Н.В. Савина. Купеческие компании и общественное движение в Германии первой трети 16 в.

В конце XV — начало XVI в. в социально-экономической жизни Германии наблюдаются важные изменения, связанные с развитием раннекапиталистических отношений. Расширение международных и внутренних связей, накопление капиталов крупным купечеством, особенно в верхненемецких городах, возникновение раннекапиталистических отношений в некоторых отраслях производства (горном деле, текстильном производстве, книгопечатании) — таковы основные факторы, характеризующие этот процесс. В социальной сфере эти изменения выразились в складывании нового социального слоя крупных предпринимателей, деятельность которых охватывала различные сферы торговли, финансов и промышленности. Видное место среди предпринимателей раннекапиталистического типа занимало крупное купечество верхненемецких городов, организационно оформленное в компании семейного типа,— Фуггеры, Вельзеры, Гохштеттеры, Паумгартнеры и др., хотя в новейших исследованиях историков ГДР справедливо подчеркивается, что новый социальный слой был значительно шире, включая представителей среднего купечества, дворянства, перешедшего к предпринимательству и др.¹

Если само возникновение нового социального слоя на рубеже XV—XVI вв. не вызывает сомнений у исследователей, вопрос о его дефиниции носит дискуссионный характер. В этом направлении больше всего сделано в последнее время в историографии ГДР. В одних работах этот новый социальный слой определяется как «раннекапиталистическое бюргерство», «слой раннекапиталистических предпринимателей»², в других работах в этом слое видят элементы складывающейся торговой и мануфактурной буржуазии³. Неоднозначно оценивается в буржуазной и марксистской историографии характер крупных верхненемецких компаний и их роль в социально-экономической жизни Германии, а также целый комплекс вопросов, связанных с так называемым антимонополистическим движением.

Как известно, крупные компании, занимаясь различной торговой, ростовщической и промышленной деятельностью, опирались как на свою денежную мощь, так и на полученные от феодальных властей привилегии. Их деятельность, прежде всего торговая и ростовщическая, затрагивала интересы широких слоев населения — крестьян, ремесленников, части купечества, рыцарства, части крупных феодалов,— которые выступали с критикой компаний-монополий⁴. Эти слои населения были недовольны явлениями в экономике, связанными с процессом «революции цен». Вину за резкое повышение цен в начале XVI в. общественное мнение возлагало на крупные купеческие компании, которые действительно пытались устанавливать монопольные цены на некоторые товары. Недовольство ростом цен в конце концов вылилось в критику крупной экспортно-импортной торговли и купеческих компаний в целом, в которой различные слои населения защищали свои собственные интересы.

В буржуазной историографии исследователи, считающие купеческие фирмы Южной Германии олицетворением капиталистического начала, рассматривают их монопольную деятельность как результат и проявление свободной конкуренции. Такая точка зрения была высказана еще Я. Штридером⁵. Ее разделяют многие современные историки. Г. фон Пёльниц, например, утверждает, что хозяйственно-практический идеал крупных компаний Фуггеров, Вельзеров и других состоял в свободе действий в торговле. Характеризуя борьбу против компаний, он отмечает: «Речь шла ни больше, ни меньше, как о защите свободной инициативы крупных компаний и о как можно более широкой независимости частного хозяйства от государственного руководства и опеки вообще»⁶. По мнению К. Бауэра, борьба против компаний олицетворяла собой цеховое, мышление, а защита монополий — защиту свободы предпринимательства в целях получения максимальной прибыли⁷. Ф. Блайх, хотя и считает, что антимонополистическое движение было направлено против новых явлений в экономике, в то же время ставит вопрос: каким образом компании достигали монопольного положения, на основе княжеских привилегий или путем вытеснения своих конкурентов благодаря личной инициативе. Отвечая на этот вопрос, он указывает, что, например, в торговле медью благодаря привилегиям и правам, предоставленным компаниям территориальными князьями, конкуренция была устранена. Это наблюдалось и в других отраслях⁸.

В советской историографии также высказываются раз-личные взгляды по этому вопросу. А. Д. Энштейн считает, что «крупные торговые дома, независимо от результатов их деятельности, выступали носителями свободной конкуренции)). Он отмечает, что «преимущества крупных фирм ...создавались путем конкуренции, а не в обход конкуренции» ⁹. Представителей антимонополистического движения А. Д. Энштейн считает носителями цеховых, реакционных тенденций, выступавшими против свободной конкуренции и образования единого национального рынка.

Другая точка зрения нашла отражение в работах М. М. Смирина и Ю. К. Некрасова. М. М. Смирин, исследуя деятельность южнонемецких фирм в горном деле Тироля, отмечает, что она не была основана на свободной конкуренции, характерной для капиталистических отношений. «Без таможенных привилегий она была невозможна. Основой силы Фуггеров, направленной против интересов капиталистических меднопромышленников, были и оставались королевские привилегии и подчиненная им политика регальной власти, поощрявшей договоры о запрещении вывоза металлов и продажи их кому-нибудь другому помимо Фуггеров»¹⁰. Ю. К. Некрасов также подчеркивает, что торгово-ростовщические фирмы были монополистами, сосредоточивавшими в своих руках торговлю отдельными видами товаров. В программных документах представителей антимонополистического движения он видит стремление капиталистических и прокапиталистических элементов оградить свои интересы от компаний-монополий¹¹.

В историографии ГДР характер крупных компаний и антимонополистического движения тоже оценивается по-разному. Ранее исследователи, занимавшиеся преимущественно историей общественной мысли, были склонны подчеркивать прогрессивный капиталистический характер компаний и консервативные стороны антимонополистического движения. Так, Г. Фабиунке трактовал выступления Лютера против компаний-монополий как нападки на новые капиталистические элементы в обществе¹². Подобные же моменты отмечает у Гуттена Г. Рудольф¹³. В последнее время проблему компаний-монополий и антимонополистического движения историография ГДР рассматривает в связи с общей проблемой раниебуржуазной революции, оценкой роли бюргерства и его различных групп в этом процессе. Г. Шильферт, Г. Фоглер, Б. Бертольд, Э. Энгель, Л. Лаубе констатируют важные изменения в бюргерстве в начале XVI в., выразившиеся в возникновении нового социального слоя, связанного с развитием капиталистических отношений, слоя «раннекапиталистического бюргерства» или «раннекапиталистических предпринимателей» (frühkapitalistisches Bürgertum, frühkapitalistische Unternehmerschicht, kapitalistisch wirtschaftendes Bürgertum)¹⁴. В статье X. Хоффманн п И. Миттенцвай н в последних статьях А. Лаубе этот слой рассматривается как часть складывающейся торговой и мануфактурной буржуазии¹⁵.

Историки ГДР справедливо подчеркивают, что этот новый слой, сложившийся на рубеже XV—XVI вв., не был един, а распался на два лагеря — монополистов и антимонополистов, которые различались по их отношению к феодальным властям и по их роли в развитии способа производства. Антимонополисты, прежде всего «капиталистические предприниматели в горном деле, выступали против паразитической эксплуатации и государственной опеки со стороны феодальных властей»¹⁶. Монополисты (фуггеры и им подобные), экономически наиболее сильные представители торговой буржуазии, использовали для достижения монопольного положения на рынке феодальные привилегии, препятствуя таким образом росту буржуазных сил¹⁷. А. Лаубе отмечает сложный социальный состав антимонополистического движения и различные субъективные мотивы и цели его участников. В нем нашли отражение и интересы феодальных сил и простых товаропроизводителей, направленные против определенных элементов первоначального накопления. Однако, по его мнению, это движение в целом нельзя оценивать как антикапиталистическое. Антимонополистическое движение содержало также элементы антифеодального характера, которые могли бы обеспечить более широкое капиталистическое развитие¹⁸. В настоящее время историки ГДР справедливо уделяют большое внимание выяснению роли прогрессивных капиталистических элементов в антимонополистическом движении¹⁹.

В целом концепция, разработанная в историографии ГДР, представляется весьма интересной и в ряде моментов убедительной, хотя некоторые вопросы, особенно связанные с дефинициями общего характера, по нашему мнению, нуждаются в дополнительных исследованиях. Применительно к нашему сюжету отметим, присоединяясь в целом к оценке крупных монопольных компаний, данной А. Лаубе, что не только в политической, но и в экономической сфере их деятельность была весьма противоречива. Они не только «способствовали разложению экономических позиций феодализма»²⁰, но и довольно часто содействовали консервации старых феодальных отношений.

Таким образом, постановка вопроса о монополиях в буржуазной и марксистской историографии свидетельствует о важности этой проблемы для характеристики социально-экономической и политической жизни Германии XVI в. В данной работе делается попытка на основе материалов рейхстагов и полемических сочинений исследовать антимонополистическое движение, выяснить, насколько это позволяют привлекаемые источники, социальный состав «антимонополистов». Проблема рассматривается, если так можно выразиться, со стороны компаний: выясняя, как оценивали деятельность компаний их современники, и защитники и противники, попытаемся ответить на вопрос, в чем объективное значение борьбы вокруг монополий.

Остановимся кратко на характеристике крупных южнонемецких фирм Фуггеров, Вельзеров, Паумгартнеров и др., которые были основным объектом критики. Стремление к достижению монопольного положения в разных сферах деятельности было характерно для компаний. Широкое использование ими привилегий было одним из проявлений их тесной связи с феодальной системой. И К. Маркс, и В. И. Ленин отмечали, что господство, основанное не на капитале и конкуренции, а на монополии, присуще именно периоду, предшествующему капитализму²¹. Монополия купеческого капитала была свойственна феодализму. Развитие товарного производства и обмена, подрывавшее монополию купеческого капитала и способствовавшее понижению нормы торговой прибыли, приводило к созданию крупными компаниями искусственных монополий, основанных на полученных от феодальных властей привилегиях.

