Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Эндрю Росс Соркин.   Слишком большие, чтобы рухнуть

Глава десятая

Однажды в конце июня Дик Фулд вышел в оживленный холл отеля Hilton на углу Шестой авеню и 53-й улицы. Он опаздывал на встречу и сильно нервничал. Через несколько дней после назначения Барта МакДейда новым президентом Lehman тот заявил удивленному Фулду, что хотел бы снова нанять Майкла Гельбанда и Алекса Кирка — трейдеров, уволенных Джо Грегори. "Скептики", по выражению Грегори, они много лет были одними из самых жестких противников эскалации риска, который принимался фирмой.

— Нам нужны эти парни, — сказал МакДейд Фулду. И, ссылаясь на портфель проблемных активов Lehman, от которого все еще надеялся избавиться, добавил: — Они в курсе наших дел. — МакДейд отметил, что оба располагают поддержкой "войск на торговой площадке", и это сыграло решающую роль.

МакДейд не оставил Фулду выбора. Учитывая, что Фулд только что передал МакДейду бразды повседневного управления операциями фирмы, он знал, что должен поступать во благо фирмы, несмотря на то, как неловко чувствовал себя, когда публично оспаривались его суждения. Но, прежде чем согласиться, он сказал МакДейду: "Послушайте, вы не наймете их, пока я с ними не поговорю".

Теперь Фулд собирался встретиться с Гельбандом, которого не видел больше года.

Они расположились в темном зале заседаний, и в воздухе сгустилось напряжение. "Нам нужно прояснить ситуацию, — начал Фулд, признавая наличие незаконченных дел. — Поймите, вы возвращаетесь. И я, черт возьми, хочу вас выслушать".

Гельбанд, широкоплечий двухметровый гигант с гладко выбритой головой, не любил агрессивного тона Фулда, и не в его привычках было поддаваться такому напору или покупаться на блеф. Он был уверен, что, возвращаясь на существующих условиях, он делал Фулду одолжение. Действительно, по иронии судьбы, прежде чем согласиться вернуться в Lehman, он был завербован на место Джо Кассано в AIG.

— Объяснитесь, Дик, — сказал он.

— В последний раз, когда мы разговаривали... Хорошо, не в последний, но когда вы еще были в фирме, мы говорили о вашем бонусе, и мне показалось, что вы недовольны. Меня это оскорбило, потому что в 2006-м вы заработали до хрена денег, — заговорил Фулд, наливая себе стакан воды.

Такой способ начать переговоры показался Гельбанду необычным, особенно если целью переговоров было примирение. Когда он уходил, они действительно откровенно поговорили о его бонусах. Он заработал тогда более 25 млн долларов, но не помнил, чтобы жаловался.

— Очень интересно, тем более что бонус меня устраивал, — сказал он. — На самом деле я был абсолютно удовлетворен.

— Ну, Джо рассказывал мне иначе, — ответил Фулд.

На мгновение они забыли о разногласиях и заговорили о компании, вспоминая лучшие времена и обсуждая перспективы Lehman. Было ясно, что компании придется закрывать свои позиции как можно быстрее, пытаясь получить лучшую цену. Гельбанд отметил, что провел бы инвентаризацию активов, чтобы оценить их. А Фулд отметил, что намерен привлечь дополнительный капитал.

— И вот еще что, — добавил Гельбанд, когда встреча подходила к концу. — Одна из причин, по которым я возвращаюсь, — Барт.

Фулд знал, что Гельбанд давно дружил с МакДейдом — они были однокурсниками в бизнес-школе Мичиганского университета — и что именно МакДейд помог Гельбанду пройти собеседование в Lehman. "Да, Барт будет руководить текущими делами, — сказал Фулд, пытаясь выглядеть беззаботным, — но надеюсь, что ваши слова касаются и меня".

Гельбанд посмотрел на него вопросительно: "Нет, это только из-за Барта".

***

4 июля Хэнк Полсон и Венди шли по пляжу Малого острова Св. Саймона, когда увидели головастую морскую черепаху, откладывавшую в песок яйца. Для таких любителей природы, как Полсоны, это был особенный момент, и они остановились, чтобы полюбоваться. Полсон прилетел на крошечный остров, расположенный у побережья Джорджии в 60 милях к югу от Саванны, чтобы отдохнуть с женой от работы и занимавших все его время перелетов. Он любил бывать на этом острове, где нашли убежище необычные птицы и рептилии. Здесь он приводил в порядок мысли. Остров нравился ему настолько, что с 2003 года Полсоны купили здесь три четверти из десяти тысяч акров за 32,65 млн долларов.

Европейское турне прошло успешно. Речь Полсона в Лондоне о необходимости создания для инвестиционных банков страховочной сетки, которая не позволит краху одного уничтожить всю систему, привлекла пристальное внимание, и на приеме на Даунинг-стрит, 10 премьер-министр Гордон Браун поблагодарил его за "предусмотрительность и заблаговременную подготовку к проблеме".

Тем не менее, прогуливаясь вдоль берега, у Полсона не получалось расслабиться. Он никак не мог отделаться от мыслей о состоянии экономики в ближайшем будущем. В ходе своей поездки он так и говорил: "Американская экономика... наткнулась на три препятствия: высокие цены на энергоносители, беспорядки на рынках и постоянная коррекция цен на недвижимость". Тем не менее помимо общих системных проблем насущным предметом беспокойства Полсона был Lehman Brothers. Сегодня утром из своего домика на острове Полсон говорил с Фулдом, и для него становилось все яснее, что компания вряд ли сможет найти покупателя. Большинство крупных государственных инвестиционных фондов в странах Ближнего Востока и Азии страдали от инвестиций в другие банки США, сделанных еще в декабре, так что они не будут инвестировать в Lehman. По крайней мере сейчас. Полсон опасался, что скоро у Фулда кончатся варианты.

Но, как бы эти проблемы ни занимали Полсона, он держал их при себе и никогда не обсуждал дела с Венди. В семье тема Lehman была закрытой и по другой причине: младший брат Хэнка, Ричард Полсон, работал трейдером на рынке бумаг с фиксированным доходом в чикагском офисе Lehman. В разговорах они сознательно избегали этой темы, но Хэнк знал, что, если Lehman обанкротится, его брат может остаться без работы.

Полсон был не в силах перестать думать и о другой потенциальной проблеме: он мог потерять заместителя, Боба Стила, который находился в шорт-листе кандидатов на пост генерального директора Wachovia, гигантского банка в Шарлотт, который после сообщений об убытках на 708 млн долларов, связанных с рынком жилья, остался без гендиректора. Полсон и Стил обсуждали это еще в июне, когда было спокойнее, Полсон даже подталкивал Стила попытаться занять пост. Но теперь было ясно, что это произойдет на самом деле и Полсон должен залатать большую брешь. Момента хуже нельзя было придумать: в зону ответственности Стила входили Fannie Мае и Freddie Mac, спонсируемые правительством компании (GSE), которые были ответственны за бум недвижимости, а теперь пытались отыграть назад.

К понедельнику, когда Полсон вернулся домой в Даллас на зафрахтованном частном самолете, его худшие опасения начали становиться реальностью. Финансовые рынки рушились, но Полсон не мог точно понять причину. Акции Freddie упали на 30 а затем восстановились, закончив день на отметке - 17,9 %. Акции Fannie понизились на 16,2 % — ниже не было с 1992 года. Другие акции тоже падали, а акции Lehman закрылись со снижением более чем на 8 %. Пока Полсон пытался понять, что происходит, Стил сказал, что получил работу и публично объявит об этом во вторник.

