Глава IX. Неравенство владений среди свободных франков. — Возникновение крупного землевладения. — Размеры королевских и иных владений. — Организация хозяйства в крупном землевладении. — Разделение труда на господском дворе. — Возникновение ремесла.
|
Выше уже было упомянуто, что потребовались целые столетия для того, чтобы первоначальную общинную собственность всего народа на землю превратить в частную собственность. Как цепко держались древние обычаи и правовые представления, можно, между прочим, видеть из того, что наследственное право, когда оно, наконец, стало устанавливаться, первоначально и весьма продолжительное время ограничивалось лишь сыновьями оставляющего наследство, не распространяясь на внуков, не говоря уже о братьях или иных родственниках. Если кто умирал, не оставляя детей, его земля возвращалась в общину; если он имел детей, которые умерли до него, то их дети ничего не получали. Однако, времена эти тоже прошли, и приблизительно к 600 году установилась полная свобода распоряжения землей и частная собственность на нее. Этому много содействовало то обстоятельство, что и во времена существования марки — сельской общины делилась на наделы по строгим правилам только пахотная земля марки; каждому предоставлялось свободное право вне этой земли расчищать лес и вспахивать целину. Эта "целина" издавна не входила в состав общинных владений марки, а считалась частной собственностью. Разумеется, этой возможностью расчищать новые участки пользовались в весьма различной степени, в зависимости от хозяйственных потребностей или личной энергии отдельных крестьян, и в результате этого таким образом и отсюда развилось вскоре значительное неравенство владений. Не будет ошибкой предположить, что именно свободное распоряжение такой расчищенной землей в известной мере "заразительно" повлияло на земли марки: благодаря расчищенной земле привыкли к свободному распоряжению землей и перенесли его также и на землю марки, как только последняя сделалась наследственным частным владением. Но затем было совершенно нарушено и уничтожено первоначальное равенство владений из первых времен заселения: "наделы уменьшались, раздроблялись, округлялись, увеличивались; вскоре во всех селах оказались более или менее богатые крестьяне" (Лампрехт). Нельзя получить правильного представления о том времени, в особенности нельзя понять колоссального преобладания, какое вскоре приобрело крупное землевладение и какое привело к важнейшим последствиям, если не иметь постоянно в виду, что масса свободных франков — численностью своей все же бесконечно превосходившая немногих крупных землевладельцев, — уже давно не представляла собой единого класса с одинаковыми интересами, а распадалась на различные группы, в большинстве вопросов противостоящих друг другу.
В идейном отношении крупное землевладение тоже возникло из первобытного общинного владения. Ибо все еще, несмотря на все перемены, в головах жило древне-германское представление, что вся земля сама по себе и первоначально принадлежала всему народу. Но только у франков место народа занял король, как представитель народа. Все еще всякая, не имеющая хозяина, земля — а на всем протяжении государства такие земли преобладали — признавалась собственностью короля. Из этих неизмеримых запасов он жаловал громадные земельные пространства графам, предводителям антрустионов, иным важным личностям, чтобы привязать их к себе, обеспечить себе их верность и службу, или же давал эти земли церквам и монастырям, потому ли, что нуждался в помощи духовенства или потому, что надеялся получить таким образом благословение божие. Так, епископство Аугсбургское располагало в 812 г. свыше 1.507 гуфами, епископство Зальцбургское во времена Карла Великого получило в дар свыше 1.600 гуф, епископство Фризингское до 784 г. приобрело поместья в 120 местах; к 811 г. к этим владениям прибавились еще имения в 199 местах, к 835 г. в дальнейших 330, а к 853 г. еще в 133 местах. Площадь земель, пожалованных Карлом Великим в 802 году архиепископству Трирскому, доходила приблизительно до 30 кв. миль. Монастырь С. Галлен во времена Каролингов имел около 4.000 гуф, монастырь Лорш — 2.000 гуф и монастырь в Фульде, богатейший из всех немецких монастырей, обладал к 800 году не менее, чем 15.000 гуф. Однако, крупнейшим из всех землевладельцев оставался и в частно-правовом смысле этого слова сам король. Семейство Каролингов к концу IX столетия владело 176 крупными удельными владениями в самых различных частях государства: 83 в Франконии, 