Наиболее ярко монопольная деятельность южнонемецких фирм проявилась в горном деле. Добиваясь положения монополистов на европейском рынке, компании проникали в горное дело и подчиняли сбыт, а затем и производство серебра, меди, ртути, золота, свинца и т. п. Степень концентрации сбыта и производства металлов в разных землях была различна и зависела от прочности позиций регальной власти и наличия местной конкуренции, а также от характера связи южнонемецких фирм с феодальными властями. Предоставляя займы представителям феодальной власти, южнонемецкие фирмы получали права на сбор регальных поборов, проникали в регалный аппарат, использовали различные феодальные институты²². Дополнением этой деятельности являлось приобретение многочисленных таможенных привилегий, ставивших представителей южнонемецкого купечества в особо выгодное положение. Больше всего привилегий они имели в землях, расположенных на путях транспортировки металлов²³. Поскольку в Германии не сложилось централизованное государство, компании были тесно связаны еще с методами средневековой торговли; они опирались на привилегий, полученные благодаря посредничеству Аугсбурга, финансовым контактам с Габсбургами и т. п. Монополизация сбыта и производства металлов, приобретение таможенных привилегий были тесно связаны с участием южнонемецкого купечества в крупной экспортно- импортной торговле, поскольку в германских землях они продавали лишь часть металлов. Монопольная торговля компаний носила прежде всего международный характер. Однако было бы неправильно совершенно исключить влияние их монопольной деятельности на внутригерманскую торговлю. Это относится к торговле как металлами, так и такими товарами, как сукно и пряности. В материалах рейхстагов больше всего говорится о повышении цеп на внутреннем рынке именно на эти три вида товаров. Из табл. 1, отражающей цепы на пряности в Нюрнберге в 1512—1522 гг., явствует, что на некоторые виды товаров цены возросли на 60—80%. Несомненно, что среди прочих причин росту цен на товары широкого потребления на внутреннем рынке способствовала монопольная торговля компаний. Рост цен затрагивал интересы самых широких слоев населения, вызывая их недовольство деятельностью компаний.

Оценивая характер компаний, необходимо иметь в виду, что, будучи мощным рычагом аккумуляции огромных денежных средств, что отмечал Маркс²⁴, и разорения непосредственных производителей, они способствовали развитию раннекапиталистических элементов. Об этом же свидетельствуют инвестиции капиталов в сферу производства, прежде всего в горное дело. Правда, капиталовложения компаний в горное дело значительно уступали по размерам капиталам, затраченным на торговые и финансовые операции, продолжавшие играть в их деятельности определяющую роль, а позднее и капиталам, инвестированным в сферу феодального землевладения²⁵. Кроме того, при оценке компаний помимо структуры капиталов необходимо учитывать формы, методы и последствия их проникновения в производство, характер связей между представителями торгово-ростовщического капитала и горнорабочими, пайщиками, регальной властью, всю совокупность отношений торгово-ростовщического капитала с элементами феодальной системы.

Нам представляется, что в тех случаях, когда роль южнонемецких фирм ограничивалась скупкой продукции и поставкой ее на мировой рынок, авансированием капиталов по инициативе регальных властей и даже владением паями в некоторых рудниках при сохранении всех функций контроля над производством у регальной власти, еще нельзя говорить о наличии капиталистического предпринимательства. А именно такой характер носило проникновение компаний в производство в ряде земель: в некоторые периоды в Тироле и Силезии, в Словакии после 1546 г. Говорить о превращении торгового капитала компаний в промышленный в горном деле можно тогда, когда речь идет о полном подчинении ими добычи руды и плавки металлов, о строительстве новых рудников и плавилен, хотя и в этом случае необходимо учитывать степень прочности регальной власти. Фирмам удавалось добиться господствующего положения в добыче руды и плавке металлов в определенные периоды в Тироле, Силезии и Словакии. При этом представители торгово-ростовщического капитала часто использовали феодальные формы

Таблица 1. Цены на пряности в Нюрнберге

эксплуатации. В горном деле тех земель, где к моменту проникновения южнонемецкого купечества уже существовало раннекапиталистическое предпринимательство, носителями прогрессивных капиталистических тенденций выступала та часть местных предпринимателей, которые были заинтересованы в ограничении деятельности компаний, ограничении и даже ликвидации некоторых феодальных институтов. Что же касается южнонемецких компаний, то в их деятельности капиталистические элементы выступали в сложном переплетении с отношениями простого товарного производства и феодальными отношениями. Наиболее же типичным для них был симбиоз торгово-ростовщического капитала и существующих феодальных институтов. Это обстоятельство необходимо иметь в виду при выяснении вопроса о том, против каких сторон деятельности компаний выступали те или иные противники монополий, а также при попытке выделить в антимонополистическом движении специфические требования раннекапиталистических элементов.

Вопрос о крупных компаниях и монополиях обсуждался почти на всех рейхстагах с 1512 по 1530 г., а также нашел отражение в обширной полемической литературе XV—XVI вв. О том, что крупные компании виновны в повышении цен на товары, говорится в «Реформации императора Сигизмунда», автор которой предлагает их отменить, «чтобы избежать это зло». Это требование «Реформации», а также другие положения о купцах и торговле, направленные против спекуляции, отвечали интересам широких слоев, в том числе бедного населения города и деревни, на что справедливо указывают исследователи²⁶. О вреде, который наносят большие купеческие компании общей пользе, говорится также в «Реформации императора Фридриха III», в декларациях которой предлагаются меры по ограничению капитала компаний, нашедшие потом отражение в Гейльброннской программе.

Имперская политика стала заниматься вопросом о монополиях с конца XV в., однако первое постановление, ограничивающее деятельность крупных компаний, было принято на Кёльнском рейхстаге 1512 г., к решениям которого неоднократно апеллировали во время последующей полемики. В постановлении в числе товаров, которыми ведется вредная монопольная торговля, названы пряности, руда и сукно. Концентрация этих товаров в руках одного лица карается конфискацией имущества. Однако в решении рейхстага подчеркивается, что никому не запрещается образовывать с кем-нибудь компании, покупать или продавать любые товары. Наказанию подлежит лишь скупка товаров одним лицом, чтобы установить цепы по своему желанию, а также соглашения между продавцом и покупателем, имеющие целью поддержание высоких цен²⁷. Выполнение этого решения возлагалось на местные власти, т. е. на городские советы, которые в большинстве состояли из представителей крупного купечества. Вмешательство имперского фискала допускалось лишь в случае попустительства со стороны местных властей. Постановления Кёльнского рейхстага носили весьма умеренный характер, однако, несмотря на это, не выполнялись.

В годы, последовавшие за Кёльнским рейхстагом, продолжали поступать жалобы на монопольную деятельность компаний. Недовольство широких слоев бюргерства крупными фирмами нашло выражение в полемике между аугсбургскими и нюрнбергскими гуманистами о допустимости взимания процента в 1513—1515 гг. В отличие от нюрнбергских гуманистов, возглавляемых В. Пиркгеймером, представители Аугсбурга считали законным взимание умеренного процента. Г. фон Пёльниц справедливо указывает, что позиция Нюрнберга объяснялась острой конкуренцией, которую он испытывал со стороны аугсбургского купечества²⁸. В этом споре интересы аугсбургских фирм отстаивал видный теолог, в дальнейшем ярый противник Лютера, доктор Иоганн Экк, который в 1514— 1515 гг. разработал свою теорию о допустимости взимания 5%. Сам Экк был тесно связан с Фуггерами, а также с известным аугсбургским гуманистом, защищавшим интересы компаний, Конрадом Пойтингером²⁹.

Общее недовольство крупными фирмами было так велико, что в 1519 г. в обращении к курфюрстам, князьям и другим сословиям по случаю избрания его императором Карл У обещал отменить компании купцов, которые «принесли много вреда империи и подданным повышением цен»³⁰. Это обещание носило явно демагогический характер, особенно если мы вспомним, что императорской короной Карл У в первую очередь был обязан Фуггерам³¹.

Более подробно вопрос о монополиях рассматривался на Вормсском рейхстаге 1521 г. В проекте имперского полицейского устройства, представленного Малым комитетом, специальный параграф посвящался монополиям. Малый комитет, состоявший из 6 представителей от коллегии курфюрстов, 6 — от светских и духовных князей* 2 — от прелатов и графов и лишь 1 представителя городов³², предложил усилить меры против крупных компаний, содержащиеся в постановлении Кёльнского рейхстага. В перечень товаров, монопольная торговля которыми запрещалась, включались серебро, медь, олово и другие металлы, кожа, воск, вайда, вино и зерно. Далее отмечалось, что местные власти, которые должны были осуществлять контроль за выполнением постановлений Кёльнского рейхстага, «особенно в имперских городах, так как там развита крупная торговля, связаны дружбой с купцами, участвуют вместе с ними в прибылях, и поэтому ... чрезвычайно пристрастны и вызывают подозрение: ввиду этого необходимо назначить других наблюдателей и судей»³³. Кроме того, отмечалось, что компании имеют тесные связи с некоторыми выдающимися лицами в имперском управлении, советниками императора, курфюрстов и князей, что еще больше увеличивает причиняемый ими вред. Очевидно, имелись в виду тесные контакты многих фирм с Габсбургами, герцогами Саксонскими и др.

Аргументация авторов проекта включала в себя положения, широко распространенные до и после этого в полемике против компаний. Компании обвинялись в том, что 1) они вывозят из Германии много золотой и серебряной монеты, а взамен привозят товары, которые приносят больше вреда, чем пользы; 2) продавая товары по сниженным ценам, разоряют «простых, честных купцов»; 3) покупая товары по высоким ценам, ставят продавцам условие в дальнейшем еще больше повышать цены; 4) продают медь и другие металлы не христианам³⁴. Авторы проекта подчеркивали, что деятельность компаний наносит вред не только мелким торговцам, но и всем светским и духовным сословиям, корпорациям и отдельным лицам. Правда, члены Малого комитета не смогли прийти к единству: одни требовали полной отмены компаний, другие считали, что такая мера принесет Германии больше вреда, чем пользы³⁵. Затем проект поступил в Большой Комитет³⁶, представители которого стояли на более умеренных позициях. Указывая на необходимость запретить монопольную торговлю товарами, а также соглашение между купцами в целях повышения и понижения цен, они признавали за каждым купцом и компанией право вести обычную торговлю. Умеренная позиция Большого комитета объясняется тем, что в его составе были курфюрсты и имперские князья, во владениях которых находились горные рудники. Они не были заинтересованы в полной ликвидации компаний, поскольку стремились к поддержанию высоких цен на металлы на рынках. Так, представитель герцога Георга Саксонского заявил в комитете, что рудники и металлы должны находиться в одних руках, чтобы их владельцы добивались более высоких цен на металлы, в противном случае рудники придут в упадок³⁷. Из имперских городов интересы крупных купеческих компаний последовательно отстаивал лишь Аугсбург. Его представитель Конрад Пойтингер так характеризовал дебаты о монополиях: «Если бы они были направлены против уличных разбойников, то было бы затрачено меньше усилий». О Большом комитете он писал, что там сидят недоброжелатели городов и купцов³⁸.

