§ 14. Храмовое хозяйство

§ 14. Храмовое хозяйство, как уже отмечалось выше, было, в основном, формой государственно-царского и общинного хозяйства и его выделение в обособленную религиозно-хозяйственную единицу в большинстве случаев почти невозможно. Дело, конечно, не только в самой структуре общества и власти, но и в определенных религиозных представлениях хеттов. Если экономические обстоятельства диктовали необходимость создания определенной хозяйственной области или даже более мелкой единицы, то в центре ее, как правило, возводился храм в честь какого-либо божества, которое объявлялось верховным покровителем-собственником всех земель в данном округе, что мы уже видели на примере превращения «Каменного дома» в «Каменный дом богов». Таким образом, государственная (царская) хозяйственная единица принимала облик храмового хозяйства, что вполне соответствовало структуре высшей государственной власти в стране, когда царь являлся не только верховным правителем, но и главным жрецом, представителем божественной власти на земле. [146]

Даже крупные святилища и целые «священные города» могут рассматриваться как часть царского хозяйства, ибо во главе их, как правило, стояли лично царь или царица. Царские храмы и святилища были разбросаны по всей стране, и они в своей деятельности руководствовались специальными уставами, составленными на основе царских предписаний. При этом отдельные местные храмы и святилища сохраняли известную самостоятельность и автономность, которая отнюдь не имела самодовлеющего характера, а вытекала из определенной самостоятельности отдельных общин, центром которых они и являлись.²⁶⁸⁾ Вся жизнь в этих религиозных центрах была подчинена служению определенному культу, а само верховное божество становилось поистине «всемогущим и вездесущим»: оно возглавляло храм (который был его «домом»), «владело» землей, орудиями производства и людьми, принимало жертвоприношения, различные дары, дань и т. п.²⁶⁹⁾ Такими «священными городами» были, например, Аринна, Нерик и Ципланта (§ 50 ХЗ-ов), которые в связи со своей ролью и значением пользовались известными привилегиями, определяемыми некоторыми учеными как феодальный иммунитет.²⁷⁰⁾ Как видим, хеттские тексты упоминают не только отдельные «дома богов» — храмы (É [147] DINGIR^LIM, хетт. É karimmi),²⁷¹⁾ но и целые «города богов» (URU^LUM DINGIR^LIM),²⁷²⁾ во главе которых стояли жрецы, сосредоточившие в своих руках не только религиозную, но и гражданскую власть.²⁷³⁾ Они, по-видимому, играли здесь ту же роль, что и старейшины в сельских общинах. В этом, очевидно, и заключалось одно из основных формальных отличий «гражданской» общины от храмовой. Вся власть в первом случае сосредотачивалась в руках светских правителей, которые, как видно, возглавляли и местные храмы, а во втором — полнота власти (духовной и светской) принадлежала служителям культа (жрецам).

Храмовое хозяйство было связано с одной из двух форм крупного землевладения в Хатти (царской и храмовой).²⁷⁴⁾ И хотя оба этих вида собственности, в конечном итоге, сосредотачивались в руках одного и того же верховного правителя — царя, и в этом смысле любое храмовое хозяйство может быть названо царским, тем не менее мы имеем полную возможность различать их подобно тому, как отличаем царя — главу светской власти от царя — верховного жреца в стране.

Храм не только в Хатти, но и вообще на Древнем Востоке имел обширную движимую и недвижимую собственность в виде земельных наделов, рабов, скота, необходимого инвентаря и т. п.²⁷⁵⁾ Однако храмовое хозяйство в Хеттском царстве вряд ли являлось столь обособленным и автономным, чтоб можно было его характеризовать как особое государство в государстве.²⁷⁶⁾ Во всяком случае, известная [148] независимость, автономность и привилегии отдельных храмовых общин отнюдь не отличали их от общин гражданских, которые сами (благодаря культу определенного божества на их территории) могли принимать форму религиозной общности. В этом смысле можно считать вполне правильной точку зрения акад. В. В. Струве, который в свое время указывал, что храмовое хозяйство являлось собственностью всего свободного населения страны (в том числе и жречества), а затем становилось частью царского хозяйства.²⁷⁷⁾ Таким образом, наследником храма-общины в конечном итоге выступает храм как часть государственно-царского хозяйства.²⁷⁸⁾

