Глава Х. Проблематика генезиса капитализма и так называемого первоначального накопления как исходного пункта генезиса капитализма

Характер развития техники сельского хозяйства в позднее средневековье. Изменение основных сельскохозяйственных культур Западной Европы в результате Великих географических открытий; картофель, кукуруза. Историческая необходимость так называемого процесса первоначального накопления и его сущность. Первоначальное накопление капитала и процесс генезиса капитализма. Генезис капитализма и процесс первоначального накопления в промышленности и сельском хозяйстве. Характеристика К. Марксом первоначального накопления капитала в Англии. Исследование процесса первоначального накопления в Англии как методологическая основа анализа процесса первоначального накопления вообще. Развитие идей Маркса на русском материале В.И. Лениным.

Третью часть своей работы мы, казалось, также должны были бы начать с подробного обзора развития производительных сил в сельском хозяйстве, как это было сделано в первом и втором разделах. Однако здесь мы это сделаем только отчасти.

Третий период в истории средневековья — период разложения феодального способа производства, появления в недрах все еще господствующих феодальных отношений первых элементов капиталистических отношений, которым со временем удастся вытеснить производственные отношения феодализма и в результате буржуазных революций полностью овладеть общественным производством. Но до эпохи буржуазных революций капиталистические производственные отношения лишь постепенно прокладывают себе путь, в первую очередь — в промышленности и лишь во вторую очередь — в сельском хозяйстве. Последнее — только в наиболее передовых странах, — в XVI в., например, лишь одна Англия начинает перестраиваться на капиталистический лад; в остальной же Европе сельское хозяйство еще долгое время сохраняет свои типичные феодальные черты, черты мелкого производства и старинного строя общины-марки, примитивных систем полеводства и старого уклада деревенской жизни. Мало того, в восточной части Западной Европы и во всей Восточной Европе как раз капиталистическое развитие приводит к возврату на несколько столетий самых примитивных форм феодальных производственных отношений, к усилению барщинного хозяйства, правда, в данном случае уже не натурального, а сознательно организуемого в расчете на сбыт продуктов на рынках капиталистически развивающихся стран Западной Европы. Здесь барщина, а с нею и феодальные производственные отношения надолго консервируются, и капиталистические отношения проникают в деревню только к концу XVIII — началу XIX в. История техники сельского хозяйства времени генезиса капитализма есть история современной агротехнической науки, излагать которую нам здесь нет нужды, ибо это — самостоятельная область науки, чрезвычайно сложная и многоотраслевая. Скажем лишь, что развитие капиталистического хозяйства сделало возможным превращение сельскохозяйственной практики в большую науку, а применение научных методов извлечения из земли продуктов сделало возможным получение такого их количества и качества, о которых предшествующие поколения человечества не могли и мечтать. Мы говорили уже, что Великие географические открытия принесли в Европу ряд новых полезных растений — табак, томаты и особенно такие растения, как картофель и маис (кукуруза). Значение картофеля, как массовой и хотя не столь доброкачественной, но зато дешевой пищи, было настолько велико, что позволило немецкому историку Раумеру привести афоризм: «не будь картофеля, не было бы и капитализма»; афоризм, конечно, оригинальный и малоправдоподобный, но несомненно, что появление столь дешевой пищи способствовало понижению заработной платы и повышению дополнительных доходов новых эксплуататоров¹.

После того как мы отказались говорить о сельскохозяйственной технике и ее развитии по мере развития капиталистических отношений, наша задача теперь заключается в том, чтобы дать представление о тех переменах, которые произошли вместе с рождением капитализма в общей судьбе сельского хозяйства и крестьянства. А эти перемены были колоссальны, и, хотя, как мы уже сказали, время проникновения капиталистических отношений в сельское хозяйство в странах Европы было весьма различным, сущность их была везде одна и та же. Эта сущность со всей глубиной гениального проникновения в закономерности всемирно-исторического развития дана в знаменитой 24-й главе I тома «Капитала», в замечательном анализе Марксом так называемого первоначального накопления капитала. Поэтому наше дальнейшее изложение и будет заключаться, во-первых, в общей теоретической характеристике первоначального накопления и перехода к капиталистическим отношениям и, во-вторых, в изображении эволюции аграрных отношений и истории крестьянства в разных странах Европы в XVI—XVIII вв.

Сначала остановимся на тех изменениях, которые произошли в технике сельского хозяйства в начале позднего средневековья и которые были результатом великих географических открытий. Для Европы это был настоящий подарок, поднесенный культурой народов, до этого никогда не связанных с европейцами и в результате этого знакомства целиком или в значительной части погибших. Речь идет о культурных растениях, полученных европейцами от древних народов Америки. На первое место среди них следует поставить картофель и маис (кукурузу), значение которых в европейском хозяйстве было и остается огромным; затем — томаты, табак и множество других. Экспедициями Всесоюзного института растениеводства по сбору диких сортов культурных растений под руководством гениального русского ученого Н.И. Вавилова был создан такой список: Мексика и Северная Америка дали Европе кукурузу, подсолнечник, фасоль многих сортов, некоторые виды картофеля, устойчивые к фитофторе (картофельная болезнь), тыкву, кабачки, мексиканский огурец, батат, табак, какао, ваниль, один из важных сортов хлопчатника и др. Южная Америка дала Европе различные виды картофеля, в том числе и наш европейский картофель, фасоль, крахмалистую кукурузу, тыкву, томаты, перец, какао, хинное дерево, кокаиновый кустарник и др.

Вскоре после открытия Америки европейцы познакомились с пищевым продуктом, которому суждено было сыграть крупную роль в истории Европы — картофелем. В диком виде оно росло на высоких равнинах Перу, Боливии и Колумбии и было культивировано местными индейцами. Самое раннее литературное упоминание о нем мы находим в донесении Хуана де Кастельянос об экспедиции Гонзало Хименес де Кесада в глубь Колумбии (1536). Тогда внимание европейских ботаников еще не было привлечено к картофелю. Самое раннее полное описание картофеля было сделано англичанином Джоном Герардом (1597); но в его описании не все точно. Например, он утверждает, что картофель был привезен в Европу из Виргинии. Около того же времени появилась легенда, что картофель был завезен из Виргинии известными адмиралами — пиратами Рэли и Дрейком. В этом утверждении верно, возможно, лишь то, что Рэли привез картофель в Ирландию из Европы: известно, что он весьма пропагандировал выращивание этого растения в Ирландии. Иллюстрации и описания картофеля в гербариях начала XVII в. показывают, что известный в это время в Европе картофель принадлежал к тому сорту, который был найден недалеко от Боготы. Жан Бодэн описал три различных вида этого сорта, которые, к сожалению, не дошли до нашего времени.