Интересы компаний также затрагивал обсуждавшийся на рейхстаге план введения пятипроцентной имперской пошлины на ввоз и вывоз, поскольку южнонемецкие фирмы активно участвовали в крупной экспортной торговле. Правда, введение общеимперской пошлины ущемляло интересы всего купечества, поэтому представители всех городов выступили единым фронтом против этого плана, что было на руку крупным компаниям³⁹. Однако это единство городов было недолгим. Дебаты о монополиях на последующих рейхстагах выявили их различные позиции.

Вормсский рейхстаг, не приняв никакого специального решения по экономическим вопросам, передавал это право штатгальтеру и имперскому управлению. Поэтому в начале ноября 1522 г. имперское управление обратилось к крупным городам с просьбой ответить на три вопроса: 1) Приносят монополии вред или пользу империи? 2) Отменить компании совсем или только ограничить их деятельность? 3) Каким образом это сделать? Были получены ответы от магистратов Франкфурта-на-Майне, Ульма и Аугсбурга. Ответы Франкфурта-на-Майне и Ульма были направлены против компаний. Отражая интересы среднего и мелкого купечества и ремесленников, магистрат Ульма писал, что крупные компании вредны империи и «общей пользе» и поэтому их нужно отменить⁴⁰. Допускалось лишь существование небольших семейных компаний с капиталом в 1000 гульденов. Ульмский магистрат предложил установить максимальные цепы на все металлы, шелковые ткани, пряности, воск. Другим средством ограничения деятельности компаний должно было стать установление государственного контроля, чтобы не наносился вред «общей пользе»⁴¹.

Аугсбургский магистрат, напротив, выступал против всякой регламентации деятельности купечества, указывая, что в случае ограничения капиталов компаний и запрещения депозитных вкладов состоятельные купцы устремятся из Германии в другие страны⁴². Интересно, что в проекте ответа Аугсбурга на вопросы имперского управления авторы апеллируют к идее свободы торговли: «По своей природе всякая торговля, когда она ведется правильно, свободна»⁴³. Здесь авторы проекта с позиций представителей вольного имперского города защищают торговлю, основанную на привилегиях и не ограниченную национальными государствами. Вероятно, этот документ составлялся не без участия Конрада Пойтингера. Рассуждая о пользе торговли для империи, магистрат Аугсбурга в то же время жаловался, что о торговле в других странах заботятся больше, чем в Германии. Поэтому вместо того, чтобы ликвидировать богатых купцов, по его мнению, следовало подумать об улучшении условий торговли в Германии. Эти различия в позициях городов четко проявились и на заседаниях нюрнбергских рейхстагов в 1522—1524 гг., также обсуждавших вопрос о монополиях.

Помимо ответов городов в имперское управление поступали жалобы представителей различных сословий на монополии. Таким, например, было послание съезда рыцарства в Швайнфурте от 29 декабря 1522 г.⁴⁴ На основании этих материалов Малый комитет II Нюрнбергского рейхстага представил в конце декабря 1522 г. на обсуждение проект постановления о монополиях, систематизировавший основные обвинения против крупных компаний и оказавший влияние на решения последующих рейхстагов. Особенно острой критике авторы проекта подвергли торговлю пряностями, обвиняя компании в резком повышении цеп за последние 8—10 лет. Отмечалось, что рост цен наносит вред мелким купцам, а также вызывает волнения среди простого народа. Наконец, компании обвинялись в вывозе из империи золотой и серебряной монеты и в продаже металлов «врагам христианства»⁴⁵. Позитивная программа предполагала ограничение капитала компании 50 тыс. гульденов, числа факторий — тремя, запрещение депозитных вкладов и увеличение основного капитала за счет полученной прибыли. Запрещалась торговля с Португалией, и вводились фиксированные цены на пряности. Авторы проекта указывали на необходимость мер, способствующих развитию торговли: улучшение торговых путей, введение единой системы мер и весов⁴⁶.

Критика компаний в проекте отражала недовольство их деятельностью широких слоев населения: части бюргерства — мелкого и среднего купечества, ремесленников, рыцарства, части крупных феодалов. Купечество ганзейских городов, Ульма, Фрапкфурта-на-Майне, Нюрнберга видело в компаниях Аугсбурга своих конкурентов и было заинтересовано в ограничении их деятельности. Ганзейское купечество, не связанное с производством, ориентировавшееся на посредническую торговлю, опасалось проникновения южионемецкого купечества в северные области. Ремесленники и купцы Нюрнберга были недовольны деятельностью аугсбургских фирм в горном деле Эрцгебирге, дававшем сырье для металлообрабатывающих ремесел. Ульмское купечество испытывало конкуренцию аугсбургских компаний в производстве и сбыте верхнешвабской бумазеи и полотна. Франкфурт-на-Майне опасался падения роли его ярмарок в связи с ростом экспорта металлов южнонемецкими фирмами за границу. Поэтому во время обсуждения на рейхстаге вопроса о монополиях представители Аугсбурга остались в полной изоляции.

Активно отстаивал интересы компаний на рейхстаге аугсбургский писец, известный гуманист Конрад Пойтингер, связанный родственными и деловыми узами с Гохштеттерами и Вельзерами. Пойтингер был автором ответа на проект Малого комитета. Выступая против ограничений торговли, Пойтингер апеллирует к идее свободы торговли и личной инициативы купца. Он указывает, что ни в одной стране нет попыток ограничить капитал компаний, число факторий, продажу в кредит, требовать ежегодной отчетности купца. Пойтингер выступает и против запрещения компаниям принимать депозитные вклады, которое аргументировалось тем, что их владельцы не участвуют в торговле и не подвергаются риску наряду с купцами. По его мнению, в случае убытков или банкротства купца владельцу депозитных вкладов угрожает большая опасность. Запрещение депозитных вкладов тем более непонятно, что разрешена покупка земельных рент⁴⁷.

Не согласен Пойтингер с утверждением, что компании являются причиной повышения цеп на пряности. Торговля пряностями находится в руках португальского короля. Цены на них зависят также от ежегодных урожаев, от успешной доставки из Индии и прочих обстоятельств. Ограничительные же меры в торговле с Португалией нанесут вред германской нации. Если будет запрещена торговля с Португалией, вместо немцев там будут покупать флорентийцы и получат все прибыли. Отрицательно относится Пойтингер к предложению Малого комитета привлекать в Германию иностранных купцов. Это означает, что иностранцы будут иметь больше привилегий, чем немецкие купцы. Необдуманным является, по его мнению, и запрещение продавать медь и другие металлы португальскому королю, так как купец везет их туда, где рассчитывает иметь высокую цену. Выступая против ограничений торговли, Пойтингер заявляет: «Пути, фактории, складочные пункты купцов всегда были свободны»⁴⁸. Подобные утверждения давали повод ряду буржуазных исследователей рассматривать Пойтингера как выразителя новых экономических идей свободы торговли и предпринимательства, характерных для капитализма⁴⁹. При этом не учитывается то обстоятельство, на которое справедливо указывает Г. Лутц: в данном случае Пойтингер защищает по сути средневековую торговлю, основанную на полученных привилегиях и не связанную с национальным государством⁵⁰.

Интересы богатейших купцов Пойтингер отождествляет с «общей пользой». На утверждение Малого комитета, что в городах имеют место волнения и восстания против крупных компаний, Пойтингер отвечает, что богатство купцов способствует увеличению доходов ремесленников, а это обеспечивает мир и спокойствие⁵¹. Поддерживая личную инициативу богатых купцов, Пойтингер выступает против тех уравнительных цеховых тенденций, которые нашли отражение в некоторых статьях проекта. Возражая против введения фиксированных цен на пряности, Пойтингер утверждает: «Всегда существовало такое неравенство, что один из купцов продает быстро, а другой медленно, один не имеет денег, а другой имеет». Требование ограничить количество товаров, которое может купить один купец, Пойтингер считает нецелесообразным, так как в этом случае бедный и неимущий будет приравнен к богатому. А для государства выгоднее иметь богатых купцов, которые дают средства к существованию другим. К качестве отрицательного примера Пойтингер приводит положение цеховых уставов о том, что ремесленники одной специальности должны иметь равное число подмастерьев. В этом случае «лучшему ремесленнику, который хорошо занимается своим ремеслом, избегает расточительности, любит умеренность, мешает бедный, расточительный, ничем не занимающийся, банкрот»⁵².

Эти положения Пойтингера направлены против тех статей проекта, в которых отразились реакционные цеховые тенденции. Он отстаивает свободу деятельности крупных компаний по отношению к мелким купцам и ремесленникам. Вне его поля зрения остается тот факт, что компании опирались на тесные связи с Габсбургами, фактически, а иногда и юридически санкционировавшими монополии. Пойтингер не только нигде не выступает против привилегий компаний, но, напротив, еще в своем раннем сочинении по поводу медного «синдиката» (1498— 1499 гг.) отмечает, что этот договор нельзя считать незаконным, поскольку оп заключен по воле и приказу короля⁵³. Та свобода торговли, которую защищает Пойтингер, отнюдь не идентична свободной конкуренции, характерной для капитализма.

Тесная связь южнонемецких компаний с Габсбургами и другими князьями стала особенно очевидной в последующие годы. В 1523 г. имперский фискал возбудил процесс против крупных аугсбургских фирм, обвинив их в создании монополий. Фуггеры направили жалобы эрцгерцогу Фердинанду, герцогу Георгу Саксонскому, императору Карлу V. Магистрат Аугсбурга обратился к Карлу V с просьбой о мандате, запрещавшем ведение процесса против компаний. 15 сентября 1523 г. Карл V приказал фискалу прекратить процесс против компаний Якова Фуггера, Андреаса Грандера, Кристофа Герварта, Амброзиуса Гохштеттера, Бартоломея Вельзера и Андреаса Рема. Император писал, что он желал бы ликвидировать все монополии в Священной Римской империи, но важные обстоятельства побуждают его прекратить процесс⁵⁴. Несомненно, имелась в виду громадная задолженность Карла V аугсбургским фирмам.

Борьба по экономическим вопросам на Нюрнбергском рейхстаге 1524 г. свидетельствовала о росте антимонополистических тенденций. Все имперские города, за исключением Аугсбурга, требовали ликвидации крупных компаний. Против полной отмены компаний выступили лишь император и некоторые князья, в качестве реальных господ заинтересованные в монопольной торговле металлами. на предложение штатгальтера и имперского управления установить- фиксированные цепы на товары и преследовать монополии представитель императора заявил, что это слишком тяжело для компаний и купцов⁵⁵. Против суровых мер по отношению к компаниям был и курфюрст Фридрих Саксонский. Альбрехт Бранденбургский заявил, что ликвидация монополий не должна привести к исчезновению «честных компаний, которые служат императору, курфюрстам и князьям»⁵⁶. Позиция имперских городов видна из переписки их представителей с магистратами. Представитель Франкфурта-на-Майне Хольцхаузеи писал, например, 28 января 1524 г., что из-за монополий происходят все неприятности для князей, графов, рыцарства, имперских городов. Поэтому на своих съездах в Эсслингене и Шнейере, несмотря на сопротивление представителей Аугсбурга, города добивались отмены монополий. На съезде имперских городов в Шнейере было принято решение требовать запрещения крупных компаний⁵⁷.

