Глава четырнадцатая

Ллойд Бланкфейн слонялся по оранжерее отеля Hilton на углу 53-й улицы и 6-й авеню, ожидая своей очереди, чтобы выступить с речью на Саммите Service Nation — ежегодной конференции, координируемой коалицией некоммерческих организаций, способствующих развитию волонтерской деятельности в Америке. Одетый в обычный синий костюм и белую рубашку с синим галстуком, он пришел, чтобы сделать один из основных докладов, сразу за губернатором Арнольдом Шварценеггером и перед Хиллари Клинтон, чтобы рассказать о проекте Goldman "10 000 женщин" — некоммерческой программе, которая способствовала бинес- и управленческому образованию женщин в развивающихся странах.

Клинтон, которая с другой стороны оранжереи разговаривала по телефону, подошла к нему и вежливо спросила, не могла бы она выступить перед ним, поскольку ей нужно успеть на обед. Бланкфейн был ее поклонником, он пожертвовал на ее кампанию около 4600 долларов, а в демократический праймериз поддержал ее, а не Барака Обаму. Так как у него не было несложных дел, он с радостью согласился.

Однако две минуты спустя у него зазвонил мобильный. "Нам звонили из Федрезерва. На 18:00 назначено совещание руководителей банков, - возбужденно сказал ему его помощник. — Предполагается, что на нем будет Полсон, Гайтнер и Кокс".

Вот оно, подумал Бланкфейн. Все серьезно. Полсон собирал "семь", чтобы попытаться спасти Lehman.

Бланкфейн посмотрел на часы. Было почти пять, Шварценеггер по-прежнему болтал, а сам Бланкфейн только что поменялся местами с Клинтон.

Он попытался добраться до Гэри Кона, сопрезидента Goldman, чтобы выяснить, что происходит, но у него ничего не получилось — Кон, скорее всего, был еще на пути из Вашингтона после дачи показаний на слушаниях в Комитете по энергетике и природным ресурсам.

Бланкфейн робко подошел к Клинтон. "Помните, я говорил вам, что вы могли бы выступить впереди меня? — спросил он. — У меня чрезвычайная ситуация. Мне только что звонили, я должен быть в Федрезерве". Клинтон смотрела на него, словно ничего не понимая. Смущенный, он попытался объяснить: "Они обычно не звонят, если случается что-то приятное".

Клинтон сочувствующе улыбнулась и пропустила его вперед.

***

Джейми Даймон едва мог поверить своему невезению. Он должен был быть дома к семи вечера, чтобы поужинать с родителями друга его дочери Джулии, которых они с женой еще не видели. Джулия, его старшая дочь, всю неделю умоляла отца вести себя наилучшим образом и произвести хорошее впечатление. А теперь Федрезерв созывал общее совещание верхушки Уолл-стрит.

Даймон позвонил жене Джуди, которая давно привыкла к такому поведению мужа. "Гайтнер вызвал нас в Федрезерв, — сказал Даймон. — Не знаю, как долго это будет продолжаться. Я постараюсь приехать как смогу".

Даймон повесил трубку и поспешил по коридору, чтобы рассказать новости Стиву Блэку. Блэк только что подтвердил свои планы поучаствовать в турнире Purchase Country в Вестчестере, турнир должен был начаться в семь утра на следующий день.

— Мы едем в Федрезерв, — сказал Даймон.

— Шутите? — переспросил Блэк.

Он немедленно перезвонил в клуб Purchase Country. "Извините, — сказал он устало, — вычеркивайте меня".

***

Брайан Мойнихан, президент глобального корпоративного и инвестицион-ного банкинга Bank of America, как раз изучал некоторые активы Lehman в офисе Sullivan & Cromwell, когда из Шарлотт позвонил Кен Льюис.

— Нам звонили из офиса Гайтнера, — сказал Льюис. — Вам придется поехать в Федрезерв. Они собирают встречу, чтобы решить, как поступить.

Мойнихан бросился вниз по лестнице, без зонта выскочил через вращающиеся двери под проливной дождь и велел одному из водителей Sullivan & Cromwell отвезти его в город, в Федеральный резервный банк Нью-Йорка.

Когда автомобиль пробирался через пробку на Парк-авеню, его сотовый телефон снова зазвонил.

— Произошла некоторая путаница, г-н Мойнихан, — сказал ему один из помощников Тима Гайтнера. — Мы пригласили вашу фирму на эту встречу...

— Да, я прямо сейчас еду к вам, — ответил Мойнихан.

- Учитывая роль вашего банка в переговорах о слиянии, мы считаем, что вам было бы неуместно принимать участие в заседании, — услышал он после непродолжительного молчания.

Мойнихан, проехав всего восемь кварталов, развернулся и позвонил Льюису.

***

Джон Мак и Колм Келлехер, главный финансовый директор Morgan Stanley, сидели на заднем сиденье "ауди" Мака — десять минут назад они запрыгнули в машину, после того как секретарь Мака передал им просьбу срочно приехать в Федрезерв. "Судя по всему, это из-за Lehman", — сказал Келлехер, когда они выскочили из здания.

Мало того что проливной дождь яростно стучал по крыше, так теперь еще и пробка на шоссе Вест-Сайд.

— Мы, мать его, стоим, — сказал Мак, глядя на часы.

— Нам никогда не доехать, — согласился Келлехер.

Водитель Мака Джон, бывший полицейский, заметил велосипедную дорожку, проходящую вдоль шоссе, — проект городской администрации, поощряющий ходьбу пешком и езду на велосипеде.

— Босс, эта велосипедная дорожка справа — куда она ведет? — спросил Джон.

Лицо Мака засветилось:

— До самого парка Бэттери.

— Вашу мать, — выругался водитель, найдя разрыв в разделительном барьере, медленно выехал на велосипедную дорожку и рванул по ней.

***

Cessna Citation X Хэнка Полсона приземлился на взлетно-посадочной полосе 1-19 в аэропорту Тетерборо Нью-Джерси в 16:40. Под проливным ливнем, при ветре в 50 миль в час пилот выпустил закрылки самолета и вырулил к главным воротам, где в двух черных внедорожниках "шевроле" ждала охрана.

Теперь, когда они из-за часа пик ползли по Голландскому тоннелю в сторону Манхэттена, Полсону позвонили Грег Керл и Крис Флауэрс из Bank of America, которые завершили оценку отчетности Lehman. — Нам потребуется государственная помощь, чтобы это сработало, — заявил Полсону Керл и начал перечислять серию предлагаемых условий, которые должны быть выполнены, чтобы сделка состоялась.

Полсон терпеливо слушал, хотя ему было трудно понять, почему Керл думает, что у него настолько большое преимущество, чтобы диктовать условия. Но, как Полсон сам любил говорить, "достаточно всего лишь двух девушек на танцполе, чтобы получился аукцион". В существующих обстоятельствах ему было нужно, чтобы Bank of America был одной из этих девушек. Если бы он только мог придержать Bank of America достаточно долго, чтобы закрыть сделку с Barclays, все бы получилось. Полсон передал мобильник Дэну Джестеру (который, по иронии судьбы, в 1990-е годы работал на Флауэрса в группе финансовых услуг в Goldman), и тот записал условия.

Керл сказал Джестеру, что Bank of America согласится на сделку, только если правительство будет готово взять на себя 40 млрд долларов убытков по активам Lehman. "Мы изучили бухгалтерские книги, они ужасны", — объяснил Керл, ссылаясь на многочисленные проблемные активы Lehman. Bank of America, сказал он, был бы готов разделить первый миллиард потерь с правительством, но следующие 40 млрд правительство должно гарантировать. В обмен на это, сказал Керл, банк отдаст правительству ордера¹ на акции Bank of America по 45 долларов. (Акции Bank of America закрылись в тот день на 33,74 доллара.) Джестер губами артикулировал цифры для Полсона. Оба скептически качали головами, прекрасно понимая, что при таких условиях сделка не состоится никогда.

Пока внедорожник двигался через Манхеттен, Полсон позвонил Гайтнеру, чтобы обсудить стратегию. Был уже седьмой час, заседание было запланировано на шесть, и они решили заставить руководителей ждать прибытия Полсона, чтобы дать им понять, насколько серьезную проблему предстоит решать.

***

Огромный дом № 33 по Либерти-стрит, где расположен Федеральный резервный банк Нью-Йорка, похож на крепость — этакая святыня старомодных, традиционных финансов. В 1927 году Маргарет Ло, критик журнала Architecture, писала, что здание обладало "качеством, которое за неимением лучшего слова я могу назвать эпическим". На 50 футов ниже уровня моря, глубоко под зданием из известняка и песчаника, которое было построено по образцу флорентийского дворца Строцци, находилось трехуровневое хранилище. В нем хранилось более 60 млрд долларов в золоте. Реальные твердые активы с реальной стоимостью.

Если судьба Lehman будет решена, если Уолл-стрит спасется, вопрос будет решаться на Либерти-стрит, 33. Современные условия, возможно, позволили инвесторам мгновенно переводить деньги в любую точку мира, но Федрезерв Нью-Йорка выступал одним из последних бастионов материальных ценностей.

Когда черный GMC Yukon Джона Тейна подъехал к зданию, Тейн не мог не вспомнить, как он в качестве партнера Goldman был здесь в последний раз во время других, столь же катастрофических событий — спасения Long-Term Capital Management в 1998 году. Тогда он работал без перерыва трое суток, чтобы найти решение.

Если бы они не сохранили Long-Term Capital, следующей фишкой домино в 1998 году был бы Lehman Brothers, который испытывал похожий кризис доверия.

Ирония судьбы. Десять лет назад субботним утром, в 7:30, Тейн столкнулся с Фулдом в коридорах Федрезерва и спросил:

— Как дела?

— Не слишком хорошо, — ответил Фулд. — Люди распространяют неприятные слухи.

— Не может быть, — ответил Тейн, стараясь быть вежливым, хотя прекрасно знал, что слухи циркулируют повсюду.

— Когда я узнаю, кто этим занимается, — яростно добавил Фулд, — я вырву его сердце.

Теперь они снова оказались там, откуда начинали.

Совещание "семей" началось в 18:45, когда наконец Полсон, Гайтнер и Кокс быстрым, почти строевым шагом прошли через зал на первом этаже) в конференц-зал с южной части здания с видом на улицы Либерти и Уильямс.

Руководители толпились, отправляли сообщения со своих BlackBerry, сами себе наливали в стаканы ледяную воду, чтобы хоть как-то пережить духоту в здании. Если и были какие-то сомнения по поводу темы встречи, все стало очевидным еще до того, как Полсон сказал хотя бы слово. Отсутствие старейшины их племени, Дика Фулда, бросалось в глаза.

— Спасибо, что пришли, — начал Полсон. Он пояснил, что Lehman Brothers находится в "сомнительном положении". — Нам нужно найти решение до конца выходных. — А затем, чтобы окончательно прояснить ситуацию, заявил: — Государственных денег не будет, вы должны это учитывать.

— У нас есть два покупателя, и я думаю, что каждому из них понадобится Помощь, — продолжил он. Он не назвал ни Barclays, ни Bank of America, но все понимали, о каких игроках речь: 24 часа назад они уже попали в новости. Полсон сказал, что каждый из участников уже заявил ему, что не будет покупать Lehman Brothers, если правительство или кто-то еще не согласится на финансирование по крайней мере части сделки.

