Девятнадцатая глава

Торговля. — Первоначальное стремление избежать всяких посредников. — Производство на заказчика. — Городской округ. — Обязательство выносить товары на определенный рынок, запрещения скупки и перекупки, обязательность продажи. — Право города задерживать часть транзитных товаров для продажи их на местном рынке, регулирование закупок. — Торговые гости. — Средневековая крупная торговля. — Торговля с дальними городами и странами. — Мелкая торговля, как особое преимущество. — Торговцы привозными материями, мелкие торговцы галантерейными товарами и торговцы пригородными сельскохозяйственными продуктами. — Гильдии странствующих торговцев. — Крупная торговля в средние века не подразделяется на отдельные отрасли. — Средневековые торговые книги. — Количество обращающихся товаров. — Открытие торговой мировой дороги через Сан-Готард (1230 г.). — Торговые барыши. — Жизнь средневекового купца. — Его торговые путешествия. — Опасность сухопутных и морских путей сообщения.

О зарождении германской торговли мы говорили в I части настоящего сочинения¹¹². В первобытные времена господствовала почти исключительно примитивная импортная торговля; приезжавшие из чужих стран купцы привозили германцам различные предметы роскоши, сами же германцы регулярно производили и продавали лишь немногие продукты. Предметами продажи были главным образом металлы и изделия из глины и дерева. Когда в первую половину средневековья стало развиваться разделение труда и вместе с этим начала расти производительность ремесла, появилась необходимость в активной, т.е. в вывозной торговле. Ремесленники выезжали на рынок, чтобы продавать излишки своих товаров. Они селились около мест, где устраивались базары, и мы видели каким образом из таких поселений, расположенных у переходов через реки или у стен замка или королевской крепости, или рядом с монастырем или около епископской резиденции, словом, всюду, где собиралось большое количество людей, — постепенно возникали города.

Таким образом, с самого начала судьба городов оказывалась тесно связанной с судьбой торговли; связь эта сохранилась и в позднюю половину средних веков. Конечно, торговля велась и вне городов, подобно тому, как и в самих городах ремесло и торговля в течение долгого времени не прокармливали жителей и горожане были вынуждены заниматься, кроме того, земледелием и скотоводством. Но все же города вскоре сделались главными центрами торговли и промышленности и остались таковыми вплоть до современной эпохи.

По своей внутренней природе средневековая торговля не очень отличается от современной: задача ее заключается, как и теперь, в том, чтобы организовать обмен продуктов, т.е. в том, чтобы брать у ремесленников и земледельцев продукты их труда и давать им взамен нужные для них предметы. Но размах этой посреднической деятельности был до такой степени мал и методы ее настолько примитивны, что уже одно это обстоятельство порождает значительную разницу между средневековой торговлей и современной. К этому присоединяется коренное различие путей и средств сообщения. Благодаря всему этому человеку XX столетия довольно трудно составить себе наглядное представление о средневековой торговле, и о ее хозяйственном значении. С момента своего возникновения торговля была капиталистической и торговец не преследовал никакой иной цели, кроме извлечения барыша, между тем как промышленность и сельское хозяйство велись в эти столетия еще не капиталистически, т.е. не с целью прибыли.

Разница между средневековой и современной эпохой станет нам яснее, если мы обратим внимание на то, что для человека средних веков основная цель торговли, именно обеспечение потребителей нужными им продуктами, представлялась в гораздо более простом и непосредственном виде, чем нам, людям XX столетия. Вся суть заключалась в том, чтобы каждому привозили то, что ему нужно, — ремесленнику сырье, горожанину хлеб и мясо, одежду и мебель. Это должно было происходить по возможности без посредников. В средние века «исходят из того великого принципа, что потребляющее городское население должно получать продукты из первых рук... Горожанин должен покупать непосредственно у земледельца; равным образом и ремесленник, обрабатывающий сырье, должен также покупать непосредственно у земледельца, не вредя, однако, при этом интересам простого горожанина... Отдельный ремесленник не имеет права покупать больше сырья, чем сколько ему нужно для сбыта горожанам на местном рынке. В общем исходят из принципа, что посредническая торговля терпится лишь постольку, поскольку она не вредит городскому населению»¹¹³. «Прямая и. непосредственная связь между производителем продуктов (ремесленником и крестьянином) и потребителем этих продуктов поддерживалась всякими мерами. Городская промышленность была первоначально целиком производством на заказчика». Другими словами, ремесленник работал или непосредственно на заказ или выносил свои товары на еженедельные базары и ежегодные ярмарки, туда отправлялся и потребитель, чтобы сделать свои покупки. Заказчик покупает из первых рук и ремесленник передает свои товары непосредственно ему»¹¹⁴. Для посреднической торговли здесь не оказывается места. Тем не менее уже в очень раннюю эпоху, по крайней мере начиная с XII столетия, в городах имелись мелкие торговцы и крупные торговцы, поддерживавшие сношения с различными, иногда весьма далекими городами. Ясно само собой, что здесь потребитель не снабжался непосредственно производителем, а товары переходили от одного к другому через руки купца-посредника. Тем не менее строение средневековой торговли, ее хозяйственные функции, да и вообще вся структура средневекового хозяйства будет понятна только тогда, если не упускать из виду, что она покоилась на основе «производства на заказчика». Это был исходный пункт ее развития, которое началось с того момента, как самоснабжение перестало удовлетворять потребностям людей. Ремесленник, крестьянин искали людей, нуждающихся в их продуктах для личного потребления, потребитель искал источники, где можно найти нужные ему предметы. Это был самый простой и естественный путь. Воззрения людей по общему правилу живут дольше, чем породившие их отношения и потому в данном случае путь этот продолжал считаться естественным и справедливым и посредническая торговля продолжала подвергаться нападкам даже тогда, когда общие условия давным-давно изменились и посредническая торговля стала необходимой частью и значительной силой национальной хозяйственной жизни.

Как мы указывали, в начале средних веков стремились к тому, чтобы обмен происходил непосредственно между производителем и потребителем. Если горожанину приходилось каждый предмет его потребления покупать лично и непосредственно у производителя, то нужно было позаботиться о том, чтобы он нашел все нужные ему вещи в стенах своего родного города. Поэтому окрестности каждого города до определенной черты считались тем округом, который должен был снабжать горожан пищей и сырьем. Это и был так-называемый городской округ. Хотя он и лежал за городскими воротами, он считался принадлежащим к городу; жители его были обязаны все свои продукты доставлять в город и все свои потребности в ремесленных товарах удовлетворять за счет товаров, изготовляемых городскими ремесленниками. Городские округа имели различные, иногда весьма значительные, размеры. Бывали округа, тянувшиеся от городской черты на расстоянии от 1/3 мили до нескольких миль¹¹⁵. Город стремился всю данную область хозяйственно отделить от внешнего мира; чужеземец не должен был увозить с собой никаких продуктов из этой хозяйственной области и, с другой стороны, ни один горожанин не должен был нуждаться в привозных извне продуктах. Таким образом образовалось характерное для средних веков положение: вся Германская империя от Брюгге до Вены и от Любека и Бремена до Констанцы, Базеля и Цюриха была подразделена на большое число маленьких хозяйственных областей, стремившихся удовлетворять свои потребности из собственных источников и потому покровительствовавших всячески местным промыслам и охранявшим эти последние от внешней конкуренции.

«Характерной особенностью средних веков является огромное число самозаключенных и самодовлеющих областей. Невыразимо дурное состояние путей сообщения замыкало каждый маленький город с расположенным вокруг него городским округом в границы отдельной промышленно-коммерческой области, где наиболее необходимые потребности удовлетворялись местным производством»¹¹⁶. Шмоллер говорит¹¹⁷: «Все ремесленное производство от XIII до XV столетия носит в огромном большинстве случаев местный характер. Каждый город, в особенности каждый большой город, есть до некоторой степени самодовлеющее целое. Отдельные города в хозяйственном смысле стоят по отношению друг к другу в таком же отношении, как современные государства».

Результатом такого положения была, выражаясь современным термином, полная децентрализация промышленности. Так как каждое местечко старалось обеспечить своим жителям все нужные для них предметы, то в каждом местечке были представлены почти все отрасли промышленности. «В настоящее время», говорит Гильдебранд в упомянутом выше месте, «некоторые по территории не особенно значительные части Германии не только покрывают всю местную потребность (в тканях), но и отправляют значительную часть заграницу; наоборот, в средние века фабрикацией ткани занимались повсюду. Корабли строились не только в нескольких больших верфях, но и во всех приморских городах. Иными словами, не только предметы повседневного потребления, как, например, обувь, одежда, мебель, хлеб, но и все вообще потребляемые людьми вещи изготовлялись поскольку это было возможно в каждом городе¹¹⁸.

Для предотвращения излишнего посредничества и для сближения потребителя с производителем над торговым оборотом устанавливался строгий надзор. Издаваемые с этой целью предписания, конечно, были не всюду одинаковы и менялись в зависимости от места, времени и тех лиц, которые издавали и применяли законы. В общих чертах, однако, правила эти в самых различных городах Германии представляют из себя некоторую общую систему¹¹⁹.

Прежде всего следует упомянуть об обязанности торговцев выносить товар на определенный рынок. Часто кроме общего рынка существовали еще рынки для отдельных товаров. Во многих городах были зерновые рынки, скотные рынки, сенные рынки, дровяные рынки и т. д., названия которых сохранились и по настоящее время. Для продажи тканей и других товаров во многих городах существовали отдельные торговые здания. В Мейхельне и Брюгге стоят еще до сих пор знаменитые суконные рынки, в Страсбурге и Констанце торговые дома, выстроенные в XIV столетии. Товары, для которых были предназначены эти здания, могли продаваться только в них и нигде в другом месте. Никто, даже и ремесленник, не имел права продавать товары у себя на дому или вообще где бы то ни было, кроме рынка. Торговля на дому считалась «тайной продажей», практикуемой с целью избежать общественного контроля. Правило это, впрочем, не могло долго применяться во всей своей строгости и с течением времени появились и были официально признаны лавки в домах ремесленников.

Рынок был ограничен не только местом, но и временем. Он открывался в определенные дни недели и продолжался до определенных часов. «До установленного времени открытия рынка никто не имел права развязывать мешки и продавцы не имели права ничего предлагать. По окончании установленного часа всякие продажи (за некоторыми незначительными исключениями, о которых мы упомянем ниже) прекращались».

