3. Основные направления экономических связей

Рассмотренные наиболее значительные группы нумизматического и археологического материала позволяют сделать вывод, что в X—XIII вв. связи Восточной Латвии развивались главным образом в восточном и западном направлениях.

Необходимо обратить внимание и на отдельные привозные предметы, найденные до сих пор в незначительном количестве, но имеющие существенное значение в выяснении экономических связей в целом.

Обзор групп импортных предметов показывает, что рассматриваемый период необходимо разделить на два хронологически самостоятельных этапа как с точки зрения изменения направлений связей, так и с точки зрения периодизации истории Латвии вообще. Первый период — IX/X — начало XI в. — совпадает по времени со становлением феодальных отношений на территории Латвии. Второй — XI — начало XIII в. — это эпоха раннего и начало развитого феодализма.

Со второй половины IX века увеличивается импорт иноземных изделий, которые в предыдущие столетия поступали в незначительном количестве (арабские диргемы, стеклянные бусы, мечи и др.). Это объясняется прежде всего дальнейшим развитием местных производительных сил и углублением разделения труда — процессом, начало которого относится к предыдущим столетиям. В жизни общества отмечаются большие изменения — произошел распад первобытной общины и выделение самостоятельных зажиточных семей, с чем было связано заселение малонаселенных до того районов. Выделившиеся из общины семьи наращивают производство и добывают все больше продуктов, количество которых превосходит местный спрос. Появляется возможность реализовать излишки на рынке.

В жизни племен, населявших Восточную Прибалтику, большое значение имело и то обстоятельство, что в IX в. у восточных славян завершился переход к феодализму. Возникло сильное раннефеодальное государство — Киевская Русь. На рассматриваемой территории развитие социальных отношений также шло по линии феодализации, только здесь, по сравнению с Киевской Русью, этот процесс протекал значительно медленнее.¹⁾ На рубеже VIII/IX вв., в связи с процессом феодализации в Скандинавии, участились набеги норманнов через Балтийское море на Прибалтику и на территорию восточных славян. Все эти процессы нашли отражение как в письменных источниках, так и в нумизматическом и археологическом материале. [77]

Рис. 33. Глиняная амфора из замка Кокнесе, Огрский р-н (ИИЛ).

Связи со странами Востока.²⁾ Как показывает анализ арабской внешней торговли этого периода,³⁾ помимо монет из стран арабского Востока в Латвию поступали вино, фрукты, благовония, ткани, стеклянные бусы, раковины каури и прочие. Предметы первых трех категорий экспорта трудно выявить, так как эти продукты, естественно, не могли сохраниться. Косвенные указания о их наличии дает только тара — сосуды, в которых эти изделия перевозились. К сожалению, в нашем распоряжении до сих пор имеется лишь незначительное количество таких сосудов. В связи с этим можно отметить, что на территории Латвии известны две находки амфор — в Асоте и Кокнесе. Асотская амфора (первоначальная высота ее достигала приблизительно 60 см, диаметр — 28 см⁴⁾) в XI— XII вв. служила, по всей вероятности, для перевозки вина с северного побережья Черного моря. Очевидно, таким же было назначение амфоры, найденной во время раскопок 1963 г. в форбурге замка Кокнесе в культурном слое XI в.⁵⁾ (рис. 33).

При посредничестве арабских и других торговцев в Латвию, очевидно, попала фарфоровая китайская чашечка высотой в 4,4 см, диаметром в 5,8 см со стенками в 2 мм толщины.⁶⁾ Она была найдена в Сигулдском могильнике вместе с предметами первой половины XI в. Чашечки, аналогичные сигулдской, известны в Восточной Европе лишь в нескольких экземплярах (на острове Готланд и в России близ Суздаля).⁷⁾

Во время раскопок 1963 г. в Кокнесе в культурном слое XI в. был найден лоскуток ткани со стилизованным изображением растений и птиц (табл. XIV), который поступил, по всей вероятности, со Среднего Востока или с низовьев Волги.⁸⁾ На территории Латвии в нескольких местах найдены парчовые ленты, затканные золотыми и серебряными нитями. В Турайдас Путели⁹⁾ (табл. XV) найдены три ленты длиной от 3 до 55 см, шириной 1 см, с орнаментом ломаного креста. В этом же могильнике в виде случайной находки была найдена еще одна парчовая лента того же периода.¹⁰⁾ Лента из серебряной парчи,¹¹⁾ завязанный узел которой был покрыт тонкой золотой фольгой, была найдена во 2-м погребении могильника в Саласпилс Лауксколас и относится ко второй половине X в. Фрагменты золотой парчи были найдены и в Лудзе.¹²⁾

Арабский географ первой половины X в. Ибн Фадлан считает парчу, виденную им у славянского князя в Волжской Болгарии, греческим, т.е. византийским, изделием.¹³⁾ Возможно, что, так же как и в Россию,¹⁴⁾ Польшу¹⁵⁾ и другие земли, в Латвию парча поступала из Византии. К этому же времени (первая половина XI в.) относятся византийские монеты (табл. II : 1б), найденные на территории Латвии, и стеклянные бусы различных типов — до 1500 экз., т.е. 25% всех бус, найденных на территории Восточной Латвии, которые могли поступить как с Ближнего Востока, так и из Византии. [78]

За исключением серебряных диргемов, стеклянных бус и других стеклянных предметов, количество изделий, поступивших в Восточную Европу из арабских земель, невелико. В обмен на эти изделия арабские торговцы получали из стран Северной и Восточной Европы мех лисы, рыси, горностая, ласки, белки, бобра, выдры, зайца и других пушных зверей.¹⁶⁾ По-видимому, среди охотников, доставлявших меха, были также и жители Восточной Прибалтики. Судя по «Рижской долговой книге», еще в XIII—XIV вв. шкурки серой белки, горностая, белого и серого зайца занимают видное место среди экспортных товаров.¹⁷⁾

В латвийском археологическом материале отсутствуют прямые упоминания о продаже рабов на Восток в IX—XI вв., но надо полагать, что она имела место, так как со становлением классового общества часть населения, в частности военнопленные, утратила личную свободу. О том, что пленных не убивали, а использовали для домашних работ, свидетельствуют скандинавские саги¹⁸⁾ и Генрих Латвийский.¹⁹⁾ Новые интересные данные о торговле рабами дает новгородская берестяная грамота № 109, в которой говорится, что один новгородец купил рабыню в Пскове во второй половине XI в.²⁰⁾ Арабские источники свидетельствуют о том, что в экспорте северных стран рабы занимали одно из первых мест.²¹⁾

Для более полного понимания торговых связей с арабами и византийцами необходимо знать, каким образом их изделия поступали в Прибалтику. В этом отношении исследователи почти единогласно сходятся на том, что непосредственных сношений между Прибалтикой и арабскими странами не было, так как сведения об этом как в письменных источниках, так и в археологическом материале отсутствуют. Поэтому приходится предполагать существование торговых посредников, которыми были хазары, волжские болгары, восточные славяне и скандинавы.

Буржуазные историки Т. Арне, Б. Нерман и др. в своих работах, касающихся отношений народов Восточной Прибалтики с арабским миром, основными торговыми посредниками в IX—XI вв. считают норманов. Такого же мнения придерживались и латышские буржуазные историки Ф. Балодис, Э. Штурмс и В. Гинтер, причем в опубликованных ими в послевоенные годы работах еще больше подчеркивается эта точка зрения. Для правильного разрешения вопроса о посредниках очень много дали новейшие изыскания советских археологов Б. А. Рыбакова, А. Л. Монгайта, М. И. Артамонова.

На пути из арабского халифата в Восточной Прибалтике находились Хазарский каганат, Волжская Болгария и обширное Русское государство.

Хазарский каганат был первым, хотя и примитивным, феодальным государством в Восточной Европе в VII в.²²⁾ Во второй половине IX в. влияние хазарского государства в Восточной Европе возросло. Помимо болгар, уже ранее плативших хазарам дань, в числе их данников фигурируют поляне, северяне, вятичи, радимичи. В конце IX в. заканчивается объединение мощного восточнославянского государства — Киевской Руси,²³⁾ которое занимало территорию вдоль важнейшей водной артерии Днепр — Волхов. Постепенно власть Киевской Руси распространилась и на другие восточнославянские племена — кривичей, вятичей, радимичей. В первой половине X в. происходит упорная борьба между Киевской Русью и хазарами; в это время не может быть и речи о зависимости Руси от последних.²⁴⁾ Феодальное государство волжских болгар, образовавшееся в середине X в., также освободилось от власти хазар в то время.²⁵⁾ Оно становится центром торговли с Востоком, будучи номинально подвластным Арабскому халифату. В город Болгар стекались товары со всех соседних территорий. Болгарские торговцы стремились держать восточную торговлю в своих руках и не пропускать арабских торговцев дальше на север.

Киевский князь Святослав в X в. нанес серьезный удар как хазарам, так и болгарам. Он разгромил Хазарский каганат и открыл русским торговцам путь на восток.²⁶⁾ Начиная с первой половины XI в. попытки русских князей подчинить себе Прибалтику становятся особенно настойчивыми. Из анализа политического положения Восточной Европы в IX—X вв. становится ясным, что в это время как хазары, так и болгары могли быть в числе посредников, которые доставляли в Восточную Прибалтику восточные изделия, не говоря о восточных славянах, земли которых непосредственно граничили с Восточной Прибалтикой.

С VI по IX в. в могильниках на территории Юго-восточной Европы янтарные бусы встречаются [79] часто.³⁰⁾ Поскольку ареал распространения янтаря совпадает с территорией, занятой хазарами, надо полагать, что до IX в. хазары участвовали в торговле янтарем. Трудно сказать, как далеко на северо-запад проникали хазарские торговцы, но нет сомнения, что они достигали верховьев Днепра, где жили радимичи, бывшие в IX в. данниками хазар.

Следы сильного влияния хазарской культуры носят на себе бронзовые пряжки и оковки поясов, найденные в довольно большом количестве в Восточной Прибалтике.³¹⁾ Их возникновение связано с искусством Сасанидов или хазар, но позднее они изготовлялись по первоначальным образцам в восточнославянских и финно-угорских городах на Волге, но с более упрощенным мотивом восточных растений. В Восточную Латвию ввозились в основном именно такие изделия. Так, в ходе раскопок 1939 г. на Ерсикском городище была найдена бронзовая пряжка для пояса с орнаментом в поздне-сасанидском стиле³²⁾ (табл. XXX : 20), а другая оковка пояса имеет хазарский орнамент.³³⁾ Обе эти находки относятся к XI—XII вв. Сердцевидные оковки поясов (табл. XVI : 16), найденные на Даугмальском (XI—XII вв.)³⁴⁾ и Терветском³⁵⁾ городищах, в Ужаве,³⁶⁾ очевидно, были ввезены из районов Верхней Волги. Мотивы орнамента напоминают украшения салтовской культуры.³⁷⁾ Такие изделия, как бронзовая ромбическая оковка конца X в. (табл. XVI : 1) с растительным орнаментом, были обнаружены в Рязанской, Костромской и других областях Поволжья, а также в Гнездове, Новгороде, в Бирке.³⁸⁾ Интересно отметить, что различные виды матриц и штампов для чеканки украшений с растительным орнаментом найдены в городах Волжской Болгарии³⁹⁾ и датируются X—XI вв. Это наглядно доказывает, что часть оковок с растительным орнаментом была изготовлена в городах Поволжья.

В Латвии в нескольких местах встречаются бронзовые оковки поясов с орнаментом в виде розетки из лепестков цветка (табл. XVI : 2, 3, 5). Они были найдены, в частности, на Лудзас Одукалнсе⁴⁰⁾ и в других местах. Четырехугольные оковки, украшенные орнаментом в виде косого креста (табл. XVI : 10), найдены на Асотском городище,⁴¹⁾ в Ливаны,⁴²⁾ в Нукшинском могильнике,⁴³⁾ Рауне⁴⁴⁾ и Трикатас Лубумуйже.⁴⁵⁾ Каждый вид четырехугольных оковок датируется другим временем. Четырехугольные оковки с розеткой (табл. XVI : 2) относятся к X—XI вв., в то время как оковка, украшенная косым крестом (табл. XVI : 10) — к XI—XIII вв. Родиной четырехугольных оковок с розеткой является Сибирь.⁴⁶⁾ За пределами Латвии они известны в могильниках Тамбова,⁴⁷⁾ Чернигова⁴⁸⁾ и Смоленска,⁴⁹⁾ в Бирке,⁵⁰⁾ Финляндии⁵¹⁾ и др. Оковки с розеткой, найденные в Латвии, были завезены, по всей вероятности, по днепровскому водному пути, вдоль которого обнаружены более ранние экземпляры этого типа.⁵²⁾ Четырехугольные оковки с косым крестом также часто встречаются за пределами Латвии, например в могильниках XI—XII вв. бывшей Петербургской губернии,⁵³⁾ в Финляндии,⁵⁴⁾ в местах культового назначения лапландцев в Швеции.⁵⁵⁾ Оковки с косым крестом имеют местные разновидности, поэтому можно предположить,⁵⁶⁾ что этот первоначально восточный орнамент, встречающийся в памятниках территории Приднепровья, находившейся под влиянием хазар уже в VIII в., использовался в последующие века в качестве образца для местных изделий. По восточным образцам изготовлены также найденные в Латвии продолговатые ромбические или овальные оковки (табл. XVI : 11, 12; XXX : 23), причем местные экземпляры ввезены скорее с острова Готланд,⁵⁷⁾ чем с Востока.

Из обзора бронзовых оковок видно, что большая часть так называемых восточных изделий, найденных в Латвии, была изготовлена в России, часто именно в тех районах, которые находились под влиянием хазарской или болгарской культуры. Очевидно, из этих же районов был завезен витой браслет из толстой серебряной проволоки⁵⁸⁾ (табл. XXIV : 5), концы которого расплющены и украшены шатонами с драгоценным синим камнем и зернью вокруг них. Подобные браслеты встречаются в XI—XII вв. в Волжской Болгарии, однако более близкая аналогия наблюдается с браслетами XI в.,⁵⁹⁾ найденными в Белой Веже и в окрестностях Киева.

По мнению многих исследователей, родину плетеных цепочек также следует искать на Востоке.⁶⁰⁾ [80] Плетеные цепочки IV в. н.э. найдены на Урале и в бассейне реки Камы.⁶¹⁾ Такие цепочки, сильно напоминающие найденные в Латвии, обнаружены в Чехии в археологических памятниках IX в.⁶²⁾ В раннем средневековье — во второй половине X в. — эти цепочки встречаются в Скандинавии; в кладах на острове Готланд⁶³⁾ они появляются только во второй половине XI в. На территории Латвии найдено более 30 экземпляров плетеных цепочек (табл. XVII) из 13 мест.⁶⁴⁾

Бронзовые плетеные цепочки малого диаметра сечения — 0,3-0,4 см (табл. XVII : 2) чаще всего употреблялись в качестве нагрудного украшения (Лудзас Одукалнс, Нукшинский могильник, Приекулю Кампьи и др.), причем на одном конце ее обычно имелась какая-нибудь подвеска, а второй конец прикреплялся к бронзовой скрепке. Эти цепочки датируются X—XI вв. Подобные им были найдены в Литве и Черневицах⁶⁵⁾ и в других местах.