В ту ночь в своей гостиной Полсон просматривал груды факсов, которые были направлены ему его ассистентом в казначействе. Один из факсов оказался отчетом, который провоцировал панику: Брюс Хартинг, аналитик Lehman Brothers, писал, что пересмотренные правила бухгалтерского учета могут потребовать от Fannie и Freddie найти дополнительно 75 млрд долларов. Отчет возрождал опасения по поводу двух ипотечных гигантов, напоминая инвесторам, насколько тонка грань, отделяющая их от краха, если спад в жилищном секторе углубится. Если исчезает доверие к спонсируемым правительством предприятиям — предприятиям, которые по умолчанию считались располагающими неявной поддержкой налогоплательщиков, — вся экономика США может оказаться под угрозой.

Полсон понимал, что беспокойство по поводу Fannie и Freddie растет. Утром того вторника на CNBC в Squawk Box Джеймс Б. Локкарт III, председатель Федерального управления по надзору за жилищным сектором, регулировавшего Fannie и Freddie, попытался успокоить рынки. "Обе компании имеют адекватную капитализацию, — сказал он. — Обе справляются с текущими проблемами и располагают проверенными командами управляющих".

У Полсона было свое мнение относительно этой оценки, состоящее из одного слова, которым он позже поделился с коллегами: "Бред".

Долгие месяцы Полсон и его команда обсуждали способы решения проблем Fannie и Freddie в случае настоящего кризиса. Полсон считал, что в плане долгосрочных последствий для экономики положение этих двух компаний гораздо важнее, чем положение Lehman или других инвестиционных банков. Но он понимал, как легко увязнуть в политической борьбе за спорные компании, которые сделали во время бума домовладение едва ли не правом каждого. Сейчас критики утверждали, будто Fannie и Freddie по горло завязли в субстандартных кредитах, а Полсон еще год назад называл дебаты по поводу этих компаний "слишком похожими на священную
войну".

Хотя во вторник акции компаний восстановились, они по-прежнему торговались ниже 20 долларов, и это было не единственным признаком нервозности. Кредитные дефолтные свопы на долг, проданный Fannie и Freddie, — по сути, страховка — торговались на уровнях, характерных для компаний, имеющих кредитные рейтинги на пять уровней ниже их актуального наивысшего рейтинга AAA. Рейтинги на самом деле отражали неявную поддержку государства, а не фундаментальные показатели компаний.

Пока Полсон и его сотрудники готовились к слушаниям в Конгрессе, на которых должна была решиться судьба Fannie и Freddie, Стил заглянул в конференц-зал: "Все, Хэнк, я ухожу".

— О'кей, Боб, увидимся, — Полсон на мгновение поднял глаза.

— Нет-нет, — уточнил Стил. — Я хочу сказать, что время пришло. Я ухожу.

Поняв наконец, что Стил прощается с персоналом, Полсон встал, чтобы проводить своего зама. Пока они шли по коридору, Полсон усмехнулся: "Как раз вовремя".

***

Практически с того момента, как в 1938 году Конгресс создал Fannie Мае (первоначально — Федеральная национальная ипотечная ассоциация), вокруг компании постоянно разгорались политические споры. Созданная в результате жилищного спада времен Великой депрессии и "Нового курса" Франклина Делано Рузвельта, компания должна была выкупить кредиты у банков, сберегательных банков и других кредиторов. Это должно было содействовать жилищному кредитованию за счет снижения рисков кредиторов и увеличить количество капитала для жилищного строительства. Республиканцы считали Fannie кормушкой для своих политических оппонентов. В 1968 году, когда федеральный бюджет был обременен расходами
на вьетнамскую войну и построение "Великого общества"1 , по инициативе Линдона Джонсона был начат процесс приватизации Fannie. В 1970 году в качестве подачки противникам была создана конкурирующая Федеральная корпорация жилищной ипотеки, или Freddie Mac.

Fannie и Freddie вели политические игры яростнее своих противников, тратя миллионы на лоббистов на Капитолийском холме. Каждая компания была временным пристанищем власть имущих в Вашингтоне, причем и республиканцев, и демократов. Помимо прочих в качестве консультантов Fannie или Freddie работали Ньют Гингрич и Ральф Рид, а Рам Эмануэль
был членом совета директоров Freddie.

К 1990-м исполнительный директор Fannie мог без особого преувеличения похвастаться тем, что "мы — эквивалент Федеральной резервной системы для жилищного строительства". На вершине развития двум ипотечным гигантам, ни один из которых не выдавал кредитов, принадлежало (или было ими гарантировано) около 55 % от ипотечного рынка США, оценивавшегося в 11 трлн долларов. Начиная с 1980-х две компании стали важными составляющими бизнеса на ипотечных ценных бумагах. На Уолл-стрит любили доходы, получаемые от секьюритизации всех видов задолженностей — от автомобильных кредитов до дебиторской задолженности по кредитным картам, и ипотечные портфели Fannie и Freddie были самыми соблазнительными приманками.

Но в 1999 году под давлением администрации Клинтона Fannie и Freddie начали страхование субстандартных ипотечных кредитов. Этот шаг был преподнесен в прессе как способ сделать жилье доступным для огромного числа американцев. Однако предоставлять кредиты людям, которые обычно не могли на них претендовать, было большим риском, как написали в The New York Times в день объявления программы: "Начиная, даже временно, работу в этой новой области кредитования, Fannie Мае сильно рискует, хотя, вероятно, даже не осознает этого, особенно во время экономического бума. Но субсидируемая государством корпорация может столкнуться с проблемами в условиях экономического спада, что подтолкнет правительство к принятию спасательных мер, аналогичных тем, что были предприняты в сфере сбережений и кредитования в 1980-е".

Успех этих двух компаний как в финансовой сфере, так и на политической арене неизбежно способствовал расцвету высокомерия. "[Мы] всегда побеждали, мы не брали пленных, и мы столкнулись с небольшой организованной политической оппозицией", — написал в 2004 году своему боссу Даниэл Мадд, тогда президент Fannie Мае. Такая самоуверенность в конце концов привела к тому, что обе компании перешли к операциям с производными и стали использовать агрессивные методы бухгалтерского учета. Позднее регулирующие органы обнаружили, что компании манипулировали собственной выручкой и были вынуждены исправлять финансовые отчеты за несколько лет. Руководителей компаний уволили.

Fannie и Freddie все еще не оправились от бухгалтерских скандалов, когда в марте 2008 года, через несколько дней после спасения Bear Stearns, администрация Буша снизила минимальный объем резервного капитала двух компаний, которым они были обязаны располагать на случай убытков. В обмен на это компании обязались способствовать укреплению экономики путем активизации своих покупок ипотечных кредитов.

Но к среде 10 июля 2008 года, когда инвесторы пачками скидывали акции, все уже было впустую. В тот день Уильям Пул, бывший президент Федерального резервного банка Сент-Луиса, недвусмысленно заметил: "Конгресс должен признать, что эти компании являются несостоятельными, что он позволяет им продолжать существовать, пользуясь привилегиями,
финансируемыми за счет налогоплательщиков".

***

— В это, к чертям собачьим, невозможно поверить! — сказал Дик Фулд Скотту Фридхайму, утопая в кресле.

В четверг утром акции Lehman стартовали на 12 % ниже, минимальной ценой за восемь лет. Это была реакция на слухи, будто Pacific Investment Management Company, крупнейший фонд облигаций в мире, перестал торговать с фирмой. Еще прошел слух, что SAС Capital Advisors, фирма Стивена Коэна, тоже больше не торгует с Lehman.

— Я знаю, что все не так, и вы знаете, что все не так, — сказал Фулд Фридхайму. — Вы должны позвонить им и заставить их отозвать заявления.

Это была изнуряющая неделя. В условиях непрекращающихся колебаний рынков из-за Fannie и Freddie, причиной которых, судя по всему, стал отчет собственного аналитика Lehman, инвесторы распространяли негатив и на саму фирму. Фулд не мог этого понять; Lehman принял на себя удар в предыдущем квартале и привлек новый капитал. Его баланс, размышлял
Фулд, находился в лучшей форме, чем это было в течение длительного времени, что отражало решение Lehman снизить долю заемного капитала в своих инвестициях.