Вначале картофель возделывали как редкое растение в садах ученых-ботаников. Несколько позже его стали возделывать близ городов как чисто огородное растение; сравнительно поздно и лишь в некоторых районах Европы его стали культивировать как массовый продукт. Самое раннее известие об употреблении картофеля в пищу в Европе находится в отчете одного госпиталя в Севилье, где говорится, что его выращивают в окрестностях этого города (1573 г.).

В средние века вареное мясо обычно подавалось к столу в виде тушонки с горохом или бобами и кореньями, сдобренной травами. Такого рода блюдо было особенно распространено в густонаселенных местностях, в которые хлеб завозили из других стран. Когда стал распространяться картофель, он заменил коренья. Крестьяне стали сажать картофель на полях, и с этого времени он стал массовым продуктом. Однако надо заметить, что в течение долгого времени народ встречал картофель с недоверием, а иногда и прямо враждебно. Он шел на корм скоту, а не в пищу людям. В народе долго держалось убеждение, что картофель вызывает болезни, например, проказу, воспаление гланд, чахотку или малярию; вследствие того что растение напоминает паслен, боялись, что оно ядовито. Долгое время не знали, как его употреблять в пищу. Так, картофель иногда варили и ели с маслом, уксусом и перцем, или же его жарили в мундире, а затем мочили в вине, или ели с апельсиновым или лимонным соком. Еще один способ приготовления заключался в том, что его варили в молоке, прибавляли масло, соль и сахар. Иногда его неправильно принимали за сладкий картофель, который еще за 100 лет до открытия Америки разводили в Испании, или путали с так называемым топинамбуром (перуанский артишок), который пришел в Европу из Канады².

Часто есть картофель простой народ заставляла тяжелая необходимость, например, голод. Так было в начале XVIII в. во время войны за испанское наследство, и в 1740 г., и особенно после 1756 г., когда цены на хлеб качали сильно подниматься.

Прежде всего картофель был принят в качестве массового продукта в Ирландии, и, как настаивают некоторые исследователи (Слихер ван Бат), увеличение населения, заметное в XVIII в., вызвано внедрением картофеля как средства питания широких народных масс. Такое же влияние картофель имел, по утверждению исследователей, в Англии, Шотландии и Уэльсе.

Особенное распространение картофель получил в местах с развивающейся индустрией. В Англии и Германии культура картофеля начала широко распространяться между 1770 и 1860 годами, когда цены на зерновые продукты были относительно высокими. После 1860 г., когда зерно в большом количестве стало поступать в Германию из Америки и России и цены упали, потребление хлеба снова стало возрастать.

Во Франции хлопоты по распространению картофеля взяли на себя королевская фамилия и министры. Картофель подавали на королевский стол, а королева Мария-Антуанетта носила за корсажем цветы картофеля. Но все эти «меры» не увенчались успехом — французы избегали это странное растение. В Германии тоже вплоть до второй половины XVIII в. картофель возделывался только на огородах любителей и не перешел на поля. Только во время голода 1770—1772 гг. он вошел во всеобщее употребление. Также трудно сказать, когда его стали культивировать в Нидерландах. В XIX в. он был там хорошо известен: бедняки употребляли его в большом количестве и ели два раза в день.

В некоторых местах Европы картофель стал главным пищевым продуктом. В Ирландии, как известно, болезнь картофеля в 1846—1848 гг. привела к «великому голоду» и колоссальной по размерам эмиграции ирландцев в США. Значительный рост населения сменился его сокращением почти наполовину (с 8 175 тыс. в 1841 г. до 4 400 тыс. в 1911 г.).

Несколько слов о картофеле в России. Здесь он стал известен еще в первой половине XVIII в. Татищев указывает, что кое-где в это время помещики собирали оброк картофелем. В Восточной Сибири картофель разводили не только в огородах, но и на полях. Однако в Европейской части России разведение картофеля в больших масштабах относится только к первой половине XIX в.

Не меньшее значение, чем картофель, имела кукуруза-маис. О ее появлении в Европе существует много теорий. Раньше почти все исследователи тоже считали ее выходцем из Америки. Для такого мнения есть много оснований. В истории тех американских народов, которые существовали в Средней и Южной Америке до прихода туда европейцев, кукуруза играла очень большую роль. Культура народов майя, ацтеков, можно сказать, выросла на кукурузе, как главном средстве питания. Кукуруза как культурное растение (и только как культурное растение, так как из какого дикого растения она произошла, до сих пор неизвестно) существовала по крайней мере за два тысячелетия до нашей эры. В Европе она появилась в XVI в. и главным образом на побережье Средиземного моря. Главными ее пропагандистами были португальцы и Пиренейский полуостров раньше других познакомился с этой культурой. Позднее она распространилась в Южной Франции и в конце XVI в. появилась в Тироле, Бургундии и Франш-Конте. Около Тулузы в конце XVI в. она засевалась в довольно большом количестве и употреблялась на муку и для корма скоту. Урожай ее при прочих равных условиях втрое больше, чем пшеницы. Она имеет также еще одно важное преимущество: берет меньше питательных веществ из верхнего слоя земли и поэтому не истощает верхнего слоя почвы, так как корни ее идут глубже, чем корни пшеницы и других злаковых. Культура кукурузы распространилась по Европе чрезвычайно быстро и, может быть, как раз это обстоятельство позволило утверждать, что она была известна в Европе еще до Колумба. В начале XVII в. кукуруза стала известна повсюду. В Россию она пришла из Крыма. Само наше слово «кукуруза», по-видимому, турецкого происхождения; и во многих других местах Европы ее общее название — «турецкое зерно». Некоторые исследователи, однако, и до сих пор считают, что кукуруза пришла в Европу из Индии.

