Испольщина. Аренда за фикт. Сочида

Тосканская испольщина — сюжет вовсе не далекий от сегодняшнего дня, как может показаться на первый взгляд. Еще в 1946 г. в Италии насчитывалось 1,8 млн. издольщиков, а в 1947— 1956 гг. на основе различного типа издольщины велись хозяйства на площади, равной почти из всей обрабатывавшейся земли. В 1948 т. в Центральной Италии испольные хозяйства занимали 60% всей возделывавшийся земли.¹⁷¹ Еще более важно то, что испольщина в современной Италии продолжает сохранять ряд феодальных черт, унаследованных от средневековья.¹⁷² Повседневная и упорная борьба крестьян-испольщиков за ликвидацию феодальных пережитков, реформу сельскохозяйственных договоров, передачу испольщикам в собственность земельных участков, на которых они работают, продолжается и поныне.

Понятно, что тосканская испольщина вообще, в том числе так называемая классическая медзадрия времени ее возникновения (т. е. XIII—XIV -вв.) вот уже более ста лет¹⁷³ служит объектом пристального внимания ученых, и не только итальянских.

В итальянской буржуазной историографии сложилась теория испольщины, при помощи которой ее современные представители (например, Ильдебрандо Имберчадори) пытаются обосновать представление о «выгодности» и «полезности» для (современного) крестьянина договора об испольщине.¹⁷⁴

Каковы основные черты этой теории? Испольщина возникла издавна. Та самая медзадрия, которую мы наблюдаем в документах XIII—XIV вв., по мнению одних историков, существовала еще в античности,¹⁷⁵ по мнению других — этот «договор равных возможностей» встречается во всяком случае уже в источниках начала IX в.¹⁷⁶ В «классической» медзадрии собственник участка и арендатор — равные партнеры, добровольно вступающие в «свободное сообщество», одинаково несущие бремя расходов по обработке участка и получающие равные доли прибыли. Предоставление собственником известного числа голов скота и части семян — вот что в первую очередь служит историкам основанием для восхищения. Медзадрией и ее идеализации. Они всячески превозносят «помощь» и «руководство», якобы осуществлявшиеся земельным собственником и обеспечивавшие процветание хозяйства на арендованном участке. Такие же факты, как «дополнительные приношения» и многочисленные-произвольные поборы, взимавшиеся с испольщика (помимо половины урожая), обычно оставляются в тени, а если же они и отмечаются, то лишь для XIV—XV вв., когда, по мнению сторонников этой теории, эволюция контракта привела к превращению его в договор типа, в котором можно проследить элементы личной зависимости испольщика от земельного собственника.¹⁷⁷ Итак, «классическая» медзадрия — это будто бы договор совершенно свободных предпринимателей.¹⁷⁸

Описывая эволюцию испольщины в IX—XIV вв. в направлении к «классической» медзадрии, а также и отличия медзадрии XIV в. от ее предшественницы в XIII в., М. Луццатто, И. Имберчадори, К. Сарди и другие историки главное внимание обращают на черты юридического сходства и различия в договорах раннего и более позднего периода: обязан ли был колон «сидеть» на земле или мог ее покинуть, каковы были сроки договора, предоставлял ли земельный собственник арендатору, мог ли испольщик обрабатывать и другие участки и т. д. При этом неодинаковое социальное значение аналогичных с внешней стороны явлений обычно не раскрывается.

В последние годы в некоторых работах итальянских исследователей (посвященных различным аспектам экономической и социальной истории страны и затрагивающих этот вопрос лишь мимоходом) сделаны, на наш взгляд, плодотворные попытки ближе и глубже подойти к рассмотрению социальной сущности испольщины, связав ее возникновение и эволюцию в XII—XIV вв. с определенным этапом в развитии итальянского феодализма.

Так, Л. Даль Пане считает, что появление в XIII испольщины, пришедшей на смену наследственным договорам типа эмфитевсиса, было вызвано тем, что в условиях развития рыночного хозяйства (economia di mercato) и возраставших возможностей реализации в городах излишков сельскохозяйственной продукции собственник стремился получить больший доход с земли. А для этого необходимо было более широкое вложение капиталов в землю, чем при эмфитевсисе. По мнению Даль Пане, контракт colonia parziaria — «исключительно эластичный», он может включать в себя две противоположные тенденции: статическую (когда собственник-абсентеист ограничивается вложением в землю минимума необходимых средств и разделом продукта, оставляя в руках крестьянина эффективное управление производством) и динамическую (собственник вкладывает в землю не только свои капиталы, но и сам активно участвует в производственном процессе). Возникновение и распространение испольщины, как и других новых явлений в аграрных отношениях Италии, Даль Пане ставит в связь с общим процессом «разложения феодализма» и его «внутреннего кризиса».¹⁷⁹

Ч. Виоланте, говоря о смене наследственных держаний в Италии XII в. срочной арендой (испольщиной и контрактами за фикт), при анализе испольщины особо подчеркивает участие собственников в процессе производства, интенсивное освоение земель в противовес прежнему экстенсивному хозяйству. Он указывает, что условия договора об испольщине были более тяжелыми, чем у либеллярия и эмфитевта; они не улучшились на протяжении XIII в.¹⁸⁰ По его мнению, И. Имберчадори правомерно отметил разницу в условиях испольных контрактов, но главное здесь в том, что она определялась различным составом арендаторов: к концу XIII в. собственники не всегда заключали договоры с теми, кто непосредственно обрабатывал участок, но нередко с крупными церковными учреждениями и могущественными сеньорами. Более благоприятны для испольщиков условия договоров тогда, когда арендатор — монастырь, церковь, сеньор.

В недавно вышедшей проблемно-историографической статье, посвященной аграрному развитию Италии в средние века, английский историк Ф. Джонс анализирует эволюцию разных типов арендных отношений в стране. Он приходит к выводу, что с середины XII в. произошло изменение в формах держаний — наследственные договоры типа эмфитевсиса (перемены коснулись и их в Тоскане, Ломбардии и Тироле держатели, которые раньше платили денежный чинш, в XII—XIII вв. стали вносить натуральные оброки) сменились краткосрочной «коммерческой» арендой земли и скота: испольщиной и арендой за факт. Наиболее распространенными в зоне интенсивной агрикультуры, на землях, уже издавна обрабатывавшихся, были договоры, по которым в аренду передавались не отдельные участки, а, целые роdеге. В Тоскане, как и в других областях Европы, многие по происхождению были домениальными землями, сданными в аренду неразделенными или крупными участками, остальные прежде были держаниями (с жилыми и хозяйственными постройками, а также скотом); которые теперь сдавались на новых условиях. Но и в испольных контрактах, и в договорах за факт условия аренды колонов были более тяжелыми, чем прежних наследственных держателей. Придя к этому важному заключению, Ф. Джонс в то же время повторяет тезис И. Имберчадори, будто при «классической» медзадрии собственник и арендатор «сотрудничают» в обработке участка.¹⁸¹

В трудах итальянских и советских историков-марксистов, в той или иной степени затрагивающих проблему итальянской испольщины XIII—XIV вв. (специально посвященных этой теме работ в марксистской историографии нет), главное внимание обращается на выяснение социально-экономической сущности испольщины, которая рассматривается как переходная, форма от феодальной ренты к капиталистической со значительными феодальными чертами (произвольные барщины и оброки, требуемые с испольщиков, многочисленные «почетные приношения» и т. п.).

Э. Серени дает яркую характеристику этого института во второй половине XIX в., после Рисорджименто (он делает это с отдельными экскурсами и в более ранние времена), особенно рельефно выделяя «полуфеодальную отсталость» испольной системы в Центральной Италии, где «нашли свое выражение и были зафиксированы производственные отношения, существовавшие в тот период, когда капитал едва начал дифференцироваться из недр феодального общества».¹⁸² Среди этих феодальных пережитков в первую очередь Серени отмечает фактическое прикрепление крестьянина к земле, постоянный контроль землевладельца, его вмешательство во внутреннюю жизнь испольщика (сын или дочь испольщика не могли вступить в брак без разрешения собственника и т. п.) и ведение хозяйства на участке, распоряжение продукцией на рынке, многочисленные приношения и экстраординарные работы на землевладельца вне своей фермы (поднятие целины, насаждение виноградников, перевозка дров, перевозка людей и т. п.), что «являлось значительным бременем для крестьянина и еще более ярко подчеркивало его личную зависимость от землевладельца...»¹⁸³ «Договор об испольщине оказался для новых земельных собственников подходящей формой прикрепления к земле номинально свободного колона».¹⁸⁴

Как переходную форму к «капиталистическому хозяйству», «в значительно большей степени приближающуюся к нему, чем либеллярное держание», характеризует испольщину Дж. Канделоро, разграничившая с более ранним «держанием за часть продукта», от которого «она ведет свое начало». Возникновение испольщины Канделоро связывает «с притоком в сельское хозяйство части свободных капиталов купцов».¹⁸⁵

Советские историки — Е. В. Вернадская, А. Д. Ролова, В. И. Рутенбург¹⁸⁶ — обращались к теме испольщины в связи с изучением других проблем аграрной или городской истории Италии XIII—XIV вв. (в названной статье Е. В. Вернадской испольщине и сочиде XIV и XVI вв. в области Модены уделяется значительное внимание). Трактуя испольщину как «переходную форму от феодальной к капиталистической ренте» (известная характеристика издольного хозяйства, данная К. Марксом в третьем томе «Капитала», по мнению указанных авторов, полностью приложима к итальянской медзадрии XIII—XIV вв.), советские историки в то же время отмечают и сохранение в испольщине некоторых феодальных черт, особенно усилившихся к концу XIV в. и в XV в. (запрещение испольщику покидать участок ранее установленного срока, подчинение хозяйственному режиму собственника, разнообразные «дополнительные приношения»).¹⁸⁷

Таким образом, та теория медзадрии, сторонники которой исходят обычно лишь из юридической характеристики договора об испольщине, фактически не находит широкой поддержки в современной историографии. Внимание историков начинают все больше привлекать социальные стороны аренды, связь ее с развитием товарного производства и сбыта сельскохозяйственной продукции и т. п. Эти вопросы трактуются по-разному, в зависимости от общих идейно-методологических концепций авторов (буржуазных историков и историков-марксистов), но самый интерес к указанным проблемам налицо и продолжает возрастать. Тем не менее, эти важные аспекты испольщины до сих пор исследованы еще мало. Вне поля зрения историков остались многие вопросы, выяснение которых, на наш взгляд, необходимо для правильного понимания специфики и сущности этого института в XIII—XIV вв. Сюда относятся социальный состав контрагентов договора, значение тех или иных условий аренды для лиц разного социального статуса, роль наемного труда в «классической» испольщине, соотношение половничества VIII—XI вв. и «классической» медзадрии и другие. Наш очерк об испольщине является попыткой ответить по возможности хотя бы на некоторые из этих вопросов.

Итальянская медзадрия — явление весьма сложное и многоплановое. Различны испольщина VIII—XII вв. и «классическая» медзадрия. Что представляло собой раннесредневековое половничество, каким оно было в Средней и Северной Италии?

Держание на условиях половничества не редкость в Тоскане VIII—X вв. Обычно это был договор либеллярного типа, согласно которому держатель обязывался произвести всевозможные улучшения на участке (построить дом, насадить виноградники, поднять новь или возделать пустошь).¹⁸⁸ Либеллярий доставлял собственнику земли оброк в размере половины всего урожая¹⁸⁹ или чаще вина, оливок и оливкового масла,¹⁹⁰ третьей или четвертой доли зерна,¹⁹¹ а также другие продукты и деньги.¹⁹² Он же нес барщину (два-три дня в неделю), исполнял альбергарии и подчинялся сеньору в судебном отношении.¹⁹³

Фактически перед нами крепостное или полукрепостное держание либеллярия: он здесь тот же колон, который подчас не может покинуть обрабатываемого им участка.¹⁹⁴ Все хозяйство ведется за счет крестьянина, ему принадлежат дом и приусадебный участок, хозяйственный инвентарь, скот, семена, но не земля. Рента, уплачиваемая таким крестьянином-либеллярием земельному собственнику (в данном случае для нас не существенно, является ли он единственным или собственников несколько),— нормальная форма прибавочного продукта, полученного крестьянином в результате обработки участка, не находившегося в его собственности.

В большом числе случаев либеллярный договор заключали крестьяне-держатели, имевшие раньше тот же участок не по договору, или разорившиеся общинники, утратившие свои аллоды (продавшие или подарившие их этому же или другому землевладельцу). Они особенно (хотя бы на первых порах) нуждались в льготных условиях держания. Частично такие льготы состояли в освобождении от повинностей на протяжении первых пяти—семи лет (при разведении виноградников это являлось само собой разумеющимся, ибо они начинали плодоносить как раз по истечении указанного срока).

Помимо того, либеллярии порой несли повинности не со всей земли, которую они получали в держание. В ряде договоров указываются участки (обычно — виноградники или сады), с которых рента не идет вотчиннику.¹⁹⁵ Иногда имело место обратное явление: с некоторых участков весь урожай поступал собственнику земли.¹⁹⁶ Так или иначе, но и в том и в другом случае рента земельному собственнику спорадически не совпадала полностью с прибавочным продуктом, или превышала его и поглощала частично необходимый продукт (что наблюдается очень редко), или (чаще) оставляла в руках держателя некоторый избыток прибавочного продукта, так называемую эмбриональную прибыль.¹⁹⁷

Среди испольных либеллярных договоров в Тоскане VIII— X вв. мы встречаем и такие, где вотчинник предоставлял держателю скот и половину семян. И. Имберчадори, П. Лейхт, Р. Аббонданца считают договор 821 г. началом «классической» медзадрии.¹⁹⁸

Так ли это? Действительно, здесь нельзя говорить лишь об «уступках» держателю отдельных участков или отказе собственника от взимания ренты в течение определенного срока. Тот и другой как будто выступают контрагентами, одинаково участвующими в производстве и вследствие этого получающими одну и ту же долю урожая.

Но присмотримся поближе к этому договору. На основе такого либеллярного контракта пресвитер монастыря св. Спасителя в Монте Амиата (округа Сиены) Увалькари утверждает Леупрандо в правах владения домом, прилегающими строениями, а также виноградниками и другими землями. Все это монастырь приобрел отчасти у Гумфрида из Читилиано, отчасти же — у самого Леупрандо. Последний обязуется обрабатывать землю и доставлять монастырю половину всего урожая, а также половину вина и плодов сада. Забота о семенах лежит в равной мере на собственнике и либеллярии; собственник предоставляет держателю быков для обработки участка, причем половинная доля урожая с него поступает крестьянину. После смерти Увалькари Леупрандо будет платить монастырю 12 денариев, но уже не половину урожая. Тем самым как бы подчеркивается, что помощь пресвитера носит временный характер, связана, возможно, с отсутствием в данный момент скота и семян у либеллярия, а в остальном — это обычный либеллярный договор с фиксированным денежным чиншем: в конце грамоты говорится о наложении штрафа в 20 сол. за сгон держателя с земли или повышение чинша так же, как и за невыполнение держателем своих обязанностей и уход с участка. Леупрандо находится и в судебной зависимости от монастыря: по вызову пресвитера он должен являться в суд (в пределах Сиенской округи).

Таким образом, в описанном договоре имеется в виду бывший аллодист, продавший монастырю свою землю, а теперь получающий ее вместе с другим земельным участком в либеллярное держание. Помощь собственника (предоставление половины семян и быков) — временное явление, связанное в свою очередь с довольно обременительной для либеллярия уплатой половины урожая. Его зависимость от вотчинника здесь не только экономическая, но и внеэкономическая (судебное подчинение). После смерти пресвитера Увалькари либеллярию надлежит снова платить обычный денежный чинш, и, следовательно, о каком-либо «пропорциональном дележе продуктов в соответствии с затраченным капиталом» не может быть и речи.

Словом, этот держатель — феодально зависимый крестьянин, условия поселения которого на земле вотчинника-феодала несколько отличны от условий держаний большинства крестьян, в том числе и либелляриев-испольщиков, но сущность его взаимоотношений с вотчинником не меняется. Подобные договоры в IX—X. в Тоскане были весьма редки: известен сходный по своим условиям договор конца IX в. из Падуанской округи, немного чаще такие договоры встречаются в Южной Италии.¹⁹⁹

В грамотах XI—XII вв. можно наблюдать испольщину двоякого рода: с либеллярных и иных держаний крестьяне доставляют собственнику земли половину урожая зерновых или вина и оливок, выполняя, однако, и другие обязанности²⁰⁰ (впрочем, подобных держаний в Тоскане немного; преобладают держания с фиксированным натуральным и — реже — денежным чиншем); согласно другим договорам, собственник и держатель обязуются вместе участвовать в некоторых расходах по строительству домов и хозяйственных сооружений, а чаще всего — по обработке участка, предоставлять семена и скот, вывозить навоз и т. д.²⁰¹

Если в первом случае, когда держатель доставляет собственнику половину урожая, выполняя некоторые другие обязанности, его рента является обычной формой прибавочного продукта, то во втором, как и иногда в IX—X вв., вотчинник получает уже не только ренту с земельного участка, но и своего рода прибыль, процент на вложенный им «капитал»: скот, семена, удобрения, расходы по строительству жилья и хозяйственных сооружений. Наряду с этим и держатель, обеспечивая участок семенами, скотом, удобрениями и т. п. в равной мере с вотчинником (а ведь обычно в то время все расходы нес только держатель как традиционный владелец земли и собственник условий труда, отличных от земли),²⁰² получает нечто сверх необходимого продукта, эмбриональную прибыль.