Фулд был уверен, что продолжение снижения котировок акций и распространение ложной информации о состоянии Lehman были делом рук шортистов. Несколько человек говорили Фулду, что слухи о фирме распускали в Goldman Sachs. Фулду было противно. Его сын, Ричи, работал в Goldman в банковском подразделении, связвнном с телекоммуникациями.

Фулд решил, что пришло время позвонить Ллойду Бланкфейну лично.

— Вам не понравится этот разговор, — начал Фулд. Он сказал, что слышал, будто Goldman распространяет дезу. — Не уверен, что это исходит не от вас, — продолжил он угрожающе, словно пытаясь запугать Бланкфейна, вынуждая того признаться.

Бланкфейн, оскорбленный запугиваниями Фулда, ответил, что ничего не знает о слухах, и положил трубку.

Эти разговоры стали почти ежедневными. Через несколько дней Фулд узнал, будто Credit Suisse распространяет слухи о Lehman. Он немедленно позвонил Полю Калелло, генеральному директору инвестиционного банка Credit Suisse. "У меня складывается ощущение, что я ловлю шпиона", — сказал Фулд Калелло.

Постоянный поток плохих новостей не только влиял на цену акций Lehman, но и препятствовал усилиям Фулда по привлечению дополнительного капитала. Команда инвестиционных банкиров Скипа МакГи вела переговоры по меньшей мере с десятком перспективных инвесторов, в том числе с Королевским банком Канады, HSBC и General Electric, но безрезультатно. Единственным, кто продолжал выказывать какой-либо реальный интерес, оставался Мин Ю Сунг из Банка развития Кореи, и, хотя многие руководители на 31-м этаже по-прежнему сомневались относительно него, Фулд распорядился продолжать работу в "корейском направлении". Он даже подумывал о том, чтобы самому съездить в Азию — лично увидеть Мина и попытаться заключить сделку.

Потом его осенило: а как насчет его старого друга Джона Мака в Morgan Stanley, втором по величине инвестиционном банке страны после Goldman Sachs? Компания пережила жуткий второй квартал, отчиталась о снижении доходов на 57 % по сравнению с прошлым годом, но все равно у нее было достаточно денежных средств, а акции были достаточно устойчивыми, чтобы иметь возможность заключить сделку.

Фулд и Мак приехали на Уолл-стрит вместе. Мак присоединился к учебной программе Smith Barney в 1968 году, перед тем как поступить в Morgan Stanley в 1972-м, когда там работали всего 350 сотрудников. Как и Фулд, Мак начал карьеру с продажи облигаций и торговли. И, как Фулд, быстро сделал имя. Он был эффективным трейдером, умел быть и обаятельным, и агрессивным. Мак проходил через торговый зал и, увидев возможность получить большую прибыль, кричал: "Пахнет кровью, давайте кого-нибудь убьем!" Заметив трейдера, читающего Wall Street Journal в 8:00 утра, он говорил: "Увижу снова, и вы уволены". Но, как и Фулд, он остался преданным своим сотрудникам, когда получил запрет появляться в торговом зале от высшего руководства еще в бытность трейдером.

Фулд позвонил в Morgan Stanley в Нью-Йорк, его звонок перевели в Париж, где Мак гостил у клиентов в богатой штаб-квартире фирмы в бывшем отеле на улице Де Монсо.

Через некоторое время, потраченное на поношение рынков, слухов и давления на Fannie и Freddie, Фулд спросил: "Разве мы не можем попробовать работать вместе?"

Мак догадывался о причинах звонка Фулда и, хотя не верил в предложение Фулда, решил его выслушать. Могли существовать по крайней мере некоторые активы, в которых он мог бы быть заинтересованным, но он сомневался, что хотел бы купить всю фирму. Мак сказал, что прилетит в Нью-Йорк в пятницу, и предложил встретиться в субботу.

Фулд, явно расcчитывая на официальную встречу, сказал: "Мы придем в ваш офис".

— Нет, это не имеет смысла. Что если кто-то увидит, что вы входите в здание? — перебил его Мак. — Мы сделаем иначе. Приходи ко мне домой, мы все встретимся там.

***

Затравленный Хэнк Полсон вошел в комнату 2128 офисного здания Rayburn House и сел на свое место. Сегодняшнее слушание Комитета по финансовым услугам Палаты представителей было назначено, чтобы обсудить "реструктуризацию финансового регулирования рынков", но истинной причиной были только Fannie и Freddie. Полсон хотел также заложить фундамент для получения полномочий от Конгресса закрыть эти спонсируемые правительством предприятия в случае необходимости, хотя он и не верил, что до этого дойдет. В начале недели Полсон посетил Барни Франка, председателя слушаний, и получил рекомендацию "просить то, что нужно". Франк обещал поддержку.

И теперь, когда Полсон с Бернанке предстали перед Комитетом, он сделал заявление. "Нам скоро потребуются более широкие полномочия в чрезвычайных обстоятельствах — для разрешения или свертывания сложных финансовых организаций, которые не участвуют в системе федерального страхования вкладов, — сказал он. — Именно такие полномочия нам нужны. Вот к чему мы должны стремиться".

— Вы все еще верите, что спонсируемые государством компании представляют системный риск для экономики? — спросил Деннис Мур, демократ с северо-востока Канзаса.

— Конгрессмен, я бы сказал, в сегодняшнем мире не очень полезно размышлять о каких-либо финансовых институтах и системных рисках. Я имею дело с текущей ситуацией, — ответил Полсон.

Но к тому времени торги уже закрылись, текущая ситуация стала еще хуже. Рыночная стоимость Fannie и Freddie, упав, сожгла еще 3,5 млрд долларов. Росла озабоченность долгом фирм и шатким состоянием ипотечных ценных бумаг, которые были ими гарантированы. Рынки испытывали на прочность решимость Вашингтона. Каким должен быть хаос, чтобы правительство вмешалось?

Хотя Полсон не верил, что в ближайшем будущем потребует полномочий, которые обсуждал в то утро, общая экономическая ситуация начинала становиться тревожной. Он позвонил Джошу Болтену в Белый Дом попросить того надавить на Конгресс, чтобы тот согласился дать ему
полномочия, о которых он просил, Болтен ответил обнадеживающе. Он также хотел совета Алана Гринспена, и после некоторого замешательства с номером домашнего телефона Полсон и полтора десятка сотрудников склонились над Polycom, чтобы услышать слабый голос бывшего председателя Федрезерва.

Сыпля данными по рынку жилья, Гринспен заявил, что считает текущий кризис на рынках исключительным событием. Поэтому правительству, возможно, придется принять некоторые чрезвычайные стабилизационные меры. Бывший председатель Федрезерва уже давно критиковал Fannie и Freddie, но теперь понял, что их нужно укреплять. У него было одно предложение по жилищному кризису, далекое от действительности, но свойственное его стилю мышления. Гринспен верил в рыночные механизмы. Он сказал, что жилищное предложение было слишком высоко и что единственным реальным способом для правительства по-настоящему решить проблему было скупить свободные дома и сжечь их.

После звонка Полсон со смехом сказал сотрудникам: "Неплохая идея. Но мы не собираемся скупать все предложения на рынке жилья и уничтожать его". Когда Полсон занял место в небольшом конференц-зале рядом со своим кабинетом, чтобы позавтракать с Беном Бернанке, он покраснел и не мог есть. "У нас реальная проблема", — сказал он.

На первой полосе утренняя New York Times писала: высокопоставленные чиновники администрации "рассматривали план, чтобы правительство выкупило одну или обе компании и, если проблемы усугубятся, взяло их под надзор".

