Глава тринадцатая

Приехавшие в 6:30 утра Барт МакДейд и Алекс Кирк увидели кабинет Дика Фулда, заваленный газетами за среду, 10 сентября 2008 года. МакДейд и Кирк приехали для последних приготовлений к надвигающемуся селекторному совещанию, которое должно было состояться через три с половиной часа.

Новости не радовали. New York Times писала: "Через несколько дней после того, как администрация Буша взяла на себя контроль над двумя крупнейшими компаниями ипотечного финансирования нации, Уолл-стрит охватила паника: еще одно крупное финансовое учреждение — инвестиционный банк Lehman Brothers — может не устоять, и на этот раз не факт, что правительство придет на помощь".

Несколькими абзацами ниже цитировались слова Дэвида Трона, аналитика Kelton Fox-Pitt, объяснявшие причины опасений: "Некоторые могут быть обеспокоены тем, что казначейство уже приняло на себя настолько большое бремя за счет налогоплательщиков, что у него просто не осталось возможностей взять на себя еще и бремя Lehman".

Wall Street Journal отметил различия между последними днями Bear Stearns и тем, что сейчас происходило в Lehman. Например, Lehman мог взять в долг у Федрезерва.

Но инвесторы фондового рынка не просто нервничали. Фулд и МакДейд с утра получали сообщения о том, что все больше хедж-фондов выводили деньги из Lehman. Об отчаянной ситуации сигнализировало и то, что GLG Partners of London — их крупнейшим акционером был Lehman с 13,7 % акций — начали сворачивать бизнес, который вели с фирмой.

Во время очередной репетиции селекторного совещания о доходах зазвонил сотовый Кирка. Это был Харви Шварц из Goldman Sachs по поводу соглашения о конфиденциальности, которое готовил Кирк. Прежде чем Шварц задал вопрос, он дал понять, что у него есть кое-что важное для Кирка: "Чтобы вы не сомневались, у Goldman Sachs клиента нет. Мы поступаем так из принципа".

Кирк замер, медленно осознавая слова Шварца.

— Правда? — переспросил он, стараясь скрыть шок. Goldman являет, покупателем?

— Да, — спокойно ответил Шварц.

— Хорошо, я вам перезвоню, — нервно закончил разговор Кирк и крикнул Фулду и МакДейду: — Ребята, у них нет клиента!

— Что вы имеете в виду? — спросил Фулд, оторвав непонимающий взгляд от газет.

— Они делают это для себя. Для Goldman. Так он сказал мне.

Следующие несколько минут все трое отчаянно обдумывали свои действия. МакДейд выразил озабоченность по поводу обмена информация с прямым конкурентом: как долго они собираются разглашать внутреннюю информацию? В то же время он чувствовал, что нельзя выступать против плана, автором которого он считал Полсона.

Не отставал и Кирк: "Почему мы впустили Goldman Sachs? Разве вы не читали "Когда гений терпит поражение"?" Кирк имел в виду бестселлер Роджера Ловенстайна о кризисе Long-Term Capital Management. В этой книге, в частности, был изображен Goldman Sachs, который пытался воспользоваться катастрофой, используя свое предложение о помощи как способ получить доступ к данным Long-Term Capital, — обвинение, которое Goldman так и не признавал.

— Они поимеют нас, — предупредил Кирк.

МакДейд, вернувшись к селекторному совещанию, объяснил свою позицию: "Хэнк Полсон сказал открыть им двери. И мы впустим их".

***

Двадцатью семью этажами ниже трейдеры Lehman собрались на предварительное ознакомление с планом отделения "плохого банка", который должен был обсуждаться через час, во время совещания по доходам. МакДейд попросил Тома Хамфри и Эрика Фелдера объяснить то, что скоро услышат инвесторы.

Трейдеры выслушали подробности необычайно спокойно, молчание было нарушено только тогда, когда Мохаммед Гримех, руководитель отдела глобальных развивающихся рынков, с выражением ужаса на лице спросил: "Это все? Это, мать его, все? Над чем, черт возьми, эти, мать их, идиоты с 31-го работали в течение последних двух месяцев? Над этим? Вы издеваетесь. Если это все, что у нас есть, то нам крышка!" Пока Хамфри и Фелдер рассказывали про план, Гримех понял, к чему это приведет. Понял именно то, что ночью осознали JP Morgan и Citigroup, и он опасался, что скоро дойдет и до рынка.

— Мы всего лишь взяли доллар из правого кармана и переложили в левый. Долговая нагрузка сделает его неплатежеспособным раньше, чем все закрутится, — сказал Гримех, и его поддержал нарастающий хор голосов смущенных банкиров.

***

Грегори Дж. Флеминг, президент и главный операционный директор Merrill Lynch, одним глазом следил за CNBC, пока занимался на беговой дорожке в фитнес-клуб отеля Ritz-Carlton в центре Далласа. Накануне вместе с клиентами он был в Хьюстоне и запланировал сегодняшнее заседание с сотрудниками Merrill тоже там.

Потом по CNBC сообщили, что Lehman Brothers только что отчитался на селекторном совещании о своих доходах. В пресс-релизе, уточнил репортер, фирма также описала чрезвычайный план разделения. Когда Флеминг вернулся в свой кабинет, он попросил коллегу прислать ему заявление. Самое важное в нем было похоронено где-то внизу: "Фирма по-прежнему будет рассмотривать любые стратегические альтернативы максимизации акционерной стоимости". Это означало, что фирма открыта едва ли не для всех предложений. Флеминг знал, что компания тихо распродавала себя, но заявление делало эту новость официальной. По крайней мере для тех, кто обратит внимание. Lehman был выставлен на продажу.

С тех пор как он стал банкиром по слияниям финансовых компаний, он знал, что, раз Lehman был выставлен на аукцион, значит, вероятным покупателем будет Bank of America. Но, если Lehman будет продан Bank of America, это ощутимо повлияет на его собственную фирму Merrill Lynch. Он давно был уверен, что Bank of America является естественным покупателем Merrill. Месяц назад на встрече совета Merrill именно Bank of America был включен в презентации в список возможных партнеров по слиянию.

Флеминг пытался вспомнить, кто из знакомых ему людей мог бы работать над сделкой с Bank of America. Сразу пришел на ум Эд Херлихи из Wachtell, давний друг и один из специалистов по правовым вопросам банковских слияний и поглощений. Он работал почти над всеми сделками, которые организовал Bank of America за последнее десятилетие.

— Все становится каким-то не таким, — сказал Флеминг Херлихи, когда нашел его по сотовому. — Как мои друзья в Шарлотт?

— Давайте не будем об этом говорить, Грег, — предпринял ответный шаг Херлихи, который понимал, к чему идет разговор.

— Вы должны мне сказать, даже если вы еще только размышляете о Lehman. Мы можем быть заинтересованными в таком разговоре. Вы и я, мы оба знаем, что это может быть выгодно.

— Мы это уже проходили. Мы не собираемся ничего делать, если нас не пригласят. Если вы серьезно, то сейчас лучшее время, чтобы продолжать движение вперед, — явно ощущая неловкость, ответил Херлихи.

Этих слов Флемингу было достаточно, чтобы быть уверенным, что Bank of America действительно участвовал в продаже Lehman.

В то утро Флемингу надо было до первой запланированной встречи сделать еще один звонок. Нет, он не будет звонить Джону Тейну: Флеминг был уверен, что на этом этапе Тейн еще не заинтересовался. Раньше, когда Флеминг пытался обсуждать с ним планы по продаже банка, тот уходил от разговора. Вместо этого он позвонил Питеру Келли, адвокату по сделкам Merrill, и рассказал о своем разговоре с Херлихи.

— Послушайте, вы должны убедиться в участии Bank of America, — сказал Келли после того, как они обсудили возможные последствия. — Вам придется убеждать Джона.

— Придется прыгнуть выше головы, — ответил Флеминг. Оба знали, что они с Тейном недолюбливали друг друга.

— Понимаю, — сказал Келли, — но именно за это вам платят. — И, прежде чем повесить трубку, он сделал последнее замечание — возможно, придется действовать через голову Тейна: — Я понимаю, что это почти удар в спину, но если вы не сможете убедить Джона, то в интересах акционеров придется выходить на совет.

***

Конференц-зал на 31-м этаже Lehman Brothers был забит сильнее, чем в обычные дни объявления отчетности о доходах. То, что раньше считалось рутиной, в последнее время виделось судом, способным вынести импичмент. В Lehman воспринимали ситуацию достаточно серьезно и посадили в зале дополнительных юристов. Тем временем техники Lehman делали все возможное, чтобы селекторное совещание и веб-трансляция прошли без сбоев. Были выделены сотни дополнительных телефонных линий. Пресс-релиз, выпущенный утром, прогнозировал в третьем квартале убыток в размере 3,9 млрд долларов — крупнейший в истории фирмы.

Фулд старался выглядеть уверенным, будто ничего из ряда вон выходящего не происходило. Но все знали, что такие конференции всегда вел его главный финансовый директор. Сам Фулд никогда не чувствовал себя по-настоящему комфортно, участвуя в подобных собраниях. Усевшись во главе стола, Фулд оглядел комнату своим фирменным обезоруживающим взглядом, посмотрел на документы, лежащие на столе. Он отлично знал, каковы были ставки. Он быстро взглянул на терминал Bloomberg, чтобы узнать, не выросли ли американские фьючерсы на фондовые индексы, — Дик Фулд надеялся, что сможет развеять опасения относительно Lehman. Но за ночь азиатские рынки упали, европейские были еще ниже. Многое зависело то того, что он скажет, и от того, как будут восприняты его слова. На биржах по всему миру миллионы долларов будут либо заработаны, либо потеряны.

Шон Батлер, глава отдела по связям с инвесторами, посмотрел на своего начальника: "Вы готовы?" "Да", — выдавил из себя Фулд.

Конференция началась. Фулд, уткнувшись в бумаги, с выражением читал: "В свете событий последних двух дней сегодня утром мы заранее объявили наши квартальные результаты. Мы также объявили о ряде важных финансовых и операционных изменений, которые означают значительную реструктуризацию фирмы, в том числе о радикальном снижении зависимости от коммерческой и жилой недвижимости. Эти шаги позволят существенно снизить риски нашего бухгалтерского баланса и усилить акцент на бизнес, ориентированный на клиента. Они также предназначены для смягчения потенциальных списаний, давая возможность фирме вернуться к прибылям. Они укрепляют нашу способность получать соответствующую отдачу от собственного капитала без поправки на риск".

Резюме: с Lehman Brothers все будет просто отлично. Мы ценим вашу заботу, но мы держим ситуацию под контролем.

"Эта фирма имеет историю [неудач] и побед над ними, — продолжил Фулд. — Не первый раз нам приходится собираться всем вместе в трудные времена... Мы на правильном пути, у нас получится оставить последние два квартала в прошлом".

Фулд передал роль ведущего финансовому директору Левитту, который с южноафриканским акцентом заговорил о том, что в Lehman называли "ключевыми стратегическими инициативами". Фирма будет стремиться продать 55-процентную долю своего бизнеса управления денежными средствами, куда входил Neuberger Вегтап, и выделит большую часть коммерческой недвижимости, известной как "барахло".

Непросто взять и переместить коммерческую недвижимость Lehman на 30 млрд долларов, в том числе инвестиции во владельца 360 высококачественных жилых домов Archstone-Smith и застройщика SunCal. Но одно изменится незамедлительно — то, как Lehman оценивает свое недвижимое имущество.

Тем временем Левитт продолжал: "Недвижимость, которую мы планируем позже продать, в бухгалтерских книгах мы оцениваем дешевле, чем покупали, и дешевле рынка в тех случаях, когда проводим бухгалтерские списания. А повышение рыночной стоимости в книгах отражаем только тогда, когда реально продаем эту недвижимость по возросшей цене. REI Global (неудачный акроним новой компании) будет отчитываться за собственные активы на основе доходности, которая получается при погашении, и у компании появится возможность управлять активами без давления со стороны неустойчивой конъюнктуры рынков. REI Global не будет вынужден продавать активы дешевле, чем компания их оценивает".

