А. Невенский. Бой с линейным крейсером "Гебен" 5 ноября 1914 г. у мыса Сарыч¹

Бой кораблей эскадры Черноморского флота с германскими крейсерами «Гебен» и «Бреслау» протекал 5 ноября 1914 г. в неблагоприятной тактической обстановке, не позволившей им использовать всю огневую мощь бригады старых броненосцев для нанесения удара крейсеру «Гебен» — по существу основному противнику Черноморского флота. Эта обстановка определялась главным образом метеорологическими условиями — плохой видимостью, но отчасти зависела и от решений, принятых командованием, от организации управления огнем.

Поскольку именно эти последние обстоятельства не нашли достаточного отражения в существующих описаниях этого боя, я как очевидец и участник (в то время я был старшим артиллеристом линейного корабля «Евстафий») постараюсь изложить их в данной статье.

Какова была обстановка перед боем? Черноморский флот в составе пяти старых линейных кораблей («Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав») и трех крейсеров — «Кагул», «Память Меркурия» и «Алмаз» (яхта) — в сопровождении четырех новых эскадренных миноносцев типа «Дерзкий», четырех — типа «Капитан-лейтенант Баранов» и восьми — типа «Заветный» возвращался из боевого похода от турецких берегов. Примерно в 40 милях от Херсонесского маяка русские корабли встретились с кораблями турецко-германского флота: линейным крейсером «Гебен» и легким крейсером «Бреслау». Как известно, оба эти корабля в результате предательства англичан были переведены Германией в 1914 г. из Средиземного моря в Босфор и зачислены в состав турецкого флота. Они были укомплектованы германо-турецкой командой с руководящим германским командованием.

Четыре русских линейных корабля имели каждый по четыре 12"/40 пушки в двухорудийных башнях, углы возвышения у этих орудии были различные: на «Евстафин» и «Златоусте» — до 35°, на «Пантелеймоне» — до 25°, на «Трех Святителях» — до 15°². «Златоуст» и «Евстафий» имели, кроме того, с каждого борта по две 8"/50 пушки и по шесть 6"/45 пушек. «Пантелеймон» имел с каждого борта по восемь 6"/45 пушек, а «Три Святителя» — по семь таких же пушек.

Каждый из кораблей имел по четыре 75-мм/50 орудий с большим углом возвышения. Эскадренная скорость считалась 16 узлов, экономическая — 10 узлов.

«Ростислав», имевший четыре 10"/45 орудия, в бригаду не входил и использовался для обстрела берегов.

Крейсера «Кагул» и «Память Меркурия» имели по две двухорудийных башни с 6"/45 орудиями и, кроме того, по шесть 6"/45 на каждом борту, т. е. всего по 16 6"/45 пушек; из них на один борт могли стрелять 10 пушек (практически в залпах участвовало 8 пушек, так как башни имели подачу, не позволяющую поддерживать скорострельность палубных орудий). Скорость хода крейсеров практически достигала 23 узлов.

«Алмаз» имел семь 120-мм орудий при недостаточно прочном для артиллерии корпусе корабля (яхта); скорость хода — до 19 узлов.

Германский линейный крейсер «Гебен» имел 5 двухорудийных башен с 11"/50 орудиями, т. е. всего 10 11" пушек; все они могли на курсовых углах от 65 до 115° стрелять по одной цели. Кроме того, «Гебен» имел по шесть 6" орудий с каждого борта (т. е. всего 12 6" орудий) и восемь 88-мм зенитных орудий. Легкий крейсер «Бреслау» имел 12 105-мм пушек.

Рис. 26. Бой русской эскадры с «Гебеном» у мыса Сарыч 5 ноября 1914 г.

Бронирование линейного крейсера «Гебен» по главному бортовому поясу — от 5.5 до 11", черноморских же кораблей от 9 до 6" и 3" на оконечностях. Казематы черноморских кораблей имели броню по борту — 5", палубы — от 1,5 до 3".

