1. Метафизическое толкование взаимосвязи нации и католицизма
|
Тот факт, что в некоторых национально-однородных странах католицизм имеет глубокие исторические и социально-этнические корни и является сильной традицией, подчас истолковывается в пользу определенной концепции о существовании особых «католических наций». Эта концепция означает признание такой прочной и необходимой связи данной нации с католической формой христианства, без которой якобы невозможно само национальное существование определенного народа. Католицизм представляется основой единства данной нации, ферментом ее духовной жизни, носителем ее культуры — словом, католическая религия выступает не просто как исторический атрибут национальной жизни данного народа, но как некий надысторический способ его национального бытия вообще. Таким образом, приходят к идентификации национальной и конфессиональной принадлежности. На этой основе возникают понятия «поляк-католик», «литовец-католик», «ирландец-католик», «испанец-католик» и т. д.; формируется некая модель «богоданной родины», согласно которой принадлежность к религиозной общине отождествляется с этнической принадлежностью к определенной нации («церковь-родина»), такая-то нация или группа наций считаются «оплотом христианства» (здесь католического). Понятия «национальное» и «католическое» в таком случае принимают значение взаимопереходящей связи, например, польское — католическое и католическое— польское, литовское — католическое и католическое — литовское.
Как уже указывалось во введении, эти понятия в межнациональных отношениях и различных их сферах, особенно в идеологической, играют весьма существенную роль. Поэтому они достойны внимания, тем более что они содержат в себе различное значение — религиозно-национальное, эмоционально-психологическое, моральное и т. п. Церковь выступает здесь с претензией на роль вождя нации, для верующих же понятие «церковь-родина» служит подменой национальных ценностей религиозными, а также основой весьма печальных по своим последствиям недоразумений в отношениях между людьми различных национальностей и вероисповеданий. В конечном итоге все это оказывается сферой социально-политических и идеологических интересов и спекуляций различных реакционных сил. Проявления и последствия концепции «католических наций» и идентификации национальной и конфессиональной принадлежности зависят от того, в какой сфере бытия и на каком уровне сознания они имеют место (бытовая или социально-политическая сфера, обыденное или теоретическое сознание, психологический или идеологический его уровень и т. п.). Стихийно складывающаяся модель нераздельности национальности и вероисповедания становится, предметом концептуального обоснования теоретиками и идеологами. На этом зачастую сходятся представители католического клерикализма и буржуазного национализма. В результате идеологического процесса, управляемого господствующим классом, явления повседневности, формы обыденного мышления и переживания превращаются в сущностные категории и понятия, имеющие силу обратной связи. Лишь в обыденном сознании понятия «литовец-католик» или «испанец-католик» выступают как простая фиксация одновременной принадлежности по определенной этнической и религиозно-общинной линии в отличие от такой же принадлежности, выраженной в понятиях, скажем, «русский-православный» или «турок-мусульманин». На идеологическом уровне (клерикальном или буржуазно-националистическом) факт взаимосвязи национальности и конфессиональности принимает значение абсолютизированной метафизической концепции. Она формулируется именно так, потому что идеологические средства являются монопольным владением господствующего эксплуататорского класса и церкви. Диалектический подход к вопросу о взаимосвязи национальной и конфессиональной принадлежности рассматривает понятия «литовец-католик», «поляк-католик» конкретно-исторически, вскрывает механизм взаимодействия национального и религиозного факторов, обнаруживает его подлинный идеологический смысл. Итак, наличие католических стран (если исходить из их характеристики, учитывая только форму исповедания религии абсолютным большинством населения, составляющим его основную социально-этническую общность) является общеизвестным фактом. В Европе таких стран можно насчитать десяток (треть этой части света), цитаделью католицизма считаются и страны Латинской Америки. Бесспорным также является факт переплетения многовековой истории европейских народов с историей христианства, вплетения его западной модели в национальную жизнь этих народов. Историческая традиция западного христианства средних веков столь сильна, что она продолжается в несколько модифицированной форме уже ряд столетий при иной этнической общности людей, на ином уровне цивилизации и культуры. Это относится к таким странам Европы, как Италия, Испания, Португалия, Франция, Бельгия, Ирландия, Австрия, Польша, Венгрия. Именно в этих странах, где национальная однородность (хотя и не полностью, но в значительной степени) совпадает с религиозной однородностью, имеется возможность идентифицировать понятия национального и католического. Хотя, как это обнаружено выше, в католической философий и социальной доктрине отсутствует разработка категории нации и в целом католицизм и нация представляют определенную противоположность, тем не менее общеизвестна католическая претензия на национальное бытие народов и отсюда попытка со стороны некоторых деятелей церкви создать так называемую теологию нации, которая исходит из религиозного истолкования истории и сущности нации (имеется в виду конкретная нация, а не нация вообще в ее категориальном смысле). В современных условиях конструирования «теологии нации» нет ничего оригинального. Продолжается распространение средневековой теософии, согласно которой якобы христианство выполнило основную роль одновременно этнической и государственной консолидации большинства европейских народов. Например, польский католический автор Ф. Мантей в работе «Нация во вселенской церкви» («Narod w Košciele Powszechnym») утверждает, что немцы, чехи, поляки, русские, литовцы и другие народы Европы своим происхождением обязаны христианству, что помимо религиозной веры они получили от церкви «свою христианскую национальную культуру». Согласно представлению этого автора, Польша «является одним из тех государств и славянских народов, для которых церковь была не только ключницей божьей жизни, но также единственным источником и духовной, и интеллектуальной культуры»1. В церковной историографии, особенно относительно христианизации европейских народов, непомерно, вопреки историческим фактам преувеличивается значение акта крещения Руси, Польши, Литвы и т. д., представляющегося таким образом, что якобы эта «сакраментализация народов» сразу породила симбиоз нации и христианства. Как пишет Мантей, с момента крещения «существует теснейший симбиоз между тем, что национально, и тем, что в данной нации Христово»2. На этом основании сословие духовенства считается представителем нации не в меньшей мере, чем ее действительные вожди, политические и государственные деятели, полководцы. После введения христианства «представителями народа... являются уже не только его вожди и политики, но еще более его святые, его епископы, его монахи и теологи»3. Наиболее отчетливо и вместе с тем претенциозно сформулировал концепцию тождества национальности и католичества польский епископат в своей программе тысячелетнего юбилея христианства в Польше. В этой концепции крещение княжеского двора Мешко I изображается как начало польского социально-этнического и государственного единения. Такой тезис взят польским епископатом за основу оценки всей последующей тысячелетней истории Польши, что сформулировано в его письме немецким епископам (18 ноября 1965 г.): «На тех основах (т. е. исторических истоках «единства» христианства, национальности и государственности в Польше. — Я. М.) это христианское, церковное, национальное и одновременно государственное единство в дальнейшем, в течение тысячи лет, через все поколения строили властелины, короли, епископы и священники. Симбиоз христианства, церкви и государства существовал в Польше от начала и, собственно, никогда не подвергался разрушению. Со временем он создал почти всеобщий польский способ мышления: что польское, то одновременно католическое. Из него возник также польский религиозный стиль, и котором с самого начала то, что религиозно, переплеталось и срасталось тесно с тем, что национально, а позже появились все позитивные, но также и негативные стороны этой проблемы»4. 1 «Ateneum kapłaňskie», t. 54, 1949, str. 177. 2 Там же. 3 Там же, стр. 178. 4 «Orędzie biskupŏw polskich do biskupŏw niemieckich». Materiały i dokumenty, str. 3. |
загрузка...