Антропологический состав европейских скифов и проблема существования скифо-сибирской общности
|
Несмотря на огромное количество научных данных и сведений античных источников о скифских племенах, многие проблемы, связанные с их происхождением и дальнейшей историей, остаются дискуссионными. Необходимо отметить, что антропологи внесли существенный вклад в разработку скифской проблематики. Изучение антропологических материалов предоставило убедительные доказательства, подтверждающие гипотезу о формировании скифского массива на основе степного населения Восточной Европы эпохи поздней бронзы [Дебец, 1948; Кондукторова, 1972; Зиневич, 1967; Великанова, 1975, Алексеев, 1989]. Вывод о том, что черепа черноморских скифов совсем не отличаются от черепов срубной культуры [Дебец, 1971] подтвердила на значительных по численности скифских сериях Т.С.Кондукторова [1972], показав, что они наиболее близки к материалам срубной культуры Украины и Поволжья. Пополнение материалов из скифских могильников Поднепровья и Таманского полуострова, а также расширение наших знаний о региональных группах срубного населения [Шевченко, 1984,1986] делает возможным статистическое сопоставление краниологических серий раннескифского и более позднего времени с территории Северного Причерноморья и материалов предшествующей эпохи поздней бронзы.
На рисунке XVI-6 представлено расположение этих серий в масштабе I и II канонических переменных, а в таблице XVI-2 - сопоставление значений нагрузок I канонической переменной, описывающих краниологическую изменчивость населения Кавказа (рассмотренную выше) и восточноевропейских степей от эпохи поздней бронзы до римского времени. 
Следует отметить почти полное соответствие значений нагрузок по знаку, что говорит о сходстве краниологической изменчивости в степной зоне Восточной Европы и на Кавказе от эпохи поздней бронзы до конца I тыс. до н.э. Иерархия таксономически ценных признаков, определяющих различия основных комплексов, в степной зоне практически такая же, как и на территории Кавказа, то есть, дифференцирующими являются: соотношение высоты лица и носа, ширина лица и размеры мозгового черепа. Несмотря на то, что расселившиеся на огромной территории юга Восточной Европы создатели культур эпохи поздней бронзы (многоваликовой керамики, срубной, культуры Ноуа) обладали многими сходными чертами физического типа, среди них было представлено несколько территориальных вариантов. На графике рисунка XVI-6 хорошо видна группировка серий срубной культуры Поволжья и Подонья (большие значения I канонической переменной), для которых характерно сочетание более массивного черепа с широким и относительно низким лицом. Серии с массивным долихокранным черепом, но узколицые и относительно более высоколицые, известны из ряда памятников срубной культуры Нижнего Поднепровья, Крыма и Поднестровья (средние значения переменной). В круг этих материалов входят типологически сходные с ними серии, среди которых, наряду с скифами лесостепного Поднепровья, имеются материалы раннего железа с территории Северного Кавказа. По существующей в антропологической литературе систематике типов, это общность так называемых "средиземноморских" форм, в отличие от "протоевропейских", доминировавших в восточной части срубного ареала. Хотя территориальная приуроченность выделенных комплексов в ряде случаев нарушена: например, максимальная массивность черепа и широколицесть зафиксированы для небольшой серии культуры Ноуа из Островца [Кондукторова, 1980], а сборная серия срубной культуры Саратовской области [Шевченко, 1986] оказалась в числе грацильных. Проблема формирования территориальных вариаций краниологических признаков в эпоху поздней бронзы анализировалась в ряде работ А.В.Шевченко [1984,1986], в которых рассмотрено несколько нетривиальных гипотез: например, о распространении срубного населения с запада на восток или о генетических связях катакомбников Предкавказья с киммерийцами. По историческим сведениям, киммерийцы господствовали в степной зоне Северного Причерноморья вплоть до VII в. до н.э., когда они были вытеснены и отчасти ассимилированы скифами. Однако, в археологической науке все еще не сложилось единого мнения о том, какую группу памятников можно считать киммерийскими [Мелюкова, 1989]. В археологическом изучении предскифского времени важная роль отводится памятникам белозерского этапа срубной культуры, из которых получены антропологические материалы [Круц, 1984]. Антропологическое сходство этих серий (из могильников Широкое и Чернянка) с отмеченными выше узколицыми вариантами эпохи поздней бронзы с территории Молдавии (Старые Бедражи и Калфа), и Северского Донца, а также включение в ареал их изменчивости материалов из скифских памятников лесостепного Поднепровья (группировка А, см. рис.ХVI-6) дает основание для рассмотрения автохтонной гипотезы происхождения скифов Восточной Европы. Антропологическая карта (см. рис.ХVI-4) и график (см. рис.XVI-6) показывают, что лесостепные группы скифов - серия из Медвина и сборная серия [Кондукторова, 1972] - отличались от причерноморских, имея более узкий и длинный череп, узкое, менее высокое и резко клиногнатное лицо. Эти особенности сближают их с отмеченными ранее узколицыми вариантами эпохи поздней бронзы. Остальные группы скифов - более высоколицые, с более широким и коротким черепом, образуют второй массив (Б, см. рис.