§ 3. Положение женщины

§ 3. Довольно высокое общественное и семейное положение хеттской женщины привело ряд исследователей к мысли о существовании у хеттов материнского права (или сильных его пережитков) наряду с наличием патриархальной семьи.⁶³⁾

Хотя это мнение почти никогда не высказывается в категорической форме, а скорее говорится о пережитках матриархата с наличием матрилокального брака наряду с патрилокальным,⁶⁴⁾ мы считаем необходимым несколько подробнее остановиться на этом довольно спорном вопросе, тем более, что в последнее время появились утверждения даже о недоразвитости норм отцовского права на всем протяжении существования Хеттской державы вплоть до ее падения.⁶⁵⁾

Одним из оснований для подобных утверждений являются положения § 171 ХЗ-ов, который указывает на возможность изгнания сына матерью. Тот факт, что мужчина (сын) был подвластен женщине (матери), считается показателем наличия матриархальных пережитков. Однако здесь женщина действует в отсутствие мужа (быть может, она — вдова) и является как бы исполнительницей воли супруга,⁶⁶⁾ т. е. подобное положение женщины можно рассматривать как часть отцовского права.

Другим моментом, на котором основывали свои положения сторонники «материнскоправовой теории», было существование брака erēbu у хеттов (§ 36 ХЗ-ов), но эта форма брака, позволявшая мужчине продлить собственный род путем усыновления зятя никак не могла быть связана с [172] материнским правом, что хорошо показал Э. Ньюфельд.⁶⁷⁾ Более того, именно институт брака erēbu должен считаться одним из основных доказательств окончательной победы патриархальных семейно-брачных отношений.

В пользу материнского права не должно говорить и право женщины распоряжаться собственным имуществом, получение ею наследства и т. п. (см. ниже), ибо детальный анализ всех соответствующих положений ХЗ-ов и других документов приводит нас к мысли, что в любом случае закон прежде всего ограждал интересы мужчины (отца, мужа, сына).

Мы далеки от мысли утверждать полное отсутствие всяких следов (именно следов и только!) материнского права в хеттском обществе. Невозможно отрицать высокое положение хеттской царицы (таваннанна),⁶⁸⁾ что является отголоском той далекой эпохи, когда женщина, по всей видимости, играла более важную роль. Мы видим, как активно действует таваннанна на политической арене, в экономической жизни страны, при отправлении культа. Она же выступает зачинщицей многих интриг при дворе. Однако никогда она не добивается власти лично для себя, а действует обычно в интересах близкого ей человека (мужа, сына). И, конечно, в этих условиях все эти интриги трудно рассматривать в свете борьбы отжившего себя материнского права с наступающим отцовским.⁶⁹⁾ Нельзя же, в самом деле, всерьез [173] утверждать, что патриархат — это система, в которой политическую активность проявляют только мужчины, а женщины способны проявлять инициативу лишь при матриархате.

Отголоском материнского права можно считать культ богини Солнца г. Аринна и связанный с ним малоазийский культ «великой матери»,⁷⁰⁾ но опять-таки это лишь напоминание о давно прошедших временах, не больше.⁷¹⁾

Наше мнение в данном вопросе сводится к следующему: патриархальная система в хеттском обществе окончательно утвердилась до возникновения государственности, в пределах обозримой истории хеттской цивилизации мы не сталкиваемся с реальными проявлениями материнского права, хотя и не отрицаем сохранения отдельных следов этого последнего в виде весьма заметных пережитков.⁷²⁾

Конечно, в раннюю эпоху, хеттская женщина пользовалась большими правами и была более видным членом общества, чем в последующий период. Это наглядно видно из сопоставления §§ 6 и IV ХЗ-ов, которые являются двумя редакциями (относящимися к разному времени) одной и той же статьи. Из § 6 видно известное равноправие женщины и мужчины перед лицом закона: ответственность за убийство [174] обоих одна и та же (селение, на территории которого произошло убийство, выделяет 100 гипессар поля). В дальнейшем происходит модификация этой нормы права. Согласно § IV ХЗ-ов, в аналогичной ситуации ответственное за преступление поселение (община) выплачивает уже разную компенсацию: за мужчину дается угодье, дом и 1 мина 20 сиклей серебра, а за женщину — лишь 3 мины серебра.⁷³⁾