* * *

Итак, для классических времен средневековья (как могли бы мы назвать два первых периода средних веков до начала появления в недрах феодальных производственных отношений первых элементов отношений капиталистических) наиболее распространенной формой хозяйствования было мелкое хозяйство непосредственных производителей — крестьян и повсеместное, без всяких исключений, господство мелкого производства. К XVI в. производственные возможности такого хозяйства начинали исчерпываться. Наступали новые времена. Те производительные силы, которые развились в мелком индивидуальном производстве, составлявшем основу феодального способа производства, уже дали свой максимальный эффект. Дальнейшее развитие экономики, а следовательно, и всего общества лежало по пути замены мелкого производства с присущими ему индивидуальными мелкими орудиями общественно концентрированным крупным производством с превращением индивидуальных орудий производства сначала в сложный технический организм мануфактуры, с детальным разделением труда внутри производства, а затем — в замене рабочего усилия отдельного производителя машиной. В этом и заключается техническая сторона перехода от феодализма к капитализму. Смысл этого перехода дан Марксом в его классической 24-й главе первого тома «Капитала».

Исходным моментом капиталистического производства является первоначальное накопление капитала, которое, как его определяет Маркс, «есть не что иное, как исторический процесс отделения производителя от средств производства. Он представляется «первоначальным», так как образует предысторию капитала и соответствующего ему способа производства»³. Он выражается в экспроприации земли у сельскохозяйственного населения, в разорении мелких ремесленников, неспособных конкурировать с нарождающейся в форме мануфактуры капиталистической промышленностью, в обнищании народных масс, лишенных средств производства к средств существования, обеспеченных им феодальным способом производства и вынужденных продавать свою рабочую силу, для каковой цели буржуазия освобождает их от всех видов зависимости. «...Исторический процесс, который превращает производителей в наемных рабочих, — говорит Маркс там же, — выступает, с одной стороны, как их освобождение от феодальных повинностей и цехового принуждения; и только эта одна сторона существует для наших буржуазных историков. Но, с другой стороны, освобождаемые лишь тогда становятся продавцами самих себя, когда у них отняты все их средства производства и все гарантии существования, обеспеченные старинными феодальными учреждениями. И история этой их экспроприации вписана в летописи человечества пламенеющим языком крови и огня»⁴.

«В истории первоначального накопления, — говорит дальше Маркс, — эпоху составляют перевороты, которые служат рычагом для возникающего класса капиталистов, и прежде всего те моменты, когда значительные массы людей внезапно и насильственно отрываются от средств своего существования и выбрасываются на рынок труда в виде поставленных вне закона пролетариев. Экспроприация земли у сельскохозяйственного производителя, крестьянина, составляет основу всего процесса. Ее история в различных странах имеет различную окраску, проходит различные фазы в различном порядке и в различные исторические эпохи»⁵. Последнее замечание следует особенно учесть. Переход к капиталистическим отношениям, особенно в сельском хозяйстве, где он обычно запаздывал по сравнению с промышленностью, совершался в разных формах и в различные эпохи, и только конкретное рассмотрение изменений в аграрных отношениях и в судьбе крестьянства в Европе в течение трех, а в некоторых странах Восточной Европы — даже четырех столетий сможет нам дать картину этого перехода. Такой переход в классической форме совершился в Англии; наоборот, на востоке Европы переход западноевропейских стран к капиталистическому хозяйству отразился в появлении здесь наиболее суровых форм крепостничества, которое было выразительно названо Энгельсом «вторым изданием крепостного права».

Но проблема, выдвинутая и конкретно исторически освещенная Марксом на классическом примере Англии, и до наших дней окончательно еще не решена и процесс перехода от формации феодальной к формации капиталистической, первоначальное накопление как исходный момент этого процесса, генезис капитализма в сельском хозяйстве других стран той же Европы, не говоря уже о внеевропейских странах — вопросы, исследованные теоретически и конкретно-исторически еще в очень малой степени. Гениальный труд В.И. Ленина «Развитие капитализма в России» — единственная общая работа теоретического характера, продолжающая и развивающая исследование генезиса капитализма в специфических условиях России, говоря шире — в своеобразных условиях Восточной Европы, где феодальные производственные отношения в их особой форме «второго издания крепостничества» держались дольше, чем где-либо, и где они приобрели с XVII в. особо суровые формы. Но, с другой стороны, именно исследование перехода от феодальных производственных отношений к капитализму в такой стране, как Россия, стране по преимуществу крестьянской, делает для нас работу В.И. Ленина особенно ценной. В.И. Ленин обогатил теоретические положения 24-й и 47-й глав первого и третьего томов «Капитала» тщательным изучением того, как процесс генезиса капитализма протекает в сельском хозяйстве и как простое товарное хозяйство превращается в капиталистическое в такой по преимуществу крестьянской стране, как Россия.

Когда мы говорим об исходном моменте генезиса капитализма, т. е. о так называемом первоначальном накоплении, речь идет об историческом явлении совершенно исключительного значения. Сущность его заключается в том, что на определенном уровне развития производительных сил в динамике феодальной формации оказалось неизбежным, притом во всемирно-историческом масштабе, колоссальное ограбление трудовых масс, мелких экономически самостоятельных производителей, характерных для предшествующих капитализму производственных отношений, ибо, говорит Маркс, такой способ производства совместим лишь с узкими границами производства. На известном этапе развития он сам создает средства для своего уничтожения. «Уничтожение его, превращение индивидуальных и раздробленных средств производства в общественно концентрированные, следовательно, превращение карликовой собственности многих в гигантскую собственность немногих, экспроприация у широких народных масс земли, жизненных средств, орудий труда, — эта ужасная и тяжелая экспроприация народный массы образует пролог истории капитала. Она включает в себя целый ряд насильственных методов...»⁶ И дальше Маркс с негодованием и ненавистью к экспроприаторам говорит: «Экспроприация непосредственных производителей совершается с самым беспощадным вандализмом и под давлением самых подлых, самых грязных, самых мелочных и самыл бешеных страстей. Частная собственность, добытая трудом собственника, основанная, так сказать, на срастании отдельного независимого работника с его орудиями и средствами труда, вытесняется капиталистической частной собственностью, которая покоится на эксплуатации чужой, но формально свободной рабочей силы»⁷.