— Правительство не пришло к консенсусу в отношении участия, Конгресс не желает принимать в этом участие, — сказал он, запнувшись на том месте, где Нэнси Пелоси ругалась на тему спасения. — Вам придется придумать решение силами частного рынка. Вы несете перед рынком ответственность.

— Я знаю, неприятно помогать конкуренту, но будет еще хуже, если Lehman обанкротится, — подчеркнул Полсон. — Вам надо это сделать.

Для многих идея помощи сопернику была более чем неприятна, это было проклятие. Ситуацию усугубляло и то, что конкурентами, нуждающимися в помощи, были Bank of America и Barclays. Кен Льюис, гендиректор Bank of America, выказывал им свое пренебрежение при любой возможности, а к Barclays все относились как к игроку второго эшелона, пытавшемуся ворваться в высшую лигу. Каким образом помощь этим фирмам принесет собравшимся что-либо кроме вреда?

Lehman тоже не вызывал симпатий.

— Дик не в состоянии принимать решения, — насмешливо объявил Полсон, объясняя отсутствие Фулда. — Он ушел в отказ, — продолжил Полсон, прежде чем назвать его "отдалившимся" и "неблагополучным".

Настала очередь Гайтнера. Пока один из его помощников раздавал копии документа с графиком баланса Lehman Brothers, он заявил: "Если вы не сможете найти решение, это только усугубит ситуацию для всех здесь собравшихся". Проблема была очевидна: у Lehman практически не осталось наличности. Если решения не будет к понедельнику, возможно, инвесторы потребуют то, что еще осталось, и выведут фирму из бизнеса через несколько минут после открытия рынка. Это в свою очередь поставит всю финансовую систему под удар, поскольку контрагенты — инвесторы, заключавшие сделки с Lehman, — будут не в состоянии рассчитаться уже по своим сделкам, создавая проблемы, которые могут повлечь за собой катастрофу. Несмотря на то, какими сложными стали мировые рынки, клеем, скрепляющим весь механизм, оставалось доверие. Как только оно исчезает, все развалится.

И Бланкфейн, и Даймон возразили: по их мнению, риск, связанный с банкротством Lehman, был завышен, по крайней мере с точки зрения соответствующих компаний. Они уже говорили Полсону в частном порядке, что сократили большую часть своих рисков, связанных с Lehman Brothers, и Бланкфейн теперь был не против обнародовать этот факт перед собравшимися.

— Мы все давно знали, что это надвигается, — сказал он.

Гайтнер выслушал их молча и поручил банкирам разбиться на три рабочие группы. Первая должна оценить стоимость проблемных активов Lehman — часть бизнеса, которую он собрался выделять в компанию под названием SpinCo. Банкиры в комнате быстро переименовали ее в ShitCo.

Вторая группа, продолжил Гайтнер, должна придумать структуру, которая позволит банкам инвестировать в Lehman. В конце последовало: если Lehman будет вынужден объявить о банкротстве, он хотел, чтобы все банки, которые торгуют с ним, посмотрели, смогут ли они сдержать распространение дефолтов, торгуя не через Lehman, чтобы "взаимно закрыть свои позиции".

На случай, если оставалось какое-либо недопонимание, Гайтнер повторил мысль Полсона: "Политической воли для федеральной финансовой помощи нет". Пока он говорил это, под комнатой, зловеще урча, прошел поезд метро, как бы подчеркивая его слова.

Кристофер Кокс, как всегда, безупречно одетый и постриженный, выступил с кратким заявлением, назвав собравшихся "великими американцами" и говоря о "патриотическом долге, который они исполняют".

Большинство банкиров закатили глаза, так как считали Кокса легковесной фигурой, и позже говорили о нем: "Криогенно замороженный".

Разговор перешел к философским проблемам и практическим решениям.

— Полагаю, мы будем говорить и об AIG? — спросил Викрам Пандит из Citigroup, когда в комнате стало тихо.

Гайтнер бросил на него суровый взгляд.

— Давайте сосредоточимся на Lehman, — твердо сказал он, стараясь не потерять контроль.

— Нельзя рассматривать Lehman в изоляции, — начал упорствовать Пандит. — Мы не можем позволить себе вернуться сюда на следующей неделе.

— В АІG работает наша команда, — вмешался Даймон, пояснив, что JP Morgan консультировал страховщика, и намекая, что они ищут решение.

— Вы знаете, Джейми, — резко ответил Пандит, — наша команда тоже там работает, но я, в отличие от вас, не уверен, что ситуация там под контролем.

Пандит и Даймон продолжали обмениваться колкостями, напряженность в зале росла, и многим на память пришло координируемое Гайтнером селекторное совещание руководителей больших банков в ночь, когда JP Morgan приобрел Bear Stearns. "Хватит быть слюнтяем", — кричал тогда Даймон на Пандита, когда тот расспрашивал его о риске потенциальных убытков Citi после покупки фирмы.

Настаивая на том, что Федрезерв держит ситуацию с AIG под контролем, Гайтнер попытался возобносить конструктивный разговор. Незамеченным осталось то, что JР Morgan и Citigroup в качестве советников AIG были единственными в зале, кто знал реальную глубину проблемы, с которой столкнулась фирма.

Тейн, банк которого, скорее всего, должен был стать следующим, во время перепалки молчал.

Перед тем как велеть банкирам собрать свои команды и вернуться в Федрезерв к 9:00 завтрашнего дня, Полсон произнес слова, для многих показавшиеся угрозой: "Речь идет о наших рынках, о нашей стране. Мы запомним тех, кто не принесет пользу".

Банкиры выходили молча в ужасе от объема предстоящей работы. Комната опустела.

***

Джон Мак вытащил мобильный телефон, едва покинул здание Федерального резервного банка Нью-Йорка.

"Ребята, это будет долгая ночь, — сказал он своим заместителям Джеймсу Горману, Валиду Чамме и Полу Таубману и попросил их подготовиться к банкротству Lehman. — Нам потребуется много людей в эти выходные". Перед банкирами Morgan Stanley стояли две взаимосвязанные задачи: самосохранение и помощь Федрезерву. Им еще раз придется продумать их потери от Lehman, просматривая свои бухгалтерские книги, а также изучить потери своих клиентов. В это время подразделение инвестиционно-банковских услуг должно начать просматривать список клиентов Lehman в поисках тех, кого можно переманить. Нужно созвать совет, чтобы держать всех в курсе. Другая команда должна перепроверить цифры оценки активов Lehman. Им бы наконец получить возможность увидеть финансы Lehman. Даже если со спасением ничего не получится, эти знания потом пригодились бы.

Мак направил водителя в свой любимый итальянский ресторан San Pietro, чтобы взять какой-нибудь еды для команды, которая должна была подкрепиться перед предстоящей бессонной ночью. Каждый должен будет начать действовать как аналитик первого года.

***

После собрания Джон Тейн, к которому на встрече присоединился его коллега Петер Краус, сразу же позвонил Питеру Келли, адвокату фирмы по сделкам, и попросил, чтобы тот был в субботу в Федрезерве. Затем он позвонил Грегу Флемингу, пока "юкон" вез его по Меррит-парквей, он планировал поужинать с женой и друзьями, но уже опаздывал на час. "Идет борьба за еду, — сказал Тейн Флемингу. — Похоже, что Lehman не спасти".

С удивлением он рассказывал об отказе Полсона предложить какую-либо помощь государства и уже знал, что ответит Флеминг.
— Нам пора подумать о себе. Пора искать альтернативу, — сказал Флеминг. — Правда, Джон. Времени может не хватить.

— Давай переспим с этим, утро вечера мудренее, — уклончиво ответил Тейн.

Добравшись наконец в Гринвич, в ресторан Rebeccas, на запланированный обед, Тейн увидел Стива Блэка из JР Morgan, который последние полчаса, стоя у входа, говорил по мобильнику с управленческой командой фирмы. Разговор шел о том, что могло случиться с Merrill Lynch.

Удивленно глядя на Тейна ("Его компания будет следующей! Что он здесь делает?") Блэк приветливо поздоровался: "Великие умы мыслят одинаково".

— Да, но я должен был встретиться с друзьями и с женой, и они ждут здесь последние два часа, — ответил Тейн.

— Ну, я хотя бы позвонил, — рассмеялся Блэк.

Когда Тейн вошел, Блэк вернулся к селекторному совещанию по телефону: "Вы не поверите, с кем я только что столкнулся..."

***

В штаб-квартире Lehman шокированный и подавленный Дик Фулд только закончил телефонный разговор с Бартом МакДейдом, перед которым была поставлена незавидная задача проинформировать гендиректора, что в Федрезерве состоялась встреча, посвященная его компании, и что он не был приглашен.

МакДейду через Роджина Коэна передали поручение привести команду в Федрезерв в субботу утром и ясно дали понять, что Фулда приводить не надо, объяснив это тем, что "Федрезерв не хочет".

Пытаясь смягчить удар, МакДейд говорил уклончиво. Он сказал Фулду, что будет много рутинной работы в центре и что Фулду лучше побыть в офисе, чтобы оставаться в постоянном контакте с регулирующими органами и сообществом генеральных директоров. МакДейд, правда, не сказал Фулду, что все они будут в Федрезерве.

Кроме разговора с МакДейдом у Фулда появилась и другая причина Для ярости, когда он понял, что за весь день не получил никаких новостей от Кена Льюиса, а уже был десятый час. Команда Bank of America, проводящая процедуру проверки в Sullivan & Cromwell, разошлась час назад, и Фулд понимал, что они уходят не на ночь.

— Не могу поверить, что этот проклятый сукин сын не перезвонил мне, — пожаловался Фулд Руссо. Фулд звонил ему по крайней мере полдюжины раз, часто не оставляя голосовой почты, чтобы не показать своего отчаяния. Ему показалось, что Льюис почти пожал ему руку по телефону всего сутки назад, так куда он, черт возьми, подевался?

Этого было довольно. Фулд поборол гордость и набрал домашний номер Льюиса в Шарлотт. Жена Льюиса Донна сняла трубку на кухне.

— Кен дома? — спросил Фулд.

— Кто это?

— Дик Фулд.

Последовала долгая пауза, пока Донна смотрела на мужа, который сидел в гостиной. Когда она артикулировала имя Фулда, Льюис сделал ей знак рукой, чтобы она не звала его.

Донне было неловко, но у нее имелся большой опыт в таких делах.

— Вам стоит прекратить звонить, — сказала она сочувственно. — Кен не подойдет.

— Очень сожалею, что побеспокоил вас, — подавленно ответил Фулд. Он повесил трубку и закрыл лицо руками. — Какой же я шмак...

***

Харви Миллер, адвокат Lehman по банкротствам, вошел в конференц-зал Gotshal рядом с его кабинетом и посоветовал партнерам отправляться домой и поужинать. Было уже поздно, и ничего нового от людей из Lehman он не услышал. Это всего лишь арт-подготовка, подумал он. Lehman Brothers не будет подавать документы.

Миллер сел в такси и поехал домой на 5-ю авеню. Когда он открывал дверь, зазвонил его мобильный. Джеймс Бромли, юрист из консультирующей Федеральный резервный банк Нью-Йорка фирмы Cleary Gottlieb Steen & Hamilton, уверенно спросил: "Харви, у вас есть план банкротства?"

Миллер был ошарашен. "Это не генеральная линия, это не прогнозируется, — ответил он решительно. — Определенно, никто над этим не работает. Я дома. Могу сказать, что компания считает — сделка будет совершена".

— Вы уверены? — снова спросил Бромли.

Тогда Миллер рассказал, что Федеральный резервный банк Нью-Йорка, кажется, не выглядел взволнованным во время выступления одного из его коллег в начале дня.