Бронзовые плетеные цепочки большого диаметра сечения — 0,8-1,2 см, — оканчивающиеся петлей с обмоткой (табл. XVII : 1, 4-6), относятся к более позднему времени — XII—XIII вв. Такие цепочки встречаются также в Эстонии.⁶⁶⁾

За пределами Восточной Прибалтики плетеные цепочки встречаются в кладах на острове Готланд,⁶⁷⁾ в Финляндии,⁶⁸⁾ в Польше,⁶⁹⁾ в Центральной России.⁷⁰⁾ Вопрос о том, где в раннем средневековье изготовлялись плетеные цепочки, еще не решен, так как мнения исследователей по этому вопросу расходятся. Так, например, предположение К. А. Нордмана⁷¹⁾ о том, что плетеные цепочки, найденные в Финляндии, завезены с острова Готланд, полностью отвергает М. Стенбергер.⁷²⁾ Небольшое количество находок и концентрация их в средней и восточной части Латвии заставляют предполагать, что плетеные цепочки ввозились в Латвию, причем поступали они по восточным или южным торговым путям.

Вопрос о торговых посредниках этого периода также весьма сложен. Возможно, что отдельные хазарские и болгарские торговцы достигали Латвии, однако, судя по незначительному количеству находок изделий хазар и болгар,⁷³⁾ надо полагать, что их поездки в Латвию были эпизодическими и кратковременными, причем имели место только в IX — в первой половине X в.

Основными посредниками в сношениях Восточной Прибалтики с арабами были русские торговцы. Об этом свидетельствуют различные формы предметов украшения, возникшие на Востоке, но получившие дальнейшее развитие в русских городах и только в таком виде обнаруженные в Прибалтике. Судя по материалам Гнездовского могильника, особенно оживленными в X—XI вв. были связи со Смоленском.⁷⁴⁾

Важную роль в торговых сношениях Восточной Прибалтики с Востоком в IX—XI вв. играли также скандинавские торговцы, о чем свидетельствуют как письменные источники, так и находки восточных предметов украшения (стеклянные бусы, бронзовые оковки и др.) вместе со скандинавскими изделиями, а также топография импортных предметов IX—X вв.

Вопрос о роли торговцев из Восточной Прибалтики в торговых сношениях еще недостаточно разработан. О том, что уже в VIII—IX вв. представители местных племен (особенно курши) совершали далекие заморские плавания и набеги, свидетельствует экономическое и социальное положение жителей рассматриваемой территории в этот период. Чтобы судить о том, какие расстояния на восток и юго-восток они могли преодолевать, следует обратить внимание на встречающиеся там находки балтийского происхождения. Развитию сношений в этом направлении способствовало то обстоятельство, что к востоку и юго-востоку от латгальских земель находилась обширная территория, которую до VII—VIII вв., когда здесь появились кривичи,⁷⁵⁾ населяли балтийские племена. О том, что тесная связь населения этих территорий с латгалами, продолжалась и в VIII—IX вв., свидетельствует сходство инвентаря латгальских могильников с древностями, найденными в длинных курганах (шейные гривны, венчики и пр.).⁷⁶⁾ Судя по тому, что восточные славяне переняли от балтов, а балты, в свою очередь, заимствовали от восточных славян формы отдельных предметов украшения,⁷⁷⁾ культурные связи между ними были оживленными и длительными. [81]

Небольшое количество находок в Восточной Прибалтике восточнославянских изделий, относящихся к периоду до XI в., отдельные предметы украшений прибалтийских племен и большое количество янтаря в южных и юго-восточных областях Восточной Европы⁸⁸⁾ позволяют допустить возможность, что отдельные торговцы и воины из Прибалтики достигали таких отдаленных районов, как Приднепровье и области по среднему течению Волги.

Связи с Западом. Вопрос о связях Восточной Прибалтики со Скандинавией в IX — начале XI в. многими зарубежными буржуазными археологами рассматривался в свете норманской теории.⁸⁹⁾ Буржуазные латышские историки в целом придерживались этой точки зрения зарубежных ученых, однако в их трудах заметны попытки показать также значение местных торговцев в торговых и меновых операциях того времени.⁹⁰⁾ У латышских буржуазных историков в трудах эмиграционного периода наблюдается тенденция еще больше подчеркнуть значение западных связей в истории Латвии.⁹¹⁾

Ф. Балодис утверждал, что в XI—XII вв. западное влияние было на территории Латвии преобладающим. Это влияние, по его мнению, было причиной одинакового уровня развития культуры на всей территории Латвии. В качестве примера Ф. Балодис приводил находки из Саласпилс Лауксколас, Рикополе, Лудзы.⁹²⁾ Однако указанные места находок либо представляли собой крупные административные центры, либо находились близ основных торговых путей. Приводимые им примеры свидетельствуют скорее о наличии прослойки зажиточного населения, чем об общем расцвете материальной культуры всего народа.

Э. Штурмс пытался подчеркнуть значение западных связей, выдвигая гипотезу о новых скандинавских колониях в Латвии.⁹³⁾ Он считал, что там, где были найдены скандинавские черепаховидные фибулы, находились поселения и могильники скандинавских колонистов. Доказательством этого, по мнению Э. Штурмса, является то обстоятельство, что скандинавские черепаховидные фибулы в Латвии якобы не были обнаружены вместе с местными изделиями ни в одном из достоверных погребальных комплексов.⁹⁴⁾ Как мы увидим в дальнейшем, это мнение не соответствует действительности.

Находки черепаховидных фибул помимо мечей и другого оружия свидетельствуют о наличии связей со скандинавами начиная с IX в. По состоянию на 1929 г. Б. Нерман насчитывал в Латвии 14 черепаховидных фибул из 7 мест.⁹⁵⁾ Э. Штурмс пополнил этот список двумя находками — из Гробини⁹⁶⁾ (IX в.) и из Кандавы (X в.). Э. Штурмс игнорирует упомянутую Б. Нерманом находку, из Саласпилса, считая недостаточно достоверным ее скандинавское происхождение.⁹⁷⁾ Все же эту черепаховидную фибулу (табл. XX : 3), по-видимому, следует считать импортной, так как сходные с ней встречаются в Скандинавии в нескольких местах.⁹⁸⁾ [82]

Аналогичные черепаховидные фибулы, найденные в 21-м погребении ливского могильника в Саласпилс Лауксколас (табл. XIX : 1, 2), в Айзкрауклес Леясбитены,⁹⁹⁾ до сих пор не публиковались. Две черепаховидные фибулы первой половины XI в. с упрощенным орнаментом (табл. XX : 4; ХХI : 3) из 13-го погребения из Саласпилс Лауксколас, очевидно, являются местным изделием. То же самое можно сказать о черепаховидной фибуле из Скриверу Лиелрутули (табл. XXI : 2). Из того же места поступили 2 своеобразные черепаховидные фибулы (табл. XXII : 1, 2), которые пока не имеют аналогий; возможно, что они также являются местным изделием. Не публиковались до сих пор 2 черепаховидные фибулы (табл. XVIII : 1, 2), найденные в 16-м погребении могильника в Скриверу Палата вместе с древностями X—XI вв. несомненно ливского происхождения. Фибулы такого же тина, несколько короче и с более простым орнаментом, появляются в Скандинавии уже в начале IX в.¹⁰⁰⁾ В латвийском археологическом материале этот тип представлен упомянутым гробиньским экземпляром. Фибулы из Скриверу Палата относятся, по-видимому, к более позднему периоду. Аналогичные экземпляры найдены в Бирке,¹⁰¹⁾ Сконе¹⁰²⁾ и др.

Черепаховидная фибула, найденная в Кандаве (табл. XXII : 3), и фибулы из 18-го погребения в Саласпилс Лауксколас (табл. XXII : 4) сходны с упомянутой ужавской фибулой, поэтому их можно датировать X в. Аналогичные с ними 2 черепаховидные фибулы были найдены в 1953 г. на поле селекционной станции в Стенде (табл. XXI : 5).¹⁰³⁾ Этот тип фибул широко представлен в Бирке.¹⁰⁴⁾

Таким образом, на территории Латвии найдено 26 экземпляров скандинавских черепаховидных фибул. Мнение Э. Штурмса, будто эти фибулы свидетельствуют о существовании в Латвии в IX—XI вв. скандинавских колоний, не подтвердилось. Фибулы эти поступили из куршских и ливских погребений X—XI вв., за исключением наиболее ранней гробиньской, найденной в скандинавском могильнике (табл. XXI : 5, 6). Остальные черепаховидные фибулы обнаружены вместе с изделиями местного происхождения в погребениях, для которых характерно соблюдение местных обрядов захоронения. Это доказывает, что черепаховидные фибулы принадлежали женщинам местных народностей.

В Латвии встречаются также скандинавские фибулы другого типа. Так, можно отметить кольцевидную фибулу со следами позолоты,¹⁰⁵⁾ найденную на Лудзас Одукалнсе в погребении III, 53 и датируемую X в. Фибулы, аналогичные лудзенской, известны в Бирке.¹⁰⁶⁾ Второй половиной X в. датируются серебряные подковообразные фибулы с длинной булавкой (табл. XXIII : 4). Сходные экземпляры часто встречаются в кладах на острове Готланд,¹⁰⁷⁾ однако полностью аналогичные находки обнаружены пока только в Приладожье,¹⁰⁸⁾ где они также считаются скандинавскими. Готландскими следует считать 2 подковообразные фибулы с соединенными ажурными концами в виде звериных головок¹⁰⁹⁾ (табл. XXIII : 1, 2). Сходные фибулы в Прибалтике найдены всего в нескольких экземплярах и датируются XI в.¹¹⁰⁾ С острова Готланд в Латвию поступили также найденные здесь серебряные спиральные браслеты ромбического поперечнего сечения, со свернутыми концами.¹¹¹⁾ Во 2-м погребении Саласпилс Лауксколас таких браслетов найдено 2 (табл. XXIV : 6), в Светциема Унгены — 2¹¹²⁾ и в Гробиняс Кушки¹¹³⁾ в кладе вместе с арабскими диргемами — 5. Серебряные спиральные браслеты, подобные изображенному на табл. XXIV : 6, найдены также в Кокнесе,¹¹⁴⁾ в Дзервес Гайли¹¹⁵⁾ и на Межотненском городище.¹¹⁶⁾

Скандинавское происхождение имеет, по всей вероятности, также фрагмент браслета (табл. XXIV : 3) с глубоким зигзагообразным орнаментом, часто встречающимся на скандинавских браслетах IX—XI вв.

Небольшую группу находок предметов скандинавского происхождения или местного производства по скандинавским образцам образуют бронзовые пряжки и разделительные кольца поясов.

Б. Нерман называет следующие места в Латвии, где было найдено 12 скандинавских пряжек и разделительных колец поясов: Кримулда, Икшкиле, Трикатас Лубумуйжа (табл. XVI : 9), Раунас Странте, Друсту Аулюкалнс, Сигулда.¹¹⁷⁾ Из упомянутых 12 только несколько экземпляров несомненно импортированы с острова Готланд, большинство же представляет собой местные изделия, изготовленные по готландским образцам. Из числа аналогичных находок в Латвии, поступивших в музеи после выхода в свет труда Б. Нермана, отметим ряд пряжек и разделительных колец (XXX : 21; [83] XVI : 10, 18, 20; 44 : 7). Из Скандинавии завезены также некоторые необычные для Латвии предметы, как например половина навершня булавы длиной 7,8 см и высотой 4,6 см с фрагментом надписи «эту руну вырезал» (табл. XXIX : 10). Единственный известный нам сходный предмет, однако без орнамента, найден в Южной Швеции и хранится в Гетеборгском музее.¹¹⁸⁾

Предположение Ф. Балодиса, что фигурка высотой в 3,8 см, изображающая бородатого мужчину, опоясанного мечом и с кольцом в правой руке (табл. XXIX : 5), изготовлена на острове Готланд,¹¹⁹⁾ пока не доказано. В настоящее время известна еще одна аналогичная фигурка, найденная в Мозыках бывшей Могилевской губернии¹²⁰⁾ и отлитая, по всей вероятности, в одной формочке с даугмальской. Эти фигурки, найденные вдоль водного пути Даугава — Днепр, на острове Готланд отсутствуют. Поэтому родиной фигурок скорее можно считать область вдоль упомянутого водного пути. Меч фигурки имеет изогнутую крестовину. Он принадлежит к типу мечей, бытовавших в Киевской Руси и известных в бассейне Гауи.¹²¹⁾

Несомненно импортированным из Швеции можно считать костяной гребень, найденный на Даугмальском городище.¹²²⁾ Аналогичные гребни найдены в Бирке¹²³⁾ и на острове Готланд.¹²⁴⁾

Приведенный краткий обзор предметов импорта из Скандинавии в Латвию IX — начала XI в., не претендующий на исчерпывающий характер, показывает, что наряду с мечами, наконечниками ножен мечей и копьями в это время поступают также мужские и женские украшения и другие принадлежности убора, однако в очень ограниченном количестве. Упомянутые находки сосредоточены в западной части республики (на территории куршей) или же в районах, расположенных вдоль водных путей, неподалеку от моря (на территории ливов и земгалов). Эти импортные предметы встречаются обычно с другими древностями в богатых погребениях и на городищах IX—XI вв. Очевидно, изделия, поступавшие с Запада, также как и импортные предметы с Востока, принадлежали представителям зажиточного населения, а для простого народа в целом они оставались чуждыми.

На территории латгалов находки западного происхождения встречаются редко.

Письменные источники также свидетельствуют о том, что в IX — начале XI в. скандинавские торговцы посещали главным образом только прибрежные районы или же пользовались основными торговыми путями. Транспортировка товаров в глубь страны, очевидно, осуществлялась местными торговцами, которые пускались и в далекие путешествия, пересекая Балтийское море. Чтобы получить ясное представление о масштабах этой торговли, следует обратить внимание также на находки древностей из Восточной Прибалтики в Скандинавии. Т. Арне в своем труде о связях Швеции с Востоком отмечает 13 предметов, найденных в Швеции (почти все на острове Готланд), которые, по его мнению, поступили из Восточной Прибалтики, причем все, за исключением двух, — из Латвии.¹²⁵⁾ Несколько позже Т. Арне и Б. Нерман прибавили к этому списку прибалтийских древностей еще 11 единиц.¹²⁶⁾ Судя по новейшей шведской литературе, этот список можно пополнить примерно 30 единицами.

Среди новейших находок отметим найденный в готландском кладе фрагмент серебряной шейной гривны с крюковидными концами, датируемый X в.¹²⁷⁾ Такие шейные гривны чаще всего встречаются на территории латгалов.¹²⁸⁾ Из Латвии могли также поступить 2 шейные гривны с петлей и крюком на концах.¹²⁹⁾ Одна из них, серебряная, найдена в готландском кладе, вторая, бронзовая, — в Емтланде. В 4 кладах на острове Готланд были найдены витые спиралевидные браслеты с петлями на концах, которые относятся к периоду со второй половины X по вторую половину XI в.¹³⁰⁾ М. Стенбергер считает эти спиралевидные браслеты восточнобалтийскими, так как они чаще всего встречаются на территории между Рижским заливом, Вислой и Северо-западной Русью.¹³¹⁾ Поскольку на территории Латвии в рассматриваемый период очень часто встречаются спиральные браслеты, а также витые шейные гривны, изготовленные в сходной технике, эти браслеты считаются прибалтийскими.¹³²⁾ Таковы, например, витые спиральные браслеты из Гробиняс Кушки (середина X в.)¹³³⁾ и Салгалес Пуджас, датируемые началом XI в. (последние, правда, со сплющенными концами).¹³⁴⁾

Прибалтийскими принято считать также серебряные витые спиральные браслеты со сплющенными и гранеными концами.¹³⁵⁾ В готландских кладах найдено более 20 экземпляров целых и фрагментарных серебряных витых спиральных браслетов. Трудно сказать, все ли они поступили с территории Латвии, возможно, что некоторая часть была изготовлена на территории областей, расположенных восточнее и южнее.