Разделение казалось чистым, элегантным решением. Оно устраняло проблемные активы с баланса Lehman и оставляло сильные подразделения — все так, как говорил Фулд. Однако несказанным оставалось то, что взволновало банкиров на ночной встрече с JP Morgan и Citi: новая компания, скорее всего, будет нуждаться в финансировании. Где Lehman собирался найти деньги, когда требовалось оставить настолько много наличности, насколько это вообще возможно?

***

Менее чем в полумиле в своем офисе недалеко от Grand, Central Terminal Дэвид Эйнхорн и его команда аналитиков слушали селекторное совещание Lehman о доходах по громкой связи. Эйнхорн не мог поверить своим ушам: они по-прежнему пытаются избежать списания этого мусора — проблемных активов. На что они надеются? Ему было ясно, что активы, о которых идет речь, намного дешевле, чем утверждали в Lehman.

— В пресс-релизе они признали, что не списывали всего этого! — воскликнул Эйнхорн. Он обратил внимание на фразу "REI Global будет отчитываться за собственные активы... без давления неустойчивой конъюнктуры рынков". Вместо этого, настаивал Lehman, выделив недвижимое имущество, они смогли бы "учитывать свои активы, используя цену, которую получат при погашении".

Другими словами, продолжал разоряться Эйнхорн, "они могут продолжать выдумывать совершенно любые цифры".

***

В центре города, в здании Федерального резервного банка Нью-Йорка, Стивен Шафран и его сотрудники тоже слушали трансляцию совещания в полном недоумении. Шафран, специальный помощник из казначейства, прилетел в Нью-Йорк накануне вечером по вызову Полсона, чтобы помочь координировать взаимодействие казначейства, Федрезерва и SEC в том случае, если ситуация с Lehman быстро ухудшится. Вместе с частью команды Федрезерва они уже получили ночью от Lehman предварительный план. Но услышать его собственными ушами — это было нечто. Бывший инвестиционный банкир Goldman Шафран в отчаянии закачал головой и заявил: "Не сработает".

Инвесторы звонили и звонили, а Шафран наблюдал за сотрудниками. "На самом деле удивляет то, что эти парни — инвестиционные банкиры, которым крупные корпорации платят за жесткие советы в сложных ситуациях. Слышали старую поговорку о том, что врач не должен лечить самого себя? Похоже, у нас как раз тот случай".

***

В середине сессии Майкл Майо, известный аналитик из Deutsche Bank, по громкой связи напрямую спросил: "Вам потребуется 7 млрд долларов для капитализации новой организации, вы получите 3 млрд с отделением части IMD [более жизнеспособное подразделение по управлению инвестициями]. А где вы возьмете остальное?"

Левитт перевел дыхание, вспоминая четкие инструкции, данные ночью во время встречи с банкирами JP Morgan и Citigroup: не позволяйте им подловить вас, говоря о каких-то конкретных цифрах. Вас раздавят. И вот как раз сейчас прозвучал вопрос, на который он не хотел отвечать.

— Нам не нужно будет покрытия на 7 млрд, — ответил он, стараясь казаться уверенным, — потому что в основном Lehman у нас будет меньше заемного капитала, чем в конце этого квартала.

Другими словами, план был бухгалтерским трюком: в результате выделения Lehman станет меньше и, соответственно, будет использовать меньше заемных средств, следовательно, ему потребуется меньше собственного капитала.

Майо ответил, что сомневается по поводу плана Lehman, но, соблюдая протокол Уолл-стрит, не стал продолжать. Здесь не место для оглашения деталей.

На мгновение показалось, что Фулд может претендовать на победу: утром акции Lehman Brothers открылись выше на 17,4 %. Рост мог дать необходимую передышку.

***

По другую сторону Атлантики, в финансовом районе Лондона, группа топ-менеджеров Barclays, сидя в конференц-зале в известной как "бунгало" штаб-квартире фирмы, также внимательно слушала совещание и тщательно его конспектировала. Они зарегистрировались на совещании под вымышленным именем. Боб Даймонд, президент Barclays Capital, обдумывал покупку Lehman в течение нескольких месяцев с тех пор, как в апреле ему позвонил Боб Стил, тогда еще из казначейства. В июне Даймонд затронул идею на совете Barclays во время обсуждения возможных планов по расширению в США. В конечном счете они решили пока не торопиться с покупкой Lehman, если только, по словам председателя Джона Варли, "фирму не будут продавать по бросовой цене". Даймонд в свою очередь передал сообщение непосредственно Стилу.

И вот теперь, казалось, время для сделки пришло. "Все очень неустойчиво, и я удивлен, что мне не позвонили из казначейства, учитывая, что они в курсе нашей заинтересованности в покупке по низкой цене и что такая цена уже не за горами", — заявил Даймонд Варли еще накануне. Во вторник Даймонд был на презентации в Wharton, элитной школе бизнеса при университете Пенсильвании, когда зазвонил его мобильный. Это был Варли. Даймонд прервал свое выступление и ушел со сцены. "Если мы намерены собрать совет директоров, мы должны сделать это завтра", — сказал ему Варли. Даймонду оставалось выбрать один из трех прямых ночных рейсов из Филадельфии в Хитроу.

В последнюю минуту он сел на лондонский рейс, чтобы опять попросить поддержки для покупки Lehman. Нужно было переубедить Варли и совет, причем быстро.

Варли был образцовым консервативным англичанином, женатым на девушке из квакерской семьи основателей банка. Мягкий, манерный, он носил подтяжки, любил настольный теннис и рыбалку и рисковал значительно реже Даймонда. Но независимо от его собственных профессиональных пристрастий Варли всегда давал Даймонду свободу действий, даже если волновался по поводу аппетитов коллеги на заключение сделок.

Уже давно между ними было легкое напряжение — в 2003 году они были соперниками в борьбе за высший пост. Хотя выиграл Варли, Даймонду было выплачено почти в шесть раз больше. (В 2007 году Даймонд заработал 42 млн долларов, а Варли — 8,4 млн.) В течение многих лет Даймонду удавалось избегать места в совете Barclays, чтобы не раскрывать своего компенсационного соглашения, что привело бы его на страницы британской бульварной прессы как "жирного кота". Несмотря на свой титул, для многих Даймонд Де-факто был главным исполнительным директором. В 2006 году аналитик из Dresdner Kleinwort написал доклад с провокационным названием "Боб Даймонд — 3; Джон Варли — 0".

Конференция Lehman подходила к концу, и руководители Barclays пришли к единому мнению: они попытаются купить фирму. Но, еще раз подчеркнул Варли, если получится купить ее за бесценок.

Даймонд вернулся в свой кабинет и позвонил Бобу Стилу на его новый номер в Wachovia.

— Помните наш разговор о Lehman? — спросил он.

— Конечно, — ответил Стил.

— Ну так вот, теперь мы заинтересованы.

***

После объявления доходов акции Lehman временно стабилизировались, но всего через несколько часов Фулд столкнулся с новой проблемой: Moody's заявил, что готовится к пересмотру кредитного рейтинга Lehman, и предупредил, что если фирма в ближайшее время не вступит в "стратегическую сделку с сильным финансовым партнером", то ее рейтинг будет снижен. Фулд решил позвонить Джону Маку, генеральному директору Morgan Stanley, — ему были нужны варианты. К тому же он все-таки доверял Маку.

— Послушайте, мне на самом деле нужно что-то предпринять, — сказал ему Фулд. — Давайте предпринимать вместе.

Мак всегда искренне любил Фулда, а сейчас был озабочен его состоянием. Но он не был заинтересован в сделке и задавался вопросом, не обманывается ли Фулд.

— Дик, я хочу помочь, но это не имеет никакого смысла. Мы говорили об этом раньше, — ответил Мак, напоминая о летней встрече у него дома. — Слишком много всего.

Но после того, как разговор был закончен, Мак снова задумался о возможности сделки с Lehman и понял, что заинтригован. Первоначальная мысль о нереальности сделки, когда акции Lehman торговались на уровне 40 долларов, скорее всего, была верной. Но с учетом текущей цены на акции сделка вполне могла быть финансово привлекательной.

— Я подумал, — сказал он Фулду, перезвонив. — Я согласен. Мы должны поговорить.

Фулд поблагодарил его, Мак помолчал в ответ, а потом твердо сказал: "Дик, я простой парень. Вы мне действительно симпатичны, но давайте проясним — это не слияние на равных. Управлять может только один человек. Мы должны решить сейчас".

После неловкого молчания Фулд наконец ответил: "Я не думал об этом". А затем, чуть поколебавшись, добавил: "Мне надо подумать. Я перезвоню".

Через 20 минут Фулд перезвонил.

— Вы правы, — сказал он, и в его голосе чувствовалась усталость. — Я хочу поступить правильно. Давайте посмотрим, что можно сделать.

Фулд предложил созвать встречу руководства обеих фирм, но без Фулда и Мака, и пусть на этой встрече решат, хороша эта идея или плоха.

Встреча была назначена той же ночью в квартире Валида Чаммы, сопрезидента Morgan Stanley.

***

Боб Даймонд барабанил пальцами по столу в ожидании ответа Тони Райан в казначействе, которому предложил позвонить Боб Стил.

— Тони, — начал Даймонд, — вы помните разговор со Стилом? На какое-то мгновение Райан замешкался.

— Какой именно? — переспросил он, пытаясь притвориться, что понимает, о чем говорит Даймонд.

— О Lehman.

— О да, конечно.

— Я хотел позвонить вам, потому что подумал: было бы полезно поговорить с Хэнком. Не получится — неважно, но я все же думаю, что нам есть о чем поговорить.

Райан ответил, что Полсон свяжется с ним, как только сможет.

Через час секретарь Даймонда сообщил, что на линии Тим Гайтнер. "Что я могу сделать, чтобы помочь?" — спросил он.

Даймонд объяснил, что был бы очень заинтересован в покупке Lehman, если бы компания могла быть продана по низкой цене.

— Почему вы не позвоните Фулду? — спросил Гайтнер.

— Вы не понимаете, — ответил Даймонд. — Я пытаюсь не провоцировать. — Он рассказал Гайтнеру о своей попытке купить ABN AMRO, о том как рассыпалась сделка и насколько это было унизительно для фирмы. — Мы не хотим, чтобы о нас думали, будто мы во все вмешиваемся. Это было бы уже слишком.

Гайтнер считал такую излишнюю деликатность слишком британской, несмотря на то что Даймонд был американцем. В общем, он просто слушал.

— Должно быть понятно, что вы нас пригласили, что вы нас направляете, — говорил Даймонд. — Если есть цена, которая нас устроит, вы спросите: "Что вам нужно?" Это не значит, что я собираюсь звонить Фулду, все обстоит иначе.

Гайтнеру надоела двусмысленность, и он спросил: "Почему вы не можете просто позвонить Фулду? В чем дело?"

— Я не собираюсь спрашивать парня, могу ли я дешево его купить, — ответил Даймонд. — Это сработает, если только вы захотите организован сделку. Если нет — без обид, мы в порядке.

Но, как бы ни старались в Barclays сделать вид, что они не пользуются чужой бедой, именно этим они и занимались.

***

В среду вечером на встрече с местным советом Федрезерва Бен Бернанке не мог сосредоточиться. Несмотря на хаос на Уолл-стрит, Бернанке продолжал наносить регулярные визиты в региональные отделения Федрезерва, и очередная поездка привела его в сент-луисский филиал, расположенный в основательном здании из известняка в районе Северного Бродвея в центре города.

Но абстрагироваться от кризиса в Lehman не удавалось. Он уже дважды обсудил это по телефону с Тимом Гайтнером и Хэнком Полсоном — в 8:30 и в 13:00, следующий разговор был запланирован на 18:00.

Гайтнер и Полсон поделились с Бернанке новой проблемой: Bank of America настойчиво просил снизить требования к показателю капитализации. "Они перепугались, потому что были уверены: когда они закрывали сделку по Countrywide, они поступали по-взрослому", — сказал Полсон.

Гайтнер заявил, что необходимо любыми средствами заполучить Bank of America в Нью-Йорк, чтобы они могли начать комплексную юридическую оценку. Гайтнер был озабочен тем, что они упускают момент.

Полсон попросил Бернанке лично позвонить Кену Льюису и узнать, сможет ли он сгладить сложившуюся ситуацию: "Нам нужно подготовить траекторию их полета".