Кто-то выдал прессе историю о Fannie и Freddie.

Полсон, опорожнив банку диетической колы, пока остывала его овсянка, не мог понять, почему член администрации был настолько глуп, чтобы раскрыть рассматриваемые ими планы. Кто бы это ни был, утечка еще больше подорвала доверие, и Полсон был в ярости.

Тяжелое утро для Полсона началось давно, и это было заметно по его глазам. В 7:10 он проинформировал президента в Овальном кабинете Белого дома, в 7:40 провел селекторное совещание с Тимом Гайтнером, в 8:00 поговорил с Ларри Финком из BlackRock, чтобы узнать, что он думает по поводу Fannie и Freddie. Спустя пять минут он позвонил Дику Фулду.

Вскоре после открытия фондового рынка сотрудники казначейства Джим Уилкинсон и Нил Кашкари ворвались в комнату. Прервав завтрак Полсона и Бернанке, они доложили, что акции Fannie и Freddie рухнули примерно на 22 %, и предложили Полсону выступить с заявлением, чтобы успокоить рынки. Как и предполагалось, Times спровоцировала панику, хотя никто не мог определенно сказать, каковы будут последствия вмешательства государства в дела Fannie и Freddie. Инвесторы вспоминали решение Полсона настаивать на цене два доллара за акцию в сделке по Bear Steams и задавались вопросом: послужит ли это примером?

Полсон согласился, что необходимо попробовать успокоить рынок. И к 10:30 утра казначейство выступило с заявлением от имени Полсона: "Сегодня наше основное внимание уделяется поддержке Fannie Мае и Freddie Mac в их нынешнем виде, так как на них возложена важная миссия". Используя фразу "в их нынешнем виде", Полсон пытался подать сигнал, что у него нет планов национализации компаний, хотя он знал, что, возможно, придется просить полномочий сделать именно это.

Все еще раздраженный из-за утечки, Полсон был у Белого дома, когда президент Буш собирался в Министерство энергетики на авеню Независимости для брифинга по нефти и энергетическим рынкам. "Могу ли я поехать с вами, сэр?" — спросил Полсон и во время короткой поездки рассказал Бушу о ситуации с Fannie и Freddie. Буш, который в течение многих лет был критиком спонсируемых государством предприятий, высказался в поддержку плана Полсона. Когда кортеж прибыл к казначейству, Полсон попросил президента во время сегодняшнего пресс-брифинга говорить осторожно, чтобы еще сильнее не напугать рынки. "Подчеркните, как мы хотим стабильности", — сказал Полсон.

Хотя цена акций Freddie в тот день упала на чудовищный 51 %, до 3,89 доллара, а акции Fannie — на 49 %, потери удалось вернуть. Freddie закончил сессию, снизившись лишь на 3,1 %, a Fannie — на 22 %. Тем временем Полсон начал обзванивать лидеров Конгресса и выяснять, что нужно, чтобы казначейство получило полномочия вложить капитал в Fannie и Freddie или подстраховать их долги.

Сразу после закрытия рынка Полсон поговорил с председателем Федеральной корпорации страхования депозитов Шейлой Бэйр, которая поделилась пугающими новостями о сильном давлении на рынке ипотечного кредитования: корпорация собиралась выкупить ипотечного кредитора IndyMac Bancorp. Это было уже пятым банкротством застрахованных корпорацией банков в этом году и крупнейшим ударом со времен кризиса ссудно-сберегательных банков.

Признавая, что Fannie и Freddie скоро могут выйти из-под контроля, Полсон на 16:15 назначил мозговой штурм в своем кабинете и добавил, что в выходные придется подумать о способах стабилизации СГП.

План был прост: Полсон хотел получить право вкладывать деньги в Fannie и Freddie в надежде на то, что на самом деле никогда не придется этим правом воспользоваться.

— Я хочу, — сказал он, — обнародовать план до того, как в воскресенье вечером откроются азиатские рынки.

***

В субботу утром Фулд подъехал к построенному в тюдоровском стиле особняку Джона Мака в Рай, Нью-Йорк. Несмотря на прекрасную погоду, Фулд нервничал. Боже, помоги мне, подумал он, если это просочится в прессу... Он представлял себе заголовки.

— Дик, доброе утро, — приветливо поздоровался Мак, встречая Фулда у входной двери. Жена Мака Кристи тоже вышла поздороваться.

Топ-менеджеры Morgan Stanley разговаривали в столовой. Тут были сопредседатели фирмы Валид Чамма и Джеймс Горман, глава инвестиционно-банковского подразделения Пол Таубман и руководитель отдела корпоративных кредитов и основных инвестиций Митч Петрик. Вероятно, они работали над стратегией уже несколько часов, подумал Фулд.

Следующим появился МакДейд в рубашке для гольфа. МакГи опаздывал. Кристи достала заказанную в местной лавке еду и сказала: "Ну вот, парни, все готово". Присутствующие заняли свои места на диванах вокруг журнального столика, и наступило неловкое молчание — никто не знал, с чего начать.

Фулд посмотрел на Мака, как бы говоря: это ваш дом, вы и начинайте. Мак ответил взглядом: вы просили о встрече. Это ваше шоу.

— Хорошо, я начну, — сказал наконец Фулд. — Даже не знаю, зачем мы здесь, но давайте рискнем.

— Возможно, все это лишнее, — подал голос Мак, почувствовав, как собравшиеся погружаются в уныние.

— Нет, — поспешно вставил Фулд. — Мы должны поговорить.

Фулд начал с обсуждения Neuberger Веrman — бриллианта в короне компании и бизнеса но управлению активами Lehman. Фулд назвал его в качестве примера актива, с которым он готов расстаться. Он также предположил, что Morgan может купить штаб-квартиру Lehman на 7-й авеню — то самое здание, которое принадлежало Morgan Stanley, пока Филипп Перселл, бывший гендиректор фирмы, не продал ее Lehman после теракта и сентября. Ирония судьбы, да и только.

— Ну, — протянул Мак, не совсем понимая, что именно предлагал Фулд, — есть способы работать вместе, вы их знаете, — он хотел перевести разговор на внутренние цифры Lehman, потому что, даже если из этой встречи ничего не выйдет, Morgan Stanley было бы полезно получить хоть какое-то представление о том, что происходит внутри фирмы. Команда Morgan начала задавать вопросы: как оценены активы? Удавалось ли продавать по вашей оценке? Какую долю бизнеса потеряла фирма? В результате МакДейд, отвечая, говорил больше, чем его босс.

МакГи, чей водитель свернул не туда, прибыл к середине встречи, и Фулд взглянул на него вопросительно.

Когда зазвонил сотовый Фулда, он извинился и вышел на кухню, оставив людей Morgan Stanley в недоумении: Lehman одновременно работает над другой сделкой?

Они не знали, что из своего кабинета в казначействе звонил Полсон, проверяя Фулда и информируя его о своем плане предложить законопроект по Fannie и Freddie. Фулд был рад услышать, что Полсон стремился стабилизировать GSE, — такая мера могла помочь и ему.

Когда Фулд вернулся в гостиную, он неожиданно перебил выступавшего: "Вы знаете, о Lehman ходят всякие слухи, и, надеюсь, вы не будете пытаться на этом основании переманивать никого из моих людей".

Руководители Morgan Stanley опешили.

Банкир Хамма, выходец из Ливана, который долго занимался управлением операциями Morgan из Лондона, ответил: "Если вы помните, вы не стеснялись выстраивать свои европейские операции за наш счет".

Встреча завершилась без каких-либо соглашений и, казалось, без обоюдного желания продолжать переговоры.

— За каким хером мы собирались? — спросил Мак после того, как руководители Lehman ушли. — Он что, предлагал слияние с нами?