Покупать, так же как и продавать, можно было только на рынке. Перекупка повсюду воспрещалась¹²⁰. «Никто не имеет права покупать вне рынка и никакой горожанин или торговец не имеет права покупать товары, находящиеся на пути к рынку, подвозимые к воротам города или провозимые по городским улицам». Запрещалась также предварительная покупка еще не изготовленных товаров и не созревших плодов. Заказывать товары на следующий базар запрещалось. Никто не имел права, путем повышения цены, перебивать товар, только-что запроданный продавцом покупателю. Но за одинаковую цену каждый имел право требовать себе известного количества товара¹²¹.

Скупка больших количеств товаров была воспрещена. «Мясник, приобретающий для себя так много скота, что мяса не хватает для других членов его цеха, считается виновным в незаконной скупке». В сущности была запрещена всякая вообще перепродажа. «Запрещение скупки понимается настолько строго, что преследуется всякая вообще покупка, сделанная с целью перепродажи. Все, что куплено должно служить удовлетворению личных потребностей покупателей. Мясник покупает скот, чтобы зарезать его на мясо; но он не имеет права перепродать скот, чтобы получить за него более высокую цену. В правилах города Страсбурга мы находим такое место: зерновой хлеб, поступающий в город, не может перепродаваться дороже своей первоначальной цены»¹²². Всюду и везде проводится та основная мысль, что из торговли никто не должен извлекать выгоды, никто не должен жить торговлей.

Товары, предлагаемые на продажу, нельзя было оставлять за собой. На этот счет существовало так-называемое правило обязательной продажи¹²³. Продавец должен был продавать свои товары в любых количествах, в каких требовал покупатель, как бы малы эти количества не были. Ремесленники были обязаны в достаточной степени обеспечивать жителей города продуктами их промышленности. За исполнение ими этого обязательства отвечал цех. Таким образом к принудительной продаже присоединялось принудительное производство, особенно производство продуктов питания. Во многих случаях издавались правила, указывавшие, когда и в каких количествах должны были резать скот мясники и выпекать хлеб булочники.

Даже привозимые из других мест товары старались удержать для потребления жителей данного города¹²⁴. На этот счет существовало так-называемое право задержки. Оно сводилось к тому, что товары, транспортируемые на известном расстоянии от городской черты нельзя было провозить мимо города; торговцы обязаны были привозить их на городской рынок и на известное время выставлять их там для продажи. От проезжего купца требовалось, «чтобы он остановился в городе с своими товарами; только по истечении известного времени он имел право провозить дальше не проданные им товары. Подобное обязательство создавало для местных горожан благоприятные условия покупки. Существовал обычай, чтобы прибывающие в город транзитные товары выставлялись на рынке по крайней мере 6 дней, причем в первые 3 дня горожане покупали только для домашних потребностей (так-называемое право первой покупки)»¹²⁵. Параллельно с этим существовало также правило¹²⁶, согласно которому приезжие купцы не могли провозить свои товары по любым улицам, а обязаны были ехать по определенным улицам, так, чтобы им нельзя было миновать городского рынка. Правила, относящиеся к городскому округу и к обязательной продаже на городском рынке свелись постепенно к тому, что не только продажа товаров, но и занятие целым рядом промыслов запрещались вне городских стен. Документ, относящийся к 1362 году, содержит в себе предписание, что на расстоянии одной мили от Линца не должно быть ни одного трактира. В Губене в 1224 году воспрещалась продажа платья, обуви и других товаров за городскими воротами так, как в городском округе. Город Трахенберг в 1253 году не позволял продавать в городском округе хлеб и мясо. Подобные постановления сохраняли силу в течение всех средних веков. Еще в 1485 и 1496 годах Габсбургские императоры запрещали торговать вином, хлебом, зерном и другими товарами вне городов. С полным правом баварский герцог Людвиг Богатый в XV столетии мог сказать: «мы отменили деревенских купцов».

Параллельно с этим идет регулирование закупок, дабы и с этой стороны по возможности помешать появлению класса торговцев. Ремесленник имеет право закупать только столько сырья, сколько ему нужно для переработки, да и то не слишком много за один раз. Он не имеет права накоплять большие запасы; потому что он должен только продавать продукты своего труда, а не торговать имеющимся у него сырьем. «Перепродажа купленного воспрещается. Отдельный ремесленник не имеет права покупать за один раз слишком много. Он не имеет права закупать дважды в один день или посылать для закупки кого-либо другого вместо себя... Булочники имеют право покупать муку только на одну неделю. Хозяин гостиницы может продавать овес гостю, но только в таком количестве, чтобы накормить лошадь»¹²⁷.

Можно было бы подумать, что эти бесчисленные предписания, запрещения и ограничения, стремившиеся к искоренению посреднической торговли, в конце-концов должны были достичь своей цели. На самом деле этого, однако, не было. Трудно себе представить, каким образом мог существовать купец, подверженный всем этим ограничениям; и все же с незапамятных времен в городах существовала посредническая торговля. «В городах существовали, например, торговцы железом. Господствующий в средние века принцип, по-видимому, исключал их, ибо промышленные продукты получались непосредственно от производителя-ремесленника и в каждом городе имелись кузнецы и слесаря, изготовлявшие самые разнообразные железные товары»¹²⁸. И все же несмотря на это в городах были торговцы железом. То же самое мы замечаем в отношении пищевых продуктов. Имелись торговцы зерном, торговцы мукой, торговцы жирами, торговцы овощами. Они были немногочисленны и лавки их были малы, но тем не менее они существовали. Во многих местностях, как, например, в австрийских городах, были даже торговцы фуражем. Все эти торговцы были, по-видимому, необходимы для снабжения городов, ибо ради них строгие воспрещения предварительной закупки и скупки товаров смягчались или даже отчасти отменялись. В противном случае они не могли бы держать никаких запасов. Им разрешалось скупать то, что оставалось на рынке и для этой цели они имели право идти на рынок после его официального закрытия. Кроме того, им разрешалось покупать вне городского округа. Запрещение предварительной покупки и скупки имело силу по отношению к городу и городскому округу, а иногда и к другим местностям, принадлежавшим городу. Вне этих границ торговцы могли покупать сколько им было угодно, как в сельских округах, так и в местностях, принадлежавших другому городу. Во многих случаях это служило поводом к ссорам между городами. «За границами городского округа разрешалось даже строго порицаемая скупка хлеба на корню»¹²⁹. Так, например, в 1502 году кельнские бюргеры закупили в одном близ лежащем местечке весь урожай винограда на 10 лет вперед¹³⁰. Покупка за пределами городского округа облегчала снабжение города товарами и потому даже поощрялась, ибо многие товары были исключительно привозные; с другой стороны, многие города уже в сравнительно раннюю эпоху стали поощрять вывоз некоторых производившихся в них промышленных продуктов. Отсюда возникала торговля между различными городами, выгоды которой каждый город желал обеспечить за своими собственными гражданами. Приезжих купцов (называвшихся тогда гостями), волей-неволей приходилось терпеть, так как в противном случае торговля с другими городами стала бы невозможной. При этом, однако, на основании особого, так-называемого «гостиного права», торговля этих приезжих находилась под строгим контролем и подлежала многочисленным ограничениям, чтобы таким образом поставить их в неблагоприятные условия по сравнению с местными продавцами. Органом этого контроля являлся хозяин гостиницы. «Приезжий торговец получал в гостинице скудное помещение для себя и для своих товаров. Хозяин гостиницы далеко не представлял из себя услужливого человека, старающегося хорошо и приветливо принять приезжего. Он скорее являлся своего рода городским чиновником, который наблюдал за каждым шагом приезжего купца и присутствовал в качестве свидетеля при заключении каждой продажной сделки, а иногда далее взимал поступающую в пользу города пошлину за продажи¹³¹.

В самые ранние времена средневековья такие ограничения были неизвестны¹³². В эпоху их первоначального образования города вообще состояли главным образом из пришельцев, заинтересованных в свободе передвижения и в дальнейшем наплыве поселенцев, благодаря которым возрастала сила города, а следовательно увеличивалась и безопасность его жителей. Поэтому базарные поселки и зарождающиеся города до XII столетия относились к пришлому элементу очень хорошо. С XIII столетия дело меняется. Стремясь обеспечить пропитание местному купцу и насколько возможно устранить всякую посредническую торговлю, а следовательно и связанные с нею надбавки в ценах, городские власти старались всеми силами затруднить жизнь приезжим «гостям». Приезжие купцы не имели права заключать друг с другом никаких сделок без посредничества бюргера данного города. На рынке или в других назначенных для этого местах они могли выставлять свои товары на продажу только в определенное время. Провоз товаров через город все более и более затруднялся для чужеземцев, а часто и совсем запрещался. В 1192 году регенсбургцы имели право провозить свои товары в Россию и Венгрию через Австрию. В 1221 году в Вене были изданы новые городские статуты, запрещавшие всем чужеземцам провоз товаров в Венгрию и сохранявшие это право только за жителями Вены. Приезжий купец мог довозить свой груз только до Вены; затем в течение 2-х месяцев он должен был выставлять его на рынке для венских горожан, а то что не было продано в этот срок, он должен был вывозить из города по заранее указанным улицам и платить при этом вывозную пошлину¹³³. Такие же затруднения провоза стали постепенно чиниться во многих городах. До XII столетия Кельн отправлял на кораблях свои товары непосредственно в Англию. Впоследствии расположенные по Рейну мелкие города (Дуйсбург, Везель, Эммерих, Дортрейх и др.¹³⁴ стали приобретать все большее и большее значение и запретили жителям Кельна провоз и товаров. Они разрешали кельнским судам доходить только до границ их областей и дальнейший провоз груза брали на себя; часто пришлые купцы должны были платить пошлину, между тем как уроженцы данного города от этой пошлины освобождались; такое, например, правило мы находим в 1297 году во Франкфурте на Майне. Местные купцы, купившие товары у чужеземцев, имели право продавать их только на ежегодных городских ярмарках, чтобы не делать слишком большой конкуренции местному ремеслу. Так, в 1500 году в Вене было постановлено: мелочные торговцы в промежутки между годичными ярмарками должны продавать только такие пояса, «которые они купили у местных ремесленников». Они имеют право покупать пояса у гостей, но не могут продавать их в городе в другое время, кроме ежегодной ярмарки. Оставшиеся от ярмарки запасы они должны хранить до следующей ярмарки. Выделывающие пояса ремесленники не должны покупать от гостей никаких поясов и находить себе пропитание только трудами рук своих¹³⁵. В 1481 году приказывается: «Ножи, произведенные в других местах, могут привозиться в Вену только во время двух годовых ярмарок. Если привезенные ножи не продадутся все на этих ярмарках, то оставшиеся должны вывозиться из города или оставляться в Вене до ближайшей годовой ярмарки и вплоть до этого времени не могут продаваться»¹³⁶.

