Муниципии и колонии во II —III вв

Преобразование в города племенных центров начинается со времени Флавиев. Правление Флавиев в истории Паннонии означает решительный поворот как в политике по отношению к местному населению провинции, так и в создании системы ее обороны и дунайского флота⁷⁴. Флавии предоставляли племенным центрам городскую автономию в ранге муниципия. Статус муниципия получило главное поселение латобиков Невиодун и варцианов — Андавтония⁷⁵. Хотя происходящие из Невиодуна надписи I—II вв. называют здесь также италиков, городскую общину образовывали в первую очередь сами латобики. В надписях город именуется как municipium Latobicorum (GIL, III, 3925; HS, 246) и municipium Flavium Neviodunum (GIL, III, 3919), а его горожане — как latobici (GIL, III, 10804). Муниципием стала также Скарбанция⁷⁶ в области бойев; мы уже упоминали о поселении там Тиберием ветеранов вспомогательных войск. Флавиями в больших масштабах было дано право римского гражданства аристократии бойев⁷⁷.

Дальнейшее развитие городского строя в Паннонии, как и в большинстве западных провинций Империи, связано с Адрианом. Флавии преобразовали в муниципии племенные центры в областях, уже подвергшихся романизации, где во множестве обосновались колонисты из Италии. Адриан основывал города на лимесе и во внутренних областях Паннонии, где ни одно из поселений до этого времени не имело городского статуса и где продолжали существовать племенные общины. Адриан отлично знал Паннонию и неоднократно ее посещал⁷⁸. Он был первым наместником Нижней Паннонии в 106—108 гг. после разделения провинции Траяном на Верхнюю и Нижнюю. В его присутствии община эрависков была в 124 г. отнесена к Аквинку и ликвидирована община бойев. Большая часть ее земель отошла к Карнунту, которому Адриан дал статус муниципия (CIL, III, 4554). Он основал на землях попев муниципий Мурселлу⁷⁹ (совр. Кишарпаш) и Могенциану (в районе совр. Шомлейвашархей)⁸⁰ и возвел в статус муниципия Цибалы (CIL, III, 3267) на землях племени андидзетов.

Возведение поселений паннонских глемен в статус городов сопровождалось предоставлением права римского гражданства местному населению. Надписи упоминают местных уроженцев с именами Флавиев и Элиев. В их числе — семья Тита Флавия Руфина (его жепа Клавдия Коромара и дочь Флавия Руфилла); Флавий Эксорат⁸¹, Публий Элий Респект. В правление Адриана значительная группа карнов, составлявшая, очевидно, вместе с латобиками часть населения Невиодуна, получила римское гражданство; Aelii Carni cives Romani посвятили алтарь Юпитеру за здоровье Адриана⁸². Наибольшее число свидетельств с упоминанием Элиев известно для эрависков⁸³ меньше — для бойев⁸⁴.

Лица с именами Элиев происходят также с территорий Могенциаиы и Цибал⁸⁵ Множество Элпев, упоминающихся в надписях времени после Марка Аврелия из Аквинка и его территории, свидетельствует о широком предоставлении права римского гражданства эравискам⁸⁶. Адриан давал право римского гражданства не только в новых городах, но и в старых колониях. Известны Элии в надписях из Сискии, Петовиона, Саварии, Сирмия⁸⁷, свидетельствующие о том, что на сельских территориях городов до эдикта Каракаллы оставались значительные слои перегринского населения. Еще более многочисленные Аврелии в надписях из всех городов провинции подтверждают, что в большинстве своем местное сельское население получило римское гражданство в III в. и что для него только тогда началась романизация.

Право римского гражданства, полученное в рамках городской автономии, открыло местному населению доступ к городским магистратурам с последующим вхождением в сословие декурионов. Первые декурионы в Аквинке и Карнунте, о которых мы располагаем наибольшими данными, были или потомками лиц, получивших римское гражданство еще в пределах племенных общин, или лицами, которым это гражданство было дано одновременно с преобразованием поселений в статус городов. Декурионы в Карнунте и Аквиике в первой половине II в. носят в подавляющем большинстве случаев имена Флавиев, Ульпиев и Элиев: Тит Флавий Проб, декурион Карнунта в 178 г., его сын также декурион и римский всадник (CIL, III, 4495); Марк Ульпий Вер, кваттуорвир с судейской властью (CIL, III, 4554); Марк Ульпий Оптат, Марк Ульпий Квадрат, Публий Элий Дубитат, Публий Элий Максим, уже упоминавшийся Публий Элий Фирм, сын Рускона, соорудивший пьедестал для статуи Адриана за магистратуру эдила в Аквинке; Тит Элий Валент — декурион Аквинка⁸⁸. Ргаепотен Тит указывает на то, что дарование римского гражданства эравнекам продолжалось при Антоиине Пие. Известен Марк Ульпий Фронтон Эмилиан, декурион Цибал (CtL, III, 3267), и Публий Элий Руфин, декурион Могенцианы (CIL, III, 10993).

Политика урбанизации Паннонии была продолжена Северами. Между правлением Антонинов и Северов лежит, однако, период Маркоманпских войн (167—180), приведших к существенным этническим и социальным переменам в составе городского и сельского населения провинции. После частичного разрушения самих городов и упадка муниципальной жизни, последовавшего в результате этих войн, от которых больше всего пострадала Паннония, в правление Северов происходит расцвет муниципальной жизни, особенно в городах на лимесе. В литературе это связывают с поселением на лимесе многочисленных колонистов, прибывших после Маркоманнских войн из восточных провинций, и с покровительственной политикой Северов в отношении Паннонии — провинции, провозгласившей Септимия Севера римским императором. Расцвет муниципальной жизни при Северах считается поэтому искусственно вызванным⁸⁹. С таким положением не представляется возможным полностью согласиться, так как подъем городской жизни в Паннонии при Северах был обусловлен прежде всего причинами внутреннего характера и коренится в общем состоянии, которого достигло общество провинции к III в., на что указывает дальнейшее развитие производительных сил после Маркоманнских войн, продолжающееся в III в. распространение рабства и расцвет хозяйства вилл. Мы не можем не учитывать и того большого социального и политического значения, которое имел на Дунае эдикт Каракаллы 212 г. о даровании всему свободному населению Империи права римского гражданства, которое предоставлялось в Паннонии уже предшественниками Северов начиная с правления Флавиев.

В 193 г. Луций Септимий Север, наместник Верхней Паннонии, был провозглашен в Карнунте императором легионом XIV Близнец; остальные легионы Паннонии и легионы других дунайских провппний и рейнских областей присоединились к XIV легиону⁹⁰. Несомненно, это обстоятельство имело большое значение в благосклонной политике Северов в отношении городов Паннонии. В 194 г. Аквинк и Карнунт получили статус колоний⁹¹. Карнунт стал именоваться colonia Septimia Aurélia Antoniniana Karnuntum (CIL, III, 14359). Colonia Septimia Aquincum стал называться и Аквинк (CIL, III, 14374). Александром Севером Аквинку было дано наименование colonia splendidissima (CIL, III, 10481). Сиския и Сирмий, уже бывшие колониями со времени Флавиев, добавили к своим названиям эпитеты colonia Septimia (CIL, III, 3973, 3976, 10836), что, очевидно, связано с дарованием Септимием Севером права римского гражданства сельскому населению территорий этих колоний. В статус муниципия была возведена Каракаллой Виндобона⁹². Статус колоний от Северов получили Цибаллы, Бассиана в областях скордисков и Бригециоп. Тогда же были ликвидированы племенные общины аза лов и скордисков. В свою очередь паннонские города ставили посвящения за здоровье Септимия Севера и Каракаллы (CIL, III, 3518, 3519). Предоставление городам статуса колоний не сопровождалось, однако, дарованием италийского права, но указывало лишь на более высокую ступень городского самоуправления; земли на территориях повых колоний подлежали налогу⁹³.

