О государственности в Польше в XII—XIII веках

О польской государственности и классовой природе Польского государства рассказывает «Польская Правда». В ней мы находим и сведения о делений общества на классовые группировки (в «Польской Правде» упоминаются кмет, рыцарь, господин, князь, купец)⁷⁷⁶. О месте в обществе той или другой общественной группы можно судить по взимаемому вергельду⁷⁷⁷. За убийство рыцаря и купца взималось 50 марок, а за убийство иностранного гостя (немца) — 30 марок, за убийство кмета — 30 марок⁷⁷⁸. Кроме того, полагался взнос в пользу князя («за сохранение мира»)⁷⁷⁹. Размер этого взноса — от 6 до 50 марок. Классово-феодальный характер носят статьи «Правды» о том, что крестьянская община (ополе) отвечает за убийство, которое совершено на ее территории. Так, в статье 8 (в пункте 2) прямо сказано, что если убитый лежит на поле или на дороге, то господин призывает к себе ополе и возлагает на него вину за убийство⁷⁸⁰.

Статьи «Русской Правды» о «дикой вире», которая налагалась на общину в случае убийства в ней человека, весьма близки по своему содержанию к данной статье «Польской Правды» и свидетельствуют о зависимости жителей деревни от господина-князя.

В «Салической Правде» франков тоже есть титул, по содержанию близкий к этой статье⁷⁸¹. Но, во-первых, этот титул записан не в самой «Правде», а в капитулярии I «к ней и составлен на 50 лет позднее первых кодексов «Правды». Во-вторых, в нем говорится о том, что жители деревни (виллы) могут избавиться от уплаты виры, если представят определенное количество соприсяжников (от 15 до 65 человек), которые смогут доказать, что члены общины не причастны к убийству. Это очень интересная подробность, которую содержит «Салическая Правда» франков — источник, более ранний по сравнению с «Русской Правдой» и «Польской Правдой» и отражающий более раннюю ступень государственности.

Франкское общество еще недалеко ушло от первобытнообщинного строя. Там еще сильна деревня (вилла)⁷⁸² и еще не изжит институт соприсяжников (соседей, членов общины), которых вызывают на суд и от показания которых еще зависит решение дела (в данном случае — освобождение от уплаты виры за убитого).

В «Русской Правде» и в «Польской Правде» отражены уже более поздние моменты развития феодальной государственности у славян. Община и там, и тут (и в Древней Руси, и в Польше) значительно больше подчинена господину и государственной власти. Закон уже всецело стоит на защите интересов феодала, предписывая членам общины собрать нужный штраф за убийство чужого человека.

Тенденция во всех указанных источниках проявляется одна, но и русская, и польская «Правды» защищают уже только интересы феодала.

Польское государство создалось на базе объединения отдельных княжеств⁷⁸³. Первым объединителем польских земель явился Мешко I (962—992 годы). Он же перед смертью объявил Польшу леном Римского престола. «Польская Правда» довольно своеобразно извещает об этом. В ее первой статье говорится о том, что поляки со времени принятия христианства были подчинены римскому престолу, а не императору⁷⁸⁴. Во второй статье «Польской Правды» сказано, что поэтому суд в Польше производится не от имени императора, а от имени судьи⁷⁸⁵. Надо сказать, что судья весьма активно защищает интересы польского феодала.

Князь, согласно «Польской Правде», — высшая инстанция. Он имеет подчиненных себе людей, которые ему служат⁷⁸⁶ и от него зависят.

Первая зависимая от князя группа людей — крестьяне⁷⁸⁷. Далее «Правда» называет старосту и управляющего (Starista und Wlodar)⁷⁸⁸.

И. крестьяне, и староста, и влодарь (управляющий) записаны за вотчицой Князя. Польский князь являетея крупным землевладельцем. Как и киевский князь, он владеет вотчиной, которая так хорошо показана в «Русской Правде».

«Польская Правда» не описывает вотчины князя, но называет трех человек — крестьянина, старосту и управляющего, что позволяет нам представить, какой была вотчина польского князя.

Собственность князя-феодала закон («Польская Правда») тоже охраняет. За покражу из палат князя (kamere) какой-либо вещи взимается штраф в 70 марок. Покража съестных припасов карается штрафом в 50 марок. Обе эти суммы выше той, что взимается за убийство крестьянина.

В этих статьях, охраняющих феодальную собственность, тоже много общего со статьями «Русской Правды», которая строго охраняет имущество князя. Собственность другого человека (не князя) «Польской Правдой» оценивается в значительно более скромных размерах, чем княжеская. Так, кража, произведенная из кладовой рыцаря или крестьянина, карается только 12 марками⁷⁸⁹.

Штрафы в пользу князя взимались за каждое преступление, совершенное любым лицом. Так, например, убийство купца или рыцаря на дороге, принадлежащей князю, карается штрафом в 50 марок (в пользу родственников убитого). Столько же (т. е. 50 марок) нужно отдать князю за нарушение мира на дороге⁷⁹⁰. Если же родственников у убитого не окажется, то и первый штраф идет князю⁷⁹¹.