Вообще гостям не позволялось продавать в городе много товаров. Однако, самое важное ограничение заключалось в том, что им воспрещалась мелочная торговля. Привезенные в город товары они должны были продавать только оптом, т.е. только местным торговцам для перепродажи; если они привозили сырье, то они должны были продавать его для переработки местным ремесленникам. Так, швейцарский город Фрейбург в 1249 году постановляет: те, кто не являются гражданами Фрейбурга, не имеют права продавать в розницу ничего, кроме соли. Пражские городские власти в 1269 году издают следующее постановление: «если гость приезжает в город с сукнами, то он должен продавать их целыми штуками, полотно сотнями, перец десятками фунтов, шафран десятками фунтов»¹³⁷.

Подобные постановления встречаются всюду. Их реальное значение было гораздо больше, чем это представляется нам, ибо для купцов того времени была важнее всего именно мелочная торговля.

Конечно, оптовая торговля существовала и в средние века. Как не ограничен был ремесленник в своем праве делать запасы, сырье он должен был все-таки покупать оптом; точно также мелочной торговец должен был получать оптом продаваемые потребителям товары. Наконец, товары все же достаточно многочисленные, которые привозились из дальних городов или из чужих стран, должны были продаваться торговцами-импортерами тоже оптом. Предметами такой торговли были¹³⁸: пряности, южные фрукты, сушеная и соленая рыба, меха, более тонкие ткани, главным образом шелковые и бархатные (грубые шерстяные ткани ткались повсюду, но тем не менее иногда вывозились и они), вино, соль; пиво перевозилось на значительное расстояние и, например, брауншвейгское пиво доходило до Скандинавии. Дерево, поташ, смола также привозились издалека. Большую роль играла в средние века торговля воском. Строительный материал для каменных домов и церквей доставлялся из далеких мест. Зерновой транспорт достигал также довольно значительных размеров. Уже в 1287 году зерновой хлеб привозился на кораблях из Ревеля во Фландрию, а Ганзейский союз поставлял хлеб в Россию, Скандинавию, Голландию, Испанию и Португалию. Шерсть доставлялась массами из Англии в Германию и внутри этой последней перепродавалась в разных местностях несмотря на стремление каждого отдельного города обеспечить за своими ткачами всю провозимую в его окрестностях шерсть. Вайда, являвшаяся в средние века необходимым красящим растением и употреблявшаяся главным образом для окрашивания в синий цвет (позднее она была заменена и по большей части вытеснена растениями из Восточной Азии, Японии и т. д.), культивировалась только в некоторых частях Германии, особенно в Тюрингии и на нижнем Рейне. Все остальные местности Германии должны были получать ее оттуда. Город Эрфурт вывозил большое количество вайды в саксонские и силезские текстильные округа, равно как и на франкфуртскую и нордлингерскую ярмарки. В средние века он был обязан своим выдающимся торговым значением в большой степени вывозу вайды. Страсбург получал мечи из Кельна и других местностей. Вообще оружие и металлические изделия издавна составляли главный предмет торговли между различными немецкими городами. «В Нижне-Рейнской области и в Штейермарке железная промышленность уже в средние века работала на большой рынок». Уже в начале XII столетия медники Гюи и Динана продавали свои товары в другие государства. Кельнские ювелиры приезжали со своими товарами на Франкфуртскую ярмарку и продавали их даже в Венеции. Любекские шапочники поставляли шляпы в Ригу. Согласно одному документу, относящемуся к 1192 году, из Регенсбурга в Австрию ввозились ткани, кожи, воск, медь, цинк, галантерея, соленая рыба. В Вену привозилось стекло из Венеции. Нюренбергские купцы доставляли в Берген медную проволоку, латунь и другие металлические изделия. Оживленные торговые сношения велись между Кельном, Аугсбургом, Веной, Брюнном, Бреславлем и Данией. Торговая деятельность Ганзейского союза заключалась главным образом в обслуживании дальних стран, — Эстляндии, Лифляндии, Швеции, Дании и даже Голландии, Испании и Португалии германскими фабрикатами и во ввозе продуктов этих стран в Германию.

Что всеми этими товарами торговали оптом, не подлежит никакому сомнению¹³⁹. Но в средневековую эпоху не было, или почти не было, купцов, ограничивавшихся исключительно оптовой торговлей, т.е. не было оптовых торговцев в теперешнем смысле этого слова. Все они одновременно занимались и розничной торговлей и их домогательства получить право на эту последнюю доказывает то значение, которое они ей придавали.

Право на розничную торговлю приходилось завоевывать. Это было преимущество, предоставлявшееся далеко не каждому¹⁴⁰. Человек, не получивший специального разрешения, вообще не мог ею заниматься. Как мы упоминали выше, «гостиное право» предназначалось именно для того, чтобы предоставить приезжим купцам меньше прав; чем местным. Весьма знаменательно, что исключение пришлых купцов из розничной торговли являлось для них наиболее важным ограничением. Гость, привозивший товар в город, по общему правилу мог продавать его только оптом. Даже если ему давали право на розничную торговлю, оно было обставлено всевозможными оговорками: он мог торговать только в базарные дни, или только в определенные часы и т. п.

Право на розничную торговлю даже и за жителями одного и того же города признавалось в различной степени.

По общему прайму, продукты ремесла могли продаваться только цеховыми мастерами и притом в розницу. Купцов подразделяли на 2 главные категории: «торговцев платяными товарами» (торговцы тканями) и мелочных торговцев. Торговцы платяными товарами имели право продавать ткани (главным образом более тонкие ткани, ввезенные из заграницы, ибо грубая ткань, изготовляемая местными ткачами, продавались ткачами же), мелочные торговцы торговали в розницу колониальными товарами, южными фруктами, пряностями и т. п. товарами. Все другие бюргеры могли торговать этими товарами только оптом. В особенности строго следили за тем, чтобы торговцы платяными товарами не составляли конкуренции мелочным торговцам и наоборот¹⁴¹.

Мы не знаем были ли в средние века такие торговцы, которые добровольно ограничивали свою деятельность оптовой торговлей и отказывались от розничной. Это представляется маловероятным, ибо самая строгость ограничительных постановлений доказывает, что средневековому купцу важнее всего была розничная торговля. Это показывает и пример Ганзейского союза. Всюду, куда приезжал пришлый купец, он старался получить право на розничную торговлю, а местные торговцы также усиленно стремились воспрепятствовать ему в этом. Это был один из важнейших пунктов, определявших политику Ганзы. «Посетители ярмарки в массе представляют из себя розничных торговцев и ремесленников, торгующих в розницу, но в то же время сбывающих свои товары и оптовым скупщикам. Вообще было бы неправильно предполагать, что при тех далеких расстояниях, которые приходилось проезжать торговцам, они могли ограничиваться оптовой торговлей. Старейшее аугсбургское городское право упоминает о городских «инститорах» (мелочных торговцах и разносчиках), ездящих в Кельн. Привозимые из Кельна товары, по-видимому, состояли главным образом из тканей. Трудно установить, какую именно группу торговцев имеет в виду городское право, но во всяком случае «инститоры» являются местными розничными торговцами. Им тоже приходится предпринимать далекие путешествия, чтобы закупать запасы товаров. Судя по первому страсбургскому городскому праву, страсбургские скорняки отправлялись за сырьем во Франкфурт. Для этой же цели иногда пускались в путешествие и ремесленники. Купец, отправляющийся в далекое путешествие, имеет в виду розничную торговлю и ремесленники, приезжающие на ярмарки из далеких городов, прибывают туда для сбыта в розницу своих собственных продуктов. Это представляет из себя общее явление. Нюренбергцы, приезжавшие в Любек, возбуждали против себя недоброжелательство именно потому, что они торговали в розницу»¹⁴². Только в XVI столетии, уже не причисляемому к средним векам, мы находим большие торговые дома, как-то фирмы Фуггеров, Вельсеров и т. д., которые хотя и не вполне отказываются от розничной торговли, но ведут такие большие дела в области оптовой торговли, промышленности, горного дела и отчасти торговли деньгами, что розничная торговля по сравнению с этими последними кажется для них незначительной¹⁴³. Разумеется, эти большие фирмы возникли не сразу, а появились в результате долгого развития. В предыдущие века у них были предшественники, именно торговые товарищества, которые вели широкие операции, делали большие обороты и накопляли крупные капиталы. Эти товарищества, действовавшие совершенно современными средствами — образованием картелей, монополий и т. д., — вызывали со стороны современников сильные жалобы на то, что они стремились к произвольному повышению цен; к этому вопросу мы еще вернемся, когда будем говорить о возникновении капитализма. Здесь мы только должны установить, что по всей вероятности и эти общества не ограничивались одной только оптовой торговлей, а извлекали значительную часть своих барышей из розничной торговли¹⁴⁴.

В средние века было вообще сравнительно мало купцов, ибо ремесленники сами продавали изготовляемые ими товары. «Купцы в средние века торговали, главным образом, лишь такими товарами, которые не производились на месте¹⁴⁵. Поэтому настоящими купцами признавались только торговцы платяными товарами и мелочные торговцы¹⁴⁶. Существовала еще третья категория, именно торговцы в разнос. Они продавали сельскохозяйственные продукты, производившиеся в ближайших окрестностях города, поскольку эти продукты не продавались прямо потребителям. Но и по своему общественному положению и по размеру своих операций они так далеко отстояли от торговцев первых двух категорий, что они вообще не считались купцами Резче всего их незначительность проявляется в том факте, что они почти никогда не имели собственных гильдий. Гильдии существовали только для торговцев платяными товарами и для мелочных торговцев; купец уже по одному тому должен был становиться сочленом этих организаций, что часто только участие в них давало ему право на розничную торговлю. Так, в Кельне существовал цех торговцев вайдой, рыбных торговцев, братство торговцев платяными товарами и братство виноторговцев. Только члены этой последней организации пользовались правом завести трактир с продажей вина¹⁴⁷. В Бремене, Госларе, Геттингене купцы приобретали право на «разрезывание тканей» (т.е. на розничную торговлю тканями) и на мелочную торговлю лишь в том случае, если они являлись членами соответствующих гильдий. Так же обстояло дело в Гальберштадте, Гексторе и многих других городах.

Кое-где, например, в Гильдесгейме, существовали, кроме того, и цехи торговцев мелкой галантереей.