Бернанке позвонил Льюису из временного сент-луисского офиса Федрезерва.

— Вы действительно должны приехать взглянуть на Lehman, — говорил Бернанке, не слишком комфортно себя чувствовавший в роли посредника. — Вместе мы попробуем облегчить требования к капитализации, поможем чем сможем.

Льюис поблагодарил его за звонок и сказал, что планирует отправить людей в Нью-Йорк, чтобы начать переговоры с Lehman.

Посчитав проблему решенной, Бернанке вернулся к цели визита — знакомству с сотрудниками и беседе с новым президентом филиала Джеймсом Баллардом. Баллард вступил в должность в апреле, сменив одного из наиболее выдающихся президентов Федрезерва Уильяма Пула, который, по совпадению, сейчас находился в Вашингтоне, выступая с речью о выкупах Федрезерва. С учетом текущих спекуляций на рынке комментарии Пула о необходимости выкупа Lehman правительством привлекали внимание.

— Если я ничего не пропустил, то Федрезерв и казначейство молчали о том, кто еще может иметь доступ к ресурсам Федрезерва. Они сказали лишь, что такой доступ будет у Fannie и Freddie, — заявил Пул в ходе в в ступления.

— Федрезерв отказал Нью-Йорку в 1975-м и Chrysler в 1979-м, — напомнил он, — но, имея в виду то, что случилось с Bear Stearns, теперь будет не так легко сказать нет. Я жду, что мы не узнаем предела кредитования Федрезерва пока тот не откажет крупным влиятельным фирмам, обращающимся за помощью.

***

Кен Льюис давил на Федрезерв. Он закончил телефонный разговор с Бернанке и сразу набрал номер Тима Гайтнера. Льюис рассказал о только что состоявшемся обнадеживающем разговоре, но добавил, что до официального решения по кредитной ситуации не может отправить команду в Нью-Йорк.

— Мы работаем, чтобы помочь вам, — вежливо, но твердо ответил Гайтнер.

Но Льюису этого было недостаточно. "Нас слишком долго кормили обещаниями, — сказал он. — Если вы хотите, чтобы мы участвовали в сделке с Lehman, нам потребуются письменные гарантии".

Ошеломленный ультимативным тоном Гайтнер ответил: "Вы слышали, что собирается делать председатель. Если вы не верите в слова председателя Федрезерва, это проблема посерьезнее".

Поняв, что по этому вопросу Гайтнер с места не сдвинется, Льюис наконец отступил и согласился в четверг утром послать команду руководителей для комплексной юридической проверки.

***

К концу среды Фулд все еще названивал по телефону — список его респондентов почти совпадал со списком крупных игроков Уолл-стрит и Вашингтона, — продолжая при этом внимательно следить за рынками, выискивая признаки нарастающей паники.

Становилось все яснее, что будет только хуже: акции Lehman, весь день остававшиеся на одном уровне, в последний час торгов упали на 6,9 %, до 7,25 доллара за акцию. Стоимость кредитного дефолта Lehman увеличились на 135 базисных пунктов, до 610. Это означало, что стоимость страховки против банкротства Lehman только что поднялась до 610 тыс. долларов за годовую защиту облигаций на 10 млн долларов. Инвесторы делали ставку на ухудшение ситуации. Надежда на то, что план раздела улучшит ситуацию с Lehman, испарилась.

Не обнадеживали и результаты телефонных переговоров Фулда. В этот день у него уже был жесткий разговор с Ллойдом Бланкфейном, который позвонил выразить свое разочарование тем, что Lehman закончил переговоры с Goldman. Утром в юридической фирме Midtown Алекс Кирк и Марк Уолш провели двухчасовую встречу с Харви Шварцем и его командой из Goldman, но ни Кирк, ни Уолш не осмелились открыть Goldman все бухгалтерские книги Lehman и быстро свернули переговоры.

Фулд поговорил и с Полсоном, который пытался убедить его в достоинствах сделки с Barclays. Но Фулду не слишком нравилась такая перспектива: учитывая, что Bank of America уже в деле, он не хочет предпринимать ничего такого, что могло бы поставить сделку под угрозу.

— Дик, — мягко напомнил Полсон, — Кен Льюис отказывал вам несколько раз, зато интерес проявили другие. Нужно проработать оба варианта.

Но казалось, что Фулд сильнее заинтересован в возвращении к теме, так долго владевшей им: к осуждению шортистов, которые, по его словам, "собираются разрушить фирму". Он потратил десять минут, умоляя Полсона позвонить Кристоферу Коксу в Комиссию по ценным бумагам и биржам, чтобы заставить его запретить продажи вкороткую и начать расследование. То есть сделать что-нибудь, что даст Фулду возможность восстановиться. К концу дня Фулд наставлял управляющего директора Lehman Стивена Беркенфилда, используя любимую фразу о налетах на акции Lehman: "Шорти и крути!"

***

В Лондоне, в частном клубе на Сент-Джеймс-стрит, сразу за Пикадилли, ждал Боб Даймонд из Barclays. Он пригласил выпить Джереми Айзекса, бывшего главу европейского подразделения Lehman. Если существовал кто-то, кто мог рассказать ему о Lehman изнутри, кто знал цифры и корпоративную культуру, то это был Айзеке, который официально объявил о своих планах уйти на "пенсию" всего четыре дня назад.

Айзеке ушел, когда стало ясно, что МакДейд возвышается. По правде говоря, он не должен был принимать предложение выпить, так как был в разгаре переговоров с Lehman о 5 млн долларов выходного пособия, которое должны были утвердить на следующий день. В договоре о выходном пособии он согласился, что не будет "участвовать в деятельности, наносящей ущерб" или "принижать значение фирмы" и будет "держать информацию о компании в тайне".

Сегодня вечером он подойдет так близко, как только сможет, к тому, чтобы нарушить все положения в этом документе и помочь Lehman выжить.

***

Квартира Валида Чаммы находилась в одном из трех загородных домов Верхнего Ист-Сайда Манхэттена, где были свои швейцары. В известняковом здании в стиле боз-ар недалеко от 5-й авеню было всего девять квартир. На безопасном расстоянии от центра и банкирской сволочи с Парк-авеню — лучшего места для тайного обсуждения слияния Lehman и Morgan Stanley было не придумать. К тому же жена и дети находились в Лондоне, где Чамма предпочитал жить.

К девяти вечера Чамма, Джеймс Горман, еще один сопрезидент Morgan Stanley, и остальная команда слонялись по кухне, ожидая, когда появятся Барт МакДейд и люди Lehman. "Давайте хотя бы пройдемся по процедуре, — сказал Чамма, — но признаем, что эта встреча, вероятно, ни к чему не приведет".

Наконец прибыли изможденные и бледные после тяжелого дня МакДейд со Скипом МакГи, Марком Шафиром, Алексом Кирком и другими.

Горман знал МакДейда с тех пор, как они оба были директорами в совете SIFMA, Ассоциации отрасли ценных бумаг и финансовых рынков. Лишь неделю назад у них состоялся напряженный разговор о том, как Morgan Stanley пользуется ситуацией с Lehman, перевербовывая его таланты, в том числе лучших консультантов по частному капиталу. Возмущенный МакДейд позвонил Горману: "Вы должны прекратить. У нас и так большие проблемы, а это и вовсе убивает нас". Горман остановил вербовку, и обоим хватило профессионализма, чтобы продолжать сотрудничать.

Пытаясь поднять настроение собравшихся, Чамма открыл Tenuta dell'Ornellaia 2001, бордо по 180 долларов за бутылку. Все расселись в гостиной.

МакДейд отметил, что сегодняшний вечер вызывает чувство дежавю — несколько месяцев назад едва ли не все, кто сегодня находился в этой комнате, встречались и обсуждали те же проблемы. Но теперь, и это наблюдение он оставил невысказанным, Lehman находился в отчаянном положении. Он заговорил о том, что Lehman рассматривает различные варианты привлечения капитала: продажа активов или, возможно, всей фирмы. Чтобы всем было понятно, он отметил, что, если Morgan Stanley заинтересован в покупке компании, не стоит настаивать на своих условиях. И добавил, что "социальные вопросы" не следует откладывать до завершения потенциальной сделки — намек на тему потенциального руководства. Фактически МакДейд только что сдал Фулда.

— Если вы хотите, чтобы кто-нибудь из нас участвовал, мы сделаем это, а если мы вам не нужны — не будем настаивать. Это уже не про нас, — сказал он.

Следом за ним слово взял Шафир. Он сказал, что сделка "может казаться нарочитой", но существует возможность ощутимо снизить издержки обеих фирм, а ведь в этом и заключается логика корпоративного слияния.

Несмотря на оптимизм Шафира, Чамма отлично понимал, что соглашение такого масштаба приведет к бойне с сотнями, если не тысячами, увольнений. Он также знал, что выгода от любого слияния может оказаться иллюзорной.

Потом целый час банкиры анализировали цифры и активы, принадлежащие Lehman, чтобы определить, есть ли что-то, что может понадобиться Morgan Stanley. Но по мере обсуждения и обмена документами становилось ясно, что общности взглядов нет. Чамма признал: он не уверен, что совет Morgan сможет быстро отреагировать, чтобы оказать реальную помощь Lehman, и его слова означали, что, по его мнению, Lehman Brothers безнадежен.

Вскоре после того, как люди МакДейда удалились, Горман торжествующе оглядел своих, словно напоминая — на их месте могли оказаться мы. И сказал: "Мы только что видели людей, которые стоят на краю пропасти".

***

Солнце едва взошло, а Грег Керл уже шагал через площадь у здания Seagram, 38-этажного шедевра архитектурного модернизма, возвышающегося на Парк-авеню. Керл вошел в холл, посмотрел на часы и остановился в ожидании.

Керл, человек Bank of America в возможной сделке с Lehman Brothers, в среду вечером прилетел из Шарлотт в Нью-Йорк с более чем сотней руководителей, чтобы начать процедуру комплексной юридической проверки в главном конференц-центре Sullivan & Cromwell. Себе в помощь Керл нанял Криса Флауэрса — инвестора, который специализировался на секретах банковской отрасли. Это была странная парочка: ветеран Bank of America Керл, держащийся в тени и почти без связей на Уолл-стрит, и грубый и решительный бывший банкир Goldman Sachs Флауэрс, о чьих рискованных сделках часто писали газеты.

Но, когда Керл еще только размышлял о том, что делать с Lehman, он сразу захотел иметь Флауэрса на своей стороне. Флауэрс мог прочитать балансовую ведомость за 30 секунд, и ему хватало смелости аргументированно высказаться о прочитанном. Он покинул Goldman в конце 1990 года и открыл инвестиционную фирму, вкладывающую средства в банки, — бизнес, на котором он отлично заработал, лично получив около 540 млн долларов от инвестиций в японский банк Shinsei. Он регулярно входил в список богатейших людей Америки, а купив таунхаус в Верхнем Ист-Сайде за 53 млн долларов, установил рекорд для манхэттенской недвижимости.

Мало кому из банкиров Керл доверял, но Флауэрс был исключением. Керл восхищался беспристрастным подходом Флауэрса к заключению сделок и к жизни вообще. В 2007 году, как раз перед кредитным кризисом, они вместе торговались за Sallie Мае — компанию, кредитовавшую студентов. Вскоре они поняли, что сделка была ошибкой, и до конца года работали вместе, пытаясь исправить ситуацию. Керл не винил Флауэрса за инвестиции в Sallie Мае, потому что в конечном итоге Флауэрс смог виртуозно вытащить их, воспользовавшись лазейкой в договоре о слиянии.

Флауэрс мог быть полезен не только как консультант. Керл не исключал, что тот захочет инвестировать в Lehman вместе с Bank of America. Керл думал, что Флауэрс, возможно, готов будет забрать самые рискованные активы Lehman.

Всего сутки назад Керл разыскивал Флауэрса и нашел его в Токио, где хот присутствовал на заседании совета Shinsei. "Вам захочется взглянуть на Lehman Brothers, так давайте посмотрим вместе, — сказал ему Керл. — Вы сможете для этого вернуться в Нью-Йорк?" Флауэрса не нужно было уговаривать, он моментально заказал машину в аэропорт и через 14 часов оказался на Манхэттене.

