Глава LXV. Политика внешней торговли. Колонии

Стеснение внешней торговли в Англии. Лондонская петиция о свободе торговли 1820 г. Реформы таможенного тарифа. Отмена монополии Ост-индской компании. Хлебные законы. Подвижная шкала. Спекуляция. Лига против хлебных законов. Реформы Гладстона. Переход к свободной торговле на континенте Европы. Германия. Франция. Расширение колониальных владений.

В то время как в 1814 г. в Англии были отменены последние стеснения в области промышленности — закон Елизаветы, существовавший уже давно лишь на бумаге, — в области внешней торговли и судоходства всевозможные препятствия в виде монополий и резко выраженного протекционизма господствовали еще в полной силе. Правда, уже к концу XVIII в. развившееся судоходство вызвало такой рост контрабанды в этой окруженной со всех сторон водой стране, что Питт вынужден был понизить различные таможенные ставки и упростить таможенное управление. Но общий протекционный характер тарифа не изменился. Напротив, к концу этого века присоединились (с 1791 г.) высокие таможенные пошлины на хлеб, а по закону 1814 г. привоз хлеба допускался только при крайне высокой цене в 82 шиллинга¹. Таким образом, в том самом году, когда были отменены последние остатки цехового строя, был установлен высокий аграрный протекционизм.

В таком положении находилось законодательство Англии в области внешней торговли, когда в 1820 г. была представлена парламенту знаменитая петиция лондонских купцов, настаивавшая на необходимости свободной торговли. Петиция эта исходит из того основного положения, что торговля с иностранными государствами необходима для страны. С одной стороны, внешняя торговля дает возможность привозить продукты, для которых почва и климат, труд и капитал других стран наиболее приспособлены. А в то же время она доставляет возможность вывозить из страны те товары, для производства которых наиболее выгодными являются условия, господствующие в стране, в данном случае в Великобритании. Устранение всякого вмешательства, говорится в петиции, приведет к широкому развитию внешней торговли; правило, которым руководствуется каждый купец, — покупать на самом дешевом рынке и продавать на самом дорогом - вполне применимо и к торговле целой нации. Петиция указывает на те бедствия, которые навлекает на промышленность Англии охранительная система, угрожая исключить ее товары с иностранных рынков и тем самым подорвать ее благосостояние; она настаивает на переходе Англии к системе свободной торговли как единственно разумной и полезной политике, которая исправит зло, нанесенное торговле в предшествующую эпоху.

Петиция лондонского Сити, за которой немедленно последовала и петиция другого крупного торгового города, Эдинбурга, написанная в том же духе, имела огромное значение: она составляет начало новой эры в экономической политике Англии. Она оказала большое влияние на взгляды всего английского общества, ибо являлась публичным отречением купцов и фабрикантов от той веры, которую они исповедовали много веков. Еще много времени прошло до тех пор, пока в Англии вполне осуществились идеалы свободной торговли, которые проповедовал Адам Смит, основатель современной экономической науки. «Еще много горячих прений, — говорит И. И. Янжул, — вызывали в парламенте вопросы покровительственной политики и находили себе защитников; но, несмотря на это, знаменитую петицию 1820 г. можно считать поворотным пунктом английской торговой политики. С этого времени идеи свободной торговли получают право гражданства не в одной литературе, но и в жизни; они все более и более распространяются в среднем классе и, при благоприятных к тому условиях, делаются чуть не догматом торговой политики британского правительства».

Влияние новых воззрений в области торговой политики выразилось уже в законодательстве первой половины 20-х годов, т.е. уже через несколько лет после подачи лондонской и эдинбургской петиций. Прежде всего дух свободной торговли проникает в область законодательства о мореплавании. В последнее десятилетие XVIII в. и в начале XIX в. были допущены некоторые исключения из правил, установленных Навигационным актом 1651 г. Но это были лишь немногие частичные меры, значение которых было невелико. Напротив, в 1822, 1823 и 1824 гг. издано было три новых закона о мореплавании, или три новых Навигационных акта, устанавливавших значительную свободу в сношениях между Англией, ее колониями и другими странами. Так, например, прежде единственной страной сбыта для произведений английских колоний являлась Англия, и в свою очередь привозить туда товары можно было только из Англии. Теперь для многих товаров эти запрещения были отменены около ста различных видов товаров можно привозить из Европы и Африки в английские колонии и всевозможные продукты колоний могут экспортироваться не только в Англию, но и на континент Европы и в Африку. Мало того, эти сношения между английскими колониями и другими государствами могут производиться не только посредством английских судов — привоз и вывоз товаров может совершаться и под иностранным флагом.