Скорострельность главной артиллерии русских кораблей была порядка 1,5 выстрела в минуту; три корабля, стреляя на поражение двухорудийными залпами через 20 секунд, давали 3X2X3 = 18 выстрелов в минуту (вес снаряда — 330 кг.). «Гебен» давал пятиорудийные залпы не реже, чем через 15 секунд, т. е. 4 X 5 = 20 выстрелов в минуту 11" снарядами весом 304—315 кг. Таким образом вес бортового залпа «Гебена» почти равнялся весу бортового залпа всей русской эскадры.

Следует отметить, что бригада линейных кораблей имела на случай боя с современными линейными кораблями особую организацию стрельбы из орудий главного калибра, которая должна была восполнить недостаток 12" орудий в залпе при стрельбе одного корабля. Действительно, при одиночной стрельбе 12" калибром все корабли с двумя двухорудийными башнями стреляли парами, т. е. давали двухорудийные залпы — по одному выстрелу из каждой башни через 20—25 секунд. Такое количество орудий в залпе, конечно, было совершенно недостаточным для рационального управления огнем. Поэтому управление огнем трех кораблей — «Евстафия», «Златоуста» и «Пантелеймона» осуществлялось централизованно — по радио, причем получались шестиорудийные залпы. Такая организация признавалась единственно возможной, ибо децентрализованное управление очередными залпами при числе кораблей более двух оказалось явно непригодным.

Управление огнем осуществлялось по радио, причем отправление и прием производились с помощью бортовых сетей, выстреливаемых на бамбучинах по обоим бортам. Обычная передача велась по сети на подбойном борту, но могла производиться и по главной радиосети³.

Передача команд управления огнем велась с управляющего корабля по особому коду, содержавшему сокращенные команды. Установки к орудиям передавались всегда в абсолютной величине по два раза; например, «П-575—П-575» должно было обозначать прицел 57 1/2 кабельтовое, «Ц-60—Ц-60» — целик 60; ЗЛП означало залповый огонь, ПРИ — пристрелка, РЕВ — ревун. Таким образом все корабли получали одинаковую команду, соответствующую установкам корабля, управляющего огнем. Так как команды подавались в относительных величинах (например, «4 больше, 2 вправо»), бригадный радиопост, имевший у себя контрольный указатель прицела и целика, считывал с него установки после передачи каждой поправочной команды и передавал их в эфир для двух других кораблей.

На каждом корабле в бригадном посту находился офицер, проверявший работу радиста и считывавший установки с контрольных приборов. Такой способ считался наиболее надежным, так как позволял избежать ошибок в установках, которые, как показызал опыт практических бригадных стрельб, были очень редкими.

В зависимости от дистанции и курсового угла по отношению к противнику и расстояния между кораблями корабли должны были вводить небольшую по величине «поправку на строй» в дальности. Поправки указывались артиллеристами принимающих кораблей бригадному посту (по особой таблице). Эти поправки вводились начальниками бригадных постов, которые, передавая установку прицела в свои центральные посты, предварительно прибавляли к ней поправку на строй с соответствующим знаком. При тех курсовых углах, на которых стреляла бригада, поправка на строй не превышала обычно 1/2-1/4 каб. Расстояния между кораблями проверялись короткобазными дальномерами.

В течение нескольких лет перед войной 1914—1918 гг. корабли, попутно с одиночными стрельбами, проводили указанным способом и бригадные стрельбы, причем обычно достигались вполне удовлетворитеные результаты. Таким образом организационно управлять огнем трех кораблей должен был один из артиллеристов кораблей. По боевым инструкциям эта обязанность возлагалась, преимущественно, на старшего артиллериста второго в строю корабля. В данном случае таким кораблем был «Златоуст».

