III. Племенные общины

Введение провинциального режима последовало уже при Августе и означало для племен коренное изменение условий их дальнейшего существования. Те нормы и положения римского права, которые действовали относительно побежденных народов в Италии времени Республики, были в известной степени применены теперь в провинциях к племенам. Известно, что с окончательной победой римлян над тем или иным народом прекращалось его самостоятельное существование¹. Страна побежденного народа обращалась в ager publicus римского государства (Dig., XLIX, 15, 20; 21). Даже в случае капитуляции и при заключении мира у побежденной общины, как правило, изымалась треть земли (App., ВС, I, 7). Провинция вся рассматривалась как побежденная община. С государственно-правовой точки зрения она была ager publicus stipendiariis datus assignatus. За пользование землею уплачивался налог как перегринскими общипами, так и римскпми гражданами, кроме тех случаев, когда земля была дана городам италийского права или колониям ветеранов. Уже Август обложил паннонцев налогом (pannonios stipendiarios adiecit.— Aur. Vict., Epit., 1,7). Племена, бывшие до римлян собственниками своих земель, оказались теперь на положении арендаторов. В отличие от ager римских колоний земли, оставшиеся в пользовании у племен, землемеры именуют territorium или regio. Эти территории существуют в I—II и в III вв. и учитываются землемерами. В I в. Фронтин отмечает, что в провинциях существуют земли колоний италийского права; земли колоний, подлежащие обложению; земли муниципиев и перегринских общин (civiataium peregrinarum)². Это же подтверждает Гигин для II в., указывая, что облагаемые налогом земли могут быть у колоний, муниципиев aut civitatium aliquarum (Schriften, I, 116).

Назначение земель племенным общинам и установление границ между ними производилось лицами, уполномоченными императором или наместником провинции (GIL, III, 2882, 2883, 14437²). Так как применительно к племенным общинам, что отмечал уже А. Шультен, римские земельные установления не имели никакого значения, то наделение землей происходило совокупно для всей общины целиком³. Римские землемеры определяли отводившиеся племенам земли, как измеренные в своей общей протяженности — ager per extremitatem mensura conprehensus. В качестве примера такого наделения Фронтин называет сельчан сальматицензов в Лузитании и палатинов в Ближней Испании, «и во многих провинциях,— добавляет он,— подлежащая обложению земля определена народам целиком»⁴. Если села рассматриваются как коллективные держатели земли, то это тем более вероятно для племен, которые согласно римскому праву только пользовались предоставленной им государством землей. В дальнейшее распределение ее между соплеменниками правительство едва ли вмешивалось.

Сами племена получают управление в форме civitas, которая не всегда была этническим и территориальным обозначением для всего племени, хотя в большинстве случаев именовалась по его названию. Это было новое административно-территориальное образование, возникавшее на части прежних земельных владений племени и даже не всегда на его собственных землях в случае переселения племени или его дробления, когда и само племя, и его земли могли быть рассредоточены между двумя и более civitates. Civitates представляли собой всеобщую форму управления племенами, допущенную Империей в условиях провинциального режима, и имели целью приспособить племена к условиям этого режима⁵. Учреждение племенных общин в Паннонии последовало, очевидно, тотчас же после завоевания. Надписи сохранили упоминания о некоторых из них: общины колапианов, бойев и азалов, корнакатов, скордисков, сирмиензов и амантинов, эрависков, продолжительность существования которых была неодинаковой.

Этнически различные племена — бойи-кельты и иллирийцы-азальг — были объединены в одну общину; ее упоминает надпись времени Нерона (CIL, IX, 5363 - Dessau, 2737 - A. Dobö, 238). Амантины составили объединенную общину вместе с сирмиензами (Plin., HN, III, 148), в которых мы склонны видеть бревков. Мы уже упоминали выше, что судьба бревков оказалась, вероятно, сходной с судьбой скордисков. Скордиски, занимавшие до римлян большую территорию при слиянии Савы и Дуная и вдоль течения рек Моравы и Дрины и далее на восток от Моравы, были рассредоточены между тремя провинциями — Паннонией, Далмацией и Мезией. В Мезии скордиски существовали в рамках искусственно образованной ci vitas Celegerorum; скордиски, отнесенные к Далмации, отождествляются с диндариями⁶. Этническое наименование было сохранено только за паннонскими скордисками⁷. Их общину упоминает надпись времени Флавиев⁸. После подавления Панноно-далматского восстания на несколько общин были разбиты и пирусты. Они были выселены из занимаемых ими областей в Далмации, и на их землях были размещены другие далматские племена, в свою очередь переселенные римлянами с территорий колоний Салоны и Нароны. Как показал Г. Альфельди, из прежних областей пирустов в надписях называются три общины — Scirtones, Ceraunii, Siculotae, ни одна из которых не восходит к этническим группам, но все представляют собой искусственные образования⁹. Подобпого происхождения, вероятно, и civitas Cornacatiiim в Паннонии. Она названа в надписях вне провинции (A. Dobô, 459—460). На юго-востоке Паннонии находилось поселение Cornacum. Не исключено, что эта община также образовалась вследствие расчленения племени бревков, когда одна часть племени под названием сирмиензов была объединена в одну общину вместе с амантинами, другая образовала общину корнакатов. Г. Альфельди также полагал, что корнакаты получили свое наименование от названия места и что возникла эта община вследствие дробления племени бревков¹⁰. Из Паннонии известен военный диплом 54 г., выданный Дазе, сыну Дасмения, Cornac., служившему во II Испанской когорте¹¹. Но Cornac, может пониматься как Cornacatus подобно тому, как это обозначено в дипломе Гая Валерия, сына Аннея, Scirtonus ex Dalmatia, служившего в Равеннском флоте, который был из племени пирустов (CIL, XVI, 100). Основываясь на аналогиях в положении пирустов и скордисков в Далмации после Панноно-далматского восстания, мы вправе предположить, что и бревки, одно из наиболее значительных паннонских племен, сыгравшее выдающуюся роль в восстании, было рассредоточено по крайней мере между двумя племенными общинами — амантинов и сирмиензов,— последние в качестве этнической группы неизвестны, и общиной корнакатов. Этническое наименование бревков сохранялось в cohortes Breucorum, которые в большинстве своем стояли в Британии¹², и в редких надписях в самой провинции в качестве личного имени.

