Глава одиннадцатая
|
Роберт Вилюмштад чувствовал, как пот пропитывает его майку, когда в 9:15 во вторник, 29 июля, он шел по Перл-стрит в финансовом районе Манхэттена. Мало того что влажность была слишком высокой, так еще и предстоящая встреча с Тимом Гайтнером в Федеральном резервном банке Нью-Йорка сводила с ума.
С тех пор как чуть более месяца назад он занял должность главного исполнительного директора AIG, приходилось вкалывать, чтобы попытаться решить многочисленные проблемы компании. За исключением поездки на День независимости в Вейл к дочери, он не покидал офис семь дней в неделю. Начиная работу, он объявил о планах "провести тщательный стратегический и оперативный пересмотр бизнеса AIG", "завершить процесс в течение ближайших 60-90 дней и организовать расширенную встречу с инвесторами вскоре после Дня труда, чтобы рассказать все". Когда Вилюмштад начал расследование, глава стратегического подразделения Брайан Т. Шрайбер отвел его в сторонку и сообщил о потрясающем открытии, которое сделал: "Возможно, это проблема ликвидности, а не недостаток капитала". Другими словами, несмотря на то что массивный страховой конгломерат владел ценными бумагами и обеспечением на сотни миллиардов долларов, из-за кредитного кризиса он мог оказаться в ситуации, когда придется их продавать — либо достаточно быстро, либо по высоким ценам, — чтобы выполнить свои обязательства. Ситуация может ухудшиться, если одно из рейтинговых агентств типа Moody's или Standard & Poor's понизит кредитный рейтинг фирмы, что способно спровоцировать кредиторов потребовать увеличить залоги. — Вчера вечером вы напугали меня до полусмерти, — сказал Вилюмштад Шрайберу на следующий день после того, как всю ночь изучал проблемы с ликвидностью фирмы. Будет только хуже, думал Вилюмштад, поскольку компания собиралась доложить об убытках в 5,3 млрд долларов во втором квартале. В тот душный июльский день Вилюмштад направлялся на встречу с Гайтнером, с которым познакомился месяц назад, чтобы просить о помощи, если ситуация на рынках обернется против него. Федеральный резервный банк Нью-Йорка не регулировал AIG или какую-либо другую страховую компанию, но Вилюмштад полагал, что из-за того, что AIG занималась кредитованием под залог ценных бумаг и имела подразделение финансовых продуктов, Гайтнер мог заинтересоваться. Еще он надеялся, что Гайтнер оценит, насколько тесно AIG связана с Уолл-стрит, выписывая страховые полисы на сотни миллиардов долларов, которые брокерские фирмы использовали для хеджирования1 других сделок. Нравится это кому-то или нет, но благополучие клиентов AIG зависит от ее здоровья. — Нет причин для паники и нет оснований полагать, что произойдет что-то ужасное, — сказал Вилюмштад после того, как Гайтнер поприветствовал его своим крепким, спортивным рукопожатием и пригласил к себе в кабинет. — Но у нас есть эта программа кредитования ценными бумагами... Он пояснил, что AIG выдавала высоконадежные ценные бумаги, такие как облигации казначейства, в обмен на наличные деньги. Обычно эта процедура была безопасным бизнесом. Но компания вложила наличные в низкокачественные ипотечные кредиты, которые обесценились, никто не мог назвать их точную цену, и их было практически невозможно продать. Если все контрагенты AIG — компании по другую сторону сделки — одновременно потребуют деньги обратно, сказал Вилюмштад, это будет серьезная проблема. — Вы сделали окно Федрезерва доступным для брокеров-дилеров, — продолжил он. — Какова вероятность, что в случае кризиса AIG мы сможем обратиться к Федрезерву за ликвидностью? У нас есть ценные бумаги на миллиарды, сотни миллиардов долларов в качестве обеспечения. — Ну, мы никогда не принимали такого раньше, — бодро ответил Гайтнер, а это означало, что Федрезерв никогда не давал кредитов страховым компаниям. Гайтнер казался не слишком впечатленным аргументами Вилюмштада. — Понимаю, — сказал Вилюмштад. — Вы никогда не делали этого и для брокеров, но, очевидно, какая-то возможность все-таки существует. — После клинической смерти Bear Stearns в Федрезерве решили открыть дисконтное окно для брокерских фирм, таких как Goldman Sachs, Morgan Stanley, Merrill Lynch и Lehman. — Да, — согласился Гайтнер и добавил, что это потребует одобрения совета Федрезерва. — Я бы рекомендовал поступить так, если бы считал это хорошим кредитным решением. — Затем он сделал Вилюмштаду то же предупреждение, что и Фулду месяц назад, когда тот пытался превратить Lehman в банковскую холдинговую компанию. — Думаю, проблема в том, что такое решение усугубит ситуацию, которой вы пытаетесь избежать. Когда это станет общеизвестным, контрагенты могут заволноваться. Вилюмштад понял, что разговорами ничего не добьется, когда Гайтнер, которому было пора на следующую встречу, встал и сказал: "Держите меня в курсе". *** 29 июля Gulfstream, принадлежащий Lehman, кружил над аэропортом Анкоридж, штат Аляска, заходя на посадку для дозаправки. На борту находился Дик Фулд, возвращавшийся из Гонконга, где он с небольшой командой Lehman встречался с Мин Ю Сунгом из Банка развития Кореи. В тот день Фулд был в необычно хорошем настроении, уверенный в приближении завершения сделки. У него состоялся продуктивный диалог с Банком развития Кореи, и обе стороны договорились продолжить переговоры. Он знал, что путь не близок, но корейский банк был последней надеждой. Мин дал понять, что заинтересован в покупке контрольного пакета акций Lehman. Фулд знал, что Мин по-прежнему озабочен портфелем недвижимости Lehman из-за проблемных активов. Но Мин, казалось, был воодушевлен перспективой сделать из Банка развития Кореи крупного игрока на мировой арене. О цене на встрече в отеле Grand Hyatt в центре Гонконга говорили мало, но Фулд был уверен, что дело может выгореть. Фулд был доволен, что смог сохранить переговоры в тайне от прессы. Он был так озабочен возможными утечками, что поручил команде, которую взял с собой на встречу — Барту МакДейду, Скипу МакГи, Брэду Уитману, Джесси Бхаталу и Кунхо Чо — не отвечать на звонки. МакГи даже ввел в заблуждение своих работников в Нью-Йорке, оставив сообщение учствовавшему в предыдущей поездке в Южную Корею Марку Шафиру: в нем говорилось, что МакГи направляется в Китай к клиентам. Фулд организовал встречу в Гонконге, а не в Сеуле, так что, даже если кто-то следит за самолетом фирмы, слухов будет немного. На обратном пути команда Lehman смотрела британский фильм "Ограбление на Бейкер-стрит" на большом экране. Фулд уже видел картину и хотел поставить какой-нибудь боевик, но МакДейд, который все увереннее брал контроль над фирмой, победил. Когда они вырулили к заправочной