Бромли, не зная, что делать с этой новостью, пробормотал: "Э-э, может быть, нам вновь встретиться завтра утром..." И повесил трубку.

Уже в гостиной Миллер он растерянно сказал жене Рут: "Странный звонок..."

***

Вернувшись в AIG, Вилюмштад все еще размышлял о быстром выходе из сложившейся ситуации. Они с Браунштейном решили в последний раз обратиться к Уоррену Баффету. Возможно, они могли бы продать ему некоторые активы, все равно какие, — те, которые он хотел бы иметь в своем портфеле. Баффет уже уехал, но его помощник перевел вызов к нему на домашний, в тот самый дом, который он купил в 1958-м за 31 500 долларов.

— Вы говорили, что были бы заинтересованы в активах. В чем-то конкретном? — спросил Вилюмштад, поздоровавшись и объясненив цель звонка.

— Ну, мы могли бы быть заинтересованы в автобизнесе, — сдержанно ответил Баффет.

— А заинтересует ли вас еще и покупка бизнеса страхования собственности от несчастных случаев в США? — предложил Вилюмштад. Это был большой кусок компании, дающий 40 млрд долларов годового дохода.

— Почем? — спросил Баффет.

— Мы бы назвали сумму 25 млрд, а вы, вероятно, предложили бы 20, — ответил Вилюмштад. — Что вы хотите знать, чтобы принять решение?

— Ладно. Дайте нам час, и мы соберем пакет материалов. На какой адрес электронной почты отправить? — спросил Вилюмштад после того, как Баффет попросил прислать все.

Баффет рассмеялся и сказал, что не пользуется электронной почтой.

— Могу ли я послать вам факс? — спросил Вилюмштад.

— У меня здесь нет факса, — ответил Баффет, все еще посмеиваясь. — Почему бы вам не отправить факс в офис? А я съезжу туда, чтобы забрать документы.

Спустя час Баффет снова был на телефоне: "Это слишком большая сделка; 25 млрд — это слишком много". Вилюмштад не мог даже представить, что когда-нибудь услышит, как Баффет называет перспективную сделку слишком большой.

— Мне пришлось бы использовать всю наличность, а я не могу ставить под угрозу наивысший кредитный рейтинг Berkshire, — объяснил Баффет. На мгновение он задумался о возможности привлечения денег, Но затем признался, что "не хочет иметь такую задолженность на своем балансе".

О'кей, спасибо большое, — ответил Вилюмштад. — Но если есть что-то, в чем вы заинтересованы, дайте нам знать.

***

В ту ночь Грег Флеминг из Merrill так ворочался в постели, что его жене пришлось настоять, чтобы он рассказал ей, что его беспокоило. "Ночь пятницы, ты не спишь", — пробормотала она. Он повернулся к ней, сна ни в одном глазу: "Это особенная пятничная ночь. На следующей неделе в отрасли произойдет нечто грандиозное".

Задремав ненадолго, в 4:30 Флеминг все-таки встал, в его голове роились мысли. Он вспомнил состоявшийся накануне разговор с Джоном Финнеганом, его ближайшим доверенным лицом в совете Merrill. Финнеган, как и Флеминг, был взволнован происходящим в фирме, так что они договорились попытаться убедить Тейна заключить сделку с Кеном Льюисом.

- Вы должны помочь, Грег, — говорил Финнеган. — Есть способ добиться этого.

Похожий разговор состоялся у Флеминга и с Питером Келли. "Вам просто нужно получить санкцию Джона обратиться в Bank of America, — ответил Келли. — Мы должны двигаться. Если завтрашнее утреннее заседание не пойдет так, как надо, у нас останется 36 часов на заключение сделки между собой".

Приближалось 6:30 утра субботы, когда Флеминг наконец решил, что уже можно звонить Тейну домой. Тейн как раз выходил, так что через пять минут он перезвонил с заднего сиденья своего джипа.

- Я вот о чем подумал, — заявил Флеминг. — Мы должны позвонить Кену Льюису.

Тейн, большую часть ночи размышлявший о том, имеет ли такая сделка смысл, и пришедший к выводу, что не имеет, растерялся. Merrill, возможно, попытается собрать немного денег за выходные, продавая небольшие доли фирмы, чтобы повысить уверенность рынка. Но не было оснований продавать всю компанию сразу, сказал он Флемингу. Он всегда говорил: "Как только вы начали двигаться, двигайтесь. Переговоры могут быстро выйти из-под контроля".

— Это наш лучший партнер, — сказал он уныло о Bank of America. — Где мы окажемся, если потеряем их?

Мчась на внедорожнике по улице Франклина Делано Рузвельта, Тейн пообещал обдумать этот вопрос позже, потому что сейчас ему нужно было сосредоточиться на предстоящих заседаниях.

***

Около 8:00 черный "лексус" Джейми Даймона отъехал от его квартиры на Парк-авеню и направился к Федрезерву. Даймон, который сидел сзади и отвечал на электронную почту с помощью Blackberry, только что закончил селекторное совещание со своей командой управляющих. Он буквально шокировал их, дав распоряжение готовиться к банкротствам Lehman Brothers, Merrill Lynch, AIG, Morgan Stanley и даже Goldman Sachs. Он понимал, что эти опасения, возможно, были преувеличены, но считал, что лучше быть готовым ко всему. Даймон волновался, вернее, он был напуган. Он слишком много знал. В качестве клирингового банка и для Lehman, и для Merrill JP Morgan проводил все сделки этих двух фирм и видел, как быстро разрушался их бизнес. А как советник AIG... уже несколько недель это было его кошмаром. Кажется, он знал даже больше, чем Полсон.

Оставалось надеяться, что он ошибался.

***

Меряя шагами кухню, Флеминг в последний раз решил попробовать внушить Тейну, что общение с Bank of America было не просто хорошим планом, а скорее единственным способом спасти Merrill Lynch. Если Bank of America купит Lehman, Merrill окажется под чудовищным ударом. Простая математика: если Lehman проглотят, начнется атака на следующего из крупнейших брокеров-дилеров, то есть на его фирму. Merrill Lynch — возможно, самый важный инвестиционный банк страны — был на грани разорения.

Тейн говорил с Флемингом, когда его внедорожник сворачивал с Мэйден-лейн и въезжал на подземный паркинг в здании Федрезерва. Полдюжины фотографов уже разбили здесь лагерь и вовсю щелкали затворами.

— Настало время действовать, — утверждал Флеминг. — Нам даже не обязательно заключать сделку, но мы должны хотя бы изучить такую возможность и понять, сможем ли мы ее осуществить. Надо это сделать за выходные, — нажал Флеминг, чтобы Тейн не смог перебить его, — а не на следующей неделе, находясь под давлением.

Будучи опытным переговорщиком, Флеминг, конечно, знал, насколько полезными могут быть выходные. Крупнейшие сделки Уолл-стрит всегда совершались, пока рынки были закрыты на субботу и воскресенье, чтобы можно было уточнять подробности, не опасаясь, что утечка повлияет на цены акций или даже сорвет соглашение.

Тейн настаивал на том, что нужно подождать. "Если Lehman не справится, если они решат воспользоваться главой и, Bank of America еще будет там, где сейчас", — сказал он Флемингу. "Я прекрасно вас слышу, — ответил тот. — Я готов ко всему, и, если нам понадобится позвонить, мы позвоним".

Флемингу нужно было услышать именно это. Он продвигался вперед.

***

К 8:00 большой холл Федерального резервного банка Нью-Йорка был полон банкиров и юристов. Они собрались недалеко от гигантской бронзовой статуи Софокла. Статуя была символом победы в битве при Саламине — столкновении, которое спасло Грецию и, возможно, западную цивилизацию от Востока. В этот день банкирам, собравшимся в Федрезерве, предстояла своя историческая битва со ставками, в каком-то смысле не менее высокими: им предстояло спасти себя от собственных излишеств, а также западный капитализм от финансовой катастрофы.

Через час группа переместилась в тот же зал заседаний, где они накануне вечером были шокированы новостями.

К утру они поделились на рабочие группы: Citi, Merrill и Morgan Stanley назначили ответственными за анализ баланса Lehman и проблем с ликвидностью, a Goldman Sachs, Credit Suisse и Deutsche Bank — за изучение объектов недвижимости Lehman и определение размера "дыры". У Goldman было преимущество благодаря его действиям в начале недели, и Викрам Пандит и Гэри Шедлин из Citigroup так нервничали из-за того, что Goldman попытается купить активы по дешевке, что присоединились к своей группе.

— Как вы знаете, правительство не участвует, вы действуете сами по себе, так сделайте все, чтобы все получилось, — сказал Гайтнер. — Я вернусь через два часа, а вам бы лучше договориться и завершить дело.

Его покровительственный тон удивил многих. "Дурдом", — сказал Пандит Джону Маку. Все выглядело так, будто им раздали тест, но не дали карандаши, чтобы его заполнить.

— Тим, я понимаю, что вы хотите сделать, но как я могу попасть в другую комнату? — спросил Ллойд Бланкфейн. Он хотел знать, как теоретически он мог бы стать покупателем, субсидируемым своими конкурентами. Бланкфейн говорил не всерьез, он не был заинтересован в покупке Lehman, но он пытался понять — зачем помогать конкурентам?

Гайтнер проигнорировал вопрос и вышел в сопровождении напуганных банкиров.

Тейн, Питер Краус и Питер Келли из Merrill нашли угол, чтобы пошептаться.

— И что вы думаете? — спросил Келли.

— Lehman не потянет, — ответил Тейн.

— Тогда и мы не потянем, — спокойно сказал Келли.

— Нам пора начинать думать об альтернативах, — заметил Краус. Тэйн кивнул. Возможно, Флеминг был прав.

Тейн набрал номер Флеминга и, пересказывая ему разговор, сказал: "Устройте встречу с Льюисом".

***

На 7-м этаже здания Федрезерва в ожидании банкиров, которые, возможно, придут на помощь, Барт МакДейд и Алекс Кирк из Lehman ощущали себя невестами по переписке. Они знали: это была последняя гастроль.

Они принесли папки материалов, в том числе и тех, что были, возможно, самыми важными документами. Один описывал раздел, который Lehman называл REI Global, другой — "Обзор бизнеса коммерческой недвижимости", иначе говоря, худшие из худших проблемных активов, стоимость которых никто не мог точно оценить, но которые тем не менее считались переоцененными.

Даже сейчас Lehman упирался: документы показывали, что он снизил оценку стоимости своих коммерческих объектов недвижимости в среднем всего на 15 %. Большинство банкиров Уолл-стрит предполагали, что сокращения будут гораздо значительнее.

— Хорошо, давайте просто убедимся, что вы и я согласны по всем этим вопросам и их финансированию, — сказал МакДейд Кирку. Они рассмотрели строку за строкой: баланс с разбивкой по обязательствам, их производным, дебиторской, кредиторской задолженность, линий РЕПО и долгосрочной задолженности.

Если бы их что-то смутило, МакДейд позвонил бы Яну Левитту, который был настоящей финансовой энциклопедией. "Он должен быть здесь", — ляпнул МакДейд во время разбора особенно сложного предложения.

Когда они завершили подготовку, Стив Шафран, помощник Хэнка Полсона, позвонил и дал им задание встретить своих возможных спасителей. Охранник проводил их вниз к главной столовой, где уже ждали несколько десятков банкиров. По сути, элита Уолл-стрит собиралась отправиться за покупками на спонсируемый правительством восточный базар.