Повышая муниципии Адриана в статус колоний, Северы давали римское гражданство сельскому населению городских территорий. Септимии и Аврелии упоминаются в надписях из всех городов провинции⁹⁴ — показатель того, что сельское население до эдикта Каракаллы в массе своей оставалось на перегринском праве. В этой связи нельзя не согласиться с М. Ростовцевым, который в свое время указывал, что предоставление статуса муниципия свидетельствовало не о завершении процесса романизации, но было только шагом на пути к этой цели. Он отмечал также, что совершенная романизация покоренного населения никогда не была в интересах Империи, так как города давали отличных легионеров, а сельские местности поставляли вспомогательные войска⁹⁵. Особенно многочисленны Септимии в надписях Бригециона, Карнунта и Аквинка, где в большинстве случаев ими оказываются легионеры, а их местные cognomina указывают па паннонское происхождение⁹⁶.
Среди городских магистратов колоний Северов (помимо уроженцев Востока, о которых речь будет ниже) мы встречаем лиц с именами Септимиев и Аврелиев паннонского происхождения. Декурионами Бассианы были Аврелии — Бит и Сур, посвятившие алтарь Юпитеру за благополучие и возвращение Каракаллы и Юлии Домны с Парфянской войны (CIL, III, 10197). Луций Септимий Фусцин и Аврелий Валериан были декурионами Могенцианы⁹⁷. Луций Септимий — Валерий и Валериан — были севирамн в колонии Карнунте (CIL, III, 4539, 4540). В Аквинке мы также находим дскурионов и севиров местного происхождения: Септимий Викторин, декурион колонии Аквинка (CIL, III, 10536) ; Септимий Целер, севир (CIL, III, 3620) ; декурион Аврелий Крисп (CIL, III, 10532) ; Аврелий Ауденций, куратор общины Аквинка и жрец (CIL, III, 3485); Аврелии — Флор и Меркатор, дуумвиры колонии, восстановившие храм Немезиды в 214 г. и посвятившие это сооружение на благо Каракаллы (CIL, III, 10439) ; Марк Аврелий Тертул, севир колонии Аквинка (CIL, III, 3554); Тит Элий Верпн, декурион колонии, фламин, дуумвир жрец алтаря богини Ромы (CIL, III, 3368); Публий Элий Фронтон, декурион и фламин колонии Аквинка (CIL, III, 10347). Среди декурионов Бригециона известны Септимий Валентин (CIL, 111,4355) и потомки лиц, получивших, вероятно, римское гражданство еще в пределах племенной общины азалов: Ульпий Север, Публий Элий Траян (CIL, III, 4336, 10980).

В III в. в городах Паннонии, особенно на лимесе, как показал Л. Баркоци, появилось множество переселенцев из восточных провинций Империи⁹⁸. Эти уроженцы Сирии, Иудеи, Палестины, Вифинии, Каппадокии, Египта дают себя знать в характерных восточных cognomina — Феаген, Эпиктетиан, Полидевк, Тиотигин, Сотерик, Хрис, Антиохиан, Филаргир, Стратоник, Агафонк, Каллиморф, Партений, Филоквирий, Онесим, Гермес, Архелай и др. Множество этих переселенцев обосновалось в Бригеционе и Аквинке. В большинстве своем — недавние римские граждане и происходят из сельских территорий городов. Они носят преимущественно имена Аврелиев и в качестве своего места происхождения называют не сам город, но vicus или regio. Марк Аврелий Полидевк, декурион муниципия Бригециона, ex regione Dulca vico Calan[is]; Домиций Тит, декурион Бригециона и Seleuciae Zeugmae; Марк Аврелий Антониан, domo ex civitate Zeugma (CIL, III, 4331)⁹⁹; Аврелий Антонин cives surus ex regione Dolicho; некий сириец ex regione Dolica vico Arfuaris (CIL, III, 3490); Секст Помпей Карп, domo Antiochiae Suriae, поселившийся в Аквинке; Луций Аврелий Фортунат, natione cappadox ( CIL, III, 10540); Аврелия Пия, piissima coniunx ex Nicia civis Bythinicae originis orta, надгробие которой происходит из Иитерцизы (совр. Дунауйварош) (CIL, III, 3337), где обосновались переселепцы из Иудеи и Эмесы. Переселенцев с Востока мы встречаем среди декурионов Бригециона — Марк Аврелий Феаген и Марк Аврелий Антиохиан¹⁰⁰; Аквинка — Марк Аврелий Эпиктетиан, Марк Аврелий Помпей, Марк Антоний Викторин, Аврелий Марк¹⁰¹; Мурселлы — Марк Аврелий Аполлинарий (CIL, III, 10243).

Колонисты с Востока проникли и в города, основанные как колонии ветеранов, этнический и социальный состав которых долго оставался почти неизменным. Аврелий Зенон, civis surus ex regione Cirro vico [...]renca; Аврелий Иодор, civis graecus ex regione Laodicena, которого упоминает раннехристианская надпись в IV в.; Аврелий Юлий Фа лад, civis surus; Луций Аврелий Басс, civis surus, обосновавшиеся в Саварии¹⁰². В Петовионе и в Сискии мы также находим лиц с типичными восточными cognomina; Секст Вибунний Гермес, Луций Вермазий Гераклид, Юний Филократ, Гай Домиций Гермес, Аврелии — Гераклид, Агафон, Антипатр, Антиокиан¹⁰³. Многие из носителей этих имен, судя по их cognomina, были отпущенниками или лицами отпущенпического происхождения. Они занимали должности августалов, сопряженные, как известно, с большими расходами. Так, августалов с nomen Тициев, некоторые из которых были, вероятно, потомками Тициев североиталийского и далматского происхождения, обосновавшихся в городах на Саве в I в.¹⁰⁴, мы встречаем в нескольких городах Паннонии: Марк Тиций Гелиодор, августал в Карнунте (CIL, III, 11139); Тиции Домнин, августал Бригециона (CIL, III, 11043); Гай Тиций Платан августал в Аквинке¹⁰⁵; Гай Тиций Агафоп, августал в Сискии и в Сармизегетузе в Дакии¹⁰⁶. Эти Тиции, как показывают их cognomina, были уроженцами Востока.

Должность августала открывала сыновьям богатых отпущенников возможность проникнуть в сословие декурионов, так как только обладание землею гарантировало политические права и возвышало социальный статус. Сын отпущенника августала в Аквинке Полиоиа, Гай Атилий Полиан, стал эдилом и декурионом колонии¹⁰⁷. Марк Тиций Прокул, потомок италийских колонистов, был в III в. декурионом Сирмия (он был женат на местной уроженке с правом римского гражданства, Флавии Презентине); его сын, Марк Тиции Прокулин, стал декурионом (HS, 591). Из Аквинка известен Гай Тиций Антоний Пекулиарис, упомянутый в двух надписях в 200 г.¹⁰⁸ Этот Тиций, происхождение которого, судя по cognomen, могло быть отпущенническим¹⁰⁹, занимал высокое общественное и имущественное положение. Он был декурионом колонии Аквинка и муниципия Сингидуна в Верхней Мезии, фламином и жрецом алтаря Августа. Оп построил на свои деньги нимфей в Аквинке, подвел туда воду и принес это украшение для форума в дар городской общине¹¹⁰. Двойное nomen Пекулиариса — Тиций и Антоний,— вероятно, указывает на возможные связи Тициев и Антониев, упоминания о которых находятся в других надписях Паннонии. Антонии, переселенцы с Востока, известны из Аквинка и Бригециона в качестве августалов и декурионов¹¹¹.