Однако это вовсе не означает, что в эпоху написания ХЗ-ов мужчина и женщина были полностью равноправны перед законом.⁷⁴⁾ Уже §§ 1-2 хеттских законов заставляют нас усомниться в возможности такого предположения. Как видим из текста этих статей, за убийство мужчины или женщины (в данном случае мы отвлекаемся от их социального положения: свободные они или рабы) уплачивается одна и та же компенсация: 4 (§ 1) «головы». Однако закон точно указывает, что выплате подлежат 4 (2) «головы» мужчин или женщин в соответствии с тем, кто стал жертвой убийства: лицо мужского или женского пола.⁷⁵⁾ Аналогичную ситуацию [175] мы можем видеть и в § 24 ХЗ-ов, в котором говорится, что за укрывательство беглого раба и рабыни платится различная компенсация.⁷⁶⁾

Все это приводит нас к мысли, что уже ко времени написания первой таблицы ХЗ-ов социальный статус женщины был довольно низким. Сюда же добавим, что, согласно положению § 26, женщина, покинувшая мужа, лишается родительских прав на своих детей, а муж лишь выплачивает определенный штраф (12 сиклей), очевидно, в пользу семьи своего тестя.⁷⁷⁾

Женщина в хеттском обществе не была стороной в соглашении о браке, а лишь его объектом, относительно которого договаривались ее отец и будущий супруг (§ 27 сл. ХЗ-ов).⁷⁸⁾ Ее имущество находилось под контролем мужа и в единой семье фактически рассматривалось как его собственность.⁷⁹⁾ Благодаря «браку купли» с выплатой выкупа (kusata) женщина прочно прикреплялась к семье своего мужа, а левират фактически лишал ее возможности на свободное выделение.⁸⁰⁾ [176]

Фактически существовавшая в хеттском обществе полигамия отнюдь не может свидетельствовать о независимом положении женщины.

Отметим также, что женщина получала значительно меньшую наемную плату, чем мужчина (§ 158 ХЗ); она наказывалась супругом за измену (§§ 197-198)⁸¹⁾ и т. п.

Однако, тем не менее мы говорим о сравнительно высоком положении женщины в Хатти,⁸²⁾ что вовсе не было чем-то исключительным на Древнем Востоке.⁸³⁾

Как видно из многих хеттских текстов, помимо главной жены (SAL.LUGAL) у хеттских царей были и жены «второго ранта»: ^SALNAPṬARTU и ^SALESIRTU, в отношении которых первая была sakuṷassar — «законная, истинная (жена)».⁸⁴⁾

Слово NAPṬAPTU происходит от акк. слова patäru, что означает «освобождать, выкупать»,⁸⁵⁾ т. е. ^SALNAPṬARTU может означать женщину, жену, освобожденную от рабского состояния. Что жен — NAPṬARTU нельзя было равнять с таваннанна, видно хотя бы из того факта, что один из хеттских текстов⁸⁶⁾ прямо говорит о неравноправном положении детей этих двух жен. Таким образом, ^SALNAPṬARTU не являлась законной женой в полном смысле этого слова, хотя она могла стать таковой, а ее дети — законными наследниками. Однако бесплодность главной жены и наличие детей у жены «второго ранга», по всей видимости, не являлось еще основанием для ее возведения в (ранг законной жены. Это можно заключить хотя бы по аналогии с § 146 КХ, где ясно сказано, что наложница, родившая детей, не может равнять себя с госпожой,⁸⁷⁾ т. е. основной женой, хотя она и [177] свободная женщина (это видно из того факта, что в случае чрезмерных претензий она может быть обращена в рабство), т. е. личность, весьма приближающаяся по своему положению к хеттской ^SALNAPṬARTU. Впрочем, известные указания на подобное явление содержатся и в некоторых хеттских документах.