В первый период племенные общины находились под наблюдением ближайших воинских частей, командиры которых осуществляли верховную власть в общинах и именовались praefectus civitatis. Для колапианов известно, что в правление Нерона центурион легиона XIII Gemina, Антоний Назон, был префектом этой общины (CIL, III, 14387 = Dessau, 9199 = A. Dobô, 468). Луцию Волкацию Приму, префекту Первой когорты Нориков, стоявшей в I в. н. э. на лимесе в Аррабоне, была поручена охрана дунайского берега и контроль над объединенной общиной бойев и азалов (praefectus ripae Danuvi et civilatium duarum Boiorum et Azaliorum¹³). Под военным наблюдением находились и остальные племена Паннонии, хотя для них нет соответствующих свидетельств. Известно, что эрависки были выселены с горы Геллерт в долину и их главное поселение прекратило свое существование, хотя сохранило значение культового центра¹⁴. Уже при Тиберии в Аквипке был построен военный лагерь для вспомогательной части¹⁵, которая, несомненно, осуществляла и контроль над племенем эрависков.

Военные власти не несли прямых административных обязанностей в общинах. Эти функции лежали на представителях племенной знати, которым (вначале очень редко) давалось право римского гражданства. Представители знати, обязанности которых в общем остаются неизвестными, именуются в надписях как principes, т. е. старейшины, хотя, несомненно, круг их прежних обязанностей как старейшин племен теперь был другим. Вероятно, они оказывали содействие римским властям в проведении воинского набора в вспомогательные войска и взимании налогов, представляя для своих соплеменников прямую власть, подкрепленную теперь распоряжениями префектов общин — военных командиров стоявших в пределах племенных территорий воинских частей. По мере романизации племен и упрочения провинциальных порядков высшая власть в племенных общинах была к концу I в. передана принцепсам¹⁶.

Это изменение римской политики в отношении местного населения в Паннонии, как и в других западных провинциях, начинается с правления Флавиев. Принцепсам, поставленным во главе общин, давалось звание префектов (или препозитов), хотя их власть не имела никакого военного характера¹⁷. Назначение сопровождалось предоставлением принцепсам римского гражданства. Известен префект племенной общины скордисков (princeps et praefectus Scordiscorum) Тит Флавий Прокул¹⁸. При Нерве во главе общины бойев находился Марк Кокцей Каупиан, princeps civitatis Boiorum, получивший римское гражданство от Нервы (Ап. Ер., 1951, 64). Римское гражданство было дано также его» жене Кокцее Даговассе. Очевидно, тогда же община бойев была отделена от азалов. Известен принцепс эрависков Марк Кокцей Флор, сын Матумара, его жена Кокцея Оксидубна, дочь Квинтиона, и их сын Марк Кокцей Мезик (GIL, III, 3546). Римское гражданство получила только семья самого принцепса.

Племенные общины явились переходной ступенью в приобщении местного населения к муниципальной организации. Их дальнейшая судьба зависела от развития городского строя. Община ликвидировалась, если ее земли передавались в собственность города; часть этих земель освобождалась от местного населения, как это имело место при основании колоний ветеранов. Община могла быть преобразована в муниципий; ее земли составляли земельную территорию города. Превращение общины в город сопровождалось предоставлением права римского гражданства наиболее романизированному верхнему слою племени. Племенная община могла быть атрибуирована, приписана к городу и поставлена под его управление, как это произошло с общиной эрависков. Подобная атрибуция известна для карпов и каталов, которые уже ранее были приписаны Августом к основанной им на северо-востоке Италии колонии Тергесты, на территории которой они считались поселенцами (incolae). Только в правление Антонина Пия, 100 лет спустя, карнам и каталам было разрешено занимать самую низшую из городских магистратур — должность эдила; одновременно это давало им право римского гражданства с последующим вхождением в сословие декурионов (CIL, V, 532 = Dessau, 6680).

В Паннонии это право получили эрависки одновременно с присоединением их общины к Аквинку, когда само поселение по лучило городской статус в ранге муниципия от Адриана¹⁹. Сельская территория общины образовала фактически сельскохозяйственную территорию муниципия Аквинка. Немногие свидетельства о селах, на которых мы остановимся дальше, показывают, что на сельской территории муниципия, а затем и колонии крестьянское землевладение соседствовало с муниципальным. Но община удержала за собой самостоятельность в решении каких-то, вероятно менее важных, вопросов и сохранила значение своего племенного центра как места почитания кельтских богов племени эрависков. Табулярий общины эрависков Публий Элий Максимин, получивший римское гражданство от Андриана, поставил алтарь Юноне Регине (CIL, III, 10408).

Атрибуирование племенной общины к Аквинку произошло при посещении Адрианом Паннонии в 124 г. и сопровождалось широким предоставлением права римского гражданства эравискам²⁰. Как карнам и каталам, занятие должности эдила давало эравискам право римского гражданства. Так, Публий Элий Фирм, Сын Рускона, за полученную в муниципии должность эдила сделал базу для статуи Адриана (Intercisa, I, 294). Тогда же десять сел общины воздвигли на общественные деньги (ex publice) алтарь Юпитеру за благополучие императора (CIL, III, 3431). К этому времени относится и упомянутый алтарь табулярия общины эрависков. Известный только для эрависков пример об атрибуировании племенной общины к городу вряд ли был единственным опытом в провинции. Адриэн ликвидировал также племенную общину 4эойев, большая часть земель которой была отнесена к основанному им муниципию Карнунту²¹.