Пестрота племенного состава населения Хеттской державы наряду с более или менее устойчивым существованием многочисленных общин находили свое отражение в многобожии и наличии большого числа центральных и местных культовых центров,²⁷⁹⁾ что подтверждается не только письменными источниками, но и археологическими данными. В результате раскопок было обнаружено большое количество крупных и мелких храмов, окруженных многочисленными хозяйственными постройками: ремесленными мастерскими, складами, кухнями, загонами для скота, а также жилищами для: храмового персонала и т. п.²⁸⁰⁾

Благодаря царским дарениям²⁸¹⁾ и поборам с населения (налоги, повинности, жертвоприношения, выплата части захваченной на войне добычи и т. п.)²⁸²⁾ многие храмовые хозяйства превращались в мощные экономические центры государственного значения.²⁸³⁾ Знаменательно, что храмы вместе с этим играли, по всей видимости, и крупную политическую роль (главным образом, в области внешних сношений), являясь частью государственного механизма. Вспомним, что [149] все договоры и соглашения находились под покровительством богов и, как видно, заключались в присутствии не только гражданских лиц, но и представителей жречества. После подписания соглашения документ, как правило, передавался на хранение в храм.²⁸⁴⁾ О процессе возникновения и развития государственно-храмового хозяйства в какой-то мере можно судить по данным текста Анитты, в котором автор повествует о строительстве в городе Неса разного рода укреплений²⁸⁵⁾ и нескольких храмов, о передаче этим последним захваченной на войне добычи (главным образом, скота и диких зверей).²⁸⁶⁾ Интересно заметить, что если в основном тексте Анитта говорит о том, что он доставил добычу в «Неса, мой город», в одном из вариантов этого же памятника сказано: «к моим богам».²⁸⁷⁾ Единство храмового и государственного хозяйства видно даже из этой небольшой детали, хотя в подтверждение этого факта можно привести и другие более весомые доказательства: непосредственное участие и руководство ритуальными церемониями со стороны царя и других членов царствующего рода (главным образом, царицы и царевича),²⁸⁸⁾ издание царем инструкций для храмов и правил поведения служителей культа, доставка ритуального инвентаря в храм на период религиозных празднеств.²⁸⁹⁾ Внимательно изучая ритуальные тексты, можно заметить, что целый ряд государственных служащих и «царских слуг» участвовали в отправлении культа, а значит несли и определенные жреческие обязанности.

Из всех письменных источников наибольшее значение в интересующем нас аспекте имеет так наз. «Инструкция служителям храма»,²⁹⁰⁾ которая в оригинале носит довольно пространное название: «(IV. 78). Первая табличка всех людей [150] храма (LÚ^MEŠ É DINGIR^LIM):²⁹¹⁾ (79) храмовых работников кухни (EN^MEŠ UTÚL DINGIR^MEŠ),²⁹²⁾ храмовых земледельцев (^LÚ.MEŠApin.LAL DINGIR^MEŠ), (80) и храмовых пастухов крупного и мелкого рогатого скота (^LÚ.MEŠSIPAD GUD DINGIR^{LIM LÚ.MEŠ}SIPAD UDU DINGIR^LIM)..."

Уже из этих строк ясно видна картина трудовой деятельности «людей храма», т. е. лиц, непосредственно занятых производительным трудом и изготовлением пищи не только для богов, но, очевидно, и для наиболее привилегированных служителей храма — жрецов²⁹³⁾ и т. д. Из этих же строк можно заключить, что храм владел определенными земельными угодьями и значительным количеством скота, которые составляли основу его богатств и самостоятельной экономической деятельности. О характере храмового хозяйства и его структуре можно судить при более подробном ознакомлении с рассматриваемой инструкцией, начало которой, к сожалению, не дошло до нас.

