1. Родственные и компаньонажные связи

В предыдущей главе уже отмечалось, что специфика сохранившихся источников не позволяет подвергнуть внутрикрестьянские отношения столь же подробному анализу, сколь внутридворянские. Тем ценнее немногие свидетельства, имеющиеся в нашем распоряжении, о социальных подразделениях в крестьянстве и типах внутрикрестьянских связей в северофранцузской и западно-немецкой деревне XII—XIII вв.

Эти свидетельства малыми крупицами разбросаны по источникам разных видов. Часть их содержится в записях обычного права, причем не столько в крупных сводах, сколько в хартиях отдельных деревень и поселений¹. Так как некоторые крестьянские обычаи фиксируются нередко в частноправовых грамотах и актах, последние тоже могут быть полезны при изучении правовых и социально-экономических отношений внутри крестьянства². Само собой разумеется, что для этой же цели весьма важны всевозможные общинные документы, отразившие споры внутри общины, ее борьбу с соседями, статуе ее должностных лиц и т. д.³ Отдельную группу источников представляют хозяйственные документы. Поместные описи, списки вотчинных доходов, записи вотчинных обычаев, несмотря на то что они были нацелены прежде всего на письменное закрепление интересов феодалов, нередко дают очень существенные косвенные или даже прямые данные и о крестьянах⁴. Именно в подобных документах обнаруживается основной материал об имущественном расслоении крестьян, а иногда и о формах экономических взаимоотношений в их среде.

При изучении внутреннего строя крестьянства окажется, возможно, небесполезным анализ межфеодальных связей, проделанный выше. Не говоря уже о методической стороне дела, не следует забывать, что сколь ни антагонистичны были классы крестьян и феодалов, они оба входили в состав одной социальной системы, накладывавшей свой отпечаток на каждый из них. Но, разумеется, особого сходства во внутреннем строе крестьянства и феодалов ожидать не приходится. Как господствующий класс, сеньоры не только эксплуатировали крестьянство экономически и политически, но и навязывали ему известные специфические особенности его внутреннего строя. Возникали они прежде всего в результате многообразия приемов и методов феодальной эксплуатации. Обособляя права и обязанности одних крестьян от других, сеньориальная эксплуатация неизбежно порождала специфические внутрикрестьянские категории (например, вилланы, сервы, чиншевики и т. п.) и создавала известные предпосылки для особых типов внутриклассовах отношений. Говоря о строении крестьянства, следует, таким образом, иметь в виду существование в нем не только таких групп (и отношений), которые порождались, так сказать, изнутри класса, но и таких, которые возникали вследствие его подчинения феодалам. Связанные с системой феодальной эксплуатации, эти последние отражали, однако, в гораздо большей мере особенности взаимоотношений сеньоров с крестьянами, чем самих крестьян между собою. Поэтому будет закономерным перенести их рассмотрение в следующую главу, где будет изучаться весь комплекс взаимоотношений крестьян и феодалов.

***

При изучении господствующего класса в числе наиболее стабильных его подразделений упоминались родственные группы. Больше других связанные с дофеодальным общественным строем, эти группы сохранили некоторые сходные черты и у феодалов и у крестьян. Не случайно составители ранних кутюм описывают правила родственных взаимоотношений как общие для всех людей — независимо от их сословной принадлежности⁵, приводя при этом очень ограниченный список исключений. Так, и у сеньоров и у крестьян одинаков размер экзогамной родственной группы — четыре поколения⁶. Как и сеньоры, крестьяне пользуются правом родового выкупа недвижимости, отчужденной кем-либо из родичей (в пределах семи поколений)⁷. Говоря о правилах родового выкупа, Бомануар подчеркивает, что они распространяются и на фьефы и на вилленажи⁸, а в другом месте упоминает в числе людей, пользующихся этим правом, и дворян и простолюдинов (hons de pooste)⁹. Применение в среде крестьян права родового выкупа отчужденной земли свидетельствует, что подобные отчуждения широко практиковались не только феодалами, но и крестьянами.