ХУ1-6), в котором объединены также серии меотского времени Северного Кавказа, курганные серии скифского времени Керченского полуострова и поздние скифы Крыма и Нижнего Поднепровья. В ареал краниологической изменчивости этих серий включены также материалы из грунтовых могильников срубной культуры Украины [Кондукторова, 1973] и сборная серия срубного населения с территории Саратовской области [Шевченко, 1986]. Каким образом можно интерпретировать отмеченную дифференциацию? С одной стороны, антропологическое своеобразие лесостепных скифов может отражать процессы метисации с оседлым земледельческим населением Среднего Поднепровья. По одной из концепций славянского этногенеза [Рыбаков, 1979], носителям скифо-образных лесостепных культур Среднего Поднепровья отводится важная роль в ранней истории славянства, одним из первых объединений которых считается общность комаровско-тшинецкой культуры. Фрагментарные материалы этой культуры с территории Западной Украины, изученные Т.С.Кондукторовой [1979], представляют массивный долихокранный и очень узколицый краниологический комплекс. Возможно, лесостепное население Среднего Поднепровья в начале I тыс. до н.э. обладало сходными пропорциями краниометрических признаков, что и вызвало отмеченные антропологические особенности двух скифских серий Среднего Днепра. К сожалению, вследствие распространения обычая кремации умерших среди оседлого населения лесостепи, мы не располагаем антропологическими материалами, подтверждающими высказанное предположение. Имеющиеся два черепа юхновской культуры из Мезина - очень массивные, широколицые с протоморфными особенностями, свидетельствуют о том, что в антропологическом составе жителей лесостепного Поднепровья в начале I тыс. до н.э. присутствовали и массивные архаичные краниологические варианты. Если вышеприведенная гипотеза построена, исходя из исторических сведений, то на основании анализа антропологических данных имеется более простое и логичное, на наш взгляд, объяснение. В массиве степных скифов, с большой плотностью и подвижностью населения, вследствие усиления внутригруппового смешения и метисации с соседними группами, начался процесс брахикефализации, который и обусловил отмеченные отклонения по абсолютным размерам черепной коробки от лесостепных серий. В пользу высказанного предположения свидетельствует наблюдаемый факт небольшого сдвига в сторону брахиморфии черепов поздних скифов. На наш взгляд, некоторые краниологические различия степных и лесостепных скифов более вероятно свидетельствуют о различной интенсивности демографических процессов, нежели об их различном происхождении. Несмотря на то, что степные скифы в антропологическом отношении обладали значительным сходством, в их среде происходили метисационные процессы, которые фиксируются на западной и восточной окраинах их расселения в Восточной Европе. В составе скифского населения Поднестровья отмечено присутствие фракийского компонента [Великанова, 1975], а на территории Крыма и Керченского полуострова - возможность примеси греческого и таврского населения [Кондукторова, 1972; Герасимова, 1987]. Необходимо отметить, что те несколько черепов из разных районов Крыма, которые объединены в одну серию [Соколова, 1960], дают весьма неопределенное представление о том, какими антропологическими особенностями обладали тавры. Принято считать, что они были узколицыми, но в этой сборной серии есть широколицые черепа. На графике (см. рис.ХVI-6) серия тавров занимает обособленное положение, значительно отличаясь от скифов. Интересно отметить, что небольшая серия из Ольвии [Кондукторова, 1983] на графике оказалась ближе к скифским материалам, чем материалы из других греческих городов-колоний, что, возможно, отражает сложный характер взаимодействия этого полиса с миром варварских племен: имеются сведения, что около середины II в. до н.э. Ольвия попала под власть скифов [Шелов, 1984]. Значительное количество скифских краниологических материалов с территории Керченского полуострова сходно с основным массивом причерноморских групп, хотя в ряде случаев курганное население Азиатского Боспора обладало теми же особенностями, что и жители городов (см. рис.ХVI-6). В обзоре антропологического состава зоны греческой колонизации нельзя обойти вниманием масштабы метисации местного и греческого населения. Как видно на графике рисунка XVI-6, жители греческих городов-колоний и значительная часть сельского населения Боспора и Танаиса обладали сходными антропологическими особенностями (группировка В), отличаясь от скифов более округлой формой черепа и низким лицом с высоким носом. Вопрос влияния греческой колонизации в антропологическом плане подробно рассматривался М.М.Герасимовой [1987], которая справедливо отметила трудности в подборе сравнительных материалов с территории метрополии. В сводных работах [Schwidetzky, 1972; Schwidetzky, Rosing, 1975] представлено две сборных серии Эллады геометрического и классического периодов и три - эллинско-римского времени. Кроме того, можно использовать краниологическую серию поздне- римского времени из Истрии (территория Румынии), которая также была колонией Милета. Проведенное сопоставление этих антропологических материалов с выборками городского и сельского населения Северного Причерноморья (рис.