Конница армии Византии. VI в.
|
Наиболее значимым событием в жизни Византийской империи в VI в. в военном, культурном и политическом плане, безусловно, является правление императора Юстиниана. Вступив на престол в период ослабления государства и военных неудач, во многом связанных с движением гуннов и вытесняемых ими народов на Запад, Юстиниан к концу своего правления сумел добиться значительных успехов в расширении территории Византийской империи и укреплении ее границ. В течение всего времени правления с 527 по 565 гг. Юстиниан планомерно воплощал в жизнь свою идею создания всемирной христианской монархии с самодержавным и полновластным императором во главе. Территория этой новой великой державы должна была, как минимум, включать в себя земли, расположенные в рамках старых границ Великой Римской империи в период ее наибольшего могущества. На пути осуществления этих поистине грандиозных для того времени и политической ситуации планов стояли интересы могущественной державы Сасанидов и молодых варварских королевств Европы, правители которых жаждали славы, богатства и новых территорий для расселения своих племен и родов. Во многом данным планам не суждено было сбыться еще и потому, что византийская армия в рассматриваемый период времени была менее многочисленной, дисциплинированной и боеспособной, чем римская императорская армия, наследницей которой она считалась лишь номинально. Тем не менее полководцам этого блистательного императора и умелого политика удалось в ходе многочисленных военных кампаний вернуть контроль империи над Месопотамией и Италией.
В 30х гг. VI в. один из виднейших византийских полководцев Велизарий, назначенный командующим войсками империи на Востоке, провел успешную кампанию против персидских войск в Месопотамии, вследствие чего византийцам удалось возвести крепость Дара, которая расположилась севернее Нисба (данная территория в тот момент истории относилась к провинции Армения). В результате побед удалось восстановить контроль над захваченными землями, некогда бывшими провинциями Восточной Римской империи и ранее утраченными. Позднее одним сокрушительным ударом Велизарию удалось покончить с господством вандалов в Африке и установить над захваченными землями власть империи. В 535 г. Велизарий вместе со своими африканскими войсками высаживается в Италии и начинает вести кампанию против остготов Ветигеса с целью установления контроля над полуостровом и включением италийских земель в состав империи. Византийские войска без боя занимают Неаполь, Рим и Сполето. Война с остготами с переменным успехом велась в течение долгих 18 лет и закончилась полной победой византийских войск под командованием полководца Нарсеса, принявшего у Велизария командование над итальянскими войсками. Долгое время существовала реальная возможность покорения византийскими войсками Испании, осуществить которую не удалось вследствие недостаточного количества людских ресурсов. Тем не менее следует отметить, что часть прибрежных средиземноморских портов, расположенных на территории Испании, оказалась захваченной византийскими войсками и удерживалась ими в течение длительного периода времени. 
Сведения о византийской армии периода правления Юстиниана, ее тактике, стратегии и частично вооружении мы можем почерпнуть по большей части из исторических трудов Прокопия Кесарийского и Агация. До наших дней также дошли военные трактаты псевдо Маврикия (авторство приписывается как императору Маврикию, так и Урбикию) и неизвестного автора «О действиях полководца» («Византийский Аноним»). Византийская армия в период правления императора Юстиниана состояла преимущественно из наемных отрядов различной численности и достаточно пестро вооруженных. Командиры этих, как правило, национальных соединений являлись не столько офицерами императорской армии, сколько выступали в качестве вождей дружин, объединенных общими интересами либо обычаями, и во многом являлись лишь первыми среди равных. Численность этих «вольных» отрядов зависела от удачливости командира и военачальника, на службе которого они в тот момент состояли. Лояльность таких подразделений и их верность, а также боеспособность обеспечивались своевременной выплатой жалованья и его размерами. Многие командиры и полководцы византийской армии содержали персональные дружины, оплачиваемые из собственного кармана и за счет доли в добыче. Соответственно, и национальный состав византийской армии при таком принципе комплектования был чрезвычайно разнообразен и включал в себя представителей многих народов. Командиры даже многих собственно византийских подразделений (укомплектованных греками, фракийцами, македонянами, армянами и иными «коренными» жителями империи) не являлись первоначально подданными империи, а выдвинулись в таковые за счет личных качеств (верность империи зачастую ценилась выше всего) из варварских народов — готов, франков, гепидов, алан. Так, гепид Мунд, не являясь изначально подданным империи, некоторое время занимал должность командующего восточной группой войск. Такое положение вещей привело к тому, что от личности военачальника и его удачливости во многом зависел успех кампании и численность военного контингента в таковой задействованного. Примером, подтверждающим данную ситуацию, сложившуюся в византийской армии периода правления Юстиниана, может служить один из рассказов Прокопия Кесарийского, личного секретаря полководца Велизария и военного хрониста VI в., который он приводит в своем труде «Война с готами». Рассказ повествует о комплектовании армии полководцем Нарсесом, принявшим после смещения Велизария командование над итальянской группой войск византийской армии, ведущей войну с готами. Прокопий пишет следующие: «Нарсес вышел из Салоны и направился против Тотилы и готов со всем римским войском, которое достигало огромных размеров. Император дал в его распоряжение соответствующие крупные средства. Поэтому он, с одной стороны, смог собрать прекрасное войско и в достаточной мере озаботиться удовлетворением всех прочих военных потребностей, а с другой — он смог также уплатить солдатам в Италии всю ту задолжность, которую в течение непозволительно долгого времени накопил император, вместо того, чтобы, как обычно, выплачивать им из государственной казны твердо установленное жалованье. У него было даже достаточно средств для того, чтобы переманить к себе тех, которые перебежали на сторону Тотилы, и, соблазнив их звонкой приманкой, снова вернуть в лоно империи. В то время как император Юстиниан вел сперва эту войну без особенного рвения, уже в самом конце он стал вести ее со значительным напряжением. И когда Нарсес заметил, что придется идти в Италию, то он обнаружил такое честолюбие, которое обычно свойственно полководцам. В ответ на приглашение императора он объявил ему, что лишь тогда выполнит его волю, когда в его распоряжение будут представлены достаточные боевые силы. Таким образом, ему удалось получить от императора деньги, людей и военное снаряжение в таком количестве, которое соответствовало достоинству Римской империи, и, проявляя неутомимую энергию, он собрал прекрасное войско. Он взял с собой из Византии очень многих солдат, а также привлек очень большое число воинов из Фракии и Иллирии. К нему примкнул и Иоанн со своими собственными войсками и с теми, которые оставил ему его тесть Герман. Далее, при помощи богатых подарков, посланных императором Юстинианом, а также благодаря заключению союзного договора удалось склонить короля лангобардов Аудина к тому, чтобы выбрать из состава своей свиты 2500 храбрых воинов и послать их в качестве подкрепления Нарсесу, снабдив их 3000 щитоносцев. Затем<...> были отправлены более 3000 из племени герулов, которыми наряду с другими командовал Филемут, многочисленные гунны, Дагистей со своей свитой, выпущенный ради этого из тюрьмы, много персидских перебежчиков под командой Кабада, который <...