станции, хорошее настроение Фулда внезапно испортилось: техслужбы обнаружили утечку масла. Пока пилот пытался руководить ремонтом, команда Lehman обедала в самолете. Но через час уверенности в том, что поломка может быть устранена, не появилось. МакДейд позвонил секретарю и попросил заказать билеты на коммерческий рейс. — Когда в последний раз вы летали обычным самолетом? — поддел МакДейд Фулда, которому было явно не до смеха. *** 6 августа 2008 года команда банкиров Morgan Stanley прибыла в казначейство. Их проводили в конференц-зал напротив кабинета Полсона на необычную встречу. В поисках помощи для Fannie Мае и Freddie Mac Полсон неделю назад позвонил Джону Маку, чтобы нанять того в качестве советника правительства. Полсон выбрал бы Goldman, если бы не очевидные имиджевые проблемы и то, что он был советником Fannie. Полсон также быстро подумал о найме Merrill Lynch, но Morgan Stanley казался лучшим вариантом. Мак сначала не хотел даже слушать, поскольку, выступая в качестве советника казначейства по Fannie Мае и Freddie Mac, фирма не могла вести никаких дел с ипотечными гигантами в течение следующих шести месяцев, поэтому теряла доходы на десятки миллионов долларов. "Как мы скажем нашим акционерам, что отказываемся от таких денег? Меня спросят, почему я так поступаю", — сказал он своей команде. Но после переоценки Мак решил, что работа на правительство — это патриотично. Morgan Stanley получит символическую плату в 95 тыс. долларов, которые едва покроют затраты на сверхурочные для секретарей. Всего неделю назад Сенат принял, а президент Буш подписал закон, который дал казначейству временные полномочия по поддержке Fannie и Freddie. И теперь Полсон столкнулся с вопросом, что делать с этой властью. Он признавал, что породил странную дилемму: инвесторы в настоящее время предполагали вмешательство правительства. Для Fannie и Freddie это еще больше затруднило бы самостоятельное привлечение капитала, так как инвесторы опасались, что вмешательство государства будет означать уничтожение фирм. Все явственнее казалось, что любой вид правительственных инвестиций мог спровоцировать катастрофу. "Либо доля инвесторов будет сильно размыта с учетом количества акций, которые им понадобятся, либо [Freddie и Fannie] будут национализированы, — заявил Reuters тем утром управляющий директор Westwood Capital LLC Дэн Альперт. — Без внушительной базы собственного капитала они не выживут". В конференц-зале казначейства Энтони Райан, заместитель главы Комиссии по финансовым рынкам, проинформировал банкиров о работе отдела по финансируемым государством учреждениям. От Morgan Stanley присутствовали 58-летний сопредседатель фирмы Роберт Скалли, который работал над государственным спасением Chrysler почти три десятилетия назад; 51-летний глава банковской группы по финансовым учреждениям Рут Порат и 43-летний вице-председатель группы глобальных рынков капитала Даниэль А. Симкович. На десятой минуте презентации с отрешенным видом вошел Полсон. "Все будут следить за тем, что мы делаем, — сказал он, пытаясь одновременно и вдохновить их, и напугать. — Я буду скрупулезно следить за тем, что вы делаете. Но, уверен, это будет самым громким делом в вашей карьере". Скалли настоял на том, чтобы Полсон объяснил задачу: "Просто скажите нам, чего вы на самом деле хотите. Вы хотите перенести проблему в будущее?" — Нет, — покачал головой Полсон. — Я хочу решить проблему. Я не хочу оставлять ее нерешенной, — он был абсолютно уверен, что проект не станет еще одним бюрократическим упражнением в производстве моментально подшиваемых в дело Роwer-Point-презентаций. — У меня, хм... У нас есть три задачи: стабильность рынка, доступность ипотеки и защита налогоплательщиков. Скалли, уверенный, что здесь замешана политика, все еще был настроен скептически. И, учитывая, что утром Freddie отчитался об убытках в 821 млн долларов, бездействие уже не казалось жизнеспособным вариантом поведения. — Есть ли какие-то политические варианты, которые не обсуждаются, или, наоборот, есть ли какие-то предварительные пожелания с точки зрения отправных моментов и подходов к этой проблеме, которые вам хотелось бы, чтобы мы обсудили? — попробовал уточнить Скалли. — Нет, у вас карт-бланш, — ответил Полсон. — Любые варианты обсуждаются, я готов рассмотреть их. Откуда-то донесшийся детский плач прервал обсуждение. Плакала внучка Полсона, Вилла, которая пришла в тот день в гости и ждала в небольшом конференц-зале напротив его кабинета. Полсон собирался вместе с семьей посетить Олимпийские игры в Пекине. Рабочий отпуск — Полсон должен был организовать встречу с китайскими официальными лицами и постоянно находиться на телефоне. Он извинился за преждевременное завершение встречи: "Я вернусь через десять дней. Надеюсь на видимый прогресс". *** В первую неделю августа Мин Ю Сунг прилетел на Манхэттен из Сеула, чтобы продолжить переговоры с Lehman Brothers. Стороны по-прежнему были далеки от подписания окончательного соглашения, но они приблизились к созданию плана. В тот понедельник МакДейд, который все еще сомневался, что сделка произойдет, вместе с коллегами подошел к офису Sullivan & Cromwell в мидтауне, чтобы начать официальные переговоры. "У них не хватит смелости, чтобы сделать это, — заявил Марк Шафир, прогуливаясь по Парк-авеню с МакДейдом и Скипом МакГи. Кунхо Чо и Джесси Бхаттал из Lehman, которые были ближе всего к Мину, прилетели из Азии, чтобы помочь заключить сделку. МакГи попросил Фулда оставаться в офисе, несмотря на его желание присутствовать на встрече. "Остыньте, — сказал ему МакГи. — Вы генеральный директор. Вы должны быть "отсутствующим звеном", как говорят на Уолл-стрит". Именно так они могли бы оправдываться в случае, если удастся договориться по поводу окончательных условий сделки, но захочется еще поторговаться за более выгодные условия. Они просто скажут, что им необходимо одобрение гендиректора. МакДейд тоже все сильнее беспокоился по поводу того, что неустойчивое состояние Фулда не поможет переговорам. МакДейд опасался, что Фулд подозревает его в попытке захватить управление фирмой. Часто, когда он разговаривал с Гельбандом и его протеже Кирком, Фулд давал понять, что знает, как они готовят его отставку. Паранойя Фулда разгорелась еще сильнее, когда МакДейд отказался занять старый кабинет Джо Грегори в непосредственной близости от кабинета Фулда, ссылаясь на его "плохую карму", вместо этого он занял кабинет дальше по коридору, где Фулду было труднее его контролировать. МакДейд действительно все сильнее контролировал Lehman. Он был в процессе создания документа "План игры" — подробного обзора