Флауэрс, страдавший от джетлага, взял с собой Якова Голдфилда, бывшего сотрудника Goldman. Голдфилд был прототипом героя книги Роджера Ловенстайна "Когда гений терпит поражение", который тайком загрузил информацию о Long-Term Capital Management в ноутбук при попытке Goldman помочь осажденной фирме. Это был тот самый Голдфилд, о котором накануне Алекс Кирк из Lehman нервно упомянул в разговоре с Фулдом по поводу предоставления информации Goldman Sachs.

Голдфилд тоже прекрасно знал Lehman — еще весной он помогал Хэнку Гринбергу изучить компанию, когда тот входил в группу инвесторов, купивших обыкновенных и привилегированных акций на 6 млрд долларов. Во время полета Флауэрс проанализировал опубликованный накануне отчет Lehman за второй квартал и сосредоточился на том, что, по его мнению, будет предметом обсуждения, — на реальной стоимости активов Lehman, связанных с недвижимостью: могли бы они стоить от 25 до 30 млрд долларов?

Керл, Флауэрс и Голдфилд расположились в конференц-зале, предоставленном Sullivan & Cromwell. В их распоряжении были пирожные и кофе.

Намечался тяжелый день.

***

Имея сутки на размышления о плане раздела Lehman, аналитики Уолл-стрит в большинстве своем выступили против. В четверг утром они закидали своих клиентов скептическими и-мейлами, усиливая падение акций Lehman. Накануне цена акций упала на 7 %, до 7,25 доллара, и не собиралась останавливаться.

"Менеджменту не удалось положить конец потоку вопросов, оказывавшему давление на акции", — написал Уильям Танона, аналитик Goldman Sachs.

Будучи озабоченным возможным продолжением падения и учитывая, что рейтинговые агентства настраивались все более "по-медвежьи" в отношении Lehman, Майкл Майо — аналитик, который с апреля 2007 года сохранял по акциям Lehman рекомендацию покупать, — разослал еще более мрачный прогноз. "Неожиданное изменение прогноза рейтинговых агентств на "негативный" может создать проблемы при продажах", — написал он. Иными словами, может последовать срочная ликвидация по любым ценам. Его рекомендация покупать была снята.

Ги Мошковский из Merrill Lynch, также мрачно настроенный по поводу перспектив продажи Lehman, написал, что фирма может быть вынуждена принять предложение "ниже низкого": на жаргоне Уолл-стрит — поглощение по цене ниже той, по которой торгуются акции компании.

Даже аналитики, полагавшие, что Lehman был более или менее здоров, отметили, что выдавали желаемое за действительное: ценовая акробатика акций Lehman катализировала страхи рынка, создавая самореализующийся прогноз, заставляющий Lehman искать покупателя, и как можно быстрее.

Пока аналитики Уолл-стрит готовились писать эпитафию фирме Дика Фулда, единственным, кто публично пришел к нему на помощь, был Джон Мак. И Фулд надеялся, что Мак станет его партнером по слиянию. Утром Times приводила слова Мака: "Он так же вздорен, как прежде, но нет сомнений — это изматывает его, как и остальных".

Но в частном разговоре Мак только что сказал Фулду по телефону, что не верит, будто у Morgan Stanley есть повод для продолжения переговоров.

Признаки жизни еще ощущались. Тим Гайтнер подтвердил Фулду, что Barclays действительно заинтересован поторговаться, даже если с Фулдом никто не связался напрямую. После этого Гайтнер дал Фулду лондонский номер телефона Даймонда. "Он знает, что вы будете звонить", — сказал Гайтнер.

— Я понял, что должен вам позвонить, — сказал Фулд Даймонду, дозвонившись до него чуть позже.

Даймонд нервничал: он был уверен, что ясно дал понять Гайтнеру о нежелании говарить о сделке лично с Фулдом. Сделка должна проходить при посредничестве правительства США.

— Думаю, мы должны поговорить, — начал Фулд.

— Не уверен, что это целесообразно, — ответил Даймонд.

Фулд не понимал, что происходит. Гайтнер велел ему позвонить, а теперь Даймонд говорил, что не заинтересован в сделке?

Не желая форсировать ситуацию, он повесил трубку и перезвонил Гайтнеру.

— Я только что разговаривал с Бобом Даймондом, — заявил он Гайтнеру. — Он говорит, что не заинтересован. Я думал, вы сказали, что он хочет поговорить с нами.

— Да, хочет, — ответил Гайтнер. — Перезвоните ему.

Через пять минут Фулд снова позвонил Даймонду. "Я только что сказал вам, что мы не заинтересованы" — ответ Даймонда не изменился.

Фулд, ощущая себя частью какого-то фарса, снова позвонил Гайтнеру: "Я не понимаю, что происходит. Я звонил ему дважды, и оба раза он ответил, что не желает говорить со мной. Вы говорите, что он заинтересован, а он говорит, что нет".

Гайтнер пообещал связаться с Даймондом и посоветовал Фулду сделать еще одну попытку. Как ни странно, Даймонд внезапно оказался готовым к разговору. "Мы прилетим сегодня вечером, — сказал он. — К утру пятницы мои люди будут готовы".

Barclays и Bank of America официально стали конкурентами.

***

Фулд не знал, что все утро Даймонд и его команда вели переговоры с Гайтнером и Полсоном и пришли к соглашению, что Barclays проанализирует бухгалтерские книги Lehman настолько быстро, насколько это возможно. Роль Фулда свелась к формальности.

Прежде чем этой ночью улететь в Нью-Йорк, Даймонд надеялся получить некоторые гарантии того, что поездка не пройдет впустую. В разговоре с Полсоном он специально поинтересовался, может ли Barclays быть эксклюзивным претендентом на Lehman. Он читал новости о заинтересованности Bank of America и не понаслышке знал, что этот банк может быть серьезным конкурентом и способен сорвать сделку.

Годом ранее Bank of America вмешался в схватку за поглощение голландского банка ABN AMRO — поединок, в котором боролись Barclays и группа, включавшая Royal Bank of Scotland. Согласившись купить у ABN чикагский банк LaSalle за 21 млрд долларов, Bank of America фактически выхватил У всех из-под носа изюминку, которую мечтала заполучить группа RBS. Ее отсутствие в портфеле все меняло. В конце концов Barclays проиграл войну за ABN, а у Bank of America остался LaSalle. Сорвавшаяся сделка была Ударом для Даймонда и его мечты о расширении. К тому же он был уверен, что Bank of America сильно переплатил.

— Если Bank of America будет там, не смущайте нас, — сказал Даймонд Полсону. — Не доводите нас до сделки лишь для того, чтобы Bank of America перебил наше предложение.

— У вас нет исключительного права, — ответил Полсон. — Но, честно говоря, у вас сильная позиция, и я сделаю все, чтобы не смутить вас.

Перед тем как закончить разговор, Даймонд хотел прояснить еще вот что: он искал какую-нибудь форму государственной помощи.

Полсон на это твердо заявил, что никакой прямой помощи от правительства не будет, но добавил: "Мы подумаем, как вам помочь".

***

Когда Том Руссо ворвался в офис Дика Фулда, его мрачный вид выделялся даже на общем тоскливом фоне 31-го этажа.

— В чем дело? — рявкнул Фулд.

— Я только что говорил с Томом Бакстером, — ответил Руссо, ссылаясь на главного юрисконсульта Федерального резервного банка Нью-Йорка. — Он сказал, что Гайтнер хочет, чтобы вы вышли из состава совета ФРБ. — Руссо сделал паузу, чтобы Фулд смог переварить новость. — Учитывая наше положение, это провоцирует слишком много сложностей и конфликтов.

Требование Гайтнера не стало неожиданностью. Если была хотя бы малейшая возможность того, что правительство на каком-то этапе сделки вложит деньги, чтобы найти покупателя для Lehman, оно не могло позволить себе, чтобы это выглядело как помощь инсайдеру. Малейшее проявление протекционизма могло закончиться катастрофой.

Несмотря на это, Фулд воспринял эти слова как личное оскорбление. На мгновение показалось, что он заплачет, но он сдержался и пробормотал: "Не могу поверить".

Фулд продиктовал заявление об отставке на имя Стивена Фридмана, председателя совета директоров:

Уважаемый Стив,

настоящим с глубоким сожалением прошу о своей отставке с поста члена совета директоров Федерального резервного банка Нью-Йорка. В свете текущей ситуации в Lehman Brothers у меня, к несчастью, нет времени, чтобы заниматься вопросам совета, и, следовательно, я уверен, что моя незамедлительная отставка будет в интересах совета. Мне очень понравилось работать в совете, и я с огромным уважением отношусь как к совету, так и к организации в целом.

Благодарю.

С уважением...

Со сдержанным вздохом Фулд поставил свою подпись, черкнув огромное "Д".

***

Боб Вилюмштад мерил шагами свой кабинет на Пайн-стрит, 70, и волнение перед намеченной на это утро решающей встречей с рейтинговым агентством, которое делало угрожающие заявления о грядущем понижении рейтинга, нарастало. Вилюмштад только что закончил разговор с Гайтнером. Тот следил за процессом превращения AIG в брокерско-дилерскую компанию, чтобы при необходимости немного надавить. "Мы сейчас заняты с Lehman, — извинился Гайтнер. — Давайте поговорим завтра утром".

Было только 10:30, но рынок уже ощущал нервозность, которую Вилюмштад изо всех сил пытался скрыть всю неделю. Цена страховки долга AIG подскочила на 15 %, до 612 базисных пунктов, самого высокого уровня за всю историю. Это означало, что застраховать 10 млн долларов долга AIG на пять лет будет стоить 612 тыс. В условиях, когда Lehman отчаянно пытался найти деньги, инвесторы сделали ставку на то, что AIG вскоре придется столкнуться с той же проблемой. Компании, возможно, также придется выплачивать астрономические суммы инвесторам, которые скупали страховки, чтобы защититься от потенциального банкротства Lehman.

Хуже того, Вилюмштаду надоедал Хэнк Гринберг, которому генеральный прокурор штата Нью-Йорк отказал в рассмотрении дела о предыдущей сомнительной практике бухгалтерского учета в AIG. "Какого черта вы ждете?" — спрошивал он, желая узнать, почему усилия по укреплению компании не давали быстрых результатов.

Помимо прочих проблем Вилюмштад по-прежнему надеялся урегулировать длительный судебный процесс, который Гринберг начал против компании после своего увольнения. Он рассчитывал на помощь Гринберга в поиске капитала за счет использования его связей в Азии, где тот сделал из AIG гиганта, доминировавшего на хитрых полупрозрачных рынках Японии и Китая. Он поручил своему адвокату Джейми Гэмблу из Simpson Thacher назначить встречу с адвокатом Гринберга, Дэвидом Боисом, и попытаться придумать условия урегулирования, с которыми Гринберг сможет согласиться.

Но самая, пожалуй, насущная проблема, стоящая перед Вилюмштадом, была результатом беседы, которая состоялась у него с Джейми Даймоном в начале недели. "Кажется, мы делаем недостаточно", — заявил ему Вилюмштад, призывая помочь увеличить капитал или самому ссудить фирме деньги. — Ну, вы знаете, ваша проблема серьезнее, чем мы ожидали, — ответил Даймон. — Наши модели свидетельствуют, что у вас кончатся деньги на следующей неделе.

Именно тогда Вилюмштад осознал: JР Morgan может и не быть готовым пРедоставить какие-либо дополнительные средства. Казначей AIG Роберт Гендер предупреждал, что это возможно, но Вилюмштад не очень поверил. "С JP Morgan всегда трудно, — напомнил он Гендеру. — Citi сделает все, что вы попросите, они согласны". На что осторожный Гендер язвительно отреагировал: "Честно говоря, нам не помешает дисциплина, к которой нас подталкивает JP Morgan".

Даймон призывал Вилюмштада составить план, пусть и несовершенный "Он не обязан быть готовым, — говорил Даймон. — Вы просто должны сказать рынкам, что именно планируете делать, а затем взять и сделать это. Если вам нужно привлечь капитал, скажите об этом прямо".

Вчерашний день пошел на пользу Lehman, подумал Вилюмштад.

