2. Факторы современной дехристианизации

Хотя религия относится к такой части идеологической надстройки, которая больше всего отдалена от своей материальной экономической основы, это, разумеется, вовсе не означает, что ее состояние можно рассматривать в отрыве от глубинных социально-экономических процессов эпохи. Это означает лишь, что действие объективных факторов, обусловливающих эволюцию идеологии, нельзя рассматривать прямолинейно и непосредственно. При выявлении факторов современной дехристианизации наций следует иметь в виду их переплетение и взаимодействие, а также возможное их противодействие указанному процессу, — в целом следует иметь в виду относительную самостоятельность идеологической сферы. Указывая на производность идеологии от материальных условий ее существования, Ф. Энгельс писал: «Но, раз возникнув, всякая идеология развивается в связи со всей совокупностью существующих представлений, подвергая их дальнейшей переработке. Иначе она не была бы идеологией, то есть не имела бы дела с мыслями как с самостоятельными сущностями, которые обладают независимым развитием и подчиняются только своим собственным законам. Тот факт, что материальные условия жизни людей, в головах которых совершается этот мыслительный процесс, в конечном счете определяют собой его ход, остается неизбежно у этих людей неосознанным, ибо иначе пришел бы конец всей идеологии»¹.

Именно это обстоятельство имеется в виду, когда мы включаем «положение на религиозном и атеистическом фронтах» во всю историческую ситуацию противоборства сил прогресса и реакции, социализма и империализма, ареной которого являются все основные области общественной жизни — экономика и политика, идеология и культура. Социализм и его мировая система, революционное движение рабочего класса и деятельность коммунистических партий, национально-освободительное движение и активизация крестьянства, весь поток демократического движения самых разнообразных социальных сил в борьбе против империализма, а также научно-техническая революция с ее социальными последствиями революционизируют современный мир в целом и предопределяют идеологические процессы в нем. Социально-классовый, национальный и научно-технический динамизм современной эпохи привел в движение молодежь и студенчество, интеллигенцию и женщин, атеистов и верующих. Таков тот общий фон современной эпохи, на котором выступают частные факторы дехристианизации наций.

Среди факторов дехристианизации наций назовем в первую очередь возрастание роли рабочего класса во всех социальных отношениях, во всем историческом процессе современности. Классовая структура нации в отличие от средневековой народности подвижна, динамична, революционна. В период формирования капитализма буржуазия революционизировала всю совокупность общественных отношений. Затем эта революционизирующая роль уже с иных классовых позиций стала осуществляться пролетариатом, который еще более, чем революционная буржуазия, не заинтересован в иллюзорном, религиозном затушевывании сущности общественных отношений. Об этом динамизме общественных отношений К. Маркс и Ф. Энгельс писали как об отличительной черте буржуазной эпохи: «Беспрестанные перевороты в производстве, непрерывное потрясение всех общественных отношений, вечная неуверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех других. Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения»².

При феодальных отношениях крестьянские и городские массы в своей классовой борьбе не могли обойтись без религиозной оболочки для обоснования своих интересов. Пролетариат порывает с этой мистифицирующей материальные и идеологические отношения традицией. Данные исследований религиозности в разных католических странах свидетельствуют о том, что по сравнению с другими общественными классами и слоями самая низкая религиозность наблюдается среди рабочих. Рабочий класс не только сам все больше и больше утрачивает религиозную форму сознания, но и своей классовой борьбой, своим материалистическим мировоззрением и идеологией пролетарского интернационализма, творческим трудом и созиданием новых общественных отношений оказывает революционизирующее влияние на сознание и отношения всего общества.

Социальный динамизм современной эпохи, связанный с революционной ролью рабочего класса, дополняется тем динамизмом общественной жизни, который вытекает из индустриализации, урбанизации и миграции населения. Эти процессы существенно изменяют облик нации, социальный состав страны, отношения между городом и деревней. Как подчеркивает польский исследователь католицизма Т. Ярошевский, «индустриализация и урбанизация общественной жизни вырвали миллионы людей из естественных, локально-сельских религиозных общин, перенеся их в большие городские скопления»³. Рост городов и промышленных центров, проникновение городской культуры и образа жизни в деревню, сужение вековой сферы деревенской жизни, подвижность населения, уменьшение сельского населения вообще существенно сказались на судьбе основной организационной единицы в структуре религиозных связей — прихода.