Некоторые новые находки прибалтийского происхождения известны также в самой Швеции. Здесь можно отметить упомянутые бронзовые крестики с перекладчатыми концами, встречающиеся в местах культового назначения лапландцев. [84] Там же, в Унна Сайва, найдены 2 бронзовых разделительных кольца для цепочек,¹³⁶⁾ встречающиеся на территории земгалов¹³⁷⁾ и ливов,¹³⁸⁾ а также в Эстонии¹³⁹⁾ и в северо-западных областях России.¹⁴⁰⁾ Рассматриваемые разделительные кольца вероятнее всего восточнобалтийского происхождения, так как на Руси нагрудные украшения из цепочек встречались значительно реже.

Судя по публикации М. Стремберг, из археологических материалов позднего железа в Сконе поступило 6 предметов предположительно прибалтийского происхождения.¹⁴¹⁾ Это — 2 бронзовые подковообразные фибулы с перекладинами и высокими четырехгранными концами.¹⁴²⁾ Фибулы этого типа чаще всего встречаются на территории куршей.¹⁴³⁾ О связях с Восточной Прибалтикой в X в. свидетельствуют 3 булавки с треугольными головками (2 — серебряные из Балдрингского клада, 1 — бронзовая из Лунда).¹⁴⁴⁾ Самое близкое сходство с этими экземплярами имеет булавка из Айзкраукле.¹⁴⁵⁾ К XI в. относится бронзовая крестовидная булавка.¹⁴⁶⁾ Подобные булавки часто встречаются в археологическом материале земгалов.¹⁴⁷⁾

Бóльшая часть перечисленных восточнобалтийских изделий в Швеции (около 75%) найдена на острове Готланд. В свою очередь, именно с Готланда в Восточную Прибалтику поступала большая часть шведского импорта. В IX—X вв., как показывает хронология находок, более тесной была связь с материковой Швецией (черепаховидные фибулы, мечи и др.), причем основное значение в этих сношениях принадлежало Бирке¹⁴⁸⁾ — важнейшему шведскому торговому центру того времени. Большую роль в сношениях западного мира с Востоком начиная с X в. играет Хедебю,¹⁴⁹⁾ расположенное на юге Ютландского полуострова. О непосредственных связях между Восточной Прибалтикой и Хедебю свидетельствуют найденные в ходе раскопок в последнем балтийские украшения,¹⁵⁰⁾ характерные для куршей и земгалов, — подковообразная фибула со свернутыми концами и сегментовидная скрепка для цепочек. В свою очередь, при посредничестве торговцев с Хедебю в Латвию, очевидно, попали франкские мечи и западноевропейские монеты.

В то же время в IX — первой половине X в. сношения с Готландом были незначительными (за исключением Гробини — первая половина IX в.). В письменных источниках — сагах — IX — начала XI в. о набегах шведов и датчан на Прибалтику ни разу не упоминаются готландцы. Только в конце X в., особенно в первой половине XI в., появляются оживленные и разносторонние торговые сношения между островом Готланд и Восточной Прибалтикой (мечи, наконечники ножен мечей, различные украшения). Однако нельзя согласиться с Б. Нерманом,¹⁵¹⁾ утверждающим, что в первой половине XI в. оживленную торговлю на острове Готланд вели только сами готландцы. Он считает, что изделия из Прибалтики, найденные на острове Готланд, привезены сюда готландскими торговцами. Надо иметь в виду, что в Восточной Прибалтике со второй половины IX в. по первую половину X в. почти отсутствуют достоверные находки предметов, импортированных с острова Готланд.

Во второй половине X в. в Восточной Прибалтике встречаются в незначительном количестве серебряные спиральные браслеты и некоторые другие предметы готландского происхождения, но только в начале XI в. импорт с острова Готланд резко возрастает. В то же время на острове Готланд встречается целый ряд ливских и земгальских древностей X в. В инвентаре погребений второй половины X в. на острове Готланд видны следы культурного влияния ливов и латгалов, проявляющегося в рядах аналогичных ливским и латгальским бронзовых спиралек, прикрепленных к ременным поясам.¹⁵²⁾ Как и в латгальских могильниках, на Готланде часто встречаются бронзовые четырехугольные поясные пряжки.¹⁵³⁾ Найденные на острове Готланд наконечники ножен кинжалов этого же периода напоминают наконечники ножен у ливов и латгалов в X в.¹⁵⁴⁾ Не только форма, но, как отмечает М. Стенбергер, сама технология изготовления и орнаментации (тисненый орнамент) чужды не только Готланду, но и всей Швеции. Судя по некоторым деталям наконечников, можно предположить, что они были изготовлены на Готланде каким-нибудь балтийским или славянским ремесленником.

Из сказанного можно заключить, что с середины X в. в сношениях между Готландом и Восточной Прибалтикой наступил момент, когда влияние восточнобалтийской культуры на Готланде было значительно сильнее, чем готландское влияние в Прибалтике. Что же касается скандинавского импорта IX—X вв. в Прибалтику из материковой Швеции, то здесь основная роль, без сомнения, принадлежала самим скандинавам, хотя ливские, куршские и земгальские воины и торговцы также могли в отдельных случаях посещать Скандинавию.

Влияние готландской культуры в области изготовления оружия, предметов украшения и пр. заметно усиливается только в начале XI в. В XI в. ослабевают связи Восточной Прибалтики с материковой Швецией. Об этом свидетельствуют [85] находки копий, наконечников ножен мечей, поясных пряжек и других предметов украшения.¹⁵⁵⁾ Остров Готланд становится крупнейшим торговым центром в восточной части Балтийского моря. Это особенно ощущается в начале XII в.,¹⁵⁶⁾ когда вырос город Висбю. Жители острова Готланд в это время часто посещали Курземе. В свою очередь, торговцы из Восточной Прибалтики были связаны с торговым центром на острове Готланд, о чем имеются косвенные свидетельства в письменных источниках XII — начала XIII в.¹⁵⁷⁾ В первой половине XI в. с запада в Восточную Прибалтику начинают поступать западноевропейские монеты, а в XII—XIII вв. — серебряные слитки. В 30-х годах XI в., когда прекратился приток арабских диргемов, серебро поступало главным образом с Запада.¹⁵⁸⁾

Со второй половины X в. все большее значение в балтийской торговле приобретают западнославянские торговцы. В это время на южном побережье Балтийского моря быстро возникают поселения городского типа¹⁵⁹⁾ и усиливается специализация проживавших там ремесленников. Отдельные изделия западнославянских ремесленников проникают в Восточную Прибалтику. В нескольких местах в Латвии найдены инкрустированные шпоры (Асоте, Турайда, Кокнесе), поступившие, по всей вероятности, с южного берега Балтийского моря.¹⁶⁰⁾ Из западнославянских и германских земель начиная со второй половины X в. торговцы вывозили соль,¹⁶¹⁾ которой, по-видимому, снабжали и Восточную Прибалтику. Во время раскопок в Гданьске в послевоенные годы были найдены куршские наконечники ножен мечей.¹⁶²⁾

Вопросы связей западных славян с Восточной Прибалтикой в XI—XII вв. рассматриваются в работах Е. Антоневича,¹⁶³⁾ В. Шиманского¹⁶⁴⁾ и других.

С середины XII в. в восточной части Балтийского моря начинают активизироваться немецкие торговцы. Существует мнение, что любекские торговцы впервые посетили устье Даугавы в 60-х гг. XII в., используя Готланд как промежуточный пункт.¹⁶⁵⁾ Судя по данным «Рижской долговой книги» (XIII—XIV вв.),¹⁶⁶⁾ в Прибалтику ввозили следующие товары: ткани,¹⁶⁷⁾ соль, лошадей, вывозили — воск, лен, дерево, хлеб, меха. В ходе раскопок в Риге найдены предметы роскоши, импортированные из западной части Германии в конце XII — первой половине XIII в. Интересный образец представляют собой орнаментированные бронзовые чаши (табл. XXVII), подробное описание которых дает Т. Павеле.¹⁶⁸⁾ Из этих чаш экземпляры, изображенные на табл. XXVII : 1, 4, имеют самое близкое сходство с соответствующими чашами, изготовленными в Рейнско-Вестфальской области.¹⁶⁹⁾ Изображенные на табл. XXVII : 2, 3 чаши имеют наиболее близкие аналогии среди находок в бассейне Эльбы¹⁷⁰⁾ и, вероятно, оттуда импортированы. В ходе археологических раскопок в Риге были найдены также мелкие фрагменты бронзовых чаш, но восстановить из них целый сосуд, к сожалению, не представляется возможным. Две бронзовые чаши без орнамента, найденные при археологических раскопках в могильнике в Кримулдас Лиепенес,¹⁷¹⁾ датируются концом XI — началом XII в. Бронзовая чаша XI —XIII вв. найдена в Турайдас Путели.¹⁷²⁾ Сходные чаши без орнамента, принадлежащие к VI типу, по Поклевскому,¹⁷³⁾ чаще всего встречаются в Померании (Поморье) и Сембии.

В целом импорт XII — начала XIII в. из Германии невелик. Здесь можно напомнить о мечах с надписями, стеклянных бусах, кольцевых фибулах и прочих древностях, о которых говорилось выше. В тот период в торговле с германскими территориями активное участие принимали местные торговцы, которые позднее, после покорения Восточной Прибалтики немцами, были отстранены от этого занятия. Однако еще в 1220 и 1226 гг. в книгах любекской таможни упоминались не уплатившие пошлину ливы.¹⁷⁴⁾

Сношения с русскими землями в XI—XIII вв. В середине XI в. объединенная Киевская Русь распалась на отдельные враждовавшие между собой княжества. Международная ситуация в это время также складывалась неблагоприятно для Руси. В результате разгрома турками-сельджуками арабского государства и появления половцев [86] в причерноморских степях Русь была отрезана от южных и восточных стран, с которыми в недалеком прошлом она вела оживленную торговлю.¹⁷⁵⁾ Отражение этих изменений обнаруживается и в Восточной Прибалтике. Здесь становятся редкими предметы, импортируемые со Среднего Востока. Восточный импорт второй половины XI—XIII вв. поступает в основном из раздробленных русских княжеств.

Рис. 34. Подвески — родовые знаки Ярослава Мудрого:
1 — Даугмальское городище, Рижский р-н (CVVM 63901 : 8382); 2 — Аллажи Рижского р-на (ИИЭ); 3 — замок Турайда, Рижский р-н (Сигулдский краеведческий музей № 306); 4 — 23-е погребение в Икшкилес Кабелес Огрского р-на (CVVM 64743 DM I 2216d); 5 — Саласпилс Мартыньсала, Огрский р-н (CVVM 64844 DM I 2328); 6 — Даугмальское городище, Рижский р-н (CVVM 63901 Е 221).

В период феодальной раздробленности Киевская Русь состояла из трех групп крупных феодальных княжеств: приднепровских, северо-восточных и юго-восточных. Восточная Прибалтика имела самые оживленные торговые и культурные сношения с первыми двумя группами.

Регулярные торговые связи обитателей Приднепровья с жителями Восточной Прибалтики отмечаются уже в конце X в., когда в Прибалтику проникают пряслица из розового шифера. Только тесной связью Приднепровья с турайдскими ливами в первой половине XI в. можно объяснить появление оружия своеобразной формы — меча с изогнутым книзу перекрестьем и длинных серебряных наконечников ножен для мечей. О значении пути Днепр — Зап. Двина (Даугава) свидетельствуют так называемые родовые знаки Ярослава Мудрого, найденные в Айзкраукле,¹⁷⁶⁾ Икшкиле¹⁷⁷⁾ и в других местах (рис. 34). [87]

По сведениям В. Л. Янина, подвески такого типа встречаются в Киеве (2 экз.), Новгороде (2 экз.), в Белгороде, Смоленске и датируются XI в.¹⁷⁸⁾ Из латвийских находок к XI в. относятся обе даугмальские, турайдская и аллажская подвески, в то время как икшкнльские и саласпилсский экземпляры датируются более поздним временем (XII — начало XIII в.) и, очевидно, являются местным изделием.

Несомненным предметом импорта из приднепровских степей является фигурка всадника, датируемая X—XI вв. (табл. XXIX : 6).¹⁷⁹⁾ Аналогичные экземпляры известны в Липляве Полтавской области¹⁸⁰⁾ и в Шудовке Киевской области (2 экз.).¹⁸¹⁾ У даугмальской фигурки очень хорошо передана форма небольшого лука и своеобразная стрела с необычным расщепленным наконечником. Стрелы такого типа часто встречаются в Приднепровье, например на городище Княжа Гора,¹⁸²⁾ и датируются X—XIII вв. Отдаленное сходство с ними имеет стрела, найденная на Даугмальском городище¹⁸³⁾ (табл. XXIX : 13), которая несомненно импортирована с Востока, как и найденные на Межотненском городище 2 железные стрелы с тупым треугольным концом.¹⁸⁴⁾ Стрелы такого типа встречаются обычно в археологических памятниках, переживших в начале XIII в. татарское нашествие.¹⁸⁵⁾

Рис. 35. Подвеска из Тилжи Балвского р-на (CVVM 59372 А 2708).

Из Приднепровья, по-видимому, поступила медная круглая подвеска с изображением звезды и солнца (рис. 35).¹⁸⁶⁾ Приднепровье, вероятно, можно считать также местом изготовления части найденных в Латвии лировидных пряжек, которые появляются в первой половине XI в.¹⁸⁷⁾ Следует отметить, что лировидные пряжки имеют много вариантов по всей Восточной Европе. Из других типов, по-видимому славянского происхождения, можно отметить пряжки с прямоугольным основанием и расширяющимся полукольцом, орнаментированным рядом насечек (табл. XVI : 19), которые редко встречаются в Латвии, но в приднепровских археологических памятниках обнаружены в большом количестве.

Своеобразная пряжка, не имеющая пока аналогий, обнаружена на Ерсикском городище (табл. XXX : 19).

Четырехугольные пряжки (табл. XVI : 17; рис. 45 : 4) встречаются в Приднепровье¹⁸⁸⁾ и на территории радимичей.¹⁸⁹⁾ В нашем распоряжении имеются еще и другие материалы, свидетельствующие о связях с радимичами, чьи земли были расположены по верхнему течению Днепра в бассейне Сожа.¹⁹⁰⁾ В рассматриваемый период они частично входили в состав Смоленского княжества.

В ходе археологических раскопок 1959—1961 гг. на Олинькалнсе найдено несколько предметов украшения, характерных для радимичей, из которых следует отметить уникальное на территории Латвии височное семилучевое кольцо с гладкой поверхностью и сломанной дужкой, датируемое второй половиной XI в. (табл. XXXII : 4). Аналогичные височные кольца (возможно, отлитые в одной форме, так как все их размеры точно совпадают) найдены в Гочевских курганах Курской области.¹⁹¹⁾ Подобные височные кольца XI—XII вв. часто встречаются в радимичских курганах.¹⁹²⁾

На Олинькалнсе найдены и другие предметы украшения радимичей XI—XII вв., как например бронзовые перстни (табл. XXXII : 1, 2). Аналогичные экземпляры обнаружены также в Гочевских курганах, где найдены височные кольца.¹⁹³⁾ По-видимому, оттуда же на Олинькалнс попал бронзовый пятилистник (табл. XXXII : 5). Аналогичные экземпляры встречаются в археологических памятниках Смоленской области.¹⁹⁴⁾

Следует отметить особенно тесные связи латгалов со Смоленском в XI—XIII вв. Об этом свидетельствуют [88] стеклянные бусы, поясные пряжки, одинаковые марки гончаров и другой материал. Таким образом, сношения латгалов со смоленскими землями, имевшие место уже в VII—VIII вв., успешно продолжали развиваться и в период раннего феодализма.+++

Отметим бронзовое височное эсоконечное кольцо (табл. XXXII : 3) XI в., найденное на Олинькалнсе. Височные кольца этого типа наиболее типичны для славянских племен и встречаются на обширной территории как у западных, так и у восточных славян,¹⁹⁵⁾ в курганах дреговичей, радимичей и вятичей, но особенно часто — в Смоленской земле. Укажем также на серебряную зерненую бусину дреговичского типа, очевидно, поступившую с территории дреговичей (рис. 36). На территории Латвии найдены также, как это и следовало ожидать, характерные для кривичей браслетообразные завязанные височные кольца¹⁹⁶⁾ (табл. XXV : 10).