50 в Алемании, 21 в Баварии, 12 в Тюрингии, 5 в Саксонии, 5 в Фрисландии. Кроме того, имелись еще королевские поместья в 31 пункте Вюртемберга и в 150 местностях Австрии. За ним шли в IX столетии крупные владения светских землевладельцев: "во многих местностях они исключительно господствуют, как, напр., Вельфы в Тироле и Швабии, Попноны в Восточной Франконии и Лутпольдинги в Баварии. В Фульде сохранились сведения о том, как один землевладелец в 778 г. в одной только местности продал 5 имений, другой в 23 местах, третий в 27 местах" и т. д. И Лампрехт рассказывает, что в период расцвета крупного землевладения (который, впрочем, приходится на время от X до XII столетия) земельные владения размерами от 8 до 18 тысяч моргенов в духовных руках являлись общим правилом, а владения от 30 до 60 тысяч моргенов совсем не редким исключением, что мелкие поместья светских владельцев были размерами по меньшей мере в 3 тысячи моргенов, тогда как княжеские поместья далеко превосходили размеры владений духовенства. Крупные землевладельцы должны были жить на доходы со своих поместий. А для этого было необходимо, чтобы земля возделывалась, а для этого необходима была работа многих людей. Мелкий свободный землевладелец, обладавший лишь одной гуфой или немногим больше, мог обрабатывать это свое владение с помощью рабочих сил своей семьи или самое большее немногих несвободных батраков. Но поместья размерами с современные княжества требовали весьма многочисленного земледельческого персонала. И тут установилась система, о которой упоминалось уже в весьма ранние времена, хотя и только мимоходом. Уже Тацит пишет в своей "Германии" (гл. 25): "Каждый раб хозяйничает в своем собственном жилище, своим собственным стадом. Господин налагает на него лишь определенный оброк зерном, скотом, или тканями, дальше зависимость его не заходит. Остальную работу по дому выполняют жена и дети господина". По этому образцу, но, разумеется, приспособленному к изменившимся условиям времени, велось хозяйство в крупном землевладении VII, VIII и IX столетия. Всюду были поселены мелкие несвободные семьи крестьян, жившие доходом с предоставленных им участков земли и обязанных за это землевладельцу известным оброком. Сам землевладелец жил в своих владениях на господском дворе, в усадьбе, с которою был связан значительный земельный участок. Таким образом, обязательства крестьян, осевших на так-называемых чиншевых гуфах, были двоякого рода: во-первых, оброк с продуктов их урожая земли; во-вторых, барщина на принадлежащих к усадьбе землях. Как оброки, так и барщина были значительны и тяжелы. Не меньше половины своего рабочего времени, 3 дня в неделю, должен был несвободный крестьянин работать в поместье своего господина. "Жены крестьян тоже были обязаны к работам на полях и на дому помещика, и имеет также большое значение, что значительную часть продуктов своего труда на своей земле они тоже должны были отдавать в пользу помещика: кроме того, были обычны многие другие барщинные работы на господском дворе, подворная повинность, вспашка, гоньба и ведение торговли... Все эти барщинные повинности грозили самому существованию чиншевых крестьян; они почти не оставляли им времени, чтобы как следует обработать свой надел и получить с него средства, необходимые для существования, а также для уплаты оброков своему господину". Лампрехт подробнее рисует это положение: "определенное количество особо выбранных крестьян было обязано держать лошадей для почтовой гоньбы, лодки для доставления известий; это так-называемые вестники... Подводная повинность налагается на всех зависимых крестьян: в определенное время они обязаны возить дрова из леса, хлеб и др. земледельческие продукты в усадьбу помещика; зимою они совершают часто далекие поездки к ближним солеварням, за необходимыми колониальными товарами или на ближайшую ярмарку для продажи продуктов имения, для закупки привозимых туда торговцами и ремесленниками товаров". Само собою разумеется, что землевладелец, даже если он не был военной или другой службой целиком занят при дворе короля, не мог лично надзирать за крестьянами. Приходилось организовать правильное управление. Все его владения делились на округа, причем в каждом из последних одному из крестьян поручалось принимать от всех остальных причитающийся с них оброк, производить расчеты между ними и господской усадьбой, равно как наблюдать за выполнением ими барщинных работ. Этого "старшего крестьянина" называли обыкновенно латинским словом майор, т.