|
Молодая цивилизация ацтеков едва достигла своего расцвета, когда вторжение европейцев прервало и ее рост, и ее развитие, и углубление ее религиозной философии.
Такой, какой она была накануне катастрофы, или такой, какой она живет в нашем понимании, она кажется нам и сложной, и противоречивой, составленной из различных частей, которые еще не ассимилировались и не слились в гармоничное целое.
Религия ацтеков была восприимчива. Ацтеки-завоеватели были рады не только захватам новых провинций, но также и местных богов. Всех чужих богов ждал радушный прием на территории, прилегающей к великому теокалли, и жрецы Теночтитлана, жаждавшие знаний о чужих религиозных традициях, охотно принимали мифы и обычаи далеких стран, через которые проходили их армии.
На этом основывалось огромное непонимание между мексиканцами и испанцами. Первые поклонялись огромному множеству богов и были готовы прибавить к ним все, что только принесут с собой пришельцы. Вторые были приверженцами закрытой религии, церкви которой могли появиться только на руинах бывших храмов.
Сложность религии мексиканцев объясняется сложностью общества и государства. Даже если она оказывается отражением мира, даже если она объясняет мир, она прежде всего отражает сложное общество, выражением которого является.
Кроме того, она стала религией не только города, но и широко распространившейся и неоднородной конфедерации. Нам мало что известно о той форме, которую принимала набожность крестьян и простолюдинов. Имеются данные о вере древних земледельческих народов, таких, как отоми, в изначальное единство солнца и земли (считавшихся отцом и матерью), что также существует в вере мексиканцев-нахуатль в виде первой супружеской пары, Владыки и Владычицы, и в их молитвах, неизменно обращенных к отцу-солнцу и матери-земле.
Нам также известно, что существовали божества кварталов и гильдий, такие, как Якатекутли, бог купцов, Койотлинауаль – бог мастеров по составлению мозаик из перьев, Уиштосиуатль – богиня солеваров, Атлауа – бог озерных птицеловов. Звездные боги кочевников с севера слились с богами дождя и земледелия, которым оседлые племена поклонялись еще с дохристианских времен. И с течением времени появились уаштекские боги вроде Тласольтеотль или боги народа йопи вроде Шипе Тотека, а также менее значительные боги питья и урожая, известные как Сенцон Тоточтин, или Четыреста Кроликов.
В этом многогранном пантеоне объединились верования и стремления различных социальных слоев и разных народов. Миф о циклическом движении солнца является преимущественно религией воинов, предназначенных для сражений и жертвоприношений. Кецалькоатль – идеал жрецов, стремящихся к святости. Тлалок – великий бог крестьян. Мишкоатль, бог северных народов, имел своих приверженцев, так же как и Шипе Тотек, «властелин побережья», и пернатый змей тольтеков, и богиня плотской любви восточных народов.
На каждой ступени социальной лестницы были свои боги или бог. Это же касалось и каждого объединения людей по месту жительства или работы, а также каждой деревни или города. Это была имперская религия огромного государства, находившаяся в процессе формирования. Но это по-прежнему была не более чем конфедерация многих маленьких отдельных государств – каждое со своей историей и традициями и часто со своим собственным языком.
Подобно тому как высшие политические институты власти проявили склонность к упрочению и нахождению необходимой структуры для имперского государства, размышления жрецов тяготели к упорядочению этого теологического хаоса. Возник синкретизм, но, к сожалению, из сбивчивых, неясных изложений мы можем понять только некоторые его аспекты.
Некоторые боги поднялись над толпой, и через них мексиканские мыслители попытались осуществить синтез религий, который был для них необходим: это они делали, наделяя своих великих богов разнообразными свойствами, утверждая, что многие из божественных имен были их синонимами, и бездоказательно допуская между ними родство, чтобы связать их вместе. В частности, Тескатлипока, похоже, становился у них главным в мире богов.