8" калибр «Евстафия» и «Златоуста», по существу почти бесполезный, допускалось вводить в бой лишь после пристрелки 12" орудий, так как 8" калибр вообще мешал ведению огня двух других калибров. 6" калибр управлялся всегда децентрализованно — самостоятельно артиллеристом корабля. Так, «Евстафий» стрелял очередными залпами совместно с линейным кораблем «Златоуст» (при наличии лишь одной цели) с условием, чтобы второй корабль не мешал первому, хотя регулировка залпов по размеченным секундомерам все же велась.

Такова была организация стрельбы бригады линейных кораблей. В бою 5 ноября 1914 г. она, однако, не удалась вследствие плохой видимости, а также неправильного ее применения.

Бригада линейных кораблей находилась на расстоянии около 40 миль от Херсонесского маяка, примерно на меридиане Алушты, и шла курсом около 300°, с тем, чтобы подойти с востока к началу протраленного фарватера. Здесь должен был находиться один из старых кораблей — броненосец «Синоп», защищавший тралящий караван.

С утра был сильный туман, который то густел, то рассеивался. Бригада шла в строю кильватера: головной — «Евстафий» под флагом командующего флотом, затем «Златоуст» — под флагом начальника бригады кораблей, далее «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав». Интервалы между кораблями должны были равняться примерно 4 каб., но «Три Святителя» и «Ростислав» сильно отставали. Миноносцы шли в строю кильватера (подивизионно — в две колонны) за кораблями, чтобы не мешать огню линейных кораблей в случае внезапного появления неприятеля. Крейсера с «Алмазом» находились впереди в дозоре, на расстоянии примерно 3,5 мили: «Алмаз» — впереди по курсу, «Память Меркурия» — вправо на курсовом около 30°, «Кагул» — на таком же курсовом влево.

Такой походный строй был принят по случаю тумана. При этом считалось, что миноносцы из хвоста бригады могут быть в любой момент брошены навстречу неприятелю, который сначала будет обстрелян линейными кораблями. Допускалась (как ночью, так и в тумане) постановка миноносцев в голову бригады линейных кораблей — на значительном расстоянии от нее, в этом случае им запрещалось присоединяться к бригаде без предварительного уведомления, так как в противном случае их могли бы принять за неприятельские и обстрелять.

Около 11 час. 40 мин. «Алмаз» сообщил условным сигналом при помощи прожектора, что видит «большой дым». Вскоре от него последовало сообщение, что виден «Гебен».

Еще до этого радисты докладывали, что они слышат радиопереговоры неприятельских кораблей, но на это не было обращено внимания, так как переговоры были часто слышны и ранее. Однако и извещению «Алмаза» штаб флота поверил не сразу; предполагали, что появившийся корабль — это «Синоп», вышедший навстречу бригаде. Всем кораблям, тем не менее, было приказано уменьшить интервалы до 2,5 каб., а миноносцам—подтянуться. Бригада продолжала итти тем же курсом. Была пробита боевая тревога. Крейсерам было приказано приблизиться к бригаде, так как ход их меньше, чем у «Гебена». Штаб особенно опасался за «Алмаз», скорость хода которого составляла лишь около 18-19 узлов. Через некоторое время ветер усилился, стало несколько яснее, но все же крейсеров не было видно.

Штаб командующего уже начал считать, что наблюдатель с «Алмаза» ошибся. Вдруг один из сигнальщиков доложил: «Вижу дым справа на курсе». Действительно, в указанном направлении появился дым, весьма значительный по густоте. Находившиеся на мостике считали, что это безусловно дым «Гебена» или «Бреслау». Затем все вновь заволокло туманом и мглой, и дым пропал. Командующий приказал прибавить ход до 14 узлов, — чтобы корабли выровняли строй. «Кагулу» было приказано занять место в голове бригады. «Памяти Меркурия» — в хвосте колонны. Подтягиваясь, корабли сильно дымили, так как в действие были введены все котлы.