> перешел в то время на сторону римлян; затем Асбад, молодой гепид, отличающийся выдающейся храбростью, с 300 своими соплеменников, которые также были храбрыми воинами; герул Арут, с юности воспитанный в римском духе <...>, который будучи сам храбрым воином, был окружен многочисленными столь же храбрыми герулами <...>. Нарсес сам по себе обладал необычайной щедростью и охотно открывал перед каждым просителем свой кошелек, а так как он получил от императора большие средства, то тем легче мог следовать этой своей склонности к раздачам. Ввиду того, что уже с прежних времен многие командиры и солдаты почитали его в качестве своего благодетеля, все они, — лишь только стало известно его назначении на должность верховного главнокомандующего всеми войсками, действующими против Тотилы и готов, — стали тесниться к нему, пылая подлинным рвением и стараясь поступить к нему на службу отчасти для того, чтобы выплатить ему долг своей благодарности, а отчасти, вполне естественно, заслужить у него богатую награду. Особенно расположены были к нему герулы и прочие варвары, благосклонностью которых он заручился при помощи особенной щедрости». Данный рассказ Прокопия Кесарийского интересен еще и тем, что из него следует, что в составе византийской армии в большом количестве служили представители народов, ранее активно воевавших с империей, таких как герулов, гепидов и гуннов. Многочисленными были в армии империи и отряды готов, несмотря на то, что наравне с персами (иранцами) в VI в. они являлись основными военными и политическими противниками империи. Большой процент солдат был родом из Армении, традиционно являющейся еще со времен поздней Римской империи «поставщиком живого материала» для службы в императорских армиях. Многие из соединений, полностью состоящих из представителей армянского народа, возглавлялись командирами из числа собственно армянской знати — накхарарами. Помимо соединений, несущих службу на регулярной основе или являющихся наемными частями, воюющими на стороне империи только до тех пор, пока им выплачивается жалование, существовали отряды, состоящие из так называемых федератов. Федератами в византийской армии являлись воины, служащие в подразделениях, организованных по этническому принципу из числа племен, расселенных на границе империи и обязанных в обмен на жалованье, продовольственное довольствие либо в обмен на предоставленные территории нести военные повинности. Такие соединения зачастую выполняли функции пограничной стражи, но могли привлекаться и к участию в крупномасштабных военных кампаниях, к примеру, таких, как война с вандалами и готами. В войнах в Африке на стороне империи выступали федераты из числа маврусиев (берберов), пополнившие ряды легкой кавалерии. Помимо федератов, во времена Юстиниана пограничную службу несли и военные поселенцы (лимитанты), получавшие жалованье и надел земли в приграничной зоне. Эффективность этих лимитантных соединений была крайне невысокой, а денег на их содержание требовалось значительное количество, что в конечном итоге привело к почти полному упразднению данной категории пограничной стражи. В период правления императора Юстиниана все вооруженные силы империи были распределены по двум огромным военным округам или группам войск — западной и восточной. Военный контингент западной и восточной групп императорских войск складывался не только из наемных отрядов, но и из подразделений, укомплектованных подданными империи и приписанных к конкретному округу или провинции. Нередко внутри таких войсковых группировок существовало деление составляющих их соединений по отдельным армиям, если военные конфликты на их территории носили локальный, а не всеобъемлющий, всеимперский характер. 
Оружие из захоронений конца V— середины VI вв., входящих в состав Цебельдинского и Шапкинского могильников в Абхазии, расположенных на месте византийской крепости Цебелиум и прилегающей территории 
Два полусферических сегментно-клепаны.х шлема VI в, обнаруженные в Италии Численность византийской армии в VI в., несмотря на впечатляющую многонациональность и многочисленность соединений, была относительно невысокой. Агаций считал, что численность всех военных формирований империи составляла порядка 645 тысяч человек, из них в итальянской кампании Нарсеса принимало участие около 250 тысяч. Известный же немецкий военный историк XIX — начала ХХ вв. Ганс Дельбрюк высказывает мысль, что данная цифра является чрезмерно завышенной, и фактически численность войск никогда не превышала 150 тысяч человек. При этом на кавалерию, роль которой в византийской армии, по сравнению с римской, значительно возросла, приходилось не более половины либо одной трети. Отдельные армии, соответственно, имели значительно меньшую численность. Во время битвы при Даре у Велизария было всего 25 тысяч, в Африке он располагал 15 тысячами, а в Италии высадился, имея в своем распоряжении не более 10— 11 тысяч человек. Нарсес же располагал в итальянском походе воинами, число которых было не более 30—50 тысяч. Точная численность отдельных подразделений нам также неизвестна, по всей видимости, она зависела от командира каждого соединения в отдельности и его качеств. 
К примеру, личная гвардия Велизария, его «тагм», состояла из 7 тысяч воинов. В среднем же численность соединения вряд ли превышала 1500 человек. Помимо обычных имперских кавалерийских (общевойсковых, линейных) соединений и личных отрядов отдельных федеративных вождей и полководцев существовали элитные части, представленные преимущественно константинопольскими военными формированиями и императорской гвардией. Старейшим кавалерийским константинопольским кавалерийским соединением являлся полк «Скола», появившийся, по всей видимости, в результате слияния нескольких мелких кавалерийских константинопольских охранных соединений (скол), возникших еще в V в. Во времена правления императора Льва I (457— 474) им был учрежден полк «Экскубити» («Экс кувити»), первоначально являющийся его пешей гвардией и состоявший из 300 человек. Во времена Юстиниана гвардейские функции этого соединения, по всей видимости, сохранились, поскольку гвардейцы продолжают называться экскувитами, но их численность возросла, и они стали выступать не только в пешем, но и конном строю. С 559 г. в числе вышеупомянутых константинопольских соединений начинает фигурировать новое кавалерийское соединение — полк «Вилга» или «Аритмас». Воины данного соединения выполняли функции связных императора, когда тот лично выступал в военный поход, а также осуществляли функции внешнего кольца охранения императорской ставки. Церемониальная гвардия императора, несущая службу внутри дворца и выполняющая функции личных телохранителей, состояла из небольшого числа воинов (протикторов), наделенных офицерским чином и получающим повышенное жалованье. Как кавалерийское, так и пехотное соединение (полк — «каталог») византийской армии в VI в. состояло из определенного числа сотен (лохов), делившихся на десятки (декурии), пятерки (пентар хи) и тройки (тетрархи). Верховное командование византийской армией или группами войск в отсутствие императора, являвшегося, по определению, верховным командующим, осуществлялось лицом, носящим титул (звание) стратилата либо Магистра милитум. Командование группами войск на Востоке и Западе осуществляли, соответственно, магистры Востока и Запада. Военачальники отдельных армий и крупных соединений (в некоторых случаях — крупных провинциальных ополчений) носили звание — стратиг. Командующие пограничными военными округами носили звание — дукс. Полки (каталоги) возглавлялись комитами (комит милитариус). Сотни возглавлялись лохагами, десятки — декурионами, пятерки — пентархами, тройки — тетрархами. Воины наемных подразделений, по данным Дельбрюка, носили название «гипаспист» либо «бук келарий». Бойцы, входящие в состав воинской элиты, судя по высказываниям Прокопия Кесарийского, именовались щитоносцами (скутата ми) либо копьеносцами (дорифорами). Копьеносцами также именовались члены отрядов телохранителей стратилатов и стратигов, носившие младшие офицерские чины, либо приравниваемые к таковым Офицерский чин также носил каптенармус (оптион), отвечающий за снабжение воинских подразделений. В своих произведениях, описывающих военные успехи военачальника Велизария, Прокопий Кесарийский неоднократно упоминает тот факт, что в качестве командиров отдельных соединений или военных группировок данный полководец нередко назначал своих телохранителей, доверяя им больше, чем иным, даже старшим, имперским офицерам. Благодаря произведениям Прокопия Кесарийского до нас дошли имена не только Велизария и Нарсеса, но и многих других известных военачальников периода правления императора Юстиниана Магистрами Востока, помимо Велизария, в различные периоды были Соломон, Мартин, гепид Мунд и фракиец Ливеларий. Помимо вышеперечисленных носителей звания «магистр мили тум», упоминаются многие военачальники рангом ниже, такие, как Сита, Ириней, Герман, Геродион, Рекитанг, Феоклист, Марциан, Макси мин, Валентин, Фока, Бесс (Весс), Константин и многие другие. Размер жалования, выплачиваемого солдатам византийской армии, зависел от суммы «контракта», заключаемого командиром отрядов и императором либо одним из крупных военачальников. Боец также мог заключать договор непосредственно с командиром отряда. Помимо выплат, предусмотренных соглашением между империей и отдельным бойцом либо членом отряда, существовала доля в добыче, на которую мог претендовать солдат в случае захвата таковой в ходе военной кампании. Соответственно, и жалованье офицеров и военачальников во многом зависело от размеров военной добычи. В случае успешной кампании или иных военных заслуг командный состав византийской армии мог премироваться особым денежным пожалованием либо иным ценным подарком из рук самого императора. Зачастую таким пожалованием являлось присвоение почетного звания — консул. Данный титул не был связан с реальной властью, как это было в Римской империи, но тем не менее давал его владельцу основания причислять себя к числу византийской знати. В ряде случаев присвоение этого титула сопровождалось пожалованием его обладателю земли на территории империи. 
Тонкое серебряное блюдо, изготовленное во времена правления императора Юстиниана. Сюжет, представленный на блюде, предположительно изображает посещение Венерой Анхиза. Воины облачены в защитное снаряжение, характерное для византийской кавалерии VI в. Хранится в Государственном Эрмитаже 
Наконечники копий, дротиков и подтоки из захоронений конца V—VI вв., входящих в состав Цебельдинского могильника в Абхазии, расположенного на месте византийской крепости Цебелиум и прилегающей территории Стратегия ведения боевых действий в период правления императора Юстиниана сводилась к захвату ключевых укрепленных пунктов противника с последующим расширением территории, подлежащей контролю византийскими войсками. Данная тактика была наиболее характерной для византийской армии, вынужденной вести практически непрерывные боевые действия как на Востоке, так и на Западе. Изза постоянной нехватки войск для обеспечения ведения интенсивных боевых действий военные кампании часто приобретали затяжной характер. Во многом это объясняется еще и тем, что многочисленного и достаточно хорошо вооруженного противника, действующего на театре военных действий, изобилующем многочисленными укрепленными пунктами, не удавалось разгромить в одном или нескольких генеральных сражениях. Исключение представляет собой кампания против вандалов, где особенно отличилась кавалерия Велизария, сумевшая разгромить армию вандалов фактически в единственном генеральном сражении. Последовавшая за африканской итальянская кампания приобрела затяжной характер, поскольку в распоряжении закрепившихся в Италии остготов (остроготов) были многочисленные людские ресурсы, помощь союзников в лице германских племен (франков, бургундов) и многочисленные укрепленные населенные пункты с сильными гарнизонами. Затяжной характер итальянской кампании выдвинул кавалерию на передний план в качестве единственного рода войск, способного обеспечить маневренный характер ведения войны, в ходе которой постоянно возникала необходимость блокировать пути снабжения осажденных вражеских гарнизонов продовольствием, оружием и подкреплением. Растянутость вражеских и собственных коммуникаций в случае использования кавалерии в качестве основной ударной силы позволяла осуществлять стремительную переброску военных контингентов с одного локального театра военных действий на другой. Таким образом, немногочисленным византийским силам, действующим под командованием Велизария в Италии, удавалась сохранять баланс сил. По всей видимости, именно Вели зария следует считать «отцом» византийской кавалерии. Именно под его командованием первоначально в Северной Африке, а затем в Италии находились войска, кавалерия которых использовалась в качестве основной ударной силы, а не только для прикрытия пехоты. Популярность кавалерии в войсках Велизария, ведущих кампанию против готов в Италии, была настолько велика, что многие солдаты пехотных подразделений старались обзавестись лошадьми. Подобная ситуация привела к тому, что во время первой обороны Рима Велизарием он испытывал острую нехватку пехоты, вследствие чего значительное число сражений, данных этим полководцем у стен Священного города, были кавалерийскими столкновениями. Кавалерия была особенно эффективна при реализации стратегических принципов ведения боевых действий, которых придерживались византийские военачальники начиная с VI в. Сущность большинства принципов сводилась к тому, чтобы не предпринимать активных попыток разбить противника в одном генеральном сражении, поскольку враг, стоящий на гране поражения, может оказать отчаянное сопротивление и переломить ход сражения в свою пользу. В военном трактате («Стратегикион» Псевдо Маврикия), написанном в конце VI—началеVII вв., предписывается полководцам стараться не вступать в открытое сражение, даже имея хорошие шансы на победу, а навязывать противнику партизанскую войну. Тем не менее, несмотря на господствующие представления о преимуществах разгрома противника в многочисленных изматывающих стычках, добиться существенной победы над войсками готов полководцу Нарсесу удалось только после победоносного генерального сражения при Тагине в 552 г. В ходе данного сражения готы понесли значительные потери в живой силе, что в конечном итоге положительно сказалось на результатах всей военной кампании Византии в Италии. Дисциплина в войсках была достаточной слабой, что нередко отрицательно сказывалось на стратегической ситуации в целом. Так тот же, неоднократно упоминаемый Велизарий был вынужден вступать в сражения в невыгодной для себя ситуации, как это случилось в ходе вторжения в Сирию в 30х гг. VI в. во время сражения при Каллиниконе (Никифорионе). Вместе с тем уровень подготовки отдельных воинов, служащих в византийской армии, был чрезвычайно высок. Высокая боеспособность византийской армии в целом и кавалерии, в частности, объясняется наемным принципом комплектования армии, при котором империя имела возможность принимать на службу в первую очередь воинов, имеющих значительный стаж участия в различных военных кампаниях — и не только на стороне Византии, но и ее противников. Соответственно, значительное число бойцов имело за плечами несколько кампаний и большой практический опыт ведения боевых действий в различных подразделениях. Искусство владения различным оружием у таких воинов было чрезвычайно высоко, и оплата их воинского труда позволяла приобретать высококачественное защитное снаряжение, что превращало