Русская боярская конница. 1370 — 1410 гг.
Фактические приемы русских войск и конницы как основной ударной силы отличались разнообразием, оперативной гибкостью и высокой степенью эффективности, являясь одними из наиболее передовых в Европе. Русское военное дело сосредоточило в себе выдающиеся достижения теоретической мысли своего времени. К сожалению, до наших дней не дошло ни одного отечественного трактата, наставления или иного письменного памятника XIII—XV вв. по военному ремеслу. Трудно, тем не менее, считать столь развитую систему тактики, вооружения и вспомогательных средств плодом стихийного, иррегулярного эволюционного процесса. Видимо, мы имеем дело с некой традицией, передававшейся из уст в уста, приспосабливавшейся к тем или иным историческим условиям.
Что же кроется за безликим летописным термином«русский бой»? Может возникнуть иллюзия, что речь идет о некоем мифическом способе фехтования или рукопашного боя, наподобие разнообразных современных искусственных систем, которые автоматически переносятся на средневековые реалии некоторыми далекими от науки авторами. Беспристрастный анализ комплекса источников позволяет предположить, что данное понятие применялось к совокупности способов построения войск, тактических приемов, организации походного порядка, набора и обеспечения войск, а также, вероятно, вооружения, временной и капитальной фортификации Расшифровка термина ««русский бой» является обязательной для понимания военного дела как важнейшей составляющей отечественной средневековой культуры. Для современника это понятие было совершенно прозрачно и не нуждалось в пояснениях. Русские письменные источники неоднократно упоминают его (например, Ипатьевская летопись). Характерно, что иностранцы также были знакомы с данным историческим феноменом и обозначали его удивительно схожим образом (например, «Хроника Эрика» под 1301 г., описание осады Ландскроны). Итак, в качестве основного ядра войска в XIV— XV вв. выступала конница. Во второй половине XIII—XIV вв. в связи с процессом «демократизации» войска возрастает роль пехоты, особенно в западных землях. Ошибкой было бы предположение, что «убогие» люди формировали только пехоту. Очевидно, что, как и в Европе, ряды конницы широко пополнялись выходцами из неблагородных семей, тем более что в XIV в. военная среда потеряла свою кастовую замкнутость. Это подтверждается и археологическими находками упрощенного снаряжения, которое было доступно средним слоям населения. Изначально в XII—XIII вв. русские войска строились в традиционный для всей Европы порядок, расчлененный на две или три тактические единицы. Эволюция структуры войска состояла во внедрении более дробного деления, в появлении все большего количества мобильных тактических единиц, способных выступать самостоятельно, как на марше, так и в бою. Уже в конце XII в. были известны случаи многочастного деления войск. Со второй половины XIII в. такая система входит в постоянную практику. В битве при Раковоре 1268 г. русское войско было разделено на четыре полка против трех германских. Новинкой в средневековом военном деле явилось усиление правого фланга еще одним выдвинутым вперед полком, который обеспечивал фланговый охват неприятеля. С середины XIV в. стало обычным пятичастное деление войска. В то же время, если требовала тактическая обстановка, войско могло иметь и менее дробное деление, как, например, в битве на р. Воже 1378 г., когда татары были разбиты копейным конным ударом с трех направлений. Вершиной развития тактической организации русских войск можно считать Куликовскую битву, когда впервые был применен революционный для всей Европы семичастный порядок построения. Отметим еще и безупречное взаимодействие конницы и пехоты. Русская конница могла эффективно действовать и в составе разноплеменных воинских контингентов, подчиняясь общему порядку ведения боя. В качестве примера как чисто конного сражения, когда пехота не играла решающей роли в войсках противоборствующих сторон, приведем Грюнвальдское сражение 1410 г. Тогда смоленские полки, сражаясь в составе польско-литовских войск, после разгрома полков князя Витовта, прикрыли их бегство с поля боя и помешали окружению польских союзников, обеспечив победный исход битвы. Непосредственный боевой контакт русской конницы с неприятелем включал несколько этапов — дистанционный бой (луки, метательные копья «сулицы»), сближение и таранный удар (копья), рукопашная схватка (клинковое оружие, секиры, булавы и т. д.). Данная