Дистанция до дыма была порядка 80—90 каб., и если бы видимость была лучше, можно было бы вести стрельбу. Я доложил командиру, что, по моему мнению, бригаде следует лечь в строй фронта, чтобы в момент появления противника, внезапно повернув, оказаться на нужном курсовом угле («Гебен», видимо, был у нас спереди по курсу). Командир доложил мое мнение командующему, однако ему было сказано, что маневрировать еще рано. Прошло еще пять или десять минут, и я снова доложил командиру, что, если не лечь в строй фронта, мы можем просто упереться в «Гебен», и тогда придется маневрировать под его огнем.

К этому времени три головных корабля несколько подровнялись; «Три Святителя» и «Ростислав» все еще отставали.

Командир вновь доложил о желательности изменения строя командующему, который вскоре приказал повернуть влево последовательно на 8 румбов (рис. 26). Соображения штаба о повороте именно влево основывались на том, что таким образом бригада могла отрезать крейсеру «Гебен» путь на Босфор.

Едва только «Евстафий» успел повернуть на курс, как справа на траверзе снова появился дым, а вскоре стал вырисовываться и силуэт большого корабля. Сомнений, что это «Гебен», уже не было. Я приказал наводить орудия, поставил прицел на 45 каб., сближение — на 2 1/2 и дал целик из расчета на курсовой угол «Гебен» — 65°, хотя он шел на нас пока под курсовым около 25—30°; автомат Я не включал и запросил дистанцию от носового дальномера.

Дальномерщик там был отличный, но в данном случае он не давал ничего, ссылаясь на мглу. Одновременно я запросил бригадный радиопост: что сообщает по радио «Златоуст»? Мне ответили: «Пока ничего». «Златоуст» в это время еще поворачивал, «Пантелеймон» подтянулся, подтягивался и линейный корабль «Три Святителя». «Ростислав» еще отставал. Миноносцам было приказано выйти вперед, на левый траверз бригады. «Кагул» был где-то впереди «Евстафия», «Память Меркурия» видно не было. Как только «Златоуст» повернул, командующий флотом приказал поднять сигнал об открытии огня. Я снова спросил, что передает «Златоуст» по радио, и был удивлен, получив ответ, что передается условно «П-600» (т. е. прицел 60 каб.), тогда как дистанция не могла быть больше 45 каб. Я снова запросил дальномерщика о дистанции и опять получил ответ, что из-за тумана он определить точно расстояние не может. Доложил командиру, что «Златоуст» дает по радио 60 каб. и что это слишком невероятно. От «Златоуста» ничего больше по радио не поступало. Командующий флотом беспокоился, почему «Златоуст» не открывает огня. Флагманский артиллерист флота запрашивал «Златоуст» по семафору.

«Гебен» шел псе на том же курсовом угле — около 25-30°. В это время из кормовой башни передали, что дым мешает видеть неприятеля, временами вовсе закрывая видимость. Дым стлался на правый борт и мешал наблюдению как с нашей кормовой башни, так и с «Златоуста». В свою очередь дым с «Златоуста» мешал «Пантелеймону». Это было замечено и штабом. Передали семафор — «меньше дымить»; распоряжение было передано по телефону в наши кочегарки.

«Златоуст» огня не открывал и, видимо, ничего не отвечал.

В этот момент заметили, что «Гебен» стал медленно разворачиваться вправо. Стало ясным, что он сейчас откроет огонь. Мне было приказано приготовиться открывать огонь, не дожидаясь «Златоуста», которому флагманский артиллерист флота стал передавать по семафору: «Принимайте управление огнем с «Евстафия». Я запросил дистанцию от носового дальномера. Был получен ответ: «Точно 40 кабельтовов». Я сбавил прицел (на время полета и упреждение) до 38,5 каб. и дал сигнал «залповый огонь», приказав бригадному посту перейти на отправление. Однако был получен ответ, что «Златоуст» мешает, передавая все время «прицел 60». Я доложил командиру и командующему флотом, что готов к открытию огня, но что «Златоуст» по радио все время передаст «прицел 60» и мешает отправлению. Командующий флотом приказал открывать огонь, так как «Гебен» уже развернулся. Командир сказал флагманскому артиллеристу о том, что «Златоуст» мешает отправлению, и тот снова стал передавать «Златоусту» семафором, что управление нужно принимать с «Евстафия».