в те времена человека, прошедшего 2—3 кампании, в настоящего профессионала, способного приспосабливаться к различным условиям ведения боевых действий и не отягощенного высокими моральными принципами. Прокопий Кесарийский неоднократно отмечал «универсальность» подобных бойцов, то есть их способность вести сражения, как в пешем, так и в конном строю, и умение владеть не только холодным, но и метательным оружием. Большинство этих воинов были членами германских родоплеменных союзов, что не могло не наложить «варварский» облик на всю византийскую армию в целом. Тактика византийской армии в отношении характера использования кавалерии в сражении менялась на всем протяжении VI в. Если первоначально кавалерии отводилась роль стрелкового прикрытия пехотных соединений, то со временем она играет все более значительную роль. Полководец Велизарий, будучи главнокомандующим войсками Востоке (магистр милитариум Востока), по всей видимости, явился первым военачальником Византии, в войсках которого кавалерия в тактическом плане от кампании к кампании приобретала все большее значение. В битве при Даре мы можем наблюдать кавалерию на флангах византийского войска, и роль ее сводилась при этом к обеспечению массированного обстрела вражеских соединений и «умеренному» преследованию отступающего противника. В ходе войны с вандалами кавалерия уже играет основную роль ударных соединений в ходе тактических решений в рамках отдельных войсковых операций. Именно она выступает основным родом войск, обеспечивающим победу в сражении. Подобная ситуация сохраняется и в ходе итальянской кампании Велизария, когда все сражения строятся по принципу применения взаимодействующих между собой отдельных кавалерийских групп. При этом противник подвергался массированному воздействию метательного оружия в ходе дистанционного боя. Если не удавалось навязать противнику исключительно дистанционный характер ведения боя, в ход шли мечи и копья. Последними действовали либо под прикрытием щита, удерживая копье одной рукой, либо держали его двумя руками. В первом случае удар наносился сверху вниз либо снизу вверх, во втором случае в удар вкладывался весь вес коня и всадника. Изображение всадника, одетого в ламеллярный панцирь и удерживающего копье двумя руками, можно наблюдать на серебряном блюде VI в., предположительно византийской работы, ныне хранящемся в Вероне (Castelvecchio Museum). По всей видимости, именно второй способ удержания копья использовался в единоборстве гота Валариса (Валиариса) и византийского военачальника Артабаза — армянина. Прокопий Кесарийский так описывает произошедшие единоборство: «Оба погнали коней друг на другаи, когда были близко один от другого, столкнулись копьями; но Артабаз предупредил противника и поразил Валариса в правый бок. Получив смертельную рану, варвар готов был уже упасть навзничь на землю, но его копье, упершись сзади его в землю в какой-то камень, не давало ему упасть. Артабаз еще сильнее налег на свое копье, стараясь вонзить его во внутренности врага: он думал, что Валарис получил еще не смертельную рану. Тут случилось, что железный наконечник копья Валариса, стоявшего почти прямо, коснулся панциря Артабаза и, вонзаясь все глубже и глубже, прошел через весь панцирь и, выступив оттуда, коснулся кожи Артабаза около шеи. Случайно этот острый наконечник, вонзаясь все глубже, рассек проходившую там артерию, и кровь полилась сильной струей, причем Артабаз не испытывал никакого чувства боли, так что он сам погнал своего коня назад к римскому войску, а Валарис трупом упал на месте. Так как кровь никак не останавливалась, то Артабаз спустя три дня скончался и тем отнял у римлян всякую надежду на успех ...» Описывая поединок готского воина Кокаса и телохранителя Нарсеса армянина Анцала, Прокопий сообщает следующие: «Кокас первый ринулся на своего противника, держа свое копье наперевес и целясь им в живот, но Анцала быстро повернул своего коня, так что избежал удара. Очутившись, таким образом, сбоку от своего противника, он вонзил ему копье в левый бок. Тогда тот упал с коня замертво на землю, что вызвало со стороны римлян громкий крик». Как мы видим, из данных отрывков следует, что в среду византийской армии проник «варварский» обычай единоборства сильнейших воинов перед лицом войск и «аланский», либо «парфянский», способ удержания копья двумя руками «наперевес». 
Десять богато украшенных сегментно-клепаны.х куполовидных шлемов, происходящих с территории Западной и Восточной Европы С принятием командования над итальянской группой войск полководцем Нарсесом тактика действия византийской кавалерии в итальянской кампании изменилась. Кавалерия вновь стала использоваться для прикрытия флангов пехоты. Многие кавалеристы были принудительно спешены и поставлены сражаться в ряды пехоты. На кавалерийские соединения также возлагалась функция тактического резерва, способного в случае необходимости прийти на помощь как центру, так и флангам Помимо этого кавалерийские резервные соединения предназначались для флангового охвата армии противника и преследования отступающих врагов. Анонимный автор трактата «О действиях полполководца», написанного в VI в., по всей видимости, непосредственным участником войн империи в период правления Юстиниана, обобщив опыт применения кавалерии в современной ему военной истории, рекомендует не только использовать кавалерию для прикрытия флангов плотного пехотного построения, но и располагать ее в центре боевого порядка. Он же отмечает эффективность использования отрядов всадников для проведения разведки и неожиданных рейдов на коммуникации противника. В «Стратегиконе» Псевдо Маврикия нашли отражения самые передовые взгляды конца VI— начала VII вв. на тактику действия кавалерии в условиях полевого сражения. На основании содержания трактата можно сделать вывод, что в период его написания многочастное деление крупного кавалерийского соединения, а возможно, речь в труде идет о конной армии, является не столы исключением,сколько нормой. В составе кавалерийского соединения выделяются курсоры, размещающиеся впереди основных построений боевого порядка (авангард). Курсоры первыми начинают бой и первыми же участвуют в преследовании отступающего противника. Дифензоры действуют в сомкнутом строю и составляют основу боевого порядка. Данные воины должны принять на себя основной удар противника либо же выступить в качестве основной ударной силы, сокрушающей боевые порядки врага. Для охраны флангов служат подразделения плагиофилаков. Охват флангов противника — задача воинов, носящих название «гиперкерасты». Подразделения гиперкерастов также, по всей видимости, играли роль резерва. Автор «Стратегикона» рекомендует следующее многочастное эшелонированное построение армии. Первая линия должна включать в себя до двух третей всего личного состава войска. В состав первой линии должны входить преимущественно копейщики, располагающиеся в центре боевого порядка, и лучники (как правило), расположенные на флангах. Распределение сил по фронту должно выражаться в пропорции 1:4:1. На расстоянии четырех полетов (от 800 до 1200 м) стрелы от первой линии должна располагаться вторая, разделенная на четыре части. Между этими четырьмя соединениями должны располагаться интервалы (числом 3) шириной в один полет стрелы. Сквозь данные интервалы могут проходить подразделения первой линии в случае поражения или необходимости перегруппировки. Третья арьергардная линия должна состоять из двух тагм (полков). Помимо трех линий боевых порядков должен быть сформирован резерв, располагающийся в засаде и наносящий удар в самый ответственный момент сражения. Столь сложное боевое построение требовало четкой организации всех соединений, наличия квалифицированного командного состава и проведения длительных тренировок по отработке тактического взаимодействия всех подразделений. 