Наконец настало время пугающей встречи с Moody's. Приехал Стив Блэк из JP Morgan, чтобы придать делу представительности и помочь ответить на вопросы о планах AIG по увеличению капитала. Одно дело, когда Вилюмштад утверждает, что намерен привлечь капитал, и совсем другое, когда президент JP Morgan говорит, что поддерживает компанию в этом деле. Ставки были высоки: если агентство понизит кредитный рейтинг AIG хотя бы на один пункт, то это может инициировать необходимость увеличения залогов на 10,5 млрд долларов. Если примеру последует и Standard & Poors, что вероятно, — слепой ведет слепого, по словам Вилюмштада, — цифры вырастут до 13,3 млрд долларов. Если все пойдет так, a AIG не сможет найти дополнительного капитала, это будет равносильно смертному приговору.

Не более чем через 15 минут после начала встречи аналитик Moody's дал понять, что агентство понизит рейтинг AIG минимум на один пункт, а возможно, и на два. По расчетам Вилюмштада, если они сделают это в понедельник, у компании будет три дня до того, как придется довносить залоги. Это означало, что есть время до среды или, самое позднее, до четверга, чтобы придумать, где найти астрономическую сумму денег.

Блэк из JP Morgan думал, что у них еще меньше времени — по его расчету, срок наступал во вторник утром. После встречи он отвел Вилюмштада в сторону и предупредил: "Вас, ребята, понизят, так что вам лучше начать думать, что делать". Вилюмштад кивнул: "Мы должны подготовиться, совершенно точно".

Блэк покинул здание значительно более мрачным. Никто, подумал он, не двигается так быстро, как требуется.

***

В здании General Motors, занимавшем целый квартал между 5-й авеню и 59-й улицей, Харви Миллер, легендарный адвокат по банкротствам из Weil, Gotshal & Manges, встал из-за стола и принялся ходить из угла в угол. Он оглядывал свой кабинет, миниатюрные грузовики Texaco и самолеты Eastern Airlines, украшавшие книжные полки в память о двух его самых громких делах.

В свои 75 лет Миллер считался старейшиной закона о банкротстве и выставлял клиентам счета почти по 1000 долларов за час. Кроме Texaco и Eastern он был вовлечен в банкротства Sunbeam, Drexel Burnham Lambert и Enron, а также числился среди адвокатов, которые представляли Нью-Йорк во время финансового кризиса 1970-х.

Всегда спокойный, он был также известен превосходно пошитыми костюмами, любовью к опере и способностью говорить длинными правильными предложениями. Он вырос в районе Грейвсенд, в пригороде Бруклина, в семье продавца деревянных полов. Закончив Бруклинский колледж, он стал первым в семье, получившим высшее образование. После армии Миллер поступил в юридическую школу Колумбийского университета.

В то время банкротство было одной из немногих областей сферы корпоративных финансов, в которой доминировали небольшие, преимущественно еврейские юридические фирмы, хотя отрасль в целом контролировалась белыми англо-саксонскими протестантами. В 1963 году Миллер присоединился к Seligson & Morris — небольшой компании, специализирующейся на банкротствах, шесть лет спустя Айра Мильштейн, гуру управления, нанял Миллера, чтобы тот занялся банкротствами и реструктуризацией в Weil Gotshal.

Теперь председатель фирмы Стивен Дж. Даннхаузер позвонил ему и спросил, готова ли фирма сделать некоторую предварительную работу по Lehman. Так, на всякий случай. Миллер ответил, что все понимает, он уже читал финансовую прессу. Lehman был очень важным клиентом — самым крупным, источником более 40 млн долларов в год. Миллер отлично знал эту компанию.

Даннхаузеру позвонил управляющий директор Lehman Стивен Беркенфилд и сказал, что нужно привести в порядок дела на случай, если в ближайшие 72 часа все пойдет не так. Беркенфилд настоял на том, чтобы Даннхаузер держал этот разговор в тайне — Беркенфилд даже не сказал Фулду, что звонил в Weil Gotshal.

Как адвокат по банкротствам Миллер давно привык участвовать в таких выкрутасах клиентов. "Банкротство, — сказал он однажды, — как танец с гориллой весом в 800 фунтов. Вы танцуете до тех пор, пока горилла этого хочет".

Но несколько часов спустя Миллеру снова позвонили из банка, готового к боевым действиям. "Том Руссо, главный юрисконсульт Lehman Brothers, — проревел голос на другом конце линии. — Вы работаете на Lehman?"

Миллер, не знакомый с Руссо, удивленно ответил: "Да, так уж случилось".

Руссо не собирался обсуждать какие-либо подробности, он просто сообщил: "Вы знаете, что не имеете права никому говорить об этом. Ситуации крайне напряженная. Мы не можем позволить слухам просочиться".

Миллер был готов заверить его, что понимает важность темы, когда Руссо с тревогой спросил: "Сколько ваших людей заняты этим?"

— Ну, может, четверо, — задумался Миллер. — Это лишь предварительная работа.

— Да, предварительная, — согласился Руссо. — И не надо больше людей. Мы должны сохранить все в тайне.

Руссо повесил трубку, оставив Миллера гадать, что же на самом деле происходит.

***

Пока команда Sullivan & Cromwell работала с Bank of America, Дик Фулд решил позвонить Кену Льюису в Шарлотт. В конце концов, если они собираются заключать сделку, им пора поговорить как директор с директором.

Когда Фулд дозвонился, он начал доверительный монолог о совместной работе и о том, как был рад слиянию, объединяя первоклассную инвестиционно-банковскую франшизу Lehman Brothers с массивным розничным бизнесом Bank of America. Ресурсы объединенной компании, предположил он, могут сравниться с JР Morgan и Citigroup, сделав Bank of America настоящим финансовым супермаркетом.

Льюис терпеливо слушал, не совсем понимая, как реагировать. Он считал, что не вел переговоров с Фулдом, он вел переговоры с правительством. Откровенно говоря, слова Фулда не имели значения.

Перед тем как закончить разговор, Фулд, почуствовав уверенность, сказал: "Мы оба знаем, что вместе готовим эту сделку. Рад, что мы партнеры".

***

Когда рынки закрылись, в штаб-квартире BlackRock на 50-й улице, недалеко от Мэдисон-авеню, как раз продолжалось двухдневное заседание совета. Как совладелец BlackRock Merrill имел два места в совете, и Джон Тейн и Грег Флеминг быстро сверились со своими BlackBerry, чтобы узнать цены закрытия. Акции Merrill упали на 16,6 %, до 19,43 доллара, ниже любого инвестиционного банка, кроме Lehman, акции которого упали на 42 до 4,22 доллара. Дела Lehman были ужасны, и все считали, что Merrill следующий.

Во время перерыва Флеминг вышел на улицу, чтобы позвонить. Весь день он размышлял о разговоре с Херлихи по поводу возможности сделки с Bank of America. Он еще не говорил с Тейном об этом — ждал, когда представится возможность.

При этом в частном порядке он говорил с Джоном Финнеганом, членом совета Merrill, с которым был дружен. Финнеган, который, как и Флеминг, по природе был нервным, боялся, что Тейн не слишком заинтересуется продажей фирмы — в конце концов, он стал генеральным директором всего десять месяцев назад.

Флемингу необходимо было связаться со своим другом, юристом Lehman Роджином Коэном. Флеминг хотел получить информацию о том, как идут переговоры с Bank of America и насколько отчаянная ситуация сложилась у Lehman, а следовательно, и у Merrill.

Коэн вышел из конференц-зала, где Lehman встречался с Bank of America, и Флеминг по телефону поприветствовал его так, будто это был просто дружеский звонок. Потом небрежно упомянул о снижении цен на акции Merrill и добавил: "Мы обдумываем наши варианты. Я не знаю, сколько у нас есть времени".

Но Коэн быстро обо всем догадался. Он знал, что Merrill не в состоянии купить Lehman. И, изучив бизнес слияний и поглощений, он понял, что Флеминг, вероятно, заключит сделку с Bank of America, пустив под хвост старания Lehman.

— Я мало о чем могу говорить, — сказал Коэн.

Оставив любые попытки скрыть свои мотивы, Флеминг признался: "Мы должны заключить сделку. Цифры выглядят слишком рискованно. Lehman уйдет, мы следующие".

Коэн не знал, как реагировать, так что он быстро распрощался. Он сохранит разговор в тайне. По крайней мере пока.

***

Когда Стив Блэк вернулся из АІС в свой кабинет в JP Morgan, он описал заседание Даймону как "чертов кошмар". Он попросил Тима Мэйна позвонить Брайану Шрайберу, чтобы получить свежую информацию о последнем прогнозе по AIG и выяснить, подписал ли Шрайбер письмо-соглашение с перечнем условий, на которых JР Morgan готов помогать AIG.

Мэйн рассказал Блэку, что документ еще не подписан, так что придется позвонить сегодня, чтобы проверить его состояние. "Не можем ли мы назначить мое еженедельное избиение на два пополудни?" — спросил он в шутку. Как всегда, его отношения с людьми из AIG оставались прохладными.

Наконец, дозвонившись до Шрайбера, Мэйн спросил: "Как дела с письмом-соглашением?"

Шрайбер всегда был уверен, что условия письма чрезмерны. Мало того что JР Morgan просит 10 млн долларов, так он еще и требует, чтобы ему гарантировали участие в любом большом деле AIG в течение ближайших двух лет.

— А где же ваше обязательство обратного выкупа? — спросил Шрайбер с негодованием.

Мэйн, который уже был рассержен слухами о том, что Шрайбер вел переговоры еще и с Blackstone и Deutsche Bank, вышел из себя. "Вы что, мать вашу издеваетесь? Вы думаете, мы собираемся ссужать вам деньги? — рявкнул он. - Вы управляете дерьмовым процессом. Вашу компанию поимели! Вы работаете с другими банкирами и не сообщаете нам об этом. Это вы все затеяли".

— Не кричите на меня, — холодно ответил Шрайбер. — От вас я этого не потерплю. Я должен поговорить с Бобом.

Через пять минут Шрайбер раздраженно пересказывал все это Вилюмштаду, который, в свою очередь, позвонил Блэку и потребовал объяснений по поводу поведения Мэйна.

Но вместо того, чтобы извиниться, Блэк взорвался: "У вас нет ощущения, что время заканчивается. У вас, парни, и близко нет той информации, которая должна быть, чтобы пытаться принимать решения. Каждый раз, когда мы просим о чем-то, вы еле тащите свои задницы. Мы направили письмо-обязательство три недели назад, и Брайан до сих пор уклоняется от его подписания".

— Мы сделаем все, что вы захотите, — наконец сказал Блэк устало. — Но если так пойдет и дальше, не могли бы вы... Нам, вероятно, придется отойти в сторону. Вам стоит поискать кого-то еще. Это становится невыносимым, и люди, которые работают на вас, не понимают того положения, в котором вы, ребята, находитесь.

— Если вы так недовольны, почему вы просто не позвонили мне? — спросил Вилюмштад.

***

Когда в четверг вечером позвонил Кен Льюис, Полсон знал, что услышит.

— Мы все изучили и не можем ничего сделать без государственной подержки, — спокойно сказал Льюис, — у нас просто не получится. — Как и многие критики Lehman, в том числе акционеры, наводнившие рынок ордерами на продажу акций, Льюис имел в виду, что оценка Lehman собственных активов была завышена. Для Bank of America сделка могла быть слишком рискованной.

Учитывая, что Боб Даймонд из Barclays едва ли не протягивал шляпу, умоляя правительство помочь в деле с Lehman, Полсон не сомневался, что Льюис поступит так же.

Но Полсон не был готов воспользоваться федеральными деньгами. По крайней мере пока. Он считал это политически неприемлемым, особенно когда выкуп Fannie и Freddie еще не сошел с газетных полос. И если начнутся переговоры, Полсон не хотел раскрывать карты на столь ранней стадии.

При этом он знал, что не стоит отпускать Bank of America, поэтому предложил: "Если вам нужна помощь по активам, скажите, по каким именно, и мы придумаем способ добраться до них".

Не смутившись, Льюис ответил: "Я думал, вы сказали, что никаких государственных денег не будет".

— Я постараюсь помочь, — пообещал Полсон. — Мы заставим участвовать частный сектор.