В южной Германии термин «торговцы платяными товарами» употреблялся реже, но фактически условия торговли в Страсбурге, Базеле, Майнце, Аугсбурге, Вене и других южных городах были почти таковы же, как и на севере. До XIV столетия розничные торговцы, особенно торговцы платяными товарами, считались самыми почетными гражданами города.

Кроме этих гильдий в городах, ведших морскую торговлю, существовали еще так-называемые гильдии странствующих торговцев. Больше всего было таких гильдий в Любеке. Там имелось общество купцов, торговавших с Стокгольмом, Исландией, Шоненом, Новгородом, Испанией и Ригой. Несколько таких гильдий имелось в Гамбурге и Штеттине. В некоторых городах имелась только 1 гильдия, и по большей части это была компания странствующих купцов, торговавших сообща. Как уже показывает самое имя, в гильдии последнего рода объединялись купцы, преследовавшие в своих путешествиях какую-либо общую цель.

Купцы, ведшие оптовую торговлю, главным образом снабжали города товарами, производимыми в дальних местностях и странах, и вывозили в эти дальние страны продукты своей родины; как уже указывалось выше, они всегда стремились одновременно с этим вести и розничную торговлю и, по-видимому, не специализировались на каком-нибудь определенном товаре или группе товаров. При розничной торговле они, конечно, должны были руководствоваться существовавшими тогда строгими правилами. Что касается оптовой торговли, то в ней было неизвестно принятое в настоящее время деление по отраслям. «Специализация по отдельным товарам была в общем столь же мало известна, как и резкая дифференциация между оптовой и розничной торговлей. Например, член Любекской гильдии торговавших с Ригой купцов продавал свои товары не только фландрским купцам и не только оптом, но и мелочным торговцам и даже потребителям очень небольшими количествами (фунтами и локтями)»¹⁴⁸. Еще и поныне сохранились торговые книги некоторых из таких купцов, которые относятся к более позднему периоду средних веков и из которых можно видеть тогдашние способы ведения дела. Наибольшей известностью пользуется торговая книга гамбургского купца Вико фон-Гельдерсена, относящаяся к последним десятилетиям XIV столетия. Гельдерсен был очень видным человеком в Гамбурге. Он был членом городского совета и во время ганзейских съездов выполнял обязанности уполномоченного гамбургского совета. «Будучи торговцем платяными товарами, он продавал материи в розницу, но в то же время был и крупным импортером... Он не только ввозил материи, но и торговал многими другими товарами. Такая многосторонность облегчалась внешним обстоятельством: Брюгге, откуда северо-германские купцы вывозили больше всего материй, являлся как раз тем городом, где они должны были продавать часть провозимых ими пряностей. Гельдерсен ввозил также в Нидерланды предметы, которыми вообще торговал Ганзейский союз»¹⁴⁹. Историк Нирнгейм, опубликовавший этот документ в 1895 году, пишет: «Мы узнаем отсюда имена корабельщиков, приезжавших из Нидерландов в Гамбург и видим, какие материи они грузили для фирмы Гельдерсена. С другой стороны, мы видим, что Гельдерсен грузил на отправлявшиеся в Нидерланды корабли полотно, железо, мед, мясо, масло и др. Ежегодно он поручал своим коллегам по гильдии и приятелям проводить за него во Фландрии те или другие операции... Для его фирмы некоторое значение, хотя и очень небольшое по сравнению с Нидерландами, имела Англия, откуда он точно также получал материи и куда он несколько раз посылал полотно».

Импортированные товары Гельдерсен отчасти продавал оптом не только гамбургским торговцам платяными товарами, но и торговцам других городов. Так, например, в книге имеются пометки об отправке нидерландских материй люнебургским и любекским купцам. Колониальные товары он продавал оптом мелочным торговцам; в числе товаров находились фиги, миндаль, черный тмин, масло, перец. Эти товары также продавались отчасти в другие города. Гельдерсен вел оживленное сношение о многими близкими и более или менее далекими городами, как, например, Штаде, Люнебургом, Лауенбургом, Брауншвейгом, Килем и т. д. Бюргеры этих городов приезжали в Гамбург в качестве гостей. Точно также и представители гельдерсеновской фирмы посещали в качестве гостей торговцев других городов, с которыми фирма имела постоянные дела. На годовых ярмарках они продавали ввезенные товары и в розницу.

Самая древняя из дошедших до нас торговых книг это книга купца Иоганна Тельнера из Ростока. Она относится к половине XIV столетия. Тельнер с несколькими своими родственниками образовал торговое общество, закупавшее материи во Фландрии и продававшие их в Ростоке. Кроме того, Тельнер вел и самостоятельное дело и торговал фландрскими материями, отчасти в розницу, отчасти оптом. «Розничные покупатели принадлежат к самым различным сословиям, начиная с знатных дворян и кончая слугами». Тельнер главным образом специализировался на торговле материями. Но один из его братьев, также состоявший членом этой торговой компании, кроме того, продавал во Фландрии селедки и рожь.

Подобную же картину рисует несколько более поздний источник, представляющий из себя не торговую книгу, а собственную биографию и описание путешествий базельского торговца материями Андрея Риффа. Сочинение это относится ко 2-й половине XVI столетия. Базельцы по большей части покупали фландрские материи во Франкфурте и Страсбурге, куда нидерландцы приезжали на годовые ярмарки. Базельские торговцы отчасти продавали материи в розницу жителям Базеля и его окрестностей, отчасти продавали их оптом другим Базельским купцам. «Тот же самый торговец, который закупал во Франкфурте или Страсбурге большие партии материи, разъезжал по городским ярмаркам и продавал свой товар оптом и в розницу». Объезд возможно большего числа ярмарок являлся в эти столетия одной из самых главных сторон торговой деятельности. Документ 1271 года говорит, что торговцы — «это те, которые перевозят с места на место товары и всевозможные предметы ввоза». Страсбургский документ от 1423 года называет купцами тех мужчин и женщин, «которые из нашего города поехали на Франкфуртскую ярмарку в Оберланд, Цюрих, Люцерн и в другие места, захватив с собой свои товары». Вышеупомянутый Андрей Рифф объезжал ежегодно более 30 ярмарок и по этому поводу замечает: «Я так много ездил, что седло чуть не стерло мне все седалище»¹⁵⁰

* * *

Насколько велика была общая масса обращавшихся в торговле товаров, конечно, не поддается учету. Ведь даже и для современной эпохи мы не смогли бы ее точно определить, ибо у нас нет никаких средств статистически подсчитать огромное количество ежедневно и ежечасно производимых покупок и продаж. Даже оптовая торговля, поскольку она ведется внутри страны, не поддается подсчетам. Современная статистика обследует только торговлю с иностранными государствами, по этим-то цифрам мы и судим о размерах торговли в той или другой стране. При этом, однако, по большей части мы забываем, что внешняя торговля составляет только незначительную часть внутренней торговли, потому что вывозимые или ввозимые товары продавались перед этим или будут продаваться впоследствии внутри данной страны. И если этот масштаб даже и теперь дает лишь неполную и неточную картину торгового развития той или другой страны, то для средних веков он совершенно не годится, особенно если мы вспомним, что в ту эпоху внешняя торговля и оптовая торговля играли сравнительно незначительную роль, по сравнению с розничной торговлей. Вся сущность торговли первоначально сводилась к непосредственной продаже продукта производителем потребителю; в течение всего средневековья она в значительной степени сохраняла такой же характер. Мы видели, что наряду с этим, существовала профессиональная посредническая торговля; но мы и без всякой статистики можем сказать, что по сравнению с массой товаров, продаваемых непосредственно ремесленниками и крестьянами, размеры ее были весьма незначительны. А что значит внешняя торговля в средние века? Сношение кельнских купцов с Лондоном или Бергеном или Новгородом ничем не отличались от их сношений с Гамбургом, Аугсбургом и Нюренбергом. Внешняя торговля в современном смысле этого слова составляла поэтому еще меньшую долю общего торгового оборота страны, чем в настоящее время.

Тем не менее сообщаемые нам по временам цифры все же помогают составить некоторое представление о массе обращавшихся в торговле благ. Так, например, вычислено¹⁵¹, что XIII и XIV столетиях через Сен-Готард ежегодно провозилось товаров весом около 12.000 двойных центнеров. Это составляет не больше того количества, чем сколько перевозят в настоящее время один — два товарных поезда. Но если вспомнить, что в 1300 году все население Германии от Гента и Брюгге вплоть до Вены исчислялось всего на всего в 10 — 12 миллионов человек и если принять в расчет ту сравнительно небольшую роль, которую внешняя торговля играла тогда в общем обороте страны, то цифра эта представится нам довольно большой. Следует скорее изумляться тому, что уже около 1230 года была сделана такая большая работа, как проложение мировой торговой дороги через Сен-Готардский проход, достигающий 2.100 метров высоты. По тому времени это была поистине огромная работа, ибо она потребовала постройки висячего железного моста над Шельненской пропастью. Этот мост представляет из себя одну из самых древних железных построек в Германии, которая прослужила 500 лет вплоть до 1707 года, когда в горе был пробит туннель. Такая тяжелая работа вряд ли была бы предпринята, если бы торговая дорога через гору не являлась настоятельной потребностью.

О величине барышей, извлекаемых купцами из этих, на нашему времени, маленьких оборотов, мы располагаем только случайными данными. Методы исчисления прибылей нам неизвестны. Мы только знаем, что принципиально извлечение торговых прибылей было запрещено и считалось ростовщичеством. Каждый продавец товара должен был получать только «справедливое вознаграждение за свою работу и возмещение за понесенные издержки». В таких именно словах выражается, например, по этому поводу ученый доминиканский монах граф фон-Больштедт, известный под именем Альберта Великого, живший от 1193 до 1280 года и являвшийся учителем и предшественником Фомы Аквинского. Определение «справедливой цены» было тогда главной задачей политико-экономической науки; под этим термином подразумевали ту цену, которая покрывает издержки продавца и дает ему соответствующее вознаграждение за его труд, но никоим образом не является процентом или торговой прибылью. Эти последние считались ростовщичеством и воспрещались как церковными, так и светскими законами¹⁵².