Среди населения городов на лимесе после Маркоманнских войн появились лица с императорскими nomina, которые не были известны в более ранних надписях из этих городов. Среди них были колонисты, прибывшие из тех же восточных провинций, что и лица с nomina Аврелиев, но также переселенцы из Норика, Реции, Дакии, Нарбоннской Галлии и из юго-западных районов самой Паннонии. Они носят имена Юлиев, Клавдиев, Флавиев, Ульпиев и Элиев. Так, некоторых Юлиев с cognomina западного происхождения мы видим в числе декурионов и севиров Аквипка, Андавтонии и Мурселлы Гай Юлий Викторин, Гай Юлий Прокул (CIL, III. 4490), Ган Юлий Сенека (CIL, III, 10434), Гай Юлий Магн (CTL. III, 4567). Не исключено, что эти Юлии происходили из самой Паннонии, из тех ее городов, которые были колонизованы италикями и уроженцами западных провинций. Часть Ульпиев и Элиев может быть западного происхождения — Ульпий Север и, возможно, Элий Руфиниан, декурионы мунициния Бригециона (CIL, III, 10980; J 0993} ; Квинт Ульпий Феликс, августал, оставивший в Бригецрюне несколько памятников¹¹², к которым мы еще вернемся. В то же время несомненно восточное происхождение некоторых Юлиев и Элиев — Гай Юлий Дионик в Карнунте¹¹³ и Публий Элий Каллиморф, августал в Мурсе (CIL, III, 10267). Гай Юлий Филетион, врач в Аквинке, был уроженцем Африки (CIL, III, 3583).

В города на лимесе перемещалось также население из первых колоний. Так, Цезии, известные в надписях Саварии (CIL, III, 4150), встречены в надписях Карнунта (CIL, III, 4395). Здесь же можно найти переселенцев из Сискии (CIL, III, 4471). В Андавтонии, которая стала городом только при Флавиях, были декурионы и граждане с именами Юлиев (CIL, III, 4008; 10981 = HS, 464). Декурионов с известным в Паннонии nomen Валериев, первые носители которого появились в Саварии в I в., мы находим в III в. в самой Саварии¹¹⁴, в Петовионе¹¹⁵, в Аквинке (CIL, III, 10521).
Среди декурионов городов на лимесе мы встречаем и лиц с неимператорскими nomina, неизвестными в ранних надписях, что свидетельствует о том, что после Маркоманнских войн последовала новая волна колонистов из Северной Италии, Нарбоннской Галлии, Реции, Норика, Африки. В Карнунте в III в. известны декурионы Луций Авитий Матур¹¹⁶ и Гай Валлий Скрибониан, римский всадник; в Аквинке — декурионы Гай Аттий Верекунд, Публий Росций Криспин, Петилий Клементин¹¹⁷, Луций Сераний Сиротин, севир в колонии Аквинке, избранный в сословие декурионов¹¹⁸; в Бригеционе мы видим декурионов Гая Виндония Марка (CIL, III, 11044); Анния Сперанция и Гая Марция Вера¹¹⁹; в Випдобоне — Гая Марция Марциана, декуриона и префекта коллегии ремесленников¹²⁰, происходившего, возможно, из той же семьи Марциев, что и упомянутый выше декурион Бригециона; в муниципии Могенциане — кваттуорвира Гая Кассия Карина (CIL, III, 15186).

Хотя основу гражданских общин в городах на лимесе образовали первоначально местные уроженцы с правом римского гражданства, с именами Ульпиев и Элиев, свидетельства времени после Марка Аврелия показывают, что начиная со второй половины II в. гражданство этих городов пополнялось за счет потомков италийских колонистов из городов самой Паннонии, за счет переселенцев из западных провинций и за счет уроженцев Востока, во множестве обосновавшихся на Дунае после Маркоманнских войн.

В связи с характером гражданских общин городов, возникших на основе племенных центров, встает вопрос о соотношении права гражданства в городе с правом на земельный надел на его территории. Мы уже видели, что в городах, возникших как колонии ветеранов, эта взаимосвязь определялась организованным поселением ветеранов, римских граждан, в назначенном месте с предоставлением земельного надела, который они получали вследствие межевания и распределения земли. В муниципиях, преобразованных из племенных центров, большую часть граждан составили жители племенной общины. Ее прежняя земельная территория с сидящим на ней населением образовала сельскохозяйственную территорию городов. Земли таких городов были измерены в центуриях, что оговорил для Паннонии Гигин и о чем мы уже упоминали. Но сами земли едва ли были подвергнуты межеванию, так как граждане этих городов происходили из лиц, уже имевших земли в селах на территориях племенных общин. Имения декурионов с именами Флавиев, Ульпиев, Элиев и Аврелиев находились в тех же самых селах, где жило население с перегринским правом. Сама форма организации хозяйства в виде римской виллы могла быть заимствована романизированной частью населения атрибуированной общины.

О взаимоотношениях, сложившихся в области землепользования между городом и атрибуированной к нему общиной эрависков (что известно только для Аквинка), в сущности нет данных. Община эрависков подчинялась городу в административно-правовых вопросах. По-видимому, номинально она удерживала за собой права на земли. Подобное предположение возможно исходя из свидетельств уникального алтаря.

Алтарь первой половины III в. происходит из сельской территории Аквинка. Он поставлен Юпитеру, Юноне-Царице, Минерве и прочим богам и богиням посессорами села Виндониана (CIL, III, 10570). На алтаре были высечены 8—10 имен, из которых полностью сохранилось только два: Марк Аврелий Эпиктетиан, декурион колонии Аквинка, верховный жрец Нижней Паннонии, и Аврелий Веттиан, римский всадник; от третьего имени сохранился только cognomen Викторин, декурион, от четвертого имени — cognomen Трофим¹²¹. Как сказано на алтаре, его принес в дар сельчанам в их честь Марк Аврелий Эпиктетиан (известный также из другой надписи — CIL, III, 10481 от 223 г.). По просьбе сельчан алтарь был поставлен в имении римского всадника Аврелия Веттиана. Весь текст алтаря указывает на неравенство договаривающихся сторон. Одна из сторон — possessores vici Vindoniani — ставит алтарь по обету в честь сельчан, in honorem vicanorum, другая — vicani Vindoniani,— просит, чтобы этот алтарь был освящен и установлен в имении Аврелия Веттиапа с его милостивого разрешения. В то же время vicani Vindoniani выступают как отдельный и самостоятельный от possessores коллектив¹²². Эта единственная надпись фиксирует, очевидно, не единичный случай взаимоотношений города и атрибуированной общины, когда лица высокого общественного и имущественного положения, римские граждане и городские магистраты, имеют земли и имения па территории села атрибуированной к городу племенной общины. Фрагмент другого алтаря из Аквинка отражает, очевидно, подобные отношения. Некто Приск (его полное имя не сохранилось) поставил по обету алтарь pro salute vicanis Basoretensibus (CIL, III, 3673). Аналогичное посвящение происходит с территории Бригециона. Некий Аврелий Виталис поставил алтарь за себя и всех толезиицев (pro se et Tolesibus omnibus — CIL, III, 10982), которых Моммзен считал сельчанами на территории города. Фрагментарная и плохо читаемая надпись из Карнунта дает нам название viens Salodurensis (CIL, III, 11257).
По-видимому, местное население в таких селах, заняв по отношению к городу положение его поселенцев, фактически осталось владельцем своих прежних земель. Табулярий общины эрависков и паннонские авгуры, о которых уже упоминалось, также могли действовать в том случае, если община эрависков учитывалась как определенный этнический, культовый и социальный коллектив. Город Аквинк, как это отразилось в надписях, выступает как взаимосвязанный с общиной коллектив. Городские власти ставили алтари и посвящения за неприкосновенность общины и ее благополучие. Тит Элий Валент и Публий Элий Дубитат, дуумвиры Аквинка, поставили алтарь Юпитеру и Юноне-Царице pro salute et incolumitate civitatis Eraviscorum¹²³.
Сам гражданский коллектив в городах на лимесе предстает более подвижным и более подверженным переменам, чем это наблюдается в колониях ветеранов, хотя и среди граждан южных и западных городов провинции мы могли видеть переселепцев из городов Северной Италии, из Аугусты Треверов (совр. Трир), Далмации и Нарбоннской Галлии. Торговцы и переселенцы из Эмоны жили в Саварии¹²⁴. Передвижение городского населения в провинции происходило в сущности постоянно и было существенным фактором в ее романизации и освоении ее богатств.
После Маркоманнских войн перемещение городского населения из южных и западных районов в города на границе и прибытие с Востока новых колонистов означали, что гражданские и землевладельческие коллективы городов претерпели существенные этнические и социальные перемены. Свое origo (или patria) эти колонисты имели в других городах и даже в других провинциях. Часть из них имела в городах Паннонии только местожительства — domicilium. Но большая часть, несомненно, здесь получила права гражданства городов. Среди населения городов в III в. могли оказаться лица с правом гражданства в нескольких городах. Подобное явление было в римской практике не только нередким, но довольно обычным. Здесь можно сослаться на положения юристов и закона Элия — Сентия (времени Августа). Рабы, отпущенные по этому закону в присутствии магистрата (претора, консула, легата), становились римскими гражданами. Они несли муниципальные повинности в тех городах, из которых происходили их патроны, но по желанию могли быть вместе с патронами или без них кооптированы в число граждан другого города и должны были тогда нести повинности в обоих городах¹²⁵. Ульпиан указывал, что отпускаемые на свободу рабы наследуют не domicilium, но patriam патрона, «а если патрон имеет гражданство в двух общинах (patronem habeat duarum civitatium municipem), то и отпущенник пусть будет гражданином тех же общин» (Dig., L, 1, 27). Далее Ульпиан продолжает, что, если кто-либо ведет свои дела не в колонии, но всегда в муниципии, в нем продает, покупает и заключает сделки, пусть пользуется в этом муниципии банями и зрелищами, справляет там праздники и имеет все остальные привилегии. Никакими привилегиями он не пользуется в колониях, так как его местожительство скорее здесь (в муниципии), нежели там (в колонии), куда он наезжает ради обработки земли (Dig., L, 1, 27). Из этого свидетельства очевидно, что, будучи гражданином одного города и имея там землю, человек мог жить совсем в другом месте. Сходный процесс был отмечен И. С. Свенцицкой в городах провинции Азии в I в. до н. э.— II в. н. э.¹²⁶