Сохранившаяся часть инструкции начинается с предписания хлебопекам о том, как следует выпекать жертвенные хлеба (I, 14-20). Далее следует, пожалуй, важнейшая (для понимания социальной структуры и мировоззрения хеттов) часть, определяющая взаимоотношения господ и рабов, людей и богов (I, 21-38).²⁹⁴⁾ Затем инструкция требует своевременного празднования важнейших хеттских празднеств (I, 39-45) и продолжает: «(I, 46) И если вы быками, овцам, хлебом, пивом и вином, — (47) всем (необходимым) обеспечивать не будете (богов); (48) и (если) с кем-либо (кто выдал все это) вы, люди храма, (49) вступите в сделку, то по [151] воле богов узнается все, что не достигает».²⁹⁵⁾ Под страхом смертной казни инструкция предостерегает от всякого посягательства на собственность храма,²⁹⁶⁾ которая состоит, кроме всего прочего, из серебра, золота, одежд, бронзовых орудий, находящихся под охраной особых стражей (^LÚ.MEŠ UMMEDA) (II, 32-38). Далее речь идет о царских дарениях (в серебре, золоте, а также одежды и бронзовых орудий), которые оформлялись документально (II, 39-44). Продажа царского дара допускалась лишь с ведома «господ города Хатти»(EN^{МЕŠ URU}ḪA-AT-TI) или самого царя; тайная продажа вышеперечисленных даров каралась смертной казнью (II, 45-58). Тяжким преступлением считался как отказ от религиозных празднеств, так и нарушение сроков празднования и занятие в дни праздников какими-либо иными делами (II, 59-79). Тут же наряду с трудящейся частью храмовых работников (LÚ^MEŠ É DINGIR^LIM) упомянуты прямые служители культа: жрецы (^LÚ.MEŠSANGA),«помазанники» (^LÚ.MEŠIM.ME) и особая группа жриц — «матерей богов» (^SAL.MEŠAMA DINGIR^LIM), которые, как видно, составляли более привилегированную (и, возможно, не занятую физическим трудом) прослойку,²⁹⁷⁾ чем простые «люди храма» (II, 64). Сама эта привилегированная часть служителей храма отнюдь не была однородной, распадаясь на три основные группы: «крупных жрецов» (^LÚ.MEŠSANGA GAL.GAL), «мелких жрецов» (^LÚ.MEŠSANGA DUMU-DUMU) и «помазанников» (III, 3-4), рядом с которыми упомянуты особые «патрули» (^LÚ.MEŠṷeḫeskattallas) и стражи (^LÚ.MEŠḫaliiattallas), бдительность которых особо требовалась по ночам (III, 7-9). Данная часть документа (II, 80 — III, 20) посвящена правилам поведения служителей храма ночью и вопросам их отношения к своим семьям (женам) и другим женщинам вне собственного дома. [152]

Последующие части текста говорят об обязанностях стражи, жрецов и т. д. (III, 21-43).

Затем следует повеление быть весьма осторожным с огнем особенно в дни празднеств (III, 44-54), ибо если при пожаре «хотя бы только храм будет уничтожен, а имущество (assu) города Хаттуса и царя не будет уничтожено» (III, 50-51), закон грозит смертной казнью не только преступнику, но и всей его семье.

§ 14 рассматриваемого документа (III, 55-83) целиком посвящен порядку приготовления «пищи богов» работниками кухни и обязанности чашеносца, стольника, повара, хлебопека, виночерпия.

Далее речь идет об обязанностях храмовых земледельцев (^LÚ.MEŠAPIN.LAL DINGIR^MEŠ) поставлять богам первые плоды своих трудов (ḫuelpí) (IV, 3 сл.),²⁹⁸⁾ так же как пастухи обязаны выдавать богам принадлежащий им молодняк скота (IV, 34 сл.). Утаивание зерна и др. продуктов, подлежащих выдаче, приводит к конфискации всего урожая (IV, 12-22). Тут же проводится четкое различие между полем богов (A.ŠÀ DINGIR^LIM) и полем земледельца (А.SÀ ^LÚAPIN.LAL) (IV, 15-16), при чем первое засевается зерном, поставляемым жрецом, очевидно, из храмовых хранилищ. Инструкция требует заботиться о скоте, принадлежащем храму, и всякое посягательство на храмовую собственность (на скот) считается тяжким преступлением (IV, 25-33). Заключительная часть документа посвящена необходимости своевременных поставок богам положенного количества скота и продуктов. Все лица, зависимые от храма, должны выполнять, в первую очередь, свои обязанности перед богами.