Концепцию привлечения частного сектора Полсон и Гайтнер обсуждали весь день: сбор консорциума банков для субсидирования выкупа Lehman в случае отказа Bank of America или Barclays. Но ни Полсон, ни Гайтнер пока не конкретизировали эту мысль — даже в лучшие времена в объединение банкиров было нелегко поверить.

Льюис замолчал, недовольный предложением Полсона. При заключении сделки ему не хотелось оказаться между государством и частным сектором, он надеялся сделать все по-быстрому. И он прекрасно понимал, что его соперники вряд ли способны платить, так что он сможет купить Lehman за бесценок.

Тем не менее Льюис согласился продолжить изучение Lehman с намерением совершить сделку. В конечном итоге при таких высоких ставках он предполагал получить помощь, какую бы форму она ни приняла.

***

В четверг днем Дэвид Боис, адвокат Хэнка Гринберга, прибыл в офис Simpson Thacher, чтобы встретиться с адвокатами AIG — президентом Диком Битти и Джейми Гэмблом. Только узкий круг знал об этой встрече. После четырех лет публичных сражений AIG собиралась достичь соглашения с Гринбергом и вернуть его в компанию. Вилюмштад поручил Битти и Гэмблу встретиться с Боисом, и окончательно.

Учитывая смятение на рынке, Вилюмштаду не терпелось сообщить о возвращении Гринберга почетным председателем. Шокирующая новость, но Вилюмштад надеялся, что урегулирование даст немного времени и обнадежит инвесторов, многие из которых по-прежнему симпатизировали Гринбергу.

Вилюмштад также знал, что Гринберг был горячим сторонником помощи AIG в увеличении капитала. С учетом связей Гринберга с богатыми инвесторами Азии и Ближнего Востока он мог оказаться полезным приобретением.

Им по-прежнему надо было проработать детали, но они достигли принципиального соглашения: AIG возвращает произведения искусства, бумаги и имущество на 15 млн долларов, которые Гринберг считал своими, AIG также платит за адвокатов Гринберга, защищавших его по десяткам исков акционеров. В свою очередь Гринберг возвращает спорные 25-50 млн акций AIG, находящихся в доверительном управлении Starr International. В общей сложности урегулирование будет стоить Гринбергу примерно 860 млн долларов, если исходить из актуальной цены на акции AIG, но зато снимет иск к нему AIG на 4,3 млрд долларов и восстановит его в его любимой компании.

Одетый в синей блейзер и простые черные туфли Merrill Боис поблагодарил собравшихся и отдельно пригласил Вилюмштада и Гринберга встретиться с ним на следующей неделе.

— Позвоните мне на выходных, — сказал Боис перед уходом.

***

Паоло Тонуччи, бухгалтер-казначей Lehman, был в ужасе от состоявшегося только что телефонного звонка. "Мы должны поговорить прямо сейчас, — тихо сказал он Барту МакДейду и Роджину Коэну. — У нас серьезная проблема".

В центральном офисе Sullivan & Cromwell, где они помогали Bank of America с комплексной юридической оценкой, до того все шло гладко. "JP Morgan требует еще 5 млрд долларов залога! — сказал Тонуччи. — Я только что говорил по телефону с Джейн Байере Руссо [глава брокерского и дилерского подразделения JP Morgan]. Она говорит, что мы должны перечислить их к завтрашнему дню. А на выходных она может потребовать еще 10 млрд".

— Что? — взволнованно переспросил Коэн. — Звучит неправдоподобно. Не понимаю. Знаю, все паникуют, но не до такой же степени.

Тонуччи поделился новостью со своим боссом Яном Левиттом, финансовым директором Lehman, и остальными.

— Чушь собачья, — воскликнул МакГи, нарушая неловкое молчание.

Тонуччи и Левитт позвонили Фулду, чтобы рассказать ему новости и установить конференц-связь с Джейми Даймоном. "Слушайте, необходимо, чтобы вы отправили нам залог", — заявил Даймон, присоединившись к разговору, и добавил, что это справедливое требование, учитывая ухудшающееся положение Lehman. Фулд спокойно ответил, что даст поручение своей команде. "Дик что, не понимает? Это же вряд ли возможно", — прошептал Тонуччи. Даймону тоже показалось, что Фулд подходит к данному вопросу слишком небрежно. "Вы записываете?" — резко спросил он. После окончания разговора МакДейда едва не хватил удар. "Мы должны обратиться к Федрезерву, — сказал он. — Джейми просто не может так поступить".

Коэн, больше всех общавшийся с Федрезервом, не был так уверен. "Думаю, Джейми побывал там перед нами, — заметил он. — Джейми играет наверняка. Он бы не поступил так без молчаливого одобрения Федрезерва".

В течение следующих десяти минут все говорили одновременно и на одну тему — они пытаются выкинуть нас из бизнеса! Наконец решили, что лучший выход — позвонить Тиму Гайтнеру.

Коэн дозвонился до Гайтнера, включил громкую связь и быстро обрисовал ситуацию. Гайтнер казался равнодушным, будто ждал этого звонка. МакГи бросил нервный взгляд на МакДейда, как бы говоря: нас поимели! "Я не могу советовать банку не защищать себя", — невозмутимо сказал Гайтнер.

Коэн вежливо намекнул Гайтнеру на то, что, по его мнению, JP Morgan поступает именно так, чтобы кинуть соперника, и спросил: "Разве они нуждаются в защите?"

— Не мне судить, — ответил Гайтнер.

***

В 18:00 Полсон присоединился к разговору Гайтнера, Бернанке и Кокса, обсуждавших общую стратегию. Он чувствовал, что они намерены начать работать в кризисном режиме, и опасались очередных выходных, похожих на выходные Bear Stearns. Но на этот раз он был полон решимости сделать все иначе. Он был уверен, что нужно призвать частные компании объединиться, вложить деньги и каким-то образом сохранить Lehman Brothers. Гайтнер поддерживал эту идею, и, судя по всему, так же думали и некоторые лидеры Уолл-стрит. Чуть раньше в тот же день Гайтнеру звонили Джон Тейн из Merrill Lynch и Викрам Пандит из Citigroup, предлагая именно такое решение.

Полсон тоже был глубоко обеспокоен очевидным отсутствием решимости Bank of America и Barclays пересечь финишную черту. Он пришел к выводу, что Bank of America просто блефует и очень хочет, чтобы Barclays тоже не слишком старался заключить сделку. "Эти британцы много говорят, но мало делают", — сказал он. И еще у него было что сказать по поводу Джона Варли, председателя Barclays, которого он не слишком высоко ставил еще со времен Goldman. "Хочу, чтобы вы знали, — заявил Полсон, — Варли слабак".

Самым важным, по словам Полсона, было то, что они не могли взять на себя политическую ответственность за вложение государственных денег в Lehman, как это было с Bear Stearns. "Я не могу быть Спасителем", — сказал он. И, учитывая, что все участники совещания сами попадали в подобную ситуацию, вряд ли нужно было предостерегать их от ее повторения.

Гайтнер сомневался по поводу публичного проведения суровых мер но лишь потому, что, по его словам, "мы не хотим пугать людей. Нам нужно столько претендентов на Lehman, сколько сможем найти".

Но он быстро уступил, и собравшиеся заключили договор. Если не случится чуда, поздно вечером в пятницу они позвонят руководителям основных фирм Уолл-стрит, пригласят их в Федеральный резервный банк Нью-Йорка и постараются надавить на них, чтобы найти решение с участием частного капитала.

А пока, констатировал Полсон, всем должно быть ясно: никаких выкупов.

***

Сняв очки в толстой оправе, Брайан Шрайбер протер глаза. Изучив ежедневный подсчет наличных AIG, он понял, что фирма может скоро остаться без денег, если не начнет срочно продавать активы. Он начал нервно просматривать список людей, которым мог позвонить и чьи компании были способны оказать скорую помощь.

Первым на ум пришел Крис Флауэрс. У его фонда было несколько миллиардов долларов на покупку активов в сфере финансовых услуг. Как бывший банкир в этой области, он понимал страховой бизнес достаточно хорошо, чтобы в случае заинтересованности действовать быстро. К тому же в прошлом они работали вместе: Флауэрс сотрудничал с фирмой, чтобы купить небольшие страховые компании.

Шрайбер нашел Флауэрса в Sullivan & Cromwell проводящим комплексную юридическую оценку бухгалтерских книг Lehman.

— У нас проблема, — сказал ему Шрайбер. — Скоро мы останемся без наличных, и... знаете, у нас есть всего одна или две попытки, чтобы исправить положение.

— Я тут несколько занят с Lehman, — ответил Флауэрс. — Работаю с Bank of America.

— Вы сможете приехать завтра? — спросил Шрайбер.

— Посмотрим, — сказал Флауэрс уклончиво, не уверенный, что успеет закончить с Lehman. — Я понимаю, насколько это важно.

***

После окончания телефонной конференции с Гайтнером и Бернанке Полсон вызвал к себе Мишель Дэвис, главу пиар-отдела.

- Я поговорил с Льюисом и Даймондом. Они твердят, что хотят государственных денег. И еще у нас есть Пелоси и остальные, — сказал он, имея в виду разговоры о том, что спикер палаты представителей выразила неодобрение возможностью выкупов.

Дэвис принесла несколько статей, опубликованных на сайтах основных газет, и стало ясно, что завтра возможный выкуп окажется в центре внимания новостников.

Статья в Dow Jones, опубликованная в 19:03, открывалась фразой: "Осажденный Lehman Brothers Holdings Inc., вероятно, будет продан. Одним из ключевых вопросов является то, какую форму примет поддержка Федрезерва, если она будет".

— Нельзя допустить, чтобы это было в завтрашних газетах, — покачала головой Дэвис. — Все подумают: "О, а вот и Хэнк со своей чековой книжкой". Вряд ли с этого стоит начинать переговоры. — Ей как бывшему сотруднику администрации была известна позиция команды Буша по этому вопросу, и она знала, насколько политически проблематичной была сама мысль о возможности выкупа одной из крупнейших фирм Уолл-стрит.

Пусть об этом все молчали, но они с Полсоном были в курсе еще одной причины, по которой выкуп Lehman мог мгновенно стать кошмаром пиар-службы. Брат Буша Джеб, бывший губернатор Флориды, работал советником подразделения частного капитала в Lehman, двоюродный брат Буша Джордж Уокер IV входил в исполнительный комитет компании, а ведь еще был брат Полсона Ричард. Раздолье для прессы.

— Надо сделать несколько звонков, — сказала Дэвис, намекая на утечку в прессу по поводу того, что правительство не будет пытаться спасти Lehman.

Полсон размышлял. Он всегда предпочитал быть осторожным с прессой и ненавидел саму идею утечки. Но он доверял инстинктам Дэвис и хотел остаться с чистыми руками.

— Делайте что надо, — сказал он. — Только не ссылайтесь на меня.

***

В пятницу, как только Полсон проснулся, он стал просматривать утренние газеты в поисках следов деятельности Дэвис. Послание должно было быть ясным: читайте по губам — никаких выкупов.

Настроения Вашингтона легко угадывалось: желания участвовать в дальнейших выкупах на Уолл-стрит нет. Разглагольствования свидетельствовали лишь о моральном риске, как если бы речь шла о новом заболевании, которое только что достигло пандемических масштабов. Логика была такой: поручитесь за Lehman, и вы станете главным поручителем для всех в ситуации, когда ни одна фирма не находится в безопасности.

А что может быть приятнее, чем то, что ваше решение появляется на первых страницах ведущих изданий страны? Сначала Полсон с надеждой открыл Wall Street Journal и был разочарован. Статья на первом развороте о финансовом кризисе аккуратно обходила вопрос. Единственным, на что решился репортер, было: "Не ожидается, что в настоящее время федеральные чиновники организуют выкуп, похожий на сделку с Bear или произошедшее на прошлых выходных поглощение ипотечных гигантов Fannie Мае и Freddie Mac".

The New York Times была еще хуже: "В то время как казначейство и Федрезерв работают над упорядоченной продажей Lehman, неясно, будет ли Федрезерв стоять за какой-либо сделкой, особенно после того, как администрация Буша взяла свой контроль две крупнейшие компании ипотечного финансирования всего несколько дней назад".