Упоминание в надписях об общине эрависков встречается вплоть до середины III в. От III в. происходят и свидетельства о выходящем далеко за пределы территории эрависков значении культового центра племени. Влияние жрецов кельтских богов эрависков, как показал Г. Альфельди, было много большим, чем если бы оно ограничивалось только той территорией, которая могла к III в. находиться в распоряжении самой общины. Г. Альфельди обратил внимание на происходящую с территории Аквинка надпись, в которой упомянута жреческая должность немуниципального характера²². В правление Филиппа Араба Тит Флавий Тициан, авгур, в котором Г. Альфельди видит жреца общины эрависков, поставил алтарь Юпитеру Тевтану «за здоровье и безопасность императора, всего божественного дома и общины эрависков» (CIL, III, 10418). Этот Юпитер Тевтан, к которому обратился жрец эрависков, был верховным божеством кельтов, культ которого вследствие inlerpretatio Romana ассоциировался с верховным божеством римлян. Тит Флавий Тициан, происходивший из семьи, получившей римское гражданство от Флавиев, был романизированным потомкам прежних кельтских друидов и птицегадателей, известных для западных кельтов, и одним из тех паннонских жрецов-предсказателей (pannoniciani augures), к которым якобы обратился Септимий Север накануне битвы с Клодием Альбином в Галлии и которые предсказали ему победу²³. Недавно найденная в Аквинке надпись, представляющая обращение к Juppiter Optimus Maximus Teutanus Conservator, происходящее из Саварии посвящение Dii Augurales²⁴ свидетельствуют не только о сохранении кельтских верований, но и их возрождении в III в. в провинции. Значение местных божеств, на чем мы остановимся в соответствующем месте, возрастает с конца II в., что было связано с той ролью, которую начинало приобретать сельское население в городах и в легионах, в событиях внешнеполитической истории всей Империи.

Роспуск племенных общин и преобразование их в города зависели не только от степени романизации местного населения. Общины сохранялись как округа для набора во вспомогательные войска. Община скордисков существовала до времени Каракаллыг когда ее земли вошли в состав сельской территории колонии Бассиапы (CIL, III, 10197)²⁵. Земли общины азалов в правление Северов образовали сельскую территорию муниципия Бригециона²⁶. Известпая в III в. res publica Iasorum (HS, 586, 587, CIL, III, 4000) получила самоуправление наподобие муниципия²⁷.

Политика римского правительства в отношении местного населения основывалась не только на учреждении племенных общин и последующей передаче административной власти в общинах представителям знати, но и на распространении права римского гражданства в рамках самих общин. Римское гражданство, полученное в пределах племенных общин, не освобождало получившего это право от налогов и повинностей²⁸, если только одновременно с правом римского гражданства не была дана immunitas, как Гаю Юлию Вепону (в Норике) donatus civitale Romana viritim et immunitate a divo Augusto (CIL, III, 5232).

Распространение римского гражданства в Паннонии началось уже при Августе, хотя в провипции Юлии немногочисленны и относительно Августа известно, что он весьма скуио даровал римское гражданство (Suet., Aug, 40), предоставляя его обычно персонально отдельному лицу, чаще всего главе семьи. Римское гражданство давалось самым знатным и богатым. К эравискам, получившим римское гражданство от Августа, принадлежат Гай Юлий Мацимар, его жена Юлия Рессона, дочь Намузония, их сыновья — Гай Юлий Магион и Гай Юлий Коматумар²⁹. Известны местные Клавдии: Клавдий Цезор, один получивший римское гражданство, в то время как его жена Аднамата, дочь Карвейциона, осталась на перегринском праве³⁰. Флавии также предоставляли эравискам право римского гражданства. Больше свидетельств об эрависках с именами Ульпиев и Элиев, получивших римское гражданство от Траяна и Адриана³¹: Марк Ульпий Италик, его дети Ульпии — Веран, Прокул и Верина и жена — Элия Веродумпа, дочь Публия; Марк Ульпий Квадрат декурион, квинквенал и дуумвир муниципия Аквинка. Надписи с территории общины бойев меньше называют Клавдиев и Ульпиев, но сравнительно с другими областями Паннонии — много Флавиев³². Так, в общине бойев римское гражданство получил Тит Флавий Кобромар; его мать Сумма, дочь Калитпгия, и сестры Мамуа и Тинкомара остались на перегринском праве³³. Римские граждане местного происхождения в пределах общины азалов известны только с именами Элиев — Публий Элий Даза и его жена Элия Марина³⁴. О широком распространении римского гражданства среди азалов можно говорить только после эдикта Каракаллы, когда была распущена их община. С территории общйны скордисков известны немногочисленные Флавии и Ульпии: уже упоминавшийся Тит Флавий Прокул, принцепс и префект общины скордисков, его отец, Тит Флавий Дульций, и Ульпии — Дазий Ликкай и Капитон, принцепс³⁵.

Римское гражданство расценивалось как высокая почесть. Его получение отмечалось сооружением статуй богам и императорам, посвящением алтарей и другими подобными действиями. Надпись с территории эрависков дает в этом отношении весьма выразительный пример. Она датируется периодом между 118—194 гг. К ее исследованию обращались неоднократно³⁶. В самом последнем принимаемом нами чтении Р. Эггера надпись сообщает о том, что храм и статую Гения римским гражданам, которые проживали в канабе в Ветуссалинах, завещал соорудить Марк Ульпий (его cognomen не сохранилось) за 10 тыс. сестерциев. Его сын, Марк Ульпий (cognomen которого также отсутствует), дуумвир муниципия Аквипка, декурион колонии Мурсы, верховный жрец в провинции Нижней Паннонии, примипил легиона X Fretensis, сделал это в память отца уже за 40 тыс. сестерциев на месте, предоставленном магистрами территории канабы. Р. Эггер понимал под территорией землю, находившуюся в ведении когорты, стоявшей в Ветсуссалинах на территории эрависков. Место для сооружения названных памятников было определено решением магистров канабы. Из надписи становится известным, что проживавший в канабе эрависк получил римское гражданство от Траяна в рамках племенной общины. За эту почесть он обещал соорудить римским гражданам Ветуссалин храм и статую Гения канабы. Его сын, сделавший блестящую карьеру для провинциала, увеличил назначенную сумму в четыре раза и построил храм и статую в память отца, посвятив это римским гражданам канабы, как завещал отец.
Распространение римского гражданства привело к образованию в племенных общинах привилегированного слоя. До времени Адриана число римских граждан местного происхождения оставалось, однако, незначительным. Оно возросло в связи с предоставлением Адрианом городской автономии центрам наиболее развитых племен. Правление Адриана в Паннонии, как и в других западных провинциях, знаменовало в этом отношении перелом. В провинции появился заметный по надписям слой романизированного населения как с правом римского гражданства, так и перегринского статуса, воспринявший римские хозяйственные традиции, вкусы, обычаи и личные имена. Известны эпитафии с территорий племенных общин, принадлежавшие принцепсам и членам их семей без права римского гражданства, но с римскими именами: принцепс Паулин и его сыновья — Виатор, Вибий, Силан, Север, названные в эпитафии с территории общины эрависков (CIL, III, 10358); принцепс Юкунд и его дочь Сольва — с территории общины азалов³⁷.

