Трудности красильного ремесла
|
Несмотря на такой значительный разрыв между устной и письменной передачей знаний, красильное ремесло в Средние века отличалось достаточно высокой эффективностью, гораздо более высокой, чем в Античности, когда долгое время не умели добиваться качественной окраски в красный цвет. Хотя в Средневековье и был утерян секрет настоящего пурпура1, зато с ходом столетий (особенно начиная с XII века) большие успехи были достигнуты в изготовлении голубых, желтых и черных красок. Только белые и зеленые тона по-прежнему вызывали затруднения2.
В настоящий белый цвет окрасить в сущности можно было только лен, но даже это представляло собой довольно сложную процедуру. Что касается шерсти, то здесь часто довольствовались натуральным белым цветом, который достигался путем лугового «отбеливания» за счет обогащенной кислородом росы и солнечного света. Однако это медленная и долгая операция, для которой требуется много места и которую нельзя осуществить зимой. Кроме того, белый получается не очень белым и через некоторое время опять приобретает коричневато-серый, желтоватый оттенок неотбеленной ткани. Поэтому в средневековом обществе почти не носили одежду настоящего белого цвета3. Использование для окрашивания некоторых растений (мыльнянки), щелока на основе золы либо глины и руды (магнезии, мела, свинцовых белил) в действительности придает белому цвету сероватый, зеленоватый или синеватый оттенок, лишая его яркости4 . Все мужчины и женщины, которые по соображениям морального, литургического или эмблематического порядка должны были носить белый цвет, никогда по большому счету не носили его на самом деле. Так, например, королевы Франции и Англии с конца XIII — начала XIV века носят белый траур: однако это сугубо теоретическое намерение; так как ровного и устойчивого белого цвета добиться невозможно, они «перебивают» его, сочетая с черным, серым или фиолетовым. Так же поступают священники и дьяконы в тех случаях, когда богослужение требует обязательного присутствия белого цвета (в праздники, посвященные Христу и Деве Марии, на Богоявление, в День всех святых5): в эти дни белый часто сочетается с золотым, что объясняется не только причинами символического порядка, но также особенностями окраски. Наконец, в этом ряду следует упомянуть цистерцианцев, «белых монахов», одежда которых в реальности никогда не была по-настоящему белой. Впрочем, то же самое можно сказать и о враждебных им братьях-бенедиктинцах, «черных монахах»: они тоже редко одевались в настоящий черный, так как однородная, яркая и устойчивая окраска шерсти в этот цвет — процедура сложная и дорогостоящая (с шелковыми тканями дело обстоит проще). Даже если на некоторых — хотя далеко не на всех — изображениях бенедиктинцы и цистерцианцы действительно носят черное или белое, то в монастырях и приоратах они часто одевались в коричневый, серый и даже синий цвета6. Что касается зеленого цвета, то здесь окраска и фиксация тона представляют еще больше трудностей. Ткани и одежда, окрашенные в зеленые тона, часто выглядят полинявшими, сероватыми, они малоустойчивы к воздействию света и моющих средств. Добиться глубокого проникновения зеленой краски в волокна ткани, придать ей яркость и сочность, сделать так, чтобы цвет долго сохранял свою насыщенность, всегда было непростой задачей для европейских красильщиков, начиная с римской античности и до XVIII века. Это объясняется причинами одновременно химического, технологического и культурного характера. Как мы уже говорили, для окрашивания ткани в зеленый цвет пока еще не начали смешивать синий и желтый красители в одном красильном чане. В эту эпоху спектр еще не был известен и в принятой цветовой шкале желтый располагался далеко от зеленого и синего цветов, где-то между белым и красным, и даже иногда считался смесью последних, как об этом в конце XV века пишет поэт Жан Роберте в своем изящном стихотворном послании, раскрывающем символику различных цветов. 