Как видим, положения рассмотренной инструкции в целом настолько ясны, что не требуют особых и подробных комментариев.

Таким образом, можно считать установленным, что храмовая собственность не была чем-то обособленным и противопоставленным государственной и отчасти общинной собственности. Храм в целом был подчинен самому царю и местным властям (в данном конкретном случае «господам г. [153] Хаттуса»). Он владел обширными земельными угодьями и значительным количеством скота. Поля храма обрабатывались земледельцами, которые, помимо этого, имели собственные наделы в личном пользовании. Храмовые пастухи обязаны были заботиться о скоте. Первой и главной обязанностью этих основных производителей материальных благ была поставка первых плодов и молодняка богам, т. е. в пользу храма.²⁹⁹⁾ Всякое посягательство на продукцию, предназначенную для выдачи богам, равно как и на собственность храма вообще, считалось преступлением и каралось либо штрафом, либо смертной казнью.³⁰⁰⁾ Социальный состав храмовых служащих был отнюдь не однороден: помимо наиболее бесправных земледельцев, скотоводов, работников кухни имелась и более привилегированная часть жрецов («великих и малых»), которые являлись не только непосредственными служителями богов и отправителями культа, но и следили за работой трудовой части населения и обеспечивали своевременные поставки в пользу храма.³⁰¹⁾

²⁶⁸⁾ Именно в этом смысле и следует понимать утверждение О. Гэрни (Gurney, стр. 32) о независимости «городов-общин» (city-communities. По мнению О. Гэрни, эта самостоятельность проявлялась в области не только управления и прав, но и в области религии, которая в данном случае, добавим мы, была лишь внешней формой для выражения известной автономности указанных общин. Во всем этом не было ничего исключительного. Так, напр., Г.Франкфорт (Frankfort, Kingship, стр. 221) говорит о существовании «храмовых общин» (temple communities) в Месопотамии.

Указанные «священные города» на ранних этапах развития хеттского общества играли, по-видимому, значительную политическую роль в деле консолидации наиболее крупных племен в единое государство.

²⁶⁹⁾ Ср. Gurney, стр. 150.

²⁷⁰⁾ См. напр., А. Aymard et J. Auboyer, L'Orient et la Grèce antique, Paris, 1953, стр.182; J. Pirenne, La politique d'expansion hittite envisagée à travers les traités de vassalité et de protectorat, Ar. Or., XVIII, 1/2, 1950, стр. 373; Sommer, Hethiter und Hethitisch, стр. 5 сл.; Hrozný, Asie, стр. 202 сл., Cuq, Études, стр. 483 и др.

²⁷¹⁾ См. Otten, Totenrituale, стр. 143. О термине „храм" см. также F. R. Kraus, Le rôle des Temples depuis la Troisième Dynastie d'Ur jusqu'à la Premiere Dynastie de Babylone, GHM, I, № 3, стр. 518 сл. (краткую аннотацию см. ВИМК, 1, 1957, стр. 178 сл.).

²⁷²⁾ См. договор Мурсили II с Kupanta-KAL, § 10, стк. 38 (Friedrich, Vert, I, стр. 116). Ср. также Kleinasien, стр. 103; Kulturgeschichte, стр. 372 сл.

²⁷³⁾ См. Kleinasien, стр. 103; Guterbock, ALAO, стр. 18.

²⁷⁴⁾ Kultargeschichte, стр. 399. Ср. В. В. Струве, Общественный строй южного Двуречья в эпоху III династии Ура, Юб. сб., стр. 722, где говорится о том, что экономическая мощь государства (времен III династии Ура) покоилась на царском и храмовом хозяйствах.

²⁷⁵⁾ См. Gurney, стр. 145: Kulturgeschichte, стр. 373, 425; G. Furlani, La Religione degli Hittiti, Bologna- 1936, стр. 380. Ср., напр., Тюменев, Шумер, стр. 29 сл., 261 сл., 310 сл.

²⁷⁶⁾ См. Afet, TTKB, III, 11/12, стр. 427; Kleinasien, стр. 118.