В связи с тем, что зачастую кавалерийские соединения комплектовались по национальному признаку, на что указывают многочисленные свидетельства очевидцев византийских военных кампаний VI в., то и сражались они тем оружием, которое традиционно было присуще им в силу национальных традиций. Так, персидские всадники, служащие в византийской армии, были преимущественно лучниками, африканские наемники — метателями дротиков, германцы традиционно использовали длинные копья и мечи. Однако, если опираться на свидетельства Прокопия Кесарийского, можно сделать вывод о том, что именно лук являлся основным оружием византийского кавалериста, наиболее предпочтительным и часто используемым. Подчеркивая отличие современных ему конных воинов, являющихся стрелками из лука, от лучников древности, в своем труде «Война с персами» он писал: «Нынешние лучники идут в сражение, одетые в панцирь, с поножами до колен. С правой стороны у них свешиваются стрелы, с левой — меч. Есть среди них и такие, у которых имеется копье, а [на ремне] за плечами — короткий без рукояти щит, которым они могут закрывать лицо и шею. Они прекрасные наездники и могут без труда на полном скаку натягивать лук и пускать стрелы в обе стороны, как в бегущего от них, так и преследующего их неприятеля. Лук они поднимают до лба, а тетиву натягивают до правого уха, отчего стрела пускается с такой мощью, что всегда поражает того, в кого попадает, и ни щит, ни панцирь не может отвратить ее стремительного удара». В «Войне с готами», описывая сражения у стен Рима, когда войска Велизария находились в осаде войсками Ветигиса, предводителя готов, Прокопий упоминает кавалеристов, отдающих предпочтение копьям и мечам. Описывая кавалерийские соединения, состоящие из маврусиев (кочевое население Северной Африки), Прокопий отмечает их высокое искусство обращения с дротиками, в то время как гуннов (массагетов) он считает прекрасными лучниками, отважными и свирепыми воинами. К началу VII в. не только вооружение, но и ряд тактических приемов, свойственных первоначально исключительно «варварским» народам, активно заимствуется византийской военной машиной. Процесс заимствования становится настолько обычным и естественным явлением, что прямые указания на это мы находим в «Стратегиконе» ПсевдоМаврикия. Автор указывает на то, что у авар были заимствованы кавалерийские копья с петлей посередине, специальные прикрытия для защиты шеи у лучников (возможно, речь идет о бармице, полностью закрывающей горло), общий покрой одежды у всадников, конструкция лагерных палаток, элементы конского снаряжения, двухлинейное (или трехлинейное) построение боевого порядка. У нефта литов (возможно, в оригинале речь идет об одном из гуннских племен либо эфталитах) рекомендуется способ заманивать неприятеля в замаскированные рвы. Искусству стрельбы рекомендуется обучаться у персов (иранцев). 
В области обеспечения византийской кавалерии оружием и защитным снаряжением в рассматриваемый период времени прослеживается двоякая тенденция. С одной стороны, наблюдается активное заимствование холодного и метательного оружия «варварских форм», берутся на вооружение первоначально готские, а затем аварские копья, герульские мечи, дротики маврусиев, персидские (иранские) и гуннские луки. С другой стороны, в области развития защитного снаряжения продолжают прослеживаться закономерности, первоначально зародившиеся в недрах поздней Римской империи. Несмотря на «варварский» облик византийского кавалериста, в целом комплекс его защитного снаряжения является прямым развитием позднеримского, «модернизированным» в соответствии с историческими реалиями и общеевропейскими тенденциями в области развития доспехов. Метательное оружие византийской кавалерии в VI в. состояло из луков и дротиков. При этом первые, о чем мы уже писали, пользовались небывалым успехом и популярностью. Луки, использующиеся византийскими воинами, относились к категории сложносоставных луков и имели сигмообразную форму дуги в напряженном состоянии. Длина дуги таких луков в напряженном состоянии (с надетой тетивой) могла доходить до 1200—1400 мм. При изготовлении дуги лука использовалась древесина нескольких пород, а также рог и кость животных. Несмотря на то, что в византийской армии применялись луки, изготовленные не только в имперских мастерских, но и сделанные иранскими и гуннскими мастерами, конструктивно они были практически идентичны. Объясняется это тем, что в основу их устройства изначально была положена конструкция сложносоставного лука, принесенного на просторы Европы хуннами и их потомками — гуннами. Луки «хуннского» типа обладали значительной поражающей способностью и позволяли относительно легко поражать защищенного доспехами противника. Стрелы к данному луку переносили в цилиндрических либо трапециевидных колчанах, крепящихся к поясу либо к ремню, перекинутому через плечо, однако конструкция колчанов могла быть и несколько иной. К сожалению, до наших дней не сохранилось изображений колчанов византийских лучников. Однако благодаря изображению тяжеловооруженного иранского всадника с барельефа Таки Бустан мы имеем представление о конструкции колчанов в Иране VI в. Изображения эф талитов на костяных пластинах из кургана № 2 Орлатского могильника (Самаркандская область) позволяют предположить конструкцию колчанов гуннов, состоящих на византийской службе. Изображение иранского всадника демонстрирует нам трапециевидный колчан, снабженный верхним закрывающимся клапаном и подвешенный к поясу посредством двух вертикальных ремней разной длинны. На орлатских пластинах представлены кожаные подтреугольные налучи, объединенные в единое целое с цилиндрическими колчанами, снабженными крышками аналогичной формы. Дротики, состоящие на вооружении византийской кавалерии, имели, как правило, древко длиной 1200—1500 мм и диаметром 15—20, в редких случаях — до 25 мм. Наконечники копий крепились к древку посредством черешка, забиваемого в древко, либо посредством втулки, надеваемой сверху. Перья наконечников копий имели лавро листную, вытянутотреугольную, иволистную, пи ромидальную и коническую форму. Редко встречались копья с наконечниками, снабженными двухшипными перьями. Соответственно, сечение пера имело линзовидную, ромбовидную, круглую и квадратную форму. Длина наконечников дротиков редко превышала 250 мм. Исключение составляют дротики, снабженные наконечником, имеющим удлиненную втулку, переходящую в стержневидную шейку, конструктивно восходящие к римским пилумам и ангонам франков. В некоторых случаях перья отдельных форм могли утолщаться к острию. По всей видимости, в среде византийской армии, в том числе и кавалерии, продолжают бытовать «плюмбаты» и «мартио барбулусы» — дротики, снабженные изготовленными из бронзы либо свинцового сплава биконическими утяжелителями наконечников. Холодное оружие состояло из копий, мечей, палашей, а также, возможно, кинжалов и боевых ножей, заимствованных у германцев и гуннов. Византийской кавалерией использовались копья нескольких групп, принципиальное различие которых заключалось в длине древка. К первой группе могут быть отнесены копья (контос), изначально заимствованные у алан, снабженные длинным древком (3,5—4,5 м) и предназначенные для удержания двумя руками. Вторую группу могут составить копья, предназначенные для удержания одной рукой, длина их древка в среднем составляла 2,5 м. Конструктивно данные копья восходили к копьям поздней римской императорской кавалерии и к копьям германских народов, заимствованным в период Великого переселения народов. Наконечники крепились к древку посредством втулок диаметром, как правило, не превышающим 25—30 мм. Длина наконечника в среднем составляла 300 мм, но встречались наконечники копий, длина которых составляла порядка 450—500 мм, а то и более. Втулки некоторых типов наконечников копий могли иметь