Таким образом, в 20-х годах Англия открыла свои колонии для кораблей других стран, вызвав этим подражание и со стороны последних, тем более что она ставила условием взаимность: страны, желавшие воспользоваться этой льготой, должны были предоставить английскому флагу доступ в свои колонии. Открыты были еще не все гавани, а лишь определенные, указанные законом. В Ост-Индии, например, такой свободной гаванью, куда был открыт доступ для иностранных судов, был объявлен Сингапур; он был признан порто-франко. Сюда могли входить (беспошлинно) корабли всех наций, и вскоре Сингапур стал той промежуточной гаванью, где останавливались суда, отправлявшиеся на Дальний Восток. Он стал оживленным портом с быстро возраставшим населением, где сталкивались две цивилизации, два мира — европейский и азиатский. Ряд таких гаваней (порто-франко) был создан англичанами и в Африке, и в Америке, и на Вест-Индских островах.

Одновременно с этим в те же годы совершилась реформа таможенного тарифа благодаря энергичной деятельности Гэскиссона в 20-х годах. Ему удалось добиться того, что привоз различных промышленных изделий в Англию был значительно облегчен. Так, шерстяные изделия, привоз которых ранее был совершенно запрещен, в 1819 г. были допущены к ввозу с уплатой пошлины в 50% стоимости товара; Гэскиссон понизил пошлину до 15%. Пошлина на хлопчатобумажные материи, составлявшая 50%, была им доведена до 10%; взамен запрещения привоза шелковых тканей он установил пошлину в размере 25—30%. Своим противникам, опасавшимся конкуренции иностранных изделий, Гэскиссон заявлял, что он действует подобным образом не только исходя из теоретических соображений, но и имея в виду современное положение Англии. «Наше богатство и наша промышленность, наша ловкость и умение вызывают необходимость в свободных сношениях с другими странами».

Особенное внимание, однако, Гэскиссон обратил на привозные пошлины, взимаемые с сырья, с различных материалов. Эти пошлины были особенно вредны для развития промышленности, так как пошлина на сырой продукт вызывает удорожание производимых из него изделий; например, пошлина на металлы приводит к увеличению расходов по производству металлических изделий. Поэтому пошлина на медь была понижена наполовину; уменьшены были пошлины на цинк, свинец, шерсть, лес и другое сырье. В общем пошлины на промышленные изделия были понижены с 50 до 20% цены товара, а пошлины на прочие предметы с 20 до 10%. К этим реформам Гэскиссона присоединились в начале 30-х годов. некоторые дальнейшие изменения таможенного тарифа. Особенно существенным является сокращение пошлин на хлопок, последовавшее в 1833 г.; уменьшение их вдвое имело огромное значение для хлопчатобумажной промышленности, важнейшей отрасли индустрии в Англии.

В том же 1833 г. произошло еще одно важное событие, обозначавшее новый крупный шаг на пути к осуществлению принципа свободной торговли, — была отменена торговая монополия Ост-Индской компании. Против торговых компаний, пользовавшихся исключительными привилегиями, уже давно в Англии раздавались голоса, но лишь в 1814 г. противникам Ост-Индской компании удалось добиться ограничения ее монополии. Согласно новой хартии, выданной Ост-Индской компании, одна лишь торговля с Китаем составляла ее монополию; с Индией отныне могли торговать и частные лица. Компания обязана была принимать на свои суда товары частных лиц, отправляемые в Индию, причем ежегодно она должна была отводить для этих, товаров не менее 3000 т. Правда, она старалась обойти это постановление, взимая за такие отправляемые на ее судах товары (другие суда не допускались) чрезвычайно высокую плату Несмотря на это, торговля частных лиц развивалась, нанося сильный ущерб компании. Прибыль ее в торговле с Ост-Индией сократилась до 4% в год, тогда как торговля с Китаем, составлявшая по-прежнему ее исключительную привилегию, за те же годы доставляла около 40%. Цена на привозимые из Индии товары сразу упала; так, например, мускатный орех, стоивший ранее в Лондоне почти 12 шиллингов, теперь продавался там же всего за 3 шиллинга, т.е. вчетверо дешевле. Но чай, привозимый из Китая, и после 1815 г. вследствие сохранившейся монополии Ост-Индской компании в торговле с Китаем обходился населению Англии чрезмерно дорого путем сравнения английских цел с цепами на чай в Гамбурге и Нью-Йорке было установлено в 1824 г., что англичане ежегодно переплачивают на чае около 2 млн фунтов стерлингов. В 1833 г. и эта последняя привилегия компании была уничтожена, всякий мог отныне торговать и с Китаем, торговая же деятельность Ост-Индской компании вообще прекращалась. Результаты этого закона сразу сказались: в год, предшествовавший отмене этой привилегии, привоз чая в Великобританию составлял всего 29,5 млн фунтов, а в первый год после отмены привилегии он уже достигал 42 млн фунтов; в 1853 г. привоз чая превысил 70 млн фунтов.