Рис. 36. Серебряная бусина из Тилжи Балвского р-на (CVVM 59372 А 2701).

Довольно большую группу находок составляют бронзовые витые браслеты с завязанными концами, встречающиеся только на территории латгалов. Эти браслеты можно подразделить на несколько типов. Первый тип представляют браслеты со связанными концами, свитые из двух тонких проволочек (табл. XXIV : 9, 12). Сходные браслеты найдены в Каунатас Вецслабаде,¹⁹⁷⁾ Гростонас Лавини¹⁹⁸⁾ (2 экз.), в Лудзе¹⁹⁹⁾ (2 экз.), в 39-м и 45-м погребениях на Лудзас Одукалнсе,²⁰⁰⁾ в Нукшинском могильнике,²⁰¹⁾ Пустине,²⁰²⁾ Раунас Викснас Капусилсе,²⁰³⁾ в 3 и 5-м курганах в Шкяунес Латышонки²⁰⁴⁾ и в виде случайных находок. За пределами Латвии браслеты этого типа известны к югу и востоку от территории Восточной Латвии в бассейне Зап. Двины.²⁰⁵⁾ Иногда встречаются браслеты с завязанными концами, свитые из двух массивных проволок (табл. XXIV : 11; XXV : 3, 4).

На территории Латвии встречаются также браслеты с завязанными концами, витые из толстых проволок, перевитых тонкой проволочкой, которая в месте завитка образует раковинку. Такие браслеты найдены в Нирзасциемсе,²⁰⁶⁾ в 19-м погребении Вишкю Маскавасциемса (табл. XXIV : 13), в Даугавпилс Раганупурвсе,²⁰⁷⁾ в Ерсикском могильнике,²⁰⁸⁾ на Лудзас Одукалнсе,²⁰⁹⁾ в Нукшинском могильнике (не перевитые проволочкой)²¹⁰⁾ и в других местах.²¹¹⁾

В одном случае найден бронзовый витой из массивной проволоки браслет X в. с завязанными концами и с тремя спиралевидными завитками на них (табл. XXIV : 14). Браслеты этого типа относятся к XI в., в то время как витые из более тонкой проволоки и не имеющие завитков обычно датируются концом XI—XII вв.

Браслеты с завязанными концами не типичны для территории латгалов. Этот тип заимствован из юго-восточных областей России, но затем получил широкое распространение и на северо-западе. В готландских кладах X—XI вв. серебряные браслеты этого типа также встречаются довольно часто.²¹²⁾ В Латвии такие серебряные браслеты пока не были найдены. Возможно, что бронзовый браслет XI в. с завязанными концами, найденный в Кримулдас Лиепенес,²¹³⁾ поступил с острова Готланд, так как здесь эти браслеты обнаруживаются часто.²¹⁴⁾

Перечисленные браслеты, встречающиеся только на территории латгалов, отличаются от упомянутых экземпляров готландского происхождения. Бронзовые браслеты с завязанными концами, аналогичные найденным на территории латгалов, часто встречаются у кривичей, радимичей, дреговичей.²¹⁵⁾ Поэтому надо полагать, что они завезены на территорию латгалов в XI—XII вв. с верховьев Зап. Двины и Днепра. В пользу этого мнения говорит также обстоятельство, что такие браслеты бытовали в восточной части территории латгалов. Однако не исключена возможность, что часть этих браслетов изготовлена на месте.

Родину звездообразных фибул следует искать скорее всего в верховьях Зап. Двины и Днепра на территории радимичей,²¹⁶⁾ так как лучи их очень похожи на лучи височных колец. Из звездообразных фибул, найденных в Латвии, можно выделить [89] несколько типов. Чаще всего встречаются звездообразные фибулы с 11-16 лучами; против каждого основания луча имеется треугольное углубление; во внутренней дуге фибулы идут три рельефные полосы, из которых средняя украшена черточками (табл. XXVI : 1). Эти фибулы найдены на территории Латвии в количестве 14 экземпляров, причем все, за исключением межотненского, — на территории латгалов.²¹⁷⁾

За пределами Латвии фибулы этого типа известны в землях радимичей²¹⁸⁾ и кривичей,²¹⁹⁾ в Приднепровье,²²⁰⁾ Эстонии,²²¹⁾ Литве.²²²⁾ Следует принять во внимание, что звездообразные фибулы XI в., найденные на территории кривичей и радимичей, не полностью аналогичны латгальским фибулам. Если у первых треугольные лучи оканчиваются круглым шариком, то у вторых концы лучей только закруглены. Создается впечатление, что латгальские фибулы, которые в целом относятся к XI—XII вв., отлиты по образцам фибул кривичей и радимичей, причем отдельные находки свидетельствуют о том, что отливка происходила на месте (табл. XXVI : 2, 3). Лучи этих фибул утратили резкие первоначальные контуры, на месте треугольного углубления у основания осталась лишь округлая ямка. Иногда фибулы этого типа XII—XIII вв. украшены циркульным орнаментом, как например экземпляры из 9-го погребения 2-го кургана в Селпилс Леясдопелес²²³⁾ и с Терветского городища.²²⁴⁾ Фибулы с циркульным орнаментом встречаются также в Литве.²²⁵⁾ Звездообразные фибулы совершенно дегенерировавшей формы с небольшими выступами вместо лучей встречаются в погребениях XIII в. в Курземе.²²⁶⁾

В Латвии встречаются также звездообразные фибулы меньшего размера с 8 лучами относительно более крупными, чем у фибул первого типа. Лучи одной такой фибулы (табл. XXVI : 4) украшены тремя маленькими симметрично расположенными выпуклостями. С ней сходна более крупная фибула из Гауиенас Леясраскуми.²²⁷⁾ Лучи фибулы X в., найденной в Айзкалне,²²⁸⁾ гладкие, только по внутреннему кругу фибулы и по краям лучей имеется выпуклая полоска. Сходные с ней фибулы, но с 9 лучами найдены на Лудзас Одукалнсе²²⁹⁾ и в Малпилсе.²³⁰⁾

В Латвии известно также несколько экземпляров звездообразных фибул с профилированными лучами.²³¹⁾ Такие же фибулы найдены в землях радимичей²³²⁾ и вятичей.²³³⁾

Часть звездообразных фибул изготовлена на месте, в Латвии, в XII—XIII вв., однако происхождение фибул с более крупными лучами, относящихся к более раннему периоду — X—XI вв., — не выяснено.

Латгальский археологический материал свидетельствует о наличии связей в XII—XIII вв. с территорией в бассейне верхнего течения Оки, населенной вятичами. На Асотском городище найдены бронзовые витые браслеты с петельчатыми и иными концами (табл. XXXI : 11-13), а также ленточные браслеты с загнутыми концами.²³⁴⁾ Два витых браслета с петельчатыми концами найдены также в Раунас Викснас Капусилсе.²³⁵⁾ Браслеты, витые из проволоки, найдены также в 1-м погребении 3-го кургана в Селпилс Леясдопелес, в Лудзас Свилове²³⁶⁾ и в Друсты.²³⁷⁾ Ленточный браслет с пальметкой (табл. XXIV : 7) обнаружен в ходе раскопок 1956 г. на форбурге городища Шелупинку Кишукалнс. Аналогичный браслет найден на Асотском городище.²³⁸⁾

Непосредственные аналогии браслетов, найденных в Восточной Латвии, можно обнаружить в материалах, опубликованных А. В. Арциховским.²³⁹⁾

Рис. 37. Вятичское височное кольцо из Друсты Цесисского р-на
(CVVM 64622 DM I 3095).

До сих пор на рассматриваемой территории найдено лишь одно височное кольцо, характерное для вятичей (рис. 37). На Асотском городище найдено также несколько экземпляров вятичских перстней (табл. XXIV : 4). Все упомянутые украшения [90] относятся к XII—XIII вв.²⁴⁰⁾ Из этого следует, что оживленные сношения с областью верховьев Волги, имевшие место в предыдущий период, не прекратились и в рассматриваемое время.

На территории Латвии вдоль Даугавы найдено несколько лунниц, поступивших из русских земель. Чаще всего встречаются бронзовые лунницы типа широкорогих средних (по классификации В. В. Гольмстен²⁴¹⁾ (табл. IX : 15-17). В Латвии в 4 местах найдено 6 таких лунниц, которые относятся к XI в.²⁴²⁾ Лунницы этого типа часто встречаются в бывших Черниговской, Тверской, Витебской, Смоленской и других губерниях. Всего, по данным В. В. Гольмстен, найдено около 80 экземпляров, которые датируются периодом конца X—XIII вв.²⁴³⁾ Лунницы, изображенные на таблицах XXXI : 2 и IX : 6, относятся к типу широкорогих больших, первая из них — бронзовая, вторая — серебряная, обе датируются XI в. Аналогичные лунницы встречались в археологических памятниках бывшей Петербургской губернии и датировались концом X—XII вв.²⁴⁴⁾ Лунницы этого типа найдены также в Литве²⁴⁵⁾ и в Эстонии.²⁴⁶⁾

В Ерсикском могильнике найдены 2 бронзовые гладкие лунницы без орнамента типа круторогих.²⁴⁷⁾ По данным В. В. Гольмстен, в России найдено 12 экземпляров этого типа.²⁴⁸⁾ На Асотском городище обнаружена 1 лунница XI в. типа серповидных, встречающихся также в бывшей Черниговской губернии²⁴⁹⁾ (табл. XXXI : 1). Очень своеобразна литая лунница белого металла типа замкнуто-крещатых,²⁵⁰⁾ датируемая XIII в. (рис. 38 : 1). Лунницы этого типа найдены в бывшей Смоленской (6 экз.), Московской (2 экз.) и Киевской губерниях,²⁵¹⁾ где они датируются XII в.

Таким образом, лунницы, найденные в Латвии, можно считать несомненным импортом из Руси, главным образом с верховьев Днепра и Зап. Двины, датируемым XI—XIII вв.

Рис. 38. Импортные бронзовые изделия из Риги (ГРИМ):
1 — лунница; 2 — крестообразная подвеска; 3 — круглая подвеска.

Из числа отдельных находок, которые могли поступить на территорию ливов и латгалов с верховьев Днепра или со среднего течения Волги, можно назвать круглую бляху XIII в.²⁵²⁾ (рис. 38 : 3). Она имеет некоторое сходство с соответствующими бляхами, найденными в Полоцке²⁵³⁾ и в Торопце.²⁵⁴⁾ Бляхи такого типа были найдены в нескольких кладах на территории Руси.²⁵⁵⁾ Рижский экземпляр также, несомненно, следует считать импортированным с Руси.

В форбурге замка Кокнесе в культурном слое обнаружена свинцовая вислая печать (см. рис. 44 : 8) с изображением св. Софии и Георгия в обрамлении из мелких выпуклых точек.²⁵⁶⁾ Св. София изображена с накидкой на плечах, на груди крест с расширенными концами. На голове св. Георгия шапка, на нем кафтан до колен, на плечах распахнутый плащ, в правой руке копье, в левой — щит. Эта находка свидетельствует, что Кокнесе уже в XI в. было связано с русскими княжествами, в частности с Полоцком.

Круглые подвески (табл. XXIX : 1; XXX : 18), имеющие отдаленное сходство с подвесками так называемого гнездовского типа,²⁵⁷⁾ завезены в Латвию в XI в., очевидно, с верховьев Днепра, как и подвеска — так называемый обычный конек (рис. 39), найденные в Латвии по крайней мере в 4 местах.²⁵⁸⁾

Латгалы и ливы имели оживленные связи также и с северо-восточной Русью — с Новгородом и Псковом, как это отмечалось в разделах о раковинах каури, стеклянных бусах, янтаре и крестиках. Имеется, однако, ряд небольших групп [91] предметов, которые помогают конкретизировать эти связи.

Рис. 39. Бронзовая подвеска-конек из Плявиню Радзес Екабпилсского р-на (CVVM 63589 PV 30388)
Рис. 40. Височные кольца из Зилупе Лудзенского р-на (CVVM 58097 А 856).

Этнический состав населения северо-западных русских земель, принадлежавших в IX—XIII вв. Новгороду, был очень разнообразен.²⁵⁹⁾ Наряду со словенами здесь жили прибалтийские финны — водь, карелы, ижора. Кроме того, в этих областях ощутимым было скандинавское влияние.²⁶⁰⁾ Сложный этнический состав населения частично отразился на импорте, поступавшем в Латвию с северо-запада Руси. При посредничестве населения этих областей в Восточную Прибалтику поступили изделия из отдаленных земель северо-востока, где в то время преобладал финно-угорский элемент.

Регулярные сношения с новгородскими землями существуют уже во второй половине X в., о чем свидетельствуют находки балтийского янтаря в Новгороде. В Старой Ладоге, Новгороде, а также в курганах бывшей Петербургской губернии обнаружены и другие балтийские изделия этого времени.²⁶¹⁾

Латвийское происхождение имеет, по-видимому, булавка с треугольной головкой X в., найденная в Новгороде.²⁶²⁾ Аналогичные экземпляры встречаются в археологическом материале ливов. Две найденные в Новгороде булавки с крестообразными головками²⁶³⁾ по форме и орнаменту также следует считать импортом из Земгале,²⁶⁴⁾ а не из Эстонии, как это предполагает М. В. Седова.²⁶⁵⁾ Из Латвии, по-видимому, поступили различные подковообразные фибулы XI—XII вв., обнаруженные в Новгороде.²⁶⁶⁾ Конкретизировать их место изготовления пока, однако, трудно, так как фибулы этого типа широко распространены в Восточной Прибалтике.

В свою очередь, из Приладожья в Восточную Латвию в X в. завезены своеобразные височные кольца (рис. 40), найденные в Зилупе и на Краславас Саулескалнсе.²⁶⁷⁾ Саулескалнское височное кольцо в виде полумесяца имеет по краям орнамент из трех параллельных рядов выпуклых точек. Сходное височное кольцо найдено в Старой Ладоге во время археологических раскопок 1950 г.²⁶⁸⁾ В центре оно украшено симметрично расположенными крупными выпуклыми глазками подобно височным кольцам из Лудзы.

Очевидно, из Приладожья поступила фрагментарная фибула XI в. скандинавского происхождения (см. рис. 45 : 1). Судя по дегенерировавшим звериным головкам, этот экземпляр аналогичен фибулам, найденным в Приладожье.²⁶⁹⁾

Бронзовая подвеска-гребень, украшенная сверху конфронтированными фигурками животных и найденная на Асотском городище,²⁷⁰⁾ представляет собой уникальный в Латвии экземпляр. Такая же подвеска, датируемая XI—XII вв., найдена в Залахтовке близ Новгорода.