Родня имела в жизни крестьян известное значение и как ячейка взаимопомощи. Однако эта взаимопомощь использовалась крестьянами в иных ситуациях, чем сеньорами. Закон не признавал за крестьянами права на вооруженные столкновения между собою¹⁰. Вероятно, такие столкновение вообще случались редко. Соответственно вооруженная взаимопомощь между крестьянами-родственниками, видимо, не имела большого значения¹¹. Более заметную роль играла взаимопомощь крестьянских родственников в социальных конфликтах. Нам известно, например, что крестьянин, отрицавший свой сервильный статус, мог быть возвращен в сервильное состояние главным образом на основе привлечения свидетелей из его собственного рода (lignage). Свидетельства других людей, привлекаемых при отсутствии родственников, могли быть отведены крестьянином¹². Если же сеньору удавалось найти сервов в роде ответчика, то сервильный статус человека считался доказанным¹³. Роль родственников крестьянина при подобном конфликте — пассивна. Их свидетельские показания в пользу ответчика определяются в неменьшей мере их собственными интересами, так как отнесение к числу сервов по рождению (sers par s'orine) любого их родственника влечет их собственное закабаление. И тем не менее трудно отрицать, что уже сама подобная перспектива должна была сплачивать родственную группу, заставлять ее следить за положением своих членов и дружно вставать на его защиту от сеньориальных посягательств. Родичи оказывались, таким образом, одной из ячеек социальной защиты крестьян.

По сравнению с данными о взаимопомощи в родственных группах, несколько более подробны наши сведения об имущественных связях крестьян-родственников. Эти связи были, возможно, в крестьянских семьях интенсивнее, чем в дворянских. К такому предположению приводит существование на вилланских держаниях, в отличие от фьефов, специфического порядка раздела некоторых видов доходов. Если, например, дворянин — владелец фьефа опекал своих несовершеннолетних братьев и сестер, то он отвечал за все протори и убытки единолично и не мог употребить какую бы то ни было часть недвижимости, принадлежавшей опекаемым, для покрытия расходов на их содержание. Иные права предоставлялись владельцу вилланского держания. Все доходы и расходы подлежали здесь равному распределению между совладельцами домохозяйства¹⁴. Аналогичное различие наблюдается там, где вдовец, имеющий ребенка, женится на вдове, в свою очередь имеющей одного ребенка. Крестьяне-владельны вилленажа при подобной ситуации владеют всем имуществом на равных основаниях, так что каждый член семьи имеет право на четверть всей собственности¹⁵. Все доходы и расходы разделяются между ними поровну. В отличие от этого в дворянских семьях доля наследства, приносимая каждым несовершеннолетним в новую семью, неприкосновенна и должна в своем первоначальном виде быть передана ему, когда он достигнет совершеннолетия¹⁶. Не вдаваясь в рассмотрение генезиса этих правовых установлений, можно констатировать, что они предполагали более тесную хозяйственную взаимосвязь в крестьянских семьях, чем в дворянских.

Отсюда неправильно было бы заключать, что крестьянские родственные группы характеризовались какой-либо особой патриархальностью в рарпоряжении своим имуществом. Отсутствие в них некоторых специфически дворянских ограничений в распоряжении владениями родственников имело скорее противоположный смысл. Устраняя искусственные препятствия в хозяйственной деятельности, оно шире раскрывало дорогу игре стихийных частнособственнических тенденций. Это подтверждается и анализом правил раздела унаследованного имущества между крестьянами — родственниками. Дворянские фьефы при передаче по наследству либо вовсе не дробятся, либо разделяются между наследниками неравномерно: старший в роде получает наибольшую долю, а мужские потомки имеют преимущества перед женскими¹⁷. Относительно крестьянской недвижимости в северофранцузских областях действовал принципиально иной порядок: она разделялась при наследовании поровну между всеми, имеющими право на получение наследства, без учета старшинства и без предоставления каких-либо преимуществ мужским потомкам¹⁸. То же различие наблюдается по отношению к другим казусам, связанным с вопросами наследования. Например, вдовья часть фьефа после смерти вдовы передается целиком старшему мужскому наследнику. Вдовьи же владения на вилланских землях распределяются поровну между всеми членами семьи¹⁹. В результате дробность крестьянских владений должна была возрастать еще быстрее, чем сеньориальных. Но это лишь одна сторона дела. Равное наследование означало в то же время большую демократичность распорядков в крестьянских семьях. Имущественное неравенство между их членами возникало не на основе юридических привилегий тех или иных из них, но вследствие естественного процесса частнособственнического расслоения²⁰. Свобода дробления крестьянских наделов при наследовании существовала, как известно, не везде и не всегда. В частности, в восточных областях изучаемой территории, по крайней мере с XIV в., неделимость держания становится одним из обязательных условий²¹. Весьма характерно, однако, что это условие в действительности распространялось только на сферу отношений крестьян с сеньором, не затрагивая внутрикрестьянские связи. Как и раньше, крестьяне-сонаследники сохраняли за собой право раздела всех реальных доходов с держания, а иногда и право фактического раздела земли. Разница была лишь в том, что держателем, юридически ответственным перед сеньором, считался отныне только один крестьянин (Hauptschuldner, Hauptmann)²². Сеньор облегчал себе таким образом взимание повинностей. Возможности же естественного дробления крестьянских имуществ этим нисколько не ограничивались. В целом, относительная свобода в распоряжении унаследованным имуществом облегчала развитие внутри крестьянства частнособственнических отношений.