Полную победу свободная торговля торжествовала в 40-х годах, когда Пиль сделал дальнейший шаг - добился коренной реформы английского таможенного тарифа: отмены почти всех пошлин на сырье, необходимое для промышленности (например, на хлопок, шерсть, лен, шелк-сырец), сильного понижения пошлин на привозные промышленные изделия, наконец, уничтожения всех пошлин, взимаемых при вывозе товаров из страны. Еще в 1842 г. английский таможенный тариф состоял из 1090 статей, а в 1846 г. число последних сократилось почти до 500. В 1849 г. к этому присоединилась отмена Навигационного акта; все еще сохранившиеся стеснения в области торговли с колониями и судоходства были уничтожены; сохранено было только исключительное право береговой (каботажной) торговли для английских судов. С этих пор монопольное положение английского мореплавания прекратилось; его конкурентам были предоставлены те же права. В следующее десятилетие 1850-1860 гг. иностранное судоходство в британских портах сразу сильно возросло — с 5 до 10,5 млн т.

В 1849 г. был установлен и свободный привоз хлеба.

Как мы видели выше, с 1815 г. цены на хлеб упали, и таким образом ожидания, возлагавшиеся сельскими хозяевами на высокие пошлины, не осуществились; это вызвало сильное расстройство в их хозяйстве. Столь же пагубно отзывались на сельском хозяйстве и сильные колебания цен, являвшиеся последствием пошлин: спекулянтам выгодно было выжидать временного повышения цен до того уровня, при котором допускался ввоз иностранного хлеба. Затем гавани сразу открывались, и на рынок поступало большое количество хлеба, почему цена его сразу падала.

Ввиду этого хотя «хлебные законы» и были сохранены, но форма их в 1828 г. была изменена. Введена была подвижная шкала, которая просуществовала в течение почти двух десятилетий и вызвала подражание в целом ряде государств континента. И в прежних «хлебных законах» устанавливались различные пошлины, в зависимости от того, на каком уровне стоит в данное время цена пшеницы; но тогда этих ставок было немного: например, по закону 1791 г., рядом с запретительной пошлиной при цене до 64 шиллинга устанавливалась незначительная пошлина на тот случай, если бы цена стояла между 64 и 68 шиллингов, а при цене выше 68 шиллингов привоз был вполне свободен. Таким образом, прежде переход от запрещения к свободному привозу был очень резок. Напротив, подвижная шкала предусматривала ряд ставок — понижению цены на хлеб соответствовало повышение пошлины, так что переход от одной ставки к другой стал медленным и постепенным. Этим путем предполагалось достигнуть большей устойчивости в хлебных ценах: привоз станет равномерным, удовлетворяя действительным потребностям населения, но не наводняя страны излишним количеством хлеба; предполагалось добиться такого уровня цен, который обеспечивал бы правильное развитие сельского хозяйства, но в то же время не вызывал бы чрезмерного возрастания цен. Определяли даже те границы, в которых хлебные цены должны находиться в будущем: рынок приобретет такую устойчивость, что цена на хлеб будет колебаться не между 38 и 112 шиллингов, как до сих пор, а лишь в пределах 55—65 шиллингов.