К XII—XIII вв. относятся многие древности из земель, населенных водью. Типичными словено-водьскими предметами украшения являются бронзовые витые браслеты с прямыми усеченными концами (табл. XXIV : 10), найденные в Латвии²⁷¹⁾ в количестве 25 экземпляров в 15 местах как на территории ливов, так и латгалов. За пределами [92] Новгорода подобные браслеты встречаются во владимирских и костромских курганах.²⁷²⁾

Круглые решетчатые ажурные подвески (табл. XXVI : 8, 9) являются типичным для северо-запада Руси украшением.²⁷³⁾ Они обнаружены всего в количестве 8 экземпляров из 4 мест и датируются XII—XIII вв. Около 20 таких подвесок найдено в Эстонии, но больше всего их (80 экз.) в новгородском материале.²⁷⁴⁾ Очевидно, отсюда же поступили в Латвию скрепки для цепочек, изготовленные в технике упомянутых подвесок (табл. XXVI : 10, 12) и найденные в Икшкиле,²⁷⁵⁾ Саласпилсе (табл. XXVI : 12), на городище Сарумкалнс,²⁷⁶⁾ в Видрижи,²⁷⁷⁾ Кримулде,²⁷⁸⁾ на Вайнижу Звиедрукалнсе²⁷⁹⁾ и датируемые в целом XII —XIV вв. Аналогичные скрепки обнаружены в новогородских и приладожских курганах, где они датируются XII— XIII вв.²⁸⁰⁾

В Латвии в 5 местах найдено 5 полых зооморфных фигурок с шумящими подвесками (табл. XXVI : 11), относящихся к XIII—XIV вв.²⁸¹⁾ В словенских древностях они представлены рядом вариантов. Ближе всего к латвийским находкам стоят полые зооморфные фигурки из археологических памятников окрестностей Новгорода, которые относятся к концу XII—XIV вв.²⁸²⁾ Такие подвески встречаются также в Эстонии.²⁸³⁾

Из северо-западных и северо-восточных областей Руси с доминирующим финно-угорским населением в Латвию поступили пластинчатые прорезные подвески в виде сильно стилизованных изображении гусей и уток²⁸⁴⁾ (табл. XXIX : 8), найденные в количестве 8 экземпляров в археологических памятниках XI—XII вв. Детали фигурок различны, но все они имеют две ноги. В Приладожье подобные подвески появляются в археологических памятниках X в., а в других областях северной Руси — в курганах XI—XII вв.²⁸⁵⁾ Имеется еще один тип подвесок этого вида — плоские прорезные фигурки коньков (табл. XXXI : 9, 10). В Латвии такие подвески известны в 7 местах²⁸⁶⁾ и позднее изготовлялись на месте по импортным образцам.²⁸⁷⁾ На Руси они встречаются в курганах XII в. в бывших Петербургской и Псковской губерниях.²⁸⁸⁾ Из северо-восточных областей, населенных финно-угорскими племенами, в Латвию поступили ажурные кресала, найденные на Межотненском²⁸⁹⁾ и Даугмальском (табл. XXIX : 9) городищах. Сходные с найденными в Латвии кресала в большом количестве поступают с Камы.²⁹⁰⁾ В количестве 12 экземпляров они найдены также в Финляндии.²⁹¹⁾

В течение первой половины XI — начала XIII в. связь Восточной Прибалтики с русскими землями осуществлялась в нескольких направлениях. Так, с юго-востоком и югом Руси оживленные экономические сношения существовали в течение всего указанного периода. В отличие от предыдущего периода, в XI—XIII вв. они все же не шли дальше Приднепровья.

Возможно, что в это время и торговцы из Восточной Прибалтики приезжали в Киев. В Приднепровье найдены древности, несомненно поступившие из Прибалтики. Здесь можно отметить упомянутые выше куршские мечи с характерными перекрестиями, крестики с перекладчатыми концами, янтарь, бронзовую подковообразную фибулу с перекрученной дужкой и стилизованными изображениями звериных морд на концах.²⁹²⁾ Аналогичные подковообразные фибулы встречаются в куршских археологических памятниках XIII—XIV вв.²⁹³⁾ В селе Трошино, у Канева, найдена куршская бронзовая арбалетовидная перекладчатая фибула,²⁹⁴⁾ в Киеве — латгальская витая шейная гривна с петельчатыми концами XI—XII вв.²⁹⁵⁾

Как видно из находок шиферных веретенных пряслиц, крестиков, энколпионов и стеклянных бус, связи Восточной Прибалтики с Приднепровьем продолжались до монгольского нашествия в середине XIII в. Эти связи были плодотворны в том отношении, что давали толчок поискам различных новых форм предметов. Как в свое время Киевская Русь переняла у Византии вместе с христианской религией и ее символ — крест, так и народы Восточной Прибалтики модифицировали крестики Киевской Руси в соответствии с местными традициями. То же можно сказать о мечах, наконечниках ножен для мечей, различных подвесках.

Судя по находкам таких древностей, как стеклянные бусы, изделия вятичей, кривичей, словен, [93] води и др., связи Восточной Прибалтики в восточном и северо-восточном направлениях продолжались в течение всего XIII в., а возможно и XIV в. Это объясняется тем, что северо-западные области Руси меньше пострадали от разорительных набегов татаро-монголов в середине XIII в. О торговле с северо-западными русскими княжествами во второй половине XIII в. сообщают также письменные источники. Только этой торговлей можно объяснить тот факт, что археологические памятники Восточной Латвии XIII и даже XIV в. так богаты стеклянными бусами и раковинами каури.

Целый ряд вопросов, связанных с торговлей Восточной Прибалтики с русскими землями в XI—XIII вв., все еще не выяснен. Однако, как показывают исследования отдельных древностей, различные группы предметов (таких, как крестики, звездообразные фибулы, витые браслеты с завязанными концами, так называемые родовые знаки Ярослава Мудрого), которые раньше считались несомненным импортом из Руси, могли также быть изготовлены на месте. Конечно, образцом служили изделия русских ремесленников, однако отдельные детали исполнения зачастую совершенно иные. Если дорогие черепаховидные фибулы, мечи и прочие изделия, завезенные с запада, принадлежали только представителям социальной и экономической верхушки, то импорт с востока, например стеклянные бусы, раковины каури, встречается и в бедных погребениях. Это значит, что импорт с востока распространялся гораздо шире, в особенности на территории латгалов. Последнее обстоятельство, возможно, объясняется тем, что с XI—XII вв. эта территория входила в сферу даннической зависимости от русских князей. В связи с этим здесь происходили большие изменения как социального (возникновение государственных образований), так и идеологического (распространение христианства) порядка.

В XII—XIII вв. предметы импорта из русских земель распространялись не только по всей территории ливов и латгалов, но и по важнейшим путям сообщения на территории куршей и земгалов.

Связи с территориями финнов и эстов. О связях Восточной Прибалтики с территорией, населенной финнами, писала Э. Кивикоски.²⁹⁶⁾ Она указывает, что на территории Финляндии также было найдено несколько предметов прибалтийского происхождения, из которых отдельные, несомненно, являются изделиями ливов (гребни и подвески из медвежьих зубов, нагрудные булавки), земгалов (ажурная круглая подвеска с выступами) и латгалов (шейная гривна с расширенными сплющенными концами). Г. Салмо отмечает несколько подковообразных фибул, завезенных из Восточной Прибалтики, например подковообразную фибулу с утолщенными концами, фибулу с гранеными концами, фибулу с соединенными ромбовидными концами.²⁹⁷⁾ Это — фибулы куршского²⁹⁸⁾ и земгальского происхождения. В свою очередь, на территории, населявшейся ливами, найдена круглая фибула несомненно финского происхождения²⁹⁹⁾ (табл. XXI : 4). Такие фибулы в большом количестве встречаются в Финляндии.³⁰⁰⁾ На Даугмальском городище найдена финская бронзовая подвеска к поясу XI в.³⁰¹⁾ (табл. XXIX : 11).

Из хронологии перечисленных и ранее рассмотренных предметов явствует, что связи Восточной Прибалтики с Финляндией становятся оживленными в X в., возможно, со второй его половины, хотя отдельные предметы, как например шейные гривны VIII—IX вв., были завезены в Финляндию уже ранее. Остается невыясненным, каким образом эти связи осуществлялись — морским путем или по сухопутным дорогам.³⁰²⁾ Поскольку импортированные предметы поступали в Финляндию из центральной и западной части территории Латвии, возможно, что основную роль в сношениях Восточной Прибалтики с Финляндией в X—XIII вв. играл морской путь.

Земли ливов и латгалов непосредственно примыкали к территории эстов, что безусловно способствовало развитию оживленных регулярных связей.

Из числа эстонских украшений отметим бронзовые подковообразные фибулы с утолщением по середине дужки, имеющие с наружной стороны крест (табл. XXVI : 5, 6). В Эстонии этот тип подкововидных фибул представлен более чем 10 экземплярами.³⁰³⁾ Очевидно из Эстонии поступила и бронзовая подковообразная фибула с треугольным выступом на дужке (табл. XXIII : 5). В Латвии встречаются также бронзовые подковообразные фибулы, которые по середине дужки имеют только утолщение. Фибулы такого типа найдены в Латвии в 1-м погребении могильника в Яунпиебалгас Пукюсилсе,³⁰⁴⁾ на Лудзас Одукалнсе³⁰⁵⁾ и в Одзиене.³⁰⁶⁾ В Эстонии этот тип представлен довольно большим количеством экземпляров.³⁰⁷⁾

На территории Латвии найдено несколько нагрудных булавок с крестовидными головками (табл. XXIX : 14), которые несомненно [94] импортированы из Эстонии. В Латвии булавки этого типа найдены в Саласпилс Резнас,³⁰⁸⁾ у Цесиса (2 экз.),³⁰⁹⁾ на Ерсикском городище.³¹⁰⁾ Несколько видоизмененная булавка найдена в Карлю Айнаве,³¹¹⁾ сходная с ней известна в Калснаве.³¹²⁾

Подвески с крестовидными головками (табл. XXVIII : 8, рис. 44 : 6), характерные для Эстонии,³¹³⁾ найдены на Асотском городище³¹⁴⁾ и в других местах.³¹⁵⁾ Бронзовая фибула, изготовленная из головки эстонской крестовидной булавки, найдена в Трикатас Плани (рис. 41). В Саласпилс Яунземьи найдена эстонская бронзовая шейная гривна³¹⁶⁾ и другие предметы, завезенные из Эстонии.

Рис. 41. Бронзовая фибула из Трикатас Плани Валкского р-на (EAI 1857 : 7).

В свою очередь, на территории эстов в нескольких местах найдены латгальские украшения. Так, в Вастселийне обнаружены шейная гривна, спиральные браслеты, дужка для цепей и др.,³¹⁷⁾ в Акси — витая шейная гривна с петельчатыми концами и др.,³¹⁸⁾ в Рыуге — резные костяные птички.³¹⁹⁾ Перекрестие куршского меча найдено в раскопках 1959 г. в Лыхавере.³²⁰⁾ Несколько куршских изделий на материке Эстонии отмечает и Ю. Селиранд.³²¹⁾ Особенно оживленные и регулярные связи, уже начиная с конца 1 тысячел. н. э., существовали между куршами и ливами, с одной стороны, и жителями острова Сааремаа — с другой. А. Кустин отмечает ряд изделий куршей (подковообразные фибулы, ножи, наконечники копий, мечи, бронзовые уздечные бляшки, колесообразные фибулы), ливов (ножны с бронзовой накладкой, черепаховидные фибулы, булавки, скрепки для цепочек, браслеты), земгалов (булавки с овальной лопатовидной головкой, шейные гривны), найденные на острове Сааремаа.³²²⁾

Из рассмотренного материала видно, что в торговых сношениях куршей, ливов и земгалов с эстонцами первые играли более активную роль.

Связи с литовскими, куршскими и земгальскими землями. На существование связей с литовскими территориями указывают письменные источники XIII в., судя по которым литовские воины и торговцы нередко появлялись в районе бассейна Даугавы.³²³⁾

Вещевой материал также подтверждает наличие этих связей. Выше (стр. 44) уже отмечалось, что на территории латгалов в Шкилбены, на Одукалнсе и в Прейли найдены характерные для Восточной Литвы топоры VIII—X вв. Некоторые исследователи³²⁴⁾ связывают появление и распространение трупосожжений на территории латгалов с литовским влиянием. В этом отношении интересны обнаруженные на территории Латвии погребения с конем (Ерсикский могильник, могильники в Селпилс Леясдопелес и Сайкаве), так как этот вид характерен для Литвы³²⁵⁾ уже с эпохи раннего железа. На связи с Литвой указывают также отдельные предметы литовского происхождения, найденные в Латвии, как например бронзовые кольцевидные фибулы со сложным растительным орнаментом на дужке, найденные в 9-м погребении 2-го кургана в Селпилс Леясдопелес (5 экз.)³²⁶⁾ и на Асотском городище³²⁷⁾ (табл. XXXI : 6), которые датируются XII—XIII вв. В археологических памятниках центральной Литвы XI—XIII вв. имеются аналогичные фибулы.³²⁸⁾ Найденная в Цибле кольцевидная фибула XIII в. с циркульным орнаментом на дужке³²⁹⁾ также имеет прямые аналогии в Литве.³³⁰⁾ Там же, в Цибле, найдена литовская подковообразная фибула со стилизованными звериными мордами на концах. Аналогичные предметы встречаются в литовских памятниках.³³¹⁾ Интересной находкой является железное стремя, обнаруженное вместе с древностями XI—XII вв. (рис. 42). На территории Латвии железные стремена встречаются в памятниках куршей, однако имеют совершенно иную форму, чем упомянутый экземпляр. Аналогичные стремена встречаются в Литве в археологических памятниках XI—XII вв.³³²⁾ и даже IX—X вв.³³³⁾ О связях с Литвой свидетельствуют также находки серебряных слитков.³³⁴⁾

В центральной Литве обнаружено несколько находок латгальского происхождения. Отметим дужку скрепки для цепочек, найденную в Саргенай в погребении торговца и сходную с найденными [95] в латгальских археологических памятниках.³³⁵⁾ На севере Литвы к югу от Шяуляй найдена земгальская шейная гривна,³³⁶⁾ а в Нартаучюс неподалеку от Ионишкиса — клад.³³⁷⁾ Находки эти сделаны на территории Земгале или лежат в непосредственной близости от Земгале.³³⁸⁾ В Даугелайчяй недалеко от Ионишкиса в 1959 г. найден клад шейных гривен, среди которых несколько витых с петлями на концах.³³⁹⁾ Эти шейные гривны, датируемые X—XII вв., имеют латгальское происхождение.

Рис. 42. Стремя из Резнас Юси Резекненского р-на (CVVM 61871 А 8717 : 24).

Торговая деятельность куршей в Восточной Прибалтике была показана выше в разделах об оружии (мечи, копья, топоры, наконечники ножен) и отдельных предметах украшения (янтарь).

