А.Н. Чистозвонов. Вместо заключения
|
Проблема роли и места бюргерства в феодальном обществе, его социальной сущности неотделима от истории товарного хозяйства, ремесла и торговли, концентрировавшихся первоначально в феодальном городе. Отделение ремесла от сельского хозяйства, а города от деревни было важнейшим историческим событием. «Можно сказать,— подчеркивал Маркс,— что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности»1.
Недискуссионными представляются прогрессивное значение развития товарно-денежного хозяйства, олицетворявшегося социально ремесленниками, торговцами, купцами, т. е. средневековыми горожанами, а также многообразные и многочисленные связи последних с другими классовыми и сословными группами феодального общества, в частности с крестьянством. А оно даже в Нидерландах, этой стране городов, на протяжении всего средневековья составляло основную массу производительного населения и создавало большую часть валового продукта. Примерно подобную картину можно было наблюдать и в развитых итальянских государствах, не говоря уже о таких странах, как Франция и Англия. Однако не эти вопросы являются предметом рассмотрения в данном коллективном труде. Его задача состоит в том, чтобы на материале разных европейских стран, в различных аспектах и ракурсах проследить процессы, связанные со складыванием средневекового бюргерства. Исследованию также подвергнуты вопросы, касающиеся места и роли бюргерства, характера его многосторонних связей с разными классами, социальными слоями и группами в феодальном обществе и в период перехода от феодализма к капитализму, а также разрыва бюргерско-сословных связей нарождающейся буржуазией, которая конституировалась в особый класс. Использование материалов по истории бюргерства в Италии, Англии, Франции, Кастилии, Империи, Швеции, Ирландии, относящихся к разным сферам жизни феодального общества, в широких хронологических рамках — от XII до XVIII в.— позволило авторскому коллективу нарисовать достаточно широкую картину, отражающую процесс консолидации и развития бюргерства. Материал же Нидерландов важен не только тем, что он может служить своего рода «эталоном» для периода средневековья, но и тем, что с предельной отчетливостью обнаруживает исключительную устойчивость сословно-корпоративного строя и его носителя — феодального бюргерства — и во время Нидерландской буржуазной революции XVI в. и в послереволюционный период, вплоть до начала XIX в. При этом как особенно парадоксальное явление воспринимается тот факт, что цитаделью средневековых цехов была главная торговая эмпория страны, центр складывавшегося мирового рынка — Амстердам. Причем данное обстоятельство не делало уже отживавшие корпоративные структуры менее агрессивными по отношению к окружавшим их со всех сторон — прогрессивным для той исторической эпохи — буржуазным формам производства и обмена. Именно на их фоне, как нам представляется, феодальная природа средневекового бюргерства, его сословность, связи с экономическими и социальными институтами, уходящими в прошлое, выступают особенно рельефно. Вместе с тем ряд важных проблем, которые занимают центральное место в дискуссии, идущей фактически на страницах разных изданий, такие, в частности, как принадлежность средневековых горожан к определенному классу, являвшемуся не органической составной частью феодального общества, а лишь его спутником; характер собственности базовых категорий форм производства и обмена, определявших социальную сущность и облик бюргерства на протяжении его эволюции; выход за сословные рамки складывавшегося класса буржуазии и другие, нуждаются в специальных обобщающих исследованиях монографического типа. Пока же таких работ нет, на том уровне изучения поставленных вопросов, на каком ведется дискуссия в настоящее время, можно позволить себе создание рабочей гипотезы, учитывающей следующие обстоятельства: а) экономической базой бюргерства было простое товарное производство, прямое овладение купеческим или ростовщическим капиталом той или иной отраслью ремесла и промыслов, порою — простая капиталистическая кооперация; б) купеческий и ростовщический капитал выступал в форме самостоятельных отделившихся частей капитала, а не в качестве частей капитала как такового с особыми функциями (торговая, кредитно-ссудная); в) указанные экономические категории не изменяли коренным образом существующий феодальный способ производства, а приспосабливались к нему, и, следовательно, не являлись формационно- и классообразующими; г) в сфере отношений собственности это приспособление к феодализму выражалось, в частности, в ее сословности, сращивании с непосредственным производителем, в том, что значительную ее часть составляли феодальные по своей сути привилегии и т. п. Поскольку категории сословности соприкасались и с категориями классовости, это находило свое выражение, применительно к бюргерству, например, в эксплуатации купеческим или ростовщическим капиталом разными методами мелких непосредственных производителей, в том числе крестьян, на землях, приобретенных средневековыми горожанами или городами, как своего рода коллективными сеньорами и т. д. Такое наличие элементов классовости в сословности не дает тем не менее достаточных оснований, с нашей точки зрения, для определения бюргерства как особого класса, сосуществовавшего с феодализмом лишь во времени и т. п. В целом же на протяжении всего средневековья бюргерство оставалось эксплуатируемой сословной группой. Когда же оно пыталось переступить эту грань, господствующий класс феодалов и феодальное государство давали ему не раз достаточно убедительные предметные уроки. Это специальный вопрос, на котором более подробно мы здесь останавливаться не имеем возможности. Только тогда, когда мы встречаемся в рамках феодальной системы со спорадически возникающими очагами раннего капитализма, можно констатировать наличие раннебуржуазных форм как в хозяйственной, так и в социальной структуре общества. Но они еще очень незрелы и связаны множеством нитей с феодализмом и сословным строем. Когда же капитализм начинает превращаться в особый уклад, а часть средневекового бюргерства наряду с представителями других сословий и классов разлагающегося феодального общества составляет ядро складывающегося класса буржуазии, входящие в нее компоненты обосабливаются, приобретают иное качество и так или иначе выходят за рамки сословности. Однако и буржуазия, формировавшаяся в недрах феодального общества как класс эксплуататорский по своей природе, до совершения буржуазной революции оставалась формально частью политически, юридически и социально неравноправного «третьего сословия», а возможности ее развития в рамках абсолютной монархии были ограниченными. 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 365. |
загрузка...