На самом деле результат получился совершенно иной. Средняя цена пшеницы за два десятилетия существования подвижной шкалы равнялась всего 57 1/2 шиллингов, т.е. стояла ниже, чем в предыдущую эпоху, но колебания были немногим меньше. В течение 1831—1839 гг. цена упала с 75 шиллингов до 36 шиллингов и успела вновь повыситься до 81 шиллинга, а за весь период цена колебалась между 36 и 90 шиллингов, а вовсе не между 55 и 65 шиллингов, как рассчитывали при введении ее. Подвижная шкала с «восходящей и нисходящей лестницей пошлин» не только не сократила спекуляцию иностранным хлебом, но, напротив, еще более усилила ее. При существовании прежних законов риск, сопряженный с привозом хлеба в Англию, был весьма значителен, ибо, как только цена падала до известного уровня, привоз оказывался невозможным, и приходилось ждать в течение продолжительного времени, пока цена снова повысится до определенного размера. С введением шкалы риск значительно сократился, так как падение цены лишь немногим повышало привозную пошлину, — не было прежних резких переходов. А в то же время всякое возрастание цены при господстве шкалы сразу увеличивало барыш для торговца; стоило лишь на некоторое время удержать хлеб в складах, как сейчас же повышалась цена, что доставляло двойную выгоду - и ввоз по пониженной пошлине, и продажу по высокой цене. Когда торговец хлебом, закупив его за 40 шиллингов на континенте — в Пруссии, Польше, остзейских провинциях, России, — ввозит его в Англию при цене в 66 шиллингов, он получает прибыль лишь в размере 5 1/3 шиллинга, гак как ему приходится уплачивать пошлину в 20 2/3 шиллинга. Но, подождав до тех пор, пока цена достигнет 73 шиллингов, он выручает прибыль в 26 2/3 шиллинга, т.е. на 21 шиллинг более, чем раньше, несмотря на разницу в цене всего в 7 шиллингов, ибо он уплачивает пошлину не в 20 2/3 шиллинга, а в 1 шиллинг. Это различие в пошлине доставляет ему, следовательно, 19 шиллингов барыша².

Неудивительно, что торговцы удерживали запасы зерна, пока цена не достигала вследствие недостатка в зерне значительной высоты, и пошлина не понижалась до минимума. Во многих случаях они прибегали к фальсификации самих цен. Существующая в стране цена, от которой зависел размер пошлин, определялась на основании заключенных за последние шесть недель сделок на зерно, причем цена выводилась из цен, уплаченных на 155 рынках Англии. Для того чтобы получилась высокая средняя цена, торговцы хлебом прибегали к такой мере: они скупали хлеб на многих рынках, приобретая на каждом из них небольшое количество и намеренно уплачивая в различных местах высокие цены. Когда же на основании таких продаж выводилась высокая цена в качестве господствующей в королевстве, пошлины понижались, и появлялось огромное количество хлеба на рынке: сотни тысяч квартеров выпускались из гаваней и амбаров в течение какой-нибудь недели, что вело к новому падению цены. Это падение цен происходило обыкновенно во время уборки урожая, нанося огромный ущерб фермерам, которые не в состоянии были выжидать выгодных условий рынка, а вынуждены были сбывать хлеб тотчас же после жатвы. Вычисления показывают, что в 1829—1842 гг. в течение июля, августа и сентября в Англию привезено было 12 млн квартеров, иностранной пшеницы, в течение же остальных девяти месяцев всего 6 млн. Следовательно, на каждый из осенних месяцев приходилось по 300 000 квартеров, на каждый же из прочих месяцев всего шестая часть этого количества — едва 50 000 квартеров. Таким образом, после жатвы, вплоть до Рождества, рынок был переполнен хлебом, т.е. именно в ту пору, когда фермеру приходилось вывозить на рынок сжатый хлеб.

Не менее страдал от этой таможенной политики рабочий класс. Когда хлебные запасы удерживались торговцами и цена вследствие этого возрастала, положение рабочих становилось безотрадным — среди них наступал голод. Всякий плохой урожай в Англии вызывал дороговизну. При существовании свободного привоза иностранного хлеба торговля в состоянии была бы предупредить возрастание цен, своевременно доставив хлеб с континента Европы. Но подвижная шкала не допускала этого — надо было гадать, пока не наступят дороговизна и голод. Только тогда пошлина понижалась, и привоз хлеба становился возможным. Заработки рабочих в эту эпоху были вообще весьма скудны, периодическое же возрастание цен на хлеб, важнейший предмет пропитания, еще более ухудшало их положение³. При таких условиях движение, направленное против «хлебных законов», могло рассчитывать на успех, почва для него была подготовлена.