Об отсутствии каких-либо специфически патриархальных черт в крестьянских семьях говорит и факт значительной мобильности крестьянского населения. Выше отмечалось, например, что сеньор мог не обнаружить в своих владениях ни одного из родственников крестьянина, которого он пытался причислить к «сервам по рождению»²³. Бомануар рассматривает как равновероятные случаи, когда вне территории княжества оказывались и дворяне и простолюдины²⁴.

К числу особенностей семейных распорядков в крестьянстве относится еще и порядок наследования юридического статуса. Если среди дворян, согласно букве права, считалось обычным наследование статуса отца, то среди крестьян повсеместно наследовался статус матери²⁵. Не касаясь здесь классового смысла этой правовой нормы, отметим лишь ее «внутрикрестьянское» содержание. Оно определяло известные социальные преимущества детей мужского пола перед детьми женского пола, ослабляя значение равенства их прав в наследовании недвижимости. Ведь каждый крестьянин-мужчина мог в силу этого правила рассчитывать на то, что в случае выгодной женитьбы его дети получат более высокий социальный статус, чем тот, которым обладал он сам. Наоборот, любая крестьянка была лишена таких возможностей, так как с каким бы крестьянином ни вступила она в брак, дети должны были унаследовать ее статус. Только брак с дворянином, являвшийся, в общем, маловероятной перспективой, мог дать детям крестьянки известные социальные преимущества²⁶ Смешанные браки внутри крестьянства (т. е. браки сервов с вилланками или аналогичные им), так же как и браки крестьян с дворянками, могли, следовательно, быть не только результатом стихийного столкновения человеческих судеб, но отчасти и выражением стремления крестьян к подъему по социальной лестнице. Смешанные браки между крестьянами разного юридического статуса были, видимо, довольно частыми. Показателем этого служит не только место, которое уделяется им в памятниках. Характерно, что даже выкупная цена при освобождении женщины-сервки была выше, чем при освобождении серва. Мотивировалось это именно тем, что «дети мужчины-серва могли приобрести свободу в случае его брака со свободной женщиной, тогда как все дети женщины, которая по рождению принадлежала к сервам, оставались сервами; такая женщина заслуживала поэтому более высокого выкупа, чтобы компенсировать убытки сеньора от ее утраты»²⁷. Подобная правовая норма вряд ли могла бы сформироваться столь определенно, если бы смешанные браки не были широко распространенным явлением. Их многочисленность можно считать известным критерием слабости юридических перегородок внутри крестьянства²⁸. Видимо, они мало затрудняли внутрикрестьянское общение и влияли на личные отношения в крестьянской среде в ограниченном числе случаев — при браках крестьян-мужчин с женщинами более низкого происхождения²⁹. Но отсюда следует, что внутрикрестьянские отношения в XII—XIII вв. были в немалой степени свободны от сковывающего воздействия юридических перегородок.

В целом, в родственных внутрикрестьянских отношениях (как и в родственных связях внутри господствующего класса) личный элемент играл очень большую роль. Однако благодаря сравнительной слабости установлений, ограничивавших влияние частнособственнической стихии, родственные связи в крестьянстве обладали меньшей устойчивостью перед воздействием последней, чем личнородственные связи внутри класса феодалов.