е. "набольший", что значит также начальник. "Целая сеть таких управлений раскинулась из центрального места — господской усадьбы... и вскоре к этим управителям прибавились другие подчиненные им должностные лица: пчеловоды и охотники, конюшие и овчары, садовники и виноградари. Благодаря одной только протяженности крупных владений, возникла таким образом — организация управления, урегулированное разделение труда, которое никоим образом не могло возникнуть в мелких поместьях рядовых свободных землевладельцев. Значение этого чрезвычайно велико, если помнить, что около этого времени класс зависимых крестьян, т.е. несвободных чиншевиков, составлял уже значительно большую часть населения Франкского государства и что, как мы еще увидим, еще оставшиеся свободные крестьяне постепенно слились с этим классом. Столь же большое, а может быть даже еще большее значение для дальнейшего хода германской истории имело развитие вещей в усадьбах самих землевладельцев. Как уже упомянуто, крупный землевладелец обыкновенно сохранял за собою посреди своих владений особое поместье в качестве своего непосредственного господского двора, в котором он жил. К этому времени все более и более входило в обычай превращать господские усадьбы в укрепленные замки, в которых во времена опасности могла искать защиты также и часть окружающего населения с своей челядью и скотом. Ближайшая окружающая господский двор земля не отдавалась чиншевикам, а управлялась и обрабатывалась непосредственно господским двором. В этих господских дворах собиралось большое количество людей. "Для личного услужения землевладельцу и его семейству предназначались манципии; здесь были также слуги и служанки, часто в весьма значительном числе, выполнявшие обычную работу по дому, обслуживавшие кухню и погреб, стирку белья и чистку, сад и хлева. Они или входили непосредственно в состав помещичьего хозяйства, кормились из господской кухни, получали одежду из помещичьих запасов; или же они имели свое собственное хозяйство в жилищах, предоставленных им внутри господского двора в особых зданиях, и получали большею частью лишь сырые продукты из запасов господского хозяйства, которые они уже сами приготовляли себе в пищу. Haряду с этим существовал еще сельскохозяйственный персонал, который обрабатывал усадебную землю, а также люди, предназначавшиеся для более ответственной работы: служащие по управлению, писцы и т. д., наконец, ремесленники. В самом деле без некоторой промысловой деятельности никогда не обходились. Даже в первобытные времена приходилось ковать оружие, делать глиняную посуду, прясть шерсть, шить одежду. Сельское хозяйство издавна нуждалось в соответствующих орудиях: плугах, косах, серпах, молотах и т. п. Однако, в мелких хозяйствах, где может быть вместе жило и работало всего с десяток людей, в этих работах участвовали в зависимости от необходимости все. Только на крупном землевладельческом дворе, где постоянно совместно жили сотни людей, установился обычай поручать отдельным лицам постоянно одно и то же дело. Именно здесь и таким образом возникло немецкое ремесло. На мелком крестьянском дворе какого-нибудь свободного франка никому не могла прийти в голову мысль все свое рабочее время отдавать шитью платья. У него никогда не было бы достаточно работы, чтобы заполнить все свое время. Но на большом господском дворе, где сотни людей нуждались в одежде, очень скоро должно было выясниться, что в хозяйственном отношении выгоднее предоставлять отдельным лицам постоянно заниматься одной и той же работой. Так возникло разделение труда, ремесло. "На монастырском дворе Ст. Галлен в VIII столетии жили многочисленные крепостные, занимавшиеся ремеслом: как-то сапожники, портные, мельники, пекаря, кузнецы кинжалов, оружейники, пивовары, стекольщики. Мастерские этих ремесленников помещались все в здании, которое было сооружено при Карле Великом для монастыря". Такая же картина представляется нам на всех других господских дворах. "Промысловая техника", говорит Инама-Штернегг, "развивалась в этом периоде... Но лучшие ее представители находились лишь в дворцах королей и при крупных господских дворах землевладельцев. Самый полный список ремесленников дает, во всяком случае, капитулярий Карла Великого относительно управления королевскими уделами; в нем перечисляются кузнецы, золотых и серебряных дел мастера, башмачники, портные, седельники, столяры, токари, плотники, выделыватели щитов и брони, рыбаки, птицеловы, мыловары, пивовары, винокуры, хлебопеки и вязальщики сетей". |
загрузка...