Как известно, царь Урхи-Тешуб был сыном от наложницы (правда, не NAPṬARTU, a ESIRTU, но в данном случае это не меняет положения)⁸⁸⁾ и, тем не менее, он назван сыном не законной (sakuṷassar) жены, а наложницы (^SALESIRTU), т. е. с приобретением им законных прав на наследование, его мать, как видно, отнюдь не стала законной супругой царя. Однако, положение законной жены для ^SALNAPṬARTU (а также, возможно и ^SALESIRTU) не исключалось, но, видимо, было связано со смертью главной супругой царя. Однако, положение законной жены для своих наложниц.⁸⁹⁾ {так. HF}

К категории наложниц же следует относить и жен — ESIRTU,⁹⁰⁾ положение которых отличалось от положения жен NAPṬARTUтем, что первые оставались в рабском состоянии, а вторые были уже освобождены от него. Таким образом, в лице ESIRTU мы можем видеть рабынь-наложниц, а в NAPṬARTU — освобожденных от рабского состояния наложниц (возможно, в прошлом тех же самых ESIRTU). При определении положения NAPṬARTU интересно свидетельство «договора» Суппилулиумы с Маттивазой, где первый прямо указывает второму, что равнять ESIRTU с законной женой совершенно недопустимо.⁹¹⁾ Приводим текст интересующей нас части документа:

« (60)... Ты, Маттиваза, можешь себе наложниц (EŠIRTUM) оставить, но другую женщину не должен над [178] (моей) дочерью⁹²⁾ (61) возвысить. Другую женщину не должен ты равнять с ней и в дом⁹³⁾ вводить. (62) И мою дочь на место наложницы ты не должен ставить. В стране Митанни должна быть она царицей. (63) Сыновья Маттивазы и сыновья (моей) дочери, их сыновья и внуки в будущем в стране Митанни должны быть равно(правны)...».

Положения этого «договора» вполне ясны: наложницы и их дети, строго говоря, не могут считаться членами моногамной семьи. Они не имеют никаких прав и не могут уравниваться в положении с законной женой — явление на Древнем Востоке вполне закономерное, но тем не менее возникает вопрос: почему потребовалось Суппилулиуме особо подчеркивать это положение? Либо семейно-правовые отношения в Митанни отличались от тех, которые существовали в Хатти, либо же хеттский царь добивался какого-то исключительного положения для своей дочери. Последнее также возможно, ибо в принципе сын наложницы тоже считался законным наследникам царя (конечно, если главная жена была бездетна), что хорошо видно из Автобиографии Хаттусили III: «(III, 38)... и брат мой⁹⁴⁾ умер... (40) и так как у брата моего тогда законного сына (saḫuiḫuissuṷalis DUMU-as) (41) не было, то я Урхитешуба, сына наложницы (DUMU ^SALEŠIRTI), (42) взял и в стране Хатти (43) повелителем (EN-anni) сделал...».

Как видим, единоутробный брат царя, несмотря на желание захватить престол, не осмеливается это сделать прямо (или, во всяком случае, вынужден воздержаться от этого в силу существующего закона), не имея возможности лишить наследства законного наследника, пусть даже сына наложницы. Таким образом, если сама наложница не имела никаких прав и не считалась членом семьи ни при каких обстоятельствах, то ее дети приобретали известные права, если не имели конкурентов в лице наследников от главной жены.