Возможность для того или иного лица владеть землей на территории того города, гражданином которого он мог и не быть, по-видимому, всегда существовала и в Италии, и в провинциях. Составленная при Августе форма, по которой должен был производиться ценз, а, как известно, условием его проведения было наличие гражданского статуса, действовала и в первой половине III в. Как само собой разумеющееся эта формула отмечает, что «тот, кто имеет землю в другой общине (qni agrum in alia civitate habet), должен заявить об этой земле в той общине, в которой она находится, так как земли подлежат налогам в той общине, в которой ими владеют» (in cuius Lerritorio possidetur — Dig., L, 15, 4). Употребленный Ульпианом глагол possidere свидетельствует, что речь идет о землях римских граждан. Приобретение земли на территории города было возможно и для не граждан городов. Об этом свидетельствует то определение, которое дает Помпоний поселенцу. «Поселенец (incola) — это тот, кто на какой-либо территории (regio) имеет свое местожительство, тот, кого греки называют паройками. Не только те являются поселенцами, кто пребывает в городе, но также и те, кто в пределах какого-либо города имеет землю (sed etiam qui alicuius oppidi finibus ita agrum habent) (Dig., L, 16, 239).

Вопрос об обязанностях населения по отношению к городу, который был их domicilium, был предметом заботы наместников провинций и самих императоров. Каллистрат, ссылаясь на распоряжение Адриана, писал, что «относительно прав всех поселенцев, которых имеет у себя каждая община, расследование ведут наместники провинций. Если кто-либо станет отрицать, что он является поселенцем, то это должен разбирать наместник той провинции, в ведении которого находится община, призывающая поселенца к несению повинностей, но не наместник той провинции, из которой, как говорит сам поселенец, он происходит» (Dig., L, 1, 37). Гай, юрист второй половины II в., указывал, что поселенец подчиняется и тем магистратам, где он является поселенцем (apud quos incola est), и тем, где он является гражданином (apud quos civis est). Он не только подлежит юрисдикции того и другого города, но должен нести все общественные повинности (omnibus publicis muneribus fungi debet — Dig., L, 1, 29).
Хотя фискальный характер этих предписаний очевиден, сами по себе они были бы бесполезны, если бы категория incolae в городах не была многочисленной. Поселенцы не только имели в городах ремесленные мастерские и торговые лавки, но и приобретали и сами земли. Ульпиан, как мы видели, заметил, что место жительства человека там, где он живет, но не там куда он наезжает ради занятия земледелием (colendi ruris causa) (Dig., L, 1, 27). Папиниан, юрист времени Септимия Севера, личный друг императора и префект претория (SHA, vita Sev., 21, 8), указывал, что собственность только на один дом (sola domus possessio), который приобретается в чужой общине, еще не образует domicilium (Dig. L, 17, 13).

Сама политика императорского правительства в отношении городов была, однако, противоречивой. С одной стороны, правительство стремилось сохранить за городом право верховного собственника переданной ему земли и потому препятствовало расхищению городских земель и переходу в частные руки тех из них, которые были определены всей городской общине целиком. С другой сторопы, допуская для поселенцев возможность приобретения земли на территориях городов и признавая их обязанности по отношению к городу и привилегии, правительство способствовало переходу городских земель в руки не граждан городов, содействуя этим распадению самих гражданских коллективов. Как известно, в собственности колониста находился только надел назначенной ему пахотной земли. Леса и земли, отведенные под пастбища, были в общей собственности колонии (Schriften, I, 21) и сдавались в аренду тем. кто имел землю на городской земле; за пользование ими уплачивался налог (Schriften, I, 48). В законах колонии Юлии Генетивы Урсона, основанной Цезарем в Бетике, предписывалось, чтобы общественные земли и леса колонии не сдавались в аренду более чем на пять лет (Lex, 82)¹²⁷. Помимо этих земель в собственности города оставались земли, не пошедшие под наделы, определяемые в кадастрах из Оранжа как оставшиеся в ведении колонии или императора — reliqua coloniae или publica¹²⁸.

Желая удержать общественные земли городов от перехотта в руки городских магистратов, правительство запрещало аренду общественных земель (praedia publica) декурионам, если это только-не было разрешено специальным решением самой колонии. Ульпиан для III в. указывал, что если декурион через подставных лиц обрабатывал общественные земли, которые декурионам не разрешалось арендовать, то такое действие приравнивалось к захвату (Dig., L, 8, 2). Веспасиан, передавая в собственность городов отрезки земли, остававшиеся после межевания центурий в пределах отведенной городу территории, исходил из того, чтобы воспрепятствовать захвату этих отрезков владельцами близлежащих участков (Schriften, I, 54, 133), так как отрезки входили в territoriurn populi Romani или императора. Право па них имел основатель колоний (в период Империи император), который мог их передать самой колонии, частным лицам, продать или сдать в аренду с уплатой налога¹²⁹. Домициан по всей Италии распорядился вернуть отрезки их владельцам (Suet., Dom., 9). Несомненно, это предписание касалось и провинций.

Захват общественных земель городов частными лицами прогрессировал во II и в III вв. Уже Цезарь предписывал денежный штраф в казну города в размере 50 золотых для тех, которые передвигают межевые знаки (Dig., XLVII, 21, 3). По закону Нервы раб или рабыня, передвинувшие межевые знаки без ведома господина, подлежали наказанию (Dig., XLVII, 21, 3). Лица выдающегося положения (splendidiores personae) и богатые граждане города передвигали межевые знаки ради захвата чужих полей (occupandorum alienorum finium causa). Рескриптом Адриана 119 г. предписывалось наказывать таких лиц, исходя из их социального статуса и намерений (ex condicione personae et mente facientis)¹³⁰.