— Бред, — ответил Горман. У Таубмана была другая версия: может, их использовали, чтобы помочь Lehman повысить цену акций? "Мы играем с огнем, — предупредил он. — Если бы я был на их месте, я бы поставил на это".

***

Обескураженный, но не успокоившийся Фулд от Мака поехал вниз по шоссе Генри Гудзона в штаб-квартиру Lehman на Манхэттене. В эту субботу днем у него был запланирован разговор с Тимом Гайтнером. Его независимый адвокат Роджин Коэн, председатель Sullivan & Cromwell, недавно предложил способ помочь стабилизировать фирму: добровольно превратиться в банковский холдинг. Такая трансформация, объяснил Коэн Фулду, "на неопределенный срок даст Lehman доступ к дисконтному окну — такой же, каким пользуется Citigroup или JР Morgan". Что, в свою очередь, может снять часть беспокойств инвесторов о будущем компании. Это также будет означать, что Lehman начнет регулироваться Федеральным резервным банком Нью-Йорка, который должен одобрить план.

Коэн, 64-летний тихий консервативный руководитель из Западной Вирджинии, был одним из самых влиятельных, но наименее известных людей на Уолл-стрит. И, хотя говорил он негромко и не отличался спортивным телосложением, к нему прислушивались практически все руководители банков и регулирующих органов в стране, он был причастен почти ко всем крупнейшим банковским операциям последних трех десятилетий. Гайтнер часто полагался на него, чтобы понять, какими силами обладает сама Федеральная резервная система.

Вот уже несколько месяцев Коэн разговаривал с Фулдом почти ежедневно, пытаясь помочь ему составить план. Он был хорошо знаком с банкротствами банков и хотел убедиться, что Lehman не постигнет участь одного из них. Летом 1984-го Коэн провел много времени в жаркой комнате без окон в Чикаго, пытаясь придумать, как спасти Continental Illinois National Bank and Trust. "У нас есть новый вид банков, — объявил тогда Стюарт Мак-Кинни, американский представитель из Коннектикута. — Они называются "слишком большие, чтобы рухнуть". И это замечательные банки". Государственный план спасения на 4,5 млрд долларов был в основном сформирован Коэном. Коэн, который также был консультантом совета директоров Bear Stearns в процессе его поглощения со стороны JP Morgan, организовал разговор с офисом Гайтнера.

В ту ночь, меряя шагами филадельфийский гостиничный номер перед свадьбой племянницы, Коэн присоединился к разговору Lehman и Федеральным резервным банком Нью-Йорка.

— Мы серьезно рассматриваем возможность стать банковским холдингом, — начал Фулд. — Мы считаем, что это поставило бы нас в гораздо более выгодное положение. — Он предложил, чтобы Lehman использовал принадлежащий ему небольшой промышленный банк в штате Юта, что позволило бы соответствовать правилам для банков, принимающих депозиты.

Гайтнер, присоединившийся к разговору через своего главного юрисконсульта Тома Бакстера, опасался, что Фулд спешит. "Вы продумали все последствия?" — спросил он.

Бакстер, который прервал поездку на Мартас-Виньярд, чтобы принять участие в разговоре, перечислил некоторые требования, которые преобразовали бы агрессивную культуру Lehman, минимизировали риски и сделали его более консервативным учреждением, таким же как традиционные банки.

Отставив в сторону технические вопросы, с которыми придется столкнуться, Гайтнер заявил: "Я немного беспокоюсь. Может показаться, что вами движет отчаяние, и сигнал, который Lehman пошлет рынкам, будет соответствующим".

Фулд закончил разговор выжатым как лимон. Он прошел весь контрольный список альтернатив, которые мог предложить, но все равно ничего не получалось. Он и МакДейд даже начали разрабатывать план сокращения Lehman Brothers до хедж-фонда с банковским бутиком, спланировали отдать компанию в частные руки, подальше от взглядов внешних инвесторов. Но, чтобы сделать это, нужна была внешняя наличность.

Вечером того же дня Фулд позвонил Коэну, застав своего адвоката в приемной больницы с двоюродным братом, которому стало плохо на свадьбе. Настало время рассмотреть другие виды сделок, сказал он Коэну. "Можете ли вы выйти на Bank of America"?

Продажа Lehman была проклятием Фулда. "Пока я жив, эта фирма не будет продана, — сказал он с гордостью в 2007 году. — А если ее попытаются продать после моей смерти, я и из могилы не допущу этого". Но он хотел совершить большую сделку. На одно мгновение он даже оказался близок к покупке Lazard — настолько близок, что придумал название новой фирмы Lehman Lazard, — покупке, которая могла стать венцом его карьеры и заработать фирме международную репутацию.

10 сентября 2001 года Фулд провел встречу в World Financial Center, тогдашнем своем офисе, с Уильямом Р. Лумисом и Стивом Голубом из Lazard. Они расстались в надежде на дальнейшее обсуждение. А потом случилось 11 сентября.

Брюс Вассерштейн, который впоследствии выкупил Lazard, пытался возродить переговоры, но Фулд был настолько возмущен ценой, которую назвал Вассерштейн (он сказал, что хочет от 6 до 7 млрд долларов), что переговоры быстро прекратились. "Очевидно, мы по-разному оцениваем компанию, — насмешливо сказал ему Фулд. Для Фулда Вассерштейн, которого прозвали Брюс — Продавай Дороже, только что оправдал свое прозвище. — Все просто — я никогда столько не заплачу".

***

Все еще находясь в приемном отделении скорой помощи, Роджин Коэн нашел телефон Грега Керла, старшего по сделкам Bank of America, и позвонил ему на сотовый в Шарлотт, где располагалась штаб-квартира банка. Керл, 60-летний бывший морской офицер разведки, ездил на пикапе и был загадкой Уоллстрит. Он помог организовать почти все сделки Bank of America последнеего десятилетия, но даже внутри банка вел себя замкнуто и слыл непредсказуемым.

Коэн, который имел дело с Керлом на протяжении многих лет, но никогда не был в состоянии точно оценить его, начал осторожно, объяснив, что звонит от имени Lehman Brothers.

— Вам интересна эта сделка? Из партнеров, которые мы рассматриваем, вы бы подошли лучше всех, — сказал Коэн, отмечая, что может позвонить Фулду, если Керл заинтересован в разговоре.

Керл, заинтригованный ночным субботним звонком, был уклончив, он чувствовал отчаяние собеседника. "Хм... позвольте мне поговорить с боссом, — сказал он. — И я сразу перезвоню".

Боссом был Кен Льюис, седовласый генеральный директор Bank of America, банкир из Уолнат-Гров, штат Миссисипи, который поставил перед собой задачу обыграть Уолл-стрит в ее собственной игре. Когда он был ребенком, два мальчика ополчились на него, а его мать, увидев драку, вышла из дома и сказала: "Не проблема, можете драться с ним, но вам придется это сделать один на один".

Через полчаса Керл перезвонил и сказал, что готов выслушать, и Коэн организовал трехсторонний разговор с Фулдом через коммутатор Sullivan & Cromwell.

После краткого приветствия — мужчины никогда не встречались раньше — начал Фулд.

— Мы можем быть вашим подразделением инвестиционно-банковских услуг, — объяснил он. Идея состояла в том, что Bank of America станет миноритарным акционером Lehman Brothers, чтобы две организации могли объединить группы инвестиционно-банковских услуг. Он пригласил Керла встретиться с ним лично, чтобы обсудить предложение более подробно.

Заинтригованный Керл сказал, что вылетит из Шарлотт в Нью-Йорк в воскресенье. Хотя Фулду показалось странным, что он не вел прямых переговоров с Кеном Льюисом, существовала веская причина, почему Керл путешествовал один: Льюис сможет законно отрицать, что он когда-либо говорил с Фулдом, если информация о переговорах просочится в прессу.