В повседневной жизни дело обстояло, конечно, иначе. С одной стороны, изобретались всевозможные уловки, чтобы обойти запрещение взимания процента при денежных ссудах. С другой стороны, купцы, по-видимому, ухитрялись извлекать из торговли прибыли по современным понятиям, представляющиеся прямо непонятными. 25-го марта 1505 года¹⁵³ из Лиссабона в Ост-Индию выехал флот в 19 кораблей. В числе пассажиров были представители 7-ми германских торговых фирм из Аугсбурга, Нюренберга и Мемингена, располагавшие в общей сумме 36.000 дукатов (около 900.000 марок золотом). Корабли должны были закупить в Ост-Индии пряности за наличные деньги и в обмен на европейские товары. Они пробыли в путешествии целый год и возвратились в Лиссабон 22-го марта 1506 г. Из привезенного фрахта португальский король взял в свою пользу 25% и в. пользу монастыря 5%, остальную часть он держал 3 — 4 года, прежде чем выдал ее владельцам. Тем не менее, несмотря на эти огромные поборы, германские купцы получили 175% прибыли. Конечно, это является отдельным случаем, относящимся, кроме того, к опасной колониальной торговле. Но представляется вполне вероятным, что при том незначительном сбыте и при том большом риске потерь, какие характеризовали в средние века, торговля могла существовать только при очень большой норме прибыли. По словам Лампрехта¹⁵⁴, «опытный наблюдатель оценивает в 1438 году законную прибыль купеческого капитала в 430 — 450% на 100 торговых дней в году».

Жизнь купца была далеко нелегкой¹⁵⁵. Сама выучка была весьма трудным делом. «Торговый ученик должен был помимо выучки заниматься домашними работами в доме своего хозяина. — топить помещение, раздувать огонь, мести пол, приносить воду, вино и пиво». По окончании срока выучки торговый ученик начинал разъезды. Купец должен был очень часто уезжать из своих мест; иногда он сопровождал транспорт товаров, иногда в качестве «фактора» проводил несколько лет заграницей по поручению своей фирмы. В те времена купец считался путешественником, по преимуществу, человеком, видавшим чужие города и страны, и много пошатавшимся по свету. В те времена путешествие представляло из себя очень нелегкое занятие¹⁵⁶. «Улицы городов напоминали теперешние проселочные дороги... Большие имперские дороги были, конечно, вымощены камнями или щебнем, но они лишь в редких случаях окапывались канавами и по большей части находились в плохом состоянии. Самые плохие места и лужи заполнялись сучьями и хворостом, но, тем не менее, жалобы на «убийственные дороги» непрерывно раздаются в течение всех средних веков, да и в гораздо более позднее время. Медленно и неуклонно двигались тяжело нагруженные, затянутые парусиной телеги, — летом в облаках пыли, осенью по глубоким грязным лужам; оси и колеса то и дело ломались о камни или застревали в глубоких рытвинах. Ученик шагал пешком рядом с телегой, с сумкой на спине и палкой в правой руке; купец, если он был более или менее зажиточный, ехал верхом. Настоящие экипажи тогда только что начинали строиться. Рессоры были неизвестны и только в XVI столетии научились подвешивать кузов экипажа на ремни. Постоянные толчки, неизбежные при тогдашних ухабистых дорогах, доставляли путешественнику весьма мало удовольствия и верховая езда оказывалась гораздо более легким и быстрым способом передвижения».

Припасы странствующий торговец должен был брать с собой, «потому что в городских и деревенских гостиницах редко можно было найти что-либо съедобное; на ночь приходилось устраиваться на сеновалах, на скамьях или на столах в общей комнате». При этом приходилось соблюдать большие предосторожности, чтобы не попасть в какой-либо разбойничий притон, где по ночам гостей грабили и убивали. Поэтому купцы предпочитали ночевать под открытым небом. «Постоялые дворы в городах были несколько лучше; гости находились там по крайней мере в безопасности, хотя предлагавшаяся им пища и помещение очень редко заслуживали похвалы».

Самой плохой стороной путешествия были, однако, опасности, угрожавшие на проселочных дорогах. Иногда купец попадал в местность, где велась борьба между тем или другим владельцем, что случалось очень часто, ибо каждый человек, имевший право носить оружие, как рыцарь, так и бюргер, мог вызвать другого на поединок и начать вооруженную борьбу; в таких случаях подвергалась риску и жизнь владельца и его собственность. Еще хуже были «нападения рыцарей-разбойников, обыкновенных грабителей и кишевших по проезжим дорогам бродяг».

Реки и их притоки, использовавшиеся в средние века для целей торгового транспорта в гораздо большей степени, чем в более позднюю эпоху, не отличались ни большим удобством, ни большей безопасностью. «Провозные поборы и пошлины были чрезвычайно велики и, кроме того, местные жители имели право грабить потерпевшие крушение корабли». Большинство рек могло поднимать только небольшие и мало нагруженные суда, так что матросов приходилось брать как можно меньше. Благодаря этому, купец в большинстве случаев не мог лично сопровождать речной транспорт. Иначе было с морским транспортом. Купец или его уполномоченный ехали обычно вместе с грузом и должны были выносить все тяжести морского путешествия. Морская болезнь считалась ни во что, ибо предполагали, что каждый может ее выдержать. «Главными опасностями были морские разбойники, право грабить потерпевшие крушение корабли, бури, кораблекрушения и мели». Зимой морские экспедиции, конечно, прекращались, но с наступлением весенних и осенних штормов начинались многочисленные катастрофы. В церкви св. Марии, в Любеке, имеется картина, изображающая крушение любекского трехмачтового судна у норвежских берегов в 1489 году. «Шторм сорвал мачты и экипаж, уцепившись за ящики и обломки, пытается спастись вплавь. Нескольким лицам посчастливилось достичь утесистого берега». При этом кораблекрушении утонул капитан и 33 матроса.

Разумеется, в столь неспокойные времена купцу приходилось отправляться в путешествие хорошо вооруженным и уметь владеть оружием. Купцы должны были быть мужественными людьми, и еще до нашего дня сохранились многочисленные рассказы об их битвах с сухопутными и морскими разбойниками. По этому поводу вспоминаются Клаус Штертебеккер и его дружина, торговавшие на Остзейском побережье от 1391 до 1402 года. Тем не менее, опасности вряд ли были в действительности так велики, как это изображают повествования современников. Ведь рассказы сохранялись только о необыкновенных приключениях, между тем как о счастливо закончившихся путешествиях не повествовал никто. Общим правилом являлись, конечно, эти последние, ибо в противном случае торговля была бы вообще невозможной.

* * *

Торговля накладывала на городскую жизнь своеобразную печать. Даже внешнее расположение города определялось, главным образом, многочисленными постройками, необходимыми для торговли. «Места более или менее постоянной торговли были окружены всевозможными торговыми строениями, начиная от простых палаток и кончая лавками. Строения эти отдавались за постоянную плату на время ярмарки, считая с того момента, как выставлялся городской флюгер или звонил ярмарочный колокол. Иногда они сдавались на более долгий срок или передавались в длительную аренду. Самыми упорядоченными из них были выходившие на улицу лавки, — маленькие, часто двухэтажные домишки, нижний этаж которых отводился под лавку, а верхний, выдававшийся в виде навеса на несколько футов над лавкой, служил конторой или жилищем для семьи. Нередко выдававшаяся вперед часть верхнего этажа опиралась на колонны и тогда прилегавшие друг к другу лавки образовывали крытые проходы; позднее в этих проходах были устроены своды и арки, являющиеся и посейчас своеобразным украшением южно-германских и некоторых северо-германских городов»¹⁵⁷. Тут же, особенно около церквей стояли наскоро сколоченные шалаши, а рядом с шалашами простые открытые лотки, покрытые иногда парусинным навесом.

Нередко, особенно в колонизованных областях востока, церкви также служили для торговли. «Церковь св. Марии в Любеке была центральным пунктом городской торговли; здесь купцы заключали сделки и здесь же ремесленники искали заказчиков»¹⁵⁸. То же самое было и в Данциге. «В Немецкой колонии, в Новгороде, тюки с товарами и бочки лежали грудами в самой церкви и оставался свободным только алтарь»¹⁵⁹.

В старой Германии уже с самого раннего времени стали строить для нужд торговли и промышленности особые здания. «В городах сооружались плотины и водоотводные сооружения; в Нидерландах городские советы особенно заботились о том, чтобы проводить каналы для промышленных целей. В Аугсбурге вода реки Леха тысячами каналов распределялась по всему ремесленному кварталу. Кроме этого устраивались валяльни, дубильные мельницы, клоаки, прессовальни, белильни, рамы для сукон и сушильни»¹⁶⁰. Для торговли всегда имелся торговый дом. Часто он представлял из себя «роскошно отделанное монументальное здание в 2 или 3 этажа, выходившее на главную ярмарочную площадь или на площадь, предназначенную для какой-либо специальной ярмарки. Здесь, в просторных погребах и хранилищах складывались товары, предназначенные для городского потребления, образцы которых, как, например, образцы материй, имелись в отдельных торговых помещениях верхнего этажа; предметы широкого потребления, вроде селедок и т. д., раскладывались в нижнем этаже. В средней части верхнего этажа обычно находилась большая зала, где устраивались празднества и деловые собрания крупных купцов. Это и послужило началом современной биржи». В торговых домах выполнялись также и функции контроля над торговлей и промышленностью: «здесь подвергались осмотру металлические изделия, в особенности ювелирные изделия и определялась проба этих последних; здесь контролировали прочность краски и добротность привозных и местных тканей; словом, здесь определялась, выполнены ли все те условия, при которых товар считался «настоящим товаром».

Первоначально торговые дома устраивались главным образом для «гостей», т.е. приезжих купцов, чтобы обеспечить полное соблюдение ими так-называемого «права задержки». Торговый дом был местом, куда приезжие должны были привозить свои товары для продажи, контроля и платежа пошлин. Одновременно с этим они служили также центром продажи для местных купцов.

Самые древние торговые дома были выстроены в Майнце в 1317 году, в Нердлингене в 1336 году, Кёльне в 1355 году, Страсбурге в 1358 году, Франкфурте на Майне в 1361 году, Базеле в 1378 году и в Констанце в 1387 году¹⁶¹ «Наряду с общими торговыми домами устраивались иногда и особые торговые дома для зерновых продуктов, соли и т. д., причем в этом случае торговый дом в более узком смысле слова предназначался для всех остальных товаров».

Отправляясь заграницу, немецкий купец встречал там те же самые правила, какие он установил у себя на родине для приезжих торговцев. В Венеции уже с XII столетия немцам был отведен отдельный торговый дом. «Каждый немецкий купец обязан приехать в этот дом, сложить там свои товары и заключать свои торговые сделки под присмотром и контролем управлявших домом венецианских чиновников... Личная свобода германских торговцев была также ограничена, как ограничена была свобода обитателей немецких факторий в Новгороде и в Лондоне... За наем помещений и складов взимались большие суммы и пошлина на товары была также достаточна высока»¹⁶². В Генуе и Милане также делались попытки устроить для немцев подобный же торговый дом, но они остались без результата.

