2. Гела

В то время как северо-восточное и восточное побережья Сицилии были уже заселены греческими поселенцами Халкиды, Коринфа, Мегары и Наксоса, южное побережье все еще оставалось необитаемым. Его берега, сохранившие предание о плавании Миноса и о его гибели в Камике (в районе территории Акраганта) от хитрости туземного царя Кокала,¹⁰³⁾ по-прежнему оставались таинственными и грозными. Южное побережье Сицилии долго, даже и после возникновения здесь греческих полисов, считалось одним из опаснейших для мореплавания мест, тем более, что здесь не было и удобных гаваней, где можно было бы укрыться греческим кораблям, застигнутым бурей.¹⁰⁴⁾

Орси, может быть, не без основания предполагает, что критяне, мореплаватели по преимуществу, знали южное побережье Сицилии еще в минойско-микенские времена.¹⁰⁵⁾ Именно сюда и прибыли в 689 г. до н. э. греки с Родоса и Крита, основав здесь первую греческую южносицилийскую колонию в устье реки Гелы.

Основным и решающим моментом в выборе места для этой новой колонии были, конечно, не древнейшие, стертые во времени связи с Критом, если они и существовали, но эта новая связь, установленная греками греческих метрополий. Слухи о плодородии Сицилии, вероятно, во много раз превышавшие действительность, привлекли сюда вслед за другими и родосцев и критян.¹⁰⁶⁾ Весь северо-восточный район был уже густо заселен. Кратковременное существование Мегары вблизи Сиракуз с наглядностью свидетельствует о том, что в этот период на востоке Сицилии уже не было места для основания еще одной новой колонии. Поэтому направление родосско-критской колонии было определено невозможностью выбрать для поселения в Сицилии иной район.

Таким образом, Гела стала первой южной греческой колонией. Ее основанием закончился период возникновения новых апойкий греческих метрополий. Дальнейшая колонизация Сицилии проводилась уже самими сицилийскими городами — Сиракузами, Мегарой и Гелой.

Южное побережье Сицилии, от Камарины до Ликаты, [169] представляет собою однообразную гористую береговую полосу, открытую ветрам, без бухт и заливов;¹⁰⁷⁾ холмы прерываются полосами дюн; на общем фоне в глубине возвышаются горы, доходящие до высоты 600-700 м над ур. м. В древние времена монотонность ландшафта несколько оживлялась зелеными лесами, взбегавшими по горным отрогам; теперь лесов нет. Быстрые горные, пересыхающие летом или маловодные потоки сбегают к морю. Самой большой рекой района была Гела, получившая название от холода ее воды.¹⁰⁸⁾ Над всем пейзажем царил кратер Этны, горы, связывающей восточное побережье с южным. За песчаным и холмистым побережьем, в широких и узких ущельях у подножий отступающих от берега горных массивов раскинулись равнины, славящиеся и поныне своим плодородием.

Рис. 27. Гела (по Шубрингу и Орси).

Плато, выбранное поселенцами, представляло собой каменный, покрытый песком, прямоугольный массив, подымавшийся (на 50 м над ур. м.) над раскинувшейся позади его равниной. Длина этого плато равнялась 4000 м, ширина 500-700 м. Стены плато круто обрывались вниз, оставляя лишь узкий проход к морю с южной стороны. С него открывался вид на внутреннюю Сицилию: на равнину и пастбища, орошаемые в то время, вероятно, двумя устьями Гелы,¹⁰⁹⁾ по обе стороны плато, на горы, замыкавшие долину реки, на снежную вершину Этны (рис. 27). Обладание плато давало выгодные военные преимущества: оно было естественным укреплением и одновременно наблюдательным постом; пути во внутреннюю Сицилию сходились у его подножия.¹¹⁰⁾ [170]

В числе колонистов, вероятнее всего, находились, люди, уже знакомые с топографией южной полосы острова, ибо место, выбранное греками для поселения, строго соответствовало требованиям того времени: укрепленная природой возвышенность, которая могла бы равным образом служить защитой и от туземного населения и от пиратов; близость питьевой воды; плодородная равнина и, наконец, возможность использования русла Гелы для причала кораблей.

Геродот упоминает об основании Гелы в рассказе о Гелоне Сиракузском. Предок этого Гелона, Телин, уроженец о. Телоса, вблизи Триопских гор Книдского побережья Карии, «участвовал в основании Гелы линдийцами с Родоса и Антифемом».¹¹¹⁾ Таким образом, Геродот не упоминает о критянах и о критском ойкисте Гелы — Энтиме. Он говорит только о линдийцах, но сохраняет нам ценное указание об участии в этой колонизации и знатного рода с о. Телоса, входившего, по всей вероятности, в состав камирской общины Родоса.¹¹²⁾

На основании этого свидетельства Геродота уже Шубринг думал, что в родосской колонизации в Сицилию участвовали не только жители о. Телоса, но и соседних островов, входящих в состав родосских полисов или находящихся в зоне родосского влияния, — островков Коса, Нисира, Астипалеи и триопского предгорья Карии.¹¹³⁾

Фукидид сообщает: «Антифем с Родоса и Энтим с Крита, выведя колонистов, сообща основали Гелу на 45-м году после основания Сиракуз. Городу было дано имя от реки Гелы; место же, на котором и теперь город и которое первое было обнесено стеной, называется „Линдии". Законы же у них были установлены дорийские».¹¹⁴⁾

Таким образом, Фукидид сообщает о совместном основании Гелы объединившимися для этой цели родосцами и критянами с двумя ойкистами, Антифемом и Энтимом, во главе. И весь археологический материал архаического некрополя Гелы подтверждает двойственный состав нового полиса.¹¹⁵⁾

Интересные дополнения к этим сведениям находим в схолиях ко II олимпийской оде Пиндара.¹¹⁶⁾ Здесь встречаем указание, что Артемон, который, как кажется, комментировал сицилийские оды Пиндара,¹¹⁷⁾ говорил о больших трудностях, которые пришлось преодолевать ойкистам родосско-критской колонии, Антифему и Энтиму.

Трудности, немало их утомлявшие, заключались в следующем: а) в сборе колонистов из Пелопоннеса, с Родоса и Крита, б) в трудности плавания, в) в поселении и, наконец, г) в борьбе с сиканами, обитавшими на территории будущего [171] поселения. Таким образом, согласно Артемону, основание Гелы было не легким делом, но проходило «тяжело и с трудом» (χαλεπως και μόλις).¹¹⁸⁾

На основании этих источников мы можем притти к выводу, что инициатором и центром колонизационного потока, направленного в Сицилию, был город Линд и что Антифем — ойкист Гелы — был гражданином Линда.¹¹⁹⁾

В поток линдийских колонистов включились и колонисты других родосских полисов. Вошли сюда же и колонисты с о. Телоса, входившего в область Камира. Телосцы, возглавлялись, по-видимому, Диноменом, к роду которого принадлежал и Телин, упоминаемый в вышеприведенном свидетельстве Геродота.¹²⁰⁾

Во главе критян стоял Энтим. По призыву основных инициаторов колонизации, прибывали на Родос и в Крит переселенцы из Пелопоннеса, вероятнее всего из Мессении, эмигранты откуда, согласно традиции, уже и раньше находили убежище на Родосе.¹²¹⁾

Так вскрывается перед нами сложный процесс подготовки в Линде к выводу колонии. Кроме того, вывод колонии в Гелу и сбор колонистов для отплытия вызвал к жизни новое поселение на Родосе — военный и колонизационный западный форпост Линда — Врулию.

Возникновение Врулии, по наблюдениям Кинка,¹²²⁾ обусловлено как раз западной ориентацией Родоса, ибо она возникла на пути из Линда в Гелу и одновременно с Гелой. Как раз отсюда шел торговый древний путь с востока к Сицилии: с о. Кипра, с берегов Азии, с остановкой на Родосе и далее, оставляя в правой стороне Крит, к о. Кифере, западнее мыса Малеи. Кифера служила остановкой для кораблей, плывших с запада на восток и с востока на запад.¹²³⁾

Всего вероятнее связать возникновение Врулии с этим первым потоком колонистов, отправлявшихся в Гелу. Отсюда, из гавани Врулии, и должно было состояться отплытие Антифема с собранными отовсюду дружинами. Врулия и в дальнейшем была транзитным пунктом в сношениях Родоса с его сицилийскими колониями, а также с Африкой и Критом.

Таким образом, возникновение и кратковременное существование Врулии, возникшей вместе с началом линдийско-родосской колонизации на запад и прекратившей свое существование одновременно с концом колонизационного периода, лишний раз наглядно подтверждает планомерность греческой (в данном случае — линдийской) колонизации, ее обдуманность и длительную подготовку к ней. [172] Совершенно очевидно, что направление колонии и место ее основания намечались еще заранее — до отплытия колонистов из метрополии.

Для того чтобы колония носила организованный характер, чтобы ее будущее процветание было обеспечено, требовалось религиозное освящение ее — санкция дельфийского оракула. Без санкции божества колония не могла существовать, и если даже, в более раннее время, основание колонии предшествовало санкции дельфийского оракула, то ойкисты получали эту санкцию после основания колонии; при этом соблюдался тон предварительного предсказания.¹²⁴⁾

Конечно, жрецы дельфийского Аполлона получали топографические указания от ойкистов, ибо нельзя не обратить, внимания на тот факт, что в изречениях пифии почти всегда точно указывалась подлежащая колонизации местность.

Антифем и Энтим, основавшие Гелу, повествует Диодор,¹²⁵⁾ вопросили пифию, и она изрекла, следующее: «Энтим и доблестный сын достославного Кратона, отправившись, заселите оба сицилийскую землю, построив город совместно критян и родосцев, при устье реки Гелы, одноименной, священной». Если даже здесь имеет место оракул ех eventu, что вполне вероятно, то положение от этого не изменяется, ибо пути колонизации предопределялись заранее.

Отправляясь в далекие походы с захватнической целью, греки должны были представлять собою определенную военную силу, ибо судьба основателей колоний была неопределенна и успех предприятия часто зависел от их личной храбрости и боевой сноровки.

В Сицилии греки встретились с сиканами и сикулами, обитавшими здесь уже долгое время. Район Гелы, по мнению Орси, был пограничным районом сиканов и сикулов, где встречались и те и другие.¹²⁶⁾ Плато Гелы, как показали археологические изыскания, было заселено, хотя и не очень плотно, несколькими родами местного населения, отнюдь не подготовленного к встрече неожиданных гостей.

Таким образом, для заселения плато и для захвата равнины, орошаемой рекой Гелой, было необходимо вытеснить туземных обитателей этого района, обитателей, в военном отношении уступавших грекам.

По-видимому, длительная борьба с местными племенами была довольно обычной предысторией основания здесь греческих городов. Археологический материал, например, бесспорно показывает, что основание Леонтин было связано с прекращением жизни сикулов в этом районе: раскрытый Орси [173] некрополь сикулов, относящийся к VIII и началу VII в. до н. э., прекращает свое существование с момента появления греческого некрополя.¹²⁷⁾

Можно предполагать, что насильственный метод освоения земель более соответствовал примитивной дипломатии греков этого времени. Инициаторами борьбы, в значительной мере, были сами греки, заинтересованные не столько в мирном сожительстве с местными племенами, сколько в захвате и земель и людей для обращения их в рабство.

То, что сами сикулы не были расположены к агрессии, но лишь отвечали на нее, подтверждается поразительными по своим результатам раскопками Орси в Тавромине, по соседству с Наксосом. Жители Наксоса, заинтересованные в поддержке местного населения для борьбы с сиракузцами, встали на путь иной дипломатии и вплоть до тирании Дионисия в Сиракузах Тавромина, расположенная на высоте, господствующей над Наксосом, оставалась городом сикулов.¹²⁸⁾

Родосцы и критяне, высадившиеся вблизи устья Гелы, вступили в борьбу с местным населением сначала за овладение горным плато, потом — за овладение плодородной равниной у подножия.