В то же время сами города вследствие финансовых затруднений и давления на нпх влиятельных лиц продавали свое общественное имущество — поля, леса и здания (agri, silvae, aedificia). Свидетельства об этом принадлежат главным образом III в. В рескриптах Севера и Каракаллы речь идет о продаже городских земель (venditio praediorum publicorum — CJ, 32, 1), хотя Септимий Север препятствовал этому. Он объявил недействительными права наследников па купленное у города имущество (rei publicae praediorum), разрешив взамен возвращать деньги в зависимости от оценки имущества (Dig., XXXI, 78). В связи с этими мерами Септимия Севера находится, очевидно, свидетельство следующей надписи из Саварии¹³¹, сообщающей о том, что Дафн, раб города Саварии, был виликом kalendarii Septimiani; он поставил алтарь «Гению кандидатов» и Венере-победительнице. В литературе эта надпись расценивается как свидетельство материальной поддержки, оказанной Септимием Севером паннонским городам в связи с его особым отношением к Паннонии¹³². Как известно, в римских муниципиях kalendarium было бюро, ведавшее учетом налогов с арендуемых у города частными лицами земель¹³³. Kalendarium Septimianum указывает скорее на то, что в городах в связи с предписанием Септимия Севера о возврате городских земель после смерти их купившего и выплате наследникам взамен денег было учреждено соответствующее бюро для ведения этих дел, низшие должности в котором могли занимать городские рабы. Разрешение брать в аренду общественные городские земли (на пять лет или в вечную аренду), рассматриваемую городом как possessio, способствовало превращению общественных земель в собственность. По рескрипту Гордиана III вечная аренда могла наследоваться и соответственно переходила в собственность (CJ, 4, 65, 10).

Переходу городских земель в руки новых владельцев способствовали события Маркоманнских войн, в результате которых гражданское население Паннонии понесло большие потери. Произошло не только обезлюдение городов, но и запустение городских земель, которые лишились своих прежних владельцев и лежали заброшенными. Пертинакс был вынужден издать закон (его содержание передает Гсродиан — II, 4, 6), по которому разрешалось занимать земли, остающиеся заброшенными и невозделанными в Италии и в провинциях, кто сколько мог и хотел, даже если бы это были императорские земли (et xai ßa'u iXécoç) ; занявший такие земли считался их собственником (ôsanôx eivai) и получал на 10 лет освобождение от налогов. Это распоряжение Пертинакса было продиктовано намерением приостановить прогрессировавшее уже со времени Адриана запустение городских земель¹³⁴. Оно было вызвано также той особенно тяжелой обстановкой, в которой оказались дунайские провинции после Маркоманнских войн. Положение на Дунае должно было быть хорошо знакомо Пертинаксу, который был наместником Дакии и Мезии, а во время Маркоманнских войн командовал сначала вспомогательными войсками Паннонии, а затем очищал от врагов Рецию и Норик¹³⁵.

Возможность занимать пустующее имение предусматривали юристы во II в. Согласно известному положению Гая, «каждый может без насилия приобрести владение также и чужим имением, которое пустует или вследствие небреяшости собственника, или потому, что собственник умрет, или долгое время будет отсутствовать» (Gai Inst, II, 51).

Приведенные свидетельства надписей в сочетании с положениями юристов, как кажется, показывают, что римский провинциальный город не может считаться односложным коллективом только граждан и одновременно землевладельцев на его территории. Его социальная структура была много сложнее. Исключительность и замкнутость городских общин в провинциях была несовместима с самим фактом их всестороннего экономического освоения и с необходимостью их социальной и культурной романизации. В состав гражданства городов во II—III вв. входили землевладельцы, торговцы и ремесленники. Часть переселенцев с Востока прибыла в Паннонию именно в качестве ремесленников, торговцев и ростовщиков, о чем свидетельствует широкая благотворительная деятельность августалов. По-видимому, в городах на лимесе оказывалось возможным сочетание предпринимательской деятельности с занятием земледелием. Уже называвшийся Гай Марций Марциан, декурион Виндобоны, был префектом в коллегии ремесленников; он поставил в III в. алтарь Deorum prosperitati (CIL, III, 4557). Почти все известные от III в. римские всадники названы в надписях из городов на лимесе: уже упоминавшийся Аврелии — Тиотигин и Полидевк в Бригеционе; Гай Валлий Скрибониан, декурион колонии Карнунта, удостоившийся всех почетных магистратур в городе; Тит Флавий Проб, декурион муниципия Карнунта, Марк Ульпий Кандидиан, Гай Юлий Магн, декурион колонии Карнунта, Аврелий Веттиан, Гай Юлий Виктории, Аврелий Крисп — декурионы колонии Аквинка и римские всадники. Относительно некоторых лиц можно считать, что они имели земли и в Паннонии, и в других провинциях. Гай Тиций Антоний Пекулиарис был декурионом колонии Аквинка в III в. и декурионом мупиципия Сингидуна (CIL, III, 10495) и имел земли не только в Паннонии, но, вероятно, и в Верхней Мезии. Уже упоминавшийся Марк Ульпий, соорудивший в память своего отца статую Гепия римских граждан в канабе в Ветуссалинах, был во II в. декурионом мупиципия Аквинка и колонии Мурсы (CIL, III, 10305).

Мы можем получить некоторое представление об имениях декуриопов на городских землях на основании раскопок виллы на территории Карнунта (в р-не совр. Эйзенштадта), относимой к дуумвиру Титу Флавию Сейяну, который в первой половине III в. был ее владельцем¹³⁶. На вилле были найдены алтари Диапе-Аугусте и Домашнему Сильвану, посвященные Сейяном, и алтарь Лесному Сильвану, поставленный неким Финитом, возможно, одним из рабов Сейяна. Здесь же был найден фрагмент статуи Сильвана или Приапа в натуральную величину и алтарь Меркурию, что указывает на товарный характер хозяйства виллы, вероятно, вполне себя оправдывавший, так как вилла находилась на «янтарной дороге» — одной из главных торговых дорог провинции. Господский дом виллы представлял здание с перистилем; ванное помещение виллы и хозяйственные постройки были соединены с господским домом крытым коридором. Вне стен виллы, в отдалении, находилась керамическая мастерская для обжига посуды и черепицы. Здесь была найдена черепица III в. с клеймом «Гай Кораний Флор, magister figlmarum», и железные сельскохозяйственные орудия (лопаты, серпы, мотыги). Были обнаружены также глиняные формочки для отливки свинцовых вотивов с изображением Силь ван. Сильвана, спутница и паредра Сильвана, изображалась на таких мотивах или как помощница человека при работах в лесу и в поле, в короткой тунике с садовым ножом в руке, или в одежде богини, в длинном ниспадающем складками платье, с цветущей веткой в руках, как управляющая силами природы и склоняющая их на помощь человеку. Вилла отнесена Э. Томас к роскошным виллам провинции; она имела роспись стен и была украшена мозаикой. Построена она была в конце I — начале II в. Расцвет виллы приходится на III в. Вследствие пожара или варварских вторжений в период кризиса III в. на вилле были предприняты большие перестройки.

С городами на границе, и в этом также состояла их особенность, были тесно связаны лагерные города — канабы в экономической и культурной жизни. После того как при Августе легионы получили постоянные места своих стоянок, капабы стали превращаться в поселения городского типа, а их население начало приобретать довольно устойчивый характер. Канабы существовали рядом с легионами, на расстоянии 1,5—2 км от самого лагеря легиона. В административно-правовом отношении они были на положении сел. Их население состояло из ремесленников и торговцев, жен и детей легионеров, римских граждан и перегринов, ветеранов. Канабы сыграли немалую роль в романизации северных и восточных областей провинции. Привилегированную часть населения канаб образовывали римские граждане и ветераны. В Аквинке канаба возникла уже при Тиберии, когда здесь в 19 г. был сооружен первый военный лагерь для вспомогательной части¹³⁷. Значительный приток гражданских колонистов в канабу Аквинка последовал при Домициане, когда здесь был установлен легион II Помощник.

Сами ветераны II легиона были в это время уроженцами Италии (Комум, Медиолап, Арреций, Препесте — CIL, III, 14349; 14349 2; 14349 7); Галлии и Британии (Лугдун и Камбодуп), рейнских областей — domo Trever, domo Tunger, domo Batavus, domo Claudia ara Agrippinensium; Lingauster (испанское племя); Норика и Далмации, но также и восточных провинций — Ancyra, Pelagonia, domo Apameia, domo Syria Palestina, colonia Aelia Capitolina (Иерусалим) ; Thessalonica, Admedera (Келесирия)¹³⁸; из городов самой Паннонии — Саварии и Эмоны, на территориях которых воинский набор в легионы начался в правление Адриана (CIL, III, 10519; 10525).