Нет, эти их мысли не очень совпадают с их словами, подумал Полсон.

Он вернулся к редакционной странице Journal, где чаще всего выдерживался спокойный тон, и нашел утешение в ее гиперинтеллектуальных, иногда резко правых взглядах, нередких для консерваторов. Как обычно не подписанная, редакционная статья называлась "Судьба Lehman" и ее позиция совпадала с мыслями Полсона.

"По крайней мере, — писал Journal, — в случае с Bear существовало справедливое опасение системного риска. Дисконтное окно Федрезерва еще никогда не было доступно для инвестиционных банков, и, таким образом, появлялась возможность возникновения паники и возникновения острого дефицита ликвидности. Такое развитие событий гораздо менее вероятно в случае с Lehman. Дисконтное окно теперь широко открыто, например, для Merrill Lynch и Morgan Stanley, а у федеральных регуляторов были месяцы для проверки стоимости активов Lehman и его контрагентов. Если федералы вмешаются, чтобы спасти Lehman после Bear и Fannie Мае, исключений во время кризиса бульше не будет. У нас де-факто появится новая федеральная политика страхования Уолл-стрит, которая будет способствовать еще более безрассудным рискам".

Да-да, все верно, подумал Полсон. И все же они немногого добились. Полсон хотел как-то дать понять банкам, что никаких подачек не будет. Причем он должен был сделать это таким образом, чтобы его все поняли.

Прибыв в офис, Полсон зашел в кабинет Мишель Дэвис и угрюмо спросил: "Что нам делать?"

- Сегодня я предпочла бы сказать, что мы не намерены использовать нашя деньги, а в ночь на воскресенье объяснить, почему нас загнали в угол, — ответила Дэвис. — Хотите, чтобы я позвонила Лисману?

Стив Лисман был экономическим репортером CNBC, известнык как Профессор. Дэвис была в хороших отношениях с ним, предоставляла ему информацию. Полсон считал его умным и сочувствующим их делу. Дисман мог быстро и точно донести новость.

- Да, звоните Профессору, — улыбнулся Полсон. — Он знает, как со всем этим поступить.

***

Эд Херлихи сидел в своем кабинете и при включенном без звука телевизоре работал над предложением Bank of America, пока в 9:15 не увидел бегущук строку CNBC: "Последние новости. Источник. Государственной помощи в разрешении ситуации LEH не будет". Он быстро включил звук, чтобы услышать, как Стив Лисман говорил репортеру Дэвиду Фаберу, специализирующемуся на слияниях: "Позвольте мне начать с того, что я недавно разговаривал с человеком, знакомым с секретарем казначейства [sic] Полсоном, Хэнком Полсоном. Он говорит, что на разрешение этой ситуации не пустят никаких государственных денег".
Херлихи сделал погромче.

— Они говорят, что случай Lehman отличается от того, что было раньше, — продолжал Лисман. — У рынка было время подготовиться — более шести месяцев. И еще у них был PDCF, то есть возможность доступа инвестиционных банков к чрезвычайному окну финансирования Федрезерва, который существует и сейчас, чтобы упорядочить процесс.

Этого было достаточно, и Профессор передал слово коллеге: "Дэвид, что вы об этом думаете?"

— Очень интересно, — сказал Фабер. — Будет ли правительство готово сказать: "Эй, вы сами по себе"? Есть несколько мнений по поводу того, какому риску будут подвергнуты кредиторы, все участники рынка дефолтных свопов, где Lehman, безусловно, является контрагентом по многим сделкам.

— Я уверен, — добавил Лисман, — что Федрезерв ищет ситуацию, когда сможет заявить: "Есть и моральный риск. Вы заплатите за невнимательность последних шести месяцев".

Херлихи не мог поверить своим ушам. Он бросился в зал заседаний, где армия банкиров и руководителей Bank of America корпела над документами.

— Вы слышали, что только что сказали на CNBC? — задыхаясь, спросил Херлихи Керла. Керл не только не слышал, но, казалось, был раздосадован что к нему лезут с этим вопросом.

— Слушайте, парни, у нас реальная проблема, — продолжил Херлихи, отметив, что на него не отреагировал ни один человек в комнате.

Херлихи пересказал подробности интервью Лисмана, но Керл лишь закатил глаза. Почему Херлихи воспринимал репортаж CNBC так серьезно? По его мнению, канал был профессиональным распространителем слухов.

— Это идет от казначейства, — еще раз подчеркнул Херлихи. — Это Полсон. Они пытаются подать нам знак.

Херлихи понимал СМИ настолько, чтобы разгадать правила игры: когда он неделю назад был в казначействе во время захвата Fannie и Freddie, он видел, как отдел по связям с общественностью ловко организовал утечку новостей через своего любимого репортера Лисмана.
Даже Керлу пришлось признать, что Херлихи прав, и настроение у всех испортилось.

— Насколько, вы думаете, они это серьезно? — спросил Керл.

***

Перед тем как вернуться к коллегам на второй день заседания совета директоров BlackRock, Джон Тейн решил провести телефонную конференцию со своими. Он хотел, чтобы в условиях слухов о неустойчивости рынков публика поняла, что Merrill — устойчивая компания. Утром уже поступили новости со ссылкой на Малькольма Полли, руководителя отдела инвестиций Stewart Capital Advisors, который сказал: "Думаю, рынок твердит вам, что, если Lehman уйдет, Merrill, вероятно, будет следующим".

Сначала Тейн проинформировал совет о последних колебаниях рынка, который и не думал успокаиваться. Один взгляд на фьючерсы ясно давал понять, что акции, скорее всего, откроются с понижением. Накануне акции Merrill упали на 16 %, и это был не предел.

Разговор быстро переключился на Lehman. Тейн рассказал совету то, что знал, — его слова не слишком отличались от газетных сообщений, хотя Тейн получал информацию непосредственно от Гайтнера: Bank of America и Barclays стали конкурентами в борьбе за Lehman. Джон Финнеган, исполнительный директор страховщика Chubb, выглядел обеспокоенным. "Lehman падает, следующие в списке шортистов мы, — сказал он Тейну. — Объясните мне, почему все должно случиться по-другому". Тейн был разочарован, он не любил, чтобы его мнение ставили под сомнение. "Мы не Lehman, — сверкнул он глазами из-под стекол очков, — мы не Lehman"я

Восстановив хладнокровие, Тейн спокойно перечислил достоинства Merrill. "У нас есть бизнес по управлению капиталом, который не обесценится ни при каких обстоятельствах. И у нас есть половина BlackRock, которая также не обесценится, так что наши акции не упадут до нуля".

***

Фулд нервничал. Было 9:30 утра, акции Lehman открылись на 9 % ниже, до 3,84 доллара, а новостей от Даймонда не было в течение двенадцати часов.

— Что происходит? — спросил Фулд Даймонда, когда тот наконец позвонил.

— Я буквально только что получил одобрение совета, мы можем начинать, — ответил Даймонд, который прибыл в Нью-Йорк из Лондона накануне ночью. — Мы только что начали проверку, используя вашу публичную отчетность.

Прежде чем продолжить, Даймонд решил быть с Фулдом откровенным.

— Честно говоря, — сказал он сухо, — мы в ужасе и заинтересуемся, лишь если цена будет достаточно низкой.

Фулд, откинувшись на спинку стула, посмотрел на Руссо, который сидел напротив и ждал окончания разговора. Он понял.

— Нам надо поговорить, потому что вы должны осознавать мои идеи и мои планы, — сказал Даймонд. Он предложил встретиться в полдень в Racquet and Tennis Club, закрытом клубе на углу Парк-авеню и 52-й улицы, где можно зарезервировать отдельную комнату.

— Нет-нет-нет. Вы не понимаете, я не могу уйти, — ответил Фулд. — Везде полно фотографов. Почему бы вам не приехать сюда? Мы можем провести вас через задний вход. Я пришлю автомобиль.

***

"Акции AIG упали на 20 % из-за ипотечных проблем", — гласил в 10:14 заголовок Reuters.

Кэтрин Зайферт, аналитик Standard & Poor's, только что закончила заметку, в которой отмечала, что акции падают из-за "озабоченности способностью AIG сбросить связанные с ипотекой активы, и мы ожидаем, что цены на акции будут непостоянными, пока инвесторы ожидают от компании новостей".

Взволнованный Боб Вилюмштад решил позвонить Джейми Даймону. Он был недоволен командой JP Morgan, и ему нужны были гарантии.

— Джейми, наш рейтинг понизят, — сказал он. — Вы должны помочь мце решить, где взять 18 млрд долларов. Плана на конец сентября больше нет, —_ добавил он, ссылаясь на свою задумку обнародовать новую стратегию в конце месяца. — Если вы, ребята, не способны помочь, просто скажите мне. Но мы должны за выходные что-то предпринять. Мы наняли вас для этого, — он чуть повысил голос. — Просто скажите, если вы не справляетесь, просто скажите мне об этом сейчас.

— Мы хотим делать эту работу, — ответил Даймон, в его голосе проступали нотки раскаяния. — Дайте мне пять минут, и я перезвоню.

Когда он перезвонил, то принес извинения от имени фирмы и добавил что снимет Блэка с задания. Главным теперь будет другой его помощник Дуг Браунштейн, руководивший в фирме инвестиционно-банковской практикой. Браунштейн, "производитель сделок", в 1980-е начинал в First Boston, затем ушел в Chase, а теперь, когда он пробился наверх, ему поручали некоторые крупнейшие сделки фирмы. Он помог договориться о приобретении JР Morgan Bank One (и Даймона вместе с ним), потом занимался Bear Stearns. "Мы собираемся послать Браунштейна с командой и посмотрим, что сможем сделать для привлечения капитала для вас в выходные дни" — Даймон пообещал, что будет держать палец на спусковом крючке.

Потом телефон зазвонил снова — это был Тим Гайтнер.

— Итак, как дела? — спросил Гайтнер.

— Мы работаем над привлечением капитала, — ответил Вилюмштад. — И ведем переговоры с некоторыми претендентами на активы, которые смогут вложить деньги в эти выходные. Мы ожидаем, что более подробная информация появится позже.

— Утром мы планируем прислать некоторых из наших ребят на помощь, — сказал Гайтнер тоном, не терпящим возражений. — Держите меня в курсе.

Разговор длился не более 30 секунд.

***

К этому времени Хэнк Полсон был так взволнован проблемами Lehman, что не заметил помощницу Кристал Уэст, которая пыталась привлечь его внимание. Звонил Алистер М. Дарлинг, канцлер Казначейства ее Величества.

Полсон общался с Дарлингом последние два года, и, хотя они встречались по обе стороны Атлантики, они не стали друзьями. Полсон считал Дарлинга больше политиком, нежели бизнесменом. К тому же у него не было опыта на финансовых рынках, подобного полсоновскому. Но он уважал суждения Дарлинга и восхищался быстрыми и решительными действиями, которые тот предпринял год назад, когда Northern Rock, один из крупнейших ипотечных кредиторов Великобритании, оказался на грани краха. Дарлинг предотвратил истощение пассивов банка тем, что разрешил Bank of England ссудить Northern Rock миллиарды долларов, чтобы гарантировать депозиты. Этот инцидент стал одним из первых тревожных звоночков для Полсона.

Дарлинг, который только что закончил в Ницце длившуюся весь день встречу с европейскими министрами финансов, после неловкой паузы сказал, что звонит по поводу Barclays. "Вы должны знать, что у нас есть серьезные опасения по поводу этой сделки", — сурово сказал он Полсону.

Полсон пытался успокоить его, объясняя, что существует еще один участник торгов, Bank of America. Он также рассказал о системной важности Lehman Brothers для мировой экономики и подчеркнул, как сделка между Barclays и Lehman превратит Barclays в международного гиганта со всей мощью Уолл-стрит за спиной. Полсон добавил, что пытался создать отраслевой консорциум, чтобы помочь ставке либо Barclays, либо Bank of America.

Тем не менее с характерной британской страстью к преуменьшению Дарлинг продолжил высказывать опасения и решительно сказал: "Barclays не должен брать на себя больше риска, чем тот, с которым сможет справиться".

Полсон, уверенно отметая опасения, пообещал, что будет держать Дарлинга в курсе в течение выходных.