Перед тем как повесить трубку, Керл убедился, что его самые серьезные опасения ясны собеседнику: "Мы хотим быть абсолютно уверены, что это конфиденциально".

***

К середине воскресного утра Дэвид Насон и Кевин Фромер сидели на диване в кабинете Насона в казначействе и перечитывали проект петиции в Конгресс о наделении казначейства полномочиями вкладывать деньги в Fannie и Freddie в случае чрезвычайной ситуации. Кабинет был усеян обертками от бутербродов и пакетами из кафе на углу. Большинство сотрудников работали с раннего утра субботы и уходили домой, только чтобы несколько часов поспать. Предложение должно было быть готово к 19:00.

Вдруг в кабинет с выражением ужаса на лице вошел Полсон, держа в руке страницу проекта. "Что это за херня? "Экстренные полномочия на временной основе?" Временной? — рявкнул он.
— Мы не собираемся просить о временных полномочиях!"

Проект предусматривал чрезвычайные полномочия сроком на полтора года, в обоснование чего Фромер, бывший ответственным за связи казначейства с законодателями, попытался объясниться: "Послушайте, вы не можете просить Конгресс о постоянных..." Полсон редко позволял себе выказывать гнев, но сегодня, шагая по кабинету туда-сюда, он даже не попытался успокоиться: "Прежде всего, это мне решать, а не вам. Во-вторых, это полумера. Я не оставлю своему преемнику то дерьмо, которое сам расхлебываю. Мы должны решить эти проблемы. Я не буду спихивать это дерьмо на других".

Сотовый телефон Насона зазвонил. "Тим!" — воскликнул он, прежде чем осознал, что прервал монолог Полсона. Тим Гайтнер звонил, чтобы узнавать новости, почти каждый час.

Насон и Фромер еще раз попробовали успокоить Полсона. Они повторяли, что было бы политически гораздо более приемлемым сказать, что они просят временные полномочия, а не постоянные. И, как сказал Фромер, "это разница без разницы", пояснив, что в течение того времени, когда они будут иметь полномочия, они смогут принимать решения, которые будут постоянными.

Полсон, начиная признавать значение политического расчета, смягчился. Он велел продолжать работу и вышел так же внезапно, как и вошел.

***

Грег Керл прибыл в офис Sullivan & Cromwell в здание Seagram в мидтауне воскресным днем, прилетев в Нью-Йорк из Шарлотт утренним рейсом на одном из пяти самолетов фирмы.

Заняв место в пустой приемной, он ждал, когда появятся Фулд и Коэн, не имея четкого представления о том, насколько плодотворным может оказаться совещание. Хотя "босс", возможно, хотел завоевать мир коммерческих банков, у него было отвращение к быстрым деньгам инвестиционно-банковского бизнеса. "Нет, мы не будем использовать наши карманные
деньги, чтобы купить инвестиционный банк", — сухо говорил он месяц назад. Почти год назад его собственный бизнес инвестиционно-банковских услуг, долгое время считавшийся пустым местом, показал потрясающие 93 % роста прибыли в третьем квартале. Тогда Льюис заметил, что "взял от инвестиционно-банковского бизнеса практически все, что мог".

Вскоре Керла проводили в конференц-зал, где он стал внимательно слушать, как Фулд объяснял свою идею более подробно. Тот хотел продать Bank of America до трети Lehman Brothers и объединить их инвестиционно-банковские операции под эгидой Lehman.

Керл был ошеломлен, хотя, как обычно, внешне оставался непроницаемым. Это была не мольба о помощи, которой он ожидал, это больше походило на поглощение: Bank of America будет платить Фулду за управление его инвестиционно-банковской франшизой.

Фулд также предположил, что любые инвестиции "повысят цену наших акций" за одну ночь, добавляя привлекательности для Bank of America. Он говорил, что покупка доли в Lehman в отличие от покупки всей фирмы даст стимул скупым банкирам остаться на рабочих местах. "Вам не удастся удержать этих людей, если они не смогут видеть финансовой выгоды", — заявил он, намекая на то, что таланты чаще всего получают наличные и уходят.

Керл все время одобрительно кивал, пока наконец не сказал, что его босс — Льюис — будет заинтересован в сделке, если она обещает в перспективе заключение соглашения, предусматривающего четкий способ получения контроля над фирмой в разумные сроки.

Коэн, вмешиваясь от имени Фулда, предположил, что они должны думать о сроках от двух до трех лет в зависимости от того, насколько успешными будут инвестиции.

Это более походило на то, что хотел услышать Керл. Он сказал, что заинтригован, но что они с Льюисом часто не сходятся в том, должны ли приобрести инвестиционный банк или продолжить скупку других коммерческих банков. "Я не люблю розничного бизнеса, — признался Керл, — из-за внимания прокуроров и регулирующих органов. Я предпочел бы иметь дело с вами, но Кен, вероятно, предпочтет купить Merrill или Morgan".

Фулд растерялся. Что имел в виду Керл?

— И что вы думаете, у нас получится? — спросил Фулд.

— Не знаю, — ответил Керл. — Мне нужно поговорить с боссом. Ему решать.

***

К концу дня небритый Полсон в джинсах ходил по Белому дому и приставал к сотрудникам с таким количеством вопросов о предложениях по Fannie и Freddie, что начальник администрации Джим Уилкинсон отвел его в сторону и сказал: "Вы должны отстать от нас и позволить нам делать нашу работу".

Чтобы выпустить пар, Полсон решил быстро прокатиться на велосипеде по почти пустым улицам Вашингтона. Он не мог перестать думать о плане и о том, что это может означать для его наследия. Он, республиканец, приверженец рынков, собирался просить о предоставлении полномочий тратить средства американских налогоплательщиков на два учреждения, которые, возможно, несли наибольшую ответственность за жилищный бум и последовавший за ним крах. С другой стороны, после десятилетий политической борьбы вокруг этих фирм он получит возможность закрыть их. Но придется ли ему на самом деле использовать полномочия, которые он просил? Будет ли достаточно просто получить полномочия, чтобы успокоить рынки? Он крутил педали и надеялся на лучшее.

Когда Полсон вернулся, Мишель Дэвис, начальница его пиар-отдела, пыталась выяснить, где он сможет физически объявить о предложении. "Мы не способны принять журналистов и съемочные группы в здании, — сказала она. — Вы могли бы выйти на улицу, на ступеньки". Насон, подойдя к окну, предупредил, что синоптики обещали грозу.

- Я не знаю, что делать, — сказала она, пытаясь выяснить, есть ли у них подиум, который они могут вынести на открытый воздух. — Но вы должны вернуться домой и переодеться, — велела она Полсону, указывая на его мятые джинсы. — Вы не можете появиться в таком виде.

В 18:00 чисто выбритый и одетый в синий костюм Полсон вышел на ступени казначейства к подиуму, который был спущен с четвертого этажа, и обратился к собравшимся журналистам.

— Fannie Мае и Freddie Mac играют центральную роль в нашей системе жилищного финансирования и должны продолжать делать это в их нынешнем виде в качестве акционерных компаний, — зачитал Полсон. — Их поддержка рынка жилья особенно важна, поскольку мы переживаем текущую коррекцию на этом рынке. Долг предприятий, финансируемых государством, куплен финансовыми учреждениями по всему миру. Устойчивость этого долга важна для поддержания доверия и стабильности в нашей финансовой системе и на наших финансовых рынках. Поэтому мы должны предпринять шаги для урегулирования нынешней ситуации и двигаться к укреплению регулирующей структуры. Ради того чтобы предприятия, финансируемые государством, продолжали иметь доступ к достаточному капиталу и выполнять свою миссию, план включает временные полномочия казначейства для покупки в случае необходимости акций любого из двух предприятий.

Через несколько минут после того, как он закончил, донеслись раскаты грома. И вскоре стало казаться, что небо рухнуло.