После длительных дебатов на III Нюрнбергском рейхстаге решение вопроса о монополиях было передано императору, который должен был издать соответствующий указ до начала ярмарки во Франкфурте-на-Майне в 1525 г. Указ был подписан Карлом У 10 марта 1525 г. По словам К. Бауэра, он явился результатом усилий компаний и аугсбургского магистрата. В указе провозглашается идея свободы торговли и купца. Единственным ограничением этой свободной торговли является запрещение монополий в том смысле, как их понимает римское право. В духе решений Кёльнского рейхстага 1512 г. запрещалась монопольная торговля некоторыми товарами. Осуществление постановления возлагалось на местные власти, вмешательство имперского фискала предусматривалось лить г, случае их бездействия. Руда и металлы не были включены в список лимитированных товаров. Смысл этого исключения становится ясным при анализе мандата Карла V от 13 мая 1525 г. В мандате отмечалось, что развитие горного дела в германских землях отвечает «общей пользе», поэтому все заинтересованы в том, чтобы продавать металлы по высокой цене. Это легче сделать, когда их сбыт сосредоточен в руках одного или нескольких человек. Поэтому император приказывает не рассматривать торговлю рудой и металлами, особенно серебром, медью и ртутью, как монопольную58. Этот мандат обрекал на неудачу все попытки судебного преследования компаний, поэтому имперское управление отказалось его опубликовать.

Рост антимонополистического движения во время Крестьянской войны оказал некоторое влияние на решение последующих рейхстагов. На Шнейерском рейхстаге
1526 г.⁵⁸а было принято постановление о необходимости действий фискала против монополий. Компании же и выступивший в их защиту аугсбургский магистрат добивались проведения в жизнь императорских указов 1525 г. В конце 1526 г. или в начале 1527 г. Конрадом Пойтингером был написан и, как считает Г. Лутц, отправлен императору краткий меморандум по вопросу о монополиях и компаниях. В нем Пойтингер после обычных аргументов в защиту компаний (торговля с Португалией не является монопольной, поскольку в ней участвует много компаний; римское право распространяет понятие «монополия» лишь на товары широкого потребления; отмена компаний будет означать прекращение крупной торговли в ущерб «общей пользе») призывает Карла V запретить фискалу проследовать компании и подтвердить указы 1525 г.⁵⁹ Аугсбургский магистрат, инструктируя своих представителей на III Шнейерском рейхстаге 1529 г, (Герварта, Лангенмантеля и Гауга) также указывал на необходимость добиваться осуществления императорского декрета и постановления Кёльнского рейхстага 1512 г.⁶⁰

Однако в соответствии с решением Шпейерского рейхстага о действиях фискала против монополий в конце 1529 г. был возбужден процесс против компании Бартоломея Вельзера, Андреаса и Луки Рема и вдовы Кристофа Герварта по обвинению их в монополистических договорах с португальской короной. Но и на этот раз после вмешательства Карла V в марте 1530 г. процесс был прекращен.

Вопрос о монополиях обсуждался и на Аугсбургском рейхстаге 1530 г. Проект решения, представленный на обсуждение рейхстага, почти полностью повторял проект Малого комитета II Нюрнбергского рейхстага 1522— 1523 гг. Точно так же критиковалась торговля пряностями, металлами и товарами широкого потребления (вино, зерно). Отмечалось, что богатые компании и монополии наносят вред бедным купцам и в ряде мест вызывают волнения простого народа⁶¹. Деятельность компаний вредит торговле и доходам всех людей, а территориальные князья и сеньоры лишаются своих доходов от таможенных пошлин и застав, поскольку компании используют во всех странах систему факторов и депеш. Там, где существует одна компания, могли бы процветать 20—30 самостоятельных купцов. Не имея факторов, они должны были бы сами путешествовать с товарами, вследствие чего возросли бы доходы от таможенных пошлин и косвенных налогов⁶². Здесь авторы проекта, отстаивая интересы территориальных сеньоров, фактически ратуют за возвращение к чисто средневековым формам ведения торговли, когда купец путешествовал вместо со своими товарами. Позитивная программа проекта полностью повторяла предложения 1522—1523 гг.: ограничение капитала компаний 50 тыс. гульденов, числа факторий — тремя, запрещение депозитных вкладов, запрещение торговли с Португалией и установление максимальных цен на товары⁶³.

В защиту компаний выступил аугсбургский магистрат, направивший императору Карлу У жалобу, написанную Конрадом Пойтингером. В ней оп расценивает проект как результат зависти и вражды к Аугсбургу и компаниям⁶⁴. Выступая против ограничений торговли, он апеллирует к толедскому мандату Карла V от 10 марта 1525 г. Пойтингер считает, что для государства наиболее целесообразно заботиться и охранять свободу передвижения купца; он ссылается на то, что купцам, их товарам и имуществу предоставлялись общие и частные привилегии и гарантии и что император брал их под покровительство в своих королевствах⁶⁵. Здесь Пойтингер имеет в виду торговлю автономных городов, опиравшуюся на систему привилегий.

Критика мер по ограничению торговли содержится также в сочинении, написанном Пойтингером специально для Карла V в ответ на проект Аугсбургского рейхстага о монополиях. Указывая, что высокие цены на пряности объясняются другими обстоятельствами, а не деятельностью компаний, он подчеркивает, что каждый купец может стремиться продать свои товары дороже и получить большую выгоду. «Продать дороже — это не монополия»,— утверждает Пойтингер⁶⁶. Поэтому он отрицательно относится к предложению ввести фиксированные цепы на товары. «Кто же захочет заниматься торговлей, затрачивать усилия, подвергать риску себя и имущество, если он не сможет продать товары и свои пряности в соответствии со своей выгодой, и даже не отважится купить больше установленного количества и будет продавать только в соответствии с указанной ему ценой?» — восклицает Пойтингер.

По поводу обвинений компаний их противниками в стремлении к личной выгоде не только в торговле, но и во всякой деятельности, Пойтингер замечает, что поиски личной выгоды не противоречат закону и не запрещены. По его мнению, «личной выгоде всех купцов и их компаний, которые рискуют не только состоянием и имуществом, но и жизнью, не действуют против закона, а также тех, которые наживаются, не участвуя в деле, следует покровительствовать и содействовать этому»⁶⁷⁶⁸. Пойтингер указывает, что торговля компаний дает немалые выгоды курфюрстам, князьям и сословиям империи, которые взимают с них пошлины68. Выступая против ограничения капитала компаний 50 тыс. гульденов, он подчеркивает, что чем больше капитал компаний, тем выгоднее для всех. «Следовательно, этот ограниченный характер торговли направлен не только против личной, но и против всякой общей пользы и поэтому устанавливает большую монополию, чем до сих пор...»,— пишет он⁶⁹. По его мнению, представители всех сословий империи — князья, сеньоры, дворяне, горожане, купцы, служащие, ремесленники, крестьяне — имеют право становиться богатыми, получать прибыль и искать личную выгоду. В результате этих рассуждений Пойтингер приходит к выводу, который он формулирует в конце своего послания следующим образом: «Итак, представляется совершенно невозможным вести какую-нибудь выгодную торговлю там, где не разрешается свободно торговать, по крайней мере не иначе, как разрешают привилегии. Такая свободная торговля способствует пользе государства больше, чем ограниченная.,,»⁷⁰.

Анализ дебатов о монополиях свидетельствует о весьма неблагоприятном для компаний соотношении сил на рсйхстагах. Часть князей, рыцарство, магистраты всех городов, за исключением Аугсбурга, требовали ограничения их деятельности. Эти требования были направлены прежде всего против той грабительской политики, которую осуществлял крупный купеческий (преимущественно аугсбургский) капитал по отношению ко всем сословиям. Однако в позитивных программах, выдвигавшихся на рейхстаге и содержавших меры, существенно ограничивавшие торговлю, несомненно, нашли отражение и реакционные цеховые тенденции. Сравнивая с ними выступления Конрада Пойтингера, мы видим, что они отражают более прогрессивное экономическое мышление, связанное в каком-то степени с развитием раннекапиталистических отношений. Это относится к ого утверждениям о праве представителей всех сословий стремиться к максимальной прибыли и личной выгоде, к его выступлениям против регламентации торговой деятельности.

Однако свободу торговли Пойтингер понимает отнюдь не как свободу конкуренции, предпринимательства, что характерно для развитого капитализма. Свобода торговли означает для него торговлю купца в соответствии с существующими привилегиями. Компании он защищает с позиций представителя вольного имперского города. На эту особенность воззрений Пойтингера справедливо указывает Г. Лутц, подчеркивающий, в отличие от Я. Штридера, К. Бауэра и Г. фон Пёльница, что «К. Пойтингер был глубоко связан с городом, как с политико-социальным укладом жизни, развившимся в средние века в качестве самостоятельной общности»⁷¹. Он отмечает, что Пойтингер не является сторонником экономического индивидуализма, который мог возникнуть лишь гораздо позже и на другой политической и социальной почве. Свобода торговли, за которую выступал Пойтингер,— это свобода «средневековой мировой торговли», осуществляющейся городами, а не свобода в духе классической национальной экономики⁷². Законным гарантом этой свободы для Пойтингера является император. К тому же Пойтингер распространяет требование свободы торговли отнюдь не »та все отрасли хозяйства. В горном доле, но его мнению, интересы «общей пользы» требуют концентрации продукции в руках одной или нескольких компаний для достижения монопольно высоких цен на рынке. Пойтингер не упоминает также о том, что крупные компании, стремясь продать свои товары подороже, используют различные искусственные монополии.

Выступление Пойтингера против ограничений крупной торговли, в защиту предпринимательской инициативы купца отвечало интересам купеческих компаний Аугсбурга. Однако объективно он не был сторонником хозяйства, основанного на свободной конкуренции, как не были ее носителями монополистические компании.

Благодаря связям с императором и крупными князьями все усилия противников компаний на рейхстагах были сведены на нет. Постановления Аугсбургского рейхстага 1530 г., повторяя решения, принятые в Кёльне, были благоприятны для компаний. Имперское законодательство упоминает монополии затем еще только на рейхстаге 1548 г.