Я открыл огонь, скомандовав — «ревун». Обе башни выстрелили. Курсовой угол крейсера «Гебен» был 60—65°. Почти тотчас же после нашего залпа «Гебен» дал залп из всех пяти башен (я ясно видел это в бинокль). Продолжая смотреть в бинокль, я увидел какие-то черные точки. Протер стекла платком, снова поднес бинокль к глазам: точки еще были видны и теперь уже поднимались вверх. Я понял, что это неприятельские снаряды, сосчитал их — пять штук, затем они исчезли из поля зрения, и в этот момент я увидел падения наших снарядов — один перелет и одно попадание под переднюю трубу. Был виден огонь и затем густой черный дым, как будто выходивший из основания трубы и батареи. Дальномерщик передал, что видит попадание в трубу.

«Златоуст» не стрелял, но продолжал передавать по радио «прицел 60». Я дал второй залп, снова внеся поправку на намеченный уступ и сбавив 1/2 каб. При втором залпе недолетов явно не было, попаданий в отклонений по целику не наблюдалось, а перелеты если и были, то в дыму крейсера «Гебен».

Вскоре по указанию флагманского артиллериста я перешел на «беглый огонь», так как с кормовой башни несколько раз сообщали, что не видят цели из-за дыма и мглы. Носовая же башня все время видела хорошо, не пропускала ревунов, а потому стреляла с равными промежутками на беглом огне.

Всего было сделано 16 выстрелов, из них 11—12 приходилось на носовую башню, а 4-5 на кормовую башню. Огонь велся около 10 мин., хотя «Гебен» был виден в течение 14 минут.

Падений снарядов со «Златоуста» и «Трех Святителей» я вовсе не видел. После боя выяснилось, что «Златоуст» выпустил 5-6 снарядов на прицеле 60 каб., «Пантелеймон» же не дал из 12" орудий ни одного выстрела. «Три Святителя», отстававший и повернувший позже, видел весь бой много лучше «Пантелеймона» и сначала, как помнится, сделал несколько выстрелов по крейсеру «Гебен» на прицеле 60 каб., потом перешел на свой самостоятельный прицел, а еще позже перенес огонь на «Бреслау», шедший за «Гебеном». По нему же «Три Святителя» стрелял из 6" орудий. «Бреслау» быстро повернул и уклонился вправо, скрывшись за «Гебен».

Так как записи управления не велось, восстановить точно свое управление мне не удалось. Два раза я шел на незначительное уменьшение прицела, а потом, в самом конце боя, когда «Гебен» стал удаляться, прибавил сначала 2 каб., затем — 4 каб. с изменением в обоих случаях автомата. При первом из этих двух залпов получился недолет, результат же второго увидеть не удалось, так как снова наплыл туман, и «Гебен» в нем скрылся; судя по изменению его курсового угла, дистанция сильно увеличилась. При третьем залпе я видел попадание в кормовую часть крейсера «Гебен». Считаю это попадание достаточно достоверным, так как оно, так же как и первое, было подтверждено наблюдателями и лицами, стоявшими на мостике. При последующих залпах были хорошо видны попадания в среднюю часть корабля за задней трубой, а также в районе второй башни крейсера «Гебен». Судить вполне уверенно о попаданиях было трудно, хотя были видны огонь и черный дым.

С носового дальномера на «Евстафии» были несколько раз указаны попадания.

6" артиллерией «Евстафия» огонь был открыт после начала поражения 12" огнем, и не было заметно, чтобы он мешал управлению огнем главного калибра. Всплески 6" снарядов были низки, а попадания давали сравнительно с 12" калибром мало огня; поэтому судить о них, по моему мнению, трудно, тем более, что вспышки огня на борту могли соответствовать стрельбе средней артиллерии противника. В данном случае на «Евстафии» падений 6" снарядов крейсера «Гебен» не наблюдалось вовсе.

