О государственности в Польше в XII—XIII веках
|
О польской государственности и классовой природе Польского государства рассказывает «Польская Правда». В ней мы находим и сведения о делений общества на классовые группировки (в «Польской Правде» упоминаются кмет, рыцарь, господин, князь, купец)776. О месте в обществе той или другой общественной группы можно судить по взимаемому вергельду777. За убийство рыцаря и купца взималось 50 марок, а за убийство иностранного гостя (немца) — 30 марок, за убийство кмета — 30 марок778. Кроме того, полагался взнос в пользу князя («за сохранение мира»)779. Размер этого взноса — от 6 до 50 марок. Классово-феодальный характер носят статьи «Правды» о том, что крестьянская община (ополе) отвечает за убийство, которое совершено на ее территории. Так, в статье 8 (в пункте 2) прямо сказано, что если убитый лежит на поле или на дороге, то господин призывает к себе ополе и возлагает на него вину за убийство780.
Статьи «Русской Правды» о «дикой вире», которая налагалась на общину в случае убийства в ней человека, весьма близки по своему содержанию к данной статье «Польской Правды» и свидетельствуют о зависимости жителей деревни от господина-князя. В «Салической Правде» франков тоже есть титул, по содержанию близкий к этой статье781. Но, во-первых, этот титул записан не в самой «Правде», а в капитулярии I «к ней и составлен на 50 лет позднее первых кодексов «Правды». Во-вторых, в нем говорится о том, что жители деревни (виллы) могут избавиться от уплаты виры, если представят определенное количество соприсяжников (от 15 до 65 человек), которые смогут доказать, что члены общины не причастны к убийству. Это очень интересная подробность, которую содержит «Салическая Правда» франков — источник, более ранний по сравнению с «Русской Правдой» и «Польской Правдой» и отражающий более раннюю ступень государственности. Франкское общество еще недалеко ушло от первобытнообщинного строя. Там еще сильна деревня (вилла)782 и еще не изжит институт соприсяжников (соседей, членов общины), которых вызывают на суд и от показания которых еще зависит решение дела (в данном случае — освобождение от уплаты виры за убитого). В «Русской Правде» и в «Польской Правде» отражены уже более поздние моменты развития феодальной государственности у славян. Община и там, и тут (и в Древней Руси, и в Польше) значительно больше подчинена господину и государственной власти. Закон уже всецело стоит на защите интересов феодала, предписывая членам общины собрать нужный штраф за убийство чужого человека. Тенденция во всех указанных источниках проявляется одна, но и русская, и польская «Правды» защищают уже только интересы феодала. Польское государство создалось на базе объединения отдельных княжеств783. Первым объединителем польских земель явился Мешко I (962—992 годы). Он же перед смертью объявил Польшу леном Римского престола. «Польская Правда» довольно своеобразно извещает об этом. В ее первой статье говорится о том, что поляки со времени принятия христианства были подчинены римскому престолу, а не императору784. Во второй статье «Польской Правды» сказано, что поэтому суд в Польше производится не от имени императора, а от имени судьи785. Надо сказать, что судья весьма активно защищает интересы польского феодала. Князь, согласно «Польской Правде», — высшая инстанция. Он имеет подчиненных себе людей, которые ему служат786 и от него зависят. Первая зависимая от князя группа людей — крестьяне787. Далее «Правда» называет старосту и управляющего (Starista und Wlodar)788. И. крестьяне, и староста, и влодарь (управляющий) записаны за вотчицой Князя. Польский князь являетея крупным землевладельцем. Как и киевский князь, он владеет вотчиной, которая так хорошо показана в «Русской Правде». «Польская Правда» не описывает вотчины князя, но называет трех человек — крестьянина, старосту и управляющего, что позволяет нам представить, какой была вотчина польского князя. Собственность князя-феодала закон («Польская Правда») тоже охраняет. За покражу из палат князя (kamere) какой-либо вещи взимается штраф в 70 марок. Покража съестных припасов карается штрафом в 50 марок. Обе эти суммы выше той, что взимается за убийство крестьянина. В этих статьях, охраняющих феодальную собственность, тоже много общего со статьями «Русской Правды», которая строго охраняет имущество князя. Собственность другого человека (не князя) «Польской Правдой» оценивается в значительно более скромных размерах, чем княжеская. Так, кража, произведенная из кладовой рыцаря или крестьянина, карается