По одному из преданий, первая супружеская пара произвела на свет четырех сыновей, которые стали создателями других богов и мира. Ими были красный Тескатлипока, отождествляемый с Шипе Тотеком и Камацтли, или Мишкоатлем; черный Тескатлипока, которому поклонялись, называя этим именем, синий Тескатлипока, который был не кем иным, как Уицилопочтли, и, наконец, Кецалькоатль. Таким образом, положение целого ряда божественных персонажей закреплено в связях с четырьмя главными направлениями в пространстве, и в то же самое время число этих персонажей ограничено двумя, Тескатлипокой и Кецалькоатлем. Уицилопочтли, выскочка, появившийся в этом племени, – интегрирован. То же самое относится и к Шипе Тотеку, чужеродному богу.
Этот синтез просматривается в таких трудах, как рукописи Борджиа и Коспиано, которые, вероятно, дошли до нас из районов Пуэбла, Тепеака, Теуакан и Тлашкала. Некоторые удаленные от центра города, такие, как Теотитлан на границе Оашака, были хорошо известны мудростью их жрецов.
Кецалькоатль, которого особенно почитали в Чолуле в этом же самом регионе Пуэбла, был также одним из тех, кто возвысился над обычными богами. Как мы уже видели, в одном предании он изображен равным Тескатлипоке. Он был богом тольтеков, богом оседлого культурного народа с высокогорья, который изобрел искусства, письменность и календарь; он был выразителем всего, что делает жизнь добрее и приятнее, и символом планеты Венера с ее идеей возрождения. Противовесом ему был мрачный северный бог ночного неба, войны и магии, так как легенда о Туле рассказывала о том, как колдун Тескатлипока выгнал милостивого бога-царя из его города и осудил пернатого змея на ссылку.
Итак, по крайней мере, в некоторых кругах, в кальмекаке, где образованные жрецы изучали многоцветные манускрипты или наблюдали за движением звезд ночью, возникла новая концепция: миром богов правит небольшая группа существ или мифических персонажей, каждый из которых имеет много внешних проявлений.
Некоторые шли дальше. Набожный царь Несауалькойотль воздвиг храм, посвященный «неизвестному богу, создателю всего сущего», которого звали Тлоке Науаке, «тот, кто в непосредственной близости», или Ипальнеомуани, «тот, благодаря которому мы живем». На верху этого храма находилась башня из девяти этажей, «которые обозначали девять небес, а десятый, увенчивающий эти девять этажей, был покрашен черным и снаружи был усыпан звездами, в то время как изнутри он был украшен золотом, драгоценными камнями и прекрасными перьями». И этого бога, которого ни один человек «не знал и не видел до того времени», не изображала ни одна статуя или идол.
Этот культ в никоей мере не помешал Несауалькойотлю поклоняться при этом огромному множеству других богов. Вера в одного высшего бога поднималась над всеми остальными верованиями, хоть у него и не было ни имени (постольку, поскольку слова, его определяющие, не более чем эпитеты), ни лица, ни мифов, сложенных о нем.
Вполне вероятно, что эти философские и теологические размышления были ограничены небольшим кругом людей, занимавших высокое положение в государстве и церкви. Жители деревень высокогорья или тропических краев, конечно, никогда не признали бы, что их местные боги занимали более низкое положение, нежели какое-нибудь значительное божество, а жители различных кварталов столицы, без сомнения, предпочитали богов своих небольших храмов, которые были им близки и к которым они были традиционно привязаны, абстрактным божествам жрецов.
Во всяком случае, совершенно определенно одно: эта религия со скрупулезным и строгим церемониалом и изобилием мифов глубоко проникла всеми своими гранями в повседневную жизнь людей. Постоянно и всесторонне она формировала бытие мексиканского народа.
Все находилось в ее власти: общественная и частная жизнь, каждый этап в жизни человека от рождения до смерти, ритм времени, искусства и даже игры – ничто не ускользало от нее. Эта религия, подобно мощному каркасу, поддерживала все здание мексиканской цивилизации. Так что когда эту несущую конструкцию разрушили захватчики, было неудивительно, что в развалины превратилось все.
|