На севере, в Англии, Дании, Швеции и России немецкие купцы встречали иное отношение. Уже в XII столетии немцы, поселившиеся на острове Готланде в городе Висби, получили особые торговые привилегии. В Висби они пользовались полными правами гражданства и принимали участие в управлении. Там существовало общество «объединенных купцов Римской империи, ведущих торговлю с Готландом»; к этому обществу принадлежали купцы по крайней мере 30 германских городов, начиная с Кёльна и Утрехта и кончая Висби, Ригой и Ревелем¹⁶³. Купцами города Висби было основано в начале XIII столетия свободное германское поселение в Новгороде. В Англии кёльнские купцы уже в XII столетии владели собственным домом (гильдейским домом в Лондоне). В 1157 году король Генрих дал им охранную грамоту следующего содержания¹⁶⁴:

«Повелеваю вам (т.е. судьям и всем вообще королевским чиновникам), чтобы вы охраняли людей и граждан города Кёльна и защищали бы их, как моих друзей, а равно и все их вещи, товары и собственность; в отношении их торгового дома в Лондоне и в отношении их товаров и других принадлежащих им предметов вы не должны чинить им никаких обид, несправедливостей и вреда и не позволять таковых другим, ибо купцы эти и все их имущество находится под моей защитой. Поэтому они должны жить в покое и мире, соблюдая свои привычки и обычаи, и вы не должны от них требовать никаких новых податей или повинностей, которые они до сих пор не платили или не выполняли. Поэтому всякого, кто причинит этим купцам какую-нибудь обиду, вы должны сейчас же привлекать к ответственности и присуждать к наказанию».

Эта охранная грамота относилась, правда, только к кёльнским купцам, но к Кёльнской Ганзе могли присоединяться и бюргеры других германских городов. Так, например, вестфальские купцы, по-видимому, все принадлежали к Кёльнской Ганзе. Слово «Ганза» сначала обозначало всякую вообще толпу, в особенности вооруженный отряд. С XII столетия этим термином стали именовать группу земляков, живших на чужбине, т.е. главным образом группу пришлых купцов. Постепенно это слово стало обозначать группу купцов, имеющих право образовывать корпорацию в чужом городе¹⁶⁵. В таком смысле, например, понимается это слово в грамоте английского короля, относящейся к 1267 году и разрешающей гражданам и купцам города Любека «иметь свою собственную Ганзу, подобно тому, как имеют такую Ганзу граждане города Кёльна». «В Англии», пишет Фогель, «это понятие особенно строго и точно определено; здесь купечество каждого города объединено в гильдию, имеющую собственный гильдейский дом для своих собраний, который часто служит и городской ратушей. Ганза есть дополнение к гильдии; она охватывает всех тех купцов, которые ведут торговлю вне данного города. Сфера ее действия — это вообще чужеземные города и страны... Порядок этот был применен и по отношению к иностранным купцам, приезжавшим в Англию. Кёльнцы получили право вести в королевстве торговлю и образовать свою корпорацию, названную «Ганзой», потому что члены её жили в Лондоне только проездом. Обладание собственным домом для собраний делало кёльнскую Ганзу очень похожей на английскую торговую гильдию: ее было тем легче смешать с этими последними организациями, что в Лондоне на ней лежали и известные гражданские обязанности, в частности, охрана городских ворот. Поэтому кёльнский двор стали называть гильдейским домом, а не ганзейским домом, как было бы правильнее. Гильдейский дом кёльнских купцов в Лондоне был наглядной гарантией их торговых прав во всей Англии».

Одновременно с любекскими купцами гамбургским купцам тоже удалось получить право на основание в Лондоне собственной Ганзы. В 1280 году различные ганзы, существовавшие в Лондоне, составили общество «торговых людей Аллеманской империи, имеющих дом в городе Лондоне, называемый немецким гильдейским домом»¹⁶⁶. В то же время произошло подобное же объединение германских купцов во Фландрии. «Из гамбургского морского права 1270 года и любекского морского права 1299 года видно, что германские купцы во фландрских городах объединялись в Ганзы под председательством старейшины, собиравшего их в определенное время на собрания и обсуждавшего с ними дела; для поддержки общества каждый из его сочленов платил регулярные взносы».

В эту эпоху возникают союзы между городами, расположенными к востоку от Эльбы и называвшимися тогда вендскими или славянскими городами¹⁶⁷. В 1259 году они заключили соглашение о борьбе с морскими разбойниками и городскими грабителями; за этим последовали дальнейшие соглашения, касавшиеся взаимной защиты в случае войны с соседями, и признание общего торгового права. В 1284 году все вендские города, к которым принадлежал и Любек, объединились в один союз, привлекший к себе и несколько князей. Так как между Любеком и Гамбургом издавна поддерживались тесные торговые отношения, то вендский союз вступил в связь с союзом саксонских городов и таким образом к концу XIII столетия возникло то большое, хотя еще не очень сплоченное, объединение северно-германских городов, которое простиралось от Рейна до русских границ. Так появился ганзейский союз, не только охранявший своих сочленов при их торговых операциях в чужеземных странах, но и преследовавший определенную политику с целью поощрения германской заграничной торговли.

Название «города германской Ганзы» встречается первый раз в документе, помеченном 1358 годом¹⁶⁸.

За время своего существования Ганза не представляла из себя прочного объединения определенных организаций. В 1366 году Ганза издала статуты. Статуты эти заключают, однако, только общее положение, касающееся права на торговые привилегии заграницей и охраны торговли¹⁶⁹, но не дают союзу никакой конституции. «Дела, представлявшие общий интерес, рассматривались на ганзейских собраниях. Собрания устраивались по мере надобности, в цветущую эпоху Ганзы (от 1363 до 1400) в среднем через каждые 1 или 2 года, а позднее через все большие и большие промежутки. Происходили они чаще всего в средине лета, причем местом заседаний был в большинстве случаев Любек. На эти собрания собирались уполномоченные городских советов, пользовавшиеся правом решающего голоса... Решения заносились в так-называемые «рецессы», превратившиеся постепенно в настоящие протоколы заседаний. Наряду с общими собраниями всего союза происходили и отдельные собрания тех или иных групп городов... Ни одного раза не случалось, чтобы на общем ганзейском собрании были представлены все ганзейские города; в большинстве случаев только наиболее крупные города посылали своих представителей, но даже и эти города нередко поручали другим городам представительствовать за них. Разница между большими и малыми ганзейскими городами заключалась только в том, что последние не были в состоянии оплачивать издержки, связанные с посылкой их представителей... О приведении в исполнение решений приходилось заботиться одному городу, каковым во все времена был Любек».

Связь ганзейских городов друг с другом была тоже довольно непрочная. Соблюдения принятых на собрании решений приходилось добиваться с большим трудом, а часто их оказывалось и совсем невозможным провести в жизнь. Это объясняется тем, что на общеганзейских собраниях присутствовали далеко не все города, между тем как решения принимались большинством присутствующих. Не только меньшинство присутствующих, но и отсутствовавшие, совершенно не представленные города, должны были подчиняться принятым постановлениям¹⁷⁰. «Это правило подавало повод к многочисленным ссорам и недоразумениям. Одни города отказывали в своем согласии на том основании, что решения не имели в виду всех без исключения городов или потому, что они не были предварительно одобрены данными городами; другие, как, например, Кёльн в 1469 году, заявляли, что никакой «рецесс» не является обязательным для ганзейского города, если проведение его грозит ущербом этому последнему». Кроме того, города часто не давали своим уполномоченным достаточных полномочий и под этим предлогом старались увильнуть от исполнения неприятных для них решений. «В 1458 году Кёльн на ганзейском съезде заявил, что он принципиально не дает своим посланным полномочий, а поручает им во всех важных вопросах оставлять право окончательные решения за кёльнским городским советом». Так же поступали многие другие города, если не большинство.

Несмотря на столь непрочную связь, ганзейский союз в течение нескольких столетий, вплоть до средины XVI столетия, был господином в северных морях, занял первое место в северной торговле, оказывал решающее влияние на политику северных государств и даже вел целый ряд войн.

Списка городов, принадлежавших ганзейскому союзу, не существует, да он вероятно никогда и не составлялся. Даже руководители ганзейского союза этого не знали и не интересовались этим. Им было важно выступать перед иностранными государями в качестве представителей всего германского купечества, всех германских торговых городов. Нередко число ганзейских городов исчисляется 72 или 77, но в цветущую эпоху союза (последней трети XIV столетия) оно было несомненно больше. В то время союз простирался от Амстердама и Андернаха на Рейне до Ревеля и Кракова¹⁷¹. По словам Фогеля, некоторым из наиболее важных членов союза специально поручалось ознакомиться с распространением союза и его фактическими силами.

Центральное место занимала группа, так-называемых, вендских городов, среди которых Любек являлся как бы предместьем всего союза; к этой группе принадлежали далее Висмар, Росток, Штральзунд, Киль, Гамбург, Люнеберг. В саксонской группе находились среди других городов Брауншвейг, Магдебург, Гослар, Ганновер. В особую группу входили города марок, в том числе Стендаль, Зальцведель, Гарделегель, Тангермюнде, Берлин, Кёльн, Бранденбург, Франкфурт на Одере. К юго-восточной группе принадлежали Бреславль и Краков. На западе примыкали к саксонским городам вестфальские города, как Дортмунд, Мюнстер, Зоэст, Оснабрюк, Минден, Герфорд и др., на Рейне Кёльн и Эммерих, Дуйсбург, Везель и целый ряд гельдернских городов вступили в Ганзу только позднее — около половины XV столетия. Города вроде Динана, Амстердама, Дортрехха и других не считались членами Ганзы, а только пользовались некоторыми из ее торговых привилегий заграницей — в Англии и в Шонене. На востоке, наоборот, все важные города принадлежали к ганзейскому союзу, так, например, Данциг, Торн, Кульм, Эльбинг, Браунсберг, Кёнигсберг, Рига, Ревель, Дерпт.

Перечисленные здесь города, конечно, не составляют и половины общего числа ганзейских городов. Естественно, что, несмотря на всю слабость существовавшей между ними связи, они все же обеспечивали своим гражданам, уезжавшим заграницу, гораздо большую защиту и права, чем те, какими, например, пользовался южно-германский купец в Венеции. Не следует, конечно, терять из виду, что, приезжая в Италию, германский купец оказывался в стране древней культуры, от которой и сам он впервые научился торговле и которая представлялась ему недостижимым образцом совершенства, между тем как в России, Швеции, Норвегии и Дании ганзейский купец представлялся носителем и провозвестником высшей культуры.