Материалы рейхстагов отражают отношение к компаниям представителей имперских сословий — крупных и мелких феодалов, имперских городов. Однако в борьбу против монополий оказались втянутыми гораздо более широкие общественные слои. Усилению антимонополистического движения в 20-х годах XVI в. способствовало распространение в это время полемических сочинений, направленных против компаний. В 1521 г. появился диалог Ульриха фон Гуттена «Разбойники», в котором он резко критиковал компании-монополии, в первую очередь Фуггеров, которых он требовал изгнать из страны. Погоня за прибылью, иноземная торговля, ввоз предметов роскоши, организация монополий и ростовщичество — все это, по мысли Гуттена, не совместимо с «общей пользой»⁷³. В диалоге «Разбойники», одним из участников которого является купен;, слуга Фуггеров, Гуттен выступал против крупных компаний, отстаивая интересы не только рыцарства. Он подчеркивал, что само купечество недовольно деятельностью компаний: «Весь мир оглашается их единодушными жалобами на Фуггеров, которые не дают другим наживаться, желают лишь сами вести торговлю с иностранцами и, словно установив своего рода тиранию, все закупают первыми; если же им это не удается, они побивают соперников с помощью денег — взвинтив цены, избавляются от слабых конкурентов, а потом, скупив все сами, сами же и продают за сколько вздумается»⁷⁴. Г. Рудольф видит здесь активные нападки на новые капиталистические элементы⁷⁵. В. М. Володарский говорит о складывании союза бюргерства и рыцарства, в котором, по мысли Гуттена, не последнюю роль должна была сыграть общая компания против монополий⁷⁶.

В 20-х годах XVI в. появляются также сочинения Лютера, направленные против торговли и ростовщичества. Не ставя здесь задачи дать подробную характеристику экономических воззрений Лютера, попытаемся все же выяснить его отношение к торговле и компаниям, исходя из сочинения «О торговле и ростовщичестве» (1524 г.) и написанного в 1540 г. обращения к священникам о проповеди против ростовщичества. Как и Гуттен, Лютер не выступает против торговли в целом — она, считает он,— необходимая вещь, и без нее нельзя обойтись⁷⁷. Вред- на лишь внешняя торговля, которая «доставляет из Каликута в Индии такие товары, как дорогой шелк, украшения, пряности, которые служат лишь для роскоши и не приносят пользы, и выманивают деньги из страны и у людей...»⁷⁸. Но вопрос о вреде такой торговли интересует Лютера прежде всего с моральной точки зрения. Что касается ущерба, наносимого ею кошельку, то этим должна интересоваться светская власть. Поэтому Лютер не признает права купца продавать товар так дорого, как он хочет, которое отстаивает Пойтингер. Лютер считает, что такие действия противоречат христианской любви и естественным законам. Товар следует продавать по закону и справедливости. В соответствии с учением о справедливой цене Лютер считает справедливым и законным (recht und billich), если цена включает прибыль купца, которая должна лишь покрывать его издержки, затраченные труды и дорожные расходы⁷⁹. Лучше всего добиться этого можно, установив фиксированные цены. Но поскольку немцы не могут рассчитывать на такой порядок, следует предоставить регулирование цен рынку и обычаям. В том случае, если товар впервые попадает на рынок, купец должен установить такую цену, чтобы были оплачены его труды. Лютер понимает, что практически это трудно сделать. Но если купец возьмет за свой труд меньше, это уравняется тем, что в другой раз он возьмет больше. Допустимо, если купец при ежегодном товарообороте в 100 гульденов получит прибыль на 1—3 гульдена выше нормы⁸⁰.

Лютер выделяет четыре формы обмена товарами. Первые две — просто брать и давать, не требуя ничего взамен. Так поступал Христос, но к практической жизни это не применимо. Третья форма — давать деньги, или товары взаймы. В том случае, если дающий взаймы рассчитывает получить больше?— это настоящее ростовщичество. Если бы займы имели место между истинными христианами, должник охотно отдавал бы то, что он взял, а кредитор не настаивал бы на возвращении. Но там, где займы совершаются не истинными христианами, светская власть должна следить за тем, чтобы должник возвратил то, что он взял. Взимание даже самого маленького процента Лютер считает недопустимым. Однако он не выступает против покупки земельных рент⁸¹. В написанном в 1540 г. обращении к священникам против ростовщичества Лютер говорит также о допустимости получения процентов старыми людьми, вдовами, сиротами, помещавшими капитал в 1000—2000 гульденов в торговлю. Он считает, что это не настоящее ростовщичество, а ростовщичество из нужды (Notwücherlein), которое допускается из милосердия к нуждающимся. Фактически это означает допущение Лютером депозитных вкладов, против чего он выступал в сочинении 1524 г.

Куплю и продажу Лютер считает четвертой формой обмена товаров. Он подробно останавливается на злоупотреблениях купцов, среди которых называет скупку и продажу товаров в кредит дороже, чем за наличные; повышение цен на товары; скупку товаров и продажу их по произвольным цепам. Но наиболее вредной, по мнению Лютера, является скупка товаров одним лицом, т. е. монопольная торговля. Монопольные компании разоряют мелких купцов, подобно тому как щука пожирает мелкую рыбу⁸². Злоупотребления купцов и ростовщиков приводят к повышению цен. С особым возмущением Лютер говорит о повышении цен в результате деятельности ростовщиков в обращении к священникам в 1540 г. Лютер считает их виновными в обесценивании монеты, что наносило особенный вред лицам, получавшим постоянную денежную плату, и тем, кто существовал за счет денежных рент. К ним Лютер относит и себя: «Мы, священники и проповедники, и те, кто живет за счет рент и не занимается ремеслом, и не может увеличить или умножить свои доходы, мы хорошо чувствуем, как близко к нам сидят ростовщики. Они едят вместе с нами из нашей кухни, выпивают большую часть из нашего погреба, соскребают и сдирают с пас шкуру, так что нам тяжела жизнь. Крестьяне, горожане и дворяне могут, по крайней море, повысить дену за свое зерно и свой труд и таким образом удвоить и утроить свой доход. Поэтому они могут легче переносить ростовщичество. Но те, которые, как говорится, должны проживать нажитое, те должны расплачиваться за других и дать себя ободрать и задушить»⁸³, Лютер выступает здесь от имени того социального слоя, который в наибольшей степени был затронут последствиями «революции цен».

Весьма пагубной является, но его мнению, деятельность такой компании, как Фуггеры. В написанном в 1521 г. сочинении «К христианскому дворянству германской нации» Лютер говорит, что необходимо обуздать Фуггеров и подобные им компании⁸⁴. Основную роль в этом должно сыграть государство. Лютер отводит светской власти активную экономическую роль. Государство должно следить, чтобы купцы и ростовщики не допускали никаких злоупотреблений, чтобы товары продавались но справедливой цене, чтобы должник отдавал кредитору взятое взаймы. В то же время Лютер понимал, что крупные компании были тесно связаны с князьями, которые вместо того, чтобы их преследовать, помогали им⁸⁵. Г. Фабиупке справедливо указывает, что чрезвычайно активная экономическая роль, которую Лютер отводит государству, соответствовала исторической задаче государственной власти в эпоху перехода от феодализма к капитализму⁸⁶.

Критика Лютера направлена прежде всего против грабежа населения со стороны крупного торгового и ростовщического капитала. Лютер защищает интересы простых товаропроизводителей, что отмечается многими исследователями. Но нельзя согласиться с Г. Фабиупке, который считает, что взгляды Лютера были антикапиталистическими, поскольку они были направлены против крупных купеческих компаний. Сами компании, как уже говорилось, отнюдь не являлись преимущественно капиталиста- вескими организациями. К тому же Лютер выступает против тех сторон их деятельности, которые были связаны с функционированием торгово-ростовщического капитала, с использованием привилегий, полученных от феодальных властей. В то же время нельзя отрицать, что выступления Лютера против накопления богатств крупной экспортно-импортной торговлей были направлены против новых явлений в хозяйственной жизни, способствовавших развитию раннекапиталистических отношений. На переплетение в мировоззрении Лютера консервативного и прогрессивного указывает Г. Лемашт, подчеркивая, что отстаивание интересов простых товаропроизводителей при ограничении «крупных торговых капиталистов» объективно означало создание предпосылок для свободной конкуренции⁸⁷.

Антимонополистическое движение, достигшее своего кульминационного момента с началом Крестьянской войны, нашло свое выражение в ее революционных программах. С требованием ограничения деятельности крупных компаний выступали широкие слои бюргерства, городские низы, крестьянство. Остановимся кратко на содержании некоторых программных требований.

В числе реформ, предусматривавшихся Гейльброннской программой, были требования ограничить деятельность крупных компаний. Авторы программы требовали отмены компаний Фуггеров, Гохштеттеров, Ведьзеров и др., так как они создают неудобства при покупке товаров и бедному и богатому. Допускалось существование компаний с капиталом не более 10 тыс. гульденов. Нарушители этого положения карались конфискацией части имущества. Купец, имеющий капитал, мог использовать его для предоставления займов. Он мог давать денежные ссуды представителям магистрата из 4% годовых, а те в свою очередь должны были предоставлять займы беднякам из 5% годовых. Интересы крупных компаний затрагивал и ряд других положений программы. Говоря о необходимости введения единой монетной системы, авторы проекта выдвигали требование, чтобы все серебряные, ртутные, медные и свинцовые рудники были свободны (очевидно, имеется в виду ограничение княжеских регалий). Предполагалось сократить число лиц, имевших право чеканки монеты⁸⁸. А. некоторые компании, как известно, были владельцами рудников и получали от регальной власти право чеканки монеты. Осуществление этих реформ, отражавших интересы различных слоев бюргерства, в том числе мелких и средних торгово-предпринимательских элементов, могло бы обеспечить более быстрое прогрессивное экономическое развитие⁸⁹.

Особый интерес представляют требования, выдвигавшиеся в горных районах, где раннекапиталистические отношения были развиты в наибольшей степени. Именно здесь в программах восставших могли найти отражение интересы прогрессивных капиталистических элементов. Большого размаха достигло антимонополистическое движение среди бюргерства, крестьян и горнорабочих Тироля. Это объясняется тем, что население Тироля остро чувствовало последствия проникновения аугсбургских фирм в торговлю и горное дело. С начала XVI в. местные предприниматели жаловались на крупные компании, понижавшие цепы на медь⁹⁰. На Иннсбрукском ландтате 1518 г. представители сословий обвиняли крупные компании в том, что они, сосредоточив в своих руках торговлю всеми необходимыми товарами (металлами, зерном, салом, сыром и пр.), мешают торговле «простых купцов и ремесленников, которые имеют капитал от 1000 до 10000 гульденов»⁹¹. Однако, по словам М. М. Смирина, в выступлениях горнорабочих, предшествовавших событиям Крестьянской войны, не нашли еще своего отражения вопросы, связанные с положением горного дела, с деятельностью Фуггеров и политикой Габсбургов⁹².