наружное огранение (внешняя часть втулки покрыта гранями). Перья наконечников копий имели лавролистную, вытянутотреугольную, а в некоторых случаях иволистную и пламевидную форму. Сечение в большинстве случаев имело ромбовидную форму. Как и у наконечников дротиков, перья копий могли утолщаться к острию. Мечи, бытовавшие в среде византийской кавалерии, представляли собой дальнейшие развитие поздних римских кавалерийских мечей (спаты) и мечей, привнесенных на европейские просторы первоначально аланами, а затем готами и гуннами. Мечи второй группы («варварские»), первоначально возникнув на территории Китая, впоследствии распространились на весь Евразийский континент, сохранив самобытные черты, изначально присущие «базовым образцам» и дополненные конструктивными элементами (как правило, декоративного свойства), присущими тому или иному народу, в среде которого они получили свое дальнейшие распространение. Сочетание в одном образце как «римских», так и «варварских» конструктивных элементов в мечах VI в., не всегда позволяет точно выделить один единственный источник их происхождения. К сожалению, до наших дней не сохранилось мечей, о которых с уверенностью можно сказать, что они являлись принадлежностью византийского кавалериста либо были изготовлены непосредственно в византийских мастерских. Соответственно, и о конструкции данного оружия мы можем судить по находкам, сделанным на территории, входящей в VI в. в сферу интересов империи, или в землях, принадлежащих в различные периоды византийским федератам. Богатый фактический материал происходит с территории Цебельдинской цитадели в Абхазии и могильников Дюрсо (северовосточное Причерноморье). С учетом того, что основным противником Византии, наравне с готами и вандалами, являлось государство Сасанидов, можно допустить, что в среде византийской кавалерии бытовали мечи, характерные для территории Ирана, поскольку достаточно большое количество персов, бывших подданных державы Сасанидов, служило империи. Об использовании воинами империи палашей, получивших распространение в среде сасанидской кавалерии, нет никаких достоверных сведений. Длина клинков мечей данного временного периода составляла порядка 600—900 мм, однако, как правило, редко превышала 700—750 мм Ширина клинка у рукояти могла колебаться от 30 до 60 мм, хотя наибольшее распространение имели мечи шириной около 45—50 мм. Сечение клинка имело ромбовидную, линзовидную, либо шестигранную форму. Для мечей, происходящих от позднеримских кавалерийских спат, было более характерно наличие ромбовидного в сечении клинка. Боковая поверхность клинка могла иметь долы. Толщина клинков колебалась в среднем от 5 до 6 мм. В большинстве случаев клинок плавно сужался к острию, образовываемому плавным закруглением лезвий. Эфес мечей состоял из крестовины, рукояти и навершия. Крестовины могли изготавливаться из кости, дерева и металла. 
Богато украшенный гравировкой, чеканкой и позолотой куполовидный сегментно¬клепаный шлем VI в., обнаруженный в Италии 
Сегментно-клепаный куполовидный шлем, снабженный назатыльником и нащечниками. V—V1 вв. Обнаружен на территории соврем.енного Египта. Хранится в Коптском музее в Каире, Египет Костяные и деревянные крестовины, в первую очередь, характерны для мечей, конструктивно восходящих к римским кавалерийским спатам. Крестовины нередко изготавливались двусоставными и имели подпрямоугольную, реже полукруглую форму. Деревянные крестовины встречались и на образцах, восходящих к длинноклинковому оружию, бытовавшему в позднесарматской (аланской) среде, откуда оно попало к гуннам. Для аланских (позднесарматских) мечей были характерны деревянные крестовины прямоугольной формы, незначительно выступающие за пределы клинка и изготовленные как единое целое с рукоятями. Наверший данные мечи, как правило, не имели, либо выполнялись они в виде расширений и утолщений рукояти. Деревянные крестовины, по всей видимости, могли украшаться резьбой либо покрываться металлическими накладками. Бытование данного оружия в рассматриваемый период, несмотря на то, что оно являлось архаичным наследием прошлых периодов развития вооружения, было вполне оправданным. В связи с господством метательного оружия и преобладанием дистанционного характера ведения боя меч выступал фактически в качестве вспомогательного оружия, и, соответственно, не было необходимости в оружии, снабженном развитым эфесом, и пригодном для длительных манипуляций. Рукояти мечей «позднеримских форм» изготавливались, соответственно, из кости или дерева и могли покрываться желобками. Навершия, изготовленные также из дерева, имели шаровидную, грибовидную, уплощенно-шаровидную и подпрямоугольную форму. 
Умбоны и рукояти щитов из захоронений конца V—VI вв, входящих в состав Цебельдинского могильника в Абхазии, расположенного на месте византийской крепости Цебелиум и прилегающей территории 
Эллипсовидный сегментно-клепаный шлем VI в, украшенный «чешуйчатым» орнам.ентом, нанесенным пуансонами. Данные шлемы изготавливались в державе Сасанидов (современный Иран) и использовались не только персидскими наемниками на византийской службе, но и другими солдатами империи Мечи, конструктивно восходящие к оружию, проникнувшему на территорию Ближнего и Среднего Востока, а также впоследствии и в Европу обладали несколько более развитым эфесом, при изготовлении которого достаточно широко использовались различные металлы. Металлические брусковидные крестовины данных мечей имели ромбовидную, подпрямоугольную, реже луновидную форму. Материалом для изготовления металлических крестовин служила в большинстве случаев бронза, однако иногда использовалось и железо. Некоторые экземпляры изготавливались из нескольких частей и были полыми внутри. Рукояти изготавливались из дерева либо кости, имели цилиндрическую либо бочковидную форму и могли покрываться желобками, а также украшаться металлическим листом либо кольцами. Металлические навершия данных мечей имели цилиндрическую, бицилиндрическую, грибовидную и даже грушевидную форму. В том случае, когда эфес меча не имел металлического навершия, оно могло изготавливаться из халцедона, нефрита, янтаря или пасты. Данные неметаллические навершия практически всегда имели вид дисковидной пуговицы и могли украшаться металлической орнаментированной либо украшенной перегородчатой инкрустацией накладкой. Детали эфеса некоторых вышеописанных мечей могли, как и в предшествующую эпоху, украшаться в технике перегородчатой инкрустации, стеклом, полудрагоценными, реже драгоценными камнями (рубины, гранаты), и обтягиваться тонким золотым либо позолоченным листом, нередко украшенным чешуйчатым орнаментом. В некоторых случаях различные способы художественной отделки предметов могли сочетаться в одном предмете. Ножны мечей изготавливались из дерева и могли своим сечением повторять сечение клинка. В качестве элементов отделки деревянной основы использовалась обтяжка цветной тканью либо кожей, покрытие металлическим листом (бронзовым, серебряным, золотым), украшение накладками, выполненными в полихромном стиле, либо вставками из не граненых камней и кабошонов, отделка отдельными орнаментированными накладками. Ножны могли иметь устье и наконечник. Данные детали, как правило, изготавливались из металла. Устья ножен в большинстве своем имели форму, близкую к цилиндрической, наконечники могли иметь цилиндрическую либо трапециевидную форму, однако могли существовать наконечники и иной формы (к примеру, дисковидной). Некоторые наконечники представляли собой сочетание соединенных вместе металлических скоб, повторяющих контур оконечности ножен. Ножны подвешивались вертикально на плечевой либо поясной (значительно реже) портупее посредством одной либо двух металлических скоб, прикрепленных к внешней стороне ножен. Скоба ножен «позднеримских» мечей могла раздваиваться на конце. 