У Диодора говорится, что сиканы издавна жили деревнями и воздвигали города на укрепленнейших холмах, вследствие страха перед разбойниками. Они не были объединены единой властью, но каждый город имел своего правителя. Раньше они занимали весь остров и питались, возделывая землю; из-за извержения Этны они переселились на запад.¹²⁹⁾

Археологические исследования Сицилии не противоречат свидетельству Диодора о «городах» сиканов: от догреческих обитателей Сицилии остались лишь скудные и неоднократно разграбленные некрополи; города не имели стен; как городские, так и сельские поселения сикулов и сиканов стерты с лица земли. Городища на холмах, по-видимому, тоже довольствовались природными, естественными укреплениями; хрупкость и ломкость известняковых пород, давно лишенных растительности, не обеспечивали сохранности остатков довольно рано вымерших городов на территориях, захваченных греками или находившихся в зоне греческого влияния.

Спор о различии сикулов и сиканов далеко не закончен; общее положение, основанное на свидетельстве Фукидида,¹³⁰⁾ таково, что сиканы — представители иберийских племен — раньше заселили Сицилию, которая по их имени носила название «Сикании»; что сикулы представляли собою племена, [174] опередившие в своем развитии сиканов и родственные по языку латинским племенам Лациума.

Орси даже сделал попытку подкрепить это положение археологически, считая неолит — сиканским, а энеолит — сикульским.¹³¹⁾ Однако уже Патрони подверг критике эти утверждения Орси, указывая, что в Сицилии нет разрыва между неолитом и энеолитом, а если нет разрыва, то, следовательно, нет и миграции. Патрони был склонен отодвигать миграцию к периоду бронзы, считая, что сикулы переселились в Сицилию в халколите, нарушив развитие сиканов.¹³²⁾ Но и это положение осталось априорным: Модестов¹³³⁾ утверждал, например, что в энеолите мы уже имеем дело со слитой культурой сиканов и сикулов. Костанци,¹³⁴⁾ поддерживая мнение Гольма¹³⁵⁾ и Ниссена¹³⁶⁾ о том, что самые названия сикулов и сиканов являются видоизменением одного и того же корня, пытается, не отрицая миграции, видеть италиков и в сикулах и в сиканах; автохтонами же он считает элимов и иберолигуров. Попытки решить вопрос созвучием топонимических названий тоже не могут до сих пор считаться удачными.¹³⁷⁾ Несмотря на эрудицию, на страстность спора и остроумие ученых, вопрос о происхождении сиканов и сикулов остается по-прежнему темным и многие гипотезы фантастическими.¹³⁸⁾

Не решая этого вопроса, я хочу лишь заметить, что разница между ними была, по-видимому, не столь значительна, как это иногда предполагают. Античные авторы не всегда могли отличить районы, населенные сиканами, от районов, населенных сикулами. А на территории Гелы, например, сикулы и сиканы оказываются смешанными.

С одной стороны, колонисты вели здесь войны с сиканами, и Павсаний определенно указывает, что Антифем, ойкист Гелы, взял и разрушил Омфаку, город сиканов.¹³⁹⁾ С другой стороны, название реки Гелы как будто бы сикульское¹⁴⁰⁾ и Макторий — город сикулов.¹⁴¹⁾

В свое время уже обращалось внимание на сходство ряда топонимических названий у сикулов и сиканов.¹⁴²⁾ Различие между ними Тимей (к которому в данном случае восходит Диодор) видит в том, что сикулы политически организованы («они вручали власть лучшим из людей»¹⁴³⁾), а сиканы представляют из себя ряд племен, враждующих друг с другом и не объединенных в конфедерацию.¹⁴⁴⁾ Однако в контексте с предшествующим рассказом о сыновьях Эола — Ксуфе и Агафирне — этот текст о различии сикулов и сиканов получает несколько иное освещение. Ксуф и Агафирн разделили между [175] собой власть в Сицилии, от восточного ее побережья до Лилибея; затем царский род потомков Эола постепенно вымер. «После этого сикулы вручили власть лучшим из людей, сиканы же, расходясь (во взглядах) о власти, в течение долгого времени воевали друг против друга».

Здесь, несомненно, мы имеет дело с ученой реконструкцией Тимея, основанной на более ранних, не дошедших до нас источниках.

Но трудно предположить, чтобы вся восточная (сикульская) часть Сицилии к моменту появления греков, т. е. в конце VIII в. до н. э., представляла собою единое политическое целое; даже в представлении Тимея это был ряд самостоятельных общин, возглавляемых родовой знатью. И если воспоминание о вражде их друг с другом стерлось, то лишь потому, что восточная часть Сицилии раньше подпала под власть греков.

Как кажется, Пайс прав, рассматривая сикулов и сиканов как родственные племена, различие между которыми было различием их исторической судьбы, а не разности этнического происхождения.¹⁴⁵⁾ Погребения сикулов и сиканов одинаковы. И те и другие племена в мирное время жили в долинах, занимаясь земледелием, и укрывались на время войны в городах, построенных на трудно доступных скалах. Древний мифический город сиканов Камик (район Акраганта), основание которого приписывалось Дедалу, построен на камне и столь укреплен, что его нельзя было взять силой. «Ибо он, схитрив, сделал восхождение к нему столь узким и извилистым, что три или четыре человека могли его защищать».¹⁴⁶⁾

И сиканы и сикулы к периоду колонизации греков на востоке и финикийцев на западе, появившихся в Сицилии одновременно,¹⁴⁷⁾ были на стадии развития бронзовой техники и одинаково хоронили своих покойников. И те и другие жили родовым строем, и, может быть, лишь под непосредственным экономическим воздействием греков, соседящие с греками: племена быстрее пошли по линии экономического и политического развития, чем их западные соседи.

Колонистам Гелы, вероятно, было не очень трудно вытеснить немногочисленных обитателей горного плато. Население здесь отличалось малочисленностью, как показывают отдельные немногие погребения, найденные в западной части города под греческим слоем.

Укрепившись на плато, греки отсюда повели борьбу за овладение долиной, занятой туземными земледельцами.¹⁴⁸⁾ В борьбе за захват территории, окружающей плато, был [176] предпринят поход под руководством Антифема в Омфаку, город сиканов, расположенный где-то вблизи Гелы.¹⁴⁹⁾ По-видимому, Омфака была центром сопротивления, оказанного туземцами.¹⁵⁰⁾ Надо полагать также, что Омфака была одним из типичных для местного населения городищ на вершине холма, представлявшего собой естественное убежище в военное время. Ибо, если Омфака была обнесена стенами, то ее штурм и разрушение оказались бы не под силу только что прибывшим колонистам. Из Омфаки, как сообщает Павсаний, в Гелу была перевезена Антифемом священная статуя, считавшаяся работой Дедала.

Борьба колонистов с туземцами за овладение долиной Гелы происходила, по-видимому, в районе прилегающих к долине холмов на расстоянии, приблизительно, 12 км.¹⁵¹⁾ Побежденных оттеснили к горам, находящимся позади гельской равнины.¹⁵²⁾

Первоначальный город, окруженный стенами, назывался, согласно Фукидиду, «Линдии» по имени Линда на Родосе.¹⁵³⁾ Это первоначальное имя города указывает не только на Линд, как на центр данной колонизации, но и на численное преобладание родосцев в Геле.¹⁵⁴⁾

Фукидид сообщает далее, что в Геле была установлена дорийская форма правления.¹⁵⁵⁾ О конституции Гелы мы достоверно ничего не знаем. Плохое качество сицилийского мрамора и известняка, служившего материалом для надписей, и многократные разрушения, при многовековой плотности меняющегося населения Сицилии, способствовали почти полному уничтожению эпиграфического материала.¹⁵⁶⁾ Незначительные остатки, сохранившиеся до нашего времени, проливают мало света на вопрос о конкретных политических формах конституции Гелы.

В 1900 г. по соседству с древней Гелой Орси нашел обломок ножки большого килика VI в. до н. э. с граффитти «Мнасифалес посвятил Антифаму». Здесь же было обнаружено большое количество фрагментов аттических чернофигурных и краснофигурных ваз. Орси продолжал раскопки, надеясь раскрыть архитектурные и строительные остатки святилища. Однако, кроме нескольких архитектурных фрагментов и черепиц, ничего не удалось обнаружить. Поэтому Орси предполагает, что некогда находившееся здесь древнее небольшое святилище, посвященное ойкисту Гелы Антифему (и, может быть, Энтиму), было деревянным. Его построили на возвышенности дель Кальварио, открытой к морю, может быть, в районе первоначальной высадки колонистов.¹⁵⁷⁾ [177]

Таким образом, и здесь, как и во всех других греческих городах, вождь колонистов был позже героизирован. Несомненно, что в новой сицилийской колонии Антифем выполнял руководящую роль, будучи военачальником колонистов в борьбе с сиканами-сикулами. Облеченный религиозной и военной властью он, возможно, был в Геле одним из басилевсов, ибо период колонизации еще совпадал с периодом царской власти на Родосе.

В более поздних надписях, найденных уже в районе города Финтия, куда, после разрушения Гелы мамертинцами, были вскоре переселены ее уцелевшие граждане,¹⁵⁸⁾ встречается упоминание, кроме народного собрания, и буле, и двух должностных лиц — гиерапола и κατενιαύσιος.¹⁵⁹⁾ Гиерапол был эпонимом Гелы. Ван-Гельдер указывал на телосское происхождение этой магистратуры. На Телосе гиерапол был высшей государственной должностью, связанной с жреческими функциями.¹⁶⁰⁾

Наименование второго магистрата, по-видимому, регулярно следующего за гиераполом,¹⁶¹⁾ кроме Гелы нигде не встречается.¹⁶²⁾

В одной из надписей Акраганта, которому его основатели, по свидетельству Фукидида, дали установления Гелы,¹⁶³⁾ мы встречаем упоминание филы Гиллеев,¹⁶⁴⁾ которая, по всей вероятности, была создана по образцу филы, существовавшей и в Геле.

Таким образом, из этих поздних и косвенных данных мы можем заключить, следуя Фукидиду, что в Геле существовали дорийские филы, что одним из важных государственных органов был олигархический совет, βωλά, что народное собрание называлось αλία и что важнейшим магистратом Гелы был гиерапол.

Возможно, что в предании об Антифеме и в надписях из Финтии отражены два различных периода конституционного строя Гелы. В первом случае мы, может быть, имеем дело с архагетом дорийского типа, во втором — с олигархически организованной республикой.

Гольм, говоря о политических формах сицилийских колоний, считал, что характерной их чертой была «община равных», состоявшая из первоначальных колонистов: при заселении новой территории греки разделяли на клеры захваченную землю. Обработка этой земли ложилась на туземных обитателей, которые попадали в отношения зависимости к общине колонистов, играя роль периеков или илотов.

Таким образом, в новосозданном полисе «равных» [178] некоторое время было полное умиротворение. Затем, когда в данную колонию прибывали «новые потоки» колонистов, они уже получали или худшие участки, или совсем не получали земли, поскольку вся она была уже распределена между первыми по времени колонистами. Так, первые поселенцы в расширившемся численно полисе становились, с течением времени, привилегированной землевладельческой верхушкой. Так наступал период борьбы внутри полиса за политическое равенство и перераспределение земли. Эта борьба кончалась либо выводом новых колоний, где все недовольные элементы получали землю, образуя новый полис, либо установлением тирании, опиравшейся на эти недовольные и требующие демократических реформ низовые слои.¹⁶⁵⁾

Эти наблюдения Гольма слишком схематичны и требуют существенных дополнений.

Во-первых, при первоначальном распределении на клеры могло и не существовать земельного равенства, ибо, отправляясь для основания колонии в далекий путь, поселенцы уже не представляли собою «общины равных». Ойкисты, руководители отдельных групп колонистов, жрецы, родовая знать уже заранее составили привилегированную верхушку еще не основанного полиса. Это, конечно, должно было в первую очередь сказываться и на неравномерности клеров.