Если убит на дороге крестьянин, за которого взимается вира в 30 марок, князю за нарушение мира на дороге полагаются те же 50 марок, что и за убийство рыцаря. Любая статья закона соблюдает интересы князя.

В «Польской Правде», как и в «Русской Правде», есть пункт, в котором сказано, что если умерший крестьянин не имел сына, то его имущество достается его господину⁷⁹² (т. е. тоже налицо «право мертвой руки», известное и на Руси, и на Западе). Это тоже подтверждает классовую природу закона («Польской Правды»).

Наибольшее сходство «Польская Правда» имеет с «Русской Правдой», так как отражает почти ту же эпоху развития феодального государства. Однако «Польская Правда» хранит некоторые следы архаики. К ним относится постоянное упоминание о том, что человек, несогласный с обвинением его в каком-либо преступлении, может поклясться в присутствии двух, трех, пяти, семи и более человек (в зависимости от состава преступления)⁷⁹³.

Нам представляется, что этот архаизм не более как отголосок прежних, существовавших когда-то общинных порядков, при которых действительно клятва при свидетелях имела определенное значение. Так, например, в «Салической Правде» нарисована картина народного суда — mallus, на котором, действительно соприсяжники имели большое значение⁷⁹⁴. Как можно судить по текстам ряда титулов «Салической Правды», к ним прислушивались, у них спрашивали и решали дело, опираясь на их показания. В «Польской Правде» упоминание о людях — «сам-друг», «сам-шесть», «сам-девять» и т. д., — которые как будто участвуют в разбирательстве дела, по нашему мнению, носит чисто формальный характер. Нигде не сказано, в чем проявляется их участие, как они влияют на решение суда, как ведут себя на суде и т. д. Скорее всего это ритуал, сохранившийся от более раннего времени, а в XIII веке уже не игравший существенной роли в решении дел на суде.

О государственности а Польше интересно пишет в своем труде В. Д. Королюк. Он пришел к тем же выводам, к которым пришли и мы. «Энергично укреплявшая свое исключительное политическое положение в обществе землевладельческая знать стремилась подчинить своему господству свободных общинников, завладеть их землями. В ходе феодального наступления вырабатывались юридические формы зависимости и методы эксплуатации непосредственного производителя материальных благ — крестьянина»⁷⁹⁵.

Мы выше на большом числе примеров, взятых из источников, показали, как процессы «подчинения общинников» происходили во Франкском и Древнерусском государствах.
В. Д. Королюк далее пишет: «Главной задачей государства как надстройки, как аппарата господства меньшинства над громадным большинством населения было прямое политическое подавление основного производителя материальных благ в обществе — крестьянина-общинника»⁷⁹⁶.
Общее недовольство феодальной политикой польских князей привело к тому, что в XI веке в Польше началось антифеодальное движение, в котором участвовали и закрепощаемые свободные, и рабы. В русской летописи об этом сказано: «И бысть мятеж в земле Лядьской, людие избиша епископа и попы, и бояре своя, и бысть в них мятеж»⁷⁹⁷.

Так в борьбе рождалось раннефеодальное Польское государство. Источники подчеркивают его чисто феодальную сущность.

⁷⁷⁶ „Ksigga Prawa", VIII, 4.
⁷⁷⁷ Там же, VIII.
⁷⁷⁸ Там же, VI, VII, VIII.
⁷⁷⁹ Там же, VII, VIII.
⁷⁸⁰ „Ksifga Prawa", VIII, 1.
⁷⁸¹ Capitulare «Lex Salica», tit. I, 9, «О человеке, убитом между двумя деревнями (виллами)».
⁷⁸² „Lex Salica", tit. XLV.
⁷⁸³ См.: В. Д. К о р о л ю к. Древнепольское государство, стр. 130.
⁷⁸⁴ „Ksifga Prawa", I („...Kab in dem komischen stule des bobitas unterterik gevesin, und nicht dem Kayeser").
⁷⁸⁵ Tа м же, II.
⁷⁸⁶ Там же, IV, 4.
⁷⁸⁷ Там же, 3.
⁷⁸⁸ Та м же, 6.
⁷⁸⁹ Там же, XII, 4.
⁷⁹⁰ Та м же, XV, 2.
⁷⁹¹ Там же, XV, 3.
⁷⁹² „Ksigga Prawa", XV, 4.
⁷⁹³ Там же, IV, 3; VII, XI, 1; XI, 5, XII, 2, 3, 5, 6; XIII, 2, 3, 7, 9, 10 etc.
⁷⁹⁴ „Lex Salica", tit. XVI, Add. 3; XXXVI, 2; XLII, 5; XLIII, 2; XLIV, I; XLV, 1; XLVI, 1.
⁷⁹⁵ В. Д. Королюк. Древнепольское государство, стр. 115.
⁷⁹⁶ В. Д. Королюк. Древнепольское государство, стр. 115.
⁷⁹⁷ «Повесть временных лет», стр. 146.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4157

загрузка...

Другие книги по данной тематике