Требование ликвидации крупных компаний содержалось в петициях крестьян различных судебных округов, которые легли в основу Меранских статей, составленных в мае 1525 г. и, как считает М. М. Смирин⁹³, представлявших компромисс между крестьянством и бюргерством. В статьях, выработанных на ландтаге двух низших сословий (горожан и крестьян) в Меране, отмечалось, что население вынуждено покупать все товары по повышенным ценам у компаний, поэтому необходимо полностью отменить все компании, особенно Фуггеров, Гохштеттеров, Вельзеров, и не разрешать им заключать договоры о покупке серебра⁹⁴. Подобные же требования содержались в петициях представителей городов и судебных округов, поступавших до и после составления Меранских статей. Главным пунктом обвинения против компаний было всеобщее повышение цен, что наносило ущерб простому человеку (gemeinem Mann). Таково содержание жалоб крестьян округов Тауэр, Зонненберг, Штайнах, Шёнег, Михельсбург, Утенхайм, Альтрасн, Вельзерг, Зонненбург, Эннеберг, Турн, Брунек. В петициях города Лиенца и округов Лиенц, Теффергеп, Вирген содержались жалобы медников на то, что они вынуждены покупать железо и медь по высоким ценам у компаний. Они требовали их ликвидации, чтобы в будущем покупать тауферскую медь у плавильщиков, а не у компаний⁹⁵.

Всеобщее недовольство деятельностью крупных компаний в горном деле нашло отражение и в «Земском устройстве» Михаила Гайсмайера. В «Земском устройстве» требование упразднения купеческих компаний тесно связано с общей программой социально-экономических преобразований. Гайсмайер требует передачи всех плавилен, рудников, руды, серебра, меди и т. п., принадлежавших знати и купцам и компаниям Фуггеров, Гохштеттеров, Паумгартнеров, Пиммелей, в пользу всей земли, так как они приобретены путем незаконного ростовщичества. Повышая цены, компании наносят ущерб простому человеку и рабочим, они оплачивают труд рабочих плохими товарами по высокой цене, вздувают цены на пряности и другие товары. Они являются причиной обесценивания монеты, так как лица, имеющие право чеканки монеты, покупают у них серебро по повышенным ценам, что приводит к ограблению бедных людей и к сокращению заработной платы рабочих. При покупке руды у плавильщиков не доплачивают им, но, сконцентрировав в своих руках все товары, повышают на них цены⁹⁶. Позитивная программа организации горного дела предусматривала распределение рудников между непосредственными производителями, закупку у них руды за полноценные деньги по справедливой цене управляющим, который организует плавильное производство. Это означало освобождение горного дела «от феодально-княжеских регалий и от основанного на этих регалиях засилья монополистических компаний»⁹⁷. Против торговых спекуляций и ростовщичества, характерных для компаний, направлен и ряд других параграфов «Земского устройства»: запрещение внутренней торговли, правительственный контроль над производством необходимых товаров, над экспортируемыми товарами и ценами на них⁹⁸. Приведенные выше параграфы «Земского устройства» отражают интересы как горнорабочих, так и местных пайщиков (Gewerken), недовольных деятельностью крупных компаний.

И в других горных районах во время Крестьянской войны имели место выступления против крупных компаний. Характер их зависел от местных условий: от наличия слоя местных капиталистических предпринимателей, от места компаний в горном: производстве. В Эрцгебирге, где роль горнонемецких фирм ограничивалась владением отдельными кусками, как указывает А. Лаубе, местные пайщики выступали против привилегированного положения иногородних купцов⁹⁹. В Иоахимстале, где экспорт готовой продукции находился в руках Вельзеров, И. Миттенцвай отмечает наличие в требованиях восставших статей, направленных против вывоза из города нечеканного серебра¹⁰⁰. Иная ситуация была в Словакии. Здесь отсутствовал слой местных капиталистических предпринимателей, а контроль над горным производством находился в руках Фуггеров. Хотя волнения 1525 г. начались с выступления рабочих Пойзоля, требовавших повышения заработной платы, Фуггерам затем удалось направить их недовольство против городского магистрата и королевской администрации. В ряде петиций горнорабочие требовали возвращения рудников, горного суда и всех функций по управлению производством Фуггерам¹⁰¹. Такая позиция горнорабочих характерна не только для Словакии. Исследования 3. Зибера, И. Миттенцвай, А. Лаубе показали, что и в Эрцгебирге недовольство горнорабочих направлялось главным образом против княжеской администрации и городских магистратов¹⁰².

Документы Крестьянской воины свидетельствуют о сильном недовольстве различных общественных слоев деятельностью компаний-монополий. Это объясняется тем, что компании препятствовали накоплению капиталов и развитию предпринимательской деятельности различных частей бюргерства, в том числе элементов, связанных с раннекапиталистическими отношениями, и еще больше ухудшали положение беднейших слоев городского и сельского населения, а также горнорабочих. Однако приведенных выше фактов, естественно, недостаточно для выяснения роли в антимонополистическом движении прогрессивных капиталистических элементов. Этот вопрос требует специального исследования.

Сделаем краткие выводы. Материалы рейхстагов и полемические сочинения первой трети XVI в. говорят о широком и весьма противоречивом характере антимонополистического движения. Оценивая его значение, необходимо, как нам кажется, учитывать объективные и субъективные моменты. Л. Лаубе справедливо указывает, что «нельзя исходить только из субъективных целей крестьянских и городских программ и требований, которые часто были направлены на обеспечение идеала мелких товаропроизводителей. Нужно учитывать объективные последствия, которые могли возникнуть в условиях раннекапиталистического развития»¹⁰³.

Те слои населения, которые выступали против компаний — часть князей, рыцарство, магистраты имперских городов (кроме Аугсбурга), широкие слои бюргерства, крестьянство, часть горнорабочих,— были недовольны прежде всего теми сторонами деятельности компаний, которые были связаны с функционированием торгового и ростовщического капитала. Маркс отмечал, что «повсюду, где торговый капитал имеет преобладающее господство, он представляет систему грабежа»¹⁰⁴. Грабительская политика купеческих компаний, основанная на естественной монополии купеческого капитала в период, предшествующий капитализму, на искусственных монополиях, полученных благодаря связям с феодальными властями, затрагивала интересы почти всех слоев населения, и этим объясняются чрезвычайно пестрый социальный состав участников антимонополистического движения. Осуществление ряда их требований по ограничению деятельности крупных компаний при отстаивании интересов простых товаропроизводителей в перспективе могло обеспечить более благоприятное раннекапиталистическое развитие в условиях свободной конкуренции. Однако в различных программах и проектах речь шла не просто об отмене монопольной торговли. Часть князей, рыцарство, города выступали за осуществление мер, вообще ограничивающих торговлю, лимитирующих цепы и т. п., мер, в которых, несомненно, нашли отражение реакционные цеховые тенденции.

Вопрос о наличии среди участников антимонополистического движения прокапиталистических элементов весьма сложен. Нам представляется, что их требования могли оформиться прежде всего в тех районах, где раннекапиталистические отношения получили наибольшее развитие. Необходимо, естественно, учитывать специфику отношений в горном деле различных районов, степень развития местных раннекапиталистических элементов, роль южнонемецких купеческих компаний. И здесь недовольство широких масс вызывали в первую очередь торговые спекуляции и ростовщичество компаний. Однако в Тироле, например, местные пайщики выступали против предпринимательской деятельности компаний в горном деле. Здесь компании-монополии препятствовали местным раннекапиталистическим элементам.

Необходимо также иметь в виду, что возникновение в среде бюргерства раннекапиталистического слоя, тесно связанного с феодальной государственной властью и стремившегося закрепить свое монопольное положение, очевидно, было неизбежным в период зарождения и развития раннекапиталистических отношений. Это явление характерно и для других западноевропейских стран. А. Лаубе справедливо отмечает, что связь с государственной властью нельзя оценивать отрицательно, «она объективно необходима для ранней буржуазии»¹⁰⁵. Монопольная деятельность компаний способствовала как аккумуляции денежных средств, так и экспроприации простых товаропроизводителей, т. е. созданию условий, необходимых для развития капиталистических отпошений. Сказанное выше отнюдь не исключает того, что в экономической сфере деятельность компаний заключалась не только в развитии раннекапиталистических отношений, но и в консервации феодальных отношений.

Объективные и субъективные моменты надо различать и в выступлениях защитника монополий Конрада Пойтингера. В его мировоззрении мы находим элементы нового экономического мышления, связанного с развитием раннекапиталистических отношений: отстаивание личной инициативы купца, права представителей всех сословий стремиться к максимальной прибыли, требование свободы торговли. Однако у Пойтингера, как и у Лютера, хотя первый защищал компании, а второй выступал против них, элементы нового тесно переплетаются со старыми, традиционными представлениями. Свободную торговлю он понимал как торговлю, опирающуюся на привилегии, тесно связанную с имперским вольным городом, т. е. по сути
еще как средневековую торговлю. Именно с этих позиций он защищал крупные компании, носившие международный характер и тесно связанные с Габсбургами. Во взглядах Пойтипгера, специфически преломившись, нашел отражение противоречивый характер компаний XVI в., представлявших симбиоз раннекапиталистических отношений, феодальных отношений и отношений простого товарного производства.

Антимонополистическое движение, бывшее частью революционного общественно-политического движения в Германии начала XVI в., достигло апогея во время Крестьянской войны. Поражение Крестьянской войны и всего общественного движения той эпохи, усиление княжеской власти, победа феодальной реакции способствовали ослаблению борьбы против монополий. В дальнейшем этот вопрос перестал быть предметом дискуссий среди современников.