Руководители Lehman сидели за столом в дальнем углу огромной комнаты, а все на них глазели. "Знаете, на что это похоже? — спросил Кирк МакДейда, когда они наконец расселись. — Мы похожи на ребенка в дурацком колпаке!"

МакДейд усмехнулся, когда группа незнакомых банкиров из Credit Suisse, словно заблудившись, начала разглядывать их. "Что происходит?"- спросил кто-то. Кирк закатил глаза. Пожалуйста, отстаньте. "А вы, мать вашу, как думаете?" — спросил он в ответ. Прежде чем запахло скандалом, появилась элита Уолл-стрит: к столу приблизились Викрам Пандит, Джон Мак, Джон Тейн и Питер Краус. Мак, который все лето встречал МакДейда у себя дома, где они размышляли о слиянии, посочуствовал: "Господи, я переживаю за вас, парни. Это просто ужасно". Тейн тихо пил кофе и думал: "На их месте мог быть я". МакДейд достал документы и начал оглашать цифры. Едва Краус засомневался, Пандит остановил его. "Ладно, ладно, — сказал он, нетерпеливо взмахнув рукой, и обратился к банкирам Lehman. — Вот вам домашнее задание. Предоставьте мне полный бизнес-план того, как вы будете управлять этой штукой, чтобы мы могли рассмотреть вопрос о целесообразности ее финансирования. У вас есть два часа".

Через пять минут к МакДейду и Кирку подошел охранник и сказал: "Мы собираемся перевести вас на другой этаж, чтобы вы могли работать". Федрезерв хотел обеспечить их настоящим конференц-залом, но свободного места не было, так что их проводили в медицинский центр Федерального правительства, где был подготовлен временный офис. Очень метафорично, подумали руководители Lehman. Кирк посмотрел на дефибриллятор на стене и мрачно сказал: "Очень кстати. Мы словно жертвы сердечного приступа".

***

Грег Керл и Джо Прайс из Bank of America с адвокатом Эдом Херлихи были на пути в центр. Они направлялись на встречу с Полсоном и Гайтнером, назначенную на десять утра. Они уже решили не продолжать сделку с Lehman, и Керл отправил своих людей в Шарлотт.

Прежде чем они прибыли, зазвонил сотовый Херлихи, на проводе был Флеминг. Херлихи на мгновение даже задумался, брать ли трубку.

Перед их уходом группа обсудила, что делать, если Флеминг позвонит снова. Крис Флауэрс посоветовал Керлу: "Не будем терять ни одной гребаной минуты, пока Джон Тейн сам не позвонит Кену Льюису и не скажет: "Я хочу заключить сделку". В противном случае это куча дерьма".

Разозленный Херлихи наконец ответил.

— Мы собираемся совершить сделку, — возбужденно сказал Флеминг. — Джон говорит, мы должны договориться.

Херлихи уже слышал это раньше, и ему это надоело.

- Грег, я сказал один раз, и я повторю снова: мы не сдвинемся с места без вашего приглашения. Я сейчас в машине с Грегом Керлом, передаю ему трубку. Он объяснит, насколько мы серьезны.

- Послушайте, нам это интересно, — сказал Керл после того, как ему передали телефон. — Но мы должны услышать что-нибудь непосредственно от Тейна.

— Хорошо, — ответил Флеминг. — Я перезвоню.

Несмотря на интерес к приобретению Merrill Lynch, у Керла, Прайса и Херлихи были основания опасаться инициатив Флеминга. Они знали то, чего не знал больше никто: странное стечение обстоятельств, о чем никогда не писала пресса — и слава Богу, думали они, иначе они стали бы посмешищем Уолл-стрит.

Ровно год назад Кен Льюис уже проходил это с Merrill Lynch, со Стэном О'Нилом. Никто, кроме О'Нила и горстки руководителей Bank of America, не знал, что переговоры имели место, не были проинформированы ни совет Merrill, ни правление Bank of America.

В последнее воскресенье сентября О'Нил прибыл на Манхэттен из своего дома в Вестчестере, чтобы встретиться с Льюисом в его шикарной корпоративной квартире в новом Time Warner Center. Встреча была организована Херлихи, который выступал в качестве посредника. О'Нил появился один, Льюис привез с собой Керла.

В качестве предварительного условия О'Нил указал, что хотел бы 90 долларов за акцию Merrill Lynch, и это была существенная надбавка, потому что акции на тот момент стоили чуть более 70 долларов. Льюис и Керл приступили к делу, передав О'Нилу презентацию того, как будет ныглядеть сочетание Bank of America и Merrill с точки зрения цифр и функционала. Когда Льюис описал предложение и был готов начать обсуждение, О'Нил, извинившись, удалился в туалет. В течение двадцати минут Льюис и Керл ждали его возвращения и гадали: или он плохо себя чувствует, или он исчез.

Наконец О'Нил вернулся, словно ничего не произошло. Льюис пожал плечами и продолжил презентацию. Но О'Нил остановил его.

— Слушайте, если мы собираемся заключать сделку, это должна быть разумная добавка, — заявил О'Нил, поднимая цену, которую хотел для компании, до 100 долларов за акцию. — Я кое-что проанализировал, — сказал он, оправдывая высокую цену стоимостью бизнеса управления активами Merrill, Розничного бизнеса и предприятий инвестиционно-банковских услуг.

Эго застало Льюиса врасплох. Он замолчал, потом решил, что продолжит переговоры, но сказал, что, если О'Нил захочет больше денег, "это потребует больше сокращений".

— Насколько ваши цифры учитывают снижение издержек? — спросил О'Нил.

Презентация Льюиса прогнозировала сокращение на 6 млрд долларов за два года.

Даже для О'Нила, известного собственными сокращениями расходов, это была огромная сумма. Но если он хотел 100 долларов за акцию, сокращение должно было быть еще внушительнее.

— И вы думали, я впишусь в это? — спросил О'Нил.

— Ну, вы были бы частью управленческой команды, но я на самом деле не думал о структуре, — ответил Льюис.

Такой ответ был явно неудовлетворительным. Если они собирались сокращать расходы настолько, насколько велел Льюис, заявил О'Нил, он хотел бы быть президентом фирмы, чтобы хоть кто-то смотрел за сотрудниками Merrill. Теперь рассердился Льюис: "Как я понял, вы говорите, что хотите, чтобы я продал свою управленческую команду, чтобы совершить эту сделку для вашей выгоды?"

На мгновение О'Нил опустил глаза, а потом сказал: "Я ценю потраченное вами время. Я ценю презентацию и мысли, которые вы в нее вложили. Я всегда думал, что если Merrill будет заключать стратегическое объединение, то вы — наиболее убедительный партнер". И добавил: "Я подумаю обо всем, что вы сказали".

Больше Льюис его не слышал.

Он не знал, что на следующий день О'Нил признался Альберто Крибриоре, члену совета Merrill, что говорил с Льюисом, и рассказал ему о встрече. По Крибриоре всегда были понятны настроения остальной части совета, и на этот раз он был явно не в восторге от идеи слияния. "Стэн, Кен Льюис — мудак!" — сказал он с сильным итальянским акцентом.

***

16-й этаж AIG гудел, словно пчелиный рой, сотни банкиров и юристов носились между кабинетами, выделенными для выполнения юридической экспертизы различных активов AIG, выставленных на продажу.

Перед тем как прибыли высококлассные скандалисты, Дуглас Браунштейн из JP Morgan, едва закончив телефонную конференцию с Даймоном, отвел Боба Вилюмштада в сторону, чтобы сказать ему: "Вы должны думать о большей сумме, чем 20 или 30 млрд долларов, о которых мы говорили, потому что Lehman в эти выходные может обанкротиться'- "Рынки будут плохими, — добавил он. — Нам, вероятно, следует думать о 40 млрд".

Вилюмштад был обескуражен — проблема, которая перед ним стояла, в один миг удвоилась.

Через минуту из лифта вышел сэр Деррик Моэн, бывший глава Salomon brothers. Работавший на KKR, одного из участников торгов по распродаже AIG, Моэн и Вилюмштад хорошо знали друг друга, но не пересекались много лет. Последний раз они виделись в 2004 году, когда Моэн в присутствии Вилюмштада уволил Чарльза Принца. Это был тот самый Моэн, который оскорбил жену Стива Блэка на танцполе более чем десять лет назад, что вылилось в ссору с Даймоном и его последующее вытеснение Сэнди Вейлом.

И теперь, на выходных, когда вся финансовая система висела на волоске, Вилюмштад, Даймон и Блэк взирали на Моэна в надежде на помощь. "Жизнь полна иронии", — подумал Вилюмштад, с радушной улыбкой встречая Моэна.

Несколько минут назад Дэвид Бондерман из Texas Pacific Group, один из самых крупных магнатов частного капитала в стране, прибыл со своей командой. Бондерман, который был известен спасениями благодаря успешным проектам, например выводом из кризиса Continental Airlines, тоже становился все более подозрительным в отношении финансовых компаний. В апреле 2008-го он приобрел акции Washington Mutual на 1,35 млрд долларов и наблюдал, как инвестиции вот уже полгода теряют стоимость.

Вилюмштад волновался, что участники торгов были здесь, чтобы высосать все соки из AIG.

Возможно, почувствовав тревогу Вилюмштада, к нему подошел прервавший отпуск на Майорке д-р Пол Ахлейтнер, член правления страхового гиганта Allianz.

— Мы можем поговорить в частном порядке? — спросил он.

— Безусловно, — ответил Вилюмштад.

Ахлейтнер был приглашен для проведения юридической экспертизы Крисом Флауэрсом, который зафрахтовал самолет для Ахлейтнера, чтобы перевезти его через Атлантику.

Вилюмштад и Ахлейтнер присели в тихом уголке.

— Я хочу, чтобы вы знали, что я здесь не как все эти стервятники, — сказал Ахлейтнер, указывая на частных инвесторов вокруг. — Я здесь как Allianz. Если мы собираемся вкладывать средства, мы могли бы инвестировать вместе с ними, но мы будем принимать собственные решения.

- Спасибо, я ценю это, — ответил Вилюмштад и вернулся к стервятникам.

По мере того как уик-энд подходил к концу, Вилюмштаду и команде AIG становилось трудно отслеживать всех в растущей толпе.

Когда появился Кристофер А. Коул из Goldman Sachs с небольшой армией банкиров, Джон Стадзински, банкир AIG от Blackstone, встревожился. Goldman? Кто пригласил их?

"На кого вы работаете?" — спросил Стадзински у Коула. Сначала Коул не хотел говорить, но потом ответил: "У нас здесь несколько клиентов". Стадзински молчал, надеясь услышать больше. Пока они говорили, мимо прошел Ричард Фридман, который управлял бизнесом частных инвестиций Goldman Sachs, что не осталось незамеченными. Присутствовал ли Goldman в собственных интересах? "Мы здесь работаем на Allianz, АХА и Goldman Sachs Capital Partners", — снова заговорил Коул. Все это было запутано и противоречиво.

Скептически отнесясь к полученным ответам, возможно, из-за некоторой параноидальности, Стадзински помчался на 18-й этаж к старшему охраннику, Натану Т. Харрисону. "Слушайте, — сказал он, — я хочу, чтобы вы наблюдали за всеми этими людьми как ястреб. Если заметите что-то необычное, что угодно, сразу найдите меня".