Во-вторых, внутренняя борьба гражданского населения полиса должна была возникать со времени его основания. Трудно представить себе, чтобы самое создание политии, которая, как правило, должна была сплотить в единое целое элементы разных полисов и разных политических и религиозных традиций, обходилось без борьбы. Ведь каждому новому полисному объединению предстояло выработать не только единые формы политической власти, но и создать роды, фратрии, филы, без которых не мог существовать ни один полис, т. е., иначе говоря, требовалось искусственно, на базе подражания основным метрополиям данной колонии, воссоздать заново полис с его своеобразным сочетанием новых рабовладельческих отношений со старыми родовыми традициями.

Конечно, приток последующих колонистов осложнял и без того достаточно сложный процесс создания нового государства.¹⁶⁶⁾ Однако в то же время этот приток был необходим для каждого возникавшего полиса, ибо он создавал нужный военный потенциал, без которого ни один полис не мог бы долго существовать на чужой земле.¹⁶⁷⁾

Несмотря на плодородие равнины, Гела не была колонией, сильной в военном отношении.¹⁶⁸⁾ И если вначале колонисты [179] представляли пиратов-завоевателей, достаточно сильных, чтобы согнать местных жителей с их земель, то позже, в VI—V вв., гражданский коллектив Гелы не был столь силен, чтобы играть в военном отношении сколько-нибудь первенствующую роль. Возвышение Гиппократа, его широкие завоевательные планы и военные успехи основывались, в первую очередь, на наемниках, которых он собирал отовсюду, и среди греков и среди сикулов.

Поэтому, даже основание единственной своей колонии — Акраганта Гела не могла произвести одними своими силами: Акрагант был выведен, как свидетельствуют источники, Гелой совместно с Родосом.¹⁶⁹⁾

Гела отнюдь не представляла с самого начала «общины равных». Наличие конницы и знати, служившей позже в кавалерии Гиппократа, без сомнения, свидетельствует о неравномерном распределении земли среди граждан.

Как сравнительно медленно шел прирост населения Гелы, показывает, например, тот факт, что Сиракузы в течение первых 94-х лет своего существования вывели собственными силами две колонии, Акры и Касмены (а всего четыре), в то время как Гела смогла вывести одну колонию лишь через 108 лет после своего основания, да и то с помощью родосских городов.

Самый факт вторичного участия Родоса в сицилийской колонизации и подчеркнутый родосский характер государственных культов Акраганта — заставляют предполагать, что классовая борьба в Геле осложнялась еще и враждой представителей различных полисов, объединившихся в Геле, а кроме того, что основание Акраганта не прекратило даже временно внутриклассовой борьбы.

О том как граждане Гелы заботились о целостности своего коллектива, красноречиво свидетельствует одно знаменательное событие.

В середине VI в. до н. э. (следовательно, вскоре после основания Акраганта) в городе, по свидетельству Геродота, произошли столкновения, и побежденная партия бежала в Макторий.¹⁷⁰⁾ «В город Макторий, расположенный вне Гелы, бежали жители Гелы, побежденные в распре. Их вернул в Гелу Телин, не имея никакой военной силы, но лишь святыни подземных богинь. Дал ли их ему кто-нибудь или он сам их приобрел, этого я не могу сказать. Полагаясь на них, он вернул (бежавших) под тем условием, что его потомки будут гиерофантами этих богинь».

Как нам кажется, в этом рассказе Геродота соединены два и даже три момента: [180]

а) предание о сецессии побежденной части гелян в Макторий;

б) предание о возникновении мистерий Деметры и Коры в Геле и

в) соединенное с этим предание о возникновении в Геле наследственного жреческого рода, имеющего родоначальником Телина, а потомком — сиракузского тирана Гелона.

Действительно, в рассказе Геродота явно проглядывают представления, связанные с установлением мистерий в честь хтонических и одновременно земледельческих богинь — Деметры и Коры. Святыни богинь и их показ как раз связаны с деятельностью гиерофанта.¹⁷¹⁾ В Элевсине должность гиерофанта, важнейшего жреца в культе Деметры и Коры, была наследственной в роде Евмолпидов. Далее в рассказе Геродота подчеркнуто: Телин имел эти «святыни», но их происхождение было неизвестным, и наличие их в его руках было его частным делом, т. е. иначе — культом родовым, унаследованным Телином с о. Телоса. Явление этих святынь бежавшим, прикосновение к ним, приобщение к матери-земле и к ее плодоносным силам превратило родовой культ в полисный:¹⁷²⁾ бежавшие из Гелы люди вернулись обратно неофитами Деметры и Коры. Телин и его род стали верховными жрецами этого нового общеполисного культа.¹⁷³⁾

Из Гелы культ Деметры и Коры был перенесен в Сиракузы Гелоном, унаследовавшим от Телина функции гиерофанта.¹⁷⁴⁾ Гелон построил в честь Деметры и Коры два храма на территории будущего Неаполя, и культ этих земледельческих богинь, носивший ярко выраженный демократический характер, стал при Гелоне популярнейшим в Сиракузах; дни празднования богинь сиракузяне отмечали пирами под открытым небом, во время которых допускалась полная свобода слова.¹⁷⁵⁾ Жреческие функции гиерофанта после смерти Гелона перешли к Гиерону, который и продолжал заботу о культе, следуя в этом политике брата.¹⁷⁶⁾

Таким образом, распространение культа Деметры и Коры представителями рода Телина тесно связано с демократическим движением. Культ этих земледельческих богинь в Сицилии был связан и с плодородием сицилийских хлебных полей и с экономическим процветанием полисов; в Сиракузах он появился и стал преобладающим лишь в период победы демократии над гаморами.¹⁷⁷⁾

К этим же выводам приходит и Тропеа, анализируя найденную в Менах (Сицилия), единственную в своем роде монету с одновременным изображением на ней и Деметры и [181] Коры. «Культ Деметры и Коры, — пишет он, — был занесен сюда после падения царства Дукетия, т. е. тогда, когда Сиракузы, освобожденные от господства аристократического элемента (IV в. до н. э.), начали официальную грецизацию этого района».¹⁷⁸⁾

Таким образом, можно с достаточной долей уверенности предполагать, что введение этого культа в Геле было также связано с внутренним процессом демократизации или с неким демократическим актом после возвращения части гельского населения из Мактория.

О существе и о причинах происшедшей борьбы Геродот не сообщает. Естественнее всего предположить, что это была распря между старыми колонистами Гелы и позже прибывшим населением, подобно тому, как это имело место, например, в Фуриях; там, по свидетельству Диодора,¹⁷⁹⁾ старые колонисты, образовавшие с течением времени олигархическую верхушку, пользовались и политическими и экономическими привилегиями: они разделили между собой все важнейшие должности, предоставив новым колонистам лишь ничтожные; их жены пользовались почетным правом первыми приносить жертвы богам; кроме того, лучшая и ближе к городу расположенная земля тоже принадлежала им, а позднейшие поселенцы получили участки худшие и на далеком расстоянии от города.

Как указывают и другие сицилийские аналогии, борьба в Фуриях не была чем-то ранее неизвестным. С теми или иными вариантами такие же раздоры происходили во всех колониях, ибо повсюду к первоначальному ядру колонистов присоединялись затем все новые и новые выходцы из метрополий.

Ничего нового не было и в стремлении умаленных в политических и экономических правах поселенцев Гелы основать свою колонию; новой, однако, была форма. Здесь мы имеем дело не с мирным выводом новой колонии, но с занятием одного из естественно укрепленных городов, расположенного на холме вблизи гельской равнины;¹⁸⁰⁾ здесь мы имеем дело с основанием военного центра, угрожавшего дальнейшей самостоятельности Гелы.

Недаром так часто сравнивают, а иногда и просто ставят знак равенства, между сецессией гелян в Макторий и сецессией плебеев Рима на священную гору.¹⁸¹⁾

Некоторую аналогию с происходившей в Геле борьбой в VI в. представляет, может быть, найденный в Оксиринхе фрагмент оглавления какого-то исторического труда о Сицилии [182] одного из сицилийских историков — Тимея, Антиоха или Филиста.¹⁸²⁾ Одна из глав, с которой и начинается фрагмент, гласит: «1. Поход на Гелу наемников, тех, что в Омфаке и Какире. 2. Помощь сиракузян гелянам и нападения наемников на сиракузян».

После падения тирании Фрасибула в Сиракузах разгорелась ожесточенная борьба между старыми гражданами города и наемниками тиранов, получивших при Гелоне и Гиероне гражданские права. По-видимому, в период деятельности тиранов и другие подвластные им города, в том числе и Гела, пополнялись новыми кадрами граждан из числа наемников. После падения тирании по всем городам прошла волна столкновений с ее ставленниками — наемниками. По-видимому, эти новые граждане Гелы, бежавшие оттуда, нашли убежище поблизости от города, в Омфаке и Какире. Между старыми и новыми гражданами разгорелась жестокая борьба, в которой на помощь гелянам пришли сиракузяне, уже победившие у себя наемников.

Конечно, причины борьбы ξένοι в Омфаке и Какире и бежавших в Макторий гелян различны, как различна и политическая обстановка VI и V вв.: здесь была сделана попытка отнять у новых граждан предоставленные им тиранами права; там, вероятно, шла речь об умаленных в политических правах гражданах, претендующих на полное гражданство. Но и тут и там борьба разгоралась из-за политической и экономической неправоспособности покинувшей Гелу части ее жителей (в одном случае из-за непредоставления, в другом случае из-за отнятия гражданских прав и связанного с этим экономического ущерба); и там и здесь сталкивались интересы старых и новых поселенцев Гелы; и там и здесь обиженная часть населения, выйдя из города, обосновалась недалеко от Гелы, на горах, представляющих собой естественные укрепления; и там и здесь, как вероятно и в Риме, непосредственная близость нового поселения к старому городу указывала на претензию его обитателей завладеть впоследствии землями, принадлежащими старому, покинутому ими центру.

Таким образом, как нам кажется, необходимость возвращения удалившихся в Макторий гелян, так же как и волнение патрициев при удалении плебеев на священную гору, вызывались не только страхом военной опасности перед внешними врагами, которые могли воспользоваться ослаблением расколовшегося на две части населения города, но и страхом потери своих давних владений, в данном случае гельской [183] равнины, и предстоящих кровопролитных боев за уже освоенную и возделанную землю.

Олигархи предотвратили катастрофу. Бежавшие в Мактерий были возвращены. Однако олигархический строй Гелы был сохранен и оставался ненарушенным до тирании Клеандра, т. е. до 505 г. до н. э.

Может быть, здесь уместно вспомнить сентенцию Аристотеля: «Если потеряют свое состояние кто-либо из власть имущих, тогда они стремятся реформировать государство, а если потеряет свое состояние кто-либо из остальных (граждан), то из этого никаких серьезных последствий не происходит».¹⁸³⁾

Тем не менее, как на это указывает и самый факт возвращения и установление в Геле демократического культа Деметры и связь этого культа с хлебными посевами, а следовательно, и пахотными землями Гелы, — все это с несомненностью свидетельствует о том, что возвращение было связано с неким демократическим актом.

В Риме возвращение плебеев связывается обычно с учреждением трибуната при сохранении власти патрициев, а следовательно, при сохранении олигархической конституции патрицианских родов.

Поэтому можно предполагать, что и здесь был принят некий священный закон (который, по традиции, был принят и в Риме после сецессии плебеев в 494 г. до н. э.), связанный с включением вернувшихся гелян в филы и фратрии, т. е. в гражданский коллектив дема, с предоставлением им земли. А в качестве гарантии нерушимости этого договора и выступает учрежденный в Геле культ Деметры и Коры, представленный в данный момент гиерофантом великих богинь Телином, ведшим переговоры с восставшими и воздействовавшим на них явлением «святынь» богинь и прикосновением к ним толпы, обосновавшейся в Мактории. Таким образом, договор получил характер священного закона, и горе тому, кто осмелился бы поднять руку против могущественных богинь, вошедших в город вместе с вернувшимися обратно жителями.