Кутюмами засвидетельствовано существование в крестьянстве и так называемых компаньонажных групп. «Если, например, два компаньона (dui compaignon) снимут землю (prenent une ferme) на 3 года, или если они снимут лес для [вырубки и] продажи (prenent une ferme et une [в большинстве рукописей: a une] vente de bois) или иной товар (marcheandises certaines) — то в компаньона же, который возникает вследствие этого, его члены считаются компаньонами относительно... только того имущества, по поводу которого они составили компаньонаж»³⁰. Вряд ли можно сомневаться, что подобные объединения могли складываться и среди крестьян. О приобретении крестьянами многочисленных краткосрочных держаний говорилось выше (гл. I, § 2). Здесь стоит лишь подчеркнуть, что крестьяне могли выступать не только в качестве съемщиков подобных держаний, но и как собственники, сдающие их. Так, в известной «Поэме о версонских вилланах» говорится: «Если земля находится далеко от жилища виллана и ему трудно ее обработать, пусть сдаст он ее на условиях аренды (firma) за пределами сеньории...»³¹. Этот факт особенно интересен в аспекте истории внутрикрестьянских отношений, свидетельствуя о том, насколько многообразным могло быть их содержание.

Не исключено, что при такой сдаче крестьянином земли в наем съемщиком мог быть и не один крестьянин, а два. Необходимость их объединения могла вызываться различными обстоятельствами, в том числе и хозяйственной несостоятельностью одного из них. Именно такой случай рассматривает Бомануар, описывая компаньонаж, в котором одни из его участников целиком берет на себя оплату расходов, связанных с наймом собственности, а другой — ничего не платит, хотя и получает половину доходов и ведет дела компаньонажа³². Первый из членов такого компаньонажа, возможно, состоятельный собственник (зажиточный крестьянин, или горожанин, или предприимчивый сеньор), другой — неимущий (или малоимущий) человек, ведущий за плату общее дело³³. Компаньонаж в данном случае был одной из форм установления отношений между разными по имущественному положению крестьянами. Разумеется, не всегда в качестве состоятельного собственника, ссужающего «капитал» для компаньонажа, выступал крестьянин. Но поскольку такая возможность не исключалась, компаньонажи данного вида могли представлять собой потенциально внутрикрестьянскую форму социальных объединений. Видимо, то же самое можно было бы сказать и о других компаньонажных группах —«компаньонажах по соглашению» относительно совместного использования некоторой суммы денег³⁴, «компаньонажах без соглашения», касающихся совладения собственностью³⁵, и т. п. Преобладание вещного элемента в подобных компаньонажных отношениях не нуждается в доказательстве³⁶. Он проявлялся и в их форме, и в их непосредственной зависимости от имущественных интересов членов компаньонажей.