***

Команда Bank of America, в том числе Грег Керл, Джо Прайс и Эд Херлихи, вошли в здание Федерального резервного банка Нью-Йорка на встречу с Полсоном и Гайтнером в 10:30 утра. Кристофер Флауэрс мчался пешком из AIG, находящегося в двух кварталах.

Пока они ждали Гайтнера, Керл пересказывал, как Фулд всю ночь звонил Льюису домой.

— Вот же мудак! — отмахнулся Флауэрс.

Когда Полсон, Гайтнер и Дэн Джестер вошли в комнату, все стали серьезными. Полсон ненавидел Флауэрса, причем антипатия была взаимной. Они враждовали в течение многих лет, с тех самых пор, как Полсон обошел Флауэрса в борьбе за должность руководителя инвестиционно-банковских услуг Goldman, когда фирма планировала стать публичной. Флауэрс, о котором говорили, будто при своих он называл Полсона идиотом, быстро покинул фирму. Полсон сказал ему, что его решение уйти, принятое в критическое время ІРО, было "позорным". Флауэрс выкупил партнерство до предложения, но, когда ІРО отменили, он попытался вернуться в фирму. Тот разговор закончился на повышенных тонах.

Пытаясь снять напряженность, Гайтнер спросил: "И какие у нас новости?

Керл недвусмысленно дал понять, что Bank of America уже не заинтересован в покупке Lehman Brothers, если правительство не готово помочь. Он сказал, что они нашли проблемных активов по меньшей мере на 70 млрД и что Bank of America нужна гарантия, потому что цифра выросла с 40 млрд долларов днем раньше и может вырасти еще. Учитывая это, они собираются "убрать карандаши", если Полсон не готов "вмешаться".

Керл также отметил, что обеспокоен тем, что Фулд по-прежнему пытается получить премию за акции. "Мы считаем, что это дерьмо", — заметил Флауэрс.

- Вы знаете, никого не волнует, что они думают. Не беспокойтесь об этом, — сказал Полсон. — На данный момент не имеет значения, что думает Дик Фулд.

В середине встречи мобильник Херлихи начал звонить — это был Флеминг. Херлихи сбросил звонок два раза, шепнул Керлу, что это Флеминг, и, извинившись, вышел.

- В чем дело? — выдохнул Херлихи.

- Он встретится в 14:30! — воскликнул Флеминг.

— Вы можете попросить Тейна позвонить Льюису? — спросил Херлихи.

— Не сейчас, — воскликнул Флеминг. — Тейн не может говорить с ним, потому что он на встрече с Полсоном.

— Нет, Грег, он не там, Грег, — закатил глаза Херлихи. — Это я на встрече с Полсоном в Федрезерве. Я вышел из комнаты и вижу его. На том же этаже, что и я.

Херлихи, все сильнее волнуясь из-за того, что Флеминг не получил благословения Тейна, повторил: "Слушайте, это не сработает. Он должен позвонить. Если я могу выйти, чтобы поговорить с вами, он может выйти и позвонить Льюису".

— Он будет там, я обещаю. Я не хочу рисковать своей репутацией, вызвав Льюиса сюда и вынудив его прийти на встречу, которая не состоится, — настаивал Флеминг.

— Он должен позвонить, — повторил Херлихи.

***

К тому времени как Херлихи вернулся в комнату, стало ясно, что встреча подходит к концу, и, хотя правительство по-прежнему отказывалось принимать участие, Полсон пытался удержать Bank of America.

Когда все встали, Крис Флауэрс отвел Полсона в сторону и сказал: "Я должен поговорить с вами об AIG. — Он сделал паузу, чтобы убедиться, что их не подслушивают. — Я был там, работал с ними, и мы нашли кое-что удивительное". Он вынул те же листы бумаги, которые раздавал накануне, на них был изображен отток наличных фирмы и то, что к среде она останется без денег.

"Вот каков размер дыры, — сказал Флауэрс, указывая на отрицательные 5 млрд долларов, которые должны были сформироваться на следующей неделе. — AIG полностью вышел из-под контроля. Они некомпетентны!" Флауэрс предложил вернуться в Федрезерв с Вилюмштадом, посмотреть цифры более подробно, а потрясенный Полсон старался не доставить Флауэрсу удовольствия, показав, как он расстроен.

Когда Флауэрс присоединился к команде Bank of America в коридоре, он самодовольно сказал: "Они не на коне".

***

Когда Полсон, Гайтнер и Джестер вновь собрались в офисе Гайтнера, Джестер подчеркнул, что они должны были как-то сохранить Bank of America "тепленьким", чтобы он участвовал в аукционе. Если Bank of America выйдет из игры, это надо держать в тайне, особенно от Barclays.

Но Полсон думал о только что виденном документе AIG и считал в уме. "Все гораздо хуже, чем я думал, — наконец заметил он. — Эти ребята в полной заднице".

Гайтнер нашел Вилюмштада и по громкой связи сказал ему, что они только что встретились с Крисом Флауэрсом, который познакомил их с цифрами.

"Он пытается купить кое-какие активы, совершить сделку", — ответил Вилюмштад, и на мгновение правительственные чиновники уставились друг на друга: разве Флауэрс не консультировал AIG? Но потом Джестер понимающе улыбнулся Полсону. Это был классический Флауэрс, что играл на оба лагеря. И для всех стало очевидным, что Флауэрс, скорее всего, пытается подготовить сделку для своего клиента с помощью правительства. "Реальный хулиган, — воскликнул Полсон. — Он не собирается спасать страну!"

Разговор вернулся к цифрам, и Вилюмштад объяснил, что у них в офисе работают команды претендентов и они надеялись продать достаточное количество активов в течение уик-энда, чтобы покрыть ожидаемый дефицит.

Гайтнер предложил Вилюмштаду приехать в тот же день и провести обзор бухгалтерских книг фирмы, чтобы лучше понять планы.

— Ладно, — рассмеявшись, сказал Вилюмштад, — Я буду без Флауэрса.

***

Руководителей вызвали в конференц-зал для доклада Полсону и Гайтнеру о ходе работы.

Каждая из групп принесла то, что успела сделать, и этого было очень мало. Отчасти проблема состояла в том, что существовали дикие разногласия по поводу реальной стоимости активов Lehman, особенно его пресловутой коммерческой недвижимости. Хотя Lehman оценивал этот портфель н 41 млрд, состоящий из 32,6 млрд в виде займов и 8,4 млрд инвестиций, все знали, что он стоит гораздо меньше. Но насколько?

Одни оценки, вокруг которых шел разговор, были таблицей "Тоскливые списания", которая сокращала оценочную стоимость кредитов в коммерческую недвижимость Lehman примерно на четверть, менее чем до 24 млрд. Остальные считали, что ситуация была еще хуже. В рукописном листе с другими оценками были цифры "17-20", менее ноловины оценочной стоимости.

Похожая ситуация складывалась с жилищной ипотекой, которую Lehman оценивал в 17,2 млрд. А согласно "Тоскливым списаниям" сумма была 14 млрд, хотя некоторые оценивали реальную стоимость ближе к 9,2 млрд.

Но Пандит хотел поговорить об AIG. А потом добавил: "И еще: что насчет Merrill?"

Всем было неловко, так как Джон Тейн сидел всего на несколько кресел дальше.

— Вы, парни, сделайте это для меня, а я посмотрю, чем смогу помочь AIG и Merrill, — ответил Полсон. — Мне немного неудобно говорить о Merrill Lynch в присутствии Джона.

***

У Харви Миллера, адвоката по банкротствам Lehman, только что была неприятная встреча с представителями Федерального резервного банка Нью-Йорка. Он не смог ответить ни на один интересующий их вопрос и, откровенно говоря, был смущен, вынужденный постоянно прибегать к одному и тому же ответу: "У нас нет информации. Все в Lehman работали либо на Bank of America, либо на Barclays". После их ухода Миллер пожаловался коллеге Лори Файфу: "Чушь какая-то".

Миллеру и раньше приходилось иметь дело с трудными клиентами — банкротство не дается легко, — но он никогда не был настолько лишен информации. Когда он позвонил Стиву Беркенфилду, главному юрисконсульту Lehman, и пожаловался, Беркенфилд попытался объяснить, почему информация не была предоставлена: "Многие из нашей финансовой команды уехали в центр, чтобы рассказать новости Федрезерву".

- Ясно, — холодно ответил Миллер. — И каковы последние новости по поводу Barclays?

- Мы все еще надеемся, но на данный момент есть не слишком много новостей.

- A c Bank of America?

— Они перешли в режим радиомолчания, — после небольшой паузы ответил Беркенфилд.

Для Миллера, который на слух четко распознавал тон, указывавший, что конец близок, эти слова не были слишком уж обнадеживающими. Его команда юристов исходила из предположения, что работа над банкротством была проработкой плана на чрезвычайную ситуацию; никто не ожидал; что Lehman начнет подавать на банкротство немедленно. Но, так как тучи над фирмой сгущались, Миллер решил двигаться дальше. Он сказал Файфу что, если Lehman будет необходимо подать заявление о банкротстве, подготовка документов займет у них по крайней мере две недели. Можно начать прямо сегодня.

Сразу после полудня он разослал некоторым коллегам и-мейл с апокалиптической темой: "Срочно. Кодовое название: "Равноденствие". Отчаянно нуждаюсь в помощи по чрезвычайной ситуации".

***

Тейн обсуждал стратегию с Питером Краусом, когда позвонил Флеминг.

— Я договорился, — сказал Флеминг возбужденно. — Вы встречаетесь с Льюисом во второй половине дня.

Тейн знал, что эта встреча является хорошей идеей, но была одна сложность. "Полсону это не понравится", — предупредил он Флеминга. Слияние, подумал он, было бы смертным приговором для Lehman, так как оно украло бы единственного потенциального спасителя. Он не знал, что Bank of America снял свою заявку на покупку Lehman.

— Ответственность Полсона — налогоплательщики, — сказал Флеминг, — наша — акционеры Merrill Lynch. У Полсона есть возможность вмешаться. Нам придется его слушать, но мы не должны ждать, что он скажет. Ему может это не понравиться, но, если он не говорит нам, что мы не можем так поступить, если считаем, что это в интересах акционеров Merrill Lynch, мы должны так поступить.

Тейн все еще колебался, желая убедиться, что не ставит компанию под угрозу.

— Я договорился о встрече в 14:30, — сказал Флеминг и осторожно добавил: — Но сначала вы должны позвонить Кену.

— Зачем? — удивился Тейн.

— Потому что он хочет услышать ваш голос, — ответил Флеминг.

— В каком смысле?

— Не знаю, просто скажите ему, что в Нью-Йорке хорошая погода и вы с нетерпением ждете встречи с ним.

- Не понимаю, почему я должен звонить, — снова удивился Тейн.

- Джон, просто позвоните.

- Вы начинаете действовать мне на нервы, — сказал Тейн раздраженно.

- Знаете, это, вероятно, повторится на выходных, — ответил Флеминг, впервые повышая голос на босса. — Но позвоните. Он не собирается лететь сюда, пока ему не позвоните вы.

- О'кей, — согласился Тейн. Они договорились, что встретятся в офисе Merrill через полчаса, чтобы спланировать встречу.

Вскоре после того, как Тейн повесил трубку, к нему подошел Джон Мак.

- Нам надо поговорить, — сказал он тихо. Он не стал уточнять, но было ясно, что они должны поговорить о заключении сделки.

- Вы правы, — сказал Тейн, и они договорились встретиться сегодня же.

День переставал быть томным.