О связях куршей с жителями бассейнов Даугавы и Гауи свидетельствуют и другие древности, как например куршские лентовидные браслеты (табл. XXV : 1, 2, 6-8, XXXI : 14). В нескольких местах найдены куршские фибулы как с утолщенными концами — могильники Даугавас Оглениеки,³⁴⁰⁾ Ливаны,³⁴¹⁾ Лудзас Одукалнс,³⁴²⁾ Асотское городище³⁴³⁾ (табл. XXXI : 7), Айзкраукле³⁴⁴⁾ и др. (табл. XXX : 16), так и с перекладинами и высокими четырехгранными концами — Лиепкалнес Кестери (табл. XXVIII : 7), Асотское городище³⁴⁵⁾ (табл. XXXI : 8), Айзкраукле.³⁴⁶⁾ Найдено также несколько арбалетовидных перекладчатых фибул — на Лудзас Одукалнсе,³⁴⁷⁾ в 1-м погребении 5-го кургана в Селпилс Леясдопелес.³⁴⁸⁾ Куршские шейные гривны найдены в могильнике Карлю Айнаве,³⁴⁹⁾ Крустпилс Оглениеки,³⁵⁰⁾ в Цесисе³⁵¹⁾ и др. (табл. XXVIII : 4). Куршские щитовидные перстни найдены в Берзпилс,³⁵²⁾ Галгаускас Тицены (табл. XXVIII : 1), Лиезерес Палеяс (табл. XXVIII : 2), Дзелзавас Стругукалнсе,³⁵³⁾ Варакляну Шкели,³⁵⁴⁾ на Ерсикском (табл. XXX : 15), Асотском городищах³⁵⁵⁾ и в замке Локстене.³⁵⁶⁾

Куршские древности появляются на территории ливов и латгалов в X — начале XI в. и встречаются вплоть до XIV в. Так как изделия ливов и латгалов редко обнаруживаются на территории куршей, упомянутые находки объясняются, по-видимому, активностью куршских торговцев. Характерно, что на территории куршей найдено самое большое в Восточной Прибалтике количество весов и гирек, поэтому можно полагать, что часть импорта с Запада поступала к ливам и латгалам при посредничестве куршей.

На территории латгалов и ливов были найдены также предметы земгальского происхождения. В числе их отметим массивные спиральные браслеты, найденные на Лудзас Одукалнсе,³⁵⁷⁾ в Айзкрауклес Леясбитены,³⁵⁸⁾ колесовидные подвески (табл. XXX : 14, XXXI : 4), найденные также [96] в Яунпиебалге,³⁵⁹⁾ Калснаве³⁶⁰⁾ и Селпилс Леясдопелес,³⁶¹⁾ бронзовую ажурную подвеску в виде топорика (рис. 44 : 5). В двух местах (табл. XXVIII : 3, 5) найдены земгальские шейные гривны. Именно с территории земгалов могли поступить некоторые из найденных на территории латгалов ажурных крестиков и др.

На территории земгалов, в свою очередь, найдены характерные для латгалов воинские браслеты (в Яунсвирлаукас Циемалде³⁶²⁾ и Лиелауце³⁶³⁾). О сношениях земгалов, латгалов и ливов весьма наглядно свидетельствуют раскопки на Даугмальском городище, где наряду с земгальскими древностями найдено большое количество изделий латгалов и ливов, как это и следовало ожидать в таком большом торговом центре, каким было Даугмальское городище в X — начале XIII в. Другим важным центром торговли в низовьях Даугавы была Рига, где наряду с древностями ливов в большом количестве находят изделия куршей, земгалов и латгалов XII—XIII вв. Очевидно, как на Даугмальском городище, так и в Риге жили не только представители одной народности. Это были своего рода международные торговые центры, в которых обитали представители разных народностей.

Археологический материал говорит также о взаимных связях ливов и латгалов. Рассмотрим отдельные находки древностей этих народностей в отдаленных от границы областях. Ливские фигурки коней найдены на Асотском городище,³⁶⁴⁾ в Рауне³⁶⁵⁾ и др. Браслеты, поступившие, возможно, с территории ливов, найдены в Нукшинском могильнике,³⁶⁶⁾ на Ерсикском городище.³⁶⁷⁾ Ливская скрепка для цепочки найдена в Даугавас Оглениеки³⁶⁸⁾ (рис. 43). В Дигнаяс Страутмали обнаружена ливская черепаховидная фибула (табл. XXI : 1). На Асотском городище найдена несколько копоушек³⁶⁹⁾ (табл. XXXI : 17, 18), часто встречающихся в ливских археологических памятниках.³⁷⁰⁾

Рис. 43. Бронзовая скрепка для цепочек с растительным орнаментом из 8-го погр. в Даугавас Оглениеки Екабпилсского р-на (ИИЛ).

Приведенный перечень древностей отнюдь не исчерпывает богатый материал, отражающий культурные и торговые связи народов Восточной Прибалтики. Упомянутые наиболее интересные находки помогают установить основные направления экономических связей и локализовать главные торговые пути. [96]

¹⁾ История Латвийской ССР, стр. 49.

²⁾ Рассматривая импорт с востока и юга в IX—XI вв., следует отметить, что ограничиться намеченными хронологическими рамками довольно трудно, так как многие изделия южных и восточных земель этого периода продолжали поступать или бытовать в более позднее время. В особенности это относится к изделиям, принятым местными ремесленниками в качестве образцов для производства.

³⁾ Jacob, 1887, стр. 135.

⁴⁾ Шноре, 1961, стр. 117, рис. 132.

⁵⁾ Раскопки ИИЛ под руководством А. Стубава.

⁶⁾ Ģinters, 1937, стр. 41-45, рис. 1.

⁷⁾ Аrnе, 1914, стр. 197, рис. 331.

⁸⁾ Сходные мотивы орнамента встречаются на предметах украшения и на посуде (Аrne, 1914, стр. 118, 119, рис. 106, 107).

⁹⁾ Sb. Rig., 1898, стр. 170-171.

¹⁰⁾ CVVM 64877 DM I 3719.

¹¹⁾ Ģinters, 1938, стр. 81.

¹²⁾ Balodis, 1939, стр. 13.

¹³⁾ Jacob, 1877, стр. 138.

¹⁴⁾ Рыбаков, 1951, стр. 327-328.

¹⁵⁾ Szymański, 1958, стр. 55.

¹⁶⁾ Jacob, 1891, стр. 23-39.

¹⁷⁾ Hildebrand, 1872, стр. LI-LV.

¹⁸⁾ LVA, 1937, № 10.

¹⁹⁾ ГЛ, XXX, 1.

²⁰⁾ Арциховский, Борковский, 1958, стр. 38-41.

²¹⁾ Jacob, 1887, стр. 6-17.

²²⁾ Артамонов, 1962.

²³⁾ Очерки истории СССР, стр. 79-81.

²⁴⁾ Артамонов, 1962, стр. 374.

²⁵⁾ Смирнов, 1951, стр. 22, 40-43.

²⁶⁾ Артамонов, 1962, стр. 430.

²⁷⁾ Монгайт, 1961, стр. 88.

²⁸⁾ Смирнов, 1951, стр. 42.

²⁹⁾ Деопик, 1959, стр. 49.

³⁰⁾ Деопик, 1961, стр. 210; Деопик, 1963, стр. 142.

³¹⁾ Arne, 1914, стр. 117-158.

³²⁾ Arne, 1914, стр. 151; Balodis, 1940, стр. 46, табл. IV : 5.

³³⁾ Balodis, 1940, стр. 48, табл. VIII : 22.

³⁴⁾ CVVM 63901: С 722, Е 320, В 185, 213.

³⁵⁾ Раскопки ИИЛ в 1955 г. под руководством Э. Бривкалне, VI Тервете 1955/212.

³⁶⁾ Kruse, 1842, табл. 39.

³⁷⁾ Arne, 1914, стр. 138, 139, рис. 199-203. Аналогичные находки сделаны в Гнездове и на острове Готланд, а также в культовых местах лапландцев (Serning, 1956, табл. 23 : 11-15).

³⁸⁾ Arne, 1914, стр. 140.

³⁹⁾ Смирнов, 1951, стр. 121, рис. 56-64.

⁴⁰⁾ CVVM 63375.

⁴¹⁾ Шноре, 1961, табл. VI : 21.

⁴²⁾ CVVM 161359 — 3 экз.

⁴³⁾ МИАЛ, 1957, табл. II : 6, 2 экз.

⁴⁴⁾ CVVM 64643 DM I 1732^c; CVVM 64644 DM I 1286^c — 12 экз.

⁴⁵⁾ CVVM 64882 DM I 2885 — 4 экз.

⁴⁶⁾ Arne, 1914, стр. 156.

⁴⁷⁾ Ястребов, 1893, табл. III : 14.

⁴⁸⁾ Раскопки ИАУ в 1949 г. в Табайке под руководством Д. И. Блифельда.

⁴⁹⁾ Сизов, 1902, табл. XIII : 3.

⁵⁰⁾ Arne, 1914, стр. 155, рис. 277.

⁵¹⁾ Arbman, 1940, табл. 91 : 3; Kivikoski, 1951, стр. 23 (6 экз.), рис. 864. Изображенный на рисунке экземпляр имеет самое близкое сходство с описываемыми находками (табл. XVI : 5).

⁵²⁾ Д. И. Блифельд датирует Табайский могильник IX—X вв. (Блiфельд, 1954, стр. 33).

⁵³⁾ Спицын, 1896а, стр. 26-27, табл. XVI : 24.

⁵⁴⁾ Kivikoski, 1951, рис. 862, стр. 23, найдено более 10 экз.

⁵⁵⁾ Statens historiska museum, 1946, стр. 76, рис. 8; Serning, 1956, рис. 14, табл. 23 : 6; 53 : 8.

⁵⁶⁾ Грiнченко, 1950, стр. 46, табл. III : 10.

⁵⁷⁾ Arne, 1914, рис. 263-267.

⁵⁸⁾ RK, 1896, № 494.

⁵⁹⁾ Корзухина, 1954, табл. XII-XIV; Артамонов, 1958, рис. 48.

⁶⁰⁾ Arne, 1914, стр. 96-97, рис. 52, 53; Tallgren, 1925, стр. 74; Stenberger, 1958, стр. 141.

⁶¹⁾ СА, 1937, стр. 116, рис. 10.

⁶²⁾ Památky arheologické, 1959, 2, стр. 456, рис. 68, 69.

⁶³⁾ Stenberger, 1958, стр. 141.

⁶⁴⁾ Айзкраукле (Kruse, 1842, табл. 13 : 10-14); Даугмальское городище (табл. XVII : 1, 2 и CVVM 63901, раскопы В 178, С 2051); Икшкилес Кабелес (CVVM 64743 DM I 2216^a, CVVM 64752 DM I 2225^c; 64765 D I 2238); Ерсикское городище (Balodis, 1940, табл. XII : 8); Калснава (табл. XVII : 4); Резекнес Лейнколни (IEM 21269); Лудзас Одукалнс (Спицын, 1893, табл. V : 2, 3; XI : 3); Нукшинский могильник (МИАЛ, 1957, табл. III : 1, 12); Приекулю Кампьи (CVVM 58899 А 630; 59389 А 2787); Раунас Капусилс (CVVM 64642 DM I 1731^b; EAI 1239 : 15); Раунас Леясруньги (табл. XVII : 6 и CVVM 63355 PV 26053); Саласпилс Мартиньсала (табл. XVII : 3, 5 и CVVM 64844 DM I 2394); Стамериенас Аннасмуйжа (CVVM 58755).

⁶⁵⁾ IEM 17264-17363.

⁶⁶⁾ EAI K : 215; K 13 : 5-8.

⁶⁷⁾ Stenberger, 1958, стр. 140 (только в двух кладах).

⁶⁸⁾ Nordman, 1942, стр. 282-283.

⁶⁹⁾ Slaski, Tabaczyński, 1959, табл. II, III (в кладах, датируемых второй половиной XI в.).

⁷⁰⁾ Корзухина, 1954, табл. LX : 1.

⁷¹⁾ Nordman, 1942, стр. 282.

⁷²⁾ Stenberger, 1958, стр. 141.

⁷³⁾ По мнению Ф. Балодиса, из Волжской Болгарии в Латвию попало навершие рукоятки кинжала в виде птичьей головы (CVVM 64609 I раскоп 276), найденное при раскопках 1938 г. на Межотненском городище (Balodis, 1939, стр. 19, рис. 6). Этот предмет трудно датировать, так как он был обнаружен в первом (перекопанном) слое, который в общем относится к XIII в. О наличии более ранних находок свидетельствует серебряный англосаксонский пенни Этельреда (978—1016), найденный там же.

⁷⁴⁾ С Волги через Смоленск в Восточную Прибалтику поступило много восточных изделий, поскольку Смоленск имел тесные связи как с Волжской Болгарией, так и с другими районами Поволжья (Авдусин, 1957, стр. 28).

⁷⁵⁾ Седов, 1960, рис. 5, стр. 58-59.

⁷⁶⁾ Шмидт, 1958, стр. 166; Седов, 1960, стр. 60.

⁷⁷⁾ Moorа, 1928, стр. 145, 159 и др.

⁷⁸⁾ Успенская, 1957, стр. 122, рис. 46 : 6.

⁷⁹⁾ Археологiчнi пам'ятки УРСР, 1952, стжр. 246, табл. I : 9.

⁸⁰⁾ Булавка хранится в ИАУ, сведения о ней любезно сообщил Р. А. Юра.

⁸¹⁾ Šnore, 1930, стр. 70, табл. XVI : 2, 6.

⁸²⁾ Ханенко, Ханенко, 1907, табл. XIX : 319, стр. 28.

⁸³⁾ Šnore, 1930, стр. 70-71, табл. XVI : 5^в, 11.

⁸⁴⁾ IEM, 20993.

⁸⁵⁾ МИАЛ, 1957, табл. VI : 11.

⁸⁶⁾ По сведениям Г. В. Штыхова, хранится в ИИБ, № 943.

⁸⁷⁾ LKS, 1937, табл. XXXVII : 13.

⁸⁸⁾ Часть янтаря в IX—X вв. поставляли на Восток русские купцы. Об этом свидетельствуют арабские авторы — Абу Юсуф ал-Кинди (первая половина IX в.) и ал-Марвази, которые пишут о «славянском» янтаре (Монгайт, 1961, стр. 89).

⁸⁹⁾ Arne, 1914; Ebert, 1914; Nerman, 1929, 1938.

⁹⁰⁾ Balodis, 1939; Ģinters, 1938.

⁹¹⁾ Balodis, 1948; Biļķins, 1948; Šturms, 1949.

⁹²⁾ Balodis, 1948, стр. 339.

⁹³⁾ Šturms, 1949, стр. 216, 217.

⁹⁴⁾ Šturms, 1949, стр, 216, 217.

⁹⁵⁾ Nerman, 1929, стр. 134-135. Два экземпляра начала X в. с острова Долессала (Nerman, 1929, рис. 137); 1 экземпляр X в. из Ужавы (табл. XIX : 3); 1 экземпляр X в. (Bähr, 1850, табл. VII : 4); 1 экземпляр конца X — начала XI в. (RK 1896, табл. XIX : 32) и нижняя часть одной фибулы — из Айзкраукле; 2 экземпляра X в. из Лиелварде (RK, 1896, табл. XIX : 30); 2 фрагментарные фибулы — из Ливе (Dünhof); 2 экземпляра первой половины XI в. из Злекас (XX : 1,2); 1 экземпляр первой половины XI в. (табл. XX : 3) и 1 фрагментарная фибула (CVVM 64844 DM I 2289) из Саласпилс Мартыньсалы.

⁹⁶⁾ Šturms, 1949, стр. 207, рис. 2.

⁹⁷⁾ Šturms, 1949, рис. 4.

⁹⁸⁾ Nerman, 1929, рис. 144; Arbman, 1940, табл. 69 : 7.

⁹⁹⁾ Раскопки МИЛ в 1964 г. под руководством В. Уртана.

¹⁰⁰⁾ АА, XVI, 1945, стр. 40, рис. 20; Viking, 1961, стр. 116.

¹⁰¹⁾ Arbman, 1940, табл. 62 : 5-6.