Мы уже упоминали о том, что к эравискам относится ряд надгробий с астральными символами, происходящих из района Аквинка. Хотя они и свидетельствуют о приверженности эрависков к прежним верованиям и традициям в сфере религии, но сам факт постановки надгробий и скульптурные надгробия с изображением умерших эрависков, говорит уже о римском влиянии. В качестве примера может быть приведено описание одного из таких падгробий первой половины I в. Жена изображена в высоком головном уборе (на манер тюрбана), обычном у кельтских женщин; на шее у нее витая цепь, признак знатного происхождения; на руках широкие браслеты; одежда на плечах скреплена фибулами. Ее муж изображен уже в римском платье. В средней части надгробия представлена груженая повозка с возницей наверху, которую тащат два осла. Воспроизведение повозки свидетельствует о религиозных представлениях эрависков: умершим якобы предстоит путешествие в загробный мир. Внизу эпитафии частично сохранившаяся надпись, из которой узнаем, что умерший был сыном Атея и поставил это надгробие при жизни себе и своей жене Луциде, дочери Капитона³⁸. В предметах, сопровождающих захоронения эрависков, также заметно римское влияние. В могилах одновременно с изображением глиняной повозки, в которой, согласно верованиям кельтов, умерший совершал путешествие в загробный мир и которая встречается только в богатых погребениях, находят треножники, предметы для палестры (стригили), железные складные стулья, бронзовые сосуды римского производства³⁹.

Подавляющее большинство местного населения жило в I—ІІ вв. в селах, где сохранялись пережитки родоплеменного строя, о чем свидетельствует устойчивость в I — первой половине II в. этнических наименований⁴⁰. В надписи времени Иллирийской войны Октавиана 35—33 гг. до н. э., относимой также и к периоду Панноно-далматского восстания⁴¹, о чем мы уже писали, упоминается мальчик-заложник из племени амантинов, утонувший в р. Эмоне. Он был назван в эпитафии своими сородичами (cognati) как Amantinus gente Undius centuria secunda (CIL, III, 3224). И племенная организация — мальчик назван как амантинец, и родовая — он происходил из рода Унда, существовали несомненно в течение всего I в., во всяком случае на территориях племенных общин. Но введенное римлянами подразделение родов на центурии, административно-территориальные единицы, способствовало переходу от родовой общины к территориальной⁴². По-видимому, указанием на существование таких общин служит следующая эпитафия семьи перегринского права с территории бойев. Она поставлена Ане, дочери Карвона из племени эрависков, умершей в 50 лет, ее мужем Курмисагием и сыновьями — Турбоном, Веркондарием и Адиатуригом ex comune pecunia⁴³. Из этой единственной надписи не может быть удовлетворительно объяснено, что следует понимать под общими деньгами — деньги ли семьи умершей или деньги сельчан. Уже известное нам выражение ex publice [pecunia], когда десять сел на территории общины эрависков поставили алтарь Юпитеру на благо императора Адриана по случаю присоединения общины к муниципию Аквинку, может быть понято таким образом, что эти деньги были собраны сельчанам или были выделены общей казной всех десяти сел. Нам представляется, что в обоих случаях можно усматривать организацию сельской общины. Встречающееся иногда в надписях выражение conrustica (CIL, III, 10730) подобно cognatus — сородич применялось, очевидно, к члену сельской общины. Характер деревень на землях бойев, как кажется, также указывает на то, что для организации местного сельского населения в I—II вв. была характерна сельская община. Дома в деревнях бойев располагались по кругу, со свободным лугом посредине деревни. Этому лугу отводилось определенное назначение в общественной жизни деревни. Он был местом сходок и собраний сельчан, так как позднее здесь была построена раннесредневековая церков⁴⁴.

Предполагать характер землепользования в селах можно исходя из свидетельств землемеров. Мы уже упоминали о том, что племенным общинам земля давалась совокупно, измеренной лишь в своей общей площади. Село выступало в качестве коллективного держателя земли, и ее распределение среди самих сельчан производилось внутри села. Пахотная земля выделялась каждой семье отдельно и закреплялась властями села скорее всего постоянно, что согласовывалось с налоговой политикой римлян. В совместном пользовании всех сельчан находились пастбища и леса менее ценных пород, отводившиеся для выгона скота и вырубки на дрова.

Но земля в селах продавалась, по-видимому, уже в I в., и община вряд ли могла препятствовать этому вследствие быстро развивавшихся товарно-денежных отношений и вследствие появления в селах лиц более высокого правового статуса. Денежные отношения в селах были достаточно распространены. Об этом свидетельствуют уже приводившиеся надписи с упоминанием денег сельчан и проведенная при Траяне оценка налога с пахотных земель Паннонии в деньгах. Пахотные земли провинции были измерены в центуриях, что Гигин отмечает, впрочем, как нарушение, так как в центуриях измерялись только земли колоний и муниципиев. Указывая, каким способом должен производиться обмер подлежащей обложению налогом земли, Гигин, сам проводивший межевание земель колоний провинции при Траяне, отмечает, что многие измеряли эти земли по обычаю колоний в цептуриях, как в Паннонии (more colonico hoc est per centurias sicut in Pannonia)⁴⁵. Способ же измерения земель провинций, указывает он, должен быть иным, так как следует различать земли, подлежащие обложению налогом и не облагаемые, ибо как различны их свойства, так и измерение не должно быть одинаковым: ведь облагаемые налогом земли имеют разные состояния. В некоторых провинциях с них взимается определенная часть в плодах; в других — пятая или шестая часть зерном; в третьих — в деньгах, и все это в зависимости от качества почв, так как установлена определенная оценка земель. В Паннонии есть пахотные земли первого класса (arvi primum); пахотные земли второго класса (arvi secundum); луга (prata); дубовые леса (silvae glandiferae); леса, использующиеся на дрова и как пастбища для скота (silvae vulgares pascuae); для пахотных земель определен налог с одного югера в зависимости от плодородия почвы. Гигин предупреждает относительно неправильной оценки земель и как на пример таких действий ссылается также па Фригию и всю Азию, отмечая, что здесь еще более часто, чем в Паннонии, встречаются нарушения (Schriften, I, 204—20ß).