финансов фирмы и планов продвижения. Документ включал полдюжины возможных сценариев, большинство из которых подразумевали некоторые вариации разделения Lehman на "хороший банк", который они оставили бы себе, и "плохой банк", который они выделили бы. Тем самым они избавили бы себя, хотя бы на бумаге, от ненужных активов в недвижимости. План позволил бы Lehman начать новую жизнь, не обремененную активами, продолжающими дешеветь. МакДейд также настаивал, чтобы Фулд выставил на продажу Neuberger Веrman и бизнес по управлению инвестициями фирмы. И аукцион уже велся среди частных фирм. Хотя слухи о Lehman распространялись, казалось, что исходящих из компании утечек стало меньше. Через несколько недель после того, как МакДейд был назначен президентом, МакГи подарил ему футболку с надписью "Лицо, которое в курсе ситуации" — намек на то, как финансовая пресса называла свои источники. МакГи сказал ему: "Отдай ее Скотту!" — то есть Скотту Фридхайму, который управлял большей частью медиастратегии компании. Первая утренняя встреча в Sullivan & Cromwell была посвящена ознакомлению корейцев с коммерческими объектами недвижимости Lehman. Марк Уолш, стратег экспансии фирмы на рынок коммерческой недвижимости, выступил с докладом. Но Мин нашел его неподготовленным и шепнул Кунхо: "Я не понимаю их оценки". Очень быстро стало ясно, что Мин не хотел иметь ничего общего с холдингами коммерческой недвижимости Lehman. В течение часа присутствовавших не покидало ощущение, что переговоры вот-вот прекратятся. Однако в тот же день обе стороны начали работать над новой структурой: Мин сказал, что заинтересован в покупке контрольного пакета акций Lehman, но только если тот выведет объекты коммерческой и жилой недвижимости в отдельную компанию, чтобы инвестиции Банка развития Кореи не могли быть затронуты. Казалось, дискуссия продвигается хорошо. Единственное, Фулд каждые 20 минут звонил МакДейду и МакГи, чтобы узнавать новости. На следующее утро, в 11:00, Мин заявил, что получил разрешение корейских регуляторов сделать первоначальное предложение. Он сказал, что готов заплатить 1,25 балансовой стоимости Lehman. Сделка, в ходе которой еще предстояло обсудить истинную балансовую стоимость фирмы и которая включала бы выделение недвижимости Lehman, означала, что Банк развития Кореи оценил Lehman где-то между 20 и 25 долларами за акцию с премией, потому что накануне акции закрылись на уровне 15,57 доллара. Вопрос, было ли предожение Мина серьезным, в чем сомневались некоторые банкиры Lehman, оставался открытым. Но МакДейд, МакГи и остальная часть команды Lehman отметили, что были склонны принять его предложение. Тем не менее МакДейд сказал, что хочет вернуться в штаб-квартиру, чтобы обсудить все с Фулдом. Они согласились, что обе стороны вернутся в 19:00 в надежде на достижение хотя бы принципиального согласия. Когда обе стороны вновь собрались спустя несколько часов, прибыл неожиданный гость — Фулд. Целью команды Lehman было заставить Мина подписать протокол о намерениях перед окончательным соглашением, даже если это означало, что потребуется еще несколько недель, чтобы согласовать детали. Этот жест, согласились все, снимет некоторое давление с акций Lehman. Фулд занял место рядом с МакДейдом, МакГи и Кунхо, и он был мрачнее тучи. Через стол от них сидели Мин и его банкир Гэри Баранчик из Perella Weinberg Partners. — Слушайте, мы все понимаем. Мы понимаем, что вы хотите сделать, — сказал МакДейд, ссылаясь на план Мина по приобретению контрольного пакета Lehman после того, как тот избавится от активов в недвижимости. —- Давайте начнем с... — Думаю, вы совершаете большую ошибку, — перебил его Фулд, обращаясь к Мину. — Вы упускаете великолепную возможность. Эта недвижимость очень дорого стоит, — Фулд явно настаивал на покупке Мином по крайней мере некоторых активов. Потом Фулд сказал, что план Мина по выплате 1,25 балансовой стоимости "слишком низок", порекомендовав взять за основу 1,5 балансовой стоимости. МакДейд и МакГи не верили своим ушам. Они провели последние два дня, согласовывая сделку, основанную на отделении объектов недвижимости, а теперь Фулд пытался все переиграть. Хуже того, на лице Мина промелькнуло выражение ужаса. Мин отвел Баранчика в сторону и прошептал: "Мне это не нравится". И Баранчик заговорил от имени Банка развития Кореи. Он сказал, что Банк будет вести переговоры только на основании оценки в 1,25 балансовой стоимости, а затем с еле скрываемым раздражением подверг сомнению учет Lehman. "Я не верю, что вы списали все, что должны были", — сказал он, подчеркнув, что они не заинтересованы в недвижимости. — Хорошо, — согласился Фулд, не скрывая разочарования. — Во сколько, по-вашему, должен быть оценен наш портфель недвижимости? Прежде чем Баранчик успел что-то ответить, заговорил МакДейд. "Ну, у нас есть перечень условий, — сказал он, все еще пытаясь направить разговор в более продуктивное русло. — Почему бы нам не ознакомиться с ним?" — Думаю, мы должны взять паузу, — отреагировал Баранчик, чувствуя, что напряжение может привести к срыву переговоров. Когда они вышли в коридор, Фулд, неправильно истолковав настроение Мина, подошел к нему и снова начал продвигать идею покупки недвижимости. МакГи, который стоял позади Мина и видел, что разговор лишь настраивает того против, пытался сигнализировать Фулду, проводя пальцем по горлу и призывая прекратить давление на корейца. Отделавшись от Фулда, Мин с Баранчиком уединились в маленькой комнате, чтобы изучить перечень условий, который был похож на список общих принципов, а не на формальное соглашение. Мин кивал по каждому пункту, пока не дошел до последнего, который предусматривал, что Банк развития Кореи будет предоставлять Lehman кредиты, поддерживая его. Для Мина это был сигнал. Что если Lehman искал открытую кредитную линию в надежде использовать баланс корейского банка для укрепления своих позиций? Удрученный Мин перехватил Кунхо Чо, знакомого со времен работы в Lehman, и попросил поговорить с ним наедине. Еще до того, как Мин заговорил, Чо понял, что ничего хорошего ждать не приходится. — Есть серьезная проблема доверия, — разочарованно сказал Мин по-корейски. — Все это время мы вели переговоры добросовестно и последовательно и двигались к цели, которую все хотели достичь. А теперь внезапно картина полностью меняется. Дело не в 1,25 по сравнению с 1,5 балансовой стоимости и не в 2 млрд долларов против 4 млрд кредитной линии. Не в этом дело. Дело в том, как вы ведете переговоры. Мне просто не нравится, как это все было подано высшим руководством Lehman. Я не могу так продолжать. Чо, который помог убедить Мина