Однако присвоение непосредственным производителем частицы «избыточного» продукта происходило в отдельных случаях и при отработочной и тем более при продуктовой ренте феодально зависимого крестьянина, на что прямо указывает К. Маркс.²⁰³ Маркс отмечал в то же время, что эта «прибыль,— если мы, позволив себе ложную антиципацию, так назовем ту частицу избытка труда непосредственного производителя над необходимым трудом, которую он присваивает сам себе,— столь мало влияет на продуктовую ренту, что скорее она появляется за спиной последней и находит свою естественную границу в размере этой ренты».²⁰⁴ При всех обстоятельствах рента здесь продолжает оставаться «нормальной формой прибавочной стоимости и неоплаченного прибавочного труда».²⁰⁵

Существо взаимосвязи между рентой и прибылью не меняется в условиях взимания денежной феодальной ренты. Как и отработочная, и продуктовая, она не представляет собой какого-либо избытка над прибылью, поглощая ее. Прибыль здесь возникает фактически только как особая часть избыточного труда наряду с рентой, и рента остается границей этой эмбриональной прибыли.

Вообще было бы ошибочно придавать слишком большое значение встречающемуся в испольных контрактах IX—XII вв. предоставлению «капитала» собственником и держателем. Отметим прежде всего то обстоятельство, что таких испольных контрактов единицы среди известных нам десятков тысяч грамот из округ Лукки, Флоренции, Сиены, Пизы, Ареццо, Вольтерры, Пистойи.

Далее возникает главный вопрос — о характере «капитала» собственника и держателя. Самый этот термин можно употреблять по отношению к собственникам и испольщикам IX—XII вв. лишь с большой оговоркой. Кто они, эти держатели и собственники? Держатели — церковные учреждения и клирики, а также светские лица — бывшие свободные аллодисты, нередко передавшие свою землю тому же монастырю, от которого они теперь ее получают в держание. «Капитал» держателей — крестьян — это те же средства производства (кроме земли), которые обычно имели все феодально зависимые крестьяне, но части которых (семян, скота и т. д.) им могло недоставать, и тогда их ссужал собственник земли.

В том же случае, когда держателями выступали церковные учреждения или клирики, непосредственно не обрабатывавшие полученную землю, имело место совместное участие двух феодалов в расходах по обработке данного участка, в результате чего в дальнейшем происходило пропорциональное распределение между ними ренты с феодально зависимых крестьян (ср. договор 1155 г.).

Собственники, передающие землю на условиях испольщины («не совсем обычной»), — монастыри или светские феодалы, имеющие большое количество владений с зависимыми держателями в разных районах городских округ Тосканы. Их отношения с этими держателями оформлялись договорами феодального типа (либеллярными, эмфитевтическими и т. д.) или вообще не были юридически оформлены. Предоставление некоторым держателям части семян или рабочего скота, как правило, носило характер обычной ссуды²⁰⁶ и не изменяло существа их взаимоотношений с собственником, не делало их «нефеодальными». К тому же повинности держателей не исчерпывались оброком в половину урожая, а включали в себя разнообразные дополнительные платежи, барщины, альбергарии. Несмотря на наличие в доходах кое-кого из держателей элементов эмбриональной прибыли, о «делении прибыли в соответствии с вложенным капиталом» еще не может быть и речи.

Таким образом, судя по договорам об испольщине IX—XII вв., мы не можем сделать вывод о том, что в них отражено возникновение новой формы ренты и что «от нормальной формы прибавочной стоимости и прибавочного труда она низводится до избытка этого прибавочного труда над той его частью, которая присваивается в форме прибыли эксплуатирующим капиталистом; равно как он же теперь непосредственно извлекает весь прибавочный труд,— прибыль и избыток над прибылью,— захватывает его в форме всего прибавочного продукта и превращает в деньги. В качестве ренты он отдает земельному собственнику теперь только избыточную часть этой прибавочной стоимости, которую он, благодаря своему капиталу, извлек непосредственной эксплуатацией сельских рабочих».²⁰⁷
Как развивалась испольщина в XIII—XIV вв.? Число испольных контрактов сильно возрастает. И Имберчадори во введении к подготовленному им сборнику документов по медзадрии отмечает, что в сиенской описи 1316 г. названы 15 тыс. хозяйств (propriéta). В 6,5 тыс. из них земля отдана в аренду, причем 5 тыс. представляют собой хозяйства испольщиков (mezzadria generica).²⁰⁸ Э. Фьюми на основе анализа контрактов XIV в. в Сан-Джиминьяно считает, что испольщина являлась безусловно преобладающей среди других форм аренды на podere.²⁰⁹ В дистретто Сан-Джиминьяно в первой половине XIV в., по его подсчетам, насчитывалось около 800 хозяйств испольщиков, составлявших 32% населения.²¹⁰

Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что медзадрия становится в Тоскане одним из наиболее распространенных видов аренды. Изменился ли ее характер? Для того чтобы ответить на этот вопрос, попытаемся выяснить в первую очередь следующее: какие социальные слои выступали в роли собственников земли и арендаторов; каковы объекты аренды и обязанности арендаторов; в чем состоит «помощь» арендатору со стороны собственника; какое место в рассматриваемых арендных договорах занимают наемные работники.

К сожалению, имеющиеся у нас источники по тосканской испольщине XIII—XIV вв. вовсе не так богаты, как этого хотелось бы. В 1951 г. И. Имберчадори опубликовал 40 (из них впервые— 39) тосканских договоров об аренде на условиях половничества, подавляющее большинство которых относится к XIII и первой половине XIV в.²¹¹ Помимо них мы смогли использовать еще около двух десятков договоров, помещенных в разных изданиях, а также свидетельства об испольщине, содержащиеся в нотариальных формулах Болоньи и Флоренции (XIII в.), в городских статутах XIII—XIV вв. (Флоренции, Пистойи, Сиены, Ареццо, Сан-Джиминьяно) и в статутах сельских коммун Тосканы (XIV в.).²¹²

Из находившихся в нашем распоряжении договоров об испольщине XIII—XIV вв. полное описание их условий содержат 42 контракта, которые мы и будем чаще всего использовать далее при анализе этой проблемы. При изучении тех или иных сторон договора будут привлекаться также и другие испольные контракты. Сознавая недостаточную численность наших источников, мы не ставим своей задачей вывести какие-либо количественные закономерности, характеризующие социальный состав контрагентов, виды отдельных повинностей испольщиков и т. п. Тем не менее нам представляется, что и наличные источники позволяют выявить ряд важных специфических черт договора.

Итак, прежде всего, кто были собственники земель, сдававшихся в испольную аренду? Среди них нередко встречаются церковные корпорации: монастырь св. архангела в Пассиньяно (Флорентийская округа), св. спасителя в Фучеккьо (Луккская округа), св. проспера в Сиене, церковь св. архангела в Ашано (округа Ареццо).²¹³ В то же время, как и в контрактах наследственной аренды XIII—XIV вв., значительную часть собственников составляют горожане. Это — представители известных флорентийских банкиров Аччаюоли; оружейник и крупный ростовщик в Сиене — Пьеро и его сын Бонавентура, выступающие кредиторами в многочисленных сделках по предоставлению краткосрочных денежных ссуд (только в течение 1221—1222 гг. они одолжили различным лицам около 380 сиенских лир); архитектор и скульптор, старший мастер Сиенского кафедрального собора; консул, ведавший виноторговлей в Сиене; пекарь из того же города; жители Сиены и Лукки, именуемые в документах cives (род занятий их неизвестен).²¹⁴

Остальные locatores (в наших грамотах—примерно половина) — в большинстве своем гранды (они или их родители называются domini), проживающие в Сиене, Лукке, Пизе, Флоренци, Ареццо. В их числе представители таких знатных семей, как Салимбене в Сиене и др.²¹⁵

Небольшое количество грамот, которыми мы оперируем, не позволяют сделать какие-либо далеко идущие выводы об удельном весе, занимаемом той или иной социальной категорией среди земельных собственников арендных участков, отданных в испольщину. И все же некоторые наблюдения, как нам кажется, возможны.

Не вызывает сомнения разнообразие социального состава собственников (церковные корпорации, горожане — ремесленники и ростовщики, должностные лица коммуны, гранды). Показательно, что большая часть собственников — горожане, принадлежавшие к торгово-ремесленным слоям, и гранды, проживающие в городах. Подчас договоры заключали уполномоченные ими лица в населенных пунктах, отстоящих на 50—70 км от города.²¹⁶ Да и вообще весьма часто земельные владения, сдававшиеся в аренду, находились па расстоянии 30—50 км и более от местожительства собственника.²¹⁷ Быть может, такие гранды, менее тесно связанные теперь со своими земельными владениями, не чужды и торгово-ростовщической деятельности, хотя прямых данных об этом в документах и не содержится.

Источники упоминают об одной относительно небольшой прослойке собственников, социальную принадлежность которых не удается установить более или менее точно.

Она состоит из двух категорий: горожан, не называемых cives или ремесленниками какой-либо специальности (но они и не domini: обычно указывается лишь их местожительство в определенном городском квартале)²¹⁸ и жителей городков или других поселений округи, не именуемых, однако, domini.²¹⁹ В первом случае перед нами, очевидно, не гранды, а горожане, купцы и ростовщики, землевладельцы (возможно, в прошлом и являвшиеся грандами), во втором — преимущественно мелкие феодалы или же ростовщики-землевладельцы (на их «некрестьянскую» природу указывает наличие собственности в других населенных пунктах, а также — держателей на участке, передаваемом в аренду; весьма значительная (подчас на 15—20 км) удаленность друг от друга отдельных частей арендного комплекса; свидетельства грандов при заключении договора).

Интересные сведения сообщает Э. Фьюми относительно некоторых собственников испольных участков в Сан-Джиминьяно в XIV в. Одни из них одновременно были арендаторами-испольщиками у других сеньоров (причем более крупных podere). Иные порой являлись в то же время торговцами и ростовщиками и сдавали свои земли в аренду не только на условиях испольщины, но и за фикт.²²⁰

Значительно труднее установить социальную принадлежность арендаторов. О большей части их грамоты не содержат никаких дополнительных сведений, кроме их имен. Среди них были горожане. Один испольщик — пизанец, хотя он происходит из Форментале (Луккская округа, 10—15 км к северо-западу от города); там находится и арендуемый им участок, обрабатываемый не им самим, а неким Стефано Альдебрандини.²²¹ Два арендатора-жители ближайших пригородов Сиены (входящие в состав города) также получают в аренду участки, которые обрабатывает уже другой человек (и тоже по арендному договору).²²² Один из арендаторов, возможно, был ремесленником. По его поручению оружейник Маттео берет в аренду участок в Сеттимо (10—15 км к западу от Флоренции).²²³ Среди арендаторов мы встречаем и выходца из знатной сиенской фамилии Берарденга — Гуго Ильдибрандини де Орджале, арендующего землю вблизи своих родовых владений в Валькортезе (25—30 км к востоку от Сиены).²²⁴

Таким образом, относительно упомянутых пяти арендаторов (из 42) мы можем совершенно определенно сказать, что они — не крестьяне. Однако возникают сомнения в крестьянском статусе и ряда других арендаторов, порождаемые разного рода косвенными данными. Так, нельзя, на наш взгляд, причислить к крестьянам съемщиков трех комплексов земель в округах Лукки и Сиены, в составе владений которых фигурируют господский дом, двор и ток.²²⁵ Едва ли можно отнести к крестьянам арендаторов, у которых роботу постоянно обрабатывают субарендаторы²²⁶ (впрочем, если их один-два, арендаторы могут быть зажиточными крестьянами). Как правило, в составе роderе в такого рода договорах упомянута сараппа — хижина, где живут субарендаторы.²²⁷

Весьма зажиточными крестьянами (или даже вовсе не крестьянами) следует считать и арендаторов, которые владеют земельными комплексами, состоящими из разного рода участков (более пяти), отстоящих друг от друга на 15—40 км.²²⁸ Естественно, что без помощи наемных работников, держателей или субарендаторов (если даже они и не упомянуты в грамоте) было невозможно обеспечить постоянную и систематическую обработку этих земель. К некрестьянам можно было бы отнести и таких арендаторов, чьи земли обрабатывают свыше пяти наемных работников.

В наших источниках имеются некоторые данные о наемных работниках, занятых на участках, сданных в испольную аренду. Прежде всего рассмотрим те грамоты, где говорится о работниках, которых арендаторы содержат на собственный счет или делят расходы на их содержание пополам с собственниками. Так, Мино Гвидароци (Сиенская округа) нанимает жнецов и косцов для уборки урожая на podere в вилле Сан-Джованни в Черрето (число работников не указано). Он сам предоставляет им кров и питание, а также уплачивает половину жалованья (feudi).²²⁹ Боненсеньо Рестаури из Каспрено (Сиенская округа) обязан «кормить и поить во время жатвы и молотьбы» одного работника (очевидно, кузнеца (fabralis) по специальности).²³⁰ Ваннес Ильдибрандини из Реначчо ежегодно уплачивает 8 лир помогающему ему в работе на участке мальчику (famulum fancellum) и обеспечивает его «всем необходимым» (вместе с собственником). Полностью на свой счет он содержит работника, нанимаемого на время жатвы и молотьбы.²³¹ Уже упомянутый Грациано Гвиди из Ашано, который имеет 12 субарендаторов, обрабатывающих его участки, нанимает и одного работника (famulum).²³² Это единственный случай совпадения найма работника и других «некрестьянских признаков» арендатора.

В ряде договоров сказано о содержании наемных работников за счет собственника (последний предоставляет им питание и денежную оплату сам или дает с этой целью ссуду арендатору).²³³

Как видим, судя по рассмотренным нами документам, где упоминаются наемные работники, они большей частью привлекаются в сельскохозяйственную страду как вспомогательная рабочая сила. Главную тяжесть по обработке участка несли арендаторы или субарендаторы. Не случайно во всех договорах об испольщине содержится обещание арендаторов проживать на участке со своей семьей и выполнять все необходимые работы (весьма показательно положение Грациано Гвиди из Ашано, который имеет 12 субарендаторов, а в помощь им нанимает одного работника).

В наших источниках упоминаются и испольщики, содержавшие наемных работников в течение всего года. Однако такого рода случаев мало — всего 3 (на 42 контракта). Это — famuli и mezaioli, обрабатывавшие в последний год аренды Вальянте Убальдини участок в Черрето, принадлежавший горожанину Сиены,²³⁴ мальчик-работник у некоего Ваннеса Ильдибрандини, которого тот содержит совместно с собственником — горожанином Сиены,²³⁵ наконец, работник, нанимаемый Грациано Гвиди из Ашано.²³⁶ Как видим, эти примеры не дают основания предполагать, что труд постоянных наемных работников применяется на более или менее значительном числе участков, обрабатывавшихся испольщиками. К тому же famuli в Черрето приглашаются лишь в последний год аренды, и таким образом можно говорить только о двух постоянных наемных работниках (среди которых один мальчик) на 42 контракта.

Но, конечно, более существенно другое: независимо от того, являлись ли наемные работники постоянными или сезонными, не они были основной рабочей силой на арендованных землях. Число их на том или ином участке было тоже, как мы видели, весьма невелико: обычно от одного до четырех.

Какие же слои составляли контингент этих наемных работников? Вероятно, наиболее часто ими были обедневшие соседи—держатели и арендаторы или же лица, потерявшие свои держания и желавшие «подработать» здесь, невдалеке. Один из испольных договоров подтверждает такое предположение: арендатор обрабатывает как поденщик часть своего участка (очевидно, это ему было, выгодно).²³⁷ В то же время испольные контракты нередко запрещают арендаторам обрабатывать чужие земли (во всяком случае, без разрешения собственника арендуемого участка).²³⁸

Таким образом, в наших испольных контрактах, где упоминаются наемные работники, мы встречаемся как с состоятельными арендаторами (или субарендаторами), которым эти работники помогали обрабатывать их участки, так и с обедневшими крестьянами: у них не хватало собственных средств для обработки участка и потому в помощь им собственник нанимал дополнительную рабочую силу. Нередко при этом арендатор обрабатывал «чужую» землю при помощи скота, которым он владел совместно с собственником (что тоже, как правило, запрещалось).²³⁹ Там, где речь идет об арендаторах, нанимающих работников на свой счет, составители документа, видимо, запрещали состоятельным арендаторам посылать своих работников или субарендаторов обрабатывать другие земли: это было не в интересах собственника, так как могло нанести ущерб обработке данного земельного комплекса. Впрочем, можно предположить, что выражение «обрабатывать чужие земли» (laborare terras aliénas) означало и иное: «арендовать» их. Нам представляется все же, что в большинстве рассмотренных случаев это предположение едва ли оправданно, ибо в тех грамотах, где имеется в виду именно аренда таких земель, употребляется другой термин — conducere.²⁴⁰

* * *

Итак, принимая во внимание то обстоятельство, что отдельные арендные участки обрабатывались с помощью наемных работников, можно с большей или меньшей уверенностью «дополнительно» причислить к некрестьянам лишь Мино Гвидароци из Сиенской округи: он нанимает жнецов и косцов, число которых неизвестно (вероятно, их было несколько), кстати, у него же на полученном в аренду podere сидят субарендаторы.²⁴¹ Остальных арендаторов, содержавших на свой счет по одному или по два работника, следует считать зажиточными крестьянами, так же как и тех испольщиков, нанимавших от одного до двух работников, которые делили расходы на их содержание пополам с собственником.