Экономическое положение римских граждан в племенных общинах, которые заслужили этот статус «своим образом жизни и состоянием», основывалось на земле. Земля эта была той же самой, которой то или иное лицо могло владеть до повышения его правового статуса. Она находилась на территории не римской общины, не имеющей городской автономии, более того — общины побежденного народа, но ее владельцем было уже лицо с правом римского гражданства, что не могло не оказывать соответствующего влияния на способ ведения хозяйства и на общий характер земельных отношении в пределах племенных общин. К племенным общинам в нашей историографии E. М. Штаерман относила общинную форму собственности. Ею был детально поставлен вопрос о формах собственности в период Империи вообще, столь важный для исследования процесса развития рабовладельческого общества⁴⁶. Общинная форма собственности во времена Империи, как отмечала E. М. Штаерман, существовала только в провинциях. Она указала на связанное с этой формой собственности общинное устройство или значительные его пережитки, слабое развитие рабства и наличие коллективного рабовладения. Некоторые данные из Паннонии дают возможность ближе увидеть, в каком отношении эта форма собственности может быть названа общинной и в какой своей части она не совпадает с ней, хотя вообще наши сведения о характере земельных отношений в племенных общинах более чем недостаточны.
Несмотря на наличие сельской общины и пережитков родовой организации, в пределах племенных общин возникали иные типы отношений и в области землевладения, и в формах эксплуатации. В хозяйствах знати и у ветеранов вспомогательных войск (auxilia), набиравшихся на территориях племенных общин и возвращавшихся часто после отставки по месту набора, мы находим индивидуальное землевладение и развитие частнособственнических тенденций. Владевший землей на территории племенной общины, становясь римским гражданином, оказывался в положении посессора, хотя possessio, как ограниченная форма собственности в отличие от dominium, могла существовать, как известно, только па городских территориях и была невозможна на землях общин перегринского статуса. Как римский гражданин он мог завещать свое имущество, и в том числе землю, только лицу того же правового статуса. Если его родственники оставались перегринами, они не могли ему наследовать. В этом случае земля, переходя к римскому гражданину, исключалась из фонда земель племенной общины.
Сама форма организации хозяйства на землях племенной общины могла оказаться римской, если считать ее типичной формой римскую виллу. Раскопки на территории общины бойев обнаруживают римские виллы рубежа I—II вв., когда здесь еще не было города и когда на территории общины не селились чужеземцы: надписи не называют ни италиков, ни других поселенцев с территории бойев и азалов до середины II в.⁴⁷ Наличие вилл, типично римских клеточек рабовладельческого хозяйства на землях племенных общин, свидетельствует, что эта форма хозяйства была заимствована местным населением, во всяком случае лицами, имевшими право римского гражданства.
Заслуживает внимания вилла, относимая к принцепсу общины бойев, Марку Кокцею Каупиану. Проведенные Б. Сариа (в 1949— 1951 гг.) раскопки в Парндорфе, вблизи Карнунта, на территории общины бойев обнаружили большую виллу, которая в ее начальном периоде (она возникла около 100 г.) принадлежала принцепсу Марку Кокцею Каупиану. При раскопках господского дома виллы было найдено его надгробие, разбитое на несколько частей⁴⁸. В описании этой виллы мы будем исходить из данных Э. Томас. Вилла в Парндорфе просуществовала около 400 лет и погибла вследствие варварских вторжений Y—VI вв. Расцвет виллы и все великолепие ее мозаик и росписей приходится на III в. Около 300 г. на вилле произошли большие перестройки; к этому времени относится сооружение ее наиболее роскошных помещений: III и IV вв. были временем процветания хозяйства виллы. За столь длительный период существования вилла, естественно, сменила несколько владельцев. Одни из них, как замечает Э. Томас, уже так низко оценивали прежнего принцепса общины бойев, что употребили его надгробие в качестве покрытия для отопительного канала под полом. Сам факт обнаружения надгробия в господском помещении виллы, по ее мнению, недостаточен, чтобы считать эту виллу принадлежавшей вначале принцепсу бойев. Однако нельзя не заметить, что во всех других случаях при раскопках вилл находки надгробия или посвящения оказываются достаточным основанием, чтобы относить ту или иную виллу к тому лицу, которое названо в эпитафии или на алтаре. Если не считать эту виллу принадлежавшей вначале Кокцею Каупиану, то какому другому лицу она может быть приписана с большей убедительностью, если кроме надгробия Каупиана от I в. нет никаких других эпиграфических свидетельств и если известно, что с территории общины бойев нет надписей I — первой половины II в., принадлежавших чужеземцам. Известия об аристократии бойев, владевшей рабами, на чем мы остановимся в соответствующем месте, также не противоречат тому, чтобы относить эту виллу к Марку Кокцею Каупиану и считать его ее первым владельцем⁴⁹.

Вилла в Парндорфе, какой она существовала в IV в., была окружена стеной и занимала пространство в 12 га. Естественно, вилла не была такой при Каупиане. Но ее господский дом в основе своей возник уже в конце I в., хотя позднейшие строительные периоды отмечены существенными перестройками и дополнениями и внешний облик первой виллы времени приицепса бойев, составившей ядро господского дома III—IV вв., остается в общем неизвестным. В первый период вилла имела открытый двор, образовывавший центр виллы, вокруг которого группировались все помещения; эта планировка свидетельствует об италийском влиянии⁵⁰. То, что принадлежит первому периоду виллы, связываемому с принцепсом Каупианом — ядро господского дома, степная роспись на красном фоне с прочерченными фигурами, большое ванное помещение,— указывает на значительность виллы и в первый период ее существования и на то, что ее обитатели восприняли в I в. н. э. римский образ жизни, хозяйства и быта. В собственности знати бойев находились не только земли, но и леса. На алтаре I в. с территории общины бойев назван раб Могеций (servus saltuarius) двух Флавиев — Виктора и Викторина, поставивший алтарь Лесному Сильвану⁵¹. Servus saltuarius входил в число рабов римского имения⁵².