***

Полсон понял, что слушания во вторник утром будут враждебными, как только занял свое место справа от Бернанке и Кокса. Его заявление, сделанное на ступеньках казначейства, не слишком добавило рынку уверенности. Казалось, оно еще сильнее усугубляло ситуацию, создавая неопределенность на рынке: что это за новые "полномочия", которых он просит? Freddi закончил сессию ниже на 8,3 %, на 7,11 доллара, в то время как Fannie потеряла 5 %, упав до 9,73 доллара в понедельник. Полсон знал, что ему нужно срочно начинать, это важно и для Конгресса, и для рынков.

— Наше предложение, — объяснил он банковскому комитету Сената, — не было вызвано каким-либо внезапным ухудшением условий в Fannie Мае или Freddie Mac... В то же время последние события убеждают политиков и финансируемые государством учреждения, что необходимо реагировать на озабоченность рынков, повышать доверие посредством предоставления гарантий доступа к ликвидности и капиталу на временной основе, если это необходимо.

Отвечая на вопросы, Полсон подчеркнул временный характер полномочий, которые стремился получить, надеясь привлечь на свою сторону конгрессменов. "Проще говоря, — объяснил он, — если у вас есть водяной пистолет, вам, возможно, придется достать его. Если у вас есть гранатомет и люди знают, что он у вас есть, вам, скорее всего, не придется его применять".

Некоторые члены комитета не приняли этого объяснения. "Когда я вчера взял газету, я подумал, что проснулся во Франции, — сказал сенатор Джим Баннинг, республиканец от Кентукки. — Но нет, оказалось, это был местный, американский социализм. Секретарь казначейства в настоящее время просит незаполненный чек, чтобы купить столько заемного или акционерного капитала Fannie и Freddie, сколько захочет. Покупка Федрезервом активов Bear Stearns была примитивной социалистической игрой по сравнению с этим... Учитывая, что Федрезерв и казначейство сделали с Bear Stearns, а также то, о чем мы говорим сегодня, я должен задаться вопросом: каким будет следующее государственное вмешательство в частный бизнес? И, что еще важнее, когда все это закончится?"

Разочарованный услышанным Полсон попытался защищаться: "Я думаю, наша идея состоит в том, что, имея предоставленный государством неопределенный объем резервов, шансы, что их придется задействовать, окажутся малы, и их стоимость для налогоплательщиков будет сведена к минимуму".

— Как вы думаете, мы можем поверить вам, Полсон? — покровительственно спросил Баннинг.

— Я верю в то, что говорю, и у меня огромный рыночный опыт, — начал отвечать Полсон, но Баннинг прервал его.

— Откуда возьмутся деньги, если вам придется их потратить? — спросил он.

— Ну, очевидно, от государства, но я хотел бы сказать...

— Государство — это кто? — возмутился Баннинг.

— Налогоплательщик, — вынужден был произнести Полсон.

— Секретарь Полсон, я знаю, вы очень искренни, — снова заговорил Баннинг. — Но придет январь, вас уже не будет, а остальные или по крайней мере многие останутся за этими столами, и мы должны будем нести ответственность перед налогоплательщиком за то, что сделали.

Социалист. Г-н Выкуп. Хэнк Полсон считал, что вел хороший бой, важный бой за сохранение экономической системы, а за свои усилия он прослыл едва ли не врагом народа, врагом американского образа жизни. Он не мог понять, почему никто не видел, насколько скверная складывается ситуация. В тот же день другая фракция присоединилась к группе антагонистов: хедж-фонды были в ярости из-за того, что Полсон убедил Кристофера Кокса из Комиссии по ценным бумагам и биржам начать расправляться с неправильными короткими продажами акций Fannie и Freddie, а также 17 других финансовых компаний, включая Lehman.

Без Боба Стила он чувствовал себя брошенным на произвол судьбы и должен был в одиночку противостоять самой большой проблеме за время пребывания в должности. Он ценил своих сотрудников, которых считал необыкновенной командой, но сомневался в наличии достаточной огневой мощи, чтобы противостоять тому, что становилось похожим на войну. В тот день он оставил сообщение для Дэна Джестера, 43-летнего отставного банкира Goldman Sachs, который был заместителем финансового директора фирмы и теперь жил в Остине, штат Техас, в основном управляя собственными деньгами. Полсон в значительной степени зависел от Джестера, длинноволосого "человека-калькулятора", когда тот был гендиректором фирмы, и он надеялся, что сможет убедить его забыть об отставке и помочь в работе по финансируемым государством учреждениям.

Накануне вечером в порыве отчаяния он из дома позвонил Кену Уилсону, старому товарищу из Дартмутского колледжа, которого десять лет назад убедил оставить Lazard ради Goldman. В качестве руководителя финансовой группы учреждений Уилсон был главным советником Goldman, его считали серым кардиналом отрасли. Полсон так уважал его мнение, что разместил
Уилсона в кабинете рядом с собственным на 30-м этаже Брод-стрит, 85.

— Кен, мне реально нужна помощь. Мне нужны взрослые люди, — сказал ему Полсон. — Боб Стил ушел. Я бы хотел, чтобы вы подумали о переходе в мою команду... — Полсон предложил Уилсону стать "человеком за доллар в год", то есть чтобы он присоединился в качестве "специального советника" на номинальной заработной плате в размере 1 доллар за последние шесть месяцев работы администрации. Он предположил, чтобы Уилсон взял отпуск в Goldman.

Уилсон, который уже собирался уйти из фирмы, сказал, что подумает.

— Мне пригодилась бы ваша помощь, — искренне повторил Полсон. — У меня есть много вопросов... да, много проблем.

***

Учитывая резкие колебания цен на акции Lehman и непрекращающиеся слухи о его жизнеспособности, Фулд запланировал заседание совета директоров на июль, чтобы рассказать руководству фирмы о прогрессе, которого он достиг на обоих фронтах.

Совет директоров Lehman был странным сочетанием профессионалов в области финансов и по-настоящему наивных в остальном людей, большинство из них были старыми знакомыми Фулда или клиентами фирмы. В их числе были и 75-летний режиссер Роджер С. Берлинд, и бывший контр-адмирал флота и глава Красного Креста Марша Джонсон Эванс 61 года от роду. Двумя годами ранее 83-летняя актриса и светская дама Дина Меррилл также была членом совета. Среди более опытных числились Генри Кауфман, которому тогда был 81 год и который был бывшим главным экономистом Salomon Brothers, Джон Эйкерс, бывший исполнительный директор IBM, и бывший глава Vodafone PLC сэр Кристофер Гент 60 лет от роду. Из десяти независимых директоров четверым перевалило за 74.

На заседание Фулд пригласил гостей. Гарри Парр, банкир Lazard, недавно говорил с Фулдом и предположил, что мог бы попытаться помочь, если совету директоров необходимы независимые консультации.

Похожий на веретено бородатый Парр был одним из наиболее известных банкиров, специализирующихся на предоставлении финансовых услуг. В конце 2007 года Парр работал на многих сделках по привлечению капитала для таких компаний, как Morgan Stanley и Citigroup. Фулд, возможно, не доверял боссу Парра Брюсу Вассерштайну, но Парра он уважал.

Один из директоров попросил Парра высказать мнение, насколько плохи дела на рынке на самом деле. Уверенный оратор, Парр начал свою обычную скептическую речь.

— Там тяжело, — сказал он. — Пройдя через Bear Stearns и МВІА, двух бывших клиентов, мы усвоили некоторые уроки. — Он подробно объяснял директорам Lehman серьезность ситуации. — Ликвидность способна меняться быстрее, чем вы можете себе представить.. — предполагалось, что директора не должны думать, будто Bear Stearns был исключением. — Рейтинговые агентства опасны. Что бы вы ни думали о вашем рейтинге, он всегда оказывается хуже... И позвольте мне сказать, что в такой обстановке нелегко собрать деньги, поскольку внешним инвесторам трудно оценить активы...