Насколько был важен достигнутый компромисс и восстановление целостности города — хорошо показывает Шубринг, исследуя изображения на монетах Гелы. В первый же период, как только геляне начали чеканить собственную монету (520—460 гг.), на золотой монете Гелы появляется изображение увенчанной женской головы — богини Сосиполис. На реверсе монеты дано изображение (реки) Гелы в виде бородатого быка. На больших по размеру монетах дается развернутая [184] сцена: женское божество возлагает на быка символ города и реки — победный венок.¹⁸⁴⁾

Шубринг убедительно связывает этот новый образ богини-«спасительницы города» с возвращением удалившихся в Макторий. Появление этого образа на монетах первого периода в Геле указывает, сколь важным считалось в истории Гелы это событие. Была спасена жизнь полиса, была предотвращена грозившая городу катастрофа и, в связи с этим, параллельно с культом Деметры в Геле учрежден политический культ, обязательный для всего полиса в целом, назначение которого — предотвратить возможность нового раскола граждан — культ Сосиполис.

Конечно, одновременно с опасностью внутренней должна была существовать и внешняя угроза, под давлением которой олигархи Гелы должны были итти на немедленные уступки. Кто же мог непосредственно угрожать городу? Акрагант был греческим форпостом и притом форпостом Гелы, выдвинутым на запад, к границам финикийских владений. Кроме того, в этот период финикийцы Сицилии вели обычно оборонительную, а не агрессивную политику. Ни Сиракузы, ни соседняя Камарина в этот период также не проявляли завоевательной экспансии. Следовательно, греки других городов в этот период ничем не угрожали грекам Гелы. И в дальнейшем мы видим как раз Гелу в роли главного агрессора в Сицилии.

Таким образом, опасность могла угрожать только с одной стороны — со стороны сиканов и сикулов.

Раскопки в районе Гелы, на холмах, окружающих равнину на восток вплоть до речки Дуритто и на запад до Monte Lungo, показали, что холмы были заселены греками начиная с V в.; следовательно, до V в. землевладельцы Гелы жили все в городе, выходя на равнину утром и возвращаясь вечером после окончания работы.

За пределами Гелы жили в непосредственной близости к городу лишь зависимые от греков туземцы, которые и могли в первую очередь воспользоваться ослаблением города-колонизатора.

Прибытие греков и высадка их на южном побережье Сицилии сопровождались борьбой с сикулами и сиканами. Долина Гелы с дренажными сооружениями туземцев и, вероятно, с их поселениями была захвачена колонистами. Попавшие в плен туземцы оставлены на земельных работах в качестве рабов. Свист бичей и жестокий террор должны были сопровождать каждый новый шаг завоевателей на чужой земле. [185] Самое сооружение крепостной стены вокруг города могло быть произведено силами туземного населения.

Несомненно, что побежденное население долины и население холмов хорошо помнили и свою свободу и свое поражение.¹⁸⁵⁾

Расширение территории Гелы как раз после событии в Мактории и заселение греками сельских районов кажется нам явным подтверждением приведенной выше гипотезы.

Большинство ученых утверждает, на примере Сиракуз, что земли гелян обрабатывали туземцы, превращенные по дорийским обычаям в рабов типа илотов. Памятники Гелы молчат. Нигде нет ни малейшего намека на положение основного эксплуатируемого класса.

По аналогии с Сиракузами можно было бы предположить и в Геле наличие своего рода килликирий или киллирий, число которых, по преданию, было так велико, что вошло в пословицу.¹⁸⁶⁾

Спанья отмечает, что низшие слои греков, сикулы и киллирии, жили вне пределов Ахрадины — в Тихе (на территории Неаполя). Белох считает килликириев «полусвободным» населением Сиракуз, в руках которого находилась обработка земли.¹⁸⁷⁾ Геродот называет килликириев рабами; у Фотия и у Свиды, со ссылкой на Аристотеля, они сближаются с илотами лакедемонян, пенестами фессалийцев и кларотами критян. Дионисий Галикарнасский сравнивает их с клиентами Рима и называет пелатами.¹⁸⁸⁾ В этих же источниках упоминается и о борьбе килликириев с геоморами и изгнание последних из города.

Как кажется, самое их наименование является сикульским племенным словом, искаженным в греческом произношении.¹⁸⁹⁾ Этим, может быть, объясняются и три варианта их имени, встречающиеся в античной традиции.

Сходство их, отмеченное Аристотелем, с илотами, пенестами и кларотами основано на факте военного захвата греками туземцев и военного режима управления ими. Однако, по-видимому, ученью заходят слишком далеко и этом отождествлении. Здесь не было элемента ни государственного владения рабами, ни общинной собственности на землю. Об этом свидетельствует и анекдот, приведенный у Афинея, о том, что некий Эфиоп коринфянин, плывя вместе с Архием в Сицилию для основания Сиракуз, променял свой клер, которым он собирался владеть в Сиракузах, на медовую лепешку во время одной пирушки.¹⁹⁰⁾

Собственность на землю и здесь осуществлялась путем [186] военного захвата собственников земли и превращения их в рабов. Так поступали обычно основатели греческих колоний, ибо никто из них, конечно, не перевозил с собой в дальние страны рабов с родины. Поэтому и Сиракузы, и Гела, и другие греческие города на первых порах своего существования приобретали рабов из окружающих их территорию поселений. И поскольку колонии Сицилии первоначально носили преимущественно аграрный характер, эта подсобная рабская сила использовалась на полях.

Существовала ли здесь отработочная система, как в Спарте, мы не можем сказать, ибо у нас нет ни малейшего намека на условия жизни и работы килликириев в Сиракузах. Важно установить сейчас лишь одно: эти рабы являлись не пассивным, но активным элементом в классовой борьбе сицилийских городов. Им приписывалось в Сиракузах изгнание гаморов из города, на них опирались тираны Гелы и потом Сиракуз, и эти же тираны путем переселения в Сиракузы граждан Гелы, Камарины, Наксоса пытались уравновесить силы правящих группировок.

И хотя памятники Гелы молчат, из самого процесса постепенного расширения сельской территории Гелы и постепенного процесса заселения этой территории видно продолжение борьбы с туземцами в районе Гелы и процесс все большего усмирения враждебных Геле племен.

Овладение периферией Гелы происходило, главным образом, в направлении на восток (к Дурилло), ибо здесь земля была не заболочена и пригодна к обработке. Здесь, начиная с V в., селились граждане Гелы и деревнями и отдельными укрепленными хозяйствами). Об оседлой жизни гелян на периферии Гелы говорят группы греческих некрополей, причем среди погребений среднего типа, скромного по инвентарю, налицо и ряд богатейших для Гелы погребений. Экземпляры лучших аттических ваз V в. до н. э. найдены именно здесь, на периферии, а не в городском некрополе.

Таким образом, территория самого города, несмотря на приток населения в VI в. и первой половине V в., почти не увеличивалась; даже во времена своего расцвета территория города ограничивалась вершиной плато; вся территория Гелы не превышала по исчислениям Белоха и Орси 200-250 га. Население Гелы, по мнению тех же ученых, едва ли превышало 30 000 жителей.¹⁹¹⁾ Основным богатством города являлась гельская равнина, плодородие которой было увеличено дренажными работами. Возделывались пшеница, ячмень, бобы и чечевица; из садовых культур — оливки и виноград. На [187] равнине некоторые места (в ее западной части) были заболочены; у подножья холмов и в болотистых районах раскинулись луга — корм для больших стад и пастбище для коней, которыми славилась аристократия Гелы. В холмистых лесных районах водились олени, кабаны и волки. Основным занятием жителей являлось сельское хозяйство: земледелие и скотоводство.

В процессе своего политического и экономического развития Гела не стала ни крупным торговым рынком, подобно Акраганту или Сиракузам, ни крупной военно-морской базой. Большим недостатком Гелы было отсутствие хорошей гавани. Вероятно, именно поэтому тиран Гиппократ выступил впервые с планом объединения всей Сицилии под своей властью, причем столица его государства была перенесена из Гелы в Сиракузы. Последующие тираны проводили ту же самую политику. Однако, русло реки Гелы, несколько искусственно углубленное, давало возможность стоянки не очень большому количеству кораблей. В период создания Гелы это должно было удовлетворять насущные нужды гелян и родосцев.

Как можно видеть из косвенных показаний источников, между Гелой и родосскими городами существовала постоянная связь. Она подтверждается и тем фактом, что колонизация Акраганта была проведена совместными усилиями Гелы и Родоса. Еще более свидетельствует о тесных взаимоотношениях с Родосом архаический некрополь Гелы и архаические некрополи Камира и Ялиса.

В архаическом некрополе Гелы, расположенном сразу же за стенами города, вдоль западного склона холма, и разделенном, вследствие топографических условий местности, на несколько районов, раскрыто более 2000 погребений. Основные надгробные памятники сооружались из глины, так как камень употреблялся только наиболее зажиточными гражданами. Вблизи Гелы не было хорошего камня. В отличие от мегарского и сиракузского некрополей, в Геле почти не встречаются полисомные саркофаги, в которых обычно хоронились (рядом повторных погребений) члены одного рода; наоборот, в Геле, как правило, одна семейная группа погребалась на одной и той же, по-видимому, семейной территории, но каждый покойник при этом хоронился индивидуально. В центре такого семейного погребения помещался саркофаг, а над ним и вокруг него располагались другие, более скромные захоронения, так что, как отмечает Орси, создается впечатление, что «каменный ящик предназначался для наиболее почетного члена данной семьи, тогда как другие члены — родные, [188] дети и рабы — находятся большей частью вне и в стороне от него».¹⁹²⁾

Наиболее распространенными в VII—VI вв. были захоронения в глиняных сосудах различной формы и величины.

Детей хоронили, как и на Родосе, в глиняных сосудах, причем наиболее распространенные в Геле формы кувшинов и амфор налицо и в детских погребениях Врулии.¹⁹³⁾ Судя по погребениям, здесь, как и в Родосе, процент детской смертности был очень высок.¹⁹⁴⁾

Создается впечатление, что массовая детская смертность, особенно в первые 4-5 лет жизни ребенка, являлась следствием антисанитарии, отсутствия ухода, плохих жилищных условий, недостаточного питания и массовых инфекций.¹⁹⁵⁾

В VII в. употреблялись для погребения и рельефные пифосы, которые в Сицилии, кроме Гелы, нигде не встречаются. Здесь особенно наглядно выступает связь Гелы с Родосом, ибо аналогичные рельефные пифосы найдены в большом количестве и в архаических некрополях Камира и Ялиса.¹⁹⁶⁾

Вообще, архаический некрополь Гелы тесно связан по материалу с архаическими некрополями родосских городов, хотя и значительно беднее их по инвентарю. Даже самое общее сопоставление погребального инвентаря Гелы VII—VI вв. с одновременным погребальным инвентарем Врулии, Ялиса и Камира дает общую картину разительного сходства керамических форм и орнамента, а также показывает и общую зависимость погребального ритуала Гелы от ритуала и обрядов родосских городов.¹⁹⁷⁾

Об этой же теснейшей связи говорит и перенесение родосских культов в Гелу и Акрагант. На территории Гелы был храм Афины; на территории Акраганта, на его акрополе, по свидетельству Полибия, находились храмы, посвященные Зевсу Атабирию и Афине Линдии.¹⁹⁸⁾

Ценность Гелы для родосских городов, и в первую очередь для Линда, заключалась именно в плодородии ее района, в возможности закупки сицилийского хлеба; для Линда, бывшего в это время крупным торгово-промышленным центром, являлось очень важным и обеспечить себя хлебной базой в Сицилии и иметь возможность вывозить через Гелу в Сицилию изделия своих мастерских.¹⁹⁹⁾

Сицилийская колонизация раскрывает одну из интереснейших страниц истории раннегреческой колонизации.

При наборе колонистов будущей апойкии вербуемые заранее обеспечивались клером, который им предстояло получить на земле туземцев по жребию. Это обещание [189] земли усиливало тягу малоземельных элементов в Сицилию, а слухи о плодородии острова вызывали массовый прилив греческого населения в сицилийские города и после их основания.