И виллы, и рабы указывают на наличие в племенных общинах, по крайней мере у знати, индивидуального землевладения и рабовладения. Такие хозяйства стояли вне сельской общинной организации. Они находились отдельно и территориально. Те гага ei disjecta aedificia, которые Цезарь упоминает у галлов и которые сжигали и разрушали его легионеры, были прежде всего хозяйственными постройками знати. В I в. имения римского типа в пределах племенных общин были малочисленны, но с ними была связана ведущая тенденция — развитие частнособственнических хозяйств с использованием рабского труда.

Распаду общинной организации способствовал воинской набор, проводившийся во вспомогательные войска на территории племенных общин, а затем с преобразованием племенных центров в города и по мере распространения права римского гражданства и в легионы, набиравшиеся на городских территориях. Во вспомогательных войсках в I—II вв. мы постоянно встречаем указания на этникон. Первые алы и когорты были сформированы после Панноно-далматского восстания с целью ослабить племена за счет их наиболее молодой и здоровой части⁵³. Восемь когорт, набранных из племени бревков, о чем уже упоминалось, несли службу в Британии, Германии, Реции и в Панионии. Шесть когорт было сформировано из варцианов; две из них — совместно из варцианов и латобиков⁵⁴. Набор производился из племени колапиаиов, скордисков, язов⁵⁵. В I — начале II в. было образовано четыре Панионские когорты и альг. Они несли службу в Сирии, Африке, Британии, Дакии, Мезии и в самой Паннонии⁵⁶. В этих войсках служили те же бревки, колапианы⁵⁷ и другие паннонские народности⁵⁸. У северных общин воинский набор начался позднее и производился дольше, так как общины бойев, эрависков и азалов были упразднены во II—III вв.

Наибольшее число свидетельств известно для азалов и эрависков от II в. Адинам, сын Акунтиния, конник, был призван на воинскую службу в общине эрависков (vocato in civitate Era viscorum)⁵⁹. Воинские дипломы II в. из общины эрависков называют конников ал и солдат когорт, получивших римское гражданство после 25-летней службы в результате почетной отставки: Ульпий, сын Спумара, Биаускон, эрависк, служил в Первой конной Альпийской когорте, стоявшей в Нижней Паннонии; Оксетий, сын Невиона, эрависк, был рядовым Первой Фракийской алы ветеранов, стоявшей в Нижней Паннонии⁶⁰. В 85 г. Домициан дал римское гражданство Фронтону, сыну Скения, язу, отслужившему 25 лет в пехотной когорте Лузитанов (CIL, XVI, 31). В 107 г. Траяном было дано римское гражданство рядовому Могетиссе, сыну Коматулия, бойю, прослужившему 25 лет в Первой Испанской Ауриановой але, его жене Верекунде и дочери Матрулле (GIL, XVI, 55=A. Dobo, 191). В 114 г. Траян дал римское гражданство рядовому Фронтониановой алы Нертомару, сыну Ирдуциссы, бойю, его жене Кусте, дочери Магна, уроженке Аквинка, сыновьям ветерана Виктору и Пропинкву и дочери Белле (CIL, XVI, 61). Дипломы называют азалов, получивших римское гражданство от Адрпана и Антонина Пия: Атта, сын Нивиония, азал пехотинец Пятой Ульпиевой когорты Паннонцев (C1L,XVI, 96); Дасмен, сын Феста, азал, пехотинец Первой когорты Callaecorum Lucensium (CIL, XVI, 99) ; Виктор, сын Ликкая, азал, рядовой Первой Испанской алы Арваков (CIL, XVI, 97); Урсион, сын Бустурона, пехотинец Второй Альпийской когорты (CIL, XVI, 104) ; Виатор, сын Романа, рядовой Первой Испанской алы (Ап. Ёр., 1947, 185). Эти примеры не являются единственными (CIL, XVI, 179—180; An., Ép, 1947, 37).

Кроме набора во вспомогательные войска в I—II вв. происходил также набор паннонцев в Мизенский и Равеннский флоты. Как известно, в римском флоте в период Республики служили низшие слои населения, во времена Империи — уроженцы слабо-романизированных областей. Эпитафии моряков из Равенны, Мизена во множестве называют уроженцев Паннонии⁶¹.

Из числа паннонских племен пополнялись и войска, стоявшие в провинции. Местный набор во вспомогательные войска на Рейне и на Дунае начался в I в. Так, варцианы и корнакаты служили во Второй Испанской когорте, стоявшей в Паннонии (CIL, XVI, 4). В Первой когорте Лузитанов были язы (CIL, XVI, 31) ; в Первой когорте Батавов служили паннонцы (A. Dobo, 170); варцианы были в числе конников Новой Клавдиевой алы (CIL, III, 9726 A. Dobo, 190) ; скордиски служили во Фронтониановой але, стоявшей на лимесе Нижней Паннонии (CIL, III, 3340).

В некоторых случаях военные дипломы известны из тех областей, откуда был взят на службу тот или иной воин⁶². Диплом Дазы, сына Дасмения, ветерана Второй Испанской когорты (первая половина I в.), происходит из района предполагаемого местонахождения общины корнакатов. Римское гражданство было дано его жене Поре, сыну Эмериту и дочери Туруне⁶³. Диплом конника той же когорты варциана Янтумара, сына Андедуния, известен из областей варцианов (CIL, XVI, 4). Очевидно, были нередки случаи, когда ветераны вспомогательных войск возвращались после отставки в села на территориях племенных общин. Но возвращались они уже в качестве римских граждан. Изменялся не только их правовой статус, но и мировоззрение, что было существенным фактором в процессе образования новых общественных отношений. Ветераны отличались от сельского населения общин и по верованиям, и по языку, так как несомненно, что за столь продолжительный срок службы в войсках — 25 и более лет — не оставались прежними их вкусы, привычки, верования, с которыми они некогда уходили на службу. Римские надгробия из Паннонии как ветеранов вспомогательных войск, так и ветеранов легионов изображают умерших — мужа в римском одеянии, жену — в местной, кельтской одежде и головном уборе⁶⁴. После знати племен ветераны были вторым по своему социальному значению слоем населения в племенных общинах, на который опиралось римское правительство в своей политике в отношении местного населения и с которым было связано возникновение новых общественных отношений.