Из всего вышесказанного следует, что первой проблемой в истории генезиса капитализма является так называемое первоначальное накопление, подготовленное всем ходом развития производительных сил в пределах феодальной формации и особенно состоянием производительных сил на последней стадии существования феодальных производственных отношений, связанной с развитыми товарно-денежными отношениями.

«Рынок, — так начинает свою работу Ленин, — есть категория товарного хозяйства, которое в своем развитии превращается в капиталистическое хозяйство и только при этом последнем приобретает полное господство и всеобщую распространенность. Поэтому для разбора основных теоретических положений о внутреннем рынке мы должны исходить из простого товарного хозяйства и следить за постепенным превращением его в капиталистическое»⁸.

Итак, проблема так называемого первоначального накопления встает перед нами в виде двух вопросов: 1) в чем заключается тот наивысший уровень развития производительных сил, который вообще допустим в пределах феодальных производственных отношений, т. е. при господстве мелкого индивидуального производства, и каковы, так сказать, движущие силы, которые способствуют достижению этого уровня; 2) как происходят изменения в производственных отношениях феодализма при переходе к капитализму в сельском хозяйстве и в промышленности. Само собой разумеется, что каждый из этих вопросов в свою очередь разбивается на ряд частных, которые должны вследствие своей сложности изучаться особо и самостоятельно для сельского хозяйства и для промышленности, так как только таким путем мы можем получить общую картину перехода от феодальной формации к капитализму в целом.

Общий ответ на первый вопрос, — вопрос об уровне развития производительных сил, — известен, но он слишком суммарный, и предстоит еще много работы для того, чтобы ответить на него применительно к каждой отрасли сельского хозяйства и ремесла, в форме которого выступает при господстве феодальных отношений промышленность. На вторую часть первого вопроса, — каковы движущие силы, которые способствовали достижению этого уровня и вызвали переход от мелкого индивидуального производства к общественно концентрированному, — ответ классиков марксизма-ленинизма сложен и требует отдельного рассмотрения. Напомним, что речь идет о начальной стадии перехода от феодализма к капитализму, стадии, логически предшествующей процессу так называемого первоначального накопления; дело в выяснении исторических условий перехода к ранней стадии капиталистического производства, к мануфактуре.

Еще в одном из ранних своих произведений, в «Нищете философии», Маркс так охарактеризовал эти исторические условия: «Расширение рынка, накопление капиталов, перемены в общественном положении классов, появление множества людей, лишенных своих источников дохода, — вот исторические условия для образования мануфактуры»⁹. В соответствии о этим Ленин начинает свое «Развитие капитализма в России» с изучения общественного разделения труда как основы товарного хозяйства и капитализма, а следовательно, основы всех явлений, связанных с переходом от феодализма к капитализму. «Основой товарного хозяйства является, — говорит он, — общественное разделение труда? Промышленность обрабатывающая отделяется от добывающей, и каждая из них подразделяется на мелкие виды и подвиды, производящие в форме товара особые продукты и обменивающие их со всеми другими производствами. Развитие товарного хозяйства ведет, таким образом, к увеличению числа отдельных и самостоятельных отраслей промышленности; тенденция этого развития состоит в том, чтобы превратить в особую отрасль промышленности производство не только каждого отдельного продукта, но даже каждой отдельной части продукта; — и не только производство продукта, но даже отдельные операции по приготовлению продукта к потреблению. При натуральном хозяйстве общество состояло из массы однородных хозяйственных единиц (патриархальных крестьянских семей, примитивных сельских общин, феодальных поместий), и каждая такая единица производила все (виды хозяйственных работ, начиная от добывания разных видов сырья и кончая окончательной подготовкой их к потреблению. При товарном хозяйстве создаются разнородные хозяйственные единицы, увеличивается число отдельных отраслей хозяйства, уменьшается число хозяйств, производящих одну и ту же хозяйственную функцию. Этот прогрессивный рост общественного разделения труда и является основным моментом в процессе создания внутреннего рынка для капитализма...»¹⁰

«Само собой разумеется, что указанное отделение промышленности обрабатывающей от добывающей, мануфактуры от земледелия, превращает и само земледелие в промышленность, т. е. в отрасль хозяйства, производящую товары. Тот процесс специализации, который отделяет один от другого различные виды обработки продуктов, создавая все большее и большее число отраслей промышленности, — проявляется и в земледелии, создавая специализирующиеся районы земледелия (и системы земледельческого хозяйства), вызывая обмен не только между продуктами земледелия и промышленности, но и между различными продуктами сельского хозяйства. Эта специализация торгового (и капиталистического) земледелия проявляется во всех капиталистических странах, проявляется в международном разделении труда...»¹¹

Товарное обращение само по себе предшествует товарному производству и вызывает его. Недаром Маркс, говоря о возникновении мануфактуры, говорит, что она создается потребностями мирового рынка, возникает прежде всего около морских экспортных гаваней (эмпориумов). Но и земледельческая революция, начавшаяся в последней трети XV в. и продолжавшаяся в течение почти всего XVI в. (за исключением последнего его десятилетия), обогащала фермера так же быстро, как разоряла сельское население.

Таковы теоретические положения Маркса и Ленина о предпосылках генезиса капитализма, т. е. о том периоде в феодальных производственных отношениях, когда они, будучи связаны с развитием товарно-денежных отношений, еще непосредственно не перешли в отношения собственно капиталистические. Следует отметить две сферы, в которых совершается этот генезис: переход к капиталистическому строю в промышленности, выражающийся в конечном счете в появлении мануфактуры, постепенно вытесняющей ремесло, и переход к капитализму в сфере сельского хозяйства, где мелкое производство крестьянского хозяйства сменяется торжеством крупного производства, предполагающим наличность крупного буржуазного землевладения и капиталистического фермерского хозяйства. Следует при этом отметить тесную связь этих двух процессов друг с другом, а именно: если переход в промышленности от ремесла к мануфактуре в значительной мере связывается с переводом промышленности из города в деревню и использованием деревенского населения для промышленности, то, с другой стороны, процесс создания крупного производства в сельском хозяйстве в деревне оказывается связанным с имущественной вначале, а затем — с социальной дифференциацией, утерей значительной частью деревенского населения своей земли и превращением небольшого числа этого населения в фермеров-капиталистов, ведущих свое хозяйство при помощи наемной рабочей силы.