***

На четвертом этаже Федрезерва Боб Даймонд из Barclays изнывал от нетерпения. Все утро ему казалось, что Lehman и правительство сосредоточены исключительно на Bank of America. Он начал подозревать, что его используют в качестве оправдания для правительства, чтобы они могли выжать из Bank of America более высокую ставку за Lehman.

Но после двух часов дня Даймонд понял, что его предложения могут быть приняты всерьез, когда кто-то из Федрезерва наклеил на дверь конференц-зала Barclays листок бумаги: "Участник торгов". Сотрудники кухни Федрезерва принесли еду. Эти мелочи служили обнадеживающими сигналами.

Тем не менее Даймонд знал, что прежде, чем сделка по Lehman сможет быть совершена, ему предстоит решить серьезную проблему, о которой еще не знали ни Полсон, ни кто-либо в правительстве США. Тем утром его главный юрисконсульт в Лондоне Марк Хардинг сообщил ему по внутренней телефонной связи, что, если Barclays намерен объявить о планах приобретения Lehman, сделка потребует голосования акционеров, которое может длиться от 30 до 60 дней. То есть критически важно, чтобы Barclays нашел способ гарантировать покупку Lehman с момента подписания и до одобрения акционерами, или приобретение будет бесполезным. Без гарантий торговые партнеры Lehman прекратят сотрудничество, быстро отозвав ресурсы. Проблема в доверии: контрагенты должны знать, что есть кто-то, кто стоит за Lehman, так же как JP Morgan встал рядом с Bear Stearns, гарантируя все его транзакции еще до того, как сделка была закрыта. Проблема состояла в том, что юридически без предварительного одобрения акционеров Barclays не мог гарантировать сделки Lehman более чем на 3,5 млрд, а процесс голосования мог затянуться до закрытия сделки.

Полсон и Гайтнер неоднократно намекали Даймонду, что правительство США не собирается помогать, но он не понимал, что это — реальность или игра переговорщиков. Зато все было ясно с британским правительством — оно вмешиваться не будет.

Barclays был нужен большой серьезный партнер, и Даймонд знал, что ему нужно обсудить это с его мозговым трестом, которым руководили председатель Barclays Capital (и сын прокурора Уотергейт) Арчибальд Кокс-мл., главный операционный директор фирмы Рич Риччи и сопрезидент Barclays Capital Джерри дель Миссье. Даймонд также нанял собственного независимого советника Майкла Кляйна, умного бывшего старшего банкира Citigroup. Кляйн ушел в отставку из Citigroup несколько месяцев назад, предпочтя ее изоляции внутри новой команды Пандита, но все еще был в цене. Чтобы не дать ему работать на конкурента, Citigroup согласилась выплатить 28 млн долларов в отложенной компенсации, компенсируя то, что тот потерял бы при увольнении. В обмен он должен был сохранять лояльность в течение всего года. Даймонд, убежденный, что нуждается в Кляйне, позвонил Пандиту в начале недели, чтобы получить временное разрешение на работу на Barclays в условиях крайней необходимости.

— Кто бы мог это сделать? — начал Кляйн мозговой штурм но проблеме гарантий.

— Год назад вы пошли бы в AIG, и они бы решили эту проблему за вас, не так ли? — спросил дель Миссье.

— Что насчет Баффета? — снова задал вопрос Кляйн, понимая невозможность обращения к AIG.

— Баффет заключает только сверхвыгодные для него сделки, — напомнил дель Миссье.

Кляйн проводил некоторые сделки с оракулом из Омахи (так называли Баффета), когда работал в Citigroup, так что у него были все телефонные номера. Он нашел Баффета в Fairmont Hotel Macdonald в Эдмонтоне, провинция Альберта, когда они со второй женой Астрид Менкс собирались уходить.

Клейн включил громкую связь с Даймондом и его командой. Дель Миссье начал объяснять, почему гарантия Баффета была так важна. "Если Lehman торгует с кем-то долларами за иены, этот банк должен знать, что Lehman собирается поставить доллары прежде, чем они поставят иены, — сказал он Баффету. — Если есть опасения, что они могут не рассчитаться по этой сделке, сделки не будет".

Баффет понимал, что поставлено на карту, но не мог представить, что гарантирует бухгалтерские книги Lehman на срок до двух месяцев. Желая быть вежливым, он предложил: "Если вы вышлете мне информацию факсом, я буду рад это прочитать после возвращения".

По пути к машине Баффет вспомнил, когда последний раз ему звонили со схожим предложением. И каким ужасом это оказалось. В 1998 году, за неделю до спасения Long-Term Capital, Джон Корзин из Goldman Sachs позвонил с просьбой рассмотреть возможность присоединения к группе заинтересованных в покупке гигантского проблемного хедж-фонда. Баффет уже собрался уезжать на Аляску с Биллом и Мелиндой Гейтс, поэтому он попросил Корзина послать ему информацию по этой сделке. И, наблюдая за медведями гризли в Пак-Крик, потратил день, тщетно пытаясь заставить работать свой спутниковый телефон. Он хотел организовать свою сделку с Goldman и AIG, но безуспешно. Он потратил много времени и сил. Возможно, пора перестать быть таким вежливым с этими парнями с Уолл-стрит.

***

Вокруг шведских столов на первом этаже в Федерального резервного банка Нью-Йорка собралась толпа. Несмотря на серьезное задание, которое все получили, они мало что могли сделать. У них не было компьютеров, а люди с каким-либо реальным опытом в анализе балансов и активов либо были наверху с командой Lehman, либо сидели в своих офисах, углубившись в электронные таблицы.

В одном углу группа руководителей убивала время, пародируя Полсона, Гайтнера и Кокса. "А-а-а, эм-м-м, а-а-а, эм-м-м", — пробормотал один из банкиров, имитируя заикание Полсона. "Работай усерднее, становись умнее!" — смеялся другой над бойскаутскими лозунгами Гайтнера. Третий изображал Кристофера Кокса, который, как все были уверены, плохо разбирался в крупных финансовых операциях: "Два плюс два? Э-э-э-э... Я возьму калькулятор?" В другом углу Колм Келлехер, финансовый директор Morgan, на своем BlackBerry играл в BrickBreaker, и вскоре неофициальный турнир уже шел полным ходом.

После обеда всех вызвали в главный конференц-зал, и отсутствие Джона Іейна не осталась незамеченным.

Кроме судьбы Lehman лишь одна общая тема занимала умы генеральных директоров — судьба их собственных фирм. Что для них значит банкротство Lehman? Правда ли, что Merrill станет следующим? Как насчет Morgan Stanley или Goldman Sachs? A JP Morgan и Citigroup? Хотя коммерческие банки, такие как JP Morgan, располагали большой стабильной базой депозитов, они финансировали часть своего бизнеса как брокеры-дилеры: регулярно пролонгировали краткосрочные коммерческие контракты по бумагам, на которые стала распространяться та же эрозия доверия, которая свалила Bear Stearns, а теперь и Lehman Brothers. Для них ослабевающее доверие говорило лишь о подлой работе шортистов.

Джон Мак просто поставил под сомнение саму идею спасения, не стесняясь сидящего тут же Питера Крауса, который замещал Джона Тейна, и размышляя вслух о том, что они должны позволить обанкротиться и Merrill. Все вдруг успокоились. Некоторые подумали, что это игра и что он, возможно, хочет купить Merrill по дешевке. Они не знали, что пару часов назад он говорил с Тейном и назначил встречу на вечер.

Даймон ошеломленно посмотрел на Мака. "Если мы поступим так, — едко заметил он, — через сколько часов, как вы думаете, Fidelity позвонит и скажет, что больше не желает торговать через вас?"

***

Когда Тейн наконец позвонил Кену Льюису, разговор был коротким — просто обсуждение логистики встречи. Тейн беспокоился, правильно ли он понял детали, и перезвонил Льюису, чтобы уточнить, каким именно входом в Time Warner Center он должен воспользоваться.

Но сначала Тейн встретился с Флемингом в офисе фирмы, чтобы выработать стратегию. Он ясно дал понять Флемингу, что разговор был предварительным и что он хотел продать лишь небольшую долю в фирме, не более 20 %.

— Он не пойдет на это, — предупредил Флеминг. — Льюис скажет, что хочет купить компанию целиком.

Тейн открыл дверцу машины. Нырнув под навес из стали и стекла по адресу Центральный Парк, 1, он направился к Южной башне, в квартиру Льюиса.

Льюис приветствовал Тейна в комнате с поразительными видами, и лишь почти полное отсутствие мебели и произведений искусства выдавало статус корпоративной квартиры.

— Учитывая то, что происходит, — начал Тейн, — меня беспокоит влияние возможного банкротства Lehman на рынок и на Merrill,
— он сделал паузу. — Я хочу понять, заинтересованы ли вы в покупке 9,9 % доли компании и предоставлении большого объема ликвидности.

— Я не очень заинтересован в покупке 9,9 % акций компании, — быстро ответил Льюис. — Но я заинтересован в покупке всей компании.

— Я пришел сюда не для того, чтобы продать компанию, — улыбнувшись, сказал Тейн, не ожидавший, что Льюис окажется настолько агрессивным.

— Но это именно то, что меня интересует, — твердо повторил Льюис.

— Готовы ли вы проработать несколько вариантов, исследовать продажу 9,9 % и 100 %? — Тейн занервничал и попытался найти компромисс.

— Да, — согласился Льюис, — но помните, что я вам сказал: я не очень заинтересован в 9,9 %, но я действительно заинтересован в полном слиянии.

Льюис и Тейн провели следующие полчаса, обсуждая различные сочетания бизнесов, стратегическое обоснование слияния и состав групп для проведения процедуры юридической экспертизы. Льюис предложил вновь встретиться с двумя Грегами, Керлом и Флемингом, в 17:00.

— В это время я не смогу, — сказал Тейн.

"Странно", — подумал Льюис. Тейн проявил желание заключить сделку, л теперь он не мог встретиться через два часа? Может быть, он должен быть в более приятном месте? Не ведет ли он переговоры с кем-то еще?

— Я должен рассказать Хэнку об этих разговорах. Боюсь, если Хэнк узнает о них, он будет думать, что я сорвал сделку Lehman, — заявил Тейн перед уходом.

— Вам виднее, — ответил Льюис. — Я бы предпочел сделку с Merrill. Можете сказать Хэнку, что мы с вами это обсуждаем, потому что не собираемся добиваться Lehman без государственной помощи.

В конце концов каждый из них сообщил об этом Полсону, который был очень рад услышать такие новости. Он подозревал, что Barclays собирается купить Lehman, и вот теперь Bank of America говорил о приобретении Merrill. Все складывалось.

***

— Снова голосовая почта, — разочарованно сказал Фулд Тому Руссо. — Он никогда не подходит!

Он не мог найти никого из тех, кто ему был нужен, — ни Полсона, ни Гайтнера, ни Кокса, ни Льюиса. Даже Барт МакДейд, его собственный сотрудник, был недоступен. Все они находились в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, но никто не перезванивал.

Фулд хотел узнать новости. Всю субботу он провел в своем кабинете, одетый в синий костюм и накрахмаленную белую рубашку, словно это был обычный рабочий день, но он не услышал ни слова о Bank of America или Barclays.

Наконец из Федерального резервного банка Нью-Йорка позвонил Роджин Коэн: "У нас проблемы. Я думаю, Merrill и Bank of America договариваются".

- В смысле? — спросил Фулд.

Коэн объяснил, что он только вышел со встречи с Гайтнером, на которой еще раз попытался убедить его, что государственная помощь необходима, чтобы избежать краха всей банковской системы. Коэн сказал Гайтнеру; "Если вы не поможете, к понедельнику Merrill не будет".