¹ Laube A. Die Herausbildung von Elementen oinor Handels- und Manufakturbourgeoisie und deren Rolle in der deutschen frühbürgerlichen Revolution.— Jahrbuch für Geschichte des Feudalismus, 1977, Bd. 1, S. 283—284.
² Berthold B., Engel E., Laube A. Die Stellung des Bürgertums in der deutschen Feudalgesellschaft bis zur Mitte des 16. Jahrhunderts.— ZfG, 1973, H. 2, S. 214; Vogler G. Probleme der Klassenentwicklung in der Feudalgesellsehaft. Betrachtungen über die Entwicklung des Bürgertums in Mittel- und Westeuropa vom 11. bis zum 18. Jahrhundert.— ZfG, 1973, H. 10, S. 1203.
³ Hoffmann II., Mittenzwei I. Die Stellung des Bürgertums in der deutschen Feudalgesellschaft von der Mitte des 16. Jahrhunderts bis 1789.— ZfG, 1974, H. 2, S. 190; Laube A. Die Herausbildung..., S. 285. Не касаясь существа вопроса, отметим, что более убедительным дам представляется первое из изложенных выше мнений.
⁴ Термин «монополия», широко распространенный в XVI в., заимствован из источников той эпохи. Он использовался для обозначения концентрации товаров в одних руках с целью установления произвольных цен и для обозначения соглашений, заключавшихся в таких же целях.— См.: Bauer C. Conrad Peutingers Gutachten zur Monopolfrage. Eine Untersuchung zur Wandlung der Wirtschaftsanschauungen im Zeitalter der Reformation.— Archiv für Reformationsgeschichte, 1954, Bd. 45, S. 171.
⁵ Strieder J. Studien zur Geschichte kapitalistischer Organisationsformen. 2. Aufl., München; Leipzig, 1929, S. 68—70.
⁶ Pölnitz G. von. Jakob Fugger. Tübingen, 1949, S. 512, 531.
⁷ Bauer C. Op. cit., S. 166.
⁸ laich F. Die Reiehsmonopolgeselzgebung im Zeitalter Karl V. Stuttgart, 1967, S. 102, 117.
⁹ Энштейн A. Д. История Германии от позднего средневековья до революции 1848 г. М., 1961, с. 31, 57, 63.
¹⁰ Смирил М. М. К истории раннего капитализма в германских землях. (XV—XVI вв.). М., 1969, с. 184.
¹¹ Некрасов Ю. К. Очерк из экономической истории Германии конца XV — начала XVI в.— О кн.: Проблемы социально-экономической истории Германии и Австрии XV—XV вв. Вологда, 1969, с. 48.
¹² Fabiunke G. Martin Luther als Nationalökonom. Berlin, 1963.
¹³ Rudolph G. Ulrich von Hutten sozial-ökonomische Anschauungen.—Deutsche Zeitschrift für Philosophie, 1972, II. 12, S. 1486— 1487.
¹⁴ Schilfert G. Die Revolutionen beim Übergang1 vom Feudalismus zum Kapitalismus.— ZfG, 1969, H. 1/2, S. 171; Berthold H., Engel E., Laube A. Op. cit., S. 214; Vogler G. Op. cit., S. 1203.
¹⁵ Hoffmann H., Miltenzwei /. Op. cit., S. 190; Laube A. Der histori-sche Platz des Deutschen Bauernkrieges.—Einheit., 1975, H. 1; Laube A. Die Herausbildung..., S. 284.
¹⁶ Вerlhold B., Engel E., Laube A. Op. cit., S. 216.
¹⁷ Laube A. Die Herausbildung..., S. 286—287.
¹⁸ Ibid., S. 296—297; Illustrierte Geschichte der deutschen frühbürgerlichen Revolution / Hrsg. von A. Laube, M. Steimetz, G. Vogler. Berlin, 1974, S. 93—94.
¹⁹ Lehmann II. Ökonomische Erkenntnisse aus der Zeit der frühbür-gerlichen Revolution.— Wirtschaftswissenschaft, 1975, H. 7, S. 1029- ЮЗО.
²⁰ Laube A. Die Herausbildung..., S. 290.
²¹ Маркс K., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 25, ч. I, с. 194; Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 3, с.485—486, 494.
²² См.: Савина Н. В. Южнонемецкий торгово-ростовщический капитал в горном деле за пределами германских земель (XVI в.).— СВ, 1976, вып. 40.
²³ Jansen М. Jakob Fugger der Reiche. München; Leipzig, 1910, S. 61—62, 139, 152, 362; Bechtel L. Die Fugger in Danzig und im nordeuropäischen Raum. Dissertation. München, 1944, S. 221, 22-1— 225, 260, 264—266, 276; Pölnitz G. von. Fugger und Hanse. Tübin-gen, 1953, S. 138—139, 152, 155, 160, 164, 168.
²⁴ Маркс K., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 763.
²⁵ Strieder J. Inventur der Firma Fugger aus dem Jahre 1527. München, 1905; Scheuermann L. Die Fugger als Montanindustriolle in Tirol und Kärnten. München, 1929, S. 16; Jansen M. Op. cit., S. 152; Müller K. O. Quellen zur Handelsgeschichte der Paumgartner von Augsburg. Wiesbaden, 1955, S. 251—269; Mandrou R. Les Fugger, propriétaires fonciers en Suabe. Paris, 1969, p. 53, 76; Pölnitz G. von. Jakob Fugger. Quellen und Erläuterungen. Tübingen, 1951.
²⁶ Смирин M. M. Очерки история политической борьбы в Германии перед реформацией. М., 1952, с. 148—152; 303.
²⁷ Deutsche Reichstagsakten, Jüngere Reihe. Göttingen, 1962—1966, Bd. I—VII (далее — DRA JR); Bd. II, S. 351—352; «Doch soll hindurch niemand verbotten sein, sich mit jemands in gesellschaffc zu thun, gewarwa inen gefeilt zu kauffen oder verkauffen dann allein, das er die war nit understoll in ein band zu bringen nnd derselben war einen werd nach seinem willen und gefallen zu setzen, oder dom kauffer oder verkauffer anding, solich gewar niemands dann im zu kaufen zu geben oder zu behalten oder das er die nit naher geben wöll».
²⁸ Pölnitz G. von. Die Beziehungen des Johannes Eck zum Augsburger Kapital.— Historisches Jahrbuch, 1940, Bd. 60, H. 3/4, S. 688.
²⁹ Ibid., S. 685, 690—693, 702.
³⁰ DRA JR, Bd. 1, S. 872.
³¹ DRA JR, Bd. 1, S. 106, 107, 378, 424, 251, 258, 186, 213, 220.
³² На Вормсском рейхстаге было представлено 54 города. В Малом комитете их интересы представлял д-р Ганс Бок из Страсбурга (DRA JR, Bd. II, S. 161—162, 742—743).
³³ Ibid., S. 352: «...der kaufleut obrigkeit, die sonderlich in den reichs- stetlen, da die gross hantirung ist, mit den kaufleuten gefreundet auch ir etlich teil und nutz mil inen haben... ganz parteilich und verdacht! ich sein...».
³⁴ Ibid., S. 353—354.
³⁵ Ibid., S. 354.
³⁶ Большой комитет состоял из 6 курфюрстов, 4 духовных князей, 4 светских князей, 2 прелатов, 2 графов, их советников и 1 представителя городов. На Вормсском рейхстаге им был Конрад Пойтингер из Аугсбурга.
³⁷ DRA JR, Bd. II, S. 360—361: «...dieselben Metall und anders ob- gemelten werden dann in ein hand gewandt, damiL dieselbe und dergleichen in höherem kaufgelt angekommen, dann durch dies alles bergwerk deste bass unterhalten, dann wo das nit beschehe, muesten dieselbe bergwerk m bauen underiassen werden».
³⁸ Konrad Peutingers Briefwechsel / Hrsg. von E. König. München, 1923, S. 331: «...da sitzen der stedt und kaufleut misgonner...»
³⁹ DRA JR, Bd. 11, S. 415—416.
⁴⁰ Ibid., Bd. 111, S. 557: «das die grossen gesellschaflen dem heiligen Römischen reich Teutscher nation nnd gemeinem nutzen, wie die jetzo in wesen, schedlich, unerleidlich und nachfolgender gestalt abzuthun sein».
⁴¹ Ibid., S. 557—558: «...statlich einsehen zu thun, die aberkauf damit gemeiner nuzen zum höchsten beschwert abzuleinen und in demselben sonderlichen vleis für und anzukeren, damit die beschwerlichen unerleidlichen und ungottlichen kontrakt... abgestellt wurden».
⁴² Ibid., S. 562—567.
⁴³ Ibid., S. 559: «So will von natur jeder kaufmannshandel, wa der redlich beschicht, frei sein».
⁴⁴ Ibid., S. 723.
⁴⁵ Ibid., S. 574—582.
⁴⁶ Ibid., S. 584—590.
⁴⁷ Gegen-Gutachten Peutingers gegen den Ratschlag des kleinen Ausschusses über die Monopolien von 1522—1523.— AfR, Bd. 45, 1954, S. 3: «Cum annui census empti, ex re certa puta predio, ubi nec incommodum nec periculum adest, liciti sunt et permittuntur».
⁴⁸ Ibid., S. 4: «Si in Portugallia non emit Germanus, emit Florenti- nus, qui posteo a Florentino emit, lucrum dat regi Portugalliae et Florentino». «Ad quod hoc aliter tendat, quam quod forenses et ex- teri plus quam germani mercatores foverentur, quilibet facile diiudicare habet». «Mercator, qui Metalla ad vendendum habet, il- luc portare cogitur, ubi precium sperat». «Libere semper fuerunt morcatorum transmigrationes, factoriae et stationes».
⁴⁹ Bauer C. Op. cit., S. 166, 173, 192—193; Strieder J. Studien zur Ge-schichte..., S. 69—72.
⁵⁰ Lutz II. Konrad Peutinger. Beiträge zu einer politischen Biographie. Augsburg, 1958, S. 137.
⁵¹ Gegen-Gutachten Peutingers..., S. 6; «Ubi enim potentes mercato- res habitant, ibi victus et proventus omnium fere artificum crescit, qui et ab ipsis commode tractantur. Gopia ergo et facultates dum adsunt, pacem et tranquilitatem fovent atque augent».
⁵² Ibid., S. 4: «Inaequalitas haec semper fuit, ut ex mercatoribus unus eite, alter tarde vendat, unus pecunii eget, alter non». «Hic egens et pauper adaequaretur diviti, quod commode esse non potest». «In ista quidem conditione meliori artifici qui bene artificium suum curat, prodigalitatem fugit, parcimoniam amat, semper obstat egens, pauper, prodigens, nihil curans et decoctor».
⁵³ Lutz II. Op. cit., S. 38.
⁵⁴ Strieder J. Studien..., Anhang 1, S. 370—371.
⁵⁵ DRA JR, Bd. IV, S. 296: «...etlich artikel der gesellschaft und des heiligen reichs kaufleut halben furgenommen, die ganz unleidlich und beschwerlich sein sollen».
