2
|
Центром внимания сторонников теории равновесия является конгресс Соединенных Штатов, а главными пружинами механизма сдерживания и уравновешивания выступают в их представлении конгрессмены. Но надо сказать, что по своему социальному облику эти 435 членов палаты представителей и 96 сенаторов не представляют рядовых граждан; они представляют тех, кто преуспел на предпринимательском поприще и в сфере деятельности свободных профессий. Это пожилые люди, принадлежащие к привилегированным кругам коренных американцев, появившихся на свет от коренных же американцев, людей белой расы, протестантского вероисповедания. Они получили высшее образование, и по своему общественному весу и доходам они, во всяком случае, прочно стоят выше людей из среднего класса. Среди них очень редко встретишь бывшего рабочего или низкооплачиваемого служащего. Короче говоря, это выходцы из провинциальных высших классов старой или новой формации.
Некоторые члены конгресса являются миллионерами, Другим же приходится выпрашивать деньги на депутатские расходы у населения своих округов. Депутатские расходы ныне весьма велики, так как депутатам часто приходится жить на два дома и курсировать между ними, вести деятельную общественную жизнь и нести значительно возросшие в наше время издержки по обеспечению своего переизбрания и сохранения депутатских полномочий. Конгрессменам теперь почти неизбежно приходится иметь какой-либо побочный доход. И действительно, в 1952 г. 4 из каждых 5 членов палаты представителей и 2 из каждых 3 сенаторов имели, помимо своего депутатского жалованья, еще и другие доходы "от коммерческих дел, или от своей деятельности в качестве лиц свободных профессий, которой они продолжали заниматься в своих городах или районах, или, наконец, от инвестированных капиталов. Число независимых людей, обладающих собственным состоянием, становится в конгрессе все больше... Те же члены конгресса, которые не имеют личного состояния... оказываются чуть ли не в отчаянном положении". "Если бы предписания федерального закона относительно использования денежных средств во время избирательных кампаний действительно соблюдались, - писал недавно Роберт Бендинер, - то политические деятели чаще кончали бы свою карьеру в Левенворте, чем в Вашингтоне". Политическая карьера не привлекает ныне столь широкий круг способных людей, как это имело место в прошлом. Если говорить о чисто денежной стороне дела, то какой-нибудь ловкий адвокат, имеющий возможность легко зарабатывать от 25 до 50 тыс. долл. в год, не слишком уж склонен променять этот доход на опасности и тревоги, связанные с положением конгрессмена. Небогатые кандидаты в члены конгресса оказываются - за известными исключениями, конечно, - то окружными прокурорами, то местными судьями или мэрами, жалованье которых еще меньше, чем у конгрессменов. Многие наблюдатели (из кругов конгресса и других кругов) сходятся в мнении, что за последние 50 лет престиж конгресса в глазах общественности упал и что даже в своих родных округах и штатах конгрессмены отнюдь не являются такими знатными персонами, как это бывало прежде. В самом деле, много ли найдется людей, знающих фамилию своего депутата в палате представителей или даже фамилию своего сенатора? 50 лет назад кандидату в конгрессмены не приходилось соперничать в деле завоевания внимания избирателей в своем округе или штате со средствами массового развлечения и зрелищ, не приходилось иметь дело с миром, в котором известность фабрикуется. В те времена от политического оратора ожидали просто часовой беседы на тему о том, что творится на свете, а при дебатах у него не было ни надобности, ни возможности обращаться к услугам тайных наемных писак, снабжающих политиков идеями и текстами выступлений. И он был, помимо всего прочего, одним из наиболее высокооплачиваемых людей в своей местности, и крупной фигурой. В наши же дни политическому .деятелю приходится возлагать надежды на массовые средства общения, а доступ к последним связан с большими расходами. То, что проведение современной избирательной кампании сопряжено со значительными расходам, явно делает конгрессмена, не обладающего личным состоянием, зависимым от тех, кто снабжает его нужными средствами; средства эти рассматриваются обычно - и вполне резонно - как инвестиции, призванные приносить доход. Профессиональным политикам, заседающим в конгрессе, приходилось раньше (когда они работали в качестве вольнопрактикующихся юристов или в качестве партийных политиков, которым предстояло баллотироваться) обзаводиться связями и обхаживать в своих местностях различные группы и разряды людей. Они большие "общественники", подвизающиеся в разных благотворительных организациях, ассоциациях деловых людей и братствах и состоящие членами масонских организаций, клубов "Лосей" и "Американского легиона". В своих избирательных округах конгрессменам приходится иметь дело с разными организованными группами, которые поддерживают и оценивают их в зависимости от их отношения к интересам и требованиям этих групп. Именно в провинциальных округах наиболее открыто действуют группы вымогателей, готовые продавать свои голоса в обмен на разные услуги. Политических деятелей со всех сторон осаждают со своими требованиями и просьбами подобные группы людей - крупные или мелкие, местного или общенационального масштаба. Как маклерам от политики, конгрессменам приходится добиваться компромисса между различными интересами, и в процессе этих беспрерывных поисков компромиссов они сами часто превращаются в ходячий компромисс, в людей, лишенных твердой политической линии. Профессиональные политики призваны в большинстве своем защищать в конгрессе множество разнообразных местных интересов, уравновешивание которых - дело тонкое и хитрое. Их свобода действий в сфере политических решений - довольно незначительная - определяется тем, насколько они в состоянии уклониться от этой именно обязанности. В лучшем случае они имеют возможность жонглировать этими разнообразными местными интересами и противопоставлять их друг другу, но, пожалуй, чаще всего им приходится вести уклончивую линию, избегая решений. Защищая интересы своего избирательного округа, конгрессмен неизменно проявляет заботу и преданность по отношению к своей суверенной вотчине. В самом деле, в некоторых случаях его местничество становится столь ревностным, что до наступления следующих выборов он, как будущий кандидат в конгресс от своей местности, может навлечь на себя и собрать для показа в своем округе целую коллекцию нападок, исходящих от "чужаков", и превратить, таким образом, свою избирательную кампанию в своего рода крестовый поход его суверенной вотчины против политических аутсайдеров, делающих карьеру на общенациональной арене. В самом конгрессе - как и в своем избирательном округе - конгрессмен сталкивается со сложным сплетением разнообразных интересов; он обнаруживает также, что власть организована здесь по признаку партийности и старшинства. Власть конгресса сосредоточена в комиссиях, а власть комиссий воплощена в их председателях, попадающих на эти посты в порядке старшинства. Следовательно, шансы политического деятеля на достижение влиятельного положения в самом конгрессе часто зависят от возможности оставаться депутатом в течение непрерывного и продолжительного периода времени, а чтобы достигнуть этого, он не может позволить себе вступить в конфликт с элементами, пользующимися влиянием в его избирательном округе. Умение приспосабливаться к различным Местным группировкам и их программам, умение придерживаться одновременно нескольких, порой противоречащих друг другу политических линий, но так, чтобы это выглядело солидно и добропорядочно,- все эти качества являются большими преимуществами для карьеры конгрессмена. Механический порядок выдвижения на руководящие посты в конгрессе приводит, стало быть, к тому, что преданные партии посредственности, пустившие в течение 20 или более лет прочные корни в своих суверенных избирательных вотчинах, имеют все шансы завоевать влиятельные позиции в конгрессе и закрепиться на них. Даже в тех случаях, когда конгрессмен становится председателем комиссии (а он старается по возможности возглавить комиссию, имеющую отношение к местным интересам его округа), он обычно не стремится играть роль политика общегосударственного масштаба. Как бы ни был приятен сопутствующий такой роли престиж, он все же имеет для конгрессмена второстепенное значение по сравнению с завоеванием местной популярности, ибо он несет ответственность не перед всей страной, а перед господствующими группировками своей местности. И к тому же, как заметил Стэнли Хай, "усовершенствование механизма функционирования конгресса не в состоянии устранить болезнь местничества; оно может фактически лишь предоставить депутатам больше времени и лучшие возможности для его осуществления на практике". При всем этом председатели важнейших комиссий являются все же избранной группой среди членов конгресса. В их руках сосредоточены основные прерогативы конгресса, как законодательные, так и контрольно-ревизорские. Они имеют возможность самостоятельно выдвигать проекты новых законов, продвигать или задерживать внесенные законопроекты, вносить путаницу в процедуру их прохождения; они специалисты по части всяких уверток и задержек. Они могут так затормозить движение внесенного Белым домом предложения, что оно никогда не будет поставлено на обсуждение, не говоря уже о голосовании. И, наконец, они имеют возможность докладывать президенту США, что будет одобрено и что не будет одобрено населением их округа или находящимися под их влиянием членами конгресса. В первом и втором десятилетиях нашего века законодательная деятельность конгресса была организована таким образом, что в течение 6 месяцев первой сессии конгресса и 3 месяцев второй на обсуждение ставилось лишь несколько законопроектов. В промежутках между рассмотрением этих законопроектов в соответствующих комиссиях и их обсуждением на пленарных заседаниях конгресса у депутатов оставалось более чем достаточно времени для ознакомления с ними. Дебаты имели важное значение и велись в присутствии внушительного числа депутатов. Законодательная деятельность поглощала большую часть времени и внимания депутатов. В наши же дни на каждой сессии конгресса рассматриваются сотни законопроектов, и так как депутаты не в состоянии даже прочесть их все - или даже десятую долю,- то им приходится полагаться на комиссии, докладывающие эти законопроекты. Дебатов бывает очень мало, и они часто ведутся в пустующем