Таким образом, учитывая титул арендатора, величину и состав его участка, наличие на нем крестьян — субарендаторов или наемных работников, правомерно отнести к числу лиц с некрестьянским статусом около 10 из 42 арендаторов.

Об остальных испольщиках можно сказать, что в подавляющем большинстве своем они безусловно крестьяне, и если даже число их участков довольно велико (4—5), а для их обработки они привлекают одного-двух работников, такие арендаторы могут быть причислены к зажиточным, но все же к крестьянам.

Наличие в нашем распоряжении ограниченного количества испольных контрактов, как уже говорилось, не позволяет сделать какие-либо заключения о процентном соотношении разных социальных категорий испольщиков (так же, как и земельных собственников) в Тоскане XIII—XIV вв.²⁴² Тем не менее представляется возможным констатировать, что не все испольщики были крестьянами и осуществляли обработку участка собственными силами.

Э. Фьюми приводит любопытные данные относительно состава определенной части съемщиков, упоминаемых в испольных контрактах района Сан-Джиминьяно (первая половина XIV в.). 88 из 800 испольщиков также и мелкие земельные собственники.²⁴³ Он отмечает, что не являются исключением и случаи, когда один человек, обрабатывая в качестве испольщика землю какого-либо сеньора, в то же время сдает на условиях испольщины часть собственной земли.²⁴⁴ Нередко испольщики обрабатывают земли нескольких сеньоров. В Сан-Джиминьяно Фьюми насчитал 92 таких случая.²⁴⁵ Впрочем, как нам представляется, среди подобных испольщиков вполне могли быть и крестьяне. В числе арендаторов-испольщиков Сан-Джиминьяно имелись ремесленники и люди других профессий. Таковы Пагануччо и Доно — извозчики; Перуджино, Торе, Ландоччо, Лапо, Уголино, Ванни — мельники; Вивенте, рабочий (возможно в ремесленной мастерской); Буто — корзинщик; Чекко, Берто и Тонелло — пекари.²⁴⁶ Каковы же были земельные участки, сдававшиеся исполу? Их более или менее точные размеры в большинстве случаев, к сожалению, неизвестны. Однако наши источники свидетельствуют, что, как правило, тосканские испольщики в XIII— XIV вв. получали по договору довольно крупные земельные комплексы — роderе, величиной в среднем 5—7 модиев (так в 28 договорах из 42),²⁴⁷ или же значительное число пеций, общий размер которых также достигал примерно 3—5 модиев (8 договоров).²⁴⁸ Крупные земельные участки получали как арендаторы, которых мы отнесли к не крестьянам, так и крестьяне. В последнем случае, вероятно, чаще всего половниками были зажиточные крестьяне. Мы располагали лишь четырьмя договорами XIII—XIV вв., судя по которым крестьяне-испольщики владели незначительными земельными участками в 1— 2 пеции.²⁴⁹

Арендуемые участки — роdеге²⁵⁰ и пеции — состояли из различного рода земель: пашни, виноградника, наряду с которыми арендовались и рощи, а иногда даже пустующие и болотистые территории.²⁵¹ Испольные земли не являлись замкнутыми комплексами. Отдельные части их нередко отстояли друг от друга на 15—40 км и более, о чем уже говорилось. Подчас собственники оставляли в своем распоряжении какие-то доли передаваемых в аренду роderе или пеции (сад или виноградник).²⁵² Зачастую в составе роdeге имелись и земли, принадлежавшие другим собственникам, что соответственно оговаривалось в грамотах.²⁵³

Каковы были обязанности испольщика?

Их общая формулировка в грамоте сходна с предписаниями либеллярных контрактов. Подобно либеллярию, испольщик должен «хорошо обработать участок», развести виноградники, высадить разнообразные плодовые деревья и обеспечить тщательный уход за ними (сплошь да рядом перечисляются различные виды сельскохозяйственных работ на пахотном поле и, особенно, на виноградниках). В отличие от либеллярных договоров до XIV в., в испольных контрактах на всем протяжении XIII— XIV вв. наблюдается более детальная регламентация собственником разного рода операций в поле и на винограднике: прямо предписывается, сколько раз надо вспахать участок перед севом, когда проборонить его, чем засеять и в каком количестве, какие работы и в какой последовательности проводить на виноградниках и т. п.²⁵⁴ Особое внимание уделяется оросительным и мелиоративным каналам, весьма часто располагавшимся на участках в округах Сиены, Флоренции, Лукки, Ареццо.²⁵⁵ Содержание их в порядке, периодическая чистка вменяется в обязанность почти каждому испольщику.

Важная роль отводится удобрению участка: испольщик должен вывезти на роderе весь навоз из хлева (как видим, практиковалось стойловое содержание скота) и, помимо этого, доставить от 20 до 100 возов навоза (обычно в договоре указывается количество); иногда часть навоза предоставлял собственник.²⁵⁶

Повсюду арендатору категорически запрещается вырубать деревья и кустарники на участке и вообще наносить ему какой-либо ущерб или изменять систему его эксплуатации. Произведенные арендатором хозяйственные улучшения всячески поощряются, хотя в то же время детальные предписания собственника, касающиеся порядка и последовательности тех или иных сельскохозяйственных работ, могли препятствовать применению новых методов ведения хозяйства, не принятых еще в данной местности.

Главной обязанностью арендатора являлась доставка половины урожая зерновых и всех других «плодов» в специально указанные места (обычно туда, где жил собственник) — в Сиену Лукку, Флоренцию, Пизу или другие населенные пункты. Пополам порой делились куры и куриные яйца, приплод от скота (здесь мы не касаемся сочиды — о ней см. ниже), оливки, овощи и даже мякина, солома, навоз.²⁵⁷

Тексты источников далеко не всегда позволяют установить, что именно входило в каждом отдельном случае в эту «половину». Отметим только, что зерновые должны были доставлять арендаторы во всей Тоскане, весьма часто встречается и доставка вина. Обычной формулировкой грамот была следующая: «половина зерновых и всех других плодов».

Присмотримся поближе к нашим грамотам и попробуем определить, куда чаще всего доставляются продукты и представители каких социальных слоев собственников их получают в том или ином пункте. Наибольшее число грамот (17) свидетельствует, что «обязательная половина» доставлялась в Сиену (это естественно, так как грамоты из ее архивов). Кто же получатели? Это — горожане, в большинстве случаев феодального происхождения (9), ремесленники и торговцы (3) церковные феодалы, также проживавшие в городе (6). Некоторым из них продукты доставляются издалека (из населенных пунктов, расположенных далее 30 км — иногда до 100 км).²⁵⁸ Реже продукты поступают из пригородов (до 15 км), но обычно за 15—20 км. Отдельные собственники (светские феодалы-горожане Сиены, ремесленники, церковные учреждения) получали с арендаторов ренту в населенных пунктах, весьма удаленных от города, но обязательно находившихся на торговых путях вблизи крупных рек — Омброне (и ее притоков — Эльсы, Орчи, Мерсе) и Арно. Среди таких поселений в договорах упоминаются Кампителло, Раполано, Серрис, Вальд Орча, Тинтиннано и др.²⁵⁹ Арендаторы поставляли продукты и сюда подчас издалека (от 45—100 км). Иногда в грамотах указывается, что продукты привозятся на гумно собственника,²⁶⁰ но чаще всего речь идет о доставке их в город или какой-либо крупный населенный пункт, где проживал собственник.

Представляется вполне вероятным, что доставка зерновых, вина и прочих продуктов в Сиену или другие поселения, расположенные на торговых путях в округе, была связана с тем, что определенная часть доставляемого шла на продажу. Наличие там господских амбаров облегчало реализацию полученной продукции в удобное время.

Можно ли установить какую-либо связь между социальным положением арендаторов и собственников-получателей ренты? Таковыми в Сиенском округе чаще всего выступали гранды, проживавшие в городе. Владения собственников, принадлежавших к разным социальным слоям, нередко были разбросаны по округе, и они предпочитали получать ренту там, где это было им наиболее удобно (и для потребления, и для продажи).

И в округе Флоренции рента доставлялась как в город — к домам собственников-горожан, так и в другие пункты, находившиеся на разном расстоянии от Флоренции: Пассиньяпо, Риказоли, Джерваго.²⁶¹ И Пассиньяно, и Риказоли находились вблизи Арно и его притока Пезы. В дистретто Пизы, Лукки и Ареццо рента тоже поступала в города и в различные поселения округи — в Форментале, Фучеккьо, Трети и др. (обычно расположенные на торговых путях).²⁶²

Большинство получателей в этих округах — горожане (в грамотах они именуются, как правило, cives). Арендаторы, обязанные доставлять ренту,— крестьяне и некрестьяне: последних несколько больше в округе Сиены, где и чинши доставлялись на более дальние расстояния, порой свыше 30 км, что было не всегда по силам рядовому крестьянину.

Буржуазные исследователи «классической» медзадрии, всячески превознося принцип «равных прав и равных обязанностей»²⁶³ собственника и арендатора, принимают во внимание главным образом условия тех испольных контрактов, в которых собственники обязуются доставлять половину семян и половину скота, придавая этим обязательствам всеобщий характер. Однако собственник должен был вкладывать «капитал» далеко не всегда. Из 42 проанализированных нами испольных контрактов, половину семян собственник представлял в 22, а половину скота (либо деньги на его приобретение) в 28.

Взаимосвязаны ли «классические» контракты²⁶⁴ и социальная принадлежность арендатора или собственника? На этот вопрос трудно ответить однозначно из-за ограниченного числа использованных нами материалов. Примерно около трети испольщиков — зажиточные крестьяне, горожане, торговцы и ремесленники. В то же время несомненно, что такие договоры часто заключали крестьяне, нуждавшиеся в ссуде семенами, не имевшие своего скота и т. п. Именно они не располагали в достаточном количестве средствами для обработки участка или пропитания, пытались «подрабатывать» на стороне; подчас в помощь им собственник нанимал сезонных работников. Вместе с тем показательно, что среди собственников, фигурирующих в «классических» контрактах, более трети — горожане (торговцы, ремесленники и феодалы), затем церковные собственники (10) и светские феодалы— не горожане (3). Думается, что в первую очередь как раз эти слои землевладельцев были заинтересованы в том, чтобы ссудив арендаторам семена или купив «пополам» с ними одну — две пары быков, получать довольно высокую ренту — половину урожая. Горожане выступали чаще всего и как хозяева наемных работников, к которым они порой прибегали, стремясь обеспечить подмогу обедневшему крестьянину. Но это — один путь развития испольщины. Другой заключается в том, что арендатором является не крестьянин, а горожанин (купец, ремесленник или феодал, или — редко — богатый крестьянин), привлекающий для обработки участка субарендаторов и наемных работников. Он и собственник — равные партнеры, одинаково вносящие в дело «капитал» и пополам делящие результаты труда субарендаторов и поденщиков. Но в этом случае норма эксплуатации субарендаторов должна быть высокой (больше половины урожая), иначе заключение договора состоятельным арендатором — бессмысленно: он не получит солидной прибыли. При тогдашнем урожае сам 8—10 такого рода субаренда была вполне возможной.

Но обязанности «классического» испольщика (если он не обрабатывал участок сам, это делали поденщики и субарендаторы) не исчерпывались доставкой «половины урожая» собственнику. Прежде всего на нем продолжала лежать основная часть расходов и трудовых затрат по обработке поля, виноградника и сада; собственник, как мы видели, лишь иногда давал ему небольшую ссуду для найма работников. Правда, иной раз земельные собственники оказывали и некоторую другую помощь арендаторам: например, они должны были на свои средства построить дом на участке (для арендаторов или работников),²⁶⁵ предоставить дополнительное количество навоза или ссуду на его приобретение,²⁶⁶ выделить часть зерна (кроме семенного) для подкормки скота,²⁶⁷ а также колья для подвязки виноградников, мякину, солому, некоторые сельскохозяйственные орудия и т. п.²⁶⁸ Собственники платили и акцизный сбор за сельскохозяйственные продукты, доставлявшиеся им арендаторами в город.²⁶⁹ Подчас за счет собственника проводились новые оросительные каналы.²⁷⁰ Однако указанная помощь не носила систематического характера, и о ней упоминается в сравнительно немногих договорах (показательно, что в XIV в. она встречается значительно реже).²⁷¹ Обязанности же арендаторов были гораздо более обширны, причем весьма значительную часть их платежей составляли «дополнительные» приношения (сверх половины, обусловленной контрактом).

Что они из себя представляли? Чаще всего это извозная повинность — доставка тех или иных продуктов. Так, Грациоло Ильдибрандини должен был дополнительно привозить в сиенский приют св. Марии 12 стариев пшеницы; два воза тростника обязан доставлять во Флоренцию к дому собственника некий Парино.²⁷² Весьма часто арендатору надлежало снабжать собственника несколькими сотнями яиц и немалым количеством кур и цыплят,²⁷³ иногда — вывозить навоз на господское поле.²⁷⁴

Довольно обременительной была повинность альбергария — предоставление постоя и питания уполномоченному собственника, посланному для того, чтобы получить арендную плату, проверить правильность «исчисления половины» или проконтролировать качество обработки участка.²⁷⁵

Подчас арендатор обязан был нести и барщину: пасти господский скот, обрабатывать со своими волами господское поле, очищать оросительные каналы, принадлежавшие собственнику, работать на его виноградниках, засевать своими семенами отдельные земли хозяина (например, льняное поле), теребить лен и т. д.²⁷⁶

При выполнении арендатором каких-либо работ на стороне, он был должен выделять собственнику часть жалованья (натурой или деньгами, очевидно, в связи с тем, что последнему принадлежала половина рабочего скота, использовавшегося на этих работах).²⁷⁷ Собственники могли получать с арендаторов и дополнительные денежные взносы.²⁷⁸ Иногда хозяин требовал и некоего символически выраженного «уважения» арендаторов, в знак которого, например, собственнику шел «первый конгий белого вина» с виноградников арендатора.²⁷⁹

Собственник в отдельных случаях имел право банна — «виноградного или оливкового», т. е. на принадлежащем ему прессе заставлял арендатора давить виноград или оливки²⁸⁰ (возможно, эта практика была распространена довольно широко, но в наших источниках факты такого рода упомянуты лишь дважды).

Как можно квалифицировать «дополнительные» приношения и повинности? Думается, двух мнений тут не может быть. Все они — и полевая барщина, и извозная повинность, и дополнительные оброки (продуктами или деньгами, никак не связанные с вложением собственником какого-либо «капитала»), и альбергарий — являлись чисто феодальными повинностями, которыми крестьянин был обязан потому, что проживал и вел хозяйство на земле феодала — вотчинника.

Мало того, арендатора, обязанного нести барщину и оказывать собственнику «почетные знаки уважения», нельзя считать и полностью свободным от личной зависимости, хотя, разумеется, экономическое принуждение здесь играло главную роль. Отметим, что всевозможные «дополнительные обязанности» особенно возрастают в XIV в., хотя мы нередко встречаем их и в договорах XIII в. Ни о каком «равенстве» арендатора с собственником, как якобы являющимся следствием внесения тем и другим «половины» капиталов для обработки участка, говорить не приходится.

Арендатор-испольщик имел и очень ограниченные права распоряжения арендованной землей. Детально регламентировались способы и порядок обработки пахотного поля, виноградника и сада. В грамотах постоянно предписывалось арендатору к концу срока аренды подготовить определенное количество земли для посева, а также оставить на участке всю солому, мякину и весь навоз; не продавать и не вывозить отсюда без разрешения собственника солому, сено, колья для виноградников, навоз.²⁸¹ Даже продать принадлежавшую ему часть зерна испольщик мог подчас, лишь испросив разрешение у собственника.²⁸² Все это крайне сужало хозяйственные возможности испольщика.

Согласно условиям договора, собственник брал на себя обязательство не отнимать участок на протяжении срока аренды, а арендатор мог свободно оставить его после окончания контракта.²⁸³ Но на деле эта свобода испольщика, как мы уже видели, существенно ограничивалась.