Ранняя форма организации римских граждан, селившихся в канабах, была представлена conventus civium Romanorum во главе с curator civium Romanorum, а жители канаб определялись как cives Romani consistentes. Надпись из Аквинка времени Траяна называет veterani et cives Romani consistentes ad legionem II Adiutricem и магистров канабы Валерия Респекта и Утедия Максимина (CIL, III, 3505). С течением времени канабы принимают полумуниципальное устройство. Луций Валерий Руф, ветеран I легиона Помощник, был во I! в. декурионом, квестором и магистром канабы Бригециона¹³⁹; Луций Валерий Марин был также декурионом канабы Бригециона¹⁴⁰. Магистратуры капаб уподобляются муниципальным (эдил, два магистра, квестор, декурионы). и по своему внешнему облику канабы начинают все более походить па города. Граждане муниципиев имеют в канабах экономические интересы, которые позволяют им строить в канабах на свои деньги монументальные сооружения. Гай Домиций Смарагд, декурион муниципия Карнунта, уроженец Антиохии в Сирии, построил для легионеров XIV легиона на свои средства каменный амфитеатр па 8 тыс. мест вместо деревянного, сгоревшего во время Маркоманнских войн¹⁴¹. Легион, канаба и город на границе, естественно, имели постоянные и многообразные связи. В III в. легион и колония Аквинк осуществили совместно строительство какого-то сооружения (CIL, III, 10429). Общины канаб имеют хозяйственные связи с легионами, при которых они существуют. Население канабы при легионе II Помощник поставило почетную надпись в честь наместника Нижней Паннонии в 142 г. Тита Статилия Максима¹⁴².

Для селившихся в канабах было невозможно занятие земледелием, так как канаба не имела городского права и соответственно своей земли и находилась на территории легиона, который был верховным собственником земли.
Впервые особенности легионных земель были выяснены А. Шультеном¹⁴³; мы остановимся на их характеристике кратко. Территории легионов, как и городов, были образованы за счет земель племен. Они ведут свое происхождение от времени Августа, когда легионы получили постоянные лагеря и им были даны земельные территории. А. Щультен считал, что вся пограничная зона находилась в ведении военных властей и распределялась среди легионов, как ager provincialis среди городов. Отличие легионных земель от городских состояло в том, что государство, закрепляя землю за городской общиной с последующей передачей ее во владение отдельных граждан, передавало тем самым городу свое право верховного собственника земли. Легионная же земля всегда оставалась в собственности государства и служила не интересам частных лиц, но интересам государства и фиска. На легионной земле исключалась возможность перехода ее в собственность отдельных лиц. Территория легиона рассматривалась как сальтус или горнорудный округ и с уходом легиона переходила в распоряжение императора; как государственное имущество она управлялась императорским прокуратором¹⁴⁴. Сравнительно недавно Р. Эггер, основываясь на анализе нескольких надписей, происходящих с территорий лагерных городов дунайских и германских провинций, в которых содержатся упоминания о гражданских общинах канаб (canabenses publice), их магистратах (ordo canabarum, decurio canabarum, magistri), обобщем имуществе канабы (ex pecunia publica, solum publicum), допускал возможность того что канаба могла располагать и собственной земельной территорией¹⁴⁵. Р. Эггер считал также, что не только легион, по каждая вспомогательная воинская часть (когорта или ала) имела свою земельную территорию (solum); верховным собственником территорий таких кастеллов оставался легион. Свидетельства о легионной земле в Паннонии происходят не от того времени, когда в провинции появились при Августе легионы, но от периода III в., когда все легионы уже давно стояли на лимесе. На этих свидетельствах мы остановимся ниже. Они принадлежат времени Северов, когда легиоиные земли сократились и когда местные уроженцы уже не были преимущественным населением этих территорий.

Население легионных земель в первое время составляли местные жители с перегринским правом, которое было обычным для большинства сельского населения до эдикта Каракаллы. За исключением непосредственно следовавшей за стеной лагеря легиона свободной полосы (до 2 км, как в Карнунте), деревни паннонцев находились рядом с лагерями. Раскопки обнаружили местную керамику начала II в. по соседству с лагерями вспомогательных войск в Vêtus Salinae и в Ulcisia castra на лимесе Нижней Папнонии¹⁴⁶. Местные сельские жители находились на положении арендаторов легионных земель. Они были обязаны легиону натуральными поставками и выполнением для него строительной, дорожной и гужевой повинностей. В этом отношении весьма интересно надгробие из Карнунта первой половины I в. легионера XV Аполлонова легиона Гая Аттия Эксората. Оно было поставлено его соратником Марком Минуцием и отпущенником Сукцессом¹⁴⁷. Надгробие имеет рельеф, на котором в центре изображена телега, запряженная парой волов; на телеге стоит человек в местной одежде; перед волами идет легионер, очевидно, сам Эксорат; за телегой бежит собака¹⁴⁸. Так как легионер (или его наследник) распорядился воспроизвести на надгробии именно такую сцену, можно думать, что подобное занятие легионера, как и помощь крестьян, было обычным, шла ли речь о расчистке леса, поставке дров или каких-то других работах для легиона. Крестьяне могли привлекаться для строительных работ. Надписи I в. с территорий общин бойев и эрависков называют каменщиков и их объединения: Ревсон, сын Друтия, structor; Тевтии, сын Веркомбогиона, magister structorum Ага viscorum¹⁴⁹.

Для римских граждан на легионной земле была возможна аренда, как это можно предполагать исходя из надписи 178 г. из Реции. Территория III Италийского легиона, появившегося в этой провинции после Маркоманнских воин и стоявшего в castra Regina, названа в этой надписи как territorium contributum, т. е. как территория, подлежащая уплате налога за землю (CIL, III, 14370 10). Аврелий Артиссий, местный уроженец с правом римского гражданства, был эдилом territorii contributi et castrorum Reginorum. В селах на землях легионов селились и римские граждане. Известно одно из таких сел на территории легиона II Помощник — vicus Caramantesium, которое совместно с виллой (vicus et villa Caramantesium) поставило посвящение Александру Северу (Tntercisa, I, 337).

Местные поселения, преобразованные в муниципии, как это можно судить по Аквинку, отличались от колоний ветеранов и по своей внутренней планировке. Аквинк, после того как был сделан мупиципием, был обнесен стеной, остатки которой со следами оборонительных башен были открыты на южной, западной и восточной сторонах. Планировка города лишь отчасти следовала известному принципу Гипподама, для которого была характерна прямоугольная форма города и наличие двух главных, перекрещивающихся под прямым углом улиц cardo и decumanus. Улицы Аквинка только иногда пересекались под прямым углом и следовали параллельно. Сама форма города представляла трапецию со сторонами 600—800 м. Заключенная внутри городских стен площадь обнимала 30—40 га; это обусловило тесные улицы, маленькие площади, узкие фасады домов. Улицы у городской стены, на которых поднимались сторожевые башни и которые служили для упражнений (например, коллегии пожарных), были шире, примерно 13 м. Ширина внутренних улиц колебалась от 3 до 6 м, площади были также небольших размеров — 8 X 20 м. Переулки гражданского города и канабы были 2-метровой ширины. Как в канабе, так и в муниципии тротуары имели крытые галереи, которые защищали прохожих от жары и непогоды (сначала эти галереи были на деревянных колоннах, но в середине II в. заменены каменными). Город имел триумфальные арки и ворота; одна из двух известных арок была построена легионом II Помощник в 150 г. в честь посещения города Антонином Пием; другая была сооружена в 294 г. в честь прибытия в Аквинк Максимиана и Диоклетиана. В середине II в. все население территории вокруг Аквинка (лагеря, канабы, города и окрестных деревень эрависков) насчитывало 50—60 тыс. человек¹⁵⁰.