Ответ Гайтнера — "Мы работаем над решением по Merrill" — был намеренно неинформативным, но и Коэн, и Фулд все понимали. Это также объясняло молчание Bank of America. Они оба не забыли комментария Грега Керла по поводу того, что Льюис всегда хотел купить Merrill. И это объясняло странный телефонный звонок, который Коэн получил от Флеминга в начале недели.

— Не могу поверить, — сказал Фулд, вжавшись в кресло.

***

Во время перерыва в Федеральном резервном банке Нью-Йорка Гэри Кона и Дэвида Винера из Goldman Sachs поприветствовал их бывший коллега Питер Краус, уже неделю работавший в Merrill.

— Питер, давайте пройдемся, — предложил Кон, и они вышли на Либерти-стрит.

— Итак, что происходит? — спросил Кон, намекая на то, что он лучше, чем кто бы то ни было, знает, что Merrill находился под огромным давлением.

— У нас просто проблема с ликвидностью, — ответил Краус. — JP Morgan только что повысил нам сумму требуемых залогов на 10 млрд долларов.. Но мы в порядке, мы в полном порядке.

— Питер, мы можем это увидеть? — спросил Кон.

Краус замолчал на мгновение, а потом ответил: "Да". Любая сделка с Goldman не только укрепит шаткое финансовое положение Merrill, но и будет рассматриваться как вотум доверия умных парней.

— Почему вы молчите? — спросил Кон. — Мы всегда были друзьями. Мы сидели рядом полтора дня.

Пока они прогуливались вокруг квартала, Краус сказал, что стоило бы назначить встречу. Он добавил, что Merrill будет искать кредитную линию, чтобы пережить пик кризиса ликвидности, в обмен на продажу небольшого пакета акций компании, вероятно, около 10 %. Это был почти такое же предложение, которое Тейн делал Льюису.

Они договорились встретиться на следующее утро в офисе Goldman Sachs.

***

Инструкции были конкретные: не пользоваться главным входом в Федеральный резервный банк Нью-Йорка на Либерти-стрит, вместо этого войти через служебный вход на Мэйден-лейн и показать водительские права охране, ваше имя будет в списке, вас будут ожидать.

Боб Вилюмштад от AIG и его советники Дуг Браунштейн из JP Morgan, Джейми Гэмбл из Simpson Thacher и Майкл Вайсман из Sullivan & Cromwell подошли из штаб-квартиры AIG, чтобы встретиться с Полсоном и Гайтнером. Фотографы и репортеры их не узнали.

— Как обстоят дела с привлечением капитала? — без предисловий спросил Гайтнер.

Вилюмштад ответил, что, по его мнению, они двигаются вперед. Полдюжины участников торгов по-прежнему в здании.

Но, по словам Вилюмштада, главная новость заключается в том, что он убедил Эрика Р. Диналло, главу Департамента страхования штата Нью-Йорк, освободить около 20 млрд долларов залога регулируемых субъектов AIG по страхованию, что поможет соблюсти требования к собственному капиталу. Диналло согласился это сделать при условии, что AIG найдет остальные 20 млрд, чтобы заткнуть дыру. Вилюмштад дал понять, что думал, будто у него есть еще 5 млрд кредитных обязательств от Аджита Джейна, который управлял компанией вторичного страхования Berkshire Hathaway. Это оставляло его с кассовым разрывом в 15 млрд, но он уверил регуляторов, что у компании есть активы на продажу, которые стоят более 25 млрд долларов.

На этом Полсон и Гайтнер неожиданно покинули заседание. Они услышали все, что должны были услышать: определенный прогресс достигнут.

Швейцар распахнул двери из стекла и чугуна, чтобы впустить Тейна, Крауса и их коллегу Тома Монтага в вестибюль жилого дома Валида Чаммы. Это был второе секретное совещание по слиянию на этой неделе. Тейн был немного взволнован тем, что его могли увидеть, — помимо остальных здесь жил Ларри Финк из BlackRock.

Мак, Чамма и Горман ждали их в гостиной.

Горман, который пять лет управлял бизнесом частных клиентов Merrill Lynch, пока не ушел в Morgan Stanley, сразу заметил, что никто из представляющих Merrill не работал в компании более десяти месяцев. Фирма, которую Горман помогал строить и где все еще работал его брат Ник, будет продана банкирами, не имеющими ничего общего с традициями компании.

Гейн открыл дискуссию, указав, что хочет заключить сделку. "Учитывая происходящее с Lehman, — сказал он, — мы признаем, что это подходящее время, чтобы обсудить варианты".

Краус начал оглашать цифры, листая страницы бухгалтерской книги которую привез с собой. У него было всего несколько дней на работу, подумали Чамма и Горман, но он явно был в теме. (На самом деле Краус не спал до трех ночи, изучая баланс фирмы.)

Но пробелы вскоре стали очевидными. Когда Горман стал интересоваться розничным бизнесом Merrill — частью компании, в которой Morgan Stanley был заинтересован сильнее всего, — ни Тейн, ни Краус, ни Моrgan не смогли назвать цифр.

Тем не менее Мак заинтересовался и спросил, каким будет следующий шаг. "У нас назначено заседание совета на вечер понедельника, — пояснил он, — и во вторник мы могли бы начать процедуру юридической экспертизы, а потом посмотрим. Это интригует, но это сложно".

Тейн встревоженно посмотрел на Крауса и обратился к Маку: "Нет, вы не понимаете. Нам нужно решить до того, как откроются рынки Азии".

— Что вы имеете в виду под "решить"? — растерялся Горман.

— Нам бы хотелось, чтобы к этому времени сделка была подписана, — спокойно ответил Тейн.

— Мы можем продолжать разговаривать, — ответил шокированный Мак, — но я не понимаю, как это физически возможно.

Покинув квартиру, Тейн посмотрел на Крауса и сказал: "Очевидно, у них нет такого же чувства срочности, как у нас".

***

Грег Керл из Bank of America уже был в Wachtell, Lipton, когда из Merrill Lynch прибыл Грег Флеминг. В ожидании Керл говорил по телефону, пытаясь отменить свое решение, которое он принял четыре часа назад: он послал более сотни банкиров в Шарлотт, полагая, что они больше не понадобятся, потому что, насколько он понимал, сделка с Lehman "умерла". Но с появлением возможности заключить сделку с Merrill он хотел, чтобы следующим самолетом они летели обратно в Нью-Йорк. Он понимал, что ситуация была почти комичной, и назначил несколько человек для поиска чартерных рейсов, потому что три оставшихся прямых рейса US Airways в Нью-Йорк этой ночью были уже заполнены.

Керл пригласил Флеминга в один из зарезервированных конференц-залов юридической фирмы и стал таскать печенье со стоявшего там столика. Он спросил, где, по мнению Флеминга, они находились с точки зрения проведения сделки.

— Думаю, мы объявим в понедельник утром, — сказал Флеминг.

— Слишком быстро, — ответил пораженный Керл.

- Вы отлично знаете компанию, — ответил Флеминг. Он был одним из немногих людей, которые были уверены, что бывший генеральный директор Merrill Стэнли О'Нил разговаривал с Льюисом о слиянии. — Я в курсе всего, что вы уже сделали. И я открою все. Просто скажите мне, что вам нужно.

В течение следующего получаса они разработали процесс, который позволил бы Bank of America изучить бухгалтерские книги Merrill за сутки. Керл, который поднял все, что сделал год назад для переговоров с О'Нилом, сказал, что собирается пригласить Криса Флауэрса в качестве советника, так Как Флауэрс недавно пытался купить некоторые проблемные активы Merrill (активы, которые в результате были проданы Lone Star National Bank), так что у него была фора. У Bank of America даже было кодовое название сделки: "Проект 'Альфа'".

Перед окончанием заседания заговорили о цене. Флеминг смело заявил, что хотел "что-нибудь с троечкой", понимая под этим 30 или больше долларов за акцию, что составляло 76 % премии по акциям Merrill, закрывшимся в пятницу по 17,05 доллара. Слишком круто, особенно в контексте крупнейшего финансового кризиса в истории фирмы, но Флеминг чувствовал, что выбора нет: месяц назад Merrill продал конвертируемые акции на 8550 млн долларов крупным инвесторам, таким как государственный Temasek в Сингапуре, по 22,5 за акцию. Ему нужно было выбить для них разумную премию.

Для большинства банкиров столь высокая цена немедленно прекращала переговоры, но Керл признал обоснование цены, запрошенной Флемингом. Флеминг утверждал, что акции Merrill были временно подавлены и что ему нужна цена, которая отражает "нормированный базис". Еще год-полтора назад, напомнил он, акции Merrill торговались на уровне более 80 долларов.

По поводу поглощений Керл твердо знал: вы не хотите переплачивать, но, если вы верите в бизнес, лучше заплатить больше, чтобы гарантировать, что вы будете его владельцем, а не потеряете в пользу конкурента.

— О'кей, — сказал Керл, не подтверждая цифр Флеминга, но ясно давая понять, что он не собирается отказаться от сделки. — Нам нужно многое сделать...

***

Для субботнего ужина на террасе San Pietro, южно-итальянского ресторана на Восточной 54-й улице рядом с Мэдисон-авеню, стояла прекрасная погода. В будние дни ресторан принимал у себя шишек Уолл-стрит: у старейшины влияний и поглощений банковского бизнеса Джозефа Переллы из Perella Weinberg был здесь свой стол, среди завсегдатаев были исполнительный директор BlackRock Ларри Финк, бывший председатель Нью-Йоркской фондовой биржи Ричард А. Грассо, председатель Revlon Рональд О. Перельман бывший исполнительный директор Merrill Lynch Дэвид X. Комански и даже экс-президент Билл Клинтон и его приятель Верной Джордан.

Сегодня вечером Мак и управляющие Morgan Stanley заняли тихий стол на улице. У Чаммы наконец появилась возможность отдохнуть и выкурить сигару. Это были опустошающие 24 часа.

Херардо Бруно — большой человек из южной Италии, ему и его трем его братьям принадлежал ресторан — проводил группу к их столику. Мак снял пиджак и бросил его на спинку стула. Вскоре подошли Пол Таубман, Колм Келлехер и Гарри Линч. Им было о чем поговорить.

Заказав бутылку Barbaresco, они стали вспоминать изнурительный день, особенно последний сумасшедший час с Merrill Lynch, а Мак перессказывал встречу с Тейном тем, кто на ней не присутствовал.

— А потом он говорит: "Можете ли вы сделать это за 24 часа?" — сказал Мак, и все рассмеялись.

— Ни хера, — ответил Колм Келлехер.

Как только смех утих, Мак поднял самый главный вопрос: учитывая масштабы кризиса, охватывающего отрасль, должны ли они были заключить сделку?

— Существует немного партнеров, с которыми мы хотели бы танцевать. Настало время обсудить, — начал Чамма.

Вмешался Горман, который, учитывая их недавний разговор с Тейном, объяснил, что Merrill Lynch, по всей вероятности, объединится с Bank of America в течение следующих 24 часов. Это означало, что Bank of America будет вычеркнут из списка партнеров по слиянию. Горман все еще качал головой по поводу дерзкой попытки Тейна, Крауса и Монтага продать Merrill — компанию, к которой сами они недавно присоединились и которую вряд ли знали.

— Мы могли бы позвонить Льюису, — предложил Горман.