Характернейшей чертой в истории всех сицилийских колоний является участие в их выводе разных полисов, родов и племен и в результате — пестрый социальный и полисный состав переселенцев. В основании Сиракуз, кроме коринфян, принимали участие аркадяне и элейцы; в основании Леонтин — колонисты из Мегары и Халкиды; в основании Занклы (позднее — Мессины) — куманцы, халкидяне, позже — мессенцы; в основании Гелы — родосцы, критяне, жители мелких островов, соседних с Родосом, и пелопоннесцы.

Линд, владевший большей частью острова (большей, чем совместная территория Ялиса и Камира), обладал, следовательно, и большими людскими резервами, необходимыми для вывода колоний. Городская жизнь Линда была более развитой, чем Камира или Ялиса, в Линде скапливалось больше торгово-ремесленного городского населения, заинтересованного в развитии колонизации; да и классовые противоречия между городом и деревней, как свидетельствуют источники, в Линде были гораздо острее, чем в двух других центрах.

Вследствие этих причин именно Линд возглавил колонизационное движение родосцев, которое обслуживалось двумя гаванями: гаванью самого Линда и гаванью Врулии.

В конце VIII в. до н. э. усилилось давление Ассирии на Финикию, в результате чего часть восточных торговых путей для финикийцев была потеряна. VII в. является периодом борьбы за западное Средиземноморье. И не случайно родосцы, пользуясь ослаблением Финикии, всего несколько лет спустя после пятилетней осады Тира Синахерибом, почти одновременно обосновались в Памфилии (Фаселида) и в Сицилии (Гела). И основание родосцами совместно с Гелой новой сицилийской апойкии — Акраганта совпадает по времени с осадой Тира Навуходоносором.²⁰⁰⁾

Таким образом, колонизация Сицилии происходила одновременно с двух сторон: с запада финикийцами, с востока — греками, причем и те и другие старались, в первую очередь, утвердиться на побережье, оттесняя туземное население в глубь острова или превращая его в рабочую земледельческую силу.

И в этом лихорадочном соревновании (стоит только вспомнить, что основание Наксоса, Сиракуз, Леонтин, Катаны и Мегары падает на период в 7 лет: 735 г. — основание [190] Наксоса, 728 г. — Мегары) двух борющихся сил одновременно решались вопросы будущего владения морскими торговыми путями: несмотря на проникновение отдельных греческих колонизаторских дружин в глубь на запад — в Массилию, на Балеарские острова и, может быть, даже в Испанию, — торговые пути западного Средиземноморья остались за финикийцами, овладевшими западной Сицилией и осуществлявшими контроль над проходом к западу; восточные пути, наоборот, сделались отныне греческими торговыми путями и были навсегда потеряны для финикийцев. Между финикийскими метрополиями и Карфагеном вклинилась инородная и враждебная сила, определившая отныне, в известной степени, и дальнейшие исторические судьбы финикийского оплота на западе — Карфагена.

Одновременно эта внешняя борьба осложнялась внутри Греции конкуренцией и торговым соперничеством наиболее передовых и способных к выводу колоний центров того времени.

Таким образом, хотя сицилийские колонии удержали надолго свой земледельческий характер, самая борьба за Сицилию была торговой и политической борьбой.

Отвод бедноты из городов вызывался ростом социальных противоречий, полисных потрясений, обострением классовой борьбы.²⁰¹⁾

Постоянный приток греческих эмигрантов (во всяком случае, особенно интенсивно отправлявшихся в Сицилию все первое столетие после основания городов) порождал ряд особенностей в росте полисной жизни колоний, в развитии их конституции и истории. Алкивиад, у Фукидида, убеждая афинян не отменять своего похода в Сицилию, говорит: «...густое население сицилийских городов — сборная масса (в подлиннике еще сильнее — чернь, οχλος), оно легко изменяет свой состав граждан и принимает в их число новых».²⁰²⁾ Эта мастерская характеристика Фукидида полностью подтверждается историческим материалом.

Искусственно воссозданный па чужой территории полис не имел тех вросших в родовое и микенское прошлое прочных корней, которые были налицо у городов-метрополий. При постоянном приливе новых переселенцев из Греции, в военной силе которых нуждались греческие города Сицилии, все время возникала в той или иной форме проблема расширения гражданских прав. Новые переселенцы не могли удовлетворяться положением метеков и вследствие своей аграрной заинтересованности и вследствие того, что они не могли приравнять [191] «новую аристократию» — сборных граждан Сиракуз, Мегары, Наксоса, Гелы — к исконной родовой аристократии Спарты, Коринфа или Афин. Отсюда и легкость междоусобной борьбы между старыми и новыми колонистами, отсюда же легкость, переброски граждан одного города в гражданский коллектив другого.

Таким образом, классовая борьба в сицилийских полисах приняла резкие формы уже вскоре после их основания.

Борьба в Леонтинах между мегарянами и халкидянами, например, началась с момента основания этой колонии; сначала те и другие действовали сообща против миролюбиво настроенных сикулов; затем путем предательства были изгнаны и мегаряне.²⁰³⁾ Здесь тесно переплетались и внутрисоциальная борьба и столкновения межполисных противоречий.

Классовый характер тираний Клеандра, Гиппократа и Гелона (все трое — граждане Гелы) в Сицилии выражен очень ярко.

В Греции тираны обычно были гражданами тех городов, в которых они захватывали власть; иначе — в Силиции. Здесь сперва выявилось стремление к объединению всей греческой Сицилии под единой властью. Граждане Гелы Гиппократ, а затем и Гелон, перенеся столицу в Сиракузы, становятся гражданами Сиракуз. При Гелоне половина гражданского населения Гелы и Камарины перебрасывается в Сиракузы, наделяясь сиракузскими гражданскими правами; после падения тирании Фрасибула все эти граждане возвращаются в свои полисы и восстанавливают старые гражданские права.²⁰⁴⁾

Зажиточное население побежденной Мегары Гелон включает в число сиракузских граждан; вместе с ними получают гражданские права и 10000 наемников тирана. Беднота города была продана на рабских рынках вне Сицилии, ибо Гелон боялся использовать ее в Сицилии и не считал возможным принять ее в Сиракузы, боясь обострения классовой борьбы в своей столице.²⁰⁵⁾

Такая легкость насильственного перемещения граждан одного полиса в другой еще более усиливала пестрый состав населения не только в Сиракузах, но и в других городах, где толпы наемников включались тиранами в состав граждан.²⁰⁶⁾

«Ни одно из сицилийских государств, — читаем далее у Фукидида, — не имеет достаточного вооружения, какое бывает у людей, защищающих свое отечество; своей страны они не снабжают достаточными средствами обороны; каждый рассчитывает, с помощью ли убедительных речей или в междоусобной распре, захватить что-либо из общественного достояния [192] и готовится, в случае неудачи, переселиться в другие земли. Невероятно, чтобы такого рода сброд единодушно принимал какое-либо предложение или общими силами брался за дело. Кроме того, у сицилийцев нет такого числа гоплитов, которыми они кичатся...».²⁰⁷⁾

В эту внутриполисную и межполисную борьбу включились и сикулы. Порабощенные гаморами в Сиракузах, они прогнали их, вместе с беднотой, в Касмены. Геродот прямо называет их: «Гаморы были изгнаны народом и их рабами, называемыми киллирийцами».²⁰⁸⁾ Только Гелон вернул гаморов обратно в Сиракузы.

Согласно Полиену, мы можем думать, что уже начиная с Клеандра стал широко практиковаться обычай привлекать сикулов в качестве наемников для борьбы с другими греческими городами.²⁰⁹⁾ Эти же сикулы-наемники позже пополняли гражданский состав греческих городов.

Всякое ослабление тирании вызывало немедленную борьбу граждан и иноземцев, ставших гражданами.

Таким образом волнения, полисные, внутриполисные и межполисные схватки и восстания одной части населения против другой потрясали сицилийские города на протяжении всей их самостоятельной истории — начиная с возникновения и до гибели их политической независимости.

Только в тех случаях, когда массовый приток переселенцев в новую колонию вскоре после ее основания ослабевал, становилось возможным создать более прочное полисное объединение. Так, например, в Массилии во времена Страбона существовал давний олигархический строй, возглавлявшийся синедрионом из 600 пожизненных членов тимухов (из среды которых и выбиралась затем коллегия пятнадцати). Права гражданства охранялось здесь очень строгим законодательством. Для вхождения в сословие тимухов очень долгое время наряду с имущественным цензом действовал ценз происхождения: тимухом мог стать лишь гражданин Массилии, являвшийся законным сыном родителей, которые насчитывали в своей родословной не менее трех поколений граждан.²¹⁰⁾

Причина этого чрезвычайно резко подчеркнутого аристократизма правящих Массилией тимухов становится особенно понятной в свете истории сицилийских колоний. Возможной она стала здесь потому, что Массилия никогда не была средоточием многих переселенческих волн, как это имело место в греческой Сицилии.

Понятна и военная слабость сицилийских городов и ранняя форма тираний: рано возникнув, сицилийская тирания [193] становится, с одной стороны, образцом, которому подражают в IV в. до н. э. многие тираны других греческих городов; с другой стороны, сицилийская тирания не является здесь кратковременной и преходящей, как в Греции, формой правления; возникнув в конце VI — начале V вв. до н. э., сицилийская тирания просуществовала вплоть до конца независимости этого острова.

¹⁰³⁾ Подробное изложение содержания мифа с привлечением источников см: Ed. Freeman, Geschichte Siciliens, I, Leipzig, 1895, стр. 97 сл.

¹⁰⁴⁾ Ср.: G. Соlоmbа. Il mare е le relazioui maritime tra la Grecia e la Sicilia nell'Antichità. ASS, XIV, Palermo, 1889, стр. 336.

¹⁰⁵⁾ Впервые это предположение высказал Гольм: А. Ноlm. Storia della Sicilia nell'Antichità, I, Torino, 1895, стр. 277. Ср. более раннее немецкое изд.: Geschichte Siciliens im Alterthum, I, Leipzig, 1870, стр. 134-135. — Р. Оrsi. Gela. MA, XVII, 1906, стр. 14 и прим. 2. Орси указывает, что исторические источники и прежде всего Фукидид (Thuc., VI.4.3 и сл.) передают мифы, отражающие древнейшие сношения Крита с южной Сицилией. Находки микенских ваз на восточном побережье Сицилии, по его мнению, наглядно подтверждают эту древнюю мифологическую традицию. Однако на юге Сицилии до сих пор не обнаружено микенских находок. Пайс (Е. Раis, Storia d' Italia dai tempi più antichi sino alle guerre puniche I. Storia della Sicilia e della Magna Grecia, Torino-Palermo. 1894. стр. 348) отрицает достоверность мифологической традиции, считая ее позднейшими измышлениями колонистов Гелы и Акраганта. Однако это утверждение Пайса имело место до минойско-микенских находок в сикульских погребениях Сицилии. Джулиано в своей последней работе (L. Giuliаnо. Storia di Siracusa antica, 3-е изд., 1936, стр. 3) полагает, что распространителями этой крито-микенской продукции могли быть [306] „протогреки", вероятно, этоляне. Однако его аргументация не кажется нам достаточно убедительной. Если бы даже дело обстояло и так, то и этого было бы недостаточно, чтобы считать этолийских “протогреков" распространителями минойских и микенских изделий в Сицилии. Кроме того, Джулиано просто замалчивает миф о пребывании в Сицилии Дедала и Миноса, не считая нужным оценить его значение, но одновременно уделяет внимание мифу об Аретузе, возлюбленной Алфея (стр. 4).