Наряду с обеспечением сухопутного и морского сообщения, общей целью ганзейской политики было освобождение ганзейских купцов заграницей от тягостных ограничений, налагаемых «гостиным правом». Можно сказать, что это было первоначальной и основной целью Ганзы. В общем и целом, цель эта удалась настолько, что отношения повернулись в обратную сторону и ганзейские приезжие купцы стали господами, которые теперь, с своей стороны, старались не допустить к торговле чужих и даже налагали на местное население всякого рода ограничения. Уже в 1202 году любекские купцы получили право устроить в Шонене (область южной Швеции, принадлежавшая тогда Дании) собственные промыслы для ловли сельдей. На этих рыбных промыслах были назначены немецкие управляющие, имевшие право судить германских купцов и их служащих¹⁷². Ганза вообще твердо придерживалась этого принципа. «Всюду, где только Ганза завязывала деловые сношения, она стремилась прежде всего к тому, чтобы учредить прочное поселение с хорошо оборудованными складами». Для этих поселений ганзейский союз старался обеспечить известные торговые преимущества. «В Новгороде из всех чужеземцев только одним ганзейцам принадлежало право провоза товаров и торговли, связанное с владением 2-мя торговыми дворами, — Готтенгофом и Петерсгофом. Шведы и готы, гораздо раньше немцев проникшие в Новгород, некоторое время торговали там наряду с ними, но впоследствии отступили на задний план. Веча 1366 и 1392 года постановили, что русскими привилегиями могут пользоваться только граждане ганзейских городов. В ганзейскую контору нельзя было принимать в качестве сочленов никакого чужеземца. В Шонене наряду с ганзеатами правом владения землей пользовались также и голландцы, англичане же, брабантцы и фландрские граждане не имели права заводить собственных складов. В Бергене (Норвегия) только одной Ганзе принадлежало право окончательного поселения в городе, без которого нельзя было вести торговлю в более значительных размерах. Во Фландрии ганзейцы пользовались правом свободной торговли, которое там было предоставлено также и остальным чужеземцам; но в отличие от этих последних они не были связаны ни местом, ни временем и имели право на розничную торговлю, являвшуюся по тем временам очень важным преимуществом. В Англии с 1347 года ганзейцы были поставлены в отношении вывозной пошлины даже в более благоприятные условия, чем сами местные жители.

В Новгороде, Бергене, Лондоне и Брюгге Ганза содержала собственные конторы¹⁷³. «Личное поведение и деловые отношения объединенных вокруг конторы купцов и служащих регулировалось здесь строгими правилами; выборные старшины следили за порядком, налагали взыскания и поддерживали строгую дисциплину... Хотя каждый купец работал на собственный счет и риск, тем не менее для него были обязательны не только общие принципы ганзейского торгового права, но и обычаи конторы... В конторах устраивалась выставка товаров, где должны были выставляться все ввозимые и вывозимые товары». В Новгороде (Петерсгоф), Бергене (Немецкий Мост) и Лондоне (Стальной Двор) конторы представляла из себя отгороженные дворы и даже целые кварталы. В Брюгге германские купцы не имели собственного двора, в котором они могли бы жить. Только во 2-й половине XV столетия они устроили собственное клубное помещение, приспособленное, однако, лишь для собраний. Конторы меньшего размера существовали и в других иностранных городах.

В ганзейском союзе господствовал такой же точно дух, который накладывал своеобразный отпечаток на всю хозяйственную жизнь этих столетий, — именно стремление к возможно большему отъединению от всего чужеземного. Отъединение это доходило до такой степени, что германский ганзеец не имел права жениться заграницей на иностранке¹⁷⁴. Образование торговых обществ совместно с чужеземцами было воспрещено. Ганзейские товары нельзя было грузить на иностранные корабли; в ганзейских городах нельзя было даже отдавать корабли в наем чужеземцам или строить их для чужеземцев, или продавать их чужеземцам. Это последнее правило, конечно, не всюду можно было провести в жизнь.

Фогель¹⁷⁵ рисует следующую картину размеров и способов ганзейской торговли. В первую очередь ганзейская торговля снабжала северную Германию текстильными товарами, предметами роскоши и питания и сырьем, а равно и поддерживала торговый оборот с чужими странами. Любек со своими 20 — 30.000 жителей был одним из самых крупных городов Германии и являлся не только важным пунктом восточной и западной транзитной торговли, но и большим рынком потребления и первым по величине ввозным портом Германии. Из Любека обширные внутренние области получали ввозные товары, ткани, вино, южные фрукты, пряности и т. д. Товары, провозимые в Нидерланды и все без исключения подлежавшие временной задержке в Брюгге, приходили главным образом из России, Лифляндии, Литвы, Швеции и Финляндии; из Новгорода привозились шкуры, меха и кожи, из Риги и Ревеля воск, пенька и лен, из Швеции железная руда и медь, из прибалтийских земель жиры, сало, масло, смола. В Новгород германские купцы ежегодно отправлялись двумя караванами: летом на кораблях через Неву, Ладожское озеро и Волхов, а зимой на санях через Ревель, Пернов или Нарву, Дерпт и Плескау. В Ригу поступали, главным образом, товары из Двинской области.

Большая часть всех этих товаров отправлялась на кораблях в Любек. Для перевозки служили 2 флотилии, перевозившие товары из Лифляндии весной и осенью. Многие корабли заходили в Висби, куда также поступали товары из Стокгольма и Финляндии. Из Любека товары, не купленные в этом городе и не проданные во внутренних местностях страны, перевозились в Гамбург на колесах через Ольдеслое (с 1398 года они обычно транспортировались через Штекницкий канал), а из Гамбурга шли морским путем в Нидерланды.

Из Шонена и Бергена привозилось много рыбы. Во многих шоненских гаванях ловилась и засаливалась сельдь, так, например, в Сканере, Фальтерсбо, Мальме, Стаде и Траллеборге. Сельдь ловилась датскими рыбаками, скупалась на месте немецкими торговцами и затем перевозилась на рыбные склады, расположенные на некотором расстоянии от побережья, где она упаковывалась в бочки. «Каждый город, ведший более или менее значительную торговлю с Шоненом, обзаводился рано или поздно такими рыбными складами»¹⁷⁶. Приезжавшие за рыбой суда привозили для обмена всевозможные товары, ибо торговцы того времени не любили длинных путешествий и предпочитали как можно скорее сбывать свои товары: ведь чем короче было путешествие, тем меньше был риск для владельца. С начала XIII столетия эта меновая торговля происходила на ежегодных осенних шоненских ярмарках. Рейд города Сканера в XIII и XIV столетиях был одним из самых оживленных рейдов Европы, и во время ярмарки в нем останавливались сотни кораблей. Ярмарка начиналась 24-го августа и продолжалась несколько недель¹⁷⁷. В 1494 году из Сканера и Фальстербо было вывезено свыше 8.000 тонн сельди, через 50 лет это количество возросло вдвое. Из Бергена получалась по преимуществу треска. Ярмарочный сезон продолжался там все лето — от 3-го мая до 14-го сентября. В течение всего года из Любека в Берген отправлялось не больше 20 — 30 кораблей (обшей вместимостью около 1.600 — 2.400 тонн). Треска ловилась норвежскими рыбаками, которые и продавали ее германским купцам на Немецком Мосту.

С конца XIII столетия Фрисландские корабли начали предпринимать путешествие через Зунд в восточные области. Для Любека это являлось опасной конкуренцией, потому что товары, провозившиеся по этому пути с востока на запад и обратно, не перегружались в Любеке. Благодаря этому Любек нес значительный ущерб, упускал контроль над торговлей и терял свое значение центрального транзитного пункта. Современем на этой почве развилась ожесточенная борьба, закончившаяся тем, что голландская конкуренция привела к ослаблению и к окончательной гибели весь ганзейский союз. Но случилось это значительно позднее; в описываемую нами эпоху и ганзейские корабли нередко следовали по этому пути, которым пользовались кроме них также англичане, шотландцы и другие чужеземцы. По этой дороге из восточных гаваней (Штральзунд и Данциг) перевозились на запад главным образом зерновой хлеб и лес. В конце XV столетия из Данцига ежегодно отправлялось на запад около 20.000 тонн хлеба.

Кроме ганзейской посреднической торговли, существовала также ввозная и вывозная торговля расположенных внутри страны германских городов. Центрами ее служили устья больших рек. В 1369 году вывоз из Гамбурга исчислялся в 18.000 тонн; для отправки товаров потребовалось 598 кораблей. Из этого числа 10.000 тонн приходилось на гамбургское пиво, 4.000 тонн на хлеб и лес, 900 тонн на шоненскую сельдь и около 500 тонн на товары, поступавшие из восточно-балтийских областей. Товары эти шли на восток и в Англию. В Германию и колонизованную балтийскую область поступали нидерландские и английские ткани, французское вино, южные фрукты, пряности и всякого рода сырье и предметы роскоши из южной Европы, Леванта и Индии. Товары эти привозились в Брюгге испанцами и итальянцами. Со второй половины XIV столетия ганзейские корабли стали предпринимать путешествия через Нуармантье на Атлантическом океане к устью Луары и южнее. Оттуда они привозили морскую соль. В XV столетии эти поездки на юг стали одной из важнейших отраслей ганзейской и нидерландской торговли. В среднем из Брюгге и Антверпена каждую весну отправлялось во Францию до 50 ганзейских кораблей, вместимостью около 10.000 тонн; летом соляные грузы отвозились в Данциг, Ригу и Ревель.

По количеству первое место в ганзейской торговле занимали предметы массового потребления, как-то: рыба, соль, хлеб и лес, по стоимости же балтийские транзитные товары играли очень важную роль. В Гамбурге они составляли в 1369 году лишь 1/36 часть всего вывоза по количеству, но 1/7 по ценности. «Особенно большие прибыли получались при торговле мехами, воском, тканями, пряностями и южными фруктами. Недаром новгородская торговля считалась основой ганзейского благополучия и давала чрезвычайно большие барыши»¹⁷⁸.