прилететь в Нью-Йорк на заседание, был в шоке. Когда Мин вернулся в главный конференц-зал, он виновато посмотрел на Фулда и остальных банкиров, собравшихся вокруг стола. "Я хотел бы поблагодарить всех вас, но я не думаю, что у нас есть схема, которая работает, — сказал он, вставая. — Гэри Баранчик продолжит диалог". Страдание исказило лицо Фулда. "Вы имеете в виду, что это все? — спросил он, повышая голос. — Вы просто возвращаетесь в Корею?" *** Оживленным августовским утром Стив Шафран был на заправочной станции в Сан-Вэлли, штат Айдахо, когда позвонил Хэнк Полсон. Шафран, один из специальных советников Полсона в казначействе, был в отпуске. "Дайте мне обновленную информацию по Lehman", — приказал Полсон. Шафран заглушил свой 15-летний "ленд ровер", потому что выполнение указания начальства могло занять время. В начале лета он получил от Полсона специальное задание: выступать в качестве координатора между SEC2 и Федрезервом при разработке плана на случай банкротства Lehman Brothers. Первоначальное задание фактически состояло в том, чтобы выяснить системные риски для банковской системы. Он также должен был убедиться, что различные правительственные учреждения держат связь. Но вскоре все внимание было сосредоточено почти исключительно на Lehman. Все держалось под большим секретом, потому что Шафран не мог позволить никому и меньше всех — Lehman Brothers узнать, что правительство хотя бы допускает мысль о такой возможности, какой бы невероятной она ни была. Если бы фондовый рынок пронюхал, акции Lehman обвалились бы. Но Полсон, который говорил с Фулдом почти каждый день, убедился, что у Lehman начинаются проблемы с привлечением капитала, так что им надо готовиться к худшему. В самом деле, Полсон был так расстроен различными планами Фулда, что назначил Кена Уилсона личным связным с ним. "Я собираюсь сказать Дику, чтобы он говорил с вами, — сказал Полсон Уилсону. — Простая экономия времени. Я поговорю с ним, когда у него будет действительно что-то важное для меня". Для Шафрана иметь дело с другими государственными учреждениями было в новинку. Он переехал с детьми в Вашингтон только год назад, после гибели в автокатастрофе его 24-летней жены Джанет. После его ухода из Goldman Sachs они переселились в Сан-Вэлли. В течение 15 лет Шафран был сотрудником фирмы, человеком Полсона в Гонконге, помогая ему выйти на китайский рынок. Он приехал в Вашингтон, чтобы начать все с нуля. Шафрану проект Lehman доставлял еще большие неудобств, чем другим сотрудникам казначейства, потому что Шафран был знаком с Фулдом. Они знали друг друга по Сан-Вэлли, где Шафран стал членом городского совета Ketchum, а Фулду принадлежало 97 акров в этой местности (на сумму около 27 млн долларов) с основным зданием на частной дороге через реку Биг Вуд и небольшим домиком на берегу озера Петтит, рядом с Шафраном. Они вместе играли в гольф в Valley Club. Шафрану нравились Фулд и его активность. Теперь, на парковке АЗС, Шафран по телефону представил Полсону отчет о ходе работы. Он сказал, что провел несколько телефонных конференций с Федрезервом и SEC, и, хотя они думали, что системный риск невозможно по-настоящему оценить, он чувствовал, что они хотя бы обратили внимание на проблему. "Они зашевелились, — сказал он. — Я спокоен". Он объяснил, что они определили четыре риска Lehman: его портфель РЕПО, его производные финансовые инструменты, его брокеры-дилеры и его неликвидные активы типа недвижимости и инвестиций в частный капитал. Полсон знал, что многого сделать для Lehman он не способен. Казначейство само по себе не имеет таких полномочий, поэтому задача справляться с крахом будет поставлена другим учреждениям. Но Полсон не мог не беспокоиться. Еще летом Дэвид Насон провел встречу с SEC и сказал Полсону, что те оказались не на высоте. В конференц-зале Grant перед ними разложили данные о позициях Lehman в производных, и Насон спросил заместителя директора Комиссии по ценным бумагам и биржам Майкла А. Маккиароли, что они будут делать, если Lehman рухнет. — У них много вариантов, — ответил Маккиароли. — Не знаю, что мы будем делать с этими данными, но мы постараемся взаимно погасить все, что можно, да и SУРС3 вмешается, — добавил он, имея в виду организацию, которая действует в роли квази-FDIC4, но в меньших масштабах. — Не ответ, — отреагировал Насон. — Начнется путаница. - Проблема в том, что половина позиций открыта в Великобритании, — сказал Макиаролли, потому что многие из сделок Lehman прошли через подразделение в Лондоне. — А их контрагенты за пределами США, и мы просто не можем влиять на них. — В случае краха все, что могла сделать SEC, — это попытка поддержать брокерско-дилерское подразделение Lehman в США, но холдингу и международным дочерним подразделениям придется банкротиться. Позитивных ответов не существовало. Насон сказал, что, возможно, в чрезвычайной ситуации не будет выбора, кроме как пойти в Конгресс и добиваться разрешения гарантировать все сделки Lehman. Но он отмел эту идею так же быстро, как предложил. — Чтобы гарантировать все обязательства холдинга, мы должны просить Конгресс использовать деньги налогоплательщиков для обеспечения обязательств, которые находятся за пределами США, — заявил он. — Как, черт возьми, мы можем просить об этом? *** Над широким лугом Джексон Лейк Лодж величественно возвышались белые пики Титон, но у Бена Бернанке больше не перехватывало дыхание, как когда-то. Проходя здесь 22 августа, он вспомнил, что почти десять лет назад на летнем симпозиуме Федерального резервного банка Канзас-Сити в национальном парке Гранд-Титон он впервые заявил о себе. А теперь ближайшие три дня он будет выслушивать критику его прошлогодних действий и отвечать на вопросы, какую роль должно играть государство в отношении Fannie и Freddie. Летом 1999 года, когда мания доткомов была в самом разгаре, Бернанке и Марк Гертлер, экономист Нью-Йоркского университета, представили доклад в Jackson Hole, где утверждалось, что эта рябь не обязательно должна волновать Центральный банк. Указывая на шаги, предпринятые Федрезервом в 1920-е для спасения акций, которые лишь создали проблемы, когда начался экономический спад, Бернанке и Гертлер утверждали, что центральный банк должен ограничиться попыткой стабилизировать инфляцию. Рост цен активов должен становиться заботой Федрезерва лишь тогда, когда они начинают подпитывать инфляцию. "Когда пузырь "проколот", может легко начаться паника", — утверждали они в презентации на конференции, и эта презентация заслужила одобрение Алана Гринспена. Год назад Jackson Hole был более тяжелым испытанием для Бернанке. По мере того как тем летом