Социальная структура племенных общин была, таким образом, далеко не однородной и не всегда может быть уподоблена тому, что отличало общинную организацию. Помимо имущественных различий в общинах существовали и различия правового характера, неизвестные до римлян — перегрины, лица с правом латинского и римского гражданства. В то же время учреждение племенных общин и их существование в отдельных случаях до III в. ограничивало воздействие римских институтов и содействовало известной консервации старых доримских общественных отношений. Находясь в пределах отведенной для общины земельной территории, в распределение и использование которой провинциальные власти едва ли вмешивались, имея собственные органы администрации (принцепсы, табулярии), продолжая сохранять прежние религиозные верования, племенные общины представляли обособленные этнические и хозяйственные организмы. Аграрные отношения у паннонских племен, во всяком случае в I—II вв., основывались на общинах различных типов — от кровнородственной до территориальной с переходными между теми и другими формами. Те немногие свидетельства о селах на городских территориях и о лицах с именами Аврелиев в городах и в римских войсках, о чем речь пойдет далее, были бы невозможны, если бы местное кельто-иллирийское население не было многочисленным как на территориях племенных общин, так и на землях городов. Влияние этого местного сельского населения мы можем потом заметить в различных областях провинциальной жизни.

¹ Dig., XLI, 1, 5, 7; Gai Instit., II, 1, 7; 11, 69; J. Marquardt. Romische Staatsverwaltung, I. Darmstadt, 19573, S. 96.
² Die Schriften der romischen Feldmesser, I—II. Berlin, 1848—1852; I, 35—36 (далее — Schriften).
³ A. Schulten. Die peregrinen Gaugemeinden des romischen Reich.— RhM, XX, 1895, S. 541.
⁴ Schriften, I, 4—5. Как поясняет комментатор Фронтина Урбик, Сальмати-цензами называются сельчане (Schriften, I, 4).
⁵ E. Schonbauer. Municipia und coloniae in der Prinzipatszeit.— AOAW, Phi-los.-hist. Kl., 1954, № 2, S. 25—26; A. Mocsy. Zur Geschichte peregrinen Gemeinden in Pannonien.— «Historia», VI, Hf. 4, 1957, S. 490; 492—493; idem. Bevolkerung, S. 105—107; idem. Pannonia, col. 605—607; A. Schulten. Die-peregrinen Gaugemeinden..., S. 546.
⁶ G. Alfoldi. Bevolkerung, S. 55—56.
⁷ Ibid., S. 55—57.
⁸ A. Mocsy. Zur Geschichte peregrinen Gemeinden..., S. 488.
⁹ G. Alfoldi. Bevolkerung, S. 56—58.
¹⁰ Г. Альфельди не считает самостоятельной этнической группой и озериатов. Он основывается на новом чтении дорожной строительной надписи времени Тиберия из Далмации (G. Alfoldi. Eine romische Strassenbauin-schrift aus Salona.— Acta Arch., 16, 3—4, 1964, S. 249; 254—255).
¹¹ CIL, XVI, 2 = A. Mocsy. Bevolkerung, 237/1.
¹² A. Dobo. 171, 185, 187, 188, 237, 312a, 321, 330, 342, 358, 360a, 361, 362, 365, 365a 365b.
¹³ CIL, IX, 5363 = Dessau, 2737 = A. Dobo, 238.
¹⁴ E. B. Bonis. Die spatkeltische Siedlung..,, S. 232—233; G. Alfoldi. Pannonicia-ni augures.— Acta Ant., 8, 1—2, 1960, S. 145—164.
¹⁵ Szildgyi. Aquincum. Budapest, 1956, S. 12.
¹⁶ A. Mocsy. Zur Geschichte der peregrinen Gemeinden..., S. 492—493.
¹⁷ A. Schulten. Die peregrinen Gaugemeinden..., S. 543—544.
¹⁸ A. Mocsy. Zur Geschichte der peregrinen Gemeinden..., S. 488; idem. Bevolkerung, S. 78; 228/2.
¹⁹ A. Mocsy. Bevolkerung, S. 70—71.
²⁰ CIL, III, 3432; 3486; 10355; 10408; 10550; Intercisa, I, 65, 71, 81, 294.
²¹ A. Mocsy. Bevolkerung, S. 52.
²² G. Alfoldi. Pannoniciani augures, S. 154—157.
²³ SHA, vita Severi, 10, 7; Clod. Alb., 9, 2—4; Pescen. Nig., 9, 5; G. Alfoldi. Pannoniciani augures, S. 145—147; 154—160.
²⁴ A. Alfoldi. Pannoniciani augures, S. 156—158; L. Balla, T. P. Buocz, Z. Ki-dar, A. Mocsy, T. Szentleleky. Die romischen Steindenkmaler von Savaria. Budapest, 1971, S. 90, N 44 (далее — Steindenkmaler von Savaria).
²⁵ A. Mocsy. Zur Geschichte der peregrinen Gemeinden, S. 497; idem. Bevolkerung, S. 78.
²⁶ A. Mocsy. Bevolkerung, S. 57; idem. Pannonia, col. 600, 605.
²⁷ G. Alfoldi. Municipium Iasorum.— Arch. Ert., 91 (1964), S. 218—221.
²⁸ F. Vittinghof. Romische Kolonisation und Burgerrechtspolitik. Wiesbaden, 1951, S. 1230—1231; E. Schonbauer. Op. cit., S. 33—34.
²⁹ CIL, III, 3377; A. Mocsy. Bevolkerung, 195/1.
³⁰ Intercisa, I, 46; A. Mocsy. Bevolkerung, 205/17.