¹⁰²⁾ Strömberg, II, 1961, табл. 69 : 2. Несмотря на то, что эти фибулы найдены на объектах, не датируемых достоверно, они, по-видимому, относятся к IX в., как это чаще всего наблюдается в других местах находки (Strömberg, I, 1961, стр. 150).

¹⁰³⁾ Фибулы поступили из потревоженного могильника; здесь же найдено несколько браслетов сегментовидного сечения, со суженными концами и зигзагообразным орнаментом (аналогичные см. Бранденбург, 1895, табл. IV : 7) и другой инвентарь, хранящийся в Талсинском краеведческом музее.

¹⁰⁴⁾ Arbman, 1940, табл. 64-68.

¹⁰⁵⁾ Спицын, 1893, табл. VI : 15; ГЭ 1437/102.

¹⁰⁶⁾ Arbman, 1940, табл. 42 : 3.

¹⁰⁷⁾ Stenberger, 1947, табл. 112; 137 : 1; 167—169 и др. Они относятся к типу, датируемому концом X в., встречающемуся главным образом на острове Готланд и в Восточной Швеции (Stenberger, 1958, стр. 75-76).

¹⁰⁸⁾ Бранденбург, 1895, табл. 11 : 5, 7, стр. 82.

¹⁰⁹⁾ KVHA, 1946, рис. 27, стр. 40.

¹¹⁰⁾ Нам известна одна фибула такого типа в Литве (Nagevičius, 1935, табл. II : 2) и одна в Эстонии — в Рынгу (EAI 2256 : 6).

¹¹¹⁾ Stenberger, 1947, рис. 1-3 и др.

¹¹²⁾ Аналогии: Stenberger, 1947, рис. 17 и 51 : 6. Таким образом, в Латвии по крайней мере одним экземпляром представлен этот тип спиралевидных браслетов, о котором в литературе до сих пор не было никаких сведений (Stenberger, 1958, стр. 125).

¹¹³⁾ Sb. Kurl., 1902, Beilage, стр. 1-7, хранится в ГИМ 36217.

¹¹⁴⁾ CVVM 58264 DM I 601.

¹¹⁵⁾ CVVM 58084 А 9651 : 1.

¹¹⁶⁾ CVVM 58064.

¹¹⁷⁾ Nerman, 1929, стр. 120-133.

¹¹⁸⁾ Spekke, 1957б, табл. X : 1 (комментарии В. Гинтера).

¹¹⁹⁾ Balodis, 1934, стр. 399.

¹²⁰⁾ Рыбаков, 1948, стр. 450.

¹²¹⁾ См. раздел о мечах.

¹²²⁾ Ģinters, 1936б, рис. 13 : 11.

¹²³⁾ Arbman, 1940, табл. 163 : 5 и др.

¹²⁴⁾ Stenberger, 1961, стр. 49, рис. 49.

¹²⁵⁾ Arne, 1914, стр. 112-117.

¹²⁶⁾ Nerman, 1929, стр. 165-180; Nerman, 1938, стр. 471-476.

¹²⁷⁾ Stenberger, 1958, стр. 92-93; 1947, рис. 132 : 6; 173 : 4.

¹²⁸⁾ Karnups, 1928, рис. 11.

¹²⁹⁾ Stenberger, 1958, стр. 95.

¹³⁰⁾ Stenberger, 1947, рис. 51 : 4, 5.

¹³¹⁾ Stenberger, 1958, стр. 130-132.

¹³²⁾ Среди латышских археологов существуют разные мнения относительно происхождения витых серебряных браслетов. Р. Шноре считал их местным изделием (Šnore R., 1938а, стр. 105), а Ф. Балодис, — несомненным импортом из России (Balodis, 1939, стр. 18).

¹³³⁾ Sb. Kurl., 1902, табл. 1 : 3.

¹³⁴⁾ RK, 1896, табл. XVI : 5, 7.

¹³⁵⁾ Stenberger, 1947, рис. 53; 1958, стр. 131-133.

¹³⁶⁾ Serning, 1956, табл. XVII : 8, 9.

¹³⁷⁾ LKS, 1937, табл. XLII : 1.

¹³⁸⁾ RK, 1896, табл. 12 : 3.

¹³⁹⁾ Tallgren, 1925, табл. II, IV.

¹⁴⁰⁾ Бранденбург, 1895, табл. III : 22; Спицын, 1896а, табл. VII : 3.

¹⁴¹⁾ Strömberg, I, 1961, стр. 148, 161, 165.

¹⁴²⁾ Strömberg, II, 1961, табл. 68 : 8.

¹⁴³⁾ LKS, 1937, табл. XXXVII : 3.

¹⁴⁴⁾ Strömberg, II, 1961, табл. 73 : 8, 9.

¹⁴⁵⁾ Šnore, 1930, табл. XVI : 5.

¹⁴⁶⁾ Strömberg, II, 1961, табл. 73 : 7.

¹⁴⁷⁾ Šnore, 1930, табл. XXI.

¹⁴⁸⁾ Kivikoski, 1938; Arbman, 1940; Stenberger, 1958, стр. 334-335.

¹⁴⁹⁾ Jankuhn, 1956, стр. 179.

¹⁵⁰⁾ Ģinters, 1938, стр. 80.

¹⁵¹⁾ Nerman, 1938, стр. 476.

¹⁵²⁾ Geijer, Arbman, 1940, стр. 153; Stenberger, 1961, стр. 49.

¹⁵³⁾ Спицын, 1893, табл. XII : 6; МИАЛ, 1957, табл. IV : 4, 6 и др. Поясные пряжки этого типа, найденные в Финляндии, также считаются прибалтийскими (FM, 1949, стр. 27, рис. 5, 6).

¹⁵⁴⁾ Stenberger, 1961, стр. 84.

¹⁵⁵⁾ О том, что торговые сношения с материковой Швецией продолжались в XII—XIII вв., хотя и в меньших масштабах, чем в IX—X вв., свидетельствуют находки на севере Швеции в местах культового назначения лапландцев (Serning, 1956, табл. 17, 19, 23 и др.). Точно установлены связи с Сигтуной, где найдена коробочка для весов с надписью: «этот сосуд приобрел Дьерв в Земгале» (Švābe, 1940, стр. 406). Такая же коробочка, только без надписи, найдена в Пасилциемсе (Arne, 1914, стр. 178). В 1187 г. войско из Прибалтики совершило разрушительный набег на Сигтуну, причиной которого в значительной степени было, видимо, стремление нанести удар по торговым конкурентам — скандинавским торговцам (Antoniewicz, 1955, стр. 269).

¹⁵⁶⁾ Stenberger, 1958, стр. 368.

¹⁵⁷⁾ ГЛ, VII, I; XIV, 3. На острове Готланд жил некий торговец Петер Галве, получивший в 1235 г. торговую привилегию от английского короля (Biļķins, 1948, стр. 38).

¹⁵⁸⁾ Подробнее об этом в этой же публикации в разделе о серебряных слитках.

¹⁵⁹⁾ Спаский, 1963, стр. 78-79.

¹⁶⁰⁾ Шноре, 1961, рис. 45, стр. 124.

¹⁶¹⁾ Archaelogia Polona, 1962, стр. 142-144.

¹⁶²⁾ Archaelogia Polona, 1962, стр. 162. На городище Шелиги найден бронзовый колокольчик VII в. и браслет с утолщенными концами, характерный для латгалов (Archaelogia Polona, 1962, стр. 8, рис. 9).

¹⁶³⁾ Antoniewicz, 1955.

¹⁶⁴⁾ Szymański, 1958, стр. 66-67.

¹⁶⁵⁾ Götz, 1922, стр. 443.

¹⁶⁶⁾ Hildebrand, 1872, стр. LI-LV.

¹⁶⁷⁾ Во время раскопок археологических памятников XIII в. в 3 и 15-м погребениях могильника на Дзелзавас Стругукалнсе, а также в Икшкилес Кабелес (CVVM 64752 DM I 2225) найдены остатки необычных для Восточной Прибалтики тканей, которые, по мнению А. Заринь (Зариня, 1962), поступили из областей германской культуры.

¹⁶⁸⁾ Pāvele, 1964.

¹⁶⁹⁾ Poklewski, 1961, стр. 50-51; Pāvele, 1964, стр. 131.

¹⁷⁰⁾ Poklewski, 1961, табл. XIX в., XXI.

¹⁷¹⁾ Граудонис, Тыниссон, 1963, рис. 8, стр. 251.

¹⁷²⁾ Baltische Studien, 1914, стр. 161. В литературе (Poklewski, 1961, стр. 85) к латвийским находкам неправильно причислялась бронзовая чаша, найденная в Эстонии, недалеко от Вильянди (Sb. Kurl., 1888, стр. 2-12).

¹⁷³⁾ Poklewski, 1961, карта 6.

¹⁷⁴⁾ Biļķins, 1948, стр. 37.

¹⁷⁵⁾ Рыбаков, 1951, стр. 318.

¹⁷⁶⁾ Kruse, 1842, табл. 16 : 1в; Bähr, 1850, табл. XII : 4.

¹⁷⁷⁾ Раскопки Научно-реставрационной ремонтной конторы в 1961 г. под руководством Р. Малвеса.

¹⁷⁸⁾ Янин, 1956а, стр. 158. По мнению Б. А. Рыбакова, такие подвески носили феодалы, управлявшие большой территорией (Рыбаков, 1940). Мотивы изображений на подвесках часто встречаются в Восточной Европе, но в исполнении явно видна работа русских ремесленников (Кирпичников, 1959, стр. 26). Поэтому предположение норманистов о том, что эти подвески имеют скандинавское происхождение (Paulsen, 1956a, стр. 170), является необоснованным.

¹⁷⁹⁾ В свое время родиной фигурок этого вида считали обширную территорию от Камы до Кавказа (Ģinters, 1936а, стр. 31-35).

¹⁸⁰⁾ ГЭ 741/366.

¹⁸¹⁾ ГИМ 34595.

¹⁸²⁾ Шендрик, 1958; стр. 166, табл. III : 17-19.

¹⁸³⁾ Ģinters, 1936, рис. 4.

¹⁸⁴⁾ CVVM 64609 : 913.

¹⁸⁵⁾ Шендрик, 1958, стр. 166, табл. IV : 3-13.

¹⁸⁶⁾ Сходные подвески: Гущин, 1936, табл. X : 11; Гончаров, 1950, табл. XVIII : 1; Археологiчнi пам'ятки УРСР, 1962, рис. 32 : 12.

¹⁸⁷⁾ Местом изготовления бронзовых лировидных пряжек (табл. XXX : 22) принято считать Киевскую область (Монгайт, 1953, стр. 176-180, рис. 139 : 12). Сходная с ними пряжка для пояса найдена на Олинькалнсе (рис. 45 : 3), более поздний тип XIII в. представлен пряжкой для пояса с Асотского городища (табл. XXXI : 19). Экземпляры, аналогичные с асотской пряжкой, часто встречаются в Приднепровье (по материалам КГИМ).

¹⁸⁸⁾ КДIМ.

¹⁸⁹⁾ Спицын, 1896б, стр. 99, табл. IV : 4.

¹⁹⁰⁾ Рыбакоў, 1932, стр. 98.

¹⁹¹⁾ ГЭ 818/128, 132, 133. С олинькалнсским экземпляром очень сходны височные кольца из Рогачева Могилевской области (ГЭ 805/65, 66).

¹⁹²⁾ Спицын, 1896б, стр. 32; Рыбакоў, 1932.

¹⁹³⁾ Рыбакоў, 1932, табл. IX : 10; Ляўданскi, 1932, табл. IX : 3.

¹⁹⁴⁾ Ляўданскi, 1932, табл. V: 15.

¹⁹⁵⁾ Арциховский, 1930, стр. 62.

¹⁹⁶⁾ Арциховский, 1930, рис. 54, стр. 60; Седов, 1954, стр. 11.

¹⁹⁷⁾ CVVM 62488 PV 18611.

¹⁹⁸⁾ CVVM 59390 А 2816.

¹⁹⁹⁾ CVVM 58943 А 858.

²⁰⁰⁾ ГЭ 800/326; IEM 22136, 22137. Браслеты этого типа, поступившие с востока латгальской территории (очевидно, с Лудзас Одукалнса), хранятся в Витебском областном музее (ВОКМ 525/1-5).

²⁰¹⁾ МИАЛ, 1957, табл. V : 6.

²⁰²⁾ CVVM 62491 А 9352 : 3.

²⁰³⁾ EAI 1239 : 7.

²⁰⁴⁾ CVVM 60899 А 7719; 60901 А 7721 : 4; 62902 А 9774 : 1.

²⁰⁵⁾ IEM 4699, 12659, 12660, 12783, 12784, 12897, 13219, 23897.

²⁰⁶⁾ CVVM 61872 А 8718 : 2.

²⁰⁷⁾ CVVM 62349 А 9207.

²⁰⁸⁾ CVVM 63146 PV 24588.

²⁰⁹⁾ IEM II 1659; ГЭ 800/123; ГЭ 800/325; Спицын, 1893, табл. III : 2, не перевитые проволокой.

²¹⁰⁾ МИАЛ, 1957, табл. V : 9.

²¹¹⁾ IEM, 23614 — 15 II 1721, 1724.

²¹²⁾ Stenberger, 1958, стр. 99-101; 1947, рис. 37 : 1; 52 : 1-3 и т.д.

²¹³⁾ Тыниссон, Граудонис, 1961, табл. I : 13.

²¹⁴⁾ Stenberger, 1958, стр. 99. На острове Готланд, очевидно, реже встречаются браслеты, перевитые тонкой проволочкой. Один опубликованный готландский браслет второй половины XI в. найден в верховьях Волги (Горюнова, 1961, стр. 80, рис. 27 : 1).

²¹⁵⁾ Арциховский, 1930, стр. 14.

²¹⁶⁾ Нидерле, 1924, табл. XII : 15, стр. 224.

²¹⁷⁾ Плявиню Радзес (табл. XXVI : 1); Ерсикское городище (табл. XXX : 12); Лудза CVVM 59410 А 2945); Лудзас Одукалнс (IEM, 21735, 21357, 21359, ГЭ 1437/106; Спицын, 1893, табл. VI : 3); Межотненское городище (CVVM 63012; Ģinters, 1939, рис. 19); Нирзасциемс (CVVM 61998 А 8847 : 9); Раунас Леясруньги (CVVM 63349); Раунас Странте (EAI 1196 : 5); в Восточной Латгале (CVVM 58097 А 860-862).

²¹⁸⁾ Рыбакоў, 1932, табл. III : 12.

²¹⁹⁾ Себеж (ГИМ 15/24^b); Осиновка (Гуревич, 1956, рис. 41 :3; ГИМ 119/36^a).

²²⁰⁾ Липлява (ГЭ 741/58; 741/741).

²²¹⁾ Тооста Кила (EAI 4108).

²²²⁾ Паневежис Лапшиу (KVIM 1009).

²²³⁾ Раскопки ИИЛ в 1960 г. под руководством Э. Шноре.

²²⁴⁾ Раскопки ИИЛ в 1957 г. под руководством Э. Бривкалне.

²²⁵⁾ Римайсяй, 2 экз. (KVIM 1821 : 22-23) — один с циркульным орнаментом, другой совершенно гладкий. Звездообразная фибула небрежной обработки найдена на Мажулониском городище (Daugudis, 1961, стр. 30, рис. 10 : 1).

²²⁶⁾ Калвенес Сермули (CVVM 63399, 63402); Калету Жагаруланка (CVVM 64409) и др.