В какой мере арендатор мог распоряжаться участком? Хотя в иных грамотах говорится, что испольщик может делать с землей, «что ему будет угодно, без противодействия собственника»,²⁸⁴ мы ошибемся, если заключим, что такими правами располагало большинство испольщиков. В большей части договоров сказано совсем другое. Прежде всего, без разрешения собственника арендатор не мог брать в аренду другие земли (или даже просто обрабатывать их),— казалось бы, «равный партнер» вовсе не должен был посягать на свободу таких действий своего контрагента. А подобные запреты в договорах XIII и XIV вв.— не редкость и как раз в контрактах, оформляющих «классическую» испольщину.²⁸⁵ Собственник мог продавать и вообще отчуждать участок, коль скоро арендатор нарушит какие-либо условия,²⁸⁶ но установление самого факта «нарушения» во многом зависело от произвола собственника, который «по закону», без суда, мог согнать испольщика с участка.²⁸⁷

Арендатору же почти всегда запрещалось передавать в аренду или отчуждать свой podere и особенно часто в XIV в.²⁸⁸ Но это вовсе не означает, что испольный контракт был наследственным. Все испольные договоры краткосрочные (от одного года до 10 лет, чаще же всего — на срок в 3—5 лет).

В договорах не предусмотрены какие-либо мотивы оставления участка арендатором по своему желанию.²⁸⁹ Во всяком случае, уход до окончания срока сильно затруднен.

Итак, права арендатора-испольщика на podere были невелики: он не только был стеснен собственником в сфере ведения хозяйства на арендованной земле, но и не мог практически уйти с участка раньше времени, не имел права приарендовать другую землю или подработать где-либо на стороне, передать podere кому-либо в субаренду или продать без разрешения собственника. Подобные ограничения распространялись на арендаторов, разного социального статуса (в том числе и некрестьян). Но, конечно, тягостны они были прежде всего для арендаторов-крестьян.

Как видим, между либелляриями XIII—начала XIV в., по своему положению приближавшимися к собственникам держаний, и арендаторами-испольщиками — громадная разница. Но заключается ли она только в этом? Нет, дело обстоит гораздо сложнее, и самые различия более глубоки и существенны. Было бы неверно называть «классическую» медзадрию просто «феодальной арендой» в том же смысле, в каком этот термин можно употребить для определения сущности либеллярного держания, получаемого по особому договору. В «классической» медзадрии арендная плата — это уже не «чистая» феодальная рента. Еще по условиям испольщины IX—XII вв. собственник мог получать «частицу эмбриональной прибыли» сверх обычного прибавочного продукта.²⁹⁰ Однако тогда это никоим образом не меняла характера ренты, которая была границей этой прибыли и оставалась полностью феодальной.

Контракты «классической» медзадрии XIII—XIV вв. позволяют констатировать зарождение новой формы договора, когда собственник уже выступает в некоторой степени и как участник производства: он не только отдает хозяйственные распоряжения и устанавливает порядок сельскохозяйственных работ (хотя и это уже ново), но и предоставляет арендатору часть семян, скот (или ссуду на его приобретение), удобрения, берет на себя некоторые расходы на содержание наемных работников, возведение тех или иных построек и т. д. Характеризуя систему издольщины как «переходную форму от первоначальной формы ренты к капиталистической», К. Маркс видел существо ее в том, что при издольщине «земледелец (арендатор), кроме труда (собственного или чужого), доставляет часть производительного капитала, а земельный собственник, кроме земли,— остальную часть этого капитала (например, скот), и продукт делится в определенных, различных для различных стран пропорциях между издольщиком и земельным собственником. С одной стороны, у арендатора здесь нет достаточного капитала для вполне капиталистического хозяйствования. С другой стороны, та доля, которую получает здесь земельный собственник, не обладает чистой формой ренты. Фактически в ней может заключаться процент на авансированный земельным собственником капитал и избыточная рента. Она может фактически также и поглотить весь прибавочный труд арендатора или же оставить ему большую или меньшую часть этого прибавочного труда. Но существенное заключается в том, что рента здесь уже не выступает как нормальная форма прибавочной стоимости вообще. С одной стороны, издольщик, применяет ли он только собственный или же и чужой труд, предъявляет притязание на известную часть продукта не потому, что он работник, а потому, что он владелец части орудий труда, капиталист сам для себя. С другой стороны, земельный собственник предъявляет притязание на свою долю не только в силу собственности на землю, но и как лицо, ссудившее капитал».²⁹¹

Возникает вопрос, можно ли и следует ли считать, что тосканская испольщина XIII—XIV вв. целиком и полностью тождественна издольному хозяйству, описанному Марксом, и что она тем самым на всем протяжении этого периода была «переходной формой от первоначальной к капиталистической ренте»? Нам представляется, что такого тождества еще не было. Медзадрия могла содержать в себе элементы новых отношений, переходных к полукапиталистической аренде, охарактеризованной К. Марксом, тогда, когда контрагентами договора выступали горожане—торговцы и ремесленники, в том числе прежние гранды (или они и зажиточные крестьяне), эксплуатирующие земли с помощью наемных работников или путем передачи ее в субаренду. В таком случае испольщина представляла собой выгодное предприятие — она требовала сравнительно небольших затрат капиталов (основные расходы нес арендатор или субарендатор-крестьянин) и давала относительно высокую норму прибыли. При этом имелась и возможность выгодной реализации в городе значительного количества сельскохозяйственных продуктов, полученных с участков, сданных в испольную аренду.

В том же случае, когда собственниками земли были старые феодальные фамилии (но порой и горожане), а арендаторами — обедневшие крестьяне, нуждавшиеся в их помощи, ни те, ни другие не выступали «капиталистами сами для себя», и тут перед нами — феодальная аренда-держание, условия которой лишь немногим отличаются от условий либеллярного или эмфитетического договора XIII—XIV вв. того типа, где либеллярий — обедневший крестьянин испытывал серьезные стеснения от собственника. «Вложение капитала» тут фактически — обычная ссуда, которая гарантирует весьма высокую феодальную ренту (половина урожая плюс многочисленные «дополнительные приношения»).

Возникшая новая тенденция имела важное значение, но еще не очень часто претворялась в жизнь. И не только потому, что далеко не все испольные контракты были «классическими». Как мы видели, арендатор и при «классической» испольщине вовсе не доставлял собственнику только «половину урожая» в соответствии с вложенной им «половиной капитала». Его обязанности (особенно если испольщик — крестьянин и выполнял их сам) были довольно широки и включали в себя настоящие феодальные повинности (барщину, «дополнительные приношения», альбергарий).

Собственник вовсе не выступал только кредитором «части капитала», получающим в соответствии с вложенной долей часть продукции podere. Точно так же и рента арендатора собственнику отнюдь не была лишь «избытком над средней прибылью», полученной в результате присвоения арендатором прибавочного труда наемных работников. Рента, являвшаяся в целом прибавочной стоимостью, добытой на основе обработки испольщиком участка, находившегося в феодальной собственности локатора, по-прежнему была границей прибыли.

Испольщина в Тоскане XIII—XIV вв. еще не стала ни капиталистической, ни полукапиталистической арендой в ее более или менее развитой форме. Для дальнейшей судьбы испольщины как института и, в частности, роста в ней полукапиталистических или, напротив, феодальных элементов был весьма важен общий уровень развития производства в стране в направлении к становлению капиталистических отношений,²⁹² а в Италии XIII—XIV вв. он был еще недостаточным.

О значительной роли феодальных элементов в «классической» испольщине свидетельствует и то, что прочие договоры, в которых нет никакого (даже и номинального) деления капиталов, — не «классические» испольные, за фикт, либеллярные и эмфитевтические, очень многими своими чертами сходны с нею. Какие это черты? Начнем с обычной, «неклассической» испольщины. По условиям этих договоров арендаторы, кроме «традиционной половины», также обязаны многочисленными другими повинностями. Среди них — извозная повинность и барщина, «дополнительные приношения».²⁹³

Весьма существенны и ограничения, налагаемые на испольщика в сфере распоряжения арендуемым участком, а ведь собственник имеет довольно обширные права. Хотя, согласно предписаниям договора, как и при «классической» испольщине, собственник не должен был отбирать без видимых оснований сданную в аренду землю, за это ему угрожал высокий штраф, на деле тот же контракт предусматривал немало случаев, когда отобрание участка, его продажа, сгон арендатора выглядели вполне «законными» актами.²⁹⁴ Арендатор же — человек, который формально был волен покинуть участок, в действительности оказывался привязанным к нему многими узами. Как и в «классических» контрактах, испольщик обещал проживать на участке со своей семьей, а в отдельных случаях прямо заверял собственника, что не покинет землю (вероятно, до окончания срока договора).²⁹⁵ Но и после истечения срока действия контракта уйти с podere было не так-то легко, и, вероятно, нередко арендаторы фактически сидели па тех же участках десятки лет.²⁹⁶

В одном случае собственник требовал, чтобы перед уходом арендатор оставил ему определенное количество земли, вспаханной под пар или приготовленной для посева (срок аренды обычно кончался осенью — в августе или сентябре); в большинстве договоров испольщики были обязаны вывезти на участок навоз, имевшийся в хлеву (порой указывалось число возов), а также оставить все сено, солому, подпорки для виноградников и т. п.²⁹⁷ Мы уже не говорим о том, что арендатор безусловно должен был полностью расплатиться с собственником. За невыполнение условий договора с арендатора взимался высокий штраф, а договор оставался в силе, т. е. арендатор продолжал проживать на участке, но к его арендной плате добавлялась изрядная сумма.²⁹⁸ Мало того. В статут Пистойи конца XIII в. и в статуты Флоренции от 1325 г. и 1415 г. включены особые статьи, согласно которым испольщики и издольщики, как и другие арендаторы, не заплатившие в срок арендную плату, могли быть подвергнуты и внеэкономическим санкциям: подеста и другие должностные лица города были вправе арестовать и задерживать их до тех пор, пока нужная сумма не будет возмещена из движимого и недвижимого имущества этих несостоятельных съемщиков.²⁹⁹

Как и по условиям договоров о «классической» испольщине, арендатору запрещалось продавать участок, сдавать его в субаренду, приарендовывать какие-либо земли или подрабатывать на стороне.³⁰⁰ Иногда требовалось разрешение сеньора и для того, чтобы содержать несколько большее, чем устанавливалось статутами, количество мелкого скота.³⁰¹

Не вносивший даже незначительной доли «капитала» собственник тем не менее и при обычной испольщине пытался регулировать ведение хозяйства на сданных в аренду землях: он контролировал своевременный посев, жатву и молотьбу, проверял, как идет уборка урожая (в первую очередь, видимо, с целью установления правильности исчисления его «доли»).³⁰²

Итак, помимо ренты в размере половины урожая, обычный испольщик был обязан еще рядом других платежей и повинностей, подчас являвшихся проявлением его внеэкономической зависимости от сеньора. Невелики были и права испольщика на арендный участок. В обычной испольщине феодальная зависимость арендатора от собственника выступала чрезвычайно четко и не «осложнялась» какими-либо иными, новыми элементами, как при «классической» медзадрии. В то же время и здесь сеньор старался вмешиваться в хозяйственные распорядки на podere, ограничивая самостоятельность испольщика (что было новым по сравнению с договорами прошлых веков).

Среди собственников земель, сдававшихся обычным испольщикам, в наших источниках встречаются горожане (в том числе проживавшие в городе гранды), светские и церковные феодалы.³⁰³ Арендаторы, как правило, крестьяне, но порой и лица некрестьянского статуса. Социальный состав обычных испольщиков и хозяев, как видим, отличается от того, с которым мы имели дело, анализируя «классическую» испольщину. Там большая прослойка горожан (из ремесленно-торговых кругов), светских и церковных феодалов — городских жителей как среди собственников земли, так отчасти и испольщиков.

Мы установили большую близость между «классической» и обычной испольщиной, являвшейся одной из типичных форм взимания феодальной ренты. Но «классическая» медзадрия не была отделена непроходимым рвом и от других видов контрактов. В действительности, вероятно, не раз происходило превращение одного арендного контракта в другой: испольщины в аренду за фикт, появление элементов испольщины в договорах другого типа и т. д. Обратимся к некоторым фактам.

В статуте Ареццо 1327 г. по желанию собственника предусматривается возможность разведения виноградников на земле, переданной в либеллярное держание. Однако расходы несут обе стороны, и только тогда, когда арендатор слишком беден и не может справиться с «дополнительной нагрузкой», подеста и другие должностные лица принимают решение, кто должен оплачивать это новое, довольно трудоемкое предприятие.³⁰⁴ Таким образом, здесь перед нами уже не «чистый» либеллярный договор, согласно которому держатель несет все расходы по обработке участка; часть «капитала» вносит и собственник. Правда, нам неизвестен чинш либеллярия вообще и с нового виноградника — в особенности. Поэтому было бы поспешным говорить о полном превращении этого либеллярного договора в испольный. Налицо лишь появление некоторых элементов испольщины в контракте другого типа.³⁰⁵

Одна из грамот отражает превращение испольщины в аренду за фикт. Четыре брата из фамилии Орландини (Сиенская округа) получили в аренду от крупного феодала Габриоччи, жителя Сиены, podere, который обрабатывают их держатели на условиях «классической» испольщины.³⁰⁶ Срок аренды — год и 5 месяцев. После его истечения заключается новый договор (на три года), но это уже не испольщина. Арендаторы обязуются доставлять в город, к дому собственника, 22 модия пшеницы. Не имея сведений о количестве зерна, доставлявшегося раньше, мы не можем сказать, выросли платежи или нет. Тем не менее некоторые отличия от прежних условий очевидны. Так, в грамоте ничего не говорится о «дополнительных приношениях». Но это — помимо изменения размера оброка — и единственная перемена. Собственник, как и при испольном контракте, детально регламентирует порядок обработки виноградников, очистки оросительных каналов; арендатор не имеет также права продавать или сдавать его в субаренду, к концу срока он обязан вывезти весь навоз. Сохраняется и извозная повинность — доставка в Сиену зерна с podere, принадлежащего господину по праву собственника. Наконец, за нарушение договора взимается штраф в прежнем размере, но договор остается в силе даже в случае его неуплаты (т. е. сумма штрафа добавляется к фикту).

Наличие таких единичных свидетельств перехода одного типа аренды в другую, конечно, еще не доказательство их большой близости. Более убедительны сходные черты в условиях испольщины и других неиспольных арендных договоров. Среди различных типов краткосрочной аренды наиболее часто встречается locatio ad fictum. Много ли общего у аренды за фикт с испольными контрактами? Мы уже затрагивали этот вопрос, говоря о превращении испольщины в аренду за фикт по грамоте 1325 г., а также разбирая гл. 35—36 статута Ареццо от 1327 г. Но, может быть, отмеченное выше разительное сходство таких, казалось бы, довольно разных типов аренды, представляет собой исключение и не характерно в целом для этой аренды? Рассмотрим основные условия многих известных арендных контрактов ad fictum и сравним их с условиями испольщины.

Начнем с обязательств арендатора по обработке участка и попыток собственника регулировать его хозяйственные распорядки. Как и в испольных контрактах, в договорах за фикт и других контрактах «на срок» детально предписывается, какие именно операции должны выполнять арендаторы на поле и в винограднике, во время посева и уборки. В обязанность арендатора вменяется тщательный уход за посевами и посадками, насаждение плодовых деревьев, проведение и содержание в должном порядке оросительных каналов. Сами съемщики,³⁰⁷ как и при обычной испольщине (и в отличие от «классической» медзадрии), несут все расходы. Так же, как и испольщикам, аффиктариям и другим арендаторам предписывалось к концу аренды оставить своим преемникам навоз, солому, сено, подпорки для виноградников. И уже тем более испытывали арендаторы многочисленные стеснения при попытках продать часть собранного урожая, хотя в принципе эту возможность они имели (если соблюдалось право предпочтительной покупки собственником).³⁰⁸ Как и испольщики, издольщики, платившие урожая, а также аффиктарии подвергались ограничениям в области распоряжения собранным урожаем (даже «своей частью»). Так, они не имели права свозить на гумно снопы до того времени, пока на жнитво не явится собственник (или его уполномоченный), чтобы установить действительный размер урожая и проверить правильность исчисления причитающейся ему доли.³⁰⁹ Да и самая уборка урожая происходила под «бдительным оком» землевладельца.