³¹ CIL, III, 3361, 3375, 3401, 3407, 3410, 10334, 10339, 15151; CIL, XVI, 112; Intercisa, I, 1, 5, 6, 65, 111; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 70; 188/1; 188/2; 189/1; 190/1; 192/1; 199/2; 200/1; 203/1; 204/1; 205/3; 205/15; 205/20.
³² CIL, III, 4150; 4191; 4212; 4416; A. Dobo, 46j; A. Mocsy. Bevolkerung, 90/1; 90/38; 98/3; 153/39.
³³ Der Romische Limes in Osterreich, Hf. XVIII. Wien — Leipzig, 1937, col. 117—118, № 35; col. 119, № 36 (далее — RLio).
³⁴ L. Barkoczi. Brigetio, Taf. V, 3; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 57, 111/1.
³⁵ CIL, III, 15134; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 78; 230/2.
³⁶ CIL, III, 10305; Intercisa, I, 296; R. Egger. Bemerkungen zum Territorium Pannonischer Festungen.— «Romische Antike und Fruhes Christentum», II. Klagenfurt, 1963, S. 139-143. Здесь же приведен обзор мнений.
³⁷ L. Barkoczi. Brigetio, № 304; A. Moscy. Bevolkerung, 174/2.
³⁸ CIL, III, 14351; В. Kuzsinszky. Aquincum. Ausgrabungen und Funde. Budapest, 1934, S. 187—188.
³⁹ A. Hadnoti. Die romische Bronzegefasse von Pannonien. Budapest, 1938. S. 41—44; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 56—58; idem. Pannonia, col. 723—724.
⁴⁰ Intercisa, I, 45: Senio Gomatonis filius natione Eraviscus hie situs est anno-rnm XXX in civitate Eraviscorum in Aquinco et Comatuia mater eius sibi et filio viva titulum posuit.
⁴¹ R. Rau. Zur Geschichte des Pannonisch-dalmatischen Krieges der Jahre 6— 9 n. Chr.— «Klio», 19 (1925), S. 333—334.
⁴² E. M. Штаерман. Община в западных провинциях Римской империи.— «Klio», 38 (1960), стр. 215—216.
⁴³ Ап. Ёр., 1939, 260: Ana Carvonis f. апп. L. h. s. е. natione Aravisscam Curmi-sagius coniugi Turbo Vercondarius Adiaturix filii ex comune pecunia fece-runt; A. Betz. Illyrisch-keltisches aus dem ager Carnuntinus.— LA, I, S. 3— 11. Имя Адиаторига носил один из царей галатов. После победы при Акции он следовал в триумфальном шествии в качестве пленника и был казнен Октавианом вместе с сыном — Strabo, XII, 3, 6; A. Betz. Op. cit., S. 5.
⁴⁴ В. Sana. Ein neuer Boier-Grabstein aus den Desert a Boiorum.— «Omagiu lui Constantin Daicoviciu». Bucurecti, I960, S. 495—499.
⁴⁵ A. Рудорф считал, что Гигин имел в виду только государственные земли, т. е. императорские домены и ager publicus (Schriften, II, S. 292).
⁴⁶ E. М. Штаерман. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи. М., 1957, стр. 26, 41—42.
⁴⁷ A. Mocsy. Bevolkerung, S. 58.
⁴⁸ An. Ep., 1951, 64; E. В. Thomas. Romische Villen in Pannonien. Budapest, 1964, S. 189; 177—192; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 47—48; idem. Pannonia, col. 671.
⁴⁹ Э. Свобода в последнем издании своей истории Карнунта не исключал возможность того, что эта вилла, расцвет которой приходится на рубеж III—IV вв., представляла собой fnndus exceptus {E. Swoboda. Carnuntum. Seine Geschichte und seine Denkmaler. Graz — Koln, 1964, S. 140—141).
⁵⁰ E. B. Thomas. Op. cit., S. 90.
⁵¹ RLio, XVIII, 1937, col. 127; № 42; An. Ёр., 1938, 168; A. Mocsy. Bevolkerung, 136/15.
⁵² E. M. Штаерман, M. K. Трофимова. Рабовладельческие отпошения в ранней Римской империи. Италия. М., 1971, стр. 49.
⁵³ A. Alfoldi. I varciani..., p. 16; A. Mocsy. Bevolkerung, S. 120—121.
⁵⁴ Ibid., p. 13—15; D. Detschew. Ein neues Militardiplom aus Germania Inferior.— ИБАИ, 15, София, 1946, s. 86.
⁵⁵ CIL, III, 3340, 4372, 4376, 4377. 11227; A. Mocsy. Bevolkerung, 158/6, 158/7, 158/8; 189/2.
⁵⁶ CIL, III, 2145; A. Dobo, 246; 270—281; 283—312; W. Wagner. Die Dislocation der romischen Auxiliarformation am Rhein und Donau von Augustus bis Gallienus. Berlin, 1938, S. 179.
⁵⁷ CIL, III, 4372, 4377, 11227.
⁵⁸ A. Dobo, 185, 254, 283, 284, 290; CIL, III 4276, 4372, 4376.
⁵⁹ Intercisa, I, 8; A. Mocsy. Bevolkerung, 205/10.
⁶⁰ CIL, XVI, 112 (от 151—160 гг.), 123 (от 167 г.); A. Mocsy. Bevolkerung, 185/48, 204/1.
⁶¹ Tacit., Hist., III, 12; A. Dobo, 113—128a; В. Kuzsinszky. Aquincum, S. 176—177, 286; 177, 287.
⁶² CIL, XVI, 104 (от 154 г.), 20 (от 74 г.); 96 (от 148 г.); A. Mocsy. Bevolkerung, 162/1, 162/3; 164/26, 170/1; 178/1; 198/1.
⁶³ CIL, XVI, 2; A. Mocsy. Bevolkerung, 237/1.
⁶⁴ A. Schober. Die romische Grabsteine von Noricum und Pannonien. Wien» 1923, passim.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4130

загрузка...

Другие книги по данной тематике