²²⁷⁾ Раскопки ИИЛ в 1948 г. под руководством Э. Шноре.

²²⁸⁾ CVVM 63701 PV 33559.

²²⁹⁾ ГЭ 1435/57.

²³⁰⁾ CVVM 64838.

²³¹⁾ Лудза CVVM 59410 А 2945.

²³²⁾ Рыбакоў, 1932, табл. III : 14.

²³³⁾ ГИМ 35/1^а.

²³⁴⁾ Шноре, 1961, табл. IV : 1, 2, 4, 5, 11, 22.

²³⁵⁾ EAI 1239, IV: 20, 21.

²³⁶⁾ ГЭ 801/1.

²³⁷⁾ EAI 1941 : 67.

²³⁸⁾ Шноре, 1961, табл. IV : 1.

²³⁹⁾ Арциховский, 1930, стр. 10-24.

²⁴⁰⁾ Шноре, 1961, табл. VI : 29, 30.

²⁴¹⁾ Гольмстен, 1914, рис. 15.

²⁴²⁾ Даугмальское городище (табл. XXIX : 2, а также CVVM 63901 : Е 86, Е 168, С 900); Икшкилес Тинужи (CVVM 64723 DM I 1111); Ликснас Яунушаны (табл. IX : 15); Скриверу Лиелрутули (табл. IX : 17).

²⁴³⁾ Гольмстен, 1914, стр. 96.

²⁴⁴⁾ Гольмстен, 1914, стр. 94, 96, рис. 9, 14. Возможно, что лунницы этого типа были найдены также в окрестностях Витебска, так как подобные серебряные лунницы автор видел в ВОКМ в экспозиции 1962 г.

²⁴⁵⁾ Шяуляй (KVIM 932 : 54).

²⁴⁶⁾ Тарту (Trummal, 1960, рис. 11).

²⁴⁷⁾ Kalējs, 1940, рис. 19 : 2, 4.

²⁴⁸⁾ Гольмстен, 1914, стр. 97, рис. 19.

²⁴⁹⁾ Гольмстен, 1914, стр. 98, рис. 21.

²⁵⁰⁾ Раскопки МИРМ в 1962 г. под руководством М. Вилсоне.

²⁵¹⁾ Гольмстен, 1914, стр. 100, рис. 24.

²⁵²⁾ Раскопки МИРМ в 1960 г. под руководством М. Вилсоне в Риге на пл. Альберта.

²⁵³⁾ ИИБ 2843/119^а.

²⁵⁴⁾ ЛОИА, ТЭ.

²⁵⁵⁾ Гущин, 1936, табл. XXVII : 5 и др.

²⁵⁶⁾ Stubavs, 1963, рис. 3 : 5.

²⁵⁷⁾ Гущин, 1936, табл. III : 12; Журжалина, 1961, рис. 1 : 2.

²⁵⁸⁾ 9-е погребение Плявиню Радзес (рис. 39); Лудзас Одукалнс (Спицын, 1893, табл. I : 4); Трикатас Лубумуйжа (CVVM 64882 DM I 2750); Рауна (RK, 1896, табл. 18 : 11). В России такие подвески встречаются обычно в археологических памятниках XI — начала XII в. (Журжалина, 1961, стр. 129— 130, рис. 1 : 8), а на территории Восточной Латвии — с древностями XI — второй половины XII в.

²⁵⁹⁾ Седов, 1953.

²⁶⁰⁾ С середины IX в. в Приладожье встречаются скандинавские изделия, обнаружено даже одно скандинавское погребение этого периода. Изделия скандинавского происхождения бытовали здесь до самого конца X в., когда на смену им пришли предметы, изготовленные на месте по скандинавским образцам (Станкевич, 1947, стр. 75).

²⁶¹⁾ Спицын, 1896 а, табл. VII, стр. 19.

²⁶²⁾ Седова, 1959, рис. 5 : 4.

²⁶³⁾ Седова, 1959, рис. 5 : 1, 3.

²⁶⁴⁾ RK, 1896, табл. 13: 17, 18; Šnore, 1930, табл. XXI : 5, 8, 9.

²⁶⁵⁾ Седова, 1959, стр. 240.

²⁶⁶⁾ Седова, 1959, рис. 6 : 3, 9, 13, в курганах Приладожья X в. также находят много балтийских украшений (Станкевич, 1947, стр. 75).

²⁶⁷⁾ CVVM 61555 А 8400 : 41.

²⁶⁸⁾ ГЭ ЛС 1982 (по данным, любезно сообщенным Т. Ф. Корзухиной).

²⁶⁹⁾ Бранденбург, 1895, рис. 2, 14; Нидерле, 1924, табл. XII : 10.

²⁷⁰⁾ Шноре, 1961, стр. 123, рис. 52.

²⁷¹⁾ Айзкраукле (CVVM 64713 DM I 1709); Даугмальское городище (CVVM 63901, D 2249; I 6082); Друсты (EAI 1241 : 65); Икшкиле (CVVM 59691 А 4691); Ерсикское городище (PV 27158); Раунас Викснас Капусилс (CVVM 64650; EAI 1289 IV); Раунас Леясруньги (CVVM 63357); Рига — 3 экз. (раскопки МИРМ в 1959—1960 гг. под руководством М. Вилсоне); Саласпилс Резнес — 4 экз. (раскопки ИИЛ в 1958 г. под руководством Я. Граудониса); Селпилс Леясдопелес (раскопки ИИЛ в 1960 г. под руководством Э. Шноре); Смилтене — 2 экз. (CVVM 161611 : 5); Трикатас Лубумуйжа (EAI 1873 : 1); Трикатас Плани ( EAI 1857 : 3); в окрестностях Валмиеры — 2 экз. (EAI 548:1); Кокнесе (раскопки ИИЛ в 1963 г. под руководством А. Стубава).

²⁷²⁾ Седова, 1959, стр. 248.

²⁷³⁾ Карлю Айнава — 5 экз. (CVVM 59471); Раунас Странте (EAI 1242 : 4); Саласпилс (CVVM 64844 DM I 2619); Вайнижу Звиедрукалнс (CVVM 59941).

²⁷⁴⁾ Журжалина, 1961, стр. 137.

²⁷⁵⁾ CVVM 64721 DM I, 1786.

²⁷⁶⁾ CVVM 60490 А 7305 : 7.

²⁷⁷⁾ CVVM 60778 А 7597 : 9.

²⁷⁸⁾ CVVM 64831 DM I 3469.

²⁷⁹⁾ CVVM 59941.

²⁸⁰⁾ Седова, 1959, рис. 3 : 12; Журжалина, 1961, рис. 1 : 15; Бранденбург, 1895, табл. V: 4 и др.

²⁸¹⁾ Балву Айзэзери (CVVM 60399 А 7210 : 8); Трепес (CVVM 64928 DM I 3286); Лиелварде (CVVM 62423 А 9284); Вецгулбене (CVVM 58889 А 564).

²⁸²⁾ Седова, 1959, рис. 2 : 13, 14; Журжалина, 1961.

²⁸³⁾ Вилтина (EAI, 3884; 4602); Йонга (EAI, 4008; XXVI : 194 (11); 4008 : 324).

²⁸⁴⁾ Даугмале (Balodis, 1936, табл. I : 10); Айзкраукле (Bähr, 1850, табл. Х : 9); Oгре (RK, 1896, табл. 18 : 13); Икшкилес Кабелес (CVVM 64730 DM I 22036); Межотненское городище (CVVM, 64609; 1623); Терветское городище (раскопки ИИЛ в 1955 г. под руководством Э. Бривкалне); Селпилс Леясдопелес (раскопки ИИЛ в 1960 г. под руководством Э. Шноре); Талсинское городище (Karnups, 1936, рис. 13 : 2).

²⁸⁵⁾ Журжалина, 1961, стр. 136.

²⁸⁶⁾ Талсинское городище (Balodis, 1936, табл. I : 3); Селпилс Леясдопелес (раскопки ИИЛ в 1960 г. под руководством Э. Шноре); Асотское городище {Шноре, 1961, табл. V : 23); Лиелвардес Апситес (Balodis, 1939, рис. 7 : 1); Саласпилс Мартыньсала (Balodis, 1939, рис. 7 : 2); Лиелстраупес Пурицас (RK, 1896, табл. 18 : 16); Икшкиле (RK, 1896, табл. 18 : 18).

²⁸⁷⁾ Balodis, 1936, стр. 138.

²⁸⁸⁾ Журжалина, 1961, стр. 137.

²⁸⁹⁾ Ģinters, 1939, рис. 29.

²⁹⁰⁾ Спицын, 1902, табл. XVIII : 1; Cleve, 1930, стр. 51-60.

²⁹¹⁾ Kivikoski, 1951, стр. 28.

²⁹²⁾ КДIМ 3980.

²⁹³⁾ Šturms, 1937, табл. V : 13.

²⁹⁴⁾ Ханенко, Ханенко, 1907; табл. XVIII : 316.

²⁹⁵⁾ ГЭ 743/6.

²⁹⁶⁾ Kivikoski, 1940, 1947, 1949, 1951.

²⁹⁷⁾ Salmo, 1956, рис. 12, 24, 42.

²⁹⁸⁾ Одна куршская фибула с высокими четырехгранными концами найдена в так наз. Восточной Ботнии (Эстерботтен) у большого торгового тракта (Kopisto, 1956, рис. 1).

²⁹⁹⁾ Kivikoski, 1940, рис. 3.

³⁰⁰⁾ Kivikoski, 1951, табл. 75 : 617, 618.

³⁰¹⁾ Kivikoski, 1951, табл. 108 : 842.

³⁰²⁾ Если бы эти связи осуществлялись по суше, они должны были частично охватывать территорию эстов. Однако в X—XI вв. финны с эстами имели очень незначительные торговые сношения (Kivikoski, 1940, стр. 46). Возможно, что некоторые финские изделия попадали в Восточную Латвию при посредничестве жителей Новгорода. Например, в Асоте (Шноре, 1961, рис. 37, стр. 123) и в Икшкилес Кабелес (CVVM 64743 DM I 2216^a) найдены такие изделия, как бронзовый цилиндрический предмет с растительным орнаментом в виде двойных S-образных спиралей. Аналогичные предметы встречаются в Карелии.

³⁰³⁾ Tallgren, 1925, стр. 67, табл. III : 7, 8.

³⁰⁴⁾ ММА 456.

³⁰⁵⁾ ГЭ 1435/50.

³⁰⁶⁾ RK, 1896, табл. 19 : 7.

³⁰⁷⁾ Tallgren, 1925, стр. 66.

³⁰⁸⁾ Раскопки ИИЛ в 1958 г. под руководством Я. Граудониса.

³⁰⁹⁾ RK, 1896, табл. 13 : 18, 23.

³¹⁰⁾ Balodis, 1940, табл. VIII : 16.

³¹¹⁾ Šnore, 1930, табл. XXI : 11.

³¹²⁾ CVVM 64683 DM I 2009.

³¹³⁾ Tallgren, 1925, табл. VI : 5.

³¹⁴⁾ Шноре, 1961, табл. V : 38.

³¹⁵⁾ Stubavs, 1963, рис. 3 : 24.

³¹⁶⁾ Moorа, 1928, стр. 145.

³¹⁷⁾ EAI 2511 : 5-11.

³¹⁸⁾ EAI 2249 : 2.

³¹⁹⁾ Мoora, 1955, рис. 16.

³²⁰⁾ Раскопки ИИЭ под руководством X. Моора.

³²¹⁾ Selirand, 1962, рис. 18 : 2; 20 : 5.

³²²⁾ Кустин, 1962; Kustin, 1962.

³²³⁾ См. главу IV, стр. 104.

³²⁴⁾ МИАЛ, 1957, стр. 22.

³²⁵⁾ Куликаускене, 1953, стр. 222.

³²⁶⁾ Раскопки ИИЛ в 1960 г. под руководством Э. Шноре.

³²⁷⁾ Шноре, 1961, табл. 111 : 9.

³²⁸⁾ Kulikauskiene, Rimantiene, 1958, табл. 590-591.

³²⁹⁾ CVVM 60960.

³³⁰⁾ Kulikauskiene, Rimantiene, 1958, табл. 582.

³³¹⁾ Kulikauskiene, Rimantiene, 1958, табл. 444, 575.

³³²⁾ Kulikauskiene, Rimantiene, 1958, табл. 559.

³³³⁾ Tautavičius, 1958, рис. 8.

³³⁴⁾ См. выше о денежных слитках.

³³⁵⁾ Садаускайте, 1959, стр. 60.

³³⁶⁾ Kulikauskas, Kulikauskiene, Tautavičius, 1961, стр. 466, рис. 334.

³³⁷⁾ Puzinas, 1938, табл. LIV, рис. 92.

³³⁸⁾ Одной из причин малой исследованности связей с югом и юго-западом в рассматриваемый период является то обстоятельство, что нет определенной ясности, как далеко в пределах территории Литвы в древности простирались земли куршей, земгалов и селов.

³³⁹⁾ Хранится в Шяуляйском краеведческом музее.

³⁴⁰⁾ CVVM 60621 А 7437 : 8.

³⁴¹⁾ CVVM 61079 А 7910 : 5.

³⁴²⁾ CVVM 63373.

³⁴³⁾ Шноре, 1961, табл. III : 23, 27.

³⁴⁴⁾ RK, 1896, табл. 19 : 5.

³⁴⁵⁾ Шноре, 1961, табл. III : 28.

³⁴⁶⁾ Bähr, 1850, табл. VIII : 16а.

³⁴⁷⁾ Спицын, 1893, табл. VI : 16.

³⁴⁸⁾ Раскопки ИИЛ в 1961 г. под руководством Э. Шноре.

³⁴⁹⁾ CVVM 58975.

³⁵⁰⁾ Шноре, 1961, рис. 75 : 8. Здесь шейная гривна неправильно названа восточнославянской (Шноре, 1961, стр. 54); такие шейные гривны часто встречаются на территории куршей (SM, 1936, 2, стр. 80, рис. 10 : 3. LKS, 1937, табл. XXXVI : 2).

³⁵¹⁾ CVVM 58846 А 199.

³⁵²⁾ CVVM 61210 А 8044 : 26.

³⁵³⁾ CVVM 60562 А 7378.

³⁵⁴⁾ CVVM 61295 А 8130 : 10.

³⁵⁵⁾ Шноре, 1961, табл. VI : 28.

³⁵⁶⁾ Раскопки ИИЛ в 1962 г. под руководством Э. Мугуревича.

³⁵⁷⁾ Спицын, 1893, табл. 11 : 3.

³⁵⁸⁾ Раскопки МИЛ в 1961—1962 гг. под руководством В. Уртана.

³⁵⁹⁾ СМ 6103.

³⁶⁰⁾ CVVM 64683 DM I 2004.

³⁶¹⁾ Раскопки ИИЛ в 1960 г. под руководством Э. Шноре.

³⁶²⁾ Boy, 1895, табл. 1 : 4.

³⁶³⁾ Sb. Kurl., 1911, табл. Е : 5.

³⁶⁴⁾ Шноре, 1961, табл. V: 13, 18, стр. 122.

³⁶⁵⁾ RK, 1896, табл. 18 : 12.

³⁶⁶⁾ МИАЛ, 1957; табл. V : 4.

³⁶⁷⁾ Balodis, 1940, табл. IX : 7.

³⁶⁸⁾ Шноре, 1961, рис. 76 : 7, стр. 51.

³⁶⁹⁾ Шноре, 1961, табл. V: 33, 34, 49, стр. 122.

³⁷⁰⁾ Bähr, 1850, табл. XII : 14-16.