Мы уже говорили, что NAPṬABTU занимала более высокое положение. Это можно подтвердить документально. В одной из царских «инструкций»⁹⁵⁾ говорится: «(22) Если [179] законный брат Солнца⁹⁶⁾ (ŠEŠ DUTUŠI ḫassanza) (25) или какой-либо сын NAPṬARTU (DUMU ^SALNAPṬARTI) им окажет: (24) «Разве я не сын твоего господина? Защити (25) меня!..» Далее текст в стк. 28 поясняет, что под «братьями» понимаются те, кто рожден самой царицей (IŠTL SAL.LUGAL). Рядом с этими последними упомянуты братья царя и его сыновья, рожденные от ^SALNAPṬARTU.⁹⁷⁾

Судя .по этим данным, не может быть никакого сомнения в том, что если дети от ^SALEŠIRTI могли на что-либо претендовать лишь в случае отсутствия детей от законной жены, то сыновья ^SALNAPṬARTU имеют определенные права даже при наличии детей у главной жены. Их родство (в данном случае с царским родом) признается, они считаются членами семьи и, видимо, имеют определенные права на наследование, хотя мать их в отношении семьи остается, по всей видимости, совершенно бесправной, ибо согласно закону полигамия формально не допускалась.

⁶³⁾ См. Иванов, Соц. организация, стр. 49 сл.; ИХЯ, стр. 20: Kleinasien, стр. 93, 111-112; Korošec, ZSS, LII, Rom. Abt., 1932, стр. 167 и др.

⁶⁴⁾ Scharff и Moortgat, стр. 351; RAss., II, 3, стр. 293 и др.

⁶⁵⁾ См. Г. И. Довгяло, О переходе к наследованию царской власти по отцовско-правовому принципу, СЭ, 6, 1963, стр. 82.

⁶⁶⁾ Впрочем, это отнюдь не редкое явление на Древнем Востоке. Так, напр., в Нузи по праву abbūtu жена (или даже дочь!) в отсутствии мужа руководила всеми остальными членами семьи и распоряжалась всем имуществом. См. Е. Сassin, Nouvelles données sur les relations familiales à Nuzi, RA, LVII., 3, 1963, стр. 114 сл. Даже у древних евреев вдова возглавляет свою семью. См. Ruth 1:2 сл. Поэтому можно согласиться с Э. Ньюфельдом, когда он говорит о том, что эта статья ХЗ-ов вовсе не подтверждает существования матриархата (NHL, стр. 184-185), который был делом довольно отдаленного прошлого (NHL, стр. 121-122).

⁶⁷⁾ См. NHL, стр. 124; NAHML, стр. 58; его же, Notes on Hittite Laws. Ar. Or., XVIII, 4, 1950, стр. 126. Мысль Э. Кюка (Études, стр. 435 сл.) о том, что для патриархальной системы характерен лишь брак cum manu, также не должна соответствовать истине (аналогично и у Ring'a, IRL, стр. 13 сл.; и у Monier, Institutions, стр. 56). Более или менее независимое положение женщины, учитывание законом ее воли еще не означают матриархата и господства материнского права. Ср. Kaser, Privatrecht, I, стр. 17.

⁶⁸⁾ См. Иванов, Соц. организация, стр. 49; Kleinasien, стр. 93.

⁶⁹⁾ Именно в таком плане и рассматривает развернувшуюся до воцарения Телипину борьбу за царский престол Г. И. Довгяло (ВДИ, I, 1964, стр. 25 сл.). Интересно, что «сторонники материнского права», по Г. И. Довгяло, убивают своих противников для того, чтоб утвердить... право отцовское! (Шурин убивает Мурсили I, чтоб сохранить престол за своими детьми). Впрочем, это признает и сам Г. И. Довгяло (СЭ, 6, 1963, стр. 78). И, наконец, Г. И. Довгяло говорит «о факте, немыслимом в условиях господства отцовско-правового принципа, когда сын Цитантаса Аммунас умертвил своего отца и сам стал царем (ВДИ, I, 1964, стр. 26). Приходится только усомниться, что это был единственный в истории человечества случай, когда сын убивал отца, чтоб захватить престол. Действительно, мыслимо ли, чтобы русского императора Павла I убили «в условиях господства отцовско-правового принципа»?