Подобно испольщикам, арендаторы-аффиктарии не имели права без согласия хозяина заключать какой-либо арендный договор (т. е. приарендовать к podere земли других, «чужих», собственников), не говоря уже о том, что им строго воспрещались всякие сделки с полученным в аренду участком: его продажа, залог, сдача в субаренду. В случае нарушения договора (прежде всего, неуплаты фикта) собственник мог согнать арендатора с участка и заменить его другим человеком.³¹⁰ В статутах Пистойи от 1296 г., Флоренции от 1325 г. и 1415 г. содержатся пространные постановления, предоставляющие подеста и собственнику возможность применять насильственные методы воздействия на аффиктария и пенсионария (т. е. арендатора, уплачивающего денежный чинш — pensio), задержавших арендную плату так же, как и на обычного испольщика. И тем не менее даже при ограниченном праве распоряжения участком арендатор-издольщик, просидевший на нем много лет, подчас считал его своей собственностью и стремился поступать в соответствии с этим. В статуте Ареццо от 1327 г. имеется самое строгое предписание, направленное на пресечение подобных «злокозненных» попыток арендаторов.³¹¹ Наибольшие ограничения в сфере распоряжения арендуемыми участками мы встречаем в договорах XIV в.

Как и испольщику, арендатору-аффиктарию запрещалось наниматься на поденную работу к другому собственнику без разрешения владельца его арендного участка.³¹² Более того, составители «Статута зерна», в котором содержится такое постановление, озабоченные, очевидно, тем, что определенная часть жителей деревень не имеет собственных или арендуемых земель и работает поденно у землевладельцев («locant mercedem et operas suas ad diem in aliquo opere [terrarum] vel vinearum»), предписывает всем этим людям брать землю в краткосрочную аренду. Ректорам коммун Флорентийской округи вменяется в обязанность проследить за исполнением данного постановления.³¹³

Оставление арендатором участка до истечения срока договора повсюду каралось высоким штрафом. Трудность ухода заключалась и в том, что приходилось оставлять большую часть урожая, солому, сено и многочисленные хозяйственные принадлежности. В отдельных случаях арендатор, покинувший участок, мог быть насильно водворен обратно.³¹⁴

Обычно срок аренды ad fictum (как и испольной) от 3 до 5 лет, но встречаются контракты и на более длительное время — до 10—28 лет. Чинш чаще натуральный (зерном или, реже, вином и некоторыми другими продуктами), но порой и денежный.³¹⁵

Как правило, «дополнительные приношения» аффиктариев отсутствуют. Однако встречаются и исключения, когда привозят ко двору вотчинника подпорки для виноградников, солому, навоз и дрова.³¹⁶

Наличие в городских статутах XIII—XIV вв. одинаковых предписаний, касающихся выполнения важнейших условий арендных договоров и в равной мере адресованных испольщикам, издольщикам, аффиктариям, пенсионариям, доказывает близость друг к другу различных типов краткосрочной аренды.

Самое же включение во многие городские статуты XIII—XIV вв. таких постановлений свидетельствует о ее широкой распространенности в Тоскане.

Таким образом, краткосрочная аренда, отличаясь от испольщины формой арендной платы (и в большинстве случаев, по-видимому, ее размером), отсутствием, как правило, «дополнительных приношений», и иногда — сроками, однако, имела много сходного с этим наиболее обременительным для съемщиков контрактом. Помимо экономической зависимости от землевладельца, которая была преобладающей, в положении краткосрочных арендаторов (как и испольщиков) сохранились в некоторой степени черты внеэкономического подчинения собственникам podere.

Арендатора можно было согнать или, например, заставить оставаться на участке и даже насильно возвратить в случае ухода; если собственник не хотел сгонять неплательщика ренты, он мог заставить арендатора остаться и еще выплачивать огромный штраф. Имущественные права арендатора существенно ограничивались тем, что он не только не мог по своему усмотрению сдавать в субаренду (не говоря уже о продаже) арендуемый участок, но и «подрабатывать» или приарендовывать чужую землю. Собственник имел право согнать арендатора, продать его участок, посадить в тюрьму «нерадивого» съемщика (характерно, что источники рассматривают такого арендатора наподобие лично зависимого человека от землевладельца-господина, с которым тот может поступить как ему заблагорассудится).

Краткосрочные контракты за фикт представляли собой разновидность феодальной аренды, при которой землевладелец в качестве феодального собственника выступал отчасти и как сеньор, обладавший правом внеэкономического принуждения.³¹⁷ Тем не менее неверно было бы ставить полностью знак равенства между сеньором IX—XI вв. и землевладельцем в XIII—XIV вв.

Аренду XIII—XIV вв. неправильно считать капиталистической или даже полукапиталистической (элементы, переходные к полукапиталистической аренде в «классической» медзадрии (но только в ней) уже отмечались). Однако самый договор уже очень многим отличается от наследственных контрактов XI— XIII вв. и тем более от договоров IX—XI вв. Его оформление происходит без воздействия внеэкономического принуждения. Самый его характер, условия, сроки действия определяются в значительной мере состоянием хозяйственной конъюнктуры.³¹⁸

Барщина встречается исключительно редко; не очень часто обнаруживается и извозная повинность (непременный компонент условий либеллярных договоров X—XII вв.). Права банна, требование «почетных приношений» (барщина — у испольщика), конечно, унижали личное достоинство и умаляли свободу арендатора (если он был крестьянин), но все же далеко не в такой степени, как прежде (и как в XIII—XIV вв.— колона и серва): мы не встречаем ни продажи арендатора без земли, ни запрещения ему выступать свидетелем и истцом, ни прикрепления его к участку, которое существовало для колонов в XII—XIII вв.

Однако признание арендатора юридически свободным человеком, как бы «равным партнером» и вызывает в буржуазной историографии трактовку арендаторов (в первую очередь это относится к «классическим» испольщикам) как людей, не связанных никакой феодальной зависимостью. Именно такое понимание социального статуса испольщика или аффиктария мы пытались опровергнуть в этом очерке.

С договором об испольщине в Италии XIII—XIV вв. тесно связана сочида (soccida),³¹⁹ выступающая составной частью испольного контракта или же самостоятельно.³²⁰ Что же она представляла собой, кто были ее контрагенты, каковы условия этой «аренды скота»? Мы видели, что в большей части «классических» испольных договоров собственник предоставлял арендатору половинную или иную долю скота и прежде всего рабочего (волы, ослы), нередко и мелкого (овцы, свиньи). Половина продукции с этих животных обычно ежегодно поступала собственнику.³²¹ Но это, если можно так сказать, еще не «настоящая» сочида, и дело не только в употреблении самого этого термина. Сочида — особый договор (хотя бы и входящий в состав испольного), которым регулируется порядок аренды скота (сроки, ежегодные доходы собственника, окончательный расчет). Объекты аренды — волы, ослы, овцы, козы, свиньи и даже пчелы.³²²

Нередко скот покупается самим собственником или совместно с арендатором (доля того и другого в расходах на покупку бывала различной). Подчас собственник предоставлял арендатору и некоторую другую помощь (например, выделял корма)³²³, но все основные расходы по содержанию скота падали все же на арендатора.³²⁴

Срок аренды был различным — от нескольких месяцев до пяти лет.³²⁵ По окончании скот делился между контрагентами пополам, реже — в других пропорциях (иногда в соответствии с «долей» в расходах на приобретение скота).³²⁶ Мало того, как и при испольщине, собственник ежегодно получал половину (а подчас и две трети) приплода и такую же (или иную часть) шерсти, сыра, молока и других продуктов скотоводства.³²⁷
Кто контрагенты в этом договоре? Естественно предположить, что арендаторы — обедневшие крестьяне, которым недоставало рабочего скота для обработки собственного или взятого в аренду участка.³²⁸ Действительно, среди съемщиков мы встречаем крестьян, правда, судя по грамотам, это обычно не бедные люди.³²⁹ Однако среди арендаторов немало и зажиточных крестьян и вообще лиц некрестьянского статуса.³³⁰ Чем это объяснить? Думаем, определенную роль играло здесь то, что договор обеспечивал возможность выгодной реализации продукции — живого скота, мяса, шерсти, сыра на городском рынке. Не случайно в нотариальных записях Сиены начала XIII в. весьма часто встречаются свидетельства о займах и продаже скота (быков, ослов, мулов, коз, овец), правда, чаще небольшими партиями, передаче его в залог и т. п.³³¹ В двух испольных контрактах прямо говорится о ежегодной, осуществляемой через посредство собственника продаже скота, а также шерсти и сыра купцу или на рынке.³³² Вероятно, тогдашние условия сочиды были довольно благоприятны для зажиточных арендаторов, которые могли привлечь к уходу за скотом дополнительную рабочую силу (субарендаторов и наемных работников).

Как и испольщик, арендатор, получивший в сочиду скот, не имел права распоряжаться им по своему усмотрению: продавать его или брать какие-либо иные обязательства. Локатор оставался полновластным собственником (даже если не платил всей суммы за приобретение животных).³³³

Кто же были собственники или, вернее, наниматели скота (ведь они сдавали в аренду и не собственный скот, а купленный ими самими или совместно с арендаторами)? Очень часто это — собственники podere, сданного в аренду тому же человеку, который арендовал и скот. Среди них мы встречаем жителей города — недавних феодалов, ремесленников, мелких феодалов, живших в пригороде; нередко подобные договоры заключали и церковные учреждения.³³⁴

Разнообразен состав собственников скота в договорах сочиды как таковой, заключаемой независимо от испольщины, хотя там определить их социальный статус гораздо труднее, поскольку о них мы знаем мало, помимо того, что эти люди передают в аренду известное количество скота. Мы видим здесь горожан, в том числе ремесленников и ростовщиков, и феодалов (последние названы domini, nobili viri).³³⁵ Нам осталось самое трудное: определить характер сочиды. Что это — чисто феодальный договор, или, как и «классическая» испольщина, содержит в себе элементы новых отношений? Вероятно, мы будем ближе к истине, признав справедливым последнее. Очень часто арендатор в сочиде не только получает по договору скот от собственника. В приобретении скота он участвует наравне с собственником, который фактически почти в той же мере, что и съемщик, вносит «свой капитал» в дело. Соответственно и после окончания аренды скот не возвращается нанимателю как полному и нераздельному собственнику скота (хотя его именно так и квалифицируют многие документы), но делится пополам, если даже доли участников сочиды и были иными; создается некоторое подобие (а скорее иллюзия) равенства обоих контрагентов. Конечно, о подлинном равенстве говорить невозможно, ибо до окончания аренды съемшик не вправе распоряжаться скотом, локатор же имеет полное право на это. Кроме того, съемщик в течение срока аренды обязан ежегодно доставлять хозяину часть продукции — мясо, шерсть, сыр, молоко (как правило, половину, иногда и более). Он выступает, следовательно, в роли обычного испольщика, даже «классического», коль скоро участвует в приобретении скота. И здесь, в сочиде, как и при «классической» медзадрии, перед нами в самой форме договора элементы, ростки нового, которые могли оказаться жизненными при определенных обстоятельствах. Наиболее важно тут следующее: социальное лицо собственника и арендатора, степень применения тем и другим наемного труда, соотношение сочиды и других контрактов, заключенных тем же собственником и арендатором.

«Максимальное удаление» от обычного феодального договора будет тогда, когда собственник — горожанин или феодал, целиком посвятивший себя торгово-ремесленной деятельности, использует сочиду как инструмент для обогащения посредством выгодной перепродажи скота, а полученные деньги употребляет на нужды ремесленного производства в городе и округе или в иных целях. При этом для ухода за скотом привлекаются наемные работники; количество скота, отданного в сочиду, довольно велико. Да и арендатор в этом случае не тот человек, который испытывает недостаток в рабочем скоте; он лишь стремится использовать договор к собственной выгоде с целью откорма скота (свиней или овец) на продажу.³³⁶

Заметим, что рабочего скота в «чистой» сочиде (по нашим источникам) не так уж много («классические» испольщики нередко получают от собственника половину денежной суммы, предназначавшуюся для содержания волов и ослов, но, как отмечалось выше, это мы не считаем сочидой в собственном смысле слова).

И все же по данным наших источников большая часть договоров сочиды представляла собой феодальную аренду, часто дополнявшую испольщину, при которой арендатор — обедневший крестьянин — получал от собственника земли — феодала, помимо земельного участка, часть рабочего скота или нескольких овец, свиней, телят. Заложенные в самой форме договора возможности появления элементов новых отношений между контрагентами проявлялись еще в ограниченных масштабах.

Таким образом, бурное развитие товарно-денежных отношений и появление первых ростков капиталистического производства во Флоренции, Сиене и некоторых других итальянских городах в начале XIV в. стимулировало определенные изменения в социальном строе контадо и дистретто, сказавшись и на арендных отношениях, прежде всего на развитии краткосрочных контрактов.