В конце XV столетия в любекской гавани было занято торговлей около 800 кораблей, ежегодно ввозивших и вывозивших около 20.000 тонн груза. По сравнению с современными цифрами это количество сравнительно ничтожно, ибо весь годовой ввоз и вывоз мог бы уместиться на 3 или 4 океанских пароходах средней величины. «Новгородские товары, перевезенные весной 1456 года из Ревеля в Любек, оценивались приблизительно в 100.000 марок, т.е. в такую сумму, которая по тем временам равнялась годовому доходу и потреблению 4.000 работоспособных мужчин... Тем не менее ганзейская торговля в средние века была несомненно самой значительной на всем атлантическом побережье Европы, и ганзейский торговый флот с его 30 и 40.000 тонн вместимости, конечно, превосходил всякий другой». Но уже вскоре после эпохи наибольшего расцвета ганзейский союз стал обнаруживать первые признаки упадка. В 1442 году бранденбургский курфюрст Фридрих II запретил своим городам дальнейшее участие в союзе, после чего они вышли из Ганзы. В 1470 году их примеру последовали нидерландские города. С 1466 года области меченосцев в Пруссии перешли к Польше, благодаря чему Данциг и другие города Востока оказались более или менее изолированными от Ганзы. В конце XV столетия Ганза потеряла свои позиции в России (Новгороде и Пскове). Во Фландрии, Англии и Скандинавских государствах Ганза тоже постепенно теряла свои привилегии по мере хозяйственного роста этих стран. «В конце средних веков ганзейский союз все еще является в Европе первоклассной торговой силой... Но противники его уже всюду подымают голову; привилегированное положение Ганзы на больших северо-европейских ярмарках подвергается ожесточенным и все более и более успешным нападкам и в конце-концов от Ганзы ускользает исключительное господство в Остзейских областях»¹⁷⁹. Тем не менее, лишь во 2-й половине XVII столетия Ганза окончательно исчезает как торговая и политическая сила; но, несмотря на этот упадок, торговля более значительных ганзейских городов продолжает развиваться.

¹¹²Глава 12-я.
¹¹³G. von Below, Probleme der Wirtschaftsgeschichte, 1920. S. 373 — 374.
¹¹⁴Бюxep, дит. соч., том, I, 2е изд., стр.1183, цитировано у Белова «Проблемы», стр. 204, — Несмотря на отдельные возражения, которые делает Белов, .он все же говорит (стр. 210): «Во всяком случае производство на заказчика приходится считать основой средневековой промышленной жизни, по крайней мере в том смысле, что в большинстве случаев потребитель получает продукт прямо от производителя». Еще решительнее выражается Белов в своей брошюре Mittelalterliche Stadtwirtschaft und gegenwartige Kriegswirtschaft.. Tubingen 1917. S. 8. «Между производителем и потребителем всякая посредническая торговля должна была быть по возможности исключена. Считалось, что производитель имеет преимущественное право на продажу своих продуктов». — См. об этом Инама-Штернегг, дит. соч., т. III, 2-я часть, стр. 236 — 237.
¹¹⁵Below, Mittelalterliche Stadtwirtschaft, S. 28.
¹¹⁶В. Hildebrand, Zur Geschichte derdeutschen Wollenindustrie. Jahrbuher f. Nationalokonomie und Statistik, 1866, Bd. I, S. 85. Позднее мы покажем, что главная причина заключалась не в дурных путях сообщения, ибо средневековый транспорт достигал весьма значительных размеров.
¹¹⁷Schmoller, Die Strassburger Tucher-und Weberzunft, 1879, S. 364, — Ср. Bucher, цит. соч., т. I, стр. 183 и Below, Probleme, S. 220, 228, 251.
¹¹⁸На эту оговорку следует обратить большое внимание. Само собой разумеется, хозяйственное отъединение нельзя было провести вполне; существовали такие товары, которые нельзя было производить в данном месте и это обстоятельство послужило исходным пунктом для развития торговли и обмена.
¹¹⁹Below, Stadtwirtschaft, S. 11.
¹²⁰Below, Stadtwirtschaft, S. 12. - Вe1оw, Probleme, 234. — Inama-Sternegg, Bd. Ill, 2, S. 234.
¹²¹Белов, цит. соч., стр. 22.
¹²²Белов, там же, стр. 16 — 17.
¹²³Белов, там же, стр. 22.
¹²⁴Инама-Штернегг, т. III, 2-я часть, стр. 268.-Лампрехт, т. IV, стр. 236. — Below, Probleme, S. 236.
¹²⁵G. v. Ве1оw, «rMittelalterliche Stadtwirts&haft und gegenwartige Kriegswirtschaft» Tubingen, 1917, S. 27. — Хотя в этой брошюре, появившейся во время войны, Белов, подобно многим немецким профессорам, высказывается достаточно шовинистически, и цри рассмотрении вопроса о современности часто забывает научную объективность историка, его изображение городского средневекового хозяйства является образцом сжатого и ясного изложения всех существенных сторон.
¹²⁶Below, Worterbuch der Volkswirtschaft. Bd. I, S. 583. — Инамa-Штернегг, том III, часть 2-я, стр. 234.
¹²⁷Below, Stadtwirtschaft, S. 18 — 19.
¹²⁸Белов, там же, стр. 19. — Probleme, S. 221.
¹²⁹Below, Stadtwirtschaft, S. 21.
¹³⁰Below, Probleme, S. 223, Anm,
¹³¹Lamprecht, Deutsche Geschichte, Bd. IV, S. 237.
¹³²Инама-Штepнeгг, т. III, часть 2-я, стр. 238. — Белов,
Проблемы, стр. 234. — Лампрeхт, цит. соч., т. IV, стр. 236.
¹³³Белов, Проблемы, стр. 236. — Инама-Штернегг, цит. соч., т. III, часть 2-я, стр. 238.
¹³⁴Белов, Проблемы, стр. 236.
¹³⁵Белов, там же, стр. 215.
¹³⁶Белов, там же, стр. 370.
¹³⁷Инама-Штернегг, цит. соч., т. 111, часть 2-я, стр. 239.
¹³⁸Белов, Проблемы, стр. 211, 213, 215, 218, 219, 227. — Бюхер, Возникновение народного хозяйства. Т. I, 2 изд., стр. 119, 126 и с л.
¹³⁹Белов, Проблемы, стр. 302, 369.
¹⁴⁰Там же, стр. 307.
¹⁴¹Белов, Проблемы, стр. 309, 323.
¹⁴²Белов, Проблемы, стр. 343 — 344.
¹⁴³Белов, Проблемы, стр. 313-314.
¹⁴⁴О Bucher, Die Bevolkerung von Frankfurta. М., Bd. I, S. 246.
¹⁴⁵Сравн. ч. I настоящего сочинения, изд. «Книга», Ленинград, 1924.
¹⁴⁶Белов, Проблемы, стр. 324 и след.
¹⁴⁷Белов, Проблемы, стр. 334 — 338.
¹⁴⁸Vogel, Die Hanse, S. 48 и 58.
¹⁴⁹Белов, Проблемы, стр. 350 п сл.
¹⁵⁰Белов, Проблемы, стр. 342 — 353
¹⁵¹В. Kotzschke, Grundzuge dcr deutschen Wirtschaftsgeschichte bis zum 17 Jahrh. Leipzig, 1921. S. 120.
¹⁵²Below, Статья «Ростовщичество», b Wortcrbuch der YVoJkswirt-schaft, В. II, S. 1361.
¹⁵³Ein Jahrtausend deutscher Kultur. Quellen von 800 — 1800. Leipzig, 1921. S. 243.
¹⁵⁴Лампрехт, т. V, 1 ч,, стр. 73,
¹⁵⁵Vonder Rорр, Ivaufmansleben zur Zeit der Hanse. Leipzig. 1907. S. 21.
¹⁵⁶Rоpp, S. 28-33.
¹⁵⁷Лампрехт, т. IV, стр. 228 и сд.
¹⁵⁸Там же, стр. 234 и сл.
¹⁵⁹G. Fгеуtag, Bilder aus der deutschen Vergangenheit, В. Ill, Teil. 1, S. 250.
¹⁶⁰Лампрехт, т. IV, стр. 235, 237 — 239.
¹⁶¹Инама-Штерпегг, т. III, 2-я часть, стр. 260.
¹⁶²Инама-Штернегг, цит. соч.,т. III, 2-я часть, стр. 283 — 284. "Насколько националистические пристрастия сильны даже у такого выдающегося буржуазного историка, как Инама-Штернегг, видно из того, что он говорит по этому поводу, что «условия эти характерны для фискального и монополистического духа венецианской торговой политики». Однако, немного выше сам же он указывал, что в немецких городах поступали с приезжими купцами таким же точно образом. См., напр., стр. 260 — 261: «За разгрузку товаров взималась пошлина, за проданные товары, сверх того, продажная пошлина; в торговом доме выполнялся также торгово-полицейский осмотр и там же взималась, хотя, впрочем, и не во всех городах, городская пошлина... Сделки заключались в присутствии «присяжных покупателей», т.-с. городских чиновников».
¹⁶³Инама-Штернегг, там же, т. III, 2-я часть, стр. 28-1 и сл.
¹⁶⁴Eiu Jahrtausend deutscher Kultur, S. 248.
¹⁶⁵Walter Vogel, Kurze (Jeschi elite der Deutschen Hanse.
Leipzig, 1915. S. 15 — lti.
¹⁶⁶Инама-Штернегг, т. Ill, 2-я часть, стр. 285,280.
¹⁶⁷Инана-Щтернегг, там же, стр. 290.
¹⁶⁸Фогель, цит. соч., стр. 41. — Ииама-Штернегг, т. III, часть 2-я,
стр. 291.
¹⁶⁹Фогель, цит. соч., стр. 63.
¹⁷⁰Dаneil, Bd. И, стр. 318.
¹⁷¹Инама-Штернегг, т. III, 2-я часть, стр.312. — Фогель, стр. 81.
¹⁷²Инама-Шетрнегг. т. III, 2-я часть, стр. 299 — 302 и сл. —
Фогель, стр. 17 и сл.
¹⁷³Инама-Штернегг, т. III, 2-м часть, стр. 303,--Фогель, стр. 55.
¹⁷⁴Инама-Штернегг, т. III, часть 2, стр. 298, 303, 347.
¹⁷⁵Фогель, стр. 49 и сл,
¹⁷⁶Фогель, стр. 25,
¹⁷⁷Фогель, стр. 51 и сл.
¹⁷⁸Фогель, стр. 54.
¹⁷⁹Инама-Штернегг, т. III, часть 2-я, стp. 313. — Лампрехт, т.IV и стр 475. - Фогель, стр. 82.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4303

загрузка...

Другие книги по данной тематике