¹⁰⁶⁾ Ср.: С. Barbagallo. La produzione media relativa dei Cereali e della vite nella Grecia, nella Sicilia e nell' Italia antica. Riv. St. Ant, N. S. Padova, 1904, стр. 491-493 (Сицилия). Барбагалло указывает, что, по уверению Плиния (Plin., HN, XVIII.95) и также, может быть, Феофраста (утверждение которого является источником и для Страбона), Сицилия давала урожай от 30 до 100%; по мнению автора, это утверждение сильно преувеличено. Цифры Цицерона, хорошо знакомого с Сицилией в период еще процветавшего земледелия, гораздо более умеренны: для лучших территорий острова (например, леонтинского поля) соотношения 10:1, для других — при хорошей обработке и в нормальных условиях 8:1 или 7-6:1 (стр. 492) Ср.: G. Beloch. La populazione antica della Sicilia (те же выводы). ASS, NS, XIV, 1889, стр. 30.

¹⁰⁷⁾ Ср.: Orsi. Gela, стр. 7 сл. J. Schubring. Historisch-geographischische Studien über Altsicilien, RM, N. F., XXVIII, 1873, стр. 89-90.

¹⁰⁸⁾ Cp: St. Byz., s. v. Gela. Проксен и Гелланик, по дальнейшему сообщению у Стефана Византийского, производили это имя от Гелона, сына Этны и Гимера. Аристенет объясняет это слово, по-видимому, по созвучию с греческим gelaō, gelōs: от смеха Антифема, ойкиста Гелы, при неожиданном для него приказе Пифии Лакию — плыть на Восток. Уже Гольм отмечал совпадение этой истории с рассказом о Тельмиссе и Галеоте (ср.: Holm, Gesch. Siciliens, стр. 390, прим. к стр. 135. — S. Byz.. s. v. Galeotai); Парк (Parke. А History of the Delphic oracle. Oxiord, 1939, стр. 66-67) сравнивает этот «этимологический» оракул и смех Антифема со смехом Сарры. Ф. Соколов (Критические исследования, относящиеся к древнейшему периоду истории Сицилии. СПб., 1865, стр. 192) считает это народным преданием, основанным на игре слов (ср. у него русские параллели: там же, стр. 219, прим. 108).

¹⁰⁹⁾ См.: Sсhиbriпg, RM, XXVIII, 1873, стр. 82 сл. — Ноlm, Storia della Sicilia, I, стр. 278 и прим. 23; II, стр. 220 сл. Freemаn, Gesch. Sic. I, стр. 402 сл.; II, стр. 562 сл. — Busolt, Griech. Gesch., I, 2-е изд., стр. 413, прим. 1. — О. Меllzer. Geschichte der Karthager, I, 1879, стр. 274. — Orsi, Gela, стр. 10. — L. Giuliano. Gela, Riv. St. Ant. 1907, стр. 132. Перечисленные авторы считают, что в древности река Гела впадала в море двумя устьями: современным устьем Марголио и вторым, позднее высохшим, которое, отделяясь от Марголио, орошало равнину к северо-западу от Террановы и, сливаясь с потоком Каттано, впадало в море у подножья Монте Люнго. Против этой точки зрения выступили Культрера и Парети: Cultrera. Intorno all'accarapamento Carthaginese nell'assedio di Gela del 405 а. с., е al corso del fiume omonimo, Rend. L., Sér. V, XVII, 1908, стр. 257 сл. — L. Pareti. Per la Storia et la topografia di Gela. RM, XXV, 1910, стр. 1 сл. Основываясь на толкованиях отдельных пассажей XII книги Диодора (об осаде Имильконом Гелы), и Культрера и Парети считают, что течение древней Гелы точно соответствовало современному течению Марголио. Но, как кажется, Циглер (Ziegler, RE, s. v. Gela, XIII, 1910, стр. 954) правильно подвергает сомнению аргументацию обоих авторов.

¹¹⁰⁾ Левее плато Гелы, приблизительно в 6 км от него, находится плато Монте Люнго; высота его достигает 66 м, длина — 2200 м. Оно [307] представляет естественное укрепление, очень удобное в военном отношении и более высокое, чем плато Гелы. Однако отсутствие поблизости питьевой воды и невозможность причала к берегу кораблей определило выбор греков. Сначала археологи искали Гелу именно здесь, но им не удалось обнаружить никаких следов архаического греческого слоя. Здесь были найдены остатки раннего туземного слоя и погребения греков V—IV вв. до н. э. Предположение Шубринга, что здесь был храм Аполлона, также пока ничем не подтверждается.

¹¹¹⁾ Her., VII.153. О Телине см.: Belосh, Griech. Gesch., II, 2-е изд., 1916, стр. 167.

¹¹²⁾ Ср.: VG, стр. 183.

¹¹³⁾ Ср.: Schubring, RM, XXVIII, стр. 88. — Raoul-Rochette. Hist. établ. col. grecques, III, стр. 247-248. Телос был выделен Геродотом лишь в связи с его интересом к Телину, предку сиракузского тирана.

¹¹⁴⁾ Thuc., VI.4.3, ср.: там же, VII.37.6 и 9.

¹¹⁵⁾ Ср.: Orsi, Gela, стр. 14.

¹¹⁶⁾ Schol. Pind. Ol., II, 16в и с.

¹¹⁷⁾ Ср. Wentzel, RE. s. v. Artemon, № 18, 1896, стр. 1446.

¹¹⁸⁾ Ср.: Ноlm, Storia della Sicilia I, стр. 278, прим. 23 (немецкое изд., стр. 382, прим. к стр. 135). Утверждения Артемона вызвали резкие возражения Менекрата, ученика известного грамматика Аристарха.

Мы ничего не знаем о достоинствах комментария самого Менекрата; однако его учитель Аристарх, выдающийся в свое время комментатор Гомера, в реальных исторических комментариях к Пиндару был далеко не на высоте. Ср.: Соhn, RE, s. v Aristarchos, № 22. Далее — легкость, с которой Менекрат отбрасывает все положения Артемона, сама по себе вызывает подозрения; кроме того, известия об упорной борьбе Антифема с сикулами и о разрушении сикульского города Омфаки явно противоречат утверждению Менекрата.

¹¹⁹⁾ На это совершенно определенно указывает включение имени Антифема в упоминание о Геле; ср: Lind. Tempelchr. гл. XXVIII.

¹²⁰⁾ В позднейших исторических источниках были спутаны два Диномена — руководитель телосцев и отец Гелона. В «Etymologicum, Magnum» (s. v. Gela) Антифем и Диномен даны альтернативно: «Антифем или Диномен». По сообщению линдийской храмовой хроники (гл. XXVIII), Диномен, основавший Гелу вместе с Антифемом, — линдиец, отец трех сыновей — Гелона, Гиерона и Полизела. Циглер (R. В, s. v. Gela, стр. 947) считает, что здесь имеет место обратная генеалогическая проекция Диноменидов, но Блинкенберг, как кажется, правильно уделяет большое внимание этому упоминанию (ср: Ov., 1912, стр. 60 сл.). Он отмечает то же смешение двух Диноменов в схолиях к пифийским одам Пиндара (Pind. Pyth., II.27); ср. там же и упоминание, что этот Диномен принес «святыни из Триопии в Сицилию», т. е. речь идет как раз о тех hiera Деметры и Персефоны, посредством которых Телин возвратил из Мактория восставшую часть населения Гелы обратно в Гелу (Her., VIII.153). Геродот просто опустил имя Диномена, потому что его интересовал не глава колонистов Телоса, но лишь Телин. В этом сопоставлении Диномена и Телина в качестве ойкистов Гелы Блинкенберг видит следы древней традиции об участии телосцев в колонизации Гелы, что подтверждается и свидетельством в Schol. Pind. Ol., VI.158.

¹²¹⁾ Упоминание об участии пелопоннесцев в колонизации Гелы было у Артемона; ср.: Schol. Pind. Ol., II.16а. О вожде мессенян Аристомене, дочь которого, согласно традиции, была выдана замуж за ялисского басилевса Дамагета, о поселении и смерти Аристомена на Родосе см. Paus., IV.24.1. — Val. Мах., I.8.15; ср. также свидетельство Павсания [308] о переселении мессенян от тирана Регии Анаксилая в Италию и о заселении ими Занклы (Мессины); ср.: Paus., IV.23.3.

¹²²⁾ Kinch. Vroulia, стр. 5.

¹²³⁾ Colombа, стр. 325-326;cp.: Ps. Luc., Amores, 6 сл. — Navig. s. v., 7.

¹²⁴⁾ Ср.: Colomba, прим. 1 к стр. 326. — Parke, Hystory of the Delphic oracle, стр. 30 сл.

¹²⁵⁾ Diod., VIII.23.1; ср.: I. Schubring, RM, XXXIII, стр. 88. Парк (Parke, Hystory of the Delphic oracle, стр. 67) считает этот оракул историческим. Пайс (Pais, Storia d'Italia, стр. 178, прим. 1) справедливо указывает, что подобные дельфийские изречения были, как правило, изречениями ех eventu, составленными в более позднее время. Кроме того, сохранились и другие оракулы (связанные с именем Антифема), относящиеся к основанию Гелы, оракулы, по удачному выражению Парка (Parke, там же, стр. 66-67), «этимологические». Рассказ о братьях Антифеме и Лакии (причем последнему было приказано плыть на восток, а Антифему, после его смеха, на запад, где он должен основать город Гелу, ср. St. Byz., s. v.,), так же как и рассказ об Антифеме или Диномене, рассмеявшемся при неожиданном ответе Пифии, откуда и имя Гелы, конечно, поздние этимологические измышления. Ср. также: А. Весkеr. De Rhod. primordiis, стр. 133. — Ф. Соколов, Критические исследования, стр. 191 сл.

¹²⁶⁾ Orsi, Gela, стр. 29.

¹²⁷⁾ Ср.: Р. Orsi. Siculi e Greci in Leontlnoi. Röm. M., XV, 1900, стр. 81-82.

¹²⁸⁾ Ср.: Р. Orsi. Taoromina-Necropolis sicula al Cocolonazzo di Mola. NSc., XVI, 1919, стр. 369. Однако после разрушения Дионисием Наксоса жители Тавромины, объединившись с карфагенянами, вели упорную борьбу с Сиракузами до 392 г. до н. э., когда сикулы Тавромины были подчинены и изгнаны, а территория их передана наемникам. Сикульский некрополь Тавромины, наряду с сохранением туземного сикульского инвентаря, отражает следы и халкидского влияния древнейших сицилийских колонистов.

¹²⁹⁾ Diod., V.6.2 сл.

¹³⁰⁾ Thuc., VI.2.

¹³¹⁾ Р. Orsi, BPI, XVI (1890), стр. 198; там же, XXI (1895), стр. 84. — Он жe: Quattro anni d'esplorazione in Sicilia. Все эти работы Орси остались мне неизвестными; использую материал этих статей по Костанци: V. Costanzi. Osservazioni sull'etnografia della Sicilia. Riv. St. Ant., XII, 1908, стр. 465 и прим. 1.

¹³²⁾ G. Patroni. La civilisation primitive dans la Sicile orientale. L'Antropologie, VII, 1887, стр. 129 сл., 294 сл.

¹³³⁾ В. И. Модестов. Введение в римскую историю, ч. 1, Петербург, 1902, стр. 69 сл.

¹³⁴⁾ Соstапzi, Osserv. sull'etnografia, стр. 464.

¹³⁵⁾ Holm, Storia della Sicilia, I, стр. 131.

¹³⁶⁾ H. Nissen, Italische Landesunde, 1, Berlin, 1883, стр. 548.

¹³⁷⁾ Ср. правильную критику омонимической теории у Костанци: Соstаnzi. Osserv. sull'etnografia, стр. 463-464.

¹³⁸⁾ Доказывая свою мысль об едином этническом слое всего средиземноморского бассейна, Модестов, например, пытается аргументировать некогда существовавшим единым европейско-африканским материком; так, из Испании сухопутным путем иберы прибыли в Сицилию, а затем уже между ними и населением Пиренейского полуострова разверзлись водные бездны. Сводку более старых мнений и их разбор дает Ф. Соколов (Критические исследования, стр. 59 сл.). Сам автор [309] поддерживает мнение о разном происхождении сиканов и сикулов, пытаясь отмести все свидетельства древних, говорящие об их единстве.