⁷⁰⁾ См. R. D. Barnett, Ancient Oriental Influences on Archaic Greece, ANE, стр. 222. P. Барнетт считает этот культ показателем матриархата.

⁷¹⁾ Ср. Е. Dussaud, Les Religions des Hittites et des Hourites, de Phénieiens et des Syriens (Les Anciennes religions Oriental, II), Paris, 1945, стр. 335-336.

⁷²⁾ Обосновывая свою течку зрения, Г. И. Довгяло неоднократно ссылается на В. В. Иванова, который однако, насколько мы его понимаем, говорит лишь о «постепенном устранении пережитков материнского права» уже в древнехеттскую эпоху (см. ИХЯ, стр. 20). По мнению же Г. И. Довгяло, материнско-правовой принцип господствовал (или, во-всяком случае, сосуществовал о отцовско-правовым) вплоть до эпохи Телипину. С целью доказать это положение Г. И. Довгяло по-новому интерпретирует термин DUMU, который, как он считает, означал не только «сына», но и «племянника по материнской линии» (СЭ, 6, 1963, стр. 76), что кажется нам не совсем убедительным.

Борьба с отдельными пережитками материнского права наблюдалась и в других странах Древнего Востока. См., напр., В. В. Струве, Интерпретация стк. 14-19 III столбца «овальной пластинки», «Сб. в честь И. А. Орбели», М.-Л., 1960, стр. 468.

⁷³⁾ Если следовать переводу § II ХЗ, данному И. Фридрихом (Gesetze, стр. 49: «... eine Frau (oder) eine Unfreie"...), тогда можно говорить даже о том, что свободная жещина была низведена до положения рабыни. Это, конечно, маловероятно (отличное от рабского положение женщины видно из §§ 34, 35 ХЗ-ов). Большинство других ученых иначе переводит и интерпретирует это место: «Если же эта женщина — рабыня...» (см., напр., В. В. Иванов, ХИДВ, стр. 309; Haase, HKR, стр. 78 и т. д.; ср. также Kleinasien, стр. 115, сн. 4, и Güterbock, JCS XV, 2, стр. 69). Эта точка зрения кажется нам вполне убедительной.

И. М. Дунаевская (ЗВАХ, II стр. 281) вообще опускает перевод идеограммы GEME.

Изменение социального положения женщины в сторону все большего ее подчинения власти мужчины характерная черта развития в странах Древнего Востока. Так, напр., Н. Сен Гупта (N. С. Sen Gupta, Comparative View of Law in Ancient India, CHM, II, 2, стр. 296) говорит о том, что в древности индийская женщина имела определенные права, а впоследствии утратила их и превратилась в рабыню, имевшую лишь одну обязанность: рожать детей своему мужу.

⁷⁴⁾ О равноправном положении женщины и мужчины в древнейший период говорит и А. Гётце (Kleinasien, стр. 74, сн. 7) вслед за турецким ученым Э. Билгичем.

⁷⁵⁾ Нам кажется, что перевод В. В. Иванова («...4(2) человека он должен дать (взамен), мужчин или женщин соответственно») наиболее соответствует истине.

⁷⁶⁾ Хотя размер компенсации не удается точно установить, все же хочется указать, что в одном из вариантов статьи (КВо, VI, 2, I, 55) за беглого раба выплачивается 12, а за рабыню 6 сиклей серебра. Ср. Friedrich, Gesetze, стр. 22 иен. 13, 15 на той же стр.

⁷⁷⁾ Данная статья сильно повреждена, однако большинство переводчиков (см. Иванов, ХИДВ, стр. 313; Friedrich, Gesetze, стр. 25; ANET, стр. 190; Нaase, HKR, стр. 65) считает, что здесь речь идет о продаже (глагол ḫapraizzi) мужем своей жены. Хотя, в принципе, такое предположение допустимо, в данном случае, как нам кажется, говорится лишь о возвращении женщины в отчий дом. Это — развод по инициативе мужа, за что он и уплачивает определенный штраф.