Упадок религиозности традиционно-христианского населения в крупных городах Запада вызывает самую большую тревогу католической церкви. Католические социологи, исследующие причины дехристианизации западных народов, указывают, что в результате урбанизации и технической цивилизации создаются социально-культурные структуры, неблагоприятные для религиозности. Французский католический исследователь дехристианизации в крупных городах Ф. Утар, отмечая, что в Европе городское население составляет от 50% (Испания) до 80% (Англия), приводит данные по религиозной практике, согласно которым участвуют в культовой практике в западноевропейских городах в среднем не более 30% населения. Но это касается не только Западной Европы. В латиноамериканских столицах участие в религиозной практике колеблется от 27% (Лима) до 9% (Буэнос-Айрес). В связи с урбанизацией изменяется пропорция церковного обслуживания верующих в городах и селах. Например, во Франции в деревне на одного ксендза приходится 500 жителей, а в городе — 5 тыс.; на 18 млн. деревенских жителей приходится 24 тыс. ксендзов, а на 24 млн. в городах — 7 тыс. ксендзов⁴.

Далее Ф. Утар отмечает, что в результате урбанизации и технизации создается такая социально-культурная структура, в которой изменяются и усложняются социальные функции человека и общественных институтов. Такие основные традиционные функции общественной жизни, как семейная, воспитательная, политическая, экономическая, развлекательная и религиозная, в городских условиях подвергаются ломке. «В городской среде, — пишет он, — участие в общественной жизни, следовательно, не реализуется как в деревенской среде посредством двух или трех контактов, семьей, приходом, селом, — но через множество групп и институций»⁵. В городских условиях ограничивается социальная функция семьи, религия все больше утрачивает свою регулятивную функцию; доминирование технических и экономических ценностей, сказываясь в сфере семьи, воспитания, морали и религии, приводит к десакрализации индивидуальной и общественной жизни. В городе в результате динамичности его жизни и подвижности населения, а также в результате большой анонимности общественных отношений и изменения механизма действия общественного мнения и контроля церковь лишилась возможности держать под своим непосредственным влиянием определенных лиц на территории своей пастырской деятельности. Население этой определенной территории деятельности церкви (прихода) больше уже не представляет социально-интегрированной группы.

Деформация церковного прихода играет исключительно важную роль в дехристианизации нации, ибо в приходе осуществляется непосредственный контакт духовенства с верующим населением. «Приход в системе сословных отношений, до периода развития капитализма, представлял определенный тип общности, в которой критерий вероисповедания определял также другие формы связи населения, объединенного приходским костелом»⁶ — так оценивает былое значение прихода польский социолог Э. Цюпак.

В наши дни сельский приход приходит в упадок, а приходская церковь в городе вообще не в состоянии сильно влиять на своих прихожан и контролировать их духовную жизнь. В католической литературе сейчас все чаще употребляется определение «кризис прихода». Э. Цюпак, исследовавший социологические проблемы прихода и религиозности в условиях урбанизации, отмечает: «В варшавской среде, аналогично другим высоко урбанизованным городам за пределами Польши, наблюдается все более заметный разлад между архаичностью прихода и опережающей его общественной жизнью. Современная цивилизация перерастает независимо от политического строя религиозные учреждения, которые до недавнего времени своей структурой и деятельностью соответствовали традиционной культуре»⁷. В то же время сельский приход принципиально отличается от городского прихода. «В сельской местности, — пишет Э. Цюпак, — приход в общем идентифицируется с понятием местной общности... деревня или группа деревень выступает в религиозной жизни как компактная приходская группа...»⁸

II Ватиканский собор также обратил внимание на то, что рост городов и движение в связи с этим населения затрагивают почву существования религии, изменяют условия деятельности церкви. «Постепенно распространяется тип промышленного общества, — указывается в пастырской конституции «О церкви в современном мире». — Некоторые нации благодаря ему достигают экономического благосостояния, и оно совершенно изменяет веками устоявшиеся понятия и условия социальной жизни. Прогресс и экспансия городской жизни также расширяется как ростом городов и населения, так и диффузией городской жизни в земледельческие районы»⁹. В связи с этим собором предписывается епископам «учитывать изменения, которые появились из-за урбанизации, миграции населения и религиозной индифферентности»¹⁰.