схема, сложившаяся и отработанная к XII в., в XIV столетии получает дальнейшее развитие. При сохранении описанной последовательности количество схваток в рамках одного сражения могло увеличиваться, если неприятель выдерживал первый натиск. Для XII—XIII вв. такой порядок ведения боя не прослеживается в источниках. Как установил А. Н. Кирпичников, самая ранняя летописная фиксация термина ««первый соступ», «первый суим» относится к 1323 г. Первый соступ отличался наибольшей напряженностью и кровопролитностью, поэтому предводители, по рыцарской традиции, часто вставали в первых рядах атакующих полков. За первой схваткой могла последовать вторая и третья и так далее вплоть до решительного исхода битвы. Если враг бывал опрокинут, то конница начинала преследование, добивая и деморализуя неприятеля. Например, на Куликовом поле в 1380 г. русская конница гнала татар пятьдесят километров — ««...ихь бити и сечи горазно тоску имъ подаваше». Интересно, что в Западной Европе рыцарская конница крайне редко преследовала бегущего противника, обычно удовлетворяясь взятием обоза и пленных непосредственно на поле боя. Если воинская удача отворачивалась от конных дружин и отступить в боевых порядках не удавалось, тогда начиналось бегство, и воины ««... обрезав брони на собе.» и «... мечущи с себе доспехи своя тягости ради коней своих». Бегство было сопряжено с максимальными потерями для разбитого врага. Показывая спину, воин оказывался беззащитен перед атакующими, ведь убегая, он не мог эффективно использовать оружие для отражения ударов, да и доспех в наспинной части был всегда значительно легче, а значит, более уязвим, чем нагрудная часть. Поэтому при прекращении организованного сопротивления начиналось массовое избиение, на долю которого приходилось до 80—90% всех потерь. 
Изображен всадник в тяжелом боярском снаряжении. Так могло выглядеть вооружение военной аристократии Руси второй половины XIV— начала XV вв. Для реконструкции использованы материалы источников соответствующего периода, происходящие в основном из северо-западного региона Руси. Шлем так называемая ««шапка железная», или ««шапка греческая», прямой аналог европейского шлема««шапельдефер». Наголовье имеет высокую куполовидную тулью и широкие, приспущенные вниз поля. Навершие украшено фигурой в виде лилии. Шлем надет поверх кольчужного капюшона. Имеет широкие аналогии как в Европе, так и в Балкано-Византийском регионе. Непосредственно соотносится с изображением архангела Михаила на фреске церкви Спаса на Ковалях, Новгород XIV в., и с изображением на печати Ивана Ереминьича (без отображения должности) около 1372 г. Ожерелье: имеет вид высокого стоячего воротника с пелериной (оплечьем). Конструктивно состоит из прямоугольных шин, укрепленных со взаимным нахлестом посредством пришивки и приклепывания к мягкой подоснове. Застежка находится сзади или сбоку. Изнутри имеется стеганая амортизирующая подкладка. Данный элемент защитного снаряжения появился в середине—второй половине XIII в. в Италии. К концу XIII и началу XIV столетия это прогрессивное приспособление распространилось по многим европейским странам средиземноморского бассейна, в том числе на Балканах. Видимо, из этого региона оно и было занесено ко второй половине XIV в. на Русь. Для реконструкции использовано изображение неизвестного святого воина из церкви Успения на Волотовом поле, Новгород, конец XIV в. 
Шлем из Белой Калитвы, Ростовская обл. XIVв. ГИМ 
Доспех: чешуйчатый доспех, усиленный в нагрудной части зерцальной бляхой. К нему пристегнуты шинные плечевые щитки и подол. Соотносится с некоторыми балканскими изображениями конца XIV в. и находками пластин того же времени в Новгороде и Пскове. Наручи: двустворчатые латные наручи. Полуцилиндрические створки соединены навесными петлями и застегнуты на пряжки. По сравнению с наручами из села Сахновка данные наручи короче и не доходят до локтя. Соотносятся с изображением на миниатюре Киевской Псалтири 1397 г. Конский доспех: ламеллярная попона состоит из нагрудника, нашейника и накрупника Изображения двух первых деталей имеются на резной иконке со св. Георгием конца XIV в. (ЗИХМЗ) и на печати великого князя Василия Васильевича 1425—1462 гг. Накрупник реконструирован гипотетически. Наглавник коня соотносится с находкой аналогичного защитного приспособления у села Ромашково в Южной Киевщине (КИМ). Обычно датируется в литературе 1200х гг., в то время как относится ко времени не ранее конца XIV— начала XV вв. |
загрузка...