ХVI-7) показало, что морфологический комплекс жителей материковой Греции обладал чертами сходства с физическим типом жителей Боспорского царства. Наиболее близкими к материалам из некрополей Боспора (Гермонассы, Фанагории, Танаиса и сборной серии из Мирмикея, Нимфея, Илурата) и группам окрестного населения (Кобяково, Ак-Таш, курганы в окрестностях Танаиса, Елисаветовское) оказались суммарные серии геометрического и классического периодов, а также более поздние материалы из Лерны, Аргоса и Коринфа. Как видно на рисунке XVI-7, вышеперечисленные материалы отличаются от скифского массива по значениям I канонической переменной, что обусловлено характерным для них типом пропорций (сочетание низкого лица и высокого узкого носа при более коротком продольном диаметре черепа). Необходимо, однако, отметить, что наличие этих особенностей присуще вообще южным европеоидам и, как справедливо считает М.М.Герасимова [1987], в сходной антропологической среде местного населения Боспора этот комплекс мог формироваться самостоятельно и затем усилился под воздействием метисации с древними греками. Важно отметить, что в оценке масштабов миграций, происходивших в эпоху раннего железа, данные антропологии становятся важным историческим источником. Например, факт продвижения низколицего монголоидного населения на территорию Среднего Поволжья и Прикамья в ананьинское время совершенно определенно фиксируется по данным антропологии [Трофимова, 1941,1968; Алексеев, 1969; Ефимова, 1981, 1991] и гораздо менее - по культурным особенностям, которые формируются на базе предшествующих культур региона [Смирнов, 1952; Халиков, 1969, 1991]. Антропология вносит также ряд новых аспектов и в изучение мира кочевников евразийских степей скифского времени, создавших круг близких культур и объединяемых в исторической литературе термином "скифо-сибирская" (или скифо- сакская) общность. В последние годы проблема существования такой общности в антропологическом плане рассматривалась в ряде работ [Алексеев, 1989; Яблонский, 1996], в которых обоснован вывод о значительной неоднородности физического типа степного населения Евразии в эпоху раннего железа. Итогом анализа географической изменчивости отдельных краниометрических признаков, проведенного В.П.Алексеевым [1989], явилось выделение в составе скифо-сакского населения пяти локальных комплексов: причерноморского, амударьинского, памирского, казахстано-алтайского и енисейского. Для дополнительной иллюстрации этого вывода мы предприняли картографирование на основе канонического анализа, расширив круг сравнительных материалов. Таким образом, вместо нескольких карт получили одну (рис.ХVI-8)- с распределением основных вариации антропологических комплексов в скифское время. 
Реальность выделенных В.П.Алексеевым территориальных вариантов подтверждается картографированием значений I канонической переменной, которая описывает почти 30 % общей изменчивости. Среди наиболее значимых дифференцирующих признаков - размеры мозгового черепа, лицевые диаметры, горизонтальная профилировка и угол носа. Малые значения переменной выделяют европеоидный долихокранный комплекс с относительно узким лицом, который доминирует в пределах Европейской Скифии, и представлен в материалах куюсайской культуры низовьев Аму-Дарьи, на Памире и в ареале тагарской культуры Енисея. Однако, сходство морфологического типа не является доказательством общности происхождения: выделенные территориальные варианты имеют свои особенности, которые четко обособляют ареалы их изменчивости, что хорошо видно на графике рисунке XVI-9. На этом графике по оси I канонической переменной происходит нарастание монголоидной примеси, а по вертикальной - некоторое усиление брахиморфии, но основным дифференцирующим признаком является отношение высоты носа к высоте лица. Европейские скифы в этом массиве европеоидного долихокранного населения представляли антропологически консолидированную группу, объединенную общностью происхождения. Нельзя не отметить факт значительного морфологического сходства с европейскими скифами тагарского населения, происхождение которого антропологи считают возможным связывать с группами бассейна Верхнего Енисея эпохи бронзы [Дебец, 1948; Козинцев, 1977; Алексеев, 1989]. Преобладающими комплексами степного населения Азиатской части в сакское время являлись мезобрахикранные, с крупным лицевым отделом, с умеренным выступанием носовых костей и ослаблением горизонтальной профилировки (варианты гид на карте рисунка XVI-8). По мнению В.П.Алексеева [1989], в эпоху раннего железа на основе этих комплексов формируется комбинация признаков, характерная для современной южносибирской расы. Итак, предпринятый анализ показывает, что, на современном уровне знаний антропологических материалов скифского времени, более убедительной является автохтонная, а не миграционная гипотеза происхождения скифов Северного Причерноморья. Значительная миграция степного зауральского населения в Восточную Европу происходила в более позднее время и была связана с сарматскими племенами. |
загрузка...