¹³⁹⁾ Paus., VIII.16.2; IX.40.4. Интересно, однако, что в историческом отрывке оксиринхского папируса, восходящем к одному из сицилийских историков V в. до н. э., вновь упоминается Омфака, ср.: G. de Santis. Una nuova pagina di storia siciliana. Riv. Fil., XXXIII, 1905, стр. 66 сл.

¹⁴⁰⁾ St. Byz., s. v. Gela.

¹⁴¹⁾ Ср.: Holm, Storia della Sicilia, I, стр. 158. — Костанци (Соstапzi, Osserv. sull'etnografia, стр. 464-465) пытается считать название «Гела» — сиканским.

¹⁴²⁾ Ср. Pais, Storia di Sicilia, стр. 91-93.

¹⁴³⁾ Diod., V.9.1.

¹⁴⁴⁾ Следующие работы известны мне лишь по ссылкам: О. Sergi. Italia — Le origini. Torino, 1919, стр. 414 сл. — Р. Orsi. La Sicilia preellenica. Città di Castello, 1923 (Atti Soc. Ital. Progresso Sc., XII Riunione); в них сикулы считаются древнейшим населением «средиземноморской расы», пришедшим из Африки и отличающимся от италиков, так как последние сжигали свои трупы, а первые хоронили их. Трудно судить на основании ссылок о всей системе доказательств, но самый способ аргументации кремацией или захоронением, столь часто и до сих пор неудачно применяемый археологами и историками для доказательства иногда совершенно противоположных мнений, не является настолько убедительным, чтобы на основании его разрешить вопрос происхождения и развития племен. В работе Джулиано (L. Giuliano. Storia di Siracusa antica, стр. 3) появляется и новый термин «протогреки».

¹⁴⁵⁾ Раis. Storia di Sicilia, стр. 93 и прим. 3.

¹⁴⁶⁾ Diod., IV.78.2. О сицилийских пещерах, выбитых в скалах, см.: Ф. Соколов. Критические исследования, стр. 91 сл.

¹⁴⁷⁾ Это положение можно считать доказанным раскопками Орси в Сицилии. Ср. также: Р. Orsi. Hermata triglēna. Strena Helbigiana, 1900, стр. 227 сл.

¹⁴⁸⁾ Ср.: Schol. Pind. Ol., II.70d.

¹⁴⁹⁾ Paus., VIII.46.2; IX.40.4. — Стефан Византийский (St. Byz., s. v.) со ссылкой на четвертую книгу «Истории Сицилии» Филиста. Упоминание города см.: Ох. Рар., IV.

¹⁵⁰⁾ Как можно думать, в районе Гелы было еще несколько городских укреплений (например Макторий), которые существовали и после основания Гелы и захвата греками гельской равнины.

¹⁵¹⁾ Ср.: Р. Orsi. I Siculi della regione gelese. BPI, XXVII, 7-9, 1901.

¹⁵²⁾ Шубринг (Schubring, RM, XXVIII, стр. 121-122) считал, что Омфака находилась на горе Дессуари и Манфрии. Орси вел раскопки во всех этих районах; в местах, указанных Шубрингом на основании лишь его филологических догадок, он обнаружил остатки местного поселения периода энеолита. На горе Дессуари был обнаружен большой некрополь второго и третьего периодов, более соответствующий по времени Омфаке. Ср. краткие сообщения Орси: NSc., 1902, стр. 410; 1903, стр. 431. — Giuliano, Storia di Siracusa antica, стр. 131-135. После захвата Омфаки колонистами шла борьба, по-видимому, за овладение окружающими холмами. На горе Мавра и на территории Кальтаджироне Орси обнаружил остатки туземного города с сильным проникновением греческого элемента. Ср.: NSc., 1903, стр. 432; 1904, стр. 373; 1905, стр. 441.

¹⁵³⁾ Thuc., VI.4. Парети (Pareti, Röm. M., XXV, 1910, стр. 14, прим. 2), вопреки Орси, предполагает, что имя „Линдии" было сохранено за акрополем Гелы. [310]

¹⁵⁴⁾ Это уже отмечалось и в литературе: ср.: Holm, Storia della Sicilia, I, стр. 278. — Freeman, Gesch. Siciliens, I, стр. 344. — Ed. Meyer, Gesch. Alterth., II, стр. 475.

¹⁵⁵⁾ Thuc., VI.4.

¹⁵⁶⁾ Ср. P. Оrsi. Frammenti epigrafici sicelioti. Riv. St. Ant., N. S., V, 1900, стр. 39-41.

¹⁵⁷⁾ Cp : Orsi, Gela, стр. 558-560. Такая огромная ваза (диаметр ножки килика = 15 см) была, вероятнее всего, предметом религиозного культа — посвящением ойкисту-герою. Функция ойкиста всегда была и политической и религиозной; после его смерти в его честь устанавливался культ; праздник в честь ойкиста был символом единства колонии. В поэме Каллимаха Aitia (Ох. Рар., XVII, № 2080, стр. 48 сл.) сохранились следующие интересные строки: «Я назову город, лежащий в устье реки Гелы, опирающийся на древний род из Линда и критскую Миною, где дочери Кокала вылили кипящее омовение на сына Европы». Роль непосредственных основателей отведена здесь линдийцам. Далее (со строки 60 сл.) Каллимах перечисляет сицилийские города, в том числе и Гелу, знающие своих настоящих ойкистов (все города, кроме Занклы). В честь ойкистов ежегодно справлялся торжественный ритуальный пир (nomimos eilapinē), на котором призывали ойкистов с торжественным произнесением их имен. На этом празднике участвовал весь основной состав семей и потомков первоначальных колонистов. Ср.: G. de Sanctis. Callimaco е Messina. Atti d. R. Accad. Sc. di Torino, LXIII, 1928, стр. 112 сл. — W. Ehlers. Die Grüindung von Zankle in den Aitia des Kallimachos. (Диссертация), Oehlau i. Schl., 1933, стр. 10 и 14.

¹⁵⁸⁾ Переселенные в Финтию жители Гелы сохранили и свое наименование «народ гелян» и политические установления Гелы.

¹⁵⁹⁾ CIG, III, 5475. — SGDI, 4250.

¹⁶⁰⁾ VG, стр. 273-274.

¹⁶¹⁾ Ср.: SGDI, 4250-4251.

¹⁶²⁾ Ср. комментарий к надписи: CIG, III, 5475.

¹⁶³⁾ Ср.: Thuc., VI.4.

¹⁶⁴⁾ SGDI, 4253, строки 4-5.

¹⁶⁵⁾ Holm, Storia della Sicilia, V, стр. 297-299.

¹⁶⁶⁾ Так мы встречаемся, например, в Кирене с крупными конституционными изменениями после социальной борьбы вновь прибывших колонистов со старыми поселенцами, в результате которой было произведено расширение числа фил.

¹⁶⁷⁾ Далеко не всякая колония имела возможность превратиться в свою очередь в метрополию, ибо это зависело прежде всего от военной мощности самого первоначального коллектива: для вывода новой колонии нужно было иметь в достаточном количестве свободное население, вывод которого не ослабил бы военных возможностей метрополии.

¹⁶⁸⁾ Ср. материал, приведенный у Циглера (Ziegler. Gela. RE, II, стр. 953). — L. Giuliano. Ippocrate di Gela. Riv. St. Ant., XI, 1907, стр. 253-259; XII, 1908, стр. 83-91.

¹⁶⁹⁾ Фукидид (Thuc., VI.4), не упоминая о родосцах, сообщает лишь имена ойкистов Акраганта: Аристон и Пистил; Полибий (Polyb., IX.27) называет основателями Акраганта родосцев. — Схолиаст олимпийских од Пиндара (Schol. Pind. Ol., 15a) со ссылкой на Пиндара и Тимея называет Акрагант апойкией Гелы; потомки Ферона прибыли в Акрагант, однако, не из Гелы, но непосредственно с Родоса, ср.: Schol. Pind. Ol., 29d. {так — HF} (Аристарх).

Однако этот район уже и раньше был известен грекам; еще до [311] начала греческой колонизации Сицилии здесь существовал небольшого размера храм, расположенный у северной границы позднее возникшего города. Это святилище, датируемое VIII в. до н. э., было посвящено (а может быть и приурочено) в VI в. до н. э. хтоническим божествам Деметре и Коре. См.: R. Journet. Les récentes fouilles d'Agrigente, RA, Sér. V, XXXIII, 1931, стр. 258-263. До VI в. до н. э. этот район, может быть, был уже обитаем.

¹⁷⁰⁾ Her., VIII.153.

¹⁷¹⁾ Ср.: Harpocr., s. v. hierophantes. — Plut., Alkib. 22: hiereus ho ta mystēria deiknyōn ē apophainōn. На основании этого Тёпффер (I. Toepffer. Attische Genealogie. Berlin, 1869, стр. 47) восстанавливает основную цель гиерофантии как hiera phainein. То же и Манхардт (W. Mannhardt. Mythologische Forschungen aus dem Nachlasse. Quellen u. Forschungen. Strassburg-London, 1884, стр. 204-205): deixis tōn hierōn, phainein ta hiera. У Диогена Лаертия (Diog. Laert., VII.186) мы читаем, что на обязанности гиерофанта лежало объяснение тайного учения элевсинских мистерий мистам, допущенным к таинствам. Что представляли собой сами hiera — сказать трудно. Карте (А. Koerte. Zu den eleusinischen Mysterien. Arch.f. Religionswissenschaft, XVIII, 1915) предполагает, что hiera алевсинских богинь, помещенные в закрытую плетеную корзинку среднего размера, были изображением vulva (не фалла, как полагал, например, Дитерих: А. Dieterich. Eine Mithrasliturgie. Leipzig. 1903, стр. 125 сл.), прикосновение к которой делало миста физическим ребенком матери-земли, а не ее супругом. Этот взгляд разделяется многими, ср.: О. Kern. Die griechischen Mysterien der klassischen Zeit. Die Antike, VI, Berlin/Leipzig, 1930, стр. 308. — U. Wilamоwitz-Mоellendоlff. Die Glaube der Hellenen, II, стр. 52. Однако Деубнер (L. Deubner. Attische Feste. Berlin 1932, стр. 80 сл.) решительно его отвергает. Гобле Д'Альвиелла (Goblеt d'Alviella. De quelques problèmes relatifs aux mystères d'Eleusis. Revue de l'Hist. des Religions, XLVI, Paris, 1902, стр. 173) считал одной из основных функций всех мистерий передачу святынь. Эти «святыни», по его мнению, то словесные формулы, то символические изображения, которые показывают и к которым прикасаются неофиты. Насколько важную роль играли эти святыни в культе Деметры, показывает помещенная в храме статуя Деметры, сидевшая на ларце со святынями, перед которым стояла с зажженным факелом Кора; ср: О. Kern. Die Religion d. Griechen, II, Berlin, 1935, стр. 186.

¹⁷²⁾ С. A. Lоbесk, Aglaopharaos, 1829, стр. 270. Лобек выводил мистерии из домашних культов, в которых иностранец мог участвовать только путем принятия в род (первоначально) путем усыновления. Гобле Д'Альвиелла (De quelques problèraes..... стр. 179) замечает, что различные слои населения, живущего на одной территории, неизбежно объединяют свои культы; тогда и появляются умудренные опытом посвятители. Таким образом, «родовые святыни» превращались в мистерии (ср. там же, стр. 202).

¹⁷³⁾ Орси (Orsi, Gela, стр. 557) видел в ничтожных остатках храма дорийского стиля в восточной части холма Террановы (Гелы) — храм Деметры и Коры; его основания: рассказ Геродота и монеты Гелы с надписью ΓΕΛΩΙΩΝ и головой Деметры и Коры, ср.: Head, стр. 142-143.