Мак всегда был уверен, что Bank of America может быть естественным партнером для слияния с Morgan Stanley, до кризиса он часто шутил, что это "стратегия выхода". Когда цена акций была выше, он думал, что сделка с Bank of America станет триумфальным способом продемонстрировать, что он восстановил Morgan Stanley — фирму, которую он любил за ее былую славу. Стратегически они идеально подходили друг другу: Bank of America был выдающимся коммерческим и розничным банком со слабой инвестиционной стороной, a Morgan Stanley был противоположностью — превосходный инвестиционный банк с малым количеством устойчивых депозитов. Может быть, лучшим в слиянии было бы то, что Мак родом из Шарлотт, где базировался Bank of America, мог там выйти на пенсию в качестве председателя нового объединенного банка.

Но сегодня вечером Мак понял: этому не суждено случиться. "Если Merrill пойдет к Bank of America, что будет с Wachovia?" — спросил он, когда подали запеканку из вяленой трески с картошкой, бобами и помидорами. В течение следующих двух часов они обсуждали достоинства контактов с Wachovia, тоже из Шарлотт, JP Morgan Chase или HSBC. Они могли бы позвонить в China Investment Corporation, крупнейший суверенный фонд благосостояния, предложил Келлер, а Пол Таубман упомянул Mitsubishi.

Кого бы они ни выбрали, Мак был непреклонен: "Мы не должны спешить ввязываться". Хотя обстановка могла ужасать, он напомнил: они были Morgan Stanley, мировым финансовым тяжеловесом. По состоянию на пятницу рыночная стоимость фирмы по-прежнему превышала 50 млрд долларов — намного меньше, чем месяц назад, но все равно внушительно. И у них в банке было 180 млрд долларов.

Келлехер, финансовый директор банка, старательно наращивал ликвидность в течение нескольких месяцев как раз на случай ситуации, в которой они оказались. Не существовало способа совершить набег на Morgan Stanley, у них был слишком большой авторитет на рынке. Но он признал, что, если Lehman будет продан Barclays, a Merrill — Bank of America, его фирме не поздоровится.

Чамма, глотнув вина, сдержанно заметил: "Мы могли бы быть следующими".

***

В девятом часу проголодавшийся Джейми Даймон добрался до директорской столовой на 49-м этаже штаб-квартиры JP Morgan. Операционный комитет работал не покладая рук, рассчитывая риск потенциальных убытков фирмы по операциям с Lehman, Merrill, Morgan Stanley, Goldman и, конечно, AIG, и персонал столовой был вызван, чтобы поработать сверхурочно и накормить всех. Сегодня подавали тако, и, хотя пища была не настолько хороша, как в Федрезерве, она была лучше, чем помнил Даймон. Кроме того, это был первый раз, когда он обедал в недавно отремонтированной столовой партнеров.

Не доев, Даймон встал и начал ходить взад и вперед перед огромными окнами, обозревая городской пейзаж. Он мог видеть весь Манхэттен. Солнце только полчаса назад зашло за Эмпайр-стейт-билдинг, над городом висел туман.

Даймон обдумывал события дня, понимая, насколько плоха обстановКа. "Они хотят, чтобы на Уолл-стрит расплатились, — сказал он отдыхающим после позднего ужина банкирам, надеясь заставить их оценить политическое давление, которому подвергался Полсон. — Они думают, что мы придурки со слишком высоким доходом. Ни один политик или президент не подпишет спасение". Затем, словно выставляя напоказ свой гнев, воскликнул: "Зачем вы пытаетесь спасти людей, чьей единственной задачей является зарабатывание денег?"

— Мы только что налетели на айсберг, — заорал Даймон, словно он стоял на палубе "Титаника". — Корабль заполняется водой, а музыка все еще играет. Спасательных шлюпок не хватает. Кто-то умрет... А вы можете, пока можете, наслаждаться шампанским и икрой!

С этими словами он вернулся к своему столу и последний раз откусил тако.

***

В Федрезерве Barclays вопреки всем трудностям, казалось, добивался успехов. Ранее Майкл Кляйн, советник Даймонда, придумал структуру сделки, которая нравилась всем. Даймонд не был заинтересован в активах недвижимости Lehman; он хотел "хороший банк" Lehman минус его проблемные холдинги недвижимости.

План Кляйна был прост: Barclays купит "хороший" Lehman, а банки-соперники помогут финансировать долги "плохого банка". Это показалось Даймонду "чистой" сделкой, которую он мог бы легко продать своему совету в Лондоне и британским регуляторам, которые, он знал, все еще не слишком верили. Все это будет стоить 3,5 млрд долларов, которые будут использованы для поддержки "плохого банка".

За полночь команда Barclays сбежала из конференц-зала. Но их отвели в другой конференц-зал и попросили объяснить свой план банкирам-соперникам, которые все еще находились в Федрезерве. Это был сложный маневр: их, по сути, просили, чтобы они продали ставки своим злейшим конкурентам.

Несмотря на время, банкиры из Goldman, Citi, Credit Suisse и других фирм все еще были здесь. Кляйн начал деликатно объяснять план Barclays, который, как мгновенно поняли все присутствовавшие, означал, что отраслевому консорциуму придется найти около 33 млрд для финансирования ShitCo, или, по словам Клейна, ReminderCo. Для других банков это в меньшей степени будет инвестиция в Lehman или Barclays, чем в себя в надежде предотвратить влияние банкротства Lehman.

Кляйн объяснил, что консорциуму будет принадлежать Lehman, владеющий недвижимостью и активами частного капитала эквивалент альтернативной компании по управлению инвестициями типа Fortress Investment или Blackstone Group.

Идею встретили без энтузиазма. Гэри Шедлин из Citigroup, бывший коллега Кляйна, запротестовал первым, возможно, потому что все еще существовала напряженность — следствие их столкновений в Citi.

- Сколько капитала нужно привлечь, чтобы завершить сделку? — спросил Шедлин.

- Почему это так важно? — сказал Кляйн, по-видимому, не осознавая актуальности вопроса. — Зачем вам это знать?

— Вы делаете предложение для этой компании, — огрызнулся Шедлин, — и мы должны знать, как вы собираетесь финансировать ее.

— Мы не будем искать дополнительный капитал в рамках этой сделки, — холодно ответил разочарованный вопросом Арчи Кокс из Barclays.

Осознавая, что банкиры не понимали структуры сделки, Клейн объяснил ее снова. Barclays не собирался инвестировать в "плохой банк" Lehman наряду с консорциумом. Он покупал только "хороший банк".

Банкиры за столом начали переглядываться, по мере того как его объяснение доходило до них. Их действительно просили субсидировать конкурента. Barclays не будет иметь долю в худших активах Lehman, которые их просят взять на себя.

После того как Шедлин успокоился, группа, хотя и без восторга, согласилась, что это был лучший из множества плохих вариантов. Они приступили к выработке списка условий и сроков. Невероятно, но они продвигались к возможной сделке.

***

У нас есть большая проблема. Я имею в виду, охренительно большая, — за полночь заявил Дуглас Браунштейн из JР Morgan своей команде в AIG.

Свет все еще горел, батальон банкиров, сгорбившись у ноутбуков и электронных таблиц, только что обнаружил новую дыру в финансах AIG. Его бизнес кредитования ценными бумагами потерял на 20 млрд больше, чем было записано.

— Мы больше не пытаемся решить задачу о 40 млрд долларов, — кричал браунштейн. — Теперь нам нужно 60 млрд!

В AIG царил такой беспорядок, а ее компьютерная система настолько устарела, что никто из проводящих экспертизу до этого момента не обнаружил, Что бизнес кредитования ценными бумагами последние две недели терял деньги такими темпами. Когда банкиры JР Morgan копнули глубже, они обнаружили, что AIG была вовлечена в сомнительные дела: они выдавали долгосрочные
ипотечные кредиты и финансировали их краткосрочными бумагами. В результате каждый раз, когда базовый актив терял в цене, что на предыдущей неделе происходило каждый день, они были вынуждены выпускать больше векселей.

- Невероятно, — выдохнул Марк Фельдман, один из банкиров JР Morgan, выходя из комнаты в поисках Брайана Шрайбера из AIG. Найдя его, он сказал- — Нам нужно, чтобы вы подписали письмо-соглашение. Это уже смешно. Мы здесь все выходные.

Даймон и Стив Блэк велели Фельдману получить подписанное письмо-соглашение или уйти и забрать с собой всех. В конце концов, как напомнил Блэк, JP Morgan не получал вознаграждения, если у них не было подписанного письма-соглашения, зато появлялся риск исков, и, что важнее, они хотели быть уверенными, что им заплатят потраченные за время и силы. В случае жалоб Блэк велел винить своего босса.

Шрайбер, который имел право подписи по приказу Вилюмштада, тем не менее был раздражен. Его подразделение в AIG называло младшую соманду JP Morgan гитлерюгендом, но как Фельдман посмел оказывать на него давление, чтобы подписать такой документ в такое время? Фирма балансирует на грани краха, а ее банкир просит гонорар?

Сначала Шрайбер пытался предположить, что адвокат фирмы, возможно, отвечает за любую подпись, но Фельдман не желал ничего слышать.

— Я не могу подписать это! — наконец взорвался Шрайбер. — Мой совет не будет подписывать это письмо. Это отвратительно. Это оскорбление. Это вульгарно. Я просто не могу оправдать такое подписание!

Фельдман, по крайней мере один раз назвавший Шрайбера "чертов идиот", тоже дошел до предела: "Если вы не подпишете это письмо сию минуту, я заставлю каждого чертова банкира JP Morgan собраться и уехать!"

После этого Шрайбер смягчился и подписал документ. В три утра воскресенье более 200 банкиров и юристов из Bank of America и Merrill Lynch опять заказали пиццу в Wachtell, Lipton, и они по-прежнему торопилиись завершить экспертизу.

Грег Флеминг, который не спал почти сутки, забронировал номер в отеле Mandarin Oriental, чтобы ему не пришлось ехать обратно в Рай.

Он собирал вещи и хотел уйти, когда адвокат Merrill по сделке Питер Келли вошел в конференц-зал.

— У меня новости, — сказал ему Флеминг. Он с энтузиазмом объяснил, что уже обсуждал цену с Керлом и имел основания полагать, что Bank of America, возможно, готов платить 30 долларов за акцию.

На мгновение Келли подумал, что Флеминг шутит.

- Не могу поверить, что они собираются заплатить нам 30 долларов, — сказал ему Келли. — Грег, эта сделка никогда не случится. Это просто не имеет никакого смысла. Мы на коленях.

— Я вам говорю, — настаивал Флеминг. — Думаю, они собираются это сделать.

— Над вами смеются прямо сейчас, а вы не замечаете! — отрезал Келли, пытаясь вразумить товарища в этот поздний час. — Проснитесь и поймите, как вас разводят, потому что совершенно невозможно, чтобы они заплатили тридцать! Они ведут нас к алтарю и собираются пересмотреть цену до трех долларов или просто послать нас.

— Не сомневайтесь во мне, Пит, — ответил Флеминг. — Сделка состоится.

¹ Опцион на покупку акций банка по заранее фиксированной на более позднюю дату цене.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 2924

загрузка...

Другие книги по данной тематике

Александр Дугин.
Конспирология

Игорь Панарин.
Первая мировая информационная война. Развал СССР

коллектив авторов.
Теория заговора. Книга 2: Война против человечества

e-mail: historylib@yandex.ru

разделы

Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Случайные книги

Полезное

Реклама

Глава четырнадцатая