только 12 марками789. Штрафы в пользу князя взимались за каждое преступление, совершенное любым лицом. Так, например, убийство купца или рыцаря на дороге, принадлежащей князю, карается штрафом в 50 марок (в пользу родственников убитого). Столько же (т. е. 50 марок) нужно отдать князю за нарушение мира на дороге790. Если же родственников у убитого не окажется, то и первый штраф идет князю791. Если убит на дороге крестьянин, за которого взимается вира в 30 марок, князю за нарушение мира на дороге полагаются те же 50 марок, что и за убийство рыцаря. Любая статья закона соблюдает интересы князя. В «Польской Правде», как и в «Русской Правде», есть пункт, в котором сказано, что если умерший крестьянин не имел сына, то его имущество достается его господину792 (т. е. тоже налицо «право мертвой руки», известное и на Руси, и на Западе). Это тоже подтверждает классовую природу закона («Польской Правды»). Наибольшее сходство «Польская Правда» имеет с «Русской Правдой», так как отражает почти ту же эпоху развития феодального государства. Однако «Польская Правда» хранит некоторые следы архаики. К ним относится постоянное упоминание о том, что человек, несогласный с обвинением его в каком-либо преступлении, может поклясться в присутствии двух, трех, пяти, семи и более человек (в зависимости от состава преступления)793. Нам представляется, что этот архаизм не более как отголосок прежних, существовавших когда-то общинных порядков, при которых действительно клятва при свидетелях имела определенное значение. Так, например, в «Салической Правде» нарисована картина народного суда — mallus, на котором, действительно соприсяжники имели большое значение794. Как можно судить по текстам ряда титулов «Салической Правды», к ним прислушивались, у них спрашивали и решали дело, опираясь на их показания. В «Польской Правде» упоминание о людях — «сам-друг», «сам-шесть», «сам-девять» и т. д., — которые как будто участвуют в разбирательстве дела, по нашему мнению, носит чисто формальный характер. Нигде не сказано, в чем проявляется их участие, как они влияют на решение суда, как ведут себя на суде и т. д. Скорее всего это ритуал, сохранившийся от более раннего времени, а в XIII веке уже не игравший существенной роли в решении дел на суде. О государственности а Польше интересно пишет в своем труде В. Д. Королюк. Он пришел к тем же выводам, к которым пришли и мы. «Энергично укреплявшая свое исключительное политическое положение в обществе землевладельческая знать стремилась подчинить своему господству свободных общинников, завладеть их землями. В ходе феодального наступления вырабатывались юридические формы зависимости и методы эксплуатации непосредственного производителя материальных благ — крестьянина»795. Мы выше на большом числе примеров, взятых из источников, показали, как процессы «подчинения общинников» происходили во Франкском и Древнерусском государствах. В. Д. Королюк далее пишет: «Главной задачей государства как надстройки, как аппарата господства меньшинства над громадным большинством населения было прямое политическое подавление основного производителя материальных благ в обществе — крестьянина-общинника»796. Общее недовольство феодальной политикой польских князей привело к тому, что в XI веке в Польше началось антифеодальное движение, в котором участвовали и закрепощаемые свободные, и рабы. В русской летописи об этом сказано: «И бысть мятеж в земле Лядьской, людие избиша епископа и попы, и бояре своя, и бысть в них мятеж»797. Так в борьбе рождалось раннефеодальное Польское государство. Источники подчеркивают его чисто феодальную сущность. 776 „Ksigga Prawa", VIII, 4. 777 Там же, VIII. 778 Там же, VI, VII, VIII. 779 Там же, VII, VIII. 780 „Ksifga Prawa", VIII, 1. 781 Capitulare «Lex Salica», tit. I, 9, «О человеке, убитом между двумя деревнями (виллами)». 782 „Lex Salica", tit. XLV. 783 См.: В. Д. К о р о л ю к. Древнепольское государство, стр. 130. 784 „Ksifga Prawa", I („...Kab in dem komischen stule des bobitas unterterik gevesin, und nicht dem Kayeser"). 785 Tа м же, II. 786 Там же, IV, 4. 787 Там же, 3. 788 Та м же, 6. 789 Там же, XII, 4. 790 Та м же, XV, 2. 791 Там же, XV, 3. 792 „Ksigga Prawa", XV, 4. 793 Там же, IV, 3; VII, XI, 1; XI, 5, XII, 2, 3, 5, 6; XIII, 2, 3, 7, 9, 10 etc. 794 „Lex Salica", tit. XVI, Add. 3; XXXVI, 2; XLII, 5; XLIII, 2; XLIV, I; XLV, 1; XLVI, 1. 795 В. Д. Королюк. Древнепольское государство, стр. 115. 796 В. Д. Королюк. Древнепольское государство, стр. 115. 797 «Повесть временных лет», стр. 146. |
загрузка...