¹⁷⁴⁾ Джулиано (L. Giuliano, Riv. St. Ant., 1907, стр. 254) правильно отмечает, что повышенное внимание и любовь Гиппократа к Гелону, бывшему сначала его копьеносцем, а потом начальником конницы гелян, вызывалось и тем, что Гелон был облечен жреческим авторитетом популярного в Геле культа, ср.: Тимей, fr. 85. — Schol. Pind. Nem. IX.95. Культ Деметры из Гелы был перенесен в Акрагант. [312]

¹⁷⁵⁾ Ср.: Giuliano, Storia di Siracusa antica, стр. 26.

¹⁷⁶⁾ Гиерон, по свидетельству Пиндара (Pind., Ol. VI.156-161), заботился и о „Деметре пурпуроногой и о празднике дочери белоконной и о силе Зевса этнейского" (Этна — колония, выведенная Гиероном и прославленная Эсхилом, поставившем трагедию „Этнянки" в сиракузском театре). В схолиях к одам Пиндара (Schol. Pind. Ol., VI.158а) прямо сказано о том, что Гиерон был жрецом, унаследовав жреческие функции от своих предков.

¹⁷⁷⁾ Ср.: Е. Раis. Gli elementi sicelioti ed italloti nella piu antica storia di Roma. Riv. St. Ant., II, 1896. стр. 162 сл.

¹⁷⁸⁾ G. Tropea. Il culto di Kora ia Menai. Riv. St. Ant., V, 1900—1901, стр. 557-558.

¹⁷⁹⁾ Diod., XII.11.

¹⁸⁰⁾ Макторий у Стефана Византийского со ссылкой на историка Филиста называется городом Сицилии: Maktōrion polis Sikelias; Philistos prōtōi hên ektise monēn (St. Byz., s. v.). Шубринг (Schubring, RM, XXVIII, стр. 126) думает, что в monēn скрыто собственное имя, может быть, имя вождя восставшей группы населения Гелы. Он предлагает читать вместо monēn — Monōn и вместо ektise — ektize; при таком исправлении можно было бы считать, что здесь речь идет о Мононе, ойкисте нового плебейского города. Однако вряд ли последняя поправка верна, потому что геляне не основывали нового города, а удалились в туземное поселение, существовавшее еще до основания Гелы. Фриман (Freeman, Gesch. Siciliens, I, стр. 353, прим. 2) принимает чтение Шубринга: Monōn; его же допускает и Гольм (Ноlm, Gesch. Siciliens, I, стр. 365, прим. к стр. 70), не разделяя, однако, общей концепции Шубринга.

¹⁸¹⁾ Ср., например, Giuliano, Storia di Siracusa antica, стр. 17.

¹⁸²⁾ Ох. рар., IV, стр. 80 сл. — de Sanctis, Riv. Fil, XXXIII, 1905, стр. 66 сл., 70-71. Комментируя этот текст, Санктис, при помощи Диодора (XI.76), восстанавливает историю борьбы сиракузян после изгнания Фрасибула в 464—460 гг. до н. э. с наемниками сиракузских тиранов, получивших в Сиракузах гражданские права.

¹⁸³⁾ Arist., Pol., 1316 в, 21 (перевод акад. С. А. Жебелева).

¹⁸⁴⁾ J. Schubring. Die Münzen v. Gela. Berl. Blätter t. Münzsiegel-u. Wappenkunde, VI, Berlin, 1871—1873. стр. 143. — Head, стр. 141.

¹⁸⁵⁾ Ср.: Tropea. Il culto di Kora, стр. 552 (о событиях в Сицилии после падения в Сиракузах власти Диноменидов). Если освободительное движение сикульских племен под руководством Дукетия, охватившее почти всю территорию Сицилии, было столь единодушным, то, чем ближе по времени было завоевание, тем ожесточеннее сопротивлялись отдельные группы сикулов.

¹⁸⁶⁾ Suid., s. v. Kallikyrioi; ср.: Freeman, Gesch. Siciliens, II, Anh. II (Garaoren u. Kyllyrier).

¹⁸⁷⁾ G. Spagna. Sulla popolazione dell'antica Siracusa. Riv. St. Ant., XI, 1907, стр. 118-119. — G. Belocli. La popolazione antica della Sicilia. ASS, XIV, 1889, стр. 38 сл.

¹⁸⁸⁾ Her., VII.155. — Lex. Pliot., s. v. Kallikyrioi. — Suid., s. v. — Dion. Hal. VI.62.

¹⁸⁹⁾ Ср.: К. О. Müller, Dorier, II, Breslau, 1824, стр. 56. — Nonn., Dion., XIII.311: Killyriōn t'Elymōn le polys stratos.

¹⁹⁰⁾ Ср.: Athen., IV.63.7.

¹⁹¹⁾ Orsi. Gela, стр. 12. — Beloch. Popolazione antica, стр. 19, 50, 59, 68. Белох считает, что плотность населения Мессаны, Наксоса, Катаны, Камарины и Гелы равнялась примерно 40 человекам на 1 кв. км; во второй половине V в. до н. э. население Гелы, по его мнению, доходило [313] до 30000 жителей. Орси отмечает, что современная Терранова насчитывала в его время 22855 жителей и что едва ли население древней Гелы было намного плотнее.

¹⁹²⁾ Orsi. Gela, стр. 235.

¹⁹³⁾ Kinch. Vroulia, табл. 29bb {так — HF}, i (Orsi, Gela, рис. 125, стр. 158, рис. 127, стр. 158 и рис. 11 на стр. 41).

¹⁹⁴⁾ Orsi, там же, стр. 236. — CR, IV, 1, стр. 14 (о высоком проценте детской смертности в Камире).

¹⁹⁵⁾ И здесь, как на Родосе, в погребальных целях употреблялась разнообразная бытовая керамика; большей частью это были амфоры массового производства (часто — местного), без марок мастерских, по формам — родосские; часто употреблялись и грубые пифосы, служившие тарой, местного производства, а также с островов Феры, Крита, Родоса. Ср.: Orsi, Gela, стр. 287 сл.

¹⁹⁶⁾ Orsi, там же, стр. 237. Орнамент этих пифосов или геометрический, или растительный с переживаниями микенского стиля; в архаическом некрополе Ялиса обнаружено четыре таких пифоса с рельефным орнаментом. Один из них обнаружен в погребении геометрического периода (CR, VI/VII, погребение 35, стр. 311-314, 335-338), три других — в период раскопок 1924—1928 гг. (CR, III, погребения 29, 34, 99 и стр. 36). Аналогичные экземпляры обнаружены и в некрополях Камира: Aug. Salzmann. La nécropole de Camiros. Paris, 1875, табл. 25. — G. G. Porro, Ricognizione archeologica di Camiro, BA, IX, 1905, стр. 290, рис. 4; в последнее время Якопи нашел еще 18 таких же пифосов: CR, IV, 1, стр. 16-17 и погребение 171 и сл., стр. 295 сл. Маюри и Якопи считают эти пифосы родосскими. Последние находки Якопи позволили ему предположить, что основная масса рельефных пифосов датируется VII—VI вв. до н. э. Подтверждением его предположения служат и находки в гельском некрополе архаического периода. Экземпляры меньшего размера найдены Кинком в некрополе Врулии, также VII—VI вв. до н. э. (Ср.: Kinch, Vrouliа, табл. 22, 29 сл., 31 сл.).

¹⁹⁷⁾ Сходство находок во Врулии с находками в Геле (сопоставление Кинка: Kinch, то же. — Orsi, Gela): глиняные круглые диски: у Кинка — стр. 57, табл. 1, 6; у Орси — стр. 98; алабастры: у Кинка — стр. 59, 68; у Орси — стр. 42, рис. 12; лекифы: у Кинка — стр. 61, табл. II, 22; стр. 67, табл. VI, 5; у Орси — стр. 58, рис. 30; находки в храме Афины: стр. 676-677; пиксиды: у Кинка — стр. 61, табл. II, 23; у Орси — стр. 138, рис. 101; чашки: у Кинка — стр. 86, табл. XXXI, 9; стр. 95—96; у Орси — стр. 46, рис. 18; 610, рис. 414; 144 сл., 641 сл., рис. 46Ì; скифосы: у Кинка — стр. 134 сл.; у Орси — стр. 610, рис. 414; диносы: у Кинка — стр. 213, 218-219; у Орси — стр. 90-91, рис. 57-58; тарелочки: у Кинка — стр. 224; у Орси — стр. 407-408, рис 128. Маюри устанавливает также ряд разительных совпадений сосудов Гелы и Ялиса, как по форме, так часто и по орнаменту (Маiuri, CR, VI VII); так, ср. в некрополе Ялиса стр. 260, табл. 1, 4-8, 262, 266, рис. 7 и в некрополе Гелы (Orsi, там же) стр. 194 (рис. 151), 62 (рис. 37, 246, 678 (рис. 509), 710 (рис. 127) и рис. 453. Ср. также Кinсh, там же, стр. 46, 169 (табл. 18, 1), 181 (табл. 25), 268 (табл. 25). Ср. Маюри (CR, VI/VII. стр. 286) о непосредственной зависимости Гелы в погребальном обряде и инвентаре от родосских городов. Материалы раскопок Камира и Ялиса последующих лет, опубликованные в „Clara Rhodos", к сожалению, недостаточно обработаны и исследованы; однако при просмотре погребального инвентаря родосских некрополей бросается в глаза чрезвычайное сходство его с погребальным инвентарем Гелы.

¹⁹⁸⁾ Polyb., V.1, ср.: Pind., О1. VII.87. — Schol. Pind. Ol. VII.87. — [314] Polyb., IX.27.7. В Геле (Bitalemi) находился храм, посвященный Афине, что подтверждается находкой здесь, кроме строительных остатков VII—VI вв. до н. э., большого пифоса с надписью ΑΘΑΝΑΙΑ и внутри него — небольшой головкой Афины в шлеме. Ср.: МА, XVII, стр. 558, прим. 1. — NSc., 1907, стр. 38 сл. Парети (Röm. M., XXV, 1910, стр. 12-13) отождествляет более древний, находившийся рядом и разрушенный в VI в. храм с храмом Аполлона (неубедительно). Орси считает его более древним храмом Афины.

¹⁹⁹⁾ В дальнейшем при основании Акраганта был выбран район, более удобный для морской торговли и с лучшей на южном побережье Сицилии гаванью. Вследствие этого Акрагант стал центром транзитных сношений между Африкой, Сицилией и южной Италией как для городов Сицилии, так и для материковых и островных центров Эгейского бассейна. Это обеспечило и быстрый рост населения Акраганта.

²⁰⁰⁾ Ср.: Pais, Storia di Sicilia, стр. 277 сл., 279.

²⁰¹⁾ Любопытно отметить, что в результате опустошений V в. и первой половины IV в. до н. э. аристократы Коринфа вновь, при первой к тому возможности, обращают свой взгляд к Сицилии почти сразу же после Коринфской войны, пытаясь опять восстановить свою экономическую и политическую устойчивость за счет сицилийских городов. Ср. археологический материал: F. J. de Waelе. The Sanctuary of Asklepios and Hygieia at Corinth, AJA, XXXVII, 1933, стр. 425.

²⁰²⁾ Thuc., VI.17.2 (Фукидид. История, II, пер. Ф. Мищенко в переработке С. Жебелева, М., 1915, стр. 83).

²⁰³⁾ Подробнее ср.: Holm. Gesch. Siciliens, I, стр. 267-269 и прим. 13.

²⁰⁴⁾ Ср.: Holm, там же, стр. 389 сл. — Giuliаnо, Storia di Siracusa antica, стр. 18-19. — Freeman, Gesch. Siciliens, II, стр. 111 сл.

²⁰⁵⁾ Cp: Her., VII.156.2.

²⁰⁶⁾ Ср., например, и поселение в Катане 5000 пелопоннесцев при Гиероне: Diod., XI.49.

²⁰⁷⁾ Фукидид, VI.17.2 (пер. Мищенко).

²⁰⁸⁾ Her., VII.155.

²⁰⁹⁾ Polyaen, V.6. — Ср.: Holm (старое издание), стр. 379 и прим. 18.

²¹⁰⁾ Strab., XII.1.5; ср.: G. Glotz. La cité Grecque. Paris, 1928, стр. 84 сл.