разгорался кредитный кризис, Бернанке и основная группа советников — Гайтнер, Уорш, вице-председатель Федрезерва Дональд Кон, начальник отдела рынков Федерального резервного банка Нью-Йорка Билл Дадли и начальник отделения по монетарным вопросам Брайан Мэдиган — ютились в Джексон-Лейк-Лодж, силясь понять, как Федрезерв должен реагировать на кредитный кризис. Группа разработала наброски двустороннего подхода, некоторые назвали его "доктриной Бернанке". Первая часть была связана с использованием самого известного оружия в арсенале Федрезерва — снижения процентных ставок. Для разрешения кризиса доверия на рынках политики хотели предложить поддержку, но не за счет поощрения будущего безрассудства. В своем выступлении на конференции 2007 года Бернанке говорил: "Не подобает Федрезерву защищать кредиторов и инвесторов от последствий их финансовых решений, у Федрезерва нет таких обязательств". Однако сразу после он сказал: "События на финансовых рынках могут иметь широкие экономические последствия, которые ударят по многим за пределами рынков, поэтому Федрезерв должен принять это во внимание при определении политики". Его слова упрочили то, что было воспринято как политика центрального банка после событий 1998 года, когда Федрезерв поспешно организовал финансируемое Уолл-стрит спасение хедж-фонда Long-Term Capital Management. Если эти последствия были достаточно серьезными, чтобы повлиять на всю финансовую систему, Федрезерв действительно мог взять на себя более широкие обязательства, которые потребовали бы вмешательства. Именно этот аргумент повлиял на Бернанке при разработке плана защиты Bear Stearns. На конференции этого года доктрину раскритиковали. Когда уставший Бернанке сел за длинный стол в обитом деревянными панелями конференц-зале, выступавшие по очереди принялись ругать подход Федрезерва к финансовому кризису как непродуманный, неэффективный и содействующий моральным рискам. Только Алан Блиндер, экс-вице-председатель Федрезерва и бывший коллега Бернанке по Принстонскому университету, встал на защиту Федрезерва. Блиндер рассказал историю: Однажды маленький голландский мальчик шел домой, когда заметил в дамбе, которая защищала горожан, небольшую течь. Он заткнул отверстие пальцем. Но тут он вспомнил урок о моральном риске, который ему преподавали в школе... "Компании, которые создали эту дамбу, выполнили свою работу очень плохо, — сказал мальчик. — Они не заслуживают спасения, спасать их — все равно что способствовать низкокачественному строительству. Кроме того, глупые люди, которые живут здесь, не должны были строить дома в пойме". И мальчик пошел домой. Прежде чем он успел дойти, дамба обрушилась, и на много миль вокруг все утонули, в том числе и маленький голландский мальчик. Возможно, вы слышали альтернативную версию истории от Федрезерва. В этом добром, мягком варианте маленький голландский мальчик, обеспокоенный ужасом наводнения, сунул палец в течь и держал его там, пока не подоспела помощь. Было больно, совсем не было гарантий успеха, и маленький мальчик предпочел бы заняться чем-нибудь другим. Но тем не менее он сделал то, что сделал. И люди, которые жили за дамбой, были спасены от последствий их собственных ошибок. Накануне Бернанке в своем выступлении на симпозиуме призвал выйти за рамки стратегии "палец-в-дамбе", призвав Конгресс создать "уставной режим санации для небанковских организаций". "Более крепкая инфраструктура будет способствовать снижению системного риска", — отметил Бернанке. Это также смягчило бы и моральный риск, и проблему "слишком большие, чтобы рухнуть" за счет сокращения обстоятельств, в которых ожидаемые рынками системные проблемы могли потребовать государственного вмешательства. Уставной режим санации для небанковских учреждений помимо снижения неопределенности ограничил бы и моральный риск, позволяя правительству банкротить лопнувшие компании упорядоченным образом, тем самым уничтожив акционеров и подрезав некоторых кредиторов аналогично тому, что происходит, когда лопается коммерческий банк. Бернанке не упомянул Fannie или Freddie, но об их судьбе размышляли многие в Jackson Hole. В ту пятницу Moody's снизил рейтинг по привилегированным акциям обеих компаний, лишив их инвестиционного уровня и превратив в "мусорные" бумаги. Все ждали, что казначейство нажмет на курок и вложит капитал в эти компании. Кроме того, Jackson Hole, конечно, давно стал популярным местом для очень богатых. Джеймс Вулфенсон, бывший банкир Шредера и Salomon Brothers, который стал президентом Всемирного банка, был одним из знаменитых постояльцев Jackson Hole и в ходе симпозиума 2008 года давал ужин у себя дома. В дополнение к Бернанке список гостей включал двух бывших секретарей казначейства — Ларри Саммерса и Роджера Альтмана, а также Остана Гулсби, экономического советника Барака Обамы, которого официально должны были выдвинуть в качестве кандидата от демократов на пост президента. В ту ночь Вулфенсон спросил гостей, станет ли кредитный кризис главой или сноской в учебниках истории. Он обходил стол, и все соглашались, что это, вероятно, будет сноска. Затем Вулфенсон спросил: "А что выглядит более вероятным, еще одна Великая депрессия или потерянное десятилетие, как в Японии?" И все согласились с тем, что американская экономика, Скорее всего, испытает длительный, как в Японии, спад. Бернанке, однако, удивил всех, заявив, что ни один сценарий не похож на реальность. "Мы знаем о Великой депрессии и Японии столько, что у нас не будет ни того ни другого", — уверенно сказал он. *** - Мы приняли решение по поводу Fannie и Freddie, — объявил Полсон своей команде и советникам в конференц-зале казначейства в последнюю неделю августа. — Им не выжить. Мы должны помочь, если мы хотим спасти ипотечный рынок. По возвращении в Вашингтон из Пекина Полсон провел день, слушая презентации Morgan Stanley и других. И, наблюдая за падением акций обеих компаний, решил, что выбора нет, надо принимать меры. Полсон считал, что, если он не решит проблему Fannie и Freddie, под ударом окажется вся экономика. Morgan Stanley провел последние три недели, работая на то, что внутри называлось "проект Фонда". Около сорока сотрудников, получив задание, работали по ночам и в выходные. "В тюрьме легче, — жаловался помощник Джимми Пейдж. — По крайней мере у вас есть трехразовое питание и свидания с членами семьи". Фирма взяла на себя анализ кредитов в портфелях двух ипотечных гигантов, переправляя пачки данных из Fannie и Freddie в Индию, где около 1300 сотрудников аналитического центра Morgan изучали цифры займов — почти половину ипотечных кредитов США. Банкиры Morgan