¹⁷¹ Н. П. Котмолова. Классовые бои в итальянской деревне 1945—1950 гг. М., 1963, стр. 37—39. Ю. П. Лисовский. Сельское хозяйство и крестьянское движение в современной Италии. М., 1966, стр. 17—29; 35—46; 235—253.
¹⁷² Э. Сeрени. Аграрный вопрос в Италии. Итальянское крестьянство в борьбе за демократию. Перев. с итальянского. М., 1949, стр. 105; он же. Развитие капитализма в итальянской деревне, стр. 155, 176, 185—193.
¹⁷³ E. Роggi. Cenni storici delle leggi sull’agricoltura dai tempi romani fino ai nostri, t. I—II. Firenze, 1848; G. Tоniоlo. Storia dell’economia sociale in Toscana nel Medio Evo. Città del Vaticano, 1948, vol. 2; H. Dietzel. Uber Wesen und Bedeutung des Teilbaus (mezzadria) in Italien. — Z. f. d. ges. Staatsw., Bd. 40, 18S4, Hf. 2—4; М. М. Ковалевский. Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства, т. II; С. Sаrdi. Le contrattazioni agrarie del medio evo studiate nei documenti lucchesi. Lucca. 1914; L. Tiссiati. Sulle condizioni di agricoltura del contado cortonese.— ASI, vol. X, ser. 5, 1892; A. Casablanca. La mezzeria in Toscana in alcuni documenti medioevali. «Atti della R. Accademia dei Georgofili», 5 ser., vol. XX. Firenze, 1923; M. Luzzatto. Contributo alla storila della mezzadria nel Medio Evo.— NRS, 1948, fasc. I—III; I. Imberciadori. Mezzadria classica toscana con documentazione inedita dal IX; al XIV secolo. Firenze, 1951; Idem. Le scaturigini della mezzadria poderale nel secolo IX.— «Economiae storia», 1958, fasc. I; Idem. I due poderi di B. Machiavelli ovvero mezzadria poderale nèl’400.— «Studi in onore di A. Sapori», vol. 2. Milano, 1958.
¹⁷⁴ В своей статье о происхождении медзадрии, написанной в 1958 г., И. Имберчадори утверждал, будто кризиса медзадрии не существует. Кризис переживает не система медзадрии, выдержавшая испытания на протяжении веков и еще имеющая возможность показать свое большое «продуктивное и воспитательное значение», а ее неудачное применение в настоящее время. Выход — восстановить медзадрию в ее «классической» форме (что, добавим, вполне соответствует позициям крупных аграриев, чинящих всяческие препятствия любой попытке реформы сельскохозяйственных договоров).— I. Imbеrсiadоri. Le scaturigini..., р. 7. Тезис Имберчадори о выгодности системы медзадрии, ее благотворном влияний и на собственников, и на испольщиков не нов. Еще в середине прошлого века Дж. Тониоло приписывал медзадрии всяческие достоинства, видя в ней «пример значительного расцвета крестьянского сословия в Европе». Он считал, что существование медзадрии было обусловлено «скрытым, но эффективным влиянием христианского духа, получившим свое выражение в каноническом законодательстве» (G. Тоniоlо. Storia dell’ economia sociale..., vol. II, p. 326—329).
¹⁷⁵ L. Tiссiati. Sulle condizioni..., p. 266; M. Luzzatto. Contributo alla storia della mezzadria..., p. 70.
¹⁷⁶ C. Sardi. Le contrattazioni..., p. 123—127; I. Imberciadori. Le scaturigini..., p. 9—10 sgg.; M. Luzzatto. Op. cit., p. 71 ecc.
¹⁷⁷ I. Imberсiadоri. Mezzadria..., p. 67—69 ecc.
¹⁷⁸ Ibid., p. 51, 55—57; 74. «Гармония интересов, призывающая к общему труду», «сотрудничество контрагентов» — такой трактовкой сущности медзадрии XIII—XIV вв., данной Имберчадори, особенно восхищается автор предисловия к его книге А. Серпьери (Mezzadria..., р. 12—13). По мысли И. Имберчадори, испольщина — «предприятие в личных финансово-экономических интересах» контрагентов, которые всегда — люди, обладающие капиталом; «испольщиком не мог быть человек, единственным богатствам которого были рабочие руки» (Ibid., р. 50). К. Сарди (С. Sardi. Ор. cit., р. 17—20) называл испольщину «наиболее справедливым и полезным устройством земельной собственности». Ср. также L. Тiссiati. Ор. cit., р. 265. Дж. Тониоло считал медзадрию наилучшей формой существования мелкой собственности в условиях капиталистической конкуренции, когда колоны, рано ставшие свободными собственниками, часто уже в XIV в. «поглощались» буржуа-предпринимателями (G. Тоniоlо. Ор. cit., р. 319). Он писал о «справедливой половине», имея в виду деление продуктов, полученных на участке испольщика, считая, что все расходы нес собственник, испольщик же обычно лишь улучшал участок за специальное вознаграждение со стороны патрона (Ibid., р. 320—324). А. Казабианка относил медзадрию к «одной из лучших, если не лучшей системе эксплуатации земли», именуя ее «совершенной медзадрией» (perfetta mezzeria). Ее появление в начале XIII в. тесно связано, по его мнению, с развитием коммун, упадком могущества феодалов и освобождением servi della gleba, которые стали лично свободными, равными перед законом собственникам земли, колонами-испольщиками, обладавшими правом получения половины «продукта их усилий».— A. Casabianca. La mezzeria in Toscana..., p. 3—5. Г. Дитцель видел в медзадрии «наилучшие из договоров», с помощью которых можно решить «социальный вопрос», «заполнить пропасть (die Kluft) между городским земельным собственником и сельским рабочим», ибо именно медзадрия, как издольная аренда (Theilbau), предоставляет самые благоприятные возможности, «если не для постоянной гармонии, то для постоянного контакта» обоих классов (Н. Dietzel. Ор. cit., S. 220).
¹⁷⁹ L. Dal Pane. L’economia bolognese del secolo XIII..., p. 560—563.
¹⁸⁰ C. Violante. Storia ed economia dell’Italia medioevale..., p. 520.
¹⁸¹ Ph. J. Jones. Per la storia agraria italiana nel medioevo..., p. 335—338.
¹⁸² Э. Серени. Развитие капитализма в итальянской деревне..., стр. 187.
¹⁸³ Э. Сeрени. Указ. соч., стр. 187—189.
¹⁸⁴ Там же, стр. 185.
¹⁸⁵ Дж. Канделоро. История современной Италии. Истоки Рисорджименто 1770—1815, стр. 26.
¹⁸⁶ Е. В. Вернадская. К истории аграрных отношений в Северной и Средней Италии XIV—XVI вв. (по материалам провинций Модены и Феррары).— «Из истории... Италии», стр. 182—185, 188; А. Д. Ролова. Экономический строй Флоренции во второй половине XV и в XVI веке.— СВ, VIII, 1956, стр. 232—237; В. И. Рутенбург. Чомпи и гранды.— «Из истории... Италии», стр. 171—172; «Очерки истории Италии». М., 1959, стр. 63—434.
¹⁸⁷ Е. В. Вернадская. Указ. соч., стр. 183; А. Д. Ролова. Указ. соч., стр. 232
¹⁸⁸ DL, vol. V, parte 2, № 214 (787 г.); № 440 (821 г.); № 588 (843 г.); № 663 (848 г.); № 706 (853 г.);№ 763 (863 г.); DL, vol. V, parte 3, № 1140 (911 г.) и многие другие.
¹⁸⁹ DL, vol. V, parte 2, № 140 (772 г.); № 325 (806 г.); № 336 (807 г.); № 461 (824 г.) и многие другие.
¹⁹⁰ Такого рода повинности встречаются более чем в 60% имевшихся в нашем распоряжении либеллярных договоров (около 1000) Луккcкой округи VIII—X вв. См., например, DL, vol. V, parte 2, № 85 (764 г.); № 282 (800 г.). № 318 (804 г.); № 351 (808 г.); № 431 (817 г.); № 459 (824 г.) и многие другие.
¹⁹¹ DL, vol. V, parte 2, № 350 (807 г.); № 411 (817 г.); № 466 (824 г.); № 806 (869 г.— половина урожая озимых и яровых); № 856 (874 г.) и многие другие.
¹⁹² DL, vol. V, parte 2, № 85 (764 г.); № 318 (804 г.); № 351 (808 г.); № 467 (824 г.) и др.
¹⁹³ DL. vol. V, parte 2, № 301 (802 г.); № 459 (824 г.); № 508 (830 г.); № 543 (838 г.); № 571 (840 г.); № 676 (850 г.); № 687 (851 г.) и многие другие.
¹⁹⁴ DL, vol. V, parte 2, № 79 (762 г.); № 301 (802 г.); № 336 (807 г.) и др.
¹⁹⁵ DL, vol. V, parte 2, № 140 (772 г.); см. также ibid., № 513 (831 г.); № 635 (837 г.); № 720 (855 г.) и многие другие. В одном из либеллярных договоров монастыря св. Спасителя в Монте Амиата (Сиенская округа, начало IX в.) с клириком Инсераду собственник предоставляет клирику в держание на два года дом с хозяйственными постройками, а на пять лет — виноградник; устанавливается чинш в 20 денариев. В качестве некоторого «вознаграждения» клирику монастырь разрешает ему пользоваться пастбищем, собирать желуди в лесу для своих нужд, вывозить строительный материал и дрова (lignamen) из монастырского леса.— Р. S. Leiсht. Livellario nomine. Appendice, p. 142, Doc. IX, 830 a.— «Scritti vari di storia del diritto italiano», vol. II, t. II. Milano, 1948.
¹⁹⁶ DL, vol. V, parte 2, № 254 (796 г.): держатель монастыря св. Спасителя в Сесто обязуется в течение года построить дом на участке и доставлять монастырю все оливковое масло, которое он получит здесь с оливковых деревьев.
¹⁹⁷ Об избыточной части надела зависимого крестьянина как «земельном выражении эмбриональной прибыли» см.: Я. Д. Серовайский. Кризис мансовой системы во владениях Сен-Жерменского аббатства.— «Ученые труды кафедр всеобщей истории, государственного и международного права». Алма-Ата, 1964, стр. 163—165; М. А. Барг. Исследования по истории английского феодализма в XI—XIII вв. М., 1962, стр. 299—302.
¹⁹⁸ I. Imberсiadоri. Mezzadria..., p. 78—79; Testi e documenti..., p. 76;. P. S. Leiсht. Livellario nomine. Doc. IV.— «Scritti vari...», p. 136—137.
¹⁹⁹ CDP, vol. 1, № 17 (895 г.); Codice diplomatico Cavensis, vol. 1, № 132 854 г.); vol. III, № 529 и др.
²⁰⁰ Mezzadria, p. 79 (1030 г.), округа Флоренции: участок передается «abendum et vinea ibidem plantandum et letaminandum et fruendum et meliorandum». Рента — половина винограда и других плодов; ibid., р. 79—80 (1064 г.), округа Ареццо: наследственное либеллярное держание, данное под условие возделывания виноградника. Ежегодный оброк — треть зерна и льна, половина вина и девятая часть прочего урожая. Рента взимается — «по обычаю этой земли» и после того, как виноградник вырастет и даст плоды (здесь предоставляются держателю те же льготы, о которых мы говорили выше). Дополнительные приношения — 1 лепешка (obliarti) и 4 сол. Mezzadria, р. 82—83 (1157 г.), округа Лукки: собственник—аббат монастыря св. Понциана — передает по либеллярному договору некоему Коре Уголини три пеции в Вакколе, две из которых — виноградники, одна — поле с оливковыми деревьями. Либеллярий обязывается обрабатывать участки и вносить улучшения, выстроить дом, но не продавать землю без разрешения собственника. Он не должен именоваться manentem, т. е. считаться фактически крепостным, прикрепленным к земле. За поле, на котором посажены оливковые деревья, Коре платит 30 денариев, половину оливкового масла и половину плодов, а с виноградников — две телеги с виноградным вином и половину оливкового масла. В первые же два года (снова льготы) — лишь половину всех плодов и ничего больше. Ср. также RCI, vol. 6, № 748 (1115 г.); Reg. Luc., vol. 3, № 1755 (1195 г.); Badia, р. 276, № 111 (1076 г.): держатели флорентийских каноников обещают доставлять каждые три года 100 возов навоза, половину пшеницы и треть других зерновых, а также десятину. Они обязуются производить молотьбу на гумне монастыря св. Марии и не превращать свое держание в либеллярное. Reg. Pisan, № 189 (1080 г.): чинш — половина вина, треть зерновых и 2 денария; Coltibuono, № 369 (1137 г.): половина зерновыми и особо — обязательство унавоживать участок.
²⁰¹ Mezzadria, р. 80 (1089 г.), округа Флоренции: пресвитер Петр получил от монастыря св. ангела в Пассиньяно земли, подаренные обители его отцом. Держание Петра и его брата Аццо — наследственное. Их рента — половина урожая. Половину семян предоставляет монастырь; Mezzadria, р. 81 (1155 г.), округа Флоренции: Роландино Убальдини (представитель известной дворянской фамилии) передал в держание Джованни, управляющему приютом Руфина, свою домениальную землю в Раноккьяйя. Монастырь должен ежегодно предоставлять Убальдини половину урожая зерновых с этой земли. В свою очередь Убальдини обязуется снабжать монастырь половиной семян и навоза и выполнять за свой счет треть барщинных работ (opera). Testi e documenti..., р. 88 (1174 г., Луккская округа); ср. С. Sardi. Le contrattazioni..., р. 167—168: пресвитер Мьеле в 1163 г. передал в держание Мелиоретто Джаннини участок земли (у церкви св. Александра) и обещал ему доставлять ежегодно определенное количество навоза. При расширении площади держания доля пресвитера сильно возрастает — половина урожая в первый год и две трети — в последующее время. Он же должен построить новую хижину (capanna) для держателя и заботиться о ее сохранности, а вместе с Мелиорегто участвовать в расходах по строительству давильни, приобретению кадок и обручей, т. е. всего необходимого для изготовления вина из винограда, собранного на вновь освоенном участке. Договор от 1163 г. называется либеллярным, однако он отличается от обычного: сеньор обещает участвовать в расходах по обработке участка, его унавоживанию, и по переработке урожая. Mezzadria, р. 83—84 (1190 г.), округа Флоренции: аббат монастыря св. Михаила архангела в Пассиньяио передал в держание купцу Джованни, выступающему от имени некоего Ричиолини, одну пецию земли, граничащую с двух сторон с участком, находящимся в собственности Ричио. Ричиолини и его наследники обещали «держать, обрабатывать и улучшать» эту землю, предоставлять во время сева половину семян, а во время сбора урожая — половину собранного с участка зерна. Если они посадят оливковые деревья — должны доставлять половину оливкового масла. Ежегодно держатель вывозит навоз. Посланец монастыря приходит во время жатвы и молотьбы (по-видимому, для наблюдения и контроля за правильным дележом урожая).
²⁰² См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 361.
²⁰³ См. там же, стр. 356, 359
²⁰⁴ Там же, стр. 360.
²⁰⁵ Там же, стр. 362.
²⁰⁶ В. И. Ленин отмечал, что во время крепостного права помещики иногда наделяли крестьян наряду с землей скотом, лесом и другими средствами производства. См. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 117, стр. 71.
²⁰⁷ К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 364.
²⁰⁸ И. Имберчадори не называет цифру хозяйств с «классической испольщиной».— Mezzadria, р. 49.
²⁰⁹ E. Fiumi. Storia economica e sociale di S. Gimignano..., p. 132; см. ibid., p. 129—130.
²¹⁰ E. Fiumi. Op. cit., p. 167. Как и И. Имберчадори, Э. Фьюми также не указывает, какой характер носила испольщина в Сан-Джиминьяно. Повсюду ли здесь «классическая» испольщина? К тому же небольшая территория изученного Фьюми района не позволяет признать его выводы правомерными для других областей Тосканы.
²¹¹ Mezzadria... Как отмечает А. Серпьери, эти договоры — типичные для испольщины — были отобраны И. Имберчадори среди весьма многочисленных контрактов, хранящихся в тосканских архивах.
²¹² Testi e documenti; Ticciati; Rumohr; The scritte; Statutum bladi; Bonaini; Stat. Pistorii 1296; FFN; Rainertus de Perusic. Ars notaria...; D. Bizzarni. Imberviature notarili; Statuti fiorentini; stat. S Gimignano; Statuto di Arezzo; Const. Siena 1262; Const. Siena 1309—1310; Statuti di Volterra; Statuti dei comuni di monasterio S. Eugenio (1352), Montereggioni (1380) e Sovicille (1383) a cura di G. Prunai. Firenze, 1961; Statuto del comune di S. Maria a Monte (1391) a cura di B. Casini. Firenze, 1963.
²¹³ Mezzadria, p. 84 (1202 г.); p. 94—95 (1257 г.); p. 106—111 (1300 г.); p. 111—113 (1303 г.); р. 113—115 (1303 г.); p. 116—117 (,1306 г.); p. 118—120 (1306 г.); р. 120—123 (1307 г.); р. 123—124 (1309 г.); р. 127—129 (li325 г.); р. 131—134 (1329 г.); р. 139—140 (1343 г.).
²¹⁴ Testi e documenti..., р. 97—98, № 66 (1300 г.). Подробнее о банкирах Аччаюоли, в частности об их ветви де Манпино, см. E. Fiumi. Storia di S. Gimignano..., p. 164, 215, 217; Imbreviature notarili, vol. I, p. 42—43, 62—63, (1221 г.); Mezzadria, p. 86 (1224 г.); p. 91—92 (1957 г.); p. 107 (1299 г.); 129—131 (1325 г.); р. 137—139 (1342 г.).
²¹⁵ Mezzadria, р. 85—88 (1248 г.); р. 88—89 (1250 г.); р. 91—92 (1257 г.); р. 95—96 (1269 г.); р. 97 (1277 г.); р. 98—100 (1280 г.); р. 102—106 (1295 г.); Testi e documenti..., р. 93, № 57. Mezzadria, р. 124—126 (1317 г.); Tre scritte, р. 99—102 (собственники участков - из фамилии Бартоли, проживающие в квартале Сан-Лоренцо во Флоренции).
²¹⁶ Testi e documenti..., р. 97—98, № 66.
²¹⁷ Mezzadria, р. 86, 88—89, 100—102, 107—108, 108—111 и др.