8" артиллерия «Евстафия» открыла огонь после 6" артиллерии и тоже не мешала управлению огнем главного калибра, ибо стреляла мало; большинство залпов давалось лишь одним орудием, так как второму кормовому орудию мешал пожар в находящейся под ним 6" батарее.

Во время управления огнем я несколько раз спрашивал, передается ли управление по радио, но оказалось, что до конца стрельбы «Златоуст» все время передавал «прицел 60», хотя сам сделал только 6 выстрелов. Не будь этого, возможно, что его орудия могли бы использовать установки «Евстафия» и тем усилить огонь бригады. Вполне вероятно, что и 12" артиллерия «Пантелеймона» также смогла бы принести некоторую пользу. Однако следует указать, что при втором зале крейсера «Гебен» была повреждена осколками левая бортовая радиосеть; это заставило перейти на правую, а потом на верхнюю сеть.

Не подлежит сомнению, что «Гебен» стрелял 5-орудийными залпами; падения его снарядов с правого нашего борта я задел сам, о перелетах же мне сообщали с мостика. При первом залпе крейсера «Гебен» был перелет; недолетных падений не было. С мостика же сообщили, что все его снаряды легли перелетом на нашем левом борту. Наша труба была пробита одним снарядом (который разорвался за бортом, повредив, как указано, радиосеть), по моему мнению, при втором залпе, а не при первом, как это указывается в описаниях боя. При третьем залпе был недолет, но один снаряд попал в носовой 6" каземат. Следующий, четвертый залп накрыл нашу 6" батарею между казематами.

Таким образом, в описаниях боя неверно указывается, что оба снаряда, попавшие в батарею, относятся к третьему залпу линейного крейсера «Гебен» и что этим снарядом убиты все пять офицеров в батарее. Я сужу так потому, что о попаданиях в 6" батарею мне было доложено дважды — в разнос время, а также потому, что, по рассказам команды, один из офицеров, уцелевший при первом залпе, был убит при втором.

Пятый и шестой залпы легли с недолетом, но один снаряд разорвался на воде и разбил над бортовой 3" броней легкий борт в районе носового лазарета, где никого не было: образовалась надводная пробоина сравнительно больших размеров.

Последующие залпы ложились очень кучно, но были все более и более недолетными, причем стал получаться большой разброс по целику, — настолько значительный, что даже казалось, что падения пошли веером в сторону «Златоуста». Это явление совершенно несомненно и, по моему мнению, явилось следствием повреждения приборов центральной наводки по направлению. Произошло это, примерно, в тот момент, когда было замечено последнее попадание в «Гебен» — незадолго до его выхода из боя. Если сопоставить этот факт с огромным боковым разлетом снарядов крейсера «Гебен» в конце боя и тем, что «Гебен» имел добавочные посты управления в бортовых башнях, то будет вероятным предположение, что именно этот пост во второй башне или провода управления огнем вблизи него получили какое-то повреждение, приведшее к этому боковому разлету. «Гебен» вышел из боя после того, как он увидел этот огромный боковой разлет и установил невозможность продолжать бой без серьезного ремонта схемы приборов управления огнем или центральной наводки.

После того как «Гебен» скрылся из вида⁴, последние наши залпы шли ему вдогонку, в порядке дострелки ВИРа. «Гебен» резко положил право руля и быстро удалился, почему надо полагать, что ход у него сохранился. По некоторым агентурным донесениям, у него было повреждено рулевое отделение, но «Гебен» перешел на запасное управление. Потери крейсера «Гебен» в людях: убитых — около 100 матросов и 12 офицеров, раненых — 52 матроса и 7 офицеров. По иным сведениям, число раненых и убитых доходило до 200, что не представляется невероятным при наличии двух 12" попадании в 6" батарею, одного или двух попаданий в другие места и примерно 11 — 15 попаданий снарядами средних калибров. Наблюдатели с марса «Трех Святителей» утверждали, что они ясно видели шесть 12" попаданий.