Эти процессы и являются содержанием так называемого первоначального накопления. Маркс дал классическую формулировку его для стран Запада. В.И. Ленин в своей борьбе с народниками нарисовал специфические формы этого процесса в России, стране крестьянской по преимуществу, и показал две стороны этого процесса. Первая — процесс «раскрестьянивания» деревни на основе имущественной дифференциации, т. е. расслоение крестьян на деревенскую буржуазию (кулаков) и деревенский пролетариат (батраков); это и есть социальная дифференциация деревенского населения, которая (наряду с прямой экспроприацией, каковой в России была по существу крестьянская реформа 1861 г.) в крестьянских странах составляет основное содержание процесса первоначального накопления. С другой стороны, В.И. Ленин подробно описал зависимость этой дифференциации от развития промышленности, особенно на ранних стадиях этого развития, что опять-таки имеет огромное значение для анализа генезиса капитализма в странах по преимуществу земледельческих.

Итак, остановимся сначала на, так сказать, классическом определении Марксом процесса так называемого первоначального накопления. Оно хорошо известно, и сущность его сводится к тому, что с развитием производительных сил еще в лоне феодальной формации наступает такой момент, когда мелкое производство исчерпало свои возможности, и в дальнейшем своем развитии хозяйство переходит от мелкого индивидуального производства к крупному общественно концентрированному. Этот переход влечет за собой колоссальные по своему значению перемены в социальной структуре общества. Он влечет за собой экспроприацию крестьянства и мелких ремесленников, создание крупных капиталов, эксплуатирующих наемную рабочую силу людей, утерявших в результате экспроприации средства производства и средства существования, которые были обеспечены ему феодальным способом производства; обогащение капиталиста прибавочной стоимостью, производство которой, присваиваемое капиталистом, составляет основной закон капиталистической формации, — таковы основные черты так называемого первоначального накопления.

...процесс, создающий капиталистическое отношение, не может быть ничем иным, как процессом отделения рабочего от собственности на условия его труда, — процессом, который превращает, с одной стороны, общественные средства производства и жизненные средства в капитал, с другой стороны, — непосредственных производителей в наемных рабочих. Следовательно, так называемое первоначальное накопление есть не что иное, как исторический процесс отделения производителя от средств производства. Он представляется «первоначальным», так как образует предысторию капитала и соответствующего ему способа производства»¹².

Никакого промежуточного способа производства между феодализмом и капитализмом нет. «Экономическая структура капиталистического общества выросла из экономической структуры феодального общества. Разложение последнего освободило элементы первого»¹³. Дальше Маркс останавливается на предварительных условиях перехода от феодализма к капитализму. Он говорит: «Непосредственный производитель, рабочий, лишь тогда получает возможность распоряжаться своей личностью, когда прекращаются его прикрепление к земле и его крепостная или феодальная зависимость от другого лица. Далее, чтобы стать свободным продавцом рабочей силы, который несет свой товар туда, где имеется на него спрос, рабочий должен был избавиться от господства цехов, от цеховых уставов об учениках и подмастерьях и от прочих стеснительных предписаний относительно труда»¹⁴.

Отсюда ясно, что одно из условий, необходимых для становления капиталистического способа производства, — личная свобода непосредственного производителя, нужная для того, чтобы он мог продавать, где ему наиболее выгодно, свою рабочую силу. Итак, первая по времени проблема не столько теоретического, сколько конкретно-исторического характера, связанная с так называемым первоначальным накоплением, может быть сформулирована так: где и когда в недрах феодальной формации произошла ликвидация личной зависимости крестьян, пали цеховые ограничения, сковывавшие личную инициативу ремесленников, как и когда установилось наемное рабство в результате «свободной» продажи рабочей силы.

Говоря об истории первоначального накопления, Маркс добавляет, что в этой истории «эпоху составляют перевороты, которые служат рычагом для возникающего класса капиталистов, и прежде всего те моменты, когда значительные массы людей внезапно и насильственно отрываются от средств своего существования и выбрасываются на рынок труда в виде поставленных вне закона пролетариев. Экспроприация земли у сельскохозяйственного производителя, крестьянина, составляет основу всего процесса. Ее история в различных странах имеет различную окраску, проходит различные фазы в различном порядке и в различные исторические эпохи. В классической форме совершается она только в Англии, которую мы поэтому и берем в качестве примера»¹⁵. И дальше следует § 2 этой замечательной главы, который озаглавлен «Экспроприация земли у сельского населения». Для Маркса, как и для любого историка, изучающего конкретную историю отдельных стран, и не только европейских, но и других, из всего сказанного вытекают следующие задачи: положение крестьянства и аграрный строй накануне перехода от феодализма к капитализму как проблема начала так называемого первоначального накопления в сельском хозяйстве; переход к кооперации и мануфактуре в промышленности и рост внутреннего рынка как момент, связывающий первоначальное накопление в сельском хозяйстве с этим же процессом в промышленности. В соответствии с этими задачами 24-я глава первого тома «Капитала» разбивается на ряд параграфов, а именно: § 2. Экспроприация земли у сельского населения Англии; § 3. Кровавое законодательство с конца XV в. против экспроприированных. Законы с целью понижения заработной платы; § 4. Генезис капиталистических фермеров (т. е., генезис капиталистического способа производства в сельском хозяйстве и история создания капиталов в сельском хозяйстве); и лишь затем уже § 6. Генезис промышленного капиталиста (т. е., история накопления индивидуальных капиталов у промышленников). В главах 24 и 47 третьего тома «Капитала» мы находим дальнейшие разъяснения этих вопросов. Сопоставляя этот теоретический материал с соответствующими конкретными исследованиями в условиях России, проделанными В.И. Лениным в его упоминавшейся уже работе, мы получим полную характеристику проблематики генезиса капитализма, которая может оказать нам помощь при исследовании этой проблемы во всех странах мира в целом и в каждой из них в отдельности.

Итак, главный вопрос, который встает перед нами при исследовании перехода от феодализма к капитализму, сводится к тому, чтобы изучить положение крестьянства и аграрный строй в целом накануне этого перехода. Дело, конечно, не в описании аграрного строя той или другой страны, а в выяснении тех условий, без которых такой переход невозможен; т. е. речь идет о личном освобождении и экспроприации непосредственного производителя.