— Хорошо, Гарри, — сказал Фулд, нетерпеливо прерывая его на полуслове. — Этого достаточно.

Воцарилось неловкое молчание. Некоторые директора подумали, что Фулда расстроил негативный подход Парра, другие считали, что Фулд прервал прервал его бессовестную рекламу собственных услуг. Через десять минут Парр тихо вышел из комнаты.

Час спустя, когда Парр вернулся в свой кабинет в Lazard, штаб-квартира которой располагалась в Рокфеллер-центре, его секретарь сообщил, что звонит Дик Фулд.

— Черт возьми, Гарри! — закричал Фулд, когда Парр снял трубку, ожидая извинений. — Какого хрена вы делаете, запугивая мой совет и рекламируя себя? Я должен вас уволить!

На мгновение Парр растерялся. Разочарованный тем, что Lehman еще не подписал письмо-соглашение, Парр ехидно ответил: "Дик, это будет нелегко сделать, потому что вы нас еще не наняли". И добавил: "Мне очень жаль. Я не хотел идти по пути, который вас не устроит".

— Вы больше никогда не будете так поступать, — сказал Фулд, и телефон замолчал.

На следующий день Фулд — возможно, опасаясь расслабиться, — понял, что ругать Парра не стоило, это был просто стресс. По его мнению, он прервал Парра за рекламу Lazard, а не за фразу о том, что фирма оказалась под угрозой. Но ущерб уже был нанесен. Он перезвонил Парру, надеясь наладить отношения и пригласить его на еще одну встречу.

— Вы оправились от моего телефонного звонка? — сокрушенно спросил Фулд.

***

В 6:45 утра в четверг, 17 июля, Кен Уилсон стоял в очереди в окружном аэропорту Вестчестера, чтобы лететь в отпуск в Монтану на рыбалку, когда зазвонил его мобильник.

— Кении, мы действительно нуждаемся в вас, — сказал ему президент Буш. — Настало время сделать что-то для своей страны... — Уилсон и президент знали друг друга с Гарвардской школы бизнеса, но Уилсон понимал, что этот звонок не был идеей президента. Это был классический Полсон, и ему, должно быть, по-настоящему трудно. Если Полсон чего-то хочет, он будет биться, пока не добьется, даже если для этого придется привлечь высшие органы власти.

В тот уик-энд после разговора с коллегами из Goldman Уилсон позвонил Полсону: "Я сделаю это".

***

Вечером 21 июля Полсон прибыл в Федеральный резервный банк Нью-Йорка на обед в свою честь. Обед был организован Тимом Гайтнером, чтобы дать Полсону возможность заполучить лидеров с Уолл-стрит — в том числе Джейми Даймона, Ллойда Бланкфейна и Джона Мака.

Обед был вторым собранием тяжеловесов Уолл-стрит, на котором он присутствовал в тот день. Ранее он был на частном обеде в его честь в офисе Эрика Миндиха, своего бывшего протеже в Goldman Sachs, который сейчас руководил хедж-фондом Eton Park Capital и отстаивал свое мнение о законопроекте по финансируемым государством учреждениям. Полсон в общем и целом чувствовал себя неплохо, поскольку Уилсон и Джестер согласились поддержать казначейство, что улучшало перспективы принятия законопроекта. Когда он проходил мимо бывших коллег, он поздравил Джона Тейна из Merrill, который несколько дней назад продал долю фирмы в Bloomberg за 4,5 млрд долларов.

Полсона все еще беспокоил Lehman, в частности секретная встреча, которая была запланирована после обеда: он и Гайтнер помогли организовать частную встречу Дика Фулда и Кена Льюиса в конференц-зале Федерального резервного банка Нью-Йорка. В течение последних двух недель Фулд названивал Полсону по поводу Bank of America, пытаясь заставить его позвонить в интересах Lehman.

— Думаю, будет трудно, но единственный способ это сделать — говорить с ним непосредственно, — сказал Полсон Фулду. — Я не буду звонить Кену Льюису и говорить ему, чтобы он купил Lehman Brothers.

Ближе к концу обеда Полсон подошел к Льюису и приветливо сказал: "Это был хороший отчет о доходах". Он похлопал Льюиса по руке и понимающе посмотрел на него, намекая на предстоящую встречу. Хотя ранее в тот же день Bank of America сообщил о сокращении доходов во втором квартале на 41 %, результаты были гораздо лучше, чем прогнозировали аналитики Уолл-стрит. За этим приятным сюрпризом последовал ряд более внушительных, чем ожидалось, доходов Citigroup, JР Morgan Chase и Wells Fargo, которые по крайней мере временно поддержали рынок.

Когда Полсон повернулся, чтобы уйти, и другие руководители начали вставать, Гайтнер подошел к Льюису и, наклонившись, прошептал: "Я думаю, у вас встреча с Диком".

— Да, я встречаюсь с ним, — ответил Льюис.

Гайтнер показал ему боковую комнату, где они могли говорить за закрытыми дверями. Гайтнер, видимо, дал Фулду те же инструкции, и Льюис, глядя через всю комнату, заметил, как тот озирается, словно нервная дама. Видя, что Фулд пошел в одну сторону, Льюис направился в другую. В присутствии половины Уолл-стрит последнее, чего они хотели, — это утечка.

В конечном счете оба нашли комнату, но, когда прибыл Льюис, Фулд жарко спорил с сотрудником Федрезерва. Это был всего лишь второй раз, когда они встречались, и его резкий тон поразил Льюиса.

Минут двадцать Фулд объяснял, как он видел сделку, повторяя предложение, которое сделал Керлу неделей ранее. Фулд сказал, что хотел бы хотя бы 25 долларов за акцию, хотя акции Lehman в тот день закрылись на уровне 18,32 доллара. Льюис думал, что цифра слишком высока, и не находил этому стратегического обоснования. Если он не мог купить фирму за бесценок, сделка была ему неинтересна. Но он промолчал.

Два дня спустя Льюис перезвонил Фулду. "Не думаю, что нас это заинтересует", — настолько дипломатично, насколько мог, сказал Льюис, оставляя открытой возможность еще одного обсуждения.

Фулд был вне себя, когда позвонил Полсону в 12:35, чтобы сообщить плохие новости. Теперь все, что ему оставалось, — это возможность заключить сделку с корейцами, и он просил Полсона позвонить им от его имени — просьба, которой Полсон, уже ходатайствовавший перед Баффетом и Bank of America, воспротивился.

— Я не собираюсь звонить корейцам. Если вы хотите напугать кого-то, позвоните им и скажите, что я велел им купить Lehman Brothers, — сказал он, пояснив, что его участие только усилит подозрения по поводу перспектив фирмы. — Дик, если они позвонят мне и захотят задать вопросы, я сделаю все, что можно.

Это было последней плохой новостью очень длинного дня. В ту ночь Барт МакДейд переслал Фулду сообщение от одного трейдера о том, откуда берутся негативные слухи. "Ясно, что GS [Goldman Sachs] жестко наезжает на хедж-фонды [sic] и в значительной степени влияет на текущий момент, LEH и других. Думаю, вам стоит знать".

Фулд ответил: "Мы должны удивляться? Хочу, чтобы вы знали: я буду".



1 "Великое общество" — принятый в США по инициативе президента Линдона Б. Джонсона набор программ для построения общества без бедности, социального неравенства, расовой сегрегации. В это же время были проведены реформы образовательной и медицинской систем и общественного транспорта.
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Игорь Панарин.
Первая мировая информационная война. Развал СССР

Дуглас Смит.
Работа над диким камнем: Масонский орден и русское общество в XVIII веке.
e-mail: historylib@yandex.ru