Stanley также провели серию телефонных разговоров с инвесторами, чтобы получить представление об ожиданиях рынка. Результат команде казначейства описал Дэн Симкович: "Рынку не все равно, что думают Полсоны — Джон и Хэнк. Они хотят знать, что Джон Полсон считает достаточным, и они хотят знать, что Хэнк Полсон собирается делать". (Джон Полсон стал самым успешным инвестором хедж-фондов за последние два года, зашортив субстандартную ипотеку раньше других, заработав около 15 млрд долларов инвесторам и лично получив более 3,7 млрд). Банкиры Morgan Stanley подсчитали, что двум ипотечным компаниям потребуется вливания примерно в 50 млрд долларов, только чтобы удовлетворить потребности в капитале, который должен быть равен 2,5 % их активов. Притом что банки должны были иметь как минимум 4 %. С ухудшением положения на рынке жилья "тонкая подушка капитала" спонсируемых государством учреждений оказывалась в опасности. К тому же Полсон наблюдал признаки того, что Китай и Россия вскоре могли перестать покупать и начать продавать долги Fannie и Freddie. Джейми Даймон даже позвонил ему и предложил принять решительные меры. Полсон провел обсуждение в казначействе по поводу того, как лучше поступить — защитить Fannie и Freddie от кредиторов согласно главе и Кодекса о банкротстве или взять их под опеку. Тогда компании будут по-прежнему публично торговать с государством, выступающим в качестве доверенного лица и осуществляющим контроль над ними. Кен Уилсон был несколько озабочен, полагая, что без более профессионального советника все может закончиться, по меткому выражению Полсона, "враждебным поглощением". "Хэнк, мы не можем добиваться такого рода альтернатив, не получая советов первоклассных юридических фирм", — сказал он. — Хорошо, — согласился Полсон. — И вы думаете... — Позвольте мне позвонить Эду Херлихи из Wachtell и узнать, возьмется ли он за это. — Идея провести процедуру согласно главе н похожа на шутку. Это все еще частные компании с обязательствами перед акционерами и держателями облигаций. Жуть. У Уилсона были веские причины рекомендовать Херлихи: он принимал участие в некоторых самых больших поглощениях в корпоративной Америке. Ранее в том же году он помогал консультировать JР Morgan Chase во время приобретении Bear Stearns. Его фирма Wachtell, Lipton, Rosen & Katz была синонимом корпоративной войны. Один из ее партнеров-учредителей, Мартин Липтон, придумал едва ли не самый известный способ обороны против поглощения — "отравленную таблетку". Если казначейство планировало первое в истории враждебное поглощение под руководством государства, то Херлихи как раз и был необходимым адвокатом. Они начали составлять планы битвы в выходной день, 23 августа. Херлихи и команда юристов Wachtell, Lipton прибыли в Вашингтон на полудюжине различных шаттлов Delta и US Airways, чтобы не вызывать подозрений. Полсон при содействии Дэна Джестера, долговязого техасца, который присоединился к казначейству менее месяца назад, раскрыл им план игры. Расчет был на то, что, как и крупные слияния, которые часто завершались в течение одного уик-энда для защиты от утечек информации, влияющих на фондовый рынок, они выкупят Fannie и Freddie в течение Дня труда в следующий уик-энд. Юристы и чиновники казначейства несколько часов обсуждали возможные тактики, соответствующие нормы и структуры каждой из компаний. Джестер и Иеремия Нортон, другой сотрудник казначейства, наметили план капитализации Fannie и Freddie и реальный механизм, чтобы взять их под контроль через покупку привилегированных акций и варрантов. Но Полсон вскоре понял, что задача завершить все за праздники Дня труда невыполнима. Один из юристов заметил, что регулятор Fannie и Freddie от Федерального агентства по финансированию жилищного строительства Джеймс Локхарт писал письма обеим компаниям в течение лета, сообщая, что они считаются адекватно капитализированными. "Вы, должно быть, шутите", — проговорил Полсон, услышав о письмах. Казначейство могло столкнуться с сопротивлением и со стороны стороников финансируемых государством учреждений в Конгрессе, и со стороны самих компаний, если бы государство произвольно изменило свое мнение. Утверждения компаний, будто они были хорошо капитализированы и одобрены регуляторами, нужно были оспорить. - Эти нематериальные активы я бы назвал липовым капиталом, — жаловался Полсон. — Мы должны восстановить переписку, — объявил Джестер о письмах федерального агентства жилищного финансирования. — Да, да, — вмешался Херлихи. — Нам нужны новые письма, очень негативные или по крайней мере реально отражающие ситуацию. Затем запросили экспертов из Федрезерва, которые потратят ближайшие две недели, просматривая бухгалтерию и отчаянно пытаясь найти документальное подтверждение недостатка капитала Fannie и Freddie. В ходе обсуждения поглощения в команде казначейства постоянно возникал один и тот же вопрос: что делать, если советы директоров двух компаний будут против? — Поверьте мне, — сказал Полсон, — я знаю эти советы, они смирятся. Когда мы закончим с ними беседовать, они будут согласны. Утром во вторник, 26 августа, Полсон приехал в Белый дом и был препровожден на подземный этаж западного крыла, где уселся в раскинувшемся на 5 тыс. квадратных футов зале. В 9:30 президент Буш, находясь на своем ранчо в Кроуфорде, штат Техас, появился на одном из больших экранов. После краткого обмена любезностями Полсон изложил план создания эквивалента финансового вторжения в Fannie и Freddie. Буш ответил, что можно начинать готовиться. По мере приближения Дня труда команда казначейства и ее советники начали разрабатывать двойное поглощение. Они осознавали, что придется действовать быстро, с военной точностью и втайне, прежде чем финансируемые государством учреждения начнут поднимать сторонников в Конгрессе. Они писали сценарии, указывая, что именно заявят компаниям и их советам. Они хотели убедиться, что не останется места для компромиссов и задержек. Внутри Минфина служащие говорили, что у Fannie и Freddie есть Два выхода — "или вы сотрудничаете, или мы без вас делаем то, что решили". *** Утром 28 августа Боб Вилюмштад и глава AIG по стратегии Брайан Шрайбер вошли в штаб-квартиру JP Morgan на Парк-авеню и в сопровождении охранника поднялись в частном лифте на административный этаж, где была запланирована встреча с Джейми Даймоном. Пройдя сквозь стеклянные двери в отделанную деревянными панелями приемную, Вилюмштад и Шрайбер попали в недавно отремонтированные офисы на 48-м этаже. Они ждали, и Вилюмштад знал, что его коллега разгневан. Шрайбер в течение августа работал над различными планами привлечения капитала