Об Англии, которую исследует Маркс, он говорит: «В Англии крепостная зависимость исчезла фактически в конце XIV столетия. Огромное большинство населения состояло тогда — и еще больше в XV веке — из свободных крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство...»¹⁶ Является ли это утверждение Маркса его эмпирическим наблюдением над английской историей и, если это так, в какой мере это наблюдение верно для остальных частей Европы и является теоретической предпосылкой генезиса капитализма? На оба эти вопроса следует ответить утвердительно. Мелкое производство, как указывает Маркс, достигает расцвета, проявляет всю свою энергию там, где работник является свободным частным собственником своих условий труда, где крестьянин обладает полем, которое он возделывает, ремесленник — инструментами своего труда. Описанное Марксом положение крестьян в Англии XV в. является свидетельством того, что мелкое производство достигло максимума, на который оно способно при сохранении феодальных производственных отношений. Это как раз тот момент, когда способ производства «создает материальные средства для своего уничтожения». С этого момента, говорит Маркс, в недрах общества начинают шевелиться силы и страсти, которые скованы этим способом производства; он должен быть уничтожен, и он уничтожается.

Несомненно, что говоря о свободных крестьянах, ведущих самостоятельное хозяйство, и считая это предпосылкой первоначального накопления, Маркс исходил не только из общих теоретических положений о максимальной интенсивности мелкого производства при личной свободе производителя, но и из прямых наблюдений над большим конкретным материалом. Важно, что именно к этому замечанию об Англии он сделал примечание относительно Италии о том, что здесь, где капиталистическое производство развилось раньше всего, крепостные освободились раньше, чем где бы то ни было, но «крепостной освобождается здесь прежде, чем он успел обеспечить за собой какое-либо право давности на землю»¹⁷. Крестьяне - наследственные держатели с широкими правами распоряжения землею, — явление повсеместное в Европе позднего средневековья. Таковы дензигарии во Франции, чиншевики в Юго-Западной Германии, мейеры — в Северо-Западной Германии, таковы крестьяне в скандинавских странах, таковы фригольдеры да и значительная часть копигольдеров в Англии. Исключение составляет лишь Европа к востоку от Эльбы, где капиталистическое развитие Западной Европы низвело крестьянство до крепостного состояния, близкого к рабству. Таким образом, совершенно очевидно, что отмеченная Марксом на английском материале личная свобода непосредственного производителя является общей предпосылкой процесса первоначального, накопления вообще.

Каким же образом происходит генезис капитализма в сельском хозяйстве? Содержанием так называемого первоначального накопления в сельском хозяйстве, как и вообще в экономике в целом, было появление крупного производства, осуществляемого главным образом фермером-капиталистом. О них, об их происхождении и их общественных функциях Маркс говорит в 24-й главе первого тома и 47-й главе третьего тома «Капитала». Им, ссылаясь на эти места «Капитала», уделяет большое внимание В.И. Ленин в «Развитии капитализма в России».

Маркс говорит: «Спрашивается теперь: откуда же возникли первоначально капиталисты? Ведь экспроприация сельского населения создает непосредственно лишь крупных земельных собственников. Что касается генезиса фермеров, то мы можем проследить его шаг за шагом, так как это медленный процесс, растянувшийся на многие столетия. Уже крепостные, а наряду с ними и свободные мелкие земельные собственники, находились в очень различном имущественном положении, а потому и освобождение их совершилось при очень различных экономических условиях»¹⁸.

Итак, возникновение имущественного неравенства — процесс, предшествующий неравенству социальному. Это последнее заключается в возникновении сельской буржуазии, с одной стороны, и сельскохозяйственного пролетариата, с другой. Маркс на примере Англии показывает, как этот процесс происходит исторически. Элементы его складываются еще в недрах феодального общества и проступают довольно ясно в последний период существования феодальных производственных отношений, т. е. на той стадии развития феодализма, когда последний сочетается с интенсивным развитием товарно-денежных отношений вообще, и когда феодальная рента выступает по преимуществу в денежной форме. Дальше Маркс говорит: «В Англии первой формой фермера был bailiff [управляющий господским имением], который сам оставался крепостным... Во второй половине XIV столетия на место bailiff становится фермер, которого лендлорд снабжает семенами, скотом и земледельческими орудиями. Положение его не очень отличается от положения крестьянина. Он только эксплуатирует больше наемного труда»¹⁹. Дальше он превращается в арендатора-издольщика. «Он доставляет одну часть необходимого для земледелия капитала, лендлорд — другую. Валовой продукт разделяется между ними в пропорции, установленной контрактом. В Англии эта форма аренды быстро исчезает, уступая место фермеру в собственном смысле слова, который вкладывает в дело собственный капитал, ведет хозяйство при помощи наемных рабочих и отдает лендлорду деньгами или натурой часть прибавочного продукта в качестве земельной ренты»²⁰. «В течение XV века, — продолжает Маркс, — пока труд независимых крестьян и сельскохозяйственных рабочих, занимавшихся наряду с работой по найму в то же время и самостоятельным хозяйством, шел в их собственную пользу, уровень жизни фермера был так же незначителен, как и сфера его производства. Земледельческая революция (т. е. экспроприация земли у крестьян. — С.С.) обогащала фермеров так же быстро, как разоряла сельское население. Узурпация общинных пастбищ и т. п. позволяет фермеру значительно увеличить количество своего скота почти без всяких издержек, между тем как скот доставляет богатое удобрение для его земли.

В XVI в. сюда присоединяется еще один момент, имеющий решающее значение. В то время арендные договоры заключались на продолжительные сроки, нередко на 99 лет. Непрерывное падение стоимости благородных металлов, а следовательно, и стоимости денег, было очень выгодно для фермеров. Оно, не говоря уже о других рассмотренных выше обстоятельствах, понижало заработную плату. Часть заработной платы превращалась в прибыль фермера. Непрерывное повышение цен на хлеб, шерсть, мясо, — одним словом, на все сельскохозяйственные продукты, увеличивало денежный капитал фермера без всяких усилий с его стороны, между тем земельную ренту он уплачивал на основе договоров, заключенных при прежней стоимости денег. Таким образом, он обогащался одновременно и за счет своих наемных рабочих и за счет своего лендлорда. Нет поэтому ничего удивительного в том, что в Англии к концу XVI столетия образовался класс богатых для того времени «капиталистических фермеров»²¹.