Меч конца V—VI вв. Обнаружен на Тамани, Россия 
Предметы вооружения V—VI вв., обнаруженные в ходе раскопок Двина и Айгевана на территории современной Армении Об использовании в византийской армии кинжалов и боевых ножей нет сколь-либо достоверных сведений, однако бытование данного оружия в византийской военной среде можно предположить на основании находок в захоронениях воинов на территории Цебельдинской цитадели. Существует обоснованное предположение, что в VI в. в данной крепости располагался многонациональный гарнизон. Однако характер находок предметов вооружения позволяет предположить, что гарнизон был вооружен не только византийским, но и собственным национальным оружием Боевые ножи, происходящие с территории Цебельдинской цитадели и относящиеся к VI в. обладают клинком длиной от 200 до 500 мм при ширине, равной 25—30 мм. Клинок имеет треугольное сечение и долы, располагающиеся на боковых плоскостях. У некоторых клинков дол проходит только по одной стороне. Эфес данного оружия изготавливался из органического материала (кость, рог, дерево) и состоял, по всей видимости, исключительно из одной рукояти. Ножны боевых ножей изготавливались из кожи и подвешивались к поясу в горизонтальном положении. Рукоять могла утапливаться в ножнах до половины и более. Клинок располагался в ножнах лезвием вверх. Цебельдинские кинжалы, которые могут быть датированы VI в., имеют прямой двухлезвийный клинок длиной около 200 мм, при ширине, равной 30— 32 мм. Эфес данных кинжалов не сохранился, что позволяет сделать вывод о том, что его детали изготавливались из органических материалов. Комплекс защитного снаряжения византийской кавалерии включал в себя боевые наголовья, корпусную защиту и щиты. В литературных памятниках встречается упоминание элементов защитного снаряжения, предназначенного для защиты конечностей (Прокопий Кесарийский в своем труде «Война с персами» упоминает поножи), однако данные сведения не находят фактического подтверждения ни в археологических, ни в изобразительных источниках. Боевые наголовья византийской кавалерии были представлены кольчужными капюшонами и шлемами. Находок кольчужных капюшонов, датируемых VI в, в настоящий момент официальной науке не известно. Не существует также и изобразительных источников, подтверждающих их существование в рассматриваемое время. Однако известно несколько более ранних изображений византийских воинов, одетых в кольчужные капюшоны (манускрипт V в. из библиотеки Ватикана, роспись III в. синагоги в Дура Эвропос, Сирия). Кольчужные капюшоны (скаплионы) также упоминаются в «Стратегиконе» Псевдо Маврикия в качестве элемента защитного снаряжения всадника. По свидетельству данного автора, кольчужные капюшоны носились как отдельно, так и вместе со шлемом. В походном положении, как следует из манускрипта, капюшоны снимались с головы и свободно свисали на спине. Византийские шлемы VI в. имели куполовидную, эллипсоидную (яйцевидную) либо полусферическую форму. По конструкции шлемы могут быть отнесены к одной группе — сегментноклепаных. Конструкция шлемов зачастую дополнялась наушами и кольчужными бармицами. Данные конструктивные элементы мог ли как сочетаться, так и использоваться по отдельности. Сферические и эллипсоидные шлемы конструктивно представляли собой каркас, состоящий из трех-четырех полос, образующих венец и свод тульи. С внутренней стороны к каркасу крепились подтреугольные сегменты числом от четырех до шести. Можно допустить существование шлемов, состоящих из большего количества элементов, образующих корпус шлема. Конструкция данных шлемов традиционно дополнялась парой на ушей. Бармица к шлемам данных форм, как правило, не крепилась, поскольку, по всей видимости, они надевались на кольчужные капюшоны, однако исключать такую возможность полностью нельзя. Наибольшую известность имеют богато отделанные куполовидные шлемы византийской работы. Такие шлемы благодаря своему качеству и прекрасному внешнему виду были очень популярны в «варварской» среде, куда попадали в качестве военных трофеев и подарков вождям. Именно с территорий «варварских» государств происходит наибольшее количество экземпляров данных шлемов. В настоящий момент известно более 30 целых экземпляров и фрагментов подобных шлемов, наибольшее их количество происходит из франкских и алеманнских погребений. Конструктивно данные шлемы состоят из небольшого венца и шести образующих купол каплевидных либо подтреугольных сегментов, стыки которых закрыты шестью, как правило, реберными Т-образными накладками. Конструкция шлема дополняется дисковидным навершием, зачастую увенчанным небольшим шпилем либо трубочкой под султан. Конструкция шлема могла дополняться большими изогнутыми наушами и кольчужной бармицей. Венец шлема в передней части мог дополняться рудиментарными надбровными вырезами. Внутрь шлема вшивался стеганый подшлемник, подкладку имели и науши. Нередко все элементы конструкции шлема покрывались позолотой. В VI в., по всей видимости, продолжают бытовать шлемы более архаичных форм, конструктивно восходящие к шлемам позднего Рима, периода «варваризации» армии. Для конструкции данных шлемов характерно наличие куполовидного, эллипсоидного либо полусферического корпуса, изготовленного из двух или более элементов, а также массивных наушей, наносников, пластинчатых назатыльников. Корпус шлема мог быть увенчан небольшим навершием либо снабжен гребнем. Корпуса данных шлемов могли украшаться чеканным орнаментом и серебриться либо обтягиваться тонким листовым серебром. О конструкции поножей, упоминаемых Прокопием Кесарийским в своем труде «Война с персами», нет никаких данных, можно только предполагать, что речь идет либо о длинных подолах кольчуг, закрывающих бедро воина до колен, либо о ламинарных поножах, изображенных на прорисовке XVIII в. рельефа IV в. с Аркадийской колонны (хранится в Кембридже). Корпусная защита, бытовавшая в среде византийской кавалерии, была представлена стегаными поддоспешными защитными куртками (гематий), кольчугами(цаба, лорикион) и пластинчатыми панцирями (клибанион). Гематий изготавливался из нескольких слоев плотной ткани либо имел подбой, набитый льняными и шерстяными очесами, который также простегивался. Гематий имел короткие рукава и подол, длина которого, по всей видимости, не превышала середины бедра. Судя по изобразительным источникам, продолжают бытовать гематии, покрой которых восходит к аналогичной защите, бытовавшей в армии императорского Рима. Для покроя данных гематиев характерно вместо рукавов и подолов наличие одно либо многорядных (числом до трех включительно) прямоугольных либо трапециевидных привесов (полос), набитых очесами либо простеганных из нескольких слоев ткани. Византийские кольчуги имели свободный туникообразный покрой, рукава, достигающие локтя либо спускающиеся несколько ниже, и подолы, длина которых могла достигать колен. По всей видимости, кольчуга являлась наиболее распространенной корпусной защитой, бытовавшей в византийской военной среде. Панцири, которые входили в комплекс защитного снаряжения византийских всадников,имели преимущественно ламеллярную конструкцию и изготавливались из небольших металлических пластин подпрямоугольной формы. Пластины соединялись между собой посредством кожаных ремешков либо волосяных веревок. Покрой византийских панцирей не отличался значительным разнообразием. Наибольшее распространение имели панцири покроя типа «пончо», снабженные боковыми разрезами либо разрезом на одном боку и плече. От сасанидских кавалеристов был воспринят ламеллярный панцирь, покрой которого напоминал покрой длиннополого кафтана (халата), снабженного осевым разрезом (спереди либо сзади) и скроенного в талию. О бытовании данных панцирей в среде византийской кавалерии свидетельствует изображение конного воина на византийском серебряном блюде из музея в Вероне, Италия. Есть основания предполагать (основываясь на изобразительных источниках V в.), что в рассматриваемый период времени в среде византийских воинов продолжают бытовать чешуйчатые панцири, изготовленных из мелких, закругленных с одного края, подпрямоугольных пластин. Можно допустить бытование в среде византийского высшего командного состава металлических, богато орнаментированных мускульных панцирей, в качестве элементов парадного убранства, не используемого в боевых условиях. Панцири по сравнению с кольчугой отличались большей прочностью, но имели менее гибкую конструкцию и, как правило, защищали меньшую площадь тела. Качество панцирей было достаточно высоким, и они обеспечивали надежную защиту своего владельца, о чем свидетельствует один из рассказов Прокопия Кесарийского, посвященный стычке воинов Велизария и готов у стен Рима. «Преследуя очень далеко бегущих, Боха попал в окружение двенадцати врагов, вооруженных копьями. Они все вместе направили на него удары копий. Так как на нем был панцирь, то все эти удары причинили ему мало вреда, но один из готов, зайдя ему в тыл, поразил юношу около плеча в обнаженную часть тела над правой подмышкой». Комплекс защитного снаряжения византийского кавалериста практически всегда дополнял щит. Византийские кавалерийские щиты имели овальную либо круглую форму при длине либо диаметре, достигающем 1200 мм. Плоские либо несколько выгнутые щиты изготавливались из достаточно тонких (7—10 мм) деревянных досок. Плоскость щита могла обтягиваться тканью либо тонкой кожей, край обшивался кожей либо, в исключительных случаях, оковывался металлом. Поверхность византийских щитов могла покрываться различными, иногда высокохудожественными изображениями. Каждое подразделение византийской армии могло иметь свою специфическую символику, наносимую на плоскость щита. Центральная часть щитов усиливалась куполовидным либо цилиндро-коническим умбоном. Умбон закрывал вырез в центральной части щита, куда помещалась рука воина, удерживающая щит. В бою щит удерживался за одну рукоять, прикрепленную в центре щита с внутренней стороны. Некоторые умбоны могли украшаться пробитыми гранями, а также золотиться либо обкладываться драгоценным металлом. Возможное сочетание различного вооружения в рамках одного комплекса представлено на планшетах, иллюстрирующих предполагаемый внешний вид византийских кавалеристов различных подразделений. 
Византийский катафрактарий V—VI вв. Воин облачен в чешуйчатый панцирь и шлем сегментноклепаной конструкции с наушами и назатыльником из Концешт (Молдавия), собрание государственного Эрмитажа. Защитное вооружение дополняет круглый щит, наступательное вооружение состоит из копья с ланцетовидным наконечником и мечаспаты. Защитное снаряжение коня состоит из ламеллярных нагрудника, нашейника наголовника. 
Изображен тяжеловооруженный воин, участник войны с Сасанидским Ираном. Комплекс его защитного вооружения состоит из шлема и панциря. В основу реконструкции комплекса вооружения воина положено изображение всадника с серебряного византийского блюда VI в., ныне хранящегося в одном из музеев Венеции. Голову воина венчает сегментноклепаный куполовидный шлем, состоящий из небольшого венца и тульи, образованной шестью сегментами, стыки которых закрыты Т-образными накладками. Дисковидное навершие шлема увенчано небольшим шпилем. Конструкцию шлема дополняет бармица, закрывающая сзади и с боков шею воинов. Корпус воина защищает относительно короткий стеганый гематий, имеющий туникообразный покрой, поверх которого надет ламеллярный панцирь. Панцирь изготовлен из мелких фигурных пластин, связанных между собой тонкими кожаными ремешками. Панцирь имеет покрой короткорукавого, скроенного в талию кафтана, снабженного спереди осевым разрезом. Данный панцирь является трофеем походов в Сирию и Армению. Воин вооружен длинным, около 3х метров, копьем (контос), снабженным втульчатым наконечником с пером подтреугольной формы (находки с территории Цебельдинской цитадели). 
Фигура воина позволяет представить внешний вид воина египетского кавалерийского соединения, из числа тех, которых Велизарий привел с собой в Италию после победы над вандалами в Северной Африке. Сегментноклепаный шлем воина имеет куполовидную форму и изготовлен из многочисленных деталей, склепанных между собой. Низкий цилиндрический венец шлема соединяется с высокой куполовидной тульей, состоящей из двенадцати наложенных друг на друга сегментов. Верхние сегменты снабжены пробитыми вертикальными ребрами. Конструкция шлема дополнена дисковидным, увенчанным небольшим шпилем навершием, наносником, снабженным металлическими бровями, массивными пластинчатыми наушами и назатыльником (так называемый «шлем из Файма», Коптский музей в Каире, Египет). Корпус воина защищает короткорукавая кольчуга, надетая непосредственно на тунику. Многие византийские авторы отмечают, что воины, страдая от жары, умышленно не надевали под панцири и кольчуги стеганый гематий, что нередко в боевой обстановке приводило к непредвиденным потерям. Комплекс защитного снаряжения воина дополняет относительно небольшой, обтянутый кожей, собранный из досок щит. Центральная часть щита усилена низким куполовидным металлическим умбоном. Оружие воина состоит из двух дротиков и меча