⁷⁸⁾ Такое же положение мы видим и в Вавилонии и других странах Древнего Востока. См. напр., Cruveilhier, Introduction du Code d'Hammurabi, стр. 12-13.

⁷⁹⁾ Ср. NHL, стр. 142-143.

⁸⁰⁾ Н. Сен Гупта (ibid., стр. 294) совершенно справедливо замечает, что левират был спутником брака купли. Ср. KleinasieB, стр. 113 (левират препятствует вдовству), а также Cassin, RA, LVII, 3, 1963, стр. 118-119. Зависимое положение женщины у ассирийцев видно из §§ 44, 58. Ср. А. F. Puukko, Die altassyrischen und hethitischen Gesetze und das Alte Testament, „Studia Orientalia", I, 1925, стр. 156.

⁸¹⁾ Ср. с КХ, § 129; САЗ, § 15. См. RAss., II, 3, стр. 293. Обычное явление на Древнем Востоке.

⁸²⁾ RAss., II, 3, стр. 293; Delaporte, стр. 149; Contenau, Civilisation, стр. 109; Kleinasien, стр. 93-94.

⁸³⁾ С. Н. Gordon, Рец. на кн. Selms, Marriage and Family Life in Ugaritic Literature, Or., 24, 3, 1955, стр. 327-328; R. Harris, On the Process of Secularization under Hammurabi JCS, XV, 4, 1961, стр. 117 сл.; Yaron, Introduction to the Law of the Aramaic Papyri, стр. 42 сл. и т. д.

⁸⁴⁾ См. Delaporte, стр. 179; А. Götze, Über die hethitische Königsfamilie, Ar. Or., II, I, 1930, стр. 154.

⁸⁵⁾ См. NHL, стр. 122; Feigin, AJSL, L, 4, 1934, стр. 233.

⁸⁶⁾ Feigin, ibid., стр. 232; Götze, Ar. Or., II. I, стр. 153.

⁸⁷⁾ Ср. также Gen., 16:2-3; 25:6.

⁸⁸⁾ Sturt. Chrest., стр. 74-75.

⁸⁹⁾ Ср. САЗ, §41.

⁹⁰⁾ Данный термин означал «пленницу». См. Feigin, ibid., Стр. 232.

⁹¹⁾ Ср. Kleinasien, стр. 88-89; Weidner, PD, I, стр. 18-19; Feigin, ibid. Л. Деляпорт (Delaporte, стр. 179) ставит NAPṬARTU по положению ниже ESIRTU, уравнивая ее с ^SALSUḪUR.LAL (просто женщина из гарема). Ср. с SAL.UŠ (Rost, MIO, IX, 2/3, 1963, стр. 164 сл.).

⁹²⁾ Речь идет о дочери хеттского царя, жене Маттивазы (стк. 58). Анологичный призыв содержится в Gen. 31:50.

⁹³⁾ Э. Вайднер (ibid., стр. 19) переводит: „neben".

⁹⁴⁾ Хеттский царь Муваталли (1306—1282 гг. до н. э.).

⁹⁵⁾ См. Schuler, Anweisungen, стр. 23 (KUB, XXI, 42).

⁹⁶⁾ Имеется в виду ныне здравствующий правитель Хеттского царства.

⁹⁷⁾ А. фон Шулер (Anweisungen. стр. 23, 30) при переводе ŠEŠ DUMU^{MEŠ SAL}NAPṬARTI считает, что знак мн. числа (MEŠ) при DUMU излишен. Однако при сопоставлении с дальнейшим текстом того же документа (см. II, 4; у Шулера — стр. 24) видим, что дело обстоит как раз наоборот: недостает знак мн. числа у ŠEŠ, т. е. здесь должен быть, по нашему мнению, следующий перевод: «... братья (и) сыновья женщины NAPṬARTU».