²¹⁸ Mezzadria, р. 84—86 (1214 г.); р. 100—102 (1282 г.); ср. р. 98—100 (1280 г.).
²¹⁹ Тiссiati, р. 274 (1274 г.); Mezzadria, р. 89—90 (1254 г.); р. 91 (1256 г.).
²²⁰ E. Fiumi. Ор. cit., р. 167—169. G. Cherubini. Aspetti della proprietà fondiaria nell’aretino durante il XIII secolo.— ASI, 1963, Disp. I, p. 13, 40 (прим. 120): весьма часто собственники испольных участков в округе Ареццо — переселившиеся в город феодалы.
²²¹ Mezzadria, р. 84—86 (12114 г.).
²²² Ibid., р. 131—134 (1329 г.).
²²³ Testi e documenti..., р. 99—100 (XIV в.).
²²⁴ Mezzadria, р. 124—126 (1317 г.).
²²⁵ Mezzadria, р. 88 (1248 г.); р. 108—111 (1300 г.): на одной из девяти пеций общим размером более 5 модиев в Serris — господский ток; ibid., р. 137—1139 (1342 г.): арендатору предоставляется господский дом с виноградником, оливками и другими фруктовыми деревьями, лес, оливковая роща и иные земли, расположенные на территории коммун св. Варфоломея — в Кастаньето и св. Иоанна — в Скето (округа Лукки).
²²⁶ Ср., например, Mezzadria, р. 113—115 (1303 г.): у Грациано Гвиди (Ашано) на podere из 9 пеций (удаленных порой на 60 км друг от друга), арендуемом им от приюта св. Маоии в Сиене, проживает 12 субарендаторов.
²²⁷ Mezzadria, р. 89—90 (1254 г.); р. l02—106 (1295 г.); р. 127—129 (1325 г.); р. 131 —134 (1329 г.); Testi e documenti..., р. 98 (1309 г.); ср. Mezzadria, р. 93—94 (1267 г.).
²²⁸ Mezzadria, р. 108—111 (1300 г.): арендаторы Джюсто Грацие и Бернардино Арнальдуччи (крепость Серрис в округе Сиены) получают в границах этого поселения и его обширном дистретто от сиенского приюта св. Марии 9 пеций в различных селениях, находящихся друг от друга и от castro Serris на расстоянии от 20 до 50 км; Testi e documenti..., р. 97—98 (13000 г.): Бьянко ди Ричетто из Поджо аль Венте и Люти ди Бонасера из Пассиньяно получают в аренду от одного из флорентийских Аччаюоли более 12 пеций, причем некоторые из них расположены на расстоянии от 30 км и далее друг от друга; см. также Mezzadria, р. 129—131 (1325 г.); ibid., р. 139—1140 (1343 г.). Когда такие многочисленные разбросанные участки встречаются у арендаторов, которых по другим признакам мы относим к некрестьянам, эта особенность их владений лишь подтверждает «некрестьянский статус» арендаторов. Ср. Mezzadria, р. 113—115 (1303 г.).
²²⁹ Mezzadria, р. 102—104 (1295 г.).
²³⁰ Ibid., р. 97 (1277 г.).
²³¹ Ibid., р. 100—102 (1282 г.).
²³² Mezzadria, р. 113—1115 (1303 г.).
²³³ Mezzadria, р. 95—96 (1269 г.): нобиль Наполеоне Арнольфини нанимает четырех работников ad elevandum foveas; р. 98—100 (1280 г.): собственник нанимает famulos, которые наряду с mezaiolis обрабатывают участок, оставленный арендатором за три месяца до окончания срока, он же уплачивает арендатору 3 лиры «на жатву и молотьбу», т. е., вероятно, за содержание работников в страдную пору. Ср. Ticciati, р. 274 (4274 г) : ро время жатвы собственник дает арендатору 40 сол., по-видимому, для найма работников. Ср. Testi e documenti..., р. 99—102 (XIV в.): собственник предоставляет арендаторам (один из них, вероятно, ремесленник, который поэтому и прибегал к помощи работника) 1 пли 2 стария пшеницы или один флорин для обеспечения работника, приглашаемого, очевидно, для перекопки земли под виноградники.
²³⁴ Mezzadria, р. 98—100 (1280 г.).
²³⁵ Ibid., р. 100—102 (1282 г.).
²³⁶ Ibid, р. 113—115 (,1303 г.).
²³⁷ Арендатор Парино обязуется теребить лен на podere в Сеттимо за плату в 6 сол. за копну (mazo) льна, что, очевидно, не входило в его обязанности как арендатора земель этого участка (или же речь здесь идет о тереблении льна на поле, не входившем в состав арендованной земли).— Teti e documenti, р. 100—102 (XIV в.).
²³⁸ Тiссiati, р. 274 (1274 г.); Mezzadria, р. 89—90 (1254 г.); р. 95—96 (1269 г.): в данном случае разрешается работать на «чужой» земле в год начала аренды, так как, по-видимому, до сбора урожая арендатор не имел достаточных средств. Собственник сам нанимает в помощь ему четырех работников для расчистки рвов; ibid., р. 98—100, 1280 г.; р. 102—106, 1295 г.: и на этом участке есть наемные работники: арендатор ежегодно приводит жнецов и кормит их за свой счет; ibid, р. 113—116 (1303 г.); р. 118—120 (1306 г.); р. 120—123 (1307 г.); Testi e documenti.., р. 98 (1309 г.); р. 131 —134 (1329 г.).
²³⁹ Mezzadria, р. 98—100 (1280 г.); р. 102—l06 (1295 г.) и др. Впрочем, такие дополнительные работы могли и разрешаться, по обязательно при условии, чтобы собственнику отдавалась часть вырученной прибыли (треть или четверть).— Imbreviature notarili.., vol. I, р. 42—43, 62—63 <1221 г.); Mezzadria, р. 124—126 (1317 г.).
²⁴⁰ Mezzadria, р. 124—126 (1317 г.): «nemini locare vel conducere vel ab alio coinducere». Cp. Testi e documenti.., p. 100—101 (XIV в.).
²⁴¹ Mezzadria, p., 102—106 (1295 г.).
²⁴² В действительности процент «крестьянских» испольных договоров, очевидно, был значительно выше.
²⁴³ E. Fiumi. Ор. cit., р. 167.
²⁴⁴ Ibidem.
²⁴⁵ Ibid, р. 168.
²⁴⁶ Ibidem.
²⁴⁷ Mezzadria, p. 86, 88—89, 90—92 и многие другие.
²⁴⁸ Mezzadria, р. 108—109 и др.
²⁴⁹ Testi e documenti.., p. 93; Mezzadria, p. 84, 94—95, 136—137.
²⁵⁰ Определение podere см. в примеч. 185 на стр. 74. Прежде podere могли быть частями домена.
²⁵¹ См, например, Ticciali, р. 274, Mezzadria, р. 85—88; 90—92; 97 и др.
²⁵² Mezzadria, р. 89—90, 95—96, 97, 98—100 и др.
²⁵³ Mezzadria, р. 89, 139 и др.; Ticciati, р. 274.
²⁵⁴ Тiссiati, р. 274; Mezzadria, р. 86—87 и многие другие.
²⁵⁵ Mezzadria, р. 86; 93—94 и многие другие.
²⁵⁶ Mezzadria, р. 91—92.
²⁵⁷ Ср. Mezzadria, р. 98—100 (1282 г.); р. 102—105 (1295 г.) и др.
²⁵⁸ Mezzadria, р. 86, 123—124, 129—131.
²⁵⁹ Mezzadria, р. 107—108, 108—111, 113—115, 118—120 и др.
²⁶⁰ Ibid., р. 113—115, 118—120, 127—129.
²⁶¹ Testi e documenti.., р. 97—102 и др.
²⁶² Ibid, р. 93; Тiссìati, р. 274; Mezzadria, р. 84, 94—95, 136—139.
²⁶³ См. стр. 247—248.
²⁶⁴ Мы относим к «классическим» контрактам и те, где все семена вносит арендатор, а собственник предоставляет часть скота или дает ссуду на его приобретение, но не ссужает испольщика семенами.
²⁶⁵ Testi e documenti.., р. 99—100.
²⁶⁶ Mezzadria, р. 91—92 (1257 г.): собственник (пекарь) дает ссуду но приобретение 40 телег навоза; Imbreviature notarili, р. 42—43 (1221 г.): собственник (оружейник в Сиене) обязуется поставить арендатору не менее 30 телег навоза (в зависимости от количества скота); ibid, р. 62—63 (1221 г.): весь навоз поступает от собственника (ростовщика в Сиене).
²⁶⁷ Mezzadria, р. 98—100 (1280 г.); р. 124—126 (1317 г.); Testi e documenti, р. 99—100 (XIV в.): собственник — житель Флоренции дает арендатору денежную ссуду для приобретения скота и отруби для его прокорма.
²⁶⁸ Mezzadria, р. 89—90, 93—94, 95—96.
²⁶⁹ Ibid, р. 98—100, 102—106, 124—126.
²⁷⁰ Ibid, р. 131 — 134.
²⁷¹ Впрочем, арендаторы некрестьянского статуса едва ли в такой помощи и нуждались.
²⁷² Mezzadria, р. 116—117; Testi e documenti, р. 99—100; ср. Mezzadria, р. 120—123.
²⁷³ Mezzadria, р. 100—102 (l282 г.): 400 яиц и 4 пары каплунов; ibid, р. 102—106, р. 108—111, р. 111—113: 200 яиц и 3 пары каплунов; р. 113—115: 8 пар цыплят и 400 яиц и многие другие.
²⁷⁴ Mezzadria, р. 84 (1202 г.).
²⁷⁵ Mezzadria, р. 86, р. 89—90 и др.
²⁷⁶ Mezzadria, р. 89—90; ibid, р. 93—94 (это делают субарендаторы; ср. Imbreviature notarili, р. 62—63; Mezzadria, р. 1118—120; 120—123; Testi e documenti, р. 98—99: Андреа Боччо обязан, помимо уплаты «обязательной половины» (зерном, оливковым маслом, вином и мясом), исполнять ежегодно 2 operas по рассадке черенками виноградников собственника; ibid, р. 99—100; р. 100—102: в обоих случаях эа работа выполняется за поденную плату и несколько отличается от обычной барщины.
²⁷⁷ Imbreviature notarili, р. 42—43 (треть полученной платы); Mezzadria, р. 124—126: собственник получает четверть дохода от работы арендатора «на чужой земле».
²⁷⁸ Mezzadria, р. 120—123.
²⁷⁹ Testi e documenti.., р. 99—100.
²⁸⁰ Mezzadria, р. 108—111; Testi e documenti.., р. 98—99.
²⁸¹ Ср., например, imbreviature notarili.., vol. I, p 42—43, 62—63; Mezzadria, p. 98—100; p. 102—106; p. 118—120; p. 131—134.
²⁸² Statuti Monte Riggioni, D. II, rubr. 22 (1380 г.).
²⁸³ Mezzadria, p. 93—94; 95—96; 111—113; Tiссiati, p. 274.
²⁸⁴ Mezzadria, p. 89—90; ibid, p. 93—94.
²⁸⁵ Ibid, p. 95—96: обрабатывать «чужие» земли (пахотное поле или виноградник) разрешается лишь в год заключения аренды (поскольку арендатор еще не получил урожая со своего участка); ibid, р. 98—100; р. 102—106; р. 111—113; р. 118—120; р. 120—123 и многие другие.
²⁸⁶ Mezzadria, р. 97; р. 107—111; р. 118—120 и др.
²⁸⁷ Лишь в одной грамоте сказано, что если собственник захочет расторгнуть договор, должен объявить об этом за полгода.— Mezzadria, р. 102—106 (1295 г.). Но это — не «классическая» испольщина.
²⁸⁸ Mezzadria, р. 88—89; р. 97; р. 98—100; р. 120—123; р. 124—126 и многие другие.
²⁸⁹ В наших источниках встречается единственное исключение на этот счет: Парино, арендующий земельный участок у флорентийского горожанина из фамилии Бартоли, может оставить землю до истечения срока аренды (5 лет), возвратив при этом 30 флоринов (10 он получил от собственника на приобретение волов и 20 — долг), а также другие долги за два месяца до предполагаемого ухода, и оставив собственнику половину урожая.— Testi е documenti, р. 99—Л00.
²⁹⁰ Кстати, обращает на себя внимание, что в «классической» испольщине XIII—XIV вв, как и в испольщине IX—XII вв., и отмеченная выше эмбриональная прибыль подчас выступала в виде «избыточной части надела». С отдельных владений, входивших в состав арендованных земель, собственник не получал ренту: весь прибавочный продукт шел арендатору. В наших источниках имеются два таких примера. В первом случае перед нами договор ad medium plantum относительно оливкового сада. Мино Гвидароци (арендатор, по-видимому, некрестьянского происхождения), помимо обычных обязательств испольщика, обещает своему собственнику — горожанину Сиены — ежегодно высаживать оливковые деревья, причем собственность на половину такого сада будет принадлежать арендатору, а на вторую половину — землевладельцу.— Mezzadria, р. 102—106. В другой грамоте читаем об арендаторе Туччо из знатной сиенской фамилии Берарденги, который имел право обрабатывать для самого себя пахотное поле и виноградник в размере 2 стариев, находившихся в числе прочих арендованных земель (разумеется, он это делает не своими руками). С этой пеции рента собственнику-феодалу, постоянно жившему в Сиене, не поступала.— Mezzadria, р. 124—126.
²⁹¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 367.
²⁹² «Среди самих прежних владельцев земли, которые сами ее обрабатывали, возникает таким образом рассадник капиталистических арендаторов, развитие которых зависит от общего развития капиталистического производства вне пределов сельского хозяйства».— К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 363.
²⁹³ Mezzadria, р. 94—95 (1257 г.): по желанию аббата монастыря св. спасителя в Фучеккьо арендатор привозит на господское поле 12 телег навоза. Ibid, р. 100—102 (1282 г.): арендатор доставляет в Сиену 5 возов сена и соломы, за которые сам платит акцизный сбор (согласно другим грамотам, его вносил собственник), а также четыре пары каплунов и 400 яиц; ibid, р. 102—106 (11295 г.): арендатор привозит «сверх половины» в Сиену 130 яиц и половину цыплят от 6 кур; ibid, р. 116—117 (1306 г.): дополнительные повинности арендатора он должен привезти в Сиену, к приюту св. Марии, 12 стариев пшеницы, 200 яиц, четырех каплунов и столько же цыплят; Testi e documenti.., р. 100—102 (XIV в.): ежегодная доставка во Флоренцию (или в другое место) воза тростника, 96 яиц и пары крупных цыплят. В качестве «почетного дара» Пиро да Лапи доставляет горожанину Флоренции Беллоцо Бартоли первый коигий из изготовленного им самим белого вина.
²⁹⁴ Mezzadria, р. 84—86 (1214 г.); Testi e documenti.., р. 93 (XIII в.); ср. Mezzadria, р. 86—88 (1248 г.): хотя собственник-гранд и обещает не отнимать сданную в аренду землю, но арендатор признает его право полного распоряжения ею: продажи, возможности в любое время войти на территорию участка и делать с ним что угодно без постановления судебной курии; ср. ibid, р. 100—102 (1282 г.): собственник может продать участок (при невыполнении арендатором условий договора), не дожидаясь решения суда. Арендатор же не имеет права передавать участок кому-либо без специального разрешения собственника. См. также ibid, р. 116—117 (1306 г.).
²⁹⁵ Mezzadria, р. 100—102 (1282 г.); р. 127—129(1325 г.); р. 136—137 (1339 г.). Ср. Statuto di Arezzo (1327), L. III, rubr. 36: в год окончания срока аренды издольщики обязаны в течение месяца (считая со дня начала уборки урожая) предупредить собственника о своем намерении уйти; если они этого не сделают, должны оставаться на участке, вспахать его, засеять и отдать собственнику следуемую ему часть урожая.
²⁹⁶ Подчас в городских статутах говорится об обработке участков издольщиками и их наследниками, что свидетельствует о продолжительности владения участком одной и той же семьей: Stat. di Arezzo (1327), L. III, rubr. 36; Statuti fiorentini, vol. 2, L. 2, rubr. 51 и др.
²⁹⁷ Mezzadria, p. 91; p. 100—102; p. 116—117; Testi e documenti.., p. 98.
²⁹⁸ Mezzadria, p. 91; p. 94—95; p. 116—117 и мн. др.
²⁹⁹ Stat. Pistoni 1296, L. II, rubr. 11: показательно, что в статуте подчеркивается власть этих должностных лиц именно над личностью арендатора («potestas... teneatur et debeat facere capi et detinere personaliter et in rebus»... et eos cogere in persona et rebus ad solutionem iaciendam de affictu...»). Почти буквально этот же текст повторяется в статуте Флоренции от 1325 г. (Statuti fiorentini, vol. 2, 1325, L. 2, rubr. 51). В конце главы 51 добавлено, что и собственники земель (domini terrarum) также могут применять подобные методы воздействия на арендаторов («capere in persona et rebus eorum laboratores et fideiussores eorum prò omnibus et singulis debitis que eisdem ex quacumque causa tenerentur...»). Cp. Statuta populi et communis Florentiae 1415, vol. I, L. II, rubr. 52, rubr. 53; Stat. Sovicille, D. I, rubr. 36 (1383): испольщик, даже ставший горожанином Флоренции, продолжает трактоваться как человек, «лично и вещно» зависимый от капитанов и викариев сельской коммуны, которые могут подвергнуть его различным наказаниям.
³⁰⁰ Mezzadria, р. 94—95; ibid, р. 100—402; Testi e documenti.., р. 98.
³⁰¹ Statuta populi et commums Florentiae 1415, vol. II, L. IV, rubr. 14; Stat. di Arezzo (1327), L. I, rubr. 31.
³⁰² Stat. Pistorii 1296, L. III, rubr. 253; перед сбором урожая издольщики (в том числе и половники) обязаны известить об этом собственников, если те будут присутствовать при покосе, жатве и молотьбе или пришлют своих людей. До того, как явится хозяин или его уполномоченный, арендатор не имеет права вывозить с поля снопы на гумно. Statuto di Arezzo (1327), L. III, rubr. 36: как и в грамотах об испольной аренде, в данной главе статута подробно перечисляются различные виды сельскохозяйственных работ, которые должны быть выполнены арендаторами-издольщиками, начиная от вспашки участка и кончая жатвой (отмечается, что если отсутствует особое соглашение между арендатором и собственником о порядке несения расходов, все работы производятся на средства арендатора). После уборки урожая здесь также воспрещается без разрешения господина вывозить зерно на ток (хозяин может «изъявить желание» проверить количество зерна).
³⁰³ Из 7 горожан трое носят титул «dominus». Остальные 6 собственников (из 13) светские и церковные феодалы (5) и один — ремесленник.
³⁰⁴ Statuto di Arezzo (1327), L. III, rubr. 35.
³⁰⁵ Cp. ibid, rubr. 36: издольщики обязуются за свой счет производить различные улучшения на участке, если не будет какого-либо иного соглашения с собственником, который, возможно, возьмет часть расходов на себя.