зале. Произносимые речи предназначаются главным образом для местных избирателей депутата, причем многие речи вообще не произносятся, а только заносятся в протокол. Во время работы этого законодательного конвейера конгрессмены прилежно занимаются делами в своих конторах, руководя небольшим штатом, выполняющим различные поручения избирателей и отправляющим им по почте различные материалы, отпечатанные типографским способом или на машинке. При проведении избирательных кампаний профессиональные политики не проявляют обычно никакого желания обсуждать жгучие проблемы общегосударственной политики, но зато по части постановки вопросов местного значения они обнаруживают удивительную изобретательность. Так, например, в 1954 г. во время выборов 472 конгрессменов не ставилось прямо никаких общегосударственных проблем, и даже никаких местных проблем, явно связанных с ними. Общие лозунги плюс личные нападки, относящиеся к репутации и порокам того или иного кандидата, и такого же рода контробвинения и подозрения - вот все, что могли видеть и слышать избиратели, и многие из них обычно не обращали на все это ровно никакого внимания. Каждый кандидат стремился очернить своего соперника. Поруганные кандидаты сами оказывались виновниками того, что становились объектом публичных поношений, и на этой распре они, в сущности, проигрывали все. Избиратели же вообще не видели перед собой никаких политических проблем и тоже оказывались в проигрыше, хотя и не сознавали этого. Избирательные кампании, образующие составную часть процесса зловещего опошления американской общественной жизни, служат удобным средством отвлечения внимания общества от обсуждения вопроса общегосударственной политики. Не следует, однако, полагать, что содержание избирательных кампаний ограничивается всего лишь подобной шумихой. В каждом избирательном округе и штате выдвигаются вопросы местного значения, которые ставятся и бдительно контролируются организованными группами, представляющими определенные интересы местного значения. Изучение характерных особенностей всех этих кампаний приводит непременно к следующему важнейшему заключению: Партии, к которым принадлежат профессиональные политические деятели, не являются общенациональными партиями, то есть такими партиями, которые своими дебатами постоянно, четко и с сознанием ответственности концентрировали бы внимание общества на общегосударственных проблемах. Профессиональный политический деятель считается партийным деятелем. Однако обе политические партии Соединенных Штатов не являются централизованными в общегосударственном масштабе организациями. Полуфеодальные по своей структуре, они всегда базировали свою деятельность на системе раздачи государственных должностей и других привилегий в обмен на голоса и поддержку их кандидатов. Чем мельче политик, тем чаще он прибегает к методам патронажа и поблажек в обмен на голоса, мобилизуемые им в его избирательном округе. Но обе партии не имеют общенациональных "боссов", а тем более сознающих свою ответственность перед всей партией лидеров. Каждая из них представляет собой скопление самостоятельных местных организаций, связанных самым причудливым и замысловатым образом с разными группами, представляющими различные интересы. В отношении средств, необходимых для проведения избирательных кампаний, члены конгресса обычно не зависят от лидеров своей партии в конгрессе. Национальные комитеты этих крупных партий состоят главным образом из ничтожных в политическом отношении личностей; являясь коалицией организаций штатов и местных организаций, каждая из этих партий довольствуется лишь тем минимумом общенационального единства, который требуется раз в четыре года, при президентских выборах. В своих низовых и средних звеньях эти крупнейшие партии сильны и даже деспотичны, но их верхушка очень слаба. Только президент и вице-президент, избираемые всей страной, создают своими действиями и назначениями ту степень общенационального единства в партиях, которая в них существует. Различия между обеими партиями, если говорить об их отношении к общегосударственным проблемам, весьма невелики и весьма расплывчаты. Дело выглядит таким образом, что каждая из них состоит из 48 отдельных партий, по одной на каждый штат; и потому профессиональный политический деятель, как член конгресса и организатор избирательной кампании, не интересуется общенациональной партийной линией, если таковую вообще можно обнаружить. Он не связан какой-либо действенной общепартийной дисциплиной. Он защищает только интересы своего округа и интересуется общенациональными проблемами лишь постольку, поскольку они касаются его округа (то есть касаются тех интересов, которые представлены в его округе организованными и влиятельными группами) и поскольку они затрагивают его собственные шансы на переизбрание. Этим главным образом и объясняется то, что, когда ему случается выступать по общегосударственным вопросам, он пускает в ход тот набор политических слов и фраз, который типичен для столь знакомой нам пустопорожней риторики. Связанный всеми корнями со своей независимой избирательной вотчиной, профессиональный политический деятель пребывает не в высших сферах общегосударственной власти, а в ее второразрядных инстанциях, которые он и представляет. |
загрузка...