Сказанное о римском городе на лимесе Паннонии не означает того, что город этот в основе своей не был коллективом граждан и землевладельцев и с точки зрения административно-политической не представлял единого организма. Сама политика императоров в отношении города исходила из того, что это был коллективный собственник переданной в его распоряжение государством земли, ответственный за поставку налогов и рекрутов, за функционирование всех органов городской администрации, за его культурную и религиозную жизнь. Но развитие римского города в Паннонии имело свои особенности. Продолжающаяся в III в. урбанизация провинции сопровождалась включением в среду гражданства местных уроженцев и переселенцев из других провинций и принимаемых в пределы Империи пограничных племен. Это способствовало тому, что в Паннонии город был особенно живым и подвижным организмом. Античная форма собственности не была здесь единственной. Местные поселения, конституируемые в города, возникали не на основе этой формы собственности, но на основе преимущественно крестьянского землевладения, которое существовало в пределах племенных общин, преобразуемых в муниципии. Социальная и культурная романизация содействовала восприятию римской формы хозяйства в виде виллы и рабства как ведущей, хотя и не единственной формы эксплуатации. Урбанизация провинции и развитие рабства приводили с течением времени к известному единообразию социальной структуры городов и их экономической основы, базировавшейся прежде всего на земледелии.

На городских землях продолжало существовать множество сел, хотя состояние источников не позволяет ближе определить ни состав их населения, ни внутреннюю организацию, несомненно сохранявшую какие-то черты доримского периода. Сельские общины должны были быть более устойчивы вдали от городов и военных лагерей, где товарно-денежные отношения были высок» развиты и где они оказывали воздействие на характер земельных отношений.