«Хлебные законы» уже давно имели много противников. Но вражда к ним особенно усилилась к концу 1830-х годов. В 1837 г. был тяжелый промышленный кризис: в Манчестере, Лондоне, Ливерпуле, Глазго было закрыто много фабрик, тысячи рабочих лишились заработка и терпели нужду. Многие усматривали причину в «хлебных законах»; распространено было убеждение, что этого бы не случилось, если бы нация имела возможность свободно привозить хлеб. Манчестерская торговая палата, председателем которой был фабрикант Ричард Кобден, решила представить в парламент петицию с требованием допущения свободного ввоза хлеба. В петиции указывалось, что «без немедленного уничтожения пошлин на хлеб неизбежна гибель фабричной промышленности и только применение в широких размерах принципа свободной торговли может обеспечить дальнейшее процветание индустрии и спокойствие страны». Петиция произвела большое впечатление в стране. Однако автор ее, Кобден, сознавал, что для того, чтобы добиться отмены «хлебных законов», за сохранение которых стояли крупные землевладельцы, необходима сильная агитация против хлебных пошлин. «Если бы английские законы о торговле и налогах, — говорил он, — одни, без всяких исторических комментариев, попали на Луну, то жители Луны все же сейчас же сообразили бы, что эти законы - создание собственников земли, лендлордов». Поэтому Кобден при содействии Джона Брайта усилил свою агитацию против «хлебных законов», стараясь привлечь на свою сторону других промышленников, фабрикантов Манчестера, а затем и других городов Англии. Стремясь к осуществлению полной свободы в торговле между Англией и другими странами, Кобден и его последователи ограничивались, однако, борьбой с хлебными пошлинами; в этом случае они могли рассчитывать на сочувствие фабрикантов, так как даже те из них, которые были противниками свободной торговли в отношении привоза промышленных изделий, стояли за уничтожение «хлебных законов». Для Кобдена же последние являлись «краеугольным камнем и основанием всей протекционной системы».

На одном из митингов Кобден, описывая перед слушателями организацию Ганзы — средневекового союза городов, направленного ««против насилий аристократии и для защиты промышленных классов», — предложил образовать подобный же союз: лигу английских городов против аристократии. «Лигу против хлебных законов (anti-corn-law-league)!», — воскликнул один из присутствовавших на собрании. «Лига, — говорит И. И. Янжул, - скоро насчитывала своих приверженцев сотнями тысяч по всей стране, устраивала многолюдные митинги, собирала для борьбы огромные денежные фонды в десятки и сотни тысяч фунтов стерлингов. С целью пропаганды идей общества, кроме газеты («Anti-breadtax-circular»), расходившейся в количестве 20 ООО экземпляров, выпускалось в свет множество брошюр и летучих листков; до 1843 г. издано было девять миллионов экземпляров весом более шестидесяти тысяч пудов!»

Лига достигла своей цели: после неурожая (в 1843 г.) картофеля, который стал главной пищей рабочих, что при высоких ценах на хлеб 1842-1845 гг. грозило голодом, нижняя палата приняла в 1846 г. предложение Пиля об изменении подвижной шкалы, а с 1849 г. шкала вовсе уничтожалась и заменялась пошлиной в 1 шиллинг. Верхняя палата пыталась воспротивиться биллю, но и она вынуждена была принять новый закон, когда ей было заявлено, что «для палаты лордов лучше дать свое согласие, иначе билль будет навязан лордам королевой и палатой общин». В 1869 г. и пошлина в 1 шилл была отменена.

Заключительный аккорд в истории английской свободной торговли представляют собою реформы Гладстона в 50-х годах, когда уничтожены были последние остатки протекционистской системы. Отныне в английском таможенном тарифе сохранялись лишь немногие фискальные пошлины, т.е. такие, которые имели целью доставить государству доход, а не защищать ту или другую отрасль производства: остались пошлины на чай, кофе, какао, южные плоды, пряности, табак и т.д., т.е. на предметы, которые вовсе не производятся (табак тоже не разводится в Англии) и не могут производиться в Англии. Пошлин же на привоз промышленных изделий или таких сельскохозяйственных продуктов, которые производятся и в Англии (хлеб, скот и т.д.), с 1860 г. более не существует. В 1854 г. отменен был и последний остаток Навигационного акта — привилегия каботажного плавания для английских судов. Вместе с тем в 1860 г. Англия заключила торговый договор с Францией, причем, уничтожив у себя протекционные пошлины, заставила и Францию сильно понизить свой тариф - привозные пошлины не должны превышать 30%, а с 1864 г. 25% стоимости товаров.