***

Боб Даймонд прибыл в штаб-квартиру Lehman в "мерседесе" Фулда и вошел через черный ход, избегая камер, размещенных у главного. Надеясь избежать того, чтобы кто-то из сотрудников Lehman увидел посетителя, служба безопасности фирмы проводила его в грузовой лифт, а потом и в кабинет Фулда.

Фулд предложил кофе. Встревоженный Фулд и невыспавшийся Даймонд выглядели так себе.

Даймонд спешил добраться до Simpson Thacher, где его команда только начала проверку, он хотел погрузиться в цифры. Он рассказал Фулду про план на день, затем они обсудили различные эффекты взаимодействия и перекрытия бизнесов двумя фирмами.

В середине презентации Фулд прервал Даймонда и сказал, что у него есть кое-что, о чем он хотел бы рассказать. Когда он начал говорить, его охватило почти пугающее напряжение.

— Посмотрите мне в глаза, — сказал он. — Здесь, наверху, не хватит места для нас обоих. И мы оба знаем это. — Он сделал паузу и пристально посмотрел на Даймонда. — Я готов подать в отставку, если это поможет фирме.

Для Фулда это было самое ужасное, что он мог предложить: отказаться от фирмы, которую любил.

Для Даймонда момент был не слишком подходящим. Он никогда не думал, что Фулд останется, и он не хотел, чтобы тот остался.

— Если есть возможность помочь с переходом, с клиентами, вы знаете я сделаю это, — сказал Фулд.

— Я всегда знал, что вы хороший человек, — ответил Даймонд. — Теперь вы доказали это.

***

После 20 минут в пробке на Франклин-Делано-Рузвельт-драйв Крис Флауэрс к полудню добрался до офиса AIG. Его проводили в конференц-зал, где уже были Вилюмштад, Шрайбер, Стивен Дж. Бенсингер (главный финансовый директор фирмы) и другие. Шрайбер немедленно передал уместившийся на одной странице отчет о движении денежных средств фирмы, оформленный как календарь: каждый день с пятницы по среду был отмечен различными сценариями в зависимости от результатов решения Moody's о кредитном рейтинге компании. Если руководство до сих пор в полной мере не пришло к пониманию сложности ситуации, в которой очутилось, документ Шрайбера излагал все более чем отчетливо. Календарь указывал, что к следующей среде материнская компания будет иметь дефицит в 5 млрд долларов и каждый следующий день ситуация будет только ухудшаться.

— У вас тут реальная проблема. — Глаза Флауэрса полезли на лоб, когда он изучил цифры.

— Да, но мы будем в порядке, если сможем найти капитал, — ответил Вилюмштад.

— Вы не думали о главе 11? — вырвалось у Флауэрса. Это прозвучало так, будто он коснулся контактного рельса.

— Почему вы так говорите? — спросил явно расстроенный Бенсингер.

— Могу заверить вас, — ответил Флауэрс, — если в среду вы не заплатите людям 5 млрд долларов, они будут очень, очень расстроены. Короче, вы сможете называть это как захотите, но они не будут счастливы, если вы не заплатите им в среду.

Именно в этот момент перезвонил Джейми Даймон. Включили громкую связь.

Шрайбер описал потенциальные проблемы с наличностью и планы по их устранению. "Я пытаюсь организовывать все на этот уик-энд", — сказал он, объясняя, что хотят искать возможных инвесторов со второй половины дня. Кроме того, он рассказал о подразделениях компании и денежных средствах, которыми каждое из них располагало.

Прежде чем Шрайбер продолжил инвентаризацию, Даймон прервал его: "Вы умный человек, но ведете уже проигранный процесс". Худший сценарий, который описывал Шрайбер, был далеко не так плох, как могло быть на самом деле, словно издеваясь, настаивал Даймон: "Вы не знаете, что делаете. Это любительство, и это глупо".

Хуже того, Даймон думал, что они неточно интерпретировали финансовые данные. Насколько он мог судить, Шрайбер просто читал с листа разрозненную информацию, которую никогда не анализировали всю целиком.

— Вам нужно научиться работать с цифрами, — сказал он. — Настоящими цифрами. Вам нужно сесть с этими цифрами и выяснить размер реальной, а не выдуманной дыры. Насколько велико кредитование ценными бумагами? Вы должны пройтись по каждому контракту, перевернуть его, сделать работу. Затем необходимо составить список тех, кто может помочь вам закрыть дыру. Это не то же самое, что опоздать с платежом по кредитной карте.

Вилюмштад молча смотрел на динамик. Он отлично знал эту процедуру из опыта работы с Сэнди Вейлом. Лучше не обращать внимания, думал Вилюмштад. Он знал, что худшим в словах Даймона было то, что они могли оказаться правдой.

Пока команда AIG неуклюже пыталась продолжить разговор в менее враждебном тоне, Флауэрс предложил позвонить Уоррену Баффету. Он не очень хорошо знал Баффета, и в последний раз, когда они говорили, Флауэрс пытался заинтересовать его покупкой Bear Stearns в те роковые мартовские выходные. В кризис, когда большие чеки должны были быть выписаны немедленно, к Баффету, очевидно, можно было обратиться.

— Уоррен! — по-дружески воскликнул Флауэрс, после того как дозвонился до Баффета. Он напомнил об их прошлых делах и тут же объяснил цель звонка. Он смотрел на бумаги, которые доказывали, что у AIG скоро кончатся деньги. Он сказал Баффету, что таблица была настолько общей и так плохо сделаной, что "я, возможно, использовал ее, чтобы записывать покупки".

Почувствовав, что Баффет улыбнулся, Флауэрс продолжал: "Они дебилы!" И многозначительно замолчал, прежде чем сказать: "Но здесь много налички". Он объяснил, что искал Баффета для инвестиции в 10 млрд долларов в капитал AIG и надеялся, что они могут сделать инвестиции вместе.

Однако Баффет не высказал особого желания впутываться в подобную кашу. "Вы знаете, у меня не столько денег, как раньше, — усмехнулся он. — Я поиздержался". Кроме того, он не был уверен, что хочет вмешиваться в сражение Хэнка Гринберга с Эли Бродом, которые одновременно вели войну против компании. Единственное, на что он, возможно, был готов, — взглянуть на цифры относительно собственности AIG и бизнеса страхования от несчастных случаев.

— Здесь способна появиться реальная возможность, — согласился Флауэрс. — Позвольте мне попросить Вилюмштада хотя бы позвонить вам.

Флауэрс вернулся в комнату и сказал, что Баффет был маловероятным кандидатом, но попросил Вилюмштада связаться с ним.

Вилюмштад, который никогда не встречался с Баффетом, позвонил, но прежде, чем он смог хоть как-то продвинуться, Баффет прервал его.

— Я посмотрел отчетность, — сказал он. — Компания слишком сложна. Я не настолько уверен, чтобы действовать. Тут ничто не поможет, так что не тратьте время. У вас есть чем заняться, — а потом вселил надежду: — Если вы хотите продать какие-то активы, у меня, возможно, есть интерес в... не знаю.

Вилюмштад поблагодарил его за время и внимание и в отчаянии повесил трубку.

***

К полудню Lehman Brothers овладели слухи, что совет может вскоре уволить Фулда. При цене акций, снизившейся еще на 9,7 %, до 3,71 доллара, это обсуждалась открыто не только по всему офису, но и в СМИ.

К этому моменту среди сотрудников фирмы нарастала злость. Сотрудники Lehman были уникальны на Уолл-стрит — они владели четвертью акций компании. При всех претензиях к Уолл-стрит по поводу ориентации на короткую перспективу у большинства сотрудников Lehman был пятилетний переходный период, в течение которого они не имели права продавать свои акции. Это означало, что их собственные огромные состояния были связаны с котировками акций фирмы. И по состоянию на пятницу эти акции потеряли 93 % стоимости по сравнению с 31 января, 10 млрд долларов просто исчезли. (Фулд, которому принадлежало 1,4 % компании, то есть примерно 10 900 000 акций, потерял 649,2 млн.) Хуже того, по иронии, утром сотрудникам Lehman был отправлен меморандум, в котором говорилось, что они не могут продать свободные от ограничений акции, которые принадлежали им на правах собственности. Это было стандартное уведомление, которое они получали за пару дней до объявления доходов каждый квартал, оно не позволяло продавать акции в течение нескольких недель.

Сообщения о возможной отставке Фулда получили новую подпитку, когда прошел слух, что утром Джон Д. Макомбер, один из членов совета директоров Lehman и бывший гендиректор химического гиганта Celanese Corporation, прибыл в здание и направился на 31-й этаж. Почти десять человек толпились около углового кабинета Фулда. Они увидели 80-летнего
Макомбера, ковылявшего по коридору. Когда Макомбер добрался до двери, некоторые начали уходить, ожидая, что их попросят выйти.

- Оставайтесь, — сказал им Макомбер.

Изможденный Фулд пожал Макомберу руку. Он не думал, что его уволят, но ощущал нервозность.

- Я хочу поговорить с вами, — начал Макомбер. Многие подумали, что сейчас он скажет Фулду, что больше не нуждается в его услугах. Но, к всеобщему удивлению, он произнес воодушевляющую речь: — Я хочу, чтобы все в комнате понимали: я знаю, что вы сделали хорошую работу. Вам просто не повезло. Мы на сто процентов за вас.

Совет Фулда, похоже, был все еще лояльным Фулду.

***

Роджин Коэн по-прежнему находился в центральном офисе Sullivan & Cromwell, пытаясь уломать Bank of America купить Lehman. Но он чувствовал: что-то пошло не так, поведение Грега Керла изменилось и команда Bank of America как будто начала тормозить, словно уже отказалась от торговли.

Коэн, который был одним из немногих юристов в городе, имевших прямой доступ к Тиму Гайтнеру, позвонил ему в офис, чтобы доложить о своих подозрениях, будто жесткая линия правительства против какой-либо помощи спугнула Bank of America. "Не думаю, что эта сделка может состояться без государственной помощи, — подчеркнул Коэн. — Они могут блефовать и с нами и с вами. Но мы не можем позволить себе раскрыть этот блеф".

Гайтнер, который выразил аналогичную озабоченность Полсону днем ранее, но получил указание не отступать, был лаконичен: "Вы не можете рассчитывать на государственную помощь".

***

Примерно в 14:20, когда акции Lehman упали еще на 6 %, до 3,59 доллара, Хэнк Полсон с измотанным видом шел по лестнице из здания казначейства, чтобы ехать в аэропорт. Дэн Джестер, Джим Уилкинсон и Кристал Уэст запрыгнули в его джип вместе с ним. Кристофер Кокс планировал присоединиться в самолете.

В разговоре, состоявшемся всего за несколько часов до этого, они с Гайтнером официально решили: с Lehman нужно что-то делать.

Если они действительно собирались созвать руководителей Уолл-стрит и попытаться убедить их выработать решение с участием частного капитала для этого как раз настало время. В противном случае к понедельнику Lehman будет уже не спасти. "У нас есть выходные", — напомнил он.

Они договорились о встрече в 18:00 в Федеральном резервном банке Нью-Йорка. Офис Гайтнера начнет вызывать руководителей сразу после 16:00, после того как закроются рынки. Последнее, что они могли себе позволить, — это утечка новостей о заседании.

Полсон, который обычно летал в Нью-Йорке на US Airways, дававшей правительству скидку (Венди всегда напоминала ему о полетах на частном самолете), на этот раз организовал чартерный рейс до Нью-Йорка, используя свои счета NetJets. Он не мог позволить себе задержаться, вопрос был слишком важен, да и погода не радовала. Во всяком случае, он опасался, что самолет даже не сможет взлететь.

Они гнали в Даллес, чтобы успеть на самолет, и Полсон шептал: "Да поможет нам Бог".

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3200

загрузка...

Другие книги по данной тематике

Андрей Буровский.
Евреи, которых не было. Книга 1

Анатолий Максимов.
Никола Тесла и загадка Тунгусского метеорита

Составители Ф. Эйджи и Л. Вулф.
Грязная работа ЦРУ в Западной Европе

e-mail: historylib@yandex.ru

разделы

Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Случайные книги

Полезное

Реклама

Глава тринадцатая