²⁷⁷⁾ Струве, Очерки, стр. 58.

²⁷⁸⁾ Ср. также Никольский, 433, стр. 12 сл., 31.

²⁷⁹⁾ См. Furlani, La Religione, стр. 3S0 сл.; Pirenne, Ar. Or., XVIII, 1/2, 1950, стр. 373.

²⁸⁰⁾ См., напр., Bossert, Altanatolien. стр. 49 сл., 55 сл.; Schaeffer, Stratigraphie, стр. 281; Delaporte, стр. 254; Contenau, Civilisation, стр. 123; Kleinasien, стр. 118; Kulturgeschichte, стр. 426; Furlani, La Religione, стр. 406 сл.; Gurney, стр. 145 сл.

²⁸¹⁾ См., напр., Cornelius, Or., 28, 3, 1959, стр. 295-296; Rost MIO, VIII, 2, 1962, стр. 165, 167, 182 сл. и т. д., Alp, IKF, I, 2, 1950, стр. 117.

²⁸²⁾ См., напр., Delaporte, стр. 259 сл.; Otten, MDOG, 91, стр. 78 сл.; Gurney, стр. 150; Kulturgeschichte, стр. 425.

²⁸³⁾ Ср. Furlani, La Religione, стр. 330-381.

²⁸⁴⁾ Korošec, Vert., стр. 14.

²⁸⁵⁾ Так у Г. Оттена (MDOG, 83, стр. 41). В. В. Иванов (ХИДВ, стр. 305) переводит «(жилые кварталы?)». Короче говоря, речь, по-видимому, идет о каком-то строительстве то ли военного, то ли гражданского характера.

²⁸⁶⁾ См. Текст Анитты, стк. 55-63.

²⁸⁷⁾ Цит. по Otten'y, MDOG, 83, стр. 42, стк. 63.

²⁸⁸⁾ См., напр., Kleinasien, стр. 91.

²⁸⁹⁾ См., напр., Rost, MIO, VIII, 3, стр. 176.

²⁹⁰⁾ KUB, XIII, 4-6, 17-19; XXVI, 31; XXXI, 92-95. Переводы см. Sturtevant, JAOS, 54(1934), стр. 363-406; Sturt., Chrest., стр. 148-167; ANET, стр. 207-210.

²⁹¹⁾ Э. Стэртевант (Chrest., стр. 167) ставит здесь запятую. Нам кажется, что последующее перечисление различных работников лишь уточняет состав «людей (служителей) храма».

²⁹²⁾ Букв. «хозяева (господа) еды богов» т. е., по-видимому, изготовители жертвенной пищи.

²⁹³⁾ Термин LÚ^MEŠ É DINGIR^LIM. А. Гётце (ANET, стр. 208, абз. 4, стк. 45) переводит „ihe god's priests", что очевидно, не совсем точно, ибо, как видно из данного контекста (да и всей инструкции), основной обязанностью «людей храма» был производительный труд, а не непосредственная служба богам (выполнение жреческих функций).

²⁹⁴⁾ Перевод и краткий анализ этой части документа см. в ПСб., стр. 29 сл.

²⁹⁵⁾ Несколько иначе переводит А. Гётце (ANET, стр. 218) и Э. Стэртевант (Chrest., стр. 151).

²⁹⁶⁾ См. §§ 5-7 рассматриваемой инструкции.

²⁹⁷⁾ Чисто жреческие функции этих служителей храма видны и из дальнейшего текста (III, 35 сл.). Здесь они выступают как активные участники религиозных празднеств.

²⁹⁸⁾ А. Гётце (ANET, стр. 210) и здесь переводит „the young animals", исходя, очевидно, из характера штрафа в случае, если земледелец не выплачивает богам положенной части своего труда (бык или 10 овец).

²⁹⁹⁾ Ср. NHL, стр. 182; Delaporte, стр. 263; Gurney, стр. 150; а также Gen. 14:20; Lev. 19:23 сл., Deut. 20:6.

³⁰⁰⁾ Ср. Lev. 22:14; 27:33.

³⁰¹⁾ Ср. Delaporte, стр. 258, 262-263.