Таможенная политика Англии всегда оказывала влияние на политику других государств в области торговли. Это выражалось в особенности в области хлебной торговли, где с введением привозных пошлин на хлеб в Англии и другие государства - Франция, Пруссия, Португалия - установили у себя таможенные пошлины на привозной хлеб, а Нидерланды, Швеция, Испания значительно повысили уже ранее существовавшие у них пошлины на хлеб. Но на этом подражание Англии не остановилось. Не успела Англия в 1828 г. ввести свою подвижную шкалу, как уже в 1830 г. ее примеру последовала Швеция, а затем (в 1831-1837 гг.) Франция, Бельгия, Голландия, Португалия. Когда же в 1846 г. отменена была в Англии подвижная шкала, это вскоре совершили и другие страны, также почувствовавшие вредные результаты шкалы, в особенности в годы неурожая. В конце 40-х годов была установлена свобода хлебного ввоза в Голландии и Бельгии, а в 50-х годах шкала была отменена в Швеции, Сардинии, Португалии; в 1861 г. уничтожены были пошлины на хлеб во Франции.

В деле установления свободной торговли в Пруссии первые шаги сделаны были уже в начале XIX в.: законом 1818 г. многочисленные внутренние таможни были уничтожены и все внутренние сборы были заменены одним общим пограничным тарифом; с промышленных изделий взималась невысокая пошлина в 10% их стоимости, с колониальных товаров — фискальная пошлина в 20%. Затем последовало постепенное объединение Германии в таможенном отношении. В одном и том же 1827 г. образовалось три союза: союз Саксонии с Брауншвейгом, Ольденбургом и Ганновером и некоторыми мелкими княжествами (Среднегерманский союз), союз Баварии с Вюртембергом (Южный союз) и, наконец, союз Пруссии с Гессеном (Северный союз). В следующем году Северный и Южный союзы объединились, после чего к ним присоединилась и Саксония, как и Тюрингенские княжества, и в 1834 г. образовался (в 1835 г. присоединился и Баден) Германский таможенный союз (Deutscher Zollverein). В пределах союза господствовала свобода торговли, по отношению же к иностранным государствам сохранялась система весьма умеренного протекционизма в виде прусского тарифа 1818 г. с некоторыми лишь изменениями; только в 40-х гг., по требованию различных государств членов союза, — протекционизм был значительно усилен.

Во Франции объединение страны в таможенном отношении произошло еще раньше — в 1791 г., — когда отменены были все внутренние таможни и установлен один общий для всей страны таможенный тариф, который хотя и содержал некоторые запрещения привоза, но в общем не превышал 5-15% стоимости товаров. Однако этот низкий тариф действовал недолго. Революция и Наполеон в борьбе с Англией создали запретительную систему: для того чтобы вернее уничтожить английскую промышленность и торговлю, запрещения привоза промышленных изделий устанавливались независимо от их происхождения — иначе английские товары проникали бы под видом изделий других стран. А с прекращением войн, в эпоху Реставрации, эти запрещения не только не были отменены, но к ним присоединились еще новые — на такие товары, которые фактически раньше, ввиду стеснений, вызванных войнами, не привозились во Францию. Лишь в 30-х, в особенности же в 40-х годах, отчасти благодаря договору с Бельгией, появляются частичные облегчения — различные запрещения заменяются высокими пошлинами; но еще в 1850 г. ввоз значительного количества промышленных изделий был совершенно запрещен. Только в 50-х годах эти запрещения мало-помалу исчезают — в 1860 г. окончательно вследствие договора с Англией, которым таможенные пошлины определены в 30% стоимости товаров в качестве максимума. За ним последовали договоры на тех же основаниях с другими странами, которые поспешили получить доступ к открытому уже для Англии французскому рынку. Благодаря принципу наибольшего благоприятствования понижение тарифных ставок для той или другой страны немедленно распространялось и на все другие страны, и таким образом получилось всеобщее понижение тарифов — переход Европы к свободной торговле.

