V. Рабство в Паннонии в I - III веках
|
Развитие городов, которые стали очагами социальной и культурной романизации провинции, сопровождалось распространением рабства. Рабство, как форма эксплуатации, должно было найти применение в провинции уже вследствие самого акта завоевания, в результате чего Паннония оказалась в рабовладельческой системе и стала частью этой системы. Рабовладельческие отношения пронизывали все сферы жизни в провинции. На них основывались отношения местного населения с римской администрацией, городами и войсками. На них было построено право, мораль, религия и культура провинциального общества. Однако в начальный период истории Паннонии, когда местное сельское население численно преобладало, рабство едва ли могло быть единственной и доминирующей формой эксплуатации. На территориях, остававшихся за племенами, на сельских территориях городов, на легионных землях, в селах на территориях императорских доменов — везде, где паходилось местное кельто-иллирийское население, мы можем предполагать кроме рабства существование иных форм зависимости и эксплуатации, хотя сами эти формы остаются ближе неизвестными. Эти формы могли быть унаследованы от доримского периода и могли возникнуть заново вследствие неполноправного положения местного населения.
Подавляющее большинство свидетельств о рабах и отпущенниках происходит из городов. Характер этих свидетельств, однако, таков, что оставляет в тени многие вопросы, связанные с рабством. В нашем распоряжении, о чем мы уже упоминали во введении, тексты надгробий и алтарей, на основании которых предстоит сделать заключение о сферах применения рабского труда в экономике провинции. В редчайших случаях мы встречаем указания на занятия раба или отпущенника. При отсутствии соответствующих данных мы должны предполагать занятия рабов, исходя из социального статуса рабовладельцев. Так, в случае с рабами и отпущенниками декурионов мы будем считать, что речь идет о рабах, занятых преимущественно в земледелии, поскольку для вхождения в сословие декурионов существовал определенный ценз, хотя и для декурионов не может быть вовсе исключенным занятие предпринимательской деятельностью. В случае с разами и отпущенниками августалов мы скорее всего имеем дело с рабами, занятыми в торговле или ремесле, хотя и отпущенники становились землевладельцами. Мы мало встретим в надписях свидетельств об этниконе и происхождении рабов и отпущенников, и нам придется устанавливать это на основании их cognomina и тех посвящений богам, которые они оставили. Из текстов эпитафий и алтарей мы должны будем вынести суждение и об идеологии и о социальной психологии рабов и отпущенников. В то же время из этих источников останутся неизвестными общее число рабов в провинции, в отдельных городах или хозяйствах, условия содержания рабов, их цена, существование рынков рабов, наконец, соотношение внешних и внутренних источников рабства и другие более частные вопросы, что, однако, не будет свидетельствовать о том, что всего этого не существовало в условиях реальной жизни и что для этого не имелось соответствующих свидетельств. Нам уже приходилось отмечать во введении, что рабство в Паннонии в период Принципата было рассмотрено Андрашем Мочи в специальной статье.1 Целью своей работы А. Мочи считал систематизацию по группам надписей, относящихся к рабовладению в Паннонии. Как оговаривает он сам, некоторые его выводы носят предварительный характер. На некоторых вопросах истории рабства в Паннонии — источниках пополнения числа рабов, их происхождении, различных категориях рабов в составе самого класса рабов — А. Мочи едва остановился, что не снижает значения его статьи как первого исследования по истории рабства в этой провинции. В ходе нашего исследования мы будем нередко обращаться к работе А. Мочи, соглашаясь с ее отдельными положениями или, напротив, подвергая их сомнению. Так нам не кажется надежным сам критерий, избранный А. Мочи для суждения о степени распространения рабства,— число упоминающих рабов или отпущенников надписей. Нам не представляется целесообразным отдельное рассмотрение данных о рабах и отпущенниках для Верхней и Нижней Паннонии, как это сделано А. Мочи, так как речь идет не о принципиальном отличии памятников одной и другой провинции, но лишь об их числе. Хронологической гранью в исследовании 300-летнего периода рабства в провинции нами, как и Мочи, принимаются Маркоманнские войны, которые явились рубежом в дальнейшей истории не только дунайских провинций, но и всей Римской империи. 1 A. Mocsy. Die Entwicklung der Skiavenwirtschaft in Pannonien zur Zeit des Principates.— Acta Ant., IV, 1—4, 1956, S. 222—246 (далее — Sklavenwirtschaft). |
загрузка...