Динамизм эпохи затронул и наиболее устойчивую форму общности людей — семью. В семейных отношениях в условиях современной цивилизации наблюдается тенденция ослабления патриархальных и матриархальных связей, более быстрое дробление семьи, уменьшение количества детей¹¹. Все это сказывается на функции семьи как первичного носителя религиозных связей, на отношениях семьи и церкви. «Еще до недавнего времени пасторская деятельность почти на две трети опиралась на взаимодействие семьи с костелом. Эти два учреждения дополняли друг друга, особенно в области воспитания. Одним из показателей католицизма городской семьи (и не только городской) была формальная общность вероисповедания супругов (родителей). В семье существовал принцип преобладающего влияния матери в области воспитания детей и передачи им образцов религиозной культуры. Затем в семье большого города произошли существенные перемены, о которых в общем можно сказать, что женщина перестала, в полном значении этого слова, выполнять функции... «хранительницы домашнего очага», а ряд воспитательных функций по отношению к детям перешел от семьи к другим светским учреждениям. В результате этих преобразований изменилась система отношений между семьей и приходом»¹².

Некоторые католические социологи утверждают, что ныне сам факт бракосочетания приводит к упадку религиозности молодой супружеской пары с соответствующими последствиями для детей. «Ведь можно констатировать, — пишет Ж. Лалю, — очень отчетливый спад практики (религиозной. — Я. М.) после заключения супружеского союза... Брак приносит иные активные факторы процесса дехристианизации. Он становится последним этапом снижения повсеместной практики детей до среднего уровня взрослых людей»¹³. Этот же автор указывает, что в Бельгии религиозная практика молодых супружеских пар снижается не менее чем на 10%.

Научно-техническая революция, которую породила современная цивилизация, несомненно, относится к мощному фактору изменения образа жизни и мышления общества. Развитие естествознания и его техническое применение гигантски усилили власть общества над природой, создали мощные средства коммуникаций, что еще больше способствует социальному динамизму. Наука, техника, образование подчинены росту производительных сил, повышению жизненного уровня наций. В этих условиях происходит материализация культуры, развивается новая модель «технического мышления», опытного, практичного и рационального, противоположного отвлеченным абстракциям, мечтательности, спекулятивности. В результате научно-технической революции в общественном производстве увеличивается доля умственного труда за счет физического, растет количественно и качественно трудовая интеллигенция, повышается квалификация рабочего класса и крестьянства. Так формируется новая интеллектуальная и психическая структура общества, неблагоприятная для религиозной формы мышления и эмоций. Французский католический деятель Ж. Юрдэн отмечает: «Католицизм сохраняется сильнее всего как массовое явление в странах (или регионах) со структурой, не затронутой технической революцией: в Италии, на Иберийском полуострове, в значительной части Южной Америки. Нации, в которых эта революция наступила, практически являются дехристианизированными»¹⁴.

Некоторые католические авторы указывают на отдаление человека от природы в связи с технизацией и урбанизацией производственных и жизненных условий как на причину ослабления религиозности. Так, польский ксендз Н. Пискож в работе «Вера прихожан» пишет, что человек, утрачивая контакт с природой, теряет связь также и с ее творцом. «Живя в неприродных условиях, он никогда не познает божьих творений... Он постоянно и на каждом шагу окружен человеческими творениями, провозглашающими хвалу и величие человеку... Там, где преклонение перед человеком доходит до его обожествления, там уже нет места для веры в бога»¹⁵. Это подтверждает мысль К. Маркса о том, что человек больше не нуждается в религии, когда он обретает самого себя. «Религия есть лишь иллюзорное солнце, движущееся вокруг человека до тех пор, пока он не начинает двигаться вокруг себя самого»¹⁶.

Поскольку структурные изменения происходят и в деревне, то дехристианизации подвергается и крестьянство — самый массовый и устойчивый носитель религиозного сознания и культа. Уже упоминавшийся бельгийский католический социолог Ж. Лалю, анализируя результаты исследования религиозности в сельской местности западных стран, признает: «Рассматривая проблему с точки зрения религиозной практики, должны констатировать, что дехристианизация в самом деле является фактом... Явление дехристианизации, еще незаметное в конце допромышленной эпохи, сильно обозначается вместе с проникновением новой цивилизации. Оказывается, что оно сопровождает эволюцию сельского мира и поэтому становится проблемой первоочередного значения»¹⁷.