и расширения кредитных линий компании с целью избежать кассового разрыва, если ситуация на рынке ухудшится. Он провел опрос банков и не впечатлился предложением JР Morgan. Шрайбер все еще страдал от агрессивного отношения фирмы, когда весной она привлекла капитал для AIG. Он хотел воспользоваться услугами Citigroup и Deutsche Bank, но Вилюмштад настаивал на JР Morgan. Вилюмштад считал, что, если обстановка ухудшится, лучше будет иметь дело с Даймоном в качестве союзника, даже если Шрайбер против этого. Руководителей AIG проводили в кабинет Даймона, состоящий из собственно кабинета с письменным столом, гостиной и конференц-зала. В зале Даймон, Стив Блэк, президент банка Энн Кроненберг и Тим Мэйн сели вокруг деревянного стола с доской позади. После короткого светского вступления Даймон поблагодарил присутствовавших за приезд, а Мэйн, возглавлявший группу финансовых учреждений банка, начал выступление с того, почему АІС должна воспользоваться услугами JР Morgan. Мэйн указал, что его группа занимает первое место рейтинга в последнем списке Лиги андеррайтеров, и отметил свою деятельность по оказанию помощи СIT Group в выпуске двух траншей на 1 млрд долларов. — Это сомнительное достижение, чтобы приводить его в пример, — сказал позже Вилюмштад Шрайберу, — учитывая, что акции СІТ торговались ниже десяти долларов [в августе 2008 года], в то время как год назад они были более чем в четыре раза дороже, — но в целом это было довольно стандартное выступление банкира с Уолл-стрит типа тех, что все в комнате слышали десятки, если не сотни раз: мы лучше всего подходим для того, чтобы помочь вам, у нас самые талантливые люди, больше ресурсов, чем у всех, мы понимаем ваши потребности лучше, чем кто-либо. Но затем Мэйн не слишком тонко намекнул на AIG и его прошлый опыт работы с компанией. Он отметил, что JP Morgan может предложить многое, но подчеркнул: важно, чтобы клиенты признавали свои проблемы и недостатки. Многие в зале, в том числе Даймон, опешили. — Забудьте г-на Несносного, — прервал Мэйна Даймон. Но ущерб уже был нанесен, и руководители AIG явно расстроились. Вилюмштада выступление раздражило, Шрайбера оскорбило. Через несколько минут они возобновили переговоры непосредственно с Даймоном, а смущенный Мэйн застыл в кресле. — Джейми, одна из моих проблем заключается в том, что есть высокая вероятность снижения нашего рейтинга, — объяснил Вилюмштад. — Рейтинговые агентства обещали мне, что подождут до конца сентября. Но потом вышел отчет Goldman, и они занервничали, — добавил он, ссылаясы на опубликованный Goldman Sachs аналитический доклад, в котором поднимался вопрос о компании. Доклад был настолько авторитетным, что Bилюмштаду позвонили Кен Уилсон и Тони Райан из казначейства, чтобы проверить состояние дел в компании. — Может быть, вам просто смириться с понижением? Это не конец света, — предложил Даймон. — Нет, это не просто понижение рейтинга, — настаивал Вилюмштад. Несколько недель назад в своей отчетности компания предупредила Комиссию по ценным бумагам и биржам, что понижение рейтинга обошлось бы очень дорого. Если Standard & Poor's или Moody's понизит рейтинг хоть на один пункт, AIG потребуется около 10,5 млрд дополнительных залогов, а если рейтинг понизят оба агентства, ущерб составит 13,3 млрд. В рамках контракта на продажу кредитных дефолтных свопов AIG была обязана соответствовать определенным рейтингам или возмещать недостачу дополнительным залогом в качестве страховки от потенциальной неспособности оплатить претензии по свопам. AIG сейчас имела рейтинг АА- и сталкивалась с быстро растущими выплатами. Его специалисты считали, что у фирмы вскоре могут потребовать 18 млрд долларов дополнительного залога. Невысказанным оставалось то, что, если AIG не сможет найти наличность, единственной альтернативой станет банкротство. Даймон воспринимал это как проблему с краткосрочной ликвидностью. "У вас же хватает обеспечения, вы знаете, у вас триллион долларов на балансе и много ценных бумаг", — сказал он. Да, ситуация может стать хуже, но пока было лишь временное затруднение. — Да, — согласился Вилюмштад, — но все не просто. Большая часть залога находится в регулируемых страховых компаниях. К середине года активы AIG превышали ее обязательства на 78 млрд долларов. Но большинство активов находились в ее 71 регулируемой государством дочерней страховой компании и не могли быть легко проданы. Федерального регулирования или надзора за страховой деятельностью не существует. Вместо этого государственные страховые комиссары и начальство располагают существенными полномочиями по регулированию и ограничению продаж активов страховщика. Ответственностью государственного регулятора во все времена являлась защита страхователя. Прак-тически не существовало шанса, что AIG сможет быстро найти наличные Деньги, продав часть из этих активов. Теперь Даймон, как и остальные, наконец осознал масштаб проблемы. Когда они выходили, Даймон отвел Вилюмштада в сторону. "Слушайте, У вас нет времени, — сказал он. — Попросите кого-нибудь еще, если не нас, Но вы должны найти средства". На следующий день Вилюмштад продолжил обдумывать результаты встречи. — Джейми, это сработает, только если с обеих сторон будет "химия", — начал Вилюмштад. — При всем уважении, я знаю, что вы, парни, очень доверяете Тиму Мэйну, но на самом деле вы видели то же, что и я. — Заниматься этим будет Стив Блэк, — прервал его Даймон, который точно знал, что тот хотел сказать. — Ладно, — отреагировал Вилюмштад. *** — Собирайтесь и прилетайте, — сказал Кен Уилсон бывшему руководителю Merrill Lynch и TIAA-CREF5 Хербу Эллисону, которого разыскал на пляже Виргинских островов в ночь на четверг и которому раскрыл страшный секрет: государство планирует поглотить Fannie и Freddie в предстоящие выходные 6 сентября. Это был не просто звонок вежливости. Уилсон позвонил Эллисону, чтобы нанять его в качестве генерального директора Fannie. В конце концов, если они собираются поглотить компании, им потребуется собственный менеджмент. — Знаете, Кен, — ответил Эллисон, — я бы с радостью. Поскольку это государственная служба, я заинтересован в работе. Я хочу помочь вам, поэтому вы должны сказать мне, что делать. И у меня нет одежды. Все, что у меня есть, — шорты и шлепанцы, — Уилсон пообещал купить ему кое-какую одежду, когда он прибудет в Вашингтон. Полсон решил выполнить план поглощения в начале недели, после визита Ричарда Сайрона, исполнительного директора Freddie Mac. Сайрон, которого Полсон не любил, рассказал ему, что он отправился в штаб-квартиру Goldman Sachs на встречу с потенциальными инвесторами, но несколько дней