1 Что бы ни писали некоторые авторы, рецепты античного пурпура были утеряны в VIII—IX вв., и не только на Западе, который так до конца и не проник по все тайны его изготовления, но также ремесленниками восточного Средиземноморья: пурпур, производимый как в исламских странах, так и на территории Византии (где расцвет пурпура пришелся на эпоху Юстиниана), имеет мало общего с античным пурпуром. В западных источниках, написанных на средневековой латыни или на народных языках, слово «пурпур» редко обозначает цвет или краску, но почти всегда говорит о качестве ткани, обычно недорогой, цвет которой уточняется с помощью того или иного прилагательного. Например, в старофранцузском: pourpre inde, pourpre bise, pourpre vermeille, pourpre verte, и так далее. См. примеры, приводимые в: Ott A. Etudes sur les couleurs en vieux frangais. Paris, 1899, p. 109-112. Cм. также: Michel F. Recherche sur le commerce, la fabrication et Vusage des etoffes de soie, d’or, et d’argent et autres tissus precieux... Paris, 1854, p. 6-25 (несмотря на дату издания, этот пионерский труд еще не устарел и из него можно почерпнуть весьма достоверные сведения, касающиеся средневековых тканей). В языке геральдики, напротив, слово pourpre сохраняет свое хроматическое значение и обозначает цвет, который очень редко встречается в средневековых гербах и который изначально представлял собой серый или черный оттенок, а затем, начиная с XIV в., фиолетовый. См.: Pastoureau М. Traite d’heraldique, 2е ed. Paris, 1993, p. 101-102. — По поводу античного пурпура литература обширна. Особенно см.: Dedekind A. Ein Beitrag zur Purpurkunde. Berlin, 1898; Blumner H. Technologie und Terminilogie der Gewerbe und Ktinste bei Griechen und Romern, 2. Aufl. Berlin, 1912, Bd. I, S. 233-253; Wunderlich E. Die Bedeutung der roten Farbe im Kultus der Griechen und Romer. Giessen, 1925; Born W. Purple in Classical Antiquity // Ciba Review, vol. 1-2, 1937-1939, p. 110-119; Schneider K. Purpura // Paulys Realencyclopadie der klassischen Altertumwissenschaft, editio major. Stuttgart, 1959, Bd. XXIII, 2, Sp. 2000-2020; Reinhold M. History of Purple as a Status Symbol in Antiquity. Brussels, 1976; Stulz H. Die Farbe Purpur im friihen Griechentum. Stuttgart, 1990; Longo O. (a cura di) La porpora. Realta e im maginario di un colore simbolico. Venezia, 1998. 2 Несмотря на огромный прогресс в области окрашивания и красителей, начавшийся в XVIII в., проблема окраски ткани в зеленый цвет сохраняет свою актуальность в течение всего Нового времени и даже в современную эпоху. Именно гамма зеленых оттенков по-прежнему представляет наибольшие трудности в том, что касается получения, воспроизведения и особенно фиксации цвета. Это одинаково верно и для красильного производства, и для живописи. 3 He следует путать материю, действительно окрашенную в белый цвет (пусть даже это сложно осуществимая операция, результаты которой бывают неудовлетворительными), и многочисленные «белые» ткани, о которых часто упоминается в приходно-расходных и торговых документах. Последние представляют собой дорогой, неокрашенный текстиль, экспортируемый далеко за пределы места своего производства, окрашивание которого осуществляется на месте назначения. См.: Laurent Н. Un grand commerce d’exportation au Moyen Age. La draperie des Pays-Bas en France et dans les pays mediterraneens (XIIe-XVe s.). Paris, 1935, p. 210-211. Это рано засвидетельствованное использование прилагательного «белый» в значении «неокрашенный» чрезвычайно любопытно. Оно подготовило ассимиляцию понятий «белого» и «бесцветного», которая произойдет в системе знаний и представлений Нового времени. 4 Отбеливание на основе хлора и хлоридов появится лишь в конце XVIII в., так как хлор был открыт только в 1774 г. Известно также отбеливание на основе серы, но эта процедура освоена плохо и приводит к порче шерсти и шелка. Необходимо в течение дня держать ткань в разбавленном растворе сернистой кислоты: если в растворе слишком много воды, то отбеливание неэффективно; если слишком много кислоты, то портится ткань. 5 Pastoureau М. Ordo colorum. Notes sur la naissance des couleurs liturgiques // La Maison-Dieu. Revue de pastorale liturgique, t. 176, 1998, p. 54-66. 6 Id., L'Eglise et la couleur des origines a la Re forme // Bibliotheque de l’Ecole des chartes, t. 147, 1989, p. 203-230, особенно p. 222-226. |
загрузка...