¹См.: Chartes parties contenus dans les archives departamentales de Vosges.«Bulletin philologique et historique», annee 1921; Les constitutions des campagnes de l'Alsace au Moyen вge. Paris — Strassbourg; 1864; Coutumes des pays, duche de Luxembourg et compte de Chiny, publ. par M. N. J. Leclercq, t. I. Bruxelles, 1867; Documents pour servir а l'histoire du droit coutumier а Metz aux XIII et XIV siecle, ed. F. Bonnardot.— NRHDFE, 1885; G. Espinas. Documents relatifs а l'histoire du droit municipale en France, des origines а la Revolution. Artois, vol. 1—3. Paris, 1934—1943; J. Grimm. Weisthumer, Bd I—V. Berlin, 1957; Luxemburger Weisthumer als nachlese zu J. Grimm's Weisthumern. Gesammelt und eingeleitet von Hardt. Luxemburg, 1870; L. Verriest. Institutions medievales, I. Introduction au Corpus des Records de coutumes et des Lois de chefslieux de l'ancien comte de Hainaut. Mons, il946.
² Об используемых собраниях картуляриев см. выше, гл. II, § 1.
³ Эти документы содержатся и среди изданий записей обычного права отдельных поселений, и в картуляриях.
⁴ См.: Les revenues, les biens et les droits de Sainte-Waudru de Mons а la fin de XII s. Ed. par M. Bruwier et M. Gysseling.— «Bulletin de la Commission royale d'histoire de l'Academie royale de Belgique», Bruxelles, 1956; Le polyptyque illustre dit «Veil Rentier» de messire Jehan de Pamelle-Audenarde, ed. L. Verriest. Bruxelles, 1950; Documents des XIIIe et XIVe s. concernant les possessions nivelloises dans les bassin du Rhin moyen.«Bulletin de la Commission royale d'histoire...», t. .123, Bruxelles, 1958; перечень используемых поместных описей рейнских вотчин см. выше, гл. I, § 2.
⁵ В, 578—600; 603—610.
⁶ В, 584, 609, 610.
⁷ В, 1364, 1370.
⁸ В, 1398.
⁹ В, 1391.
¹⁰В, 1671: «Guerre par nostre coustume ne puet cheoir entre gens de poosté».
¹¹Принудительное участие крестьян в военных действиях сеньоров (см. В, 1687) не влекло обязанности взаимопомощи со стороны их родственников.
¹²В, 1431: «Mes se lî sires qui le veut ateindre veut prouver l'orine par autres tesmoins que par son lignage, il puet dire contre les tesmoins s'il a.resons par lesqueles il les puist et doit débouter...»; см. также указ императора Генриха VU Люксембургского, в котором он предписывает эльзасским городам отпускать по требованию сеньоров тех их беглых сервов, относительно которых сеньор сможет привести свидетельства семи родственников серва со. стороны матери, подтверждающих его сервильное происхождение.— См. J. H. Dahmits. A Ilistory of médiéval civilisation. New York, 1964, p. 369.
¹³B, 1431: «Ne contre la prueve de s'orine il ne puet riens dire, quant l'en la prueve par son lignage méismes».
¹⁴ В, 564.
¹⁵ В, 628,643.
¹⁶ В, 629.
¹⁷См. выше, гл. II, § 2; см., кроме того, В, 470, 475.
¹⁸В, 466: «Se vilenages vient a enfans en descendant ou en escheoite, il n'i a point d'ainsneece, ains en porte autant li mainsnes comme li ainsnes»; см. также В, 475, 502, 602; Fr. Оlivier-Martin. Histoire du droit français. Paris, 1951, p. 267.
¹⁹B, 450, 452.
²⁰Мы не касаемся здесь другой стороны рассматриваемого вопроса — формирования малосемейной собственности, выделяющейся из большесемейной (Fr. Olivier-Martin. Histoire du droit..., p. 271—274).
²¹W. Abel. Agrarpolitik. Gôttingen, 1951, S. 128 ff; ср.: M. Блок. Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957, стр. 211.
²²W. Abel. Agrarpolitik..., S. 128 ff; L. Genicot. L'etendue des exploitations agricoles dans le compte de Namur а la fin du XIIIe s —«Etudes rurales», 1962, p. 14.
²³ B, 1431.
²⁴ B, 145.
²⁵См. B, 1451, 1432, 1445.
²⁶В, 1449: «Nous oimes conter de certain qu'il avint, n'a pas granment, qu'uns gentius hons espousa une serve et cuidoit qu'ele fust franche. Enfans en eut».
²⁷B, 1445.
²⁸Ср. E. A. Косминский. Исследования по аграрной истории Англии XIII в. М.—Л., 1947, стр. 258; H. М. Сam. Pedigrees of Villein and Freemen in the Thirteenth Century.— «Liberties and Communities in Médiéval England». Cambridge, 1944.
²⁹ M. Блок. Характерные черты..., стр. 164.
³⁰B, 650.
³¹L. Delislе. Etude sur la condition de la classe agricole et l'etat de agriculture en Normandie au Moyen Вge. Evreaux, 1851, p. 668—673; русский перевод: «Агрикультура в памятниках западного средневековья. М.— Л., 1936, стр. 176. В сделках такого рода участвовали и сервы, которые, по свидетельству Бомануара, с ведома и разрешения своих сеньоров «vendent, achatent et marcheandent» и при том не только в пределах своих сеньорий, но и вне их (В, 1331, 1458).
³² В, 653: «Compaignie se fet aucune fois en tel maniere que li uns paie tout l'argent que la marcheandise couste et li autres n'en paie point, et nepourquaint il en porte la moitie du gaaing... Et aucune fois fet on teus acompaignemens pour ce que li uns a plus de peine en aministrer les besoignes de la compaignie que li autres...».
³³На возможность неравноправности социального статуса членов компаньонажа указывает содержание 654 главы Кутюм Бовези, где подчеркивается, что оплата труда того члена компаньонажа, который выполняет обязанности за других его членов, зависит, в частности, от «l'estat de la persone».
³⁴ В, 624.
³⁵ В, 654.
³⁶В соответствии с тем, что было сказано выше (гл. II, § 3), под вещным элементом во внутрикрестьянских отношениях мы будем понимать такую межкрестьянскую связь, которая прямо определялась имущественным положением ее участников и непосредственно затрагивала их имущественные права и обязанности; под личным элементом подразумевается социальная связь, зависевшая от личного статуса индивидуумов и действовавшая в первую очередь в сфере их личных и гражданских правоотношений, тогда как их имущественное положение и их имущественные отношения влияли лишь опосредствованно.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3745

загрузка...

Другие книги по данной тематике