Наибольшую выгоду из свободы торговли извлекла, как и следовало ожидать, Англия ввиду ее высокоразвитой фабричкой промышленности, которой открыт был теперь мировой рынок. Как в области промышленности, так и в сфере торговли и судоходства, кредита и банков она занимала первое место. Лондон, ставший уже в конце XVIII в. центром мирового товарообмена, сохранил это положение еще в течение всего рассматриваемого периода. Он являлся тем центральным распределительным пунктом, куда стекались товары из всех стран и откуда они затем расходились в самых различных направлениях. Лишь с 70-х и 80-х годов ряд портов континента Европы, как и Америки, вступили с ним в борьбу, постепенно отнимая у него прежнее господствующее положение. Средоточием кредитных и расчетных операций он остался и впоследствии.

В области колониальных владений, принадлежащих европейским государствам, произошли существенные изменения. С одной стороны, они в территориальном отношении сохранились, так как испанские колонии в Америке добились независимости, превратились в самостоятельные государства. Б 1819 г. образовалась республика Колумбия, которая в 1830 г. разделилась на три части: Новую Гренаду, или Колумбию в узком смысле, Венесуэлу и Эквадор. В 1821 г. освободилось от Испании Перу, затем Ла-Плата, или Аргентина, Уругвай, Чили и Южное Перу под именем Боливии, наконец, Парагвай. В 1822 г. стала самостоятельной и Мексика. В следующем году и Португалия потеряла свою колонию Бразилию, которая превратилась в самостоятельное королевство. Вследствие этого Испании от всей ее огромной колониальной империи остались только Куба и Пуэрто-Рико в Америке и Филиппинские острова в Азии (в 1898 г. ей пришлось отказаться и от этих колоний в пользу Соединенных Штатов), а португальские колонии сводились теперь к незначительным владениям в Африке. Сократились и колониальные владения Нидерландов, однако не вследствие превращения их в самостоятельные государства, а по причине отнятия их Англией. Цейлон, Сингапур, мыс Доброй Надежды, часть своих приобретений в Гвиане (остался лишь Суринам) Нидерланды вынуждены были уступить в начале XIX в. Англии. Последняя, как и Франция, напротив, значительно усилила свое колониальное могущество. Потерям Испании и Португалии надо противопоставить приобретения Франции и Англии в Азии и еще более в Африке. Франция, утратившая в XVIII в. в пользу Англии большую часть своей территории за океаном, а в XIX в. лишившаяся и нескольких Антильских островов, захваченных Англией, сумела в дальнейшем наверстать эти потери приобретением новых колоний. В 1830 г. был присоединен к Франции Алжир, а затем последовало завоевание и большей части территории, расположенной между Сенегалом и Гамбией, позже (в 1881 г.) и Туниса. К этим захватам в Африке присоединилось и занятие Аннама в Индокитае (в 1867 г.) и в Индонезии, Таити, Морес и Новой Каледонии (в 1847-1853 гг.). Все это были новые, впервые открытые европейцами области, которые значительно расширяли колониальное владычество Европы. В том же направлении шла и Англия, распространяя свою колониальную империю, которая уже раньше достигала крупных размеров. Впрочем, как мы видели, Англия не ограничивалась присоединением новых территорий, но и отнимала уже занятые ранее у других европейских держав, Франции, Нидерландов, Испании. Наряду с новыми завоеваниями Англии в Индии и дальнейшей колонизацией Австралии Англия достигла наибольших успехов в той же Африке. В западной части ее британскими владениями стали Золотой Берег и Сьерра-Леоне, на юге расширена была Капская колония, присоединены Наталь, Страна басутосов и Грикваленд, поздее Англия утвердилась и на севере, взяв Египет под свой протекторат. Примеру Англии и Франции пытались следовать и другие страны, желая также принять участие при распределении Черного континента. Однако возникновение в Африке колоний бельгийских (Конго) и немецких (Юго-Западная Африка, Камерун, Того, Восточная Африка) относится лишь к 80-м годам (немецкие ныне утрачены в силу Версальского мира).

¹ См. выше.
² О том, какое влияние хлебная шкала оказывала на другие страны, в частности на экспорт хлеба из России, см.: Кулишер. История русской торговли. Гл. XV // Кулишер. История русской торговли и промышленности. Челябинск: Социум, 2003.
³ См. гл. LIX.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3281

загрузка...

Другие книги по данной тематике