При всех условиях маневрирование бригады после 12 ч. 35 мин. на юг не находит себе объяснений. Казалось бы, следовало сразу повернуть строем фронта на линию предполагаемого ухода противника, продолжая его преследование, и выслать эскадренные миноносцы для активной разведки на линию вероятного пути отступления неприятеля. Эскадренные миноносцы типа «Гневный», не имевшие запаса топлива (нефть была на исходе) и отпущенные в Севастополь, следовало заставить принять нефть и выслать к Босфору вдогонку за линейным крейсером «Гебен», тем более потому, что 6" батарея у него была повреждена.

Обстоятельства боя оказались в высшей степени благоприятными для крейсера «Гебен», более мощного по бронированию, скорости хода и средствам ведения огня, чем бригада эскадренных броненосцев, и примерно равносильного по весу выбрасываемого металла. В таких условиях «Гебен» мог последовательно уничтожить все корабли бригады; этому воспрепятствовала стрельба головного корабля бригады, заставившая «Гебен» выйти из боя с более слабым противником, так как другие корабли практически не принимали участия в бою, ввиду создавшейся тактической обстановки.

С другой стороны командование Черноморского флота, встретив в относительно благоприятной обстановке (вблизи своей базы) линейный крейсер «Гебен», не сумело по изложенным выше причинам использовать эту обстановку как в проведении боя, так и в предварительной его организации и обратило благоприятную для себя обстановку в крайне рискованную. Печальный исход был предотвращен лишь «Евстафием» и отчасти запасным линейным кораблем — «Три Святителя».

Позволю себе привести нижеследующие выводы, которые, вероятно, будут понятны не только тактику, но и артиллеристу:

1. Организация управления флотом должна быть тесно связана с теми свойствами оружия, которые флот имеет в своем распоряжении. В частности, следует избегать разрыва между методами командования и методами ведения огня; такой разрыв оказал самое отрицательное влияние на ведение боя 5 ноября 1914 года.

2. Командование должно всесторонне оценить обстановку перед боем и в начальной его фазе. Нужно помнить, что ошибочная оценка может привести бон к самому печальному исходу. Все меры для изменения обстановки а благоприятную сторону должны приниматься без промедлений и сомнений!

3. Развертывание перед боем является основным условием успеха, и, наоборот, замедление в развертывании может свести на нет достигнутый успех (как это и случилось в описанном бою).

4. Успешное развертывание, обеспечивающее и выход из неблагоприятного положения в бою, основано на гибкости маневрирования тактического соединения. Последнее же достигается при составлении соединения из однородных тактических единиц, применении соответствующих строев, способов маневрирования, средств связи и методов командования.

5. Правильная по идее организация флота и сама идея боя должны быть претворены в такие организационные формы, которые позволили бы во всех случаях сделать их осуществимыми. Они должны быть, известны и понятны личному составу флота, с тем, чтобы активность последнего претворялась в тактически правильные и целесообразные действия.

6. Организация средств связи в бою должна быть доведена до такого уровня, чтобы надежно обеспечить быструю передачу приказаний и донесений.

7. Все условия происходящего боя должны фиксироваться (обязательна запись событий всего боя достаточно квалифицированными и обученными лицами). После всякой операции и всякого боя должно вестись их тщательное изучение.

¹ Публикуемая статья написана автором по его личным воспоминаниям и содержит ряд спорных положений.
² Корабль Три Святителя не считался в ядре бригады линейных кораблей, а находился при ней в виде запасного корабля, вводимого в бой при централизации огня лишь в случае выхода из строя одного из трех указанных выше кораблей или в случае боя на близких дистанциях - по особому распоряжению.
³ При современной радиотехнике такое устройство представляется, конечно, крайне несовершенным.
⁴ «Гебен» скрылся в 12 час. 35. мин.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3778

загрузка...

Другие книги по данной тематике