Приведенное выше объяснение появления в Англии капиталистических фермеров получило более широкое объяснение в главе 47 III тома «Капитала», в том ее разделе, который посвящен денежной форме феодальной ренты и где Маркс устанавливает последовательность переходных форм от ренты феодальной к ренте капиталистической. Эта часть литературного наследства великого мыслителя как-то прошла мимо внимания историков и редко приводится при объяснении закономерностей позднего средневековья, того периода в истории производственных отношений феодализма, когда он сочетается с интенсивным развитием товарно-денежных отношений, с образованием и развитием внутреннего рынка и, так сказать, кануна перехода этих отношений к капитализму. А между тем эти части III тома «Капитала» особенно важны, когда мы ставим перед собой задачу анализа генезиса капитализма в сельском хозяйстве. «Денежная рента, — говорит Маркс, — как превращенная форма продуктовой ренты, и в противоположность ей, есть последняя форма и в то же время форма разложения того рода земельной ренты, который мы рассматривали до настоящего времени...»²² (т. е. феодальной ренты. — С.С.). Не будучи еще капиталистической земельной рентой, такая рента и в денежной форме не есть еще избыток над прибылью, а включает последнюю в себя. «В своем дальнейшем развитии денежная рента необходимо приводит, — оставляя в стороне все промежуточные формы, как, например, форму мелкокрестьянских арендаторов, — или к превращению земли в свободную крестьянскую собственность или к форме капиталистического способа производства, к ренте, уплачиваемой капиталистическим арендатором»²³.

Как это происходит? «При денежной (докапиталистической. — С.С.) ренте традиционное обычно-правовое отношение между зависимым непосредственным производителем, владеющим частью земли и обрабатывающим ее, и земельным собственником необходимо превращается в договорное, определяемое точными нормами положительного закона, чисто денежное отношение. Поэтому возделыватель-владелец фактически становится простым арендатором»²⁴. Именно с таким явлением мы и встречаемся повсюду в Европе в этот последний период средневековья, в особенности, когда феодал ликвидирует собственную запашку, а землю домена сдает в аренду (чаще всего краткосрочную) крестьянам. «Это превращение, — говорит Маркс дальше, — при наличии прочих благоприятствующих общих отношений производства, с одной стороны, используется для того, чтобы постепенно экспроприировать старых крестьян-владельцев и заменить их капиталистическим арендатором; с другой стороны, оно ведет к тому, что прежний владелец выкупает свое оброчное обязательство и превращается в независимого крестьянина с полной собственностью на возделываемую им землю»²⁵.

Мы видели из прежних глав, что, во-первых, переход к денежной докапиталистической ренте часто сопровождался повышением ее до уровня ренты с домениальной земли, и это было одной из причин крестьянских восстаний с XIII по XVI в., и что, во-вторых, именно в это время растет применение наемного труда как в хозяйстве феодалов, так и крестьян. Маркс недвусмысленно говорит по этому поводу: «...превращению натуральной ренты в денежную не только непременно сопутствует, но даже предшествует образование класса неимущих поденщиков, нанимающихся за деньги. В течение периода их возникновения, когда этот новый класс появляется лишь спорадически, у лучше поставленных обязанных оброком (rentepflichtigen), крестьянских хозяйств развивается по необходимости обыкновение эксплуатировать за свой счет сельских наемных рабочих, — совершенно так же, как уже в эпоху феодализма более состоятельные зависимые крестьяне, в свою очередь, держали крепостных. Таким образом у них складывается мало-помалу возможность накоплять известное состояние и самим обратиться в будущих капиталистов. Среди самих прежних владельцев земли, которые сами ее обрабатывали, возникает таким образом рассадник капиталистических арендаторов, развитие которых зависит от общего развития капиталистического производства вне пределов сельского хозяйства и которые расцветают с особенной быстротой, если им способствуют, как в XVI веке в Англии, особо благоприятные обстоятельства вроде тогдашнего возрастающего обесценения денег, обогащавшего их при традиционных долгосрочных арендных договорах за счет земельных собственников»²⁶.

Таков один из путей образования капиталистических фермеров. Его можно было бы кратко охарактеризовать так. На основе имущественного расслоения крестьян еще в развитом средневековье создаются предпосылки возникновения социального неравенства. Эти предпосылки заключаются в наличии зажиточных крестьян, эксплуатирующих сначала труд своих же собратьев, затем, с переходом феодальной ренты в денежную форму — в эксплуатации наемных рабочих, своих малоземельных и безземельных односельчан или пришлых крестьян.

Когда завершается экспроприация крестьян и общество в целом переходит к капитализму, тогда эти зажиточные крестьяне превращаются в капиталистических фермеров, и, таким образом, элементы капиталистических отношений, явно проступающие в позднее средневековье, «освобождаются» от своей феодальной оболочки.

Но может быть и другой путь образования капиталистических фермеров. В период господства феодальной денежной ренты устанавливается как определенная экономическая категория цена на землю как капитализированный доход, высота процента капитализации которой зависит от общего процента на капитал, образующегося, по большей части, вне сельского хозяйства. С появлением цены на землю, говорит Маркс, растет ее мобилизация, и «благодаря этому не только прежние оброчные крестьяне могут превратиться в независимых крестьян-собственников, но и городские и прочие денежные люди могут покупать участки земли с тою целью, чтобы сдавать их крестьянам или капиталистам и пользоваться рентой как формой процента на свой таким образом употребленный капитал»²⁷.

Каковы последствия таких операций, Маркс указывает там же: «...когда рента, — говорит он, — принимает форму денежной ренты и вместе с тем отношение между крестьянином, уплачивающим ренту, и земельным собственником принимает форму договорного отношения — превращение, возможное вообще лишь при уже данном, относительно высоком уровне развития мирового рынка, торговли и промышленности, — необходимо начинается и предоставление земли в аренду капиталистам, которые до того времени стояли далеко от земледелия и которые теперь переносят в деревню и в сельское хозяйство нажитый в городе капитал и уже развившийся в городах капиталистический способ ведения хозяйства, производство продукта только как товара и только как средства для присвоения прибавочной стоимости»²⁸.