Дехристианизация деревни есть следствие разрушения ее былой социальной структуры, которая в основном совпадала со структурой церковного прихода. В старой деревне, пишет тот же автор, «экономической автаркии соответствует культурная и общественная автаркия. Деревня имеет основные, хотя и недостаточные атрибуты своей общности: школу, мэрию, свою церковь, собственное место отдыха и развлечения. Несколько особ — приходской священник, помещик, учитель, врач — поддерживают необходимую связь между деревенской группой, замкнутой в себе, и светскими и религиозными структурами больших размеров»¹⁸. Такая структура деревни разрушается в результате воздействия на нее перемен, идущих из города. Отмечая тот факт, что дехристианизация деревни следует за дехристианизацией города, Ж. Лалю перечисляет социальные изменения, вызванные современной индустриализацией и обусловливающие глубокую дехристианизацию: «...работа всех членов семьи в условиях отсутствия безопасности, гигиены, здоровья и нравственности; массовая миграция крестьян, оторванных от прежнего местожительства, искорененных оттуда и подвергшихся быстрой пролетаризации, а также дехристианизации; появление идеологического фермента, пробуждение общественного мнения, возникновение социальных и политических напряжений; пробуждение классового сознания рабочих, рождающее новую общественно-культурную среду»¹⁹.

Подобная дезинтеграция и реинтеграция крестьянских масс обусловливает кризис их религиозности. «Иммигранты (из села в город. — Я. М.) переживают основательное изменение в географическом, социальном, профессиональном отношении, психологически и социологически все является новым. Можно ли удивляться, что большинство из них, не находя уже ничего, что было в религиозных пределах сельского прихода, бросило религиозную практику и создало человеческую массу — одновременно пролетаризированную и дехристианизированную»²⁰, — говорит Ж. Лалю. И далее этот же автор пишет: «Всегда существует возможность новых структурных сотрясений, изменение в сельской среде, смена профессии, включение взрослых, ранее проводивших оседлую жизнь, в систему ежедневных выездов, перемена местожительства, если дальше продолжается массовое перемещение из деревни в город — все это может стать причиной того нового сотрясения, благоприятное воздействие которого на религиозность по меньшей мере является сомнительным»²¹.

Таким образом, если ранее католицизм сам был внутренней интегративной силой общества, то в условиях урбанизации и технизации он уже не может противостоять извне идущей дезинтеграции социальных структур и в результате этого теряет былую почву своего влияния. Сами католические деятели указывают на то, что католическая церковь опоздала приспособиться к условиям современной цивилизации и вряд ли успеет угнаться за динамизмом современного века. Главное в этом — утрата религией регулятивных функций и несоответствие ее интегративных возможностей современным социально-культурным структурам. «Религиозная жизнь остается тесно связанной с общественно-культурной интеграцией личностей и групп. Невозможно нормально развивать религиозную жизнь в дезинтегрированном обществе, и, наоборот, социально-культурная дезинтеграция вообще является причиной снижения интенсивности религиозной жизни. Хотя интеграция и создает выгодные условия для развития религиозной жизни, однако она не означает ее автоматического обновления»²² — таковы выводы и признания французского католического социолога Ф. Утара.

Все прогрессивное движение современности, включающее борьбу за демократизацию политических систем, за политические и гражданские свободы, за гуманизм и пролетарский интернационализм, за права и свободу наций, за подлинно человеческую культуру, способствует освобождению людей от духовных пут религии, ограничивает возможность клерикализации общественной жизни. Разумеется, что это не исключает участия верующих масс и определенных слоев духовенства в этом движении.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 313.
² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 427.
³ Т. Jaroszewski. Laicyzacja. Warszawa, 1966, str. 162—163.
⁴ «Socjologia religii», str. 101, 103, 105.
⁵ Socjologia religii, str. 111.
⁶ «Социологические проблемы польского города». М., 1966, стр. 263.
⁷ «Социологические проблемы польского города», стр. 279.
⁸ Там же, стр. 261.
⁹ «Gaudium et spes», 6.
¹⁰ «Ad Gentes», 20.
¹¹ Ha VIII Международном антропологическом и этнографическом конгрессе 1968 г. в Японии были приведены фактические данные об ослаблении родственных связей в современных семейных отношениях в условиях индустриализации и урбанизации, а также о последствиях этого явления для воспитания детей, морали, традиций и т. п. («Mokslas ir gyvenimas», 1969, N 2, p. 27).
¹² «Социологические проблемы польского города», стр. 293—294.
¹³ «Socjologia religii». str. 89, 93.
¹⁴ Цит. по: Т. Jaroszewski. Laicyzacja, str. 148.
¹⁵ Цит. по: Е. Syzdek. Socjalistyczna perspektywa laicyzacji. Warszawa, 1967, str. 25.
¹⁶ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 415.
¹⁷ «Socjologia religii», str. 75.
¹⁸ Там же, стр. 63.
¹⁹ Там же, стр. 94.
²⁰ Там же, стр. 81—82.
²¹ Там же, стр. 91.
²² Там же, стр. 121.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 2841

загрузка...

Другие книги по данной тематике