⁵⁶ Ibid., S. 300—303: «...das kain ehrlich gesellschaft, die kais. Mt. churfursten und fürsten dienten, nicht zu geschwind nachgegangen».
⁵⁷ Ibid., S. 655, 673: «Nu sehen die gemeinen freie und reichstett diesen artikel der monopolia als vor der aller fordersten und hauptar- tikel an, daraus auch alle ungnad der fürsten, graffen und ritter- schaft den stetten bis anher zugestanden und erwachsen».
⁵⁸ Chronologisch-Systematische Sammlung der Berggesetze der österreichischen Monarchie / Hrsg. von Fr. A. Schmidt. Wien, 1834, Abt. II, Bd. 1, S. 121—124.
^58а О Шпейерском рейхстаге см.: Vogler G. Der deutsche Bauernkrieg und die Verhandlungen des Reichstags zu Speyer 1526.— ZfG, 1975, H. 12.
⁵⁹ Kurze Denkschrift Konrad Peutingers zur Frage der Monopole und Handelsgesellschaften.— AfR, Bd. 45, S. 14—15.
⁶⁰ DRA JR, Bd. VII, Hbd. 1, S. 695.
⁶¹ Ratschlag der Monopolia halb.— AfR, Bd. 45, S. 17—19.
⁶² Ibid., S. 19: «So werden durch solch aigennutzige gesellschaft allen landen die handtierung und narung dardurch gemyndert, geeth auch den landsfursten und herrschaften an iren zollen und gleiten ab. Das ist die ursach, das sy in allen landen ire faktor haben, richten auch ir handel mit brive aus... Und wo jetzundl ain grosse gesellschaft ist, an der stat möchten sich woll 20 oder 30 habhafte kaufleut ernehren und alle nach dem sy dyner und faktor nit mochten erhalten, webern und wandern müssen».
⁶³ Ibid., S. 21.
⁶⁴ Suplik der Stadt Augsburg.— AfR, Bd. 45, S. 23: «...pleraque ex mera invidia atque odio, quibus informatores isti eciam nulla causa saltem justa moti vestras caes. Mt. civitatem Augustam et ejus- dem societates persequuntur».
⁶⁵ Ibid., S. 25: «Quomodo autem id commodius fieri poterat nisi cu- rando, commendando et observando ut negociatores libere peregri- nari et negociari possint et, ut id liborius suum sortiretur effectum, eciam eosdem mercos et bona eorum pluribus et singularibus gra- ciis privilegiis et securitatibus exornaverunt et quantum possibile erat eosdem humaniter tractarunt et amice tractari fecerunt, prout M. V. solite sua dementia et bonitate eosdem in potentissimis reg- nis suis plurimum commendatos habere solet, quaemadmodum eciam V.C.M. civile jure continetur».
⁶⁶ Konrad Peutingers Donkschrift für Karl V. zur Widerlegung des Ratschlages der Monopolia halb.— AfR, Bd. 45, S. 29—30. «Nec etiam oconsequons est, quod si tales mercatores speciarum empto- res pro voluntate eorum easdem carius vondidissent, quod ex hoc monopolium exercouerint, cum carius vendere non sit monopo- lium».
⁶⁷ Ibid., S. 41: «Quis eciam vellit negociaciones contractare, laborem assumere, se et sua periculis exponere, si secundum commoditatem suam debite morces et species suas vendere non posset nec etiam audorot plus emere quam impositam summam nec aliter vendere nisi secundum taxam sibi datam». Ibid., S. 37: «Et licet indebite societatibus ad injuriam referuntur, cum tarnen proprium commo- dum quaorore prout de jure non solum in negociacionibus sed eciam alliis in accionibus omnibus permittitur, nulli prohibetur». «Sic etiam omnibus mercatoribus et eorundem societatibus, qui non solum bona et res, sed et corpora laboribus et periculis exponunt, dum contra jus non contrahunt, proprium commodum sic et aliis, qui otiosi acquirunt, fovore et illi studere convenit».
⁶⁸ Ibid., S. 37: «Item societatum negociaciones non solum in eorum proprio sod et in aliorum plurim commodo durabli, ut supra est relatum versantur praecipue omnium principum electorum, caetero- rum principum et statuum imperii, quibus ex tallibus negociacionibus et circa tallis non modica commoda vel eciam plura, quam ipsis met mercatoribus accedunt, licot mercatores aliquam jacturam paciuntur».
⁶⁹ Ibid., S. 38: «Ille ergo sic constrictus negociandi modus; cum expresse sit contra non solum privatam, sed eciam contra omnem publicam utilitatem et ideo maius monopolium induceret, quam forte hactenus est auditum».
⁷⁰ Ibidem: «Item omnes tam occlesiastici quam seculares omnium statuum et gonerationum sivo sint principes, domini, nobiles, cives, mercatores, iustitores, artifices, rustici et quicumque alii nullo jure sunt prohibit, se divitare et diviti fieri vel cum bonis suis lucrari sic et utilitatem propriam fovore, saltern honeste». «Consequons ergo plane porspicitur impossibilo esse aliquam commodam negociacio- nem exercere posse, ubi libere negociari non permittitur, attamon non alitor quam ut jura concedunt. Libera talis negociacio plus quam coacta rei publicae utilitatem promovot, ut quottidiane expe- riencia edocemur».
⁷¹ Lutz H. Op. cit., S. 137.
⁷² Ibid., S. 139-140.
⁷³ Володарский В. М. Социально-политические взгляды Гуттена.— СВ, 1964, вып. 26, с. 57.
⁷⁴ Гуттен У. фон. Диалоги, публицистика, письма. М., 1959, с. 69.
⁷⁵ Rudolph G. Op. cit., S. 1486—1489.
⁷⁶ Володарский В. М. Указ, соч,, с. 69,
⁷⁷ Luther M. Von Kaufhandlung und Wucher.— In: Martin Luthers Werke. Kritische Gesamtausgabe. Weimar, 1899 (WA), Bd. 15, S. 293; «Das kann man aber nicht lencken, das keufen und verkeuffen eyn notig ding ist, das man nicht entperen und wol christlich brauchen kan, sonderlich in den dingen, die zur not und ehren dienen».
⁷⁸ Ibid., S. 293—294: «...der auslendische kaufshandel, der aus Kali- kut in Indien und der gleichen wahr der bringt, als solch köstlich seyden und goldwerk und wurtze, die zur Pracht und lceynem nutz dienet und Land und leuten das gelt aus fueget, soll nich zugelassen werden». Ibid., S. 295—296: «Nu ists aber billich und recht das eyn kaufman an seyner war soviel gewinne, das seyne kost beza- let, sehne muhe erbehl und fahr belohnet werde».
⁷⁹ Ibid., S. 296—297.
⁸⁰ Ibid., S. 299—302.
⁸¹ Luther M. An die Pfarrherren wider den Wucher zu predigen.-— In: Fabiunke G. Martin Luther als Nationalökonom, Anhang, S. 209.
⁸² Luther M. Von Kaufhandlung und Wucher, S. 305: «Viel greulicher ist das, das man darauf ein gut alleyne auffkeuft, welchs auch die kayserlichon und weltlichen rechte verbieten und heissens Monopol ia». Ibid., S. 312: «...drucken und verderben alle geringe Kauff- leute, gleich wie die hecht die kJ eyn e fisch im wasser».
⁸³ Luther M. An die Pfarrherren..., S. 228: «Wir Pfarren und Prediger und die, welche von zinsen leben und kein gewerbe haben, ihr einkominen also weder steigern noch mehren können, fühlen wohl, wie nahe uns die Wucherer sitzen, sie fressen mit uns aus unserer Küche, trinken aus unserem Keller das meiste, schinden und schaben uns, dass uns Leib und Leben wehe tun. Bauern, Bürger und Adlige können ihr Korn und ihre Arbeit steigern und damit ihr einkommen verdoppelm und verdreifachen. Sie können daher den Wucher leichter tragen. Abere jene, die... von den Schnur zehren müssen, sie müssen lierhalten und sich schinden und würglen lassen».
⁸⁴ Luther M. An den christlichen Adel deutscher Nation.— WA, 1888, Bd. 6, S. 466.
⁸⁵ Luther M. Von der Kaufhandlung und Wucher, S. 293, 296, 302, 311, 313.
⁸⁶ Fabiunke G. Op. cit., S. 88.
⁸⁷ Lehmann II. Op. cit., S. 1033.
⁸⁸ Quellen zur Geschichte des Bauernkrieges / Hrsg. von G. Franz. München, 1963, S. 380.
⁸⁹ Vogler G. Zur Entstehung und Bedeutung des Ileilbronner Programms.— In: Die frühbürgerliche Revolution in Deutschland. Berlin, 1961, S. 116—125.
⁹⁰ Jansen M. Op. cit., S. 109—110, 121—125.
⁹¹ Zeibig II. J. Der Ausschuss-Landtag der gesamten Österreichischen Erblande zu Innsbruck 1518.— Archiv für Kunde Österreichischer Geschichtsquellen, Bd. XTII, 1854, S. 232.
⁹² Смирин M. M. К истории раннего капитализма..., с. 377.
⁹³ Там же, с. 391.
⁹⁴ Acta Tirolensia. Quellen zur Geschichte des Bauernkrieges in Deutschland 1525/Hrsg. von H. Wopfner, Innsbruck, 1908, Bd. 3, № 15a, S. 41.
⁹⁵ Ibid., S. 74, 81, 123, 114, 120.
⁹⁶ Quollen zur Geschichte dos Bauernkrieges, S. 289.
⁹⁷ Смирин M. M. К истории раннего капитализма..., с. 399.
⁹⁸ Quellen zur Geschichte des Bauernkrieges, S. 287—288.
⁹⁹ Laube A. Studien über den Erzgebirgischen Silberbergbau von 1470 bis 1546. Berlin, 1975, S. 249, 273—274, 279—280.
¹⁰⁰ Mittenzwei I. Der Ioachimstaler Aufstand 1525. Seine Ursachen und Folgen. Berlin, 1968, S. 107.
¹⁰¹ Documenty к banickemu povstaniu na Slovensku (1525—1526). Bratislava, 1957, p. 48, 51, 52—53, 62, 64, 66, 74—78, 146—147.
¹⁰² Sieber S. Die Teilnahme erzgcbirgischer Bergleute am Bauernkrieg 1525.— FF, 1955, D. II, S. 104; Millenzivei I. Op. cit., S. 95— 100; Laube A. Studien..., S. 207.
¹⁰³ Laube A. Der historische Platz des Deutschen Bauernkrieges.— Einheit, 1975, IT. 1, S. 16.
¹⁰⁴ Маркс K., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 25, ч. I, с. 364.
¹⁰⁵ Laube A. Die Herausbildung..., S. 290.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4772

загрузка...

Другие книги по данной тематике