заседаний оказались напрасными: никто не готов пойти на значительные инвестиции в компанию. Разговор Полсона с Дэном Маддом — генеральным директором Fannie Мае, которого Полсон уважал, — все равно ни к чему не привел. И в ночь на четверг, 4 сентября, казначейство начало действовать. Руководителям Fannie и Freddie было поручено в пятницу днем присутствовать на заседаниях с Полсоном и Бернанке в офисах Федерального агентства по финансированию жилищного строительства (FHFA). Встреча с Маддом должна была начаться в 15:00, с Сайроном — в 16:00. Каждому рекомендовали привести своего гендиректора, но больше ничего не сказали. Полсон решил, что к тому времени, как пойдут слухи, рынки будут уже закрыты и у него появится 48 часов, чтобы завершить план. В тот день мрачные тучи зависли над столицей, тропический шторм Хана был уже близко. На верхнем этаже в конференц-зале Бернанке занял место рядом с Робертом Локхартом, Полсон сел с другой стороны. Каждую из встреч Роберт Локхарт начинал с сообщения руководителям Fannie и Freddie и их юристам, что их компании столкнулись с потенциально огромными потерями и уже не могут функционировать и выполнять свою миссию. FHFA, сказал он, зачитывая подготовленное выступление, действовал, "вместо того чтобы позволить ситуации тлеть". Предприятия отдадут под опеку, пояснил он, и, хотя они будут по-прежнему частными компаниями, а их акции будут продолжать торговаться, контроль над ними окажется у FHFA. Существующих управляющих заменят. "Золотых парашютов" не будет. — Я хочу быть справедливым, открытым и честным, — сказал Полсон. — Нам нужно ваше сотрудничество, ваше согласие... У нас есть основания поступить так на принудительной основе, и мы сделаем это, если будет необходимо. Сайрон капитулировал быстро, позвонив своему совету и сообщив ему плохие новости. *** С генеральным директором Fannie Дэниелом Маддом было не так просто. Он и его адвокаты отступили в вашингтонский офис Sullivan & Cromwell. Адвокаты пришли в ярость, а обычно выдержанный Роджин Коэн позвонил Кену Уилсону в казначейство и закричал: "Кен, что происходит? Что за бред!" Когда руководители Fannie в поисках поддержки обратились к законодателям на Капитолийский холм, они обнаружили, что Полсон и казначейство уже тайно пролоббировали поглощение. Для демократов аргументом послужило то, что необходимо принять меры для поддержки системы ипотечного финансирования, для республиканцев акцент был сделан на системные риски, исходящие от Fannie и Freddie. На следующий день юристы Fannie созвали членов совета в Вашингтон на встречу с FHFA. Казначейство дало понять, что хотело присутствия только членов правления — Fannie не мог пригласить своего банковского советника Goldman Sachs.? В субботу в полдень юристы Бет Уилкинсон, Роджин Коэн и Роберт Иоффе из Cravath, Swaine & Moore, консультировавшие совет Fannie, в сопровождении всех тринадцати членов совета собрались в той же маленькой комнате в FHFA, где и накануне. Казначейство представило свои условия: казначейство купит новые привилегированные акции обеих компаний на миллиард долларов, что даст казначейству 79,9 % долю в каждой. При необходимости правительство вложит до 200 млрд долларов в обе компании. Условия не обсуждаются. Встреча закончилась быстро, и директора Fannie остались размышлять. Уилкинсон поняла, что придется отменить запланированный обед в честь дня рождения мужа, Дэвида Грегори из NBC News. Поздним субботним вечером совет Fannie Мае наконец проголосовал за. В 22:30 Полсона разбудил звонок Барака Обамы, кандидата в президенты от демократов. Ранее в тот же день в ходе предвыборной кампании в Индиане Обама сказал о ситуации с Fannie и Freddie: "Любые действия должны быть направлены не на прихоти лоббистов и особые интересы беспокоящихся о бонусах и почасовой оплате, а на укрепление нашей экономики и помощь борющимся домовладельцам". Они говорили почти час. После того как в воскресенье было объявлено о поглощении, среди сотрудников казначейства, которые работали над этим неделями, ощущалось почти осязаемое облегчение. Они сделали то, что, по их убеждению, будет иметь далеко идущие последствия для стабилизации финансовой системы. Теперь, когда основные источники проблем были удалены, рынки станут устойчивыми. Это был хоум ран6 . У Полсона, однако, оставалась еще одна проблема — Lehman Brothers. Кен Уилсон, получив свободное время после обеда впервые с тех пор, как начал работать на Полсона, оставил казначейство и пошел домой, а затем в паб в Джорджтауне, чтобы пообедать и посмотреть футбол. Ночью он проверил голосовую почту и обнаружил несколько сообщений от Дика Фулда. Когда он перезвонил, Фулд рассказал ему, как радовался новости о Fannie и Freddie и надеялся, что это успокоит рынки. Но он был расстроен, поскольку не мог найти партнера. Корейская ситуация казалась обреченной. Bank of America не отвечал. Фулд сказал, что компания планирует следовать стратегии "хороший банк и плохой банк", которая предусматривала выделение проблемных активов недвижимости фирмы в отдельную компанию. Стивен Шварцман, один из основателей Blackstone Group и бывший банкир Lehman, только что разговаривал с Фулдом. "Дик, это как рак. Вы должны отсечь зараженные органы. Вам нужно вернуться к рому Lehman — сказал он. — Думаю, вы действительно должны делать то, что нужно фирме, — явил Уилсон, нервничая из-за того, что плана выделения проблемных ак вов будет недостаточно. После чего попытался вежливо предложить Фу. продать компанию, избегая, правда, этого пугающего слова. — Что вы имеете в виду? — переспросил Фулд. — Если акции продолжат падать, из всех щелей полезет непривлекательн цена. Но вам, возможно, придется принять ее, чтобы удержать организац без изменений. — Что вы имеете в виду под низкой ценой? — снова спросил Фулд. — Возможно, однозначные числа. — Ни хрена! — воскликнул Фулд. — Bear Stearns получил десять доллар за акцию, и я ни за что не продам фирму дешевле! 1 Рыночное страхование от убытков. 2 SEC — Комиссия по ценным бумагам и биржам, главный регулятор фондового рынка в США. 3 SIPC — Корпорация защиты фондовых инвесторов в США. 4 FDIC — Федеральная корпорация страхования депозитов в США. 5 Teachers Insurance and Annuity Association — College Retirement Equities Fund — Страховая и накопительная ассоциация учителей — Фонд пенсионных активов колледжей — ведущая организация финансовых услуг, управляющая пенсионными накоплениями работников академической сферы. 6 Ноmе run — в бейсболе удар по мячу, когда подающий успевает добежать до базы прежде, чем мячом завладеет соперник. Имеется в виду чистый выигрыш. |
загрузка...