⁷⁴ Е Toth G. Vekony. Beitrage zu Pannoniens Geschichte im Zeitalter des Vespasianus.— Acta Arch., XXII, 1—4, 1970, S. 133—159.
⁷⁵ CIL, III, 3919; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 23.
⁷⁶ CIL, III, 4192, 4243, 4249; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 43—45.,
⁷⁷ CIL, III, 4537, 13427, 1435517, 1435922, 14359г5; RLio, XVIII, col. 117—118; N 35; col. 119, N 36; col. 127; N 42; An. Ep., 1920, 67; An. Ep., 1938, 168; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 46; NN, 118/1, 130/1, 131/1, 131/2, 132/1, 133/2, 136/3, 4, 14, 15.
⁷⁸ Император охотился в лесах Паннонии (CIL, XII, 1122; III, 3968а).
⁷⁹ A. Mocsy. Die Bevolkerung, S. 53.
⁸⁰ ibid. S. 53 54 76.
⁸¹ CIL,’III, 3679,’3910, 4249, 10783; A. Mocsy. Bevolkerung, 28/1, 29/1, 51/3; L. Barkoczi. Population, p. 259, 3/12.
⁸² CIL, III, 3915 = 10798; A. Mocsy. Bevolkerung, 40/2.
⁸³ CIL, III, 3220, 3299, 3401, 3410, 3432, 3586, 10286, 10355, 10408, 10550, 10609, 13320, 14354; Intercisa, I, 65, 71, 81, 294; B. Kuzsmszky. Aquincum, S. 216, № 404, 192, № 313; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 71; L. Barkoczi. Population. 102/13, 105/56, 105/73.
⁸⁴ CIL, III, 4424, 4554.
⁸⁵ CIL, III, 3310; L. Barkoczi. Population, 91/7.
⁸⁶ L. Barkoczi. Population, p. 277; CIL, III, 3433, 3499, 3524, 3527, 3529, 3538, 10402, 10504; A. Dobo, 13, 68; В. Kuzsmszky. Aquincum, S. 75, № 294; 174, № 323.
⁸⁷ L. Barkoczi. Population, p. 260, 262, 265, 284.
⁸⁸ CIL, III, 10334, 10355, 143416; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 71, 103/1, 186/32, 190/1, 205/13; Intercisa, I, 294.
⁸⁹ A. Mocsy. Pannonia.— RE, Hbd., IX, col. 564, 602.
⁹⁰ A. Dobo. Die Verwaltung, S. 112—113.
⁹¹ L. Barkoczi. Population, p. 268, 277.
⁹² Ibid., p. 266.
⁹³ Dig., L, 15, 1, 3; Е. Kornemann. Coloniae.— RE, IV, col. 566.
⁹⁴ L. Barkoczi. Population, p. 260, 262, 265—268, 272, 273, 274, 277, 280, 284, 293.
⁹⁵ M. Rostovtzeff. Gesellschaft und VVirtschaft im romischen Kaiserreich, I. Leipzig, 1929, S. 195.
⁹⁶ CIL, III, 3445, 3446 ( = 10382), 3447, 3496 ( = 10568), 3498, 3503, 3543, 3557, 3564, 3591 ( = 10528), 4440a, 4452, 4453, 4480, 10392, 10428, 10476, 10536,10557, 11232, 14353, 14354, 15166; L. Barkoczi. Population, 78/26, 37, 45, 49, 55, 58, 61, 148, 160; 105/15, 37, 50, 72, 107, 128, 140, 166, 177, 211, 268—271, 272-274; B. Kuzsinszky. Aquincum, S. 174, № 323.
⁹⁷ CIL, III, 15166; L. Barkoczi. Population, 91/7; idem. Brigetio, N 114.
⁹⁸ L. Barkoczi. Population, p. 259, 260, 262—263, 265, 267—270, 271—274, 277—279, 280—282, 284, 285, 293—295.
⁹⁹ Зевгма, значительный торговый город Сирии на Евфрате, была тем пунктом, где в 53 г. до н. э. войска триумвира Красса, выступив против парфян, перешли на левый берег Евфрата (А. Г. Бокщанин. Парфия и Рим, II. М., 1966, стр. 50, 109, 132).
¹⁰⁰ CIL, III, 4281; 10533; L. Barkoczi. Population, 91/86; 91/87; 91/88; An. Ep., 1911 222
¹⁰¹ CIL, III, 3436; 10461—10463; 10481, 10570; 14344—14346, 10590; L. Barkoczi. Population, 105/159—105/161, 105/164, 105/179—105/181, 105/170, 105/172.
¹⁰² Steindenkmaler von Savaria, S. 119, N 175; S. 115, N 154; S. 116, N 160; CIL, III, 4220.
¹⁰³ CIL, III, 3959, 4040, 10844, 10841, 10916; HS, 312, 542, 536.
¹⁰⁴ Ю. К. Колосовская. Роль италийских отпущенников в романизации Паннонии, стр. 65—66.
¹⁰⁵ A. Mocsy. Bevolkerung, 186/131.
¹⁰⁶ A. Dobo, 447; L. Barkoczi. Population, 106/8.
¹⁰⁷ CIL, III, 3456; L. Barkoczi. Population, 105/163.
¹⁰⁸ CIL, III, 10495; 10496; L. Barkoczi. Population, 105/173, 105/174.
¹⁰⁹ Такое имя давалось рабам, находившимся в личной собственности; оно могло указывать на то, что свое имущество этот Тиций унаследовал не по завещанию, но на основании iure peculio; его имя могло восходить и к пекулию легионеров — деньгам, сэкономленным в течение военной службы (Szilagyi. Aquincum, S. 128, Anm. 120). Cognomen Peculiaris известен у отпущенников (A. Dobo, 67).
¹¹⁰ Нимфей — каменная стена, с которой низвергались струи воды и стекали в одип или в несколько бассейнов (Szilagyi. Aquincum, S. 40).
¹¹¹ CIL, III, 3402; L. Barkoczi. Population, 91/97; 106/8; idem. Brigetio, N 92.
¹¹² CIL, III, 11042; L. Barkoczi. Brigetio, N 226, 227; 232.
¹¹³ CIL, III, 13447; L. Barkoczi. Population, 78/22.
¹¹⁴ CIL, III, 4183; L. Barkoczi. Population, 58/4; Steindenkmaler von Savaria, S. 84, N 7.
¹¹⁵ CIL, III, 4028 = HS, 280; 4038 = HS 287, 288; L. Barkoczi. Population. 38/57.
¹¹⁶ CIL, III, 4236, 143593; L. Barkoczi. Population, 62/3, 78/80.
¹¹⁷ CIL, III, 3461, 10535; L. Barkoczi. Population, 102/14, 105/171.
¹¹⁸ CIL, III, 4398; L. Barkoczi. Population, 105/162.
¹¹⁹ CIL, III, 4294, 4335; L. Barkoczi. Population, 91/84, 91/85; idem. Brigetio, N 52 133.
¹²⁰ CIL, III, 4557; L. Barkoczi. Population, 77/23.
¹²¹ Сохранившийся cognomen Викторин дает основания видеть в нем одпого из трех известных в Аквинке декурионов с такими cognomina. Одним из них был Марк Антоний Викторин, декурион и эдил колонии Аквинка, от которого дошло несколько посвящений Митре (CIL, III, 10461—10463; L. Barkoczi. Population, 105/159—105/161). Другим был декурион колонии Аквинка в 198 г. Гай Юлий Викторин (CIL, III, 3478; 3482; 14344—14345; 14347; L. Barkoczi. Population, 105/179—105/181). Возможно, этот же Гай Юлий Викторин упоминается в надписи 259 г. (CIL, III, 10440). Известен декурион колонии Аквинка Септимий Викторин (CIL, III, 10536).
¹²² Эту надпись Г. Альфельди толковал как свидетельство муниципального землевладения. Исходя из места находки алтаря в совр. Бекешмедьере (40 км севернее Аквинка) и числа названных землевладельцев — восемь,— Г. Альфельди считал, что среднее муниципальное имение могло достигать 300-400 га (G. Alfoldi. Municipalis kozepbirtokok Aquincum kornyeken.— AT, 6, 1959, 22. old) ; P. Oliva. Op. cit., p. 348-349.
¹²³ An. Ep., 1953, 14; A. Mocsy. Bevolkerung, 186/3.
¹²⁴ CIL, III, 4196; 10927; Steindekmaler von Savaria, S. 70, N 95; S. 104, N 109.
¹²⁵ E. M. Штаерман, M. K. Трофимова. Рабовладельческие отпошения в Ранней римской империи. М., 1971, стр. 98—99.
¹²⁶ И. С. Свенцицкая. Разрушение гражданского коллектива и полисной собственности в провинции Азии.— ВДИ, 1969, № 3, стр. 130—141.
¹²⁷ E. М. Штаерман. Избранные латинские надписи по социально-экономической истории римской империи.— ВДИ, 1956, № 2, стр. 216—232
¹²⁸ A. Piganiol. Les documents cadastraux..., p. 57.
¹²⁹ Schriften, I, 132—133; 162—163; A. Piganiol. Les documents cadastraux..., p. 61—62.
¹³⁰ Dig., XLVII, 21, 2; A. Piganiol. La politique agraire d’Hadrien.— «Les empereurs romains d’Espagne». Paris, 1965, p. 139.
¹³¹ CIL, III, 4152 = Dessau 7159; Steindenkmaler von Savaria, S. 90, N 45.
¹³² Steindenkmaler von Savaria, S. 32: 90—91; A. Mocsy. Pannonia, col. 602.
¹³³ J. Oehler. Kalendarium.— RE, X, col. 1565.
¹³⁴ Piganiol. La politique agraire d’Haririen, p. 135—143.
¹³⁵ SHA, vita Pert., II, 4—6, 10; Herodian, II, 9, 8-9; W. Zwikker. Studien zur Marcussaule. Amsterdam, 1941, S. 219, 225; J. Fitz. Der markomannischquadische Angriff gegen Aquileia und Opitergium.— «Historia», XV, Hf. 3, 1966, S. 345, 364.
¹³⁶ Е. В. Thomas. Romische Villen, S. 137—151.
¹³⁷ A, Mocsy. Bevolkerung, S. 64, 66; J. Szilagyi. Aquincum, S. 12. Недавно, впрочем, было высказано мнение, что первый римский гарнизон в Аквипке был размещен не ранее времени Клавдия (Е. Toth — G. Vekony. Beitrage zu Pannoniens Geschichte im Zeitalter des Vespasianus.— Acta Arch., XXII, 1—4, 1970, S. 133—159).
¹³⁸ CLI, III, 3501, 3528, 3530, 10497, 10500, 10511, 10513, 10514, 13369, 13372, 14349, 15162, 15163; B. Kuzsinszky. Aquincum, S. 170, N 410; 174, N 415; 176, 285; 208. N 366; Intercisa, I, 25.
¹³⁹ L. Barkoczi. Brigetio, N 5; Л. Mocsy. Das Territorium, S. 184.
¹⁴⁰ CIL, III, 4298; L. Barkoczi. Brigetio, Taf. 30, 1; A. Mocsy. Das Territorium, S. 184.
¹⁴¹ CIL, III, 143592=?>essa«, 7121; E. Swoboda. Carnuntum, S. 133.
¹⁴² CIL, III, 10336 = Dessau, 1062; A. Dobo. Die Verwaltung, S. 53—54.
¹⁴³ A. Schulten. Das Territorium legionis.— «Hermes», 29, 1894, S. 482—513. A. Мочи (Das Territorium, S. 179—185) пересматривает мнение A. Шультена и считает, что территория легиона выделилась постепенно в связи с возпикновением городов, когда появилось само понятие легионной земли. В начальный же период, когда легиону не противостояла никакая гражданская община, легион не имел ограниченной своей властью территории. См. также P. Oliva. Op. cit., p. 238—241.
¹⁴⁴ A. Schulten. Op. cit., S. 491—492. A. Шультен ссылается на надпись из Далмации (CIL, III, 13250), в которой сообщается, что между лугами легиона (prata legionis) и дубовой рощей частного лица, Флавия Марциана, были поставлены императорским прокуратором межевые знаки. Так как не назван легион (им был XI Клавдиев, который при Веспасиане оставил Далмацию) и так как межевание было произведено гражданским лицом и к тому же императорским прокуратором, А. Шультеп считал, что с уходом легиона его земля стала императорским доменом.
¹⁴⁵ R. Egger. Bemerkungen zum Territorium pannonischer Festungen.— «Romische Antike und Fruhes Christentum», II. Klagenhirt, 1963, S. 135—153 (далее — Bemerkungen).
¹⁴⁶ L. Barkoczi—Е. В. Bonis. Das fruhromiche Lager und die Wohnsiedlung von Adony (Vetus Salina).— Acta Arch., IV, 1954, S. 143—144, 158, 108; A. Mocsy. Das Territorium, S. 186; 3. Szilagyi, Aquincum, S. 27—28.
¹⁴⁷ E. Vorbeck. Militarinschnften aus Carnuntum, Vienna, 1954, S. 56, N 157.
¹⁴⁸ Публикация этого надгробия вызвала в свое время различные толкования. Литература с изложением точек зрения приведена: P. Oliva. Pannonia and the Onset of Crisis m the Roman Empire. Praha, 1962, p. 177.
¹⁴⁹ CIL, III, 11304, 13389; A. Mocsy. Bevolkerung, 147/2; 175/1.
¹⁵⁰ J. Szilagyi. Aquincum, S. 22. Население Помпей составляло 20 тыс. человек: М. Е. Сергеенко. Помпеи. М.— JI,, 1949, стр. 9.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4067

загрузка...

Другие книги по данной тематике

А. С. Шофман.
История античной Македонии

Чарльз Квеннелл, Марджори Квеннелл.
Гомеровская Греция. Быт, религия, культура

А. Р. Корсунский, Р. Гюнтер.
Упадок и гибель Западной Римской Империи и возникновение германских королевств

Фюстель де Куланж.
Древний город. Религия, законы, институты Греции и Рима

e-mail: historylib@yandex.ru

разделы

Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Случайные книги

Полезное

Реклама

Муниципии и колонии во II —III вв