³⁰⁶ Mezzadria, р. 127—129 (1325 г.): арендаторы обязаны доставлять собственнику в Сиену (вероятно, это делают их держатели) половину урожая зерна, половину полученного вина, четыре пары каплунов, четырех цыплят и 600 яиц, а также двух поросят (от четырех свиноматок, содержащихся на общий счет в хозяйстве арендаторов).
³⁰⁷ FFN, р. 29—30 (перв. полов. XIII в.); Mezzadria, р. 115 (1304 г.); Rumohr, S. 126—128, № 63 (1307 г.): особенно подчеркивается, что арендаторы будут обрабатывать земли флорентийского капитула полностью на собственный счет; Statuto di Arezzo (1327), I. III, rubr. 36 (предписание относится к издольщикам разного типа).
³⁰⁸ FFN, р. 29—30; Тiссiati, р. 275 (1275 г.); Mezzadria, р. 118—120; (1306 г.). Ср. Statuta populi et communis Florentiae, vol. II, L. IV, rubr. 16. арендатору запрещается продавать вино до сбора винограда с арендуемых земель. Позднее (очевидно, после уплаты ренты) арендатор имеет право это сделать, но собственнику предоставляется возможность предпочтительной покупки. Ср. ibid, rubr. 17; Stat. Monte Riggioni, D. II, rubr. 22.
³⁰⁹ Stat. Pistorii 1296, L. III, rubr. 253; Statuto di Arezzo (1327), L. III, rubr. 36
³¹⁰ St. S. Gimignano 1255, L. III, rubr. 67; Mezzadria, p. 115 (1304 г.); Rumohr, S. 126—128, № 63 (1307 г.): за неуплату фикта арендатор может быть заменен, хотя собственник и обещает в начале договора (как и при испольщине) не отбирать участок, Statuto di Arezzo (1327), L. III, rubr. 37. Статут Флоренции (начало XIV в.) запрещает арендатору заключать какой-либо договор без ведома собственника. Нарушение этого предписания делаег договор недействительным и восстанавливается status quo ante; штраф 25 лир.— Stat. fiorentini, vol. 2 (1325 г.), L. II, rubr. 27. Ср. ibid, rubr. 129; ibid. L. III, rubr. 61; Statuta populi et communis Florentiae, 1415, vol. II, L. IV, rubr. 24—25; cp. ibid, L. IV, rubr. 11. Cp. Statutum biadi (1348). Tractatus Laboratorum, Statuto della Grascia (1378), rubr. 79. Statuti fiorentini, voi. 2, p. 123, L. II, rubr. 48: в случае возникновения задолженности у колона или какого-либо арендатора, обрабатывающего землю за фикт или иначе («ad lаborandum», вероятно, здесь означает «исполу»), собственник вправе согнать их с участка и заменить другими людьми. Аффиктарии в Северо-Восточной Италии более свободно распоряжались арендуемой землей и в XIII—XIV вв. (в частности, они могли ее продавать пли передавать другим лицам, обеспечив предпочтительную покупку земли собственником). Впрочем, Л. М. Брагина приходит к выводу, что «свободное отчуждение владения, которым крестьянин пользовался на правах срочной аренды, по-видимому, не являлось общим правилом. Хотя почти во всех договорах о краткосрочной аренде сказано о праве собственника на предпочтительную покупку земли, есть и такие грамоты, где об отчуждении участка не говорится и нет оснований думать, что оно подразумевается» (Л. М. Брагина. Указ. соч, стр. 103).
³¹¹ Statuto di Arezzo (1327), L. III, rubr. 36. Cp. Stat. Pistoni 1296, L. II, rubr. 60.
³¹² Statutum biadi (1348), rubr. 146; Statuto della Grascia (1378), rubr. 84. Cp. Siatuta populi et oommunis Florentiae 1415, vol. II, L. IV, rubr. 266.
³¹³ Ibidem.
³¹⁴ St. S. Maria a Monte, rubr. 163 (1391 г.): аффиктарий или другой арендатор, желающий оставить участок, обязан поставить в известность о своем намерении собственника в установленные сроки (для пахотного поля — 1 августа, виноградника — 18 октября, сада 1 января). Не сделавший этого должен остаться на участке еще на год. Statutum biadi (1348), rubr. 145: «si inde di scesserint, ad ipsum podere et locum reddire et ibi morari...»; штраф — 200 лир. Cp. ibid, rubr. 132: арендатор, проживший на участке свыше года, не можег покинуть его без согласия собственника и должен оставаться на прежнем месте даже после уплаты штрафа в 200 лир. Ср. Statuta populi et communis Florentiae, 1415, vol. II, L. IV, rubr. 265; ibid., rubr. 181. Статут Пизы (XIV в.) устанавливает твердый порядок оставления участка испольщиком, а также аффиктарием, колоном, плательщиком terraticuma или 1/3 урожая. Любой из них обязан предупредить собственника в течение августа, но не позже середины сентября или же публично объявить о своем желании у дома собственника. В ином случае он остается на следующий год.— Bonaini, vol. II, сар. 29.
³¹⁵ Ticciati, р. 275 (1275 г.): срок аренды — 2 года, чинш — 9 старнев пшеницы: FFN, р. 29—30: натуральный (зерном) или денежный чинш; Rumohr S. 125—126, (1226 г.): аренда на 10 лет, чинш — 32 модия зерна; Rumohr, S. 126—128, № 63 (1307 г.): срок аренды — 5 лет; фикт — несколько более 2 модиев зерна и др. Сроки договоров ad fictum и повинности аффиктариев в Северо-Восточной Италии XIII—XIV вв. были сходными. Ср. Л. М. Брагина. Крестьянское держание в Северо-Восточной Италии, стр. 102—104.
³¹⁶ Rumohr, S. 125—126, № 292 (1266 г.): помимо натурального фикта, арендаторы обязаны доставлять кафедральному собору в Сиене 18 возов дров и 15 возов кольев (для виноградников в Монгекьяро).
³¹⁷ Собственниками земель, сдававшихся в аренду за фикт, могли быть и горожане (в том числе и переселившиеся в город феодалы): Rumohr, S. 129—131 (1259 г.); S. 128—129 (1320 г.); Statuto di Arezzo (1327), L. III, rubr. 37; Statuta poipuli et communis Florentiae, vol. II, L. IV, r. 18.
³¹⁸ Ср. С. Д. Скaзкин. Очерки аграрной истории Западной Европы..., гл. III (в печати).
³¹⁹ Сочида была довольно широко распространена и в Северной Италии. См. Л. М. Брагина. Положение крестьянства в Северо-Восточной Италии в XIII—XIV вв., стр. 124: Е. В. Вернадская. К истории аграрных отношений в Северной и Средней Италии XIV—XVI вв. (по материалам провинций Модены и Феррары), стр. 186—188; В. В. Самаркин. Эволюция либеллярного держания в Северо-Восточной Италии в XII—XIV вв., стр. 73—74.
³²⁰ Ср. Ph. J. Jones. Per la storia agraria italiana nel medioevo..., p. 335—338.
³²¹ См. выше стр. 268. Ср. также Mezzadria, р. 95—96 (1269 г.): собственник предоставляет арендатору одного из двух, необходимых для обработки пашни волов и «половину осла», а также двух свиней, 2/3 от 20 голов овец или коз: расходы по содержанию остального скота несет арендатор, который каждый год доставляет собственнику половину приплода и всей продукции со скота, однако такие взносы не обязательны повсюду: в ряде договоров собственник несет расходы на приобретение и содержание части скота, корма для него, но с самого скота не получает ни половины, ни иной доли дохода (Mezzadria, р. 86—88; р. 89—90; р. 91—92 и многие другие).
³²² Mezzadria, р. 100—102; р. 108—111; р. 111—113; р. 120—123; Imbreviature notarili, р. 62—63, № 149; Ticci ati, р. 275; р. 278; Testi e documenti..., р. 105, № 75 (1285 г.).
³²³ Mezzadria, р. 102—106. Собственник совместно с арендатором покупает двух свиней и на свой счет — 12 овец, которых арендатор держит в сочиде. Собственник платит также акцизный сбор за вино, доставляемое ему арендатором в качестве ренты, за сыр и шерсть, поступающие по условиям сочиды; ìbid., р. 108—111; собственник покупает 16 овец из 25, которых арендатор обещает содержать и выращивать; ibid., р. 120—123: арендатор и собственник поровну делят расходы на покупку овец; Testi e documenti..., р. 99—100; 100— 102: собственник дает 3 стария отрубей для поросят, которые находятся у арендатора в сочиде, и несет половину прочих расходов (возможно, речь идет здесь о половине суммы их стоимости).
³²⁴ Mezzadria, р. 100—102: арендатор не только содержит на свой счет 24 овцы и 6 пчелиных ульев, но и покупает за 50 сол. двух свиней, чье мясо должен разделить пополам с собственником; ibid., р. 108—111: арендатор платит деньги за третью часть овец (25), купленных им совместно с хозяином,, однако содержать их он должен полностью за свой счет. Ticci ali, р. 278: два брата арендуют 63 овцы и 30 ягнят, стоимостью 48 лир; все расходы по их содержанию лежат на них самих (omnibus eorum expensis) ; они же возмещают ущерб в случае каких-либо несчастий с животными. ³²⁵ Mezzadria, р. 102—106: на пасху арендатор за 50 сол. покупает вместе с собственником 2 свиней и обязуется содержать их до ближайшей пасхи, т. е. в течение года; ibid., р. 108—111 (1300 г.): 5 лет (уэтого арендатора таков срок и испольной аренды); ibid., р. 113—115; р. 127—129: 9 месяцев; ibid.. р, 129—131: 3 месяца и т. д. Ср. Е. В. Вернадская. Указ. соч., стр. 187: в Северной Италии — от трех до десяти лет. Rainerius de Perusic. Ars notaria..., parte II, rubr. 11—12: 2 и 3 года.
³²⁶ Mezzadria, p. 100—102: арендатор и собственник делят пополам 24 овцы, 2 свиней и 6 ульев с пчелами; ibid., р. 108—111: по окончании сочиды собственник и арендатор делят пополам 25 овец, хотя расходы на их покупку в пропорции 3:1; ibid., р. 111—113: после полугодичной сочиды арендатор делиг пополам с собственником (приютом св. Марии в Сиене) четырех поросят, приобретенных на средства арендатора, и мн. др.
³²⁷ Ibid., р. 100—102: собственник podere получает две трети приплода с 24 овец, которых содержит арендатор ad modum socide, арендатор — одну треть; помимо этого, собственнику ежегодно поступает половина шерсти и сыра. Арендатор содержит 6 пчелиных ульев, причем треть «приплода» с роящихся там пчел остается в его собственности; остальные же 2/3 «приплода», половину меда и воска он отдает собственнику — жителю Сиены; ibid., р. 102—106: арендатор ежегодно привозит в Сиену, в дом собственника podere, половину сыра и шерсти, полученных от находящихся в сочиде 12 овец; ibid., р. 108—111: арендатор доставляет хозяину земли, с которым он заключает и договор сочиды, в крепость Серрис половину приплода и всех доходов от 25 овец. В грамоте отмечается, что доставка этой «половины» осуществляется в соответствии с обычаем Testi e documenti..., р. 93—94: собственник получает четвертую часть прибыли с вола, находящегося в сочиде (вероятно, имеется в виду сумма доходов, полученных с земель, в свое время обработанных с помощью волов); ср. Imbreviature notarili, р. 42—43; № 100; № 149: арендатор обязан предоставить собственнику треть доходов, которые он получит с других земель (extra laborationem dicti poderis), обработанных полами (за половину стоимости скота при его покупке платит собственник).
³²⁸ Л. М. Брагина. Положение крестьянства в Северо-Восточной Италии..., стр. 124; Е. В. Вернадская. К истории аграрных отношений в Северной и Средней Италии..., стр. 186—187; Rainerius de Perusic. Ars notaria..., parte II, r. 11.
³²⁹ Mezzadria, p. 111—113; p. 118—120; p. 120—123; p. 134—136 и др.
³³⁰ Ibid., p. 100—102; p. 102—106; p. 127—129; p. 129—131; Testi..., p. 107, № 84 и др.
³³¹ Imbreviature notarili, vol. I, p. 7, № 13; p. 35—36, № 83: Браччо Гонци продает в кредит трех быков, стоимостью около 17 1/2 лир; ibid., р. 35, № 82: Брукардо Мантакуччи продает в кредит быка за 97 сол.; Джованни Биччо продает в кредит четырех быков за 28 лир, но он же и приобретает в кредит на год (с ежемесячной уплатой двух денариев с лиры) быка за 90 сол. Ср. ibid., р. 8, № 15; р. 41, № 96; р. 42, № 99; р. 54, № 128; р. 102, № 249 и др. Ibid., р. 162, № 398 (1222 г.): Бонавентура Бартолемео Ламбардоне дает в кредит некоему Родольфино Сорбиллионе 9 лир, на которые тот покупает мула у винодела Ильдибрандино Уголини (долг выплачивается следующим образом: первые 3 лиры — через 3 месяца, следующие 3 лиры — через 6 месяцев, а остальные — по требованию кредитора); ibid., р. 170, № 421: перевозчик скота (vecturalis) Пикколино Гверруцци продал собрату по профессии Пьеро Поло в кредит на 8 дней мула под залог имущества, оцененного в 20 лир, некоего Боно из Перуджи; ibid., р. 175, № 431: упомянутый Пьеро Поло передает Никколино 20 лир и 20 сол., объявляя, что не может возвратить мула; ср. ibid., № 432; р. 170—171, № 422: тот же Пикколино Гверруцци продал в кредит Джованни Ронконе мула за 40 лир, в рассрочку на 10 месяцев; ежемесячный процент — 3 денария с лиры; ibid., р. 177, № 436 (1222 г.): упомянутый Пьеро Поло покупает в кредит у Андрео Симеоне из Перуджи за 71 лиру двух мулов на условиях рассрочки трехкратного платежа через каждые 3 месяца; ср. ibid., р. 178—179, № 438; р. 181, № 443: Фальконе из Сувиньяно покупает у жителей поселения Седжано 100 коз и овец.
³³² Mezzadria, р. 108—111 (1300 г.): арендатор доставляет овец в крепость Серрис сиенскому приюту св. Марии, являющемуся собственником арендуемых земель, или же выступающему от имени приюта купцу (negotiatori eius). Testi e documenti..., p. 106—107, № 82 (1323 г.): арендатор по требованию собственника — ремесленника (maestro) Пассара, раздавшего в сочиду изрядное количество рогатого скота (свыше 25 голов), обязан доставлять половину телятины на рынок по указанию хозяина. Сохранились запись платежей и кредитных операций богатых ремесленников и ростовщиков Пьеро и Мартино Пассара из Кортоны (округа Ареццо). В ряде случаев там приводятся данные о перепродаже ими скота в самой Кортоне, в Изоле, Кастелло делла Пьеве и других местах — Il registro di crediti e pagamenti del maestro Passara di Martino da Cortona (1315—1327), p. 38—39 ecc.
³³³ Testi e documenti..., p. 93—94: отчуждение возможно с разрешения собственника. При нарушении условий договора он может отобрать скот. Ср. Е. В. Вернадская. Указ. соч., стр. 187: подобное же положение фиксируется в статутах и грамотах Северной Италии.
³³⁴ Mezzadrìa, р. 100—102 (житель Сиены); ibid., р. 102—106 (житель Сиены); ibid., р. 108—111 (приют св. Марии в Сиене); ibid., р. 111—113 (тот же); ibid., р. 113—115 (тот же); ibid., р. 129—131 (житель Сиены — архитектор и скульптор); ibid., р. 134—136 (очевидно, мелкий феодал); Testi e documenti..., (то же); р. 99—100; 100—102: флорентиец из феодальной фамилии.
³³⁵ Statuta populi et communis Florentiae 1415, vol. II, L. IV, rubr. 15: горожанин — собственник земельных владений и скота, переданных арендатору ad soccidam. Включение в статут крупнейшего города Тосканы подобных сведений о социальном положении собственников скота говорит о широкой распространенности данного явления. Тiссiati, р. 279: собственник пчел — сын феодала; Testi e documenti..., р, 103—107, № 82 (1323 г.): ремесленный мастер Пассара; № 84, 1356 г.: феодал. Уже упоминавшиеся maestri Пассара из Кортоны в 1312—1315 гг. передали в сочиду 488 овец, 12 коров и телят, 61 поросенка, стоивших около 634 лир, заплатив за них половину этой суммы. В 20-х годах XIV в. они передали в кредит на разные сроки большое число голов крупного и мелкого скота, стоимостью более 4300 лир (по цене 18—25 лир за быка (другой скот стоил много дешевле). Maestri Пассара были одновременно и землевладельцами, сдававшими участки в аренду за фикт (ibid., р. 37). Они же давали в долг деньги, пшеницу, полбу, сорго, бобы, лупин (для посева).— Ibid., р. 39, 40, 41, 58, 153 и др.
³³⁶ Наши источники (договоры сочиды или испольщины) содержат немногие более или менее яркие свидетельства распространенности данного явления. Прежде всего это хозяйство уже упомянутых maestri Пассара. Ср. также Mezzadria, р 100—102, р. 102—106 (1295 г.); Ticciati, р. 278: два брата получают в сочиду на 3 года 93 овцы, стоимостью 48 лир. Вероятно, они привлекут для ухода за ними дополнительную рабочую силу: ясно, что арендуют они этих овец не из-за нужды и не по недостатку в мясе или рабочем скоте, а для продажи шерсти, мяса, сыра; Testi e documenti..., р. 105, № 76 (1291 г.): о том же свидетельствует аренда 23 овец неким жителем сельской коммуны Сан Стефано в Пешина (округа Флоренции); Testi e documenti..., р. 106, № 80 (1313 г.): для продажи, видимо, предназначались и 5 телят, которых держал от известного уже нам maestro Пассара некий Паоло Вентура.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 5410

загрузка...

Другие книги по данной тематике