Мы намеренно привели здесь большие выдержки из «Капитала» Маркса перед тем, как приступить к изучению этого вопроса по В.И. Ленину. Дело в том, что в своем замечательном труде о развитии капитализма в России В.И. Ленин ссылается именно на эти части труда Маркса и приводит их почти полностью в собственном переводе, которому и мы все время следовали, когда цитировали Маркса. Мало этого, известно, что сам Маркс подробно изучал материалы по экономике пореформенной России. Он предполагал конкретизировать и развить на примере России дальше свое учение об эволюции капитализма в сельском хозяйстве. Россия с ее разнообразием форм землевладения и эксплуатации сельскохозяйственных производителей должна была играть такую же роль в разделе о земельной ренте, какую играл пример Англии при исследовании промышленного капитала. Марксу не удалось осуществить этот план. Но его блестяще осуществил Ленин, продолжив рассуждения Маркса и использовав для этого русский материал. Вкратце ход мыслей В.И. Ленина по этому вопросу таков.

На основе общественного разделения труда и, как следствие этого, роста товарного хозяйства, складывается имущественное неравенство в крестьянстве и оно «есть исходный пункт всего процесса»²⁹ ...но одной этой «дифференциацией» процесс отнюдь не исчерпывается. Старое крестьянство не только «дифференцируется», оно совершенно разрушается, перестает существовать, вытесняемое совершенно новыми типами сельского населения, — типами, которые являются базисом общества с господствующим товарным хозяйством и капиталистическим производством. Эти типы — сельская буржуазия (преимущественно мелкая) и сельский пролетариат, класс производителей в земледелии и класс сельскохозяйственных наемных рабочих»³⁰. Разложение мелких производителей — важный фактор этого процесса. Он даже получил в России свое особое название «раскрестьянивание». Особенности складывания его в России дают нам ценнейший материал для суждения о том, как этот процесс перехода к капитализму происходит в крестьянской по преимуществу стране. Разложению крестьянства и появлению сельской буржуазии способствует то обстоятельство, что капиталистические отношения после реформы 1861 г. уже сложились в хозяйстве страны в целом и «справные» мужики соединяют свое товарное земледелие с торгово-промышленными предприятиями; это есть специфически свойственный этому крестьянству вид «соединения земледелия с промыслами»³¹, замечает В.И. Ленин. Причем даже в том случае, если они являются кустарями, зависящими от скупщика, они часто предпочитают заниматься ремеслом, тогда как свое хозяйство они ведут с помощью наемной рабочей силы. Никакая общинность и уравнительные переделы не могут препятствовать этому росту сельской буржуазии, так как разоряющаяся часть крестьянства часто сдает свои наделы, и даже на много лет вперед, в аренду богатым крестьянам, которые таким образом, даже несмотря на наличие общины, ведут крупное фермерское хозяйство. «Свободные деньги, получаемые в виде чистого дохода этим крестьянством, обращаются или на торговые и ростовщические операции, так непомерно развитые в нашей деревне, либо — при благоприятных условиях — вкладываются в покупку земли, улучшения хозяйства и т. д. Одним словом, это — мелкие аграрии»³². С другой стороны, нищающая часть крестьянства уходит в города, либо становится типичной фигурой в деревне, в которой развивается капиталистическое сельское хозяйство — превращается в сельский пролетариат, в рабочего с наделом, — фигурой, не только типичной для России, но и всюду в Европе. Там, где таких пролетариев не хватает, их создают, так сказать, искусственно. Крупный сельскохозяйственный предприниматель уступает такому рабочему небольшой клочок земли, явно недостаточный для содержания его самого и его семьи, но с обязательством работать по найму в хозяйстве, от которого такой пролетарий получил клочок земли.

Путь образования деревенской буржуазии и исходный пункт этого процесса, так называемое первоначальное накопление, таким образом, в значительной мере сводится к социальной дифференциации самого крестьянства. Наша задача теперь заключается в том, чтобы выяснить, в какой мере и каким образом эти общие теоретические положения Маркса и Ленина находят свое выражение в конкретно-исторических условиях отдельных стран Европы. И здесь в первую очередь приходится иметь в виду разные формы аграрного развития и судеб крестьянства как класса в западной и в восточной частых Европы XVI—XVIII вв.

¹ См. замечание по этому поводу у В.И. Ленина: Полн. собр. соч., т. 3, стр. 249.
² Такое смешение картофеля с другими растениями нашло свое отражение в его названиях. Перуанское название картофеля papas было принято для него в местностях, соседних с Кадиксом. В других местностях той же Испании мы встречаем название patata — от batata (сладкий картофель), откуда и происходит английское «potato». Через Италию, где он назывался «tartufo» (truffle — трюфель), пришло немецкое название «Kartoffele». Во Франции он первоначально назывался cartouffler или топинамбур (topinambour). В Нидерландах — «сrdарреl» (земляное яблоко); слово, которое в средние века употреблялось для обозначения корня мандрагоры или земляного ореха (Cyclamen europaeum). Отсюда же современное французское название картофеля — pomme de terre. См. В. Н. Slіcher van Bath. The Agrarian History of Western Europe. London, 1963, p. 267.
³ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 727.
⁴ Там же.
⁵ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 728.
⁶ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 771.
⁷ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 771-772.
⁸ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 21.
⁹ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 4, стр. 155.
¹⁰ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 21-22.
¹¹ Там же, с. 22-23.
¹² К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 726-727.
¹³ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 727.
¹⁴ Там же, с. 728.
¹⁵ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 728.
¹⁶ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 728-729.
¹⁷ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 728, прим. 189.
¹⁸ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 752-753.
¹⁹ Там же, с. 753.
²⁰ Там же.
²¹ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 23, стр. 753-754.
²² К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 362.
²³ Там же, стр. 362.
²⁴ Там же.
²⁵ Там же, стр. 362-363.
²⁶ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 363.
²⁷ К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 366.
²⁸ Там же, стр. 363.
²⁹ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 166.
³⁰ Там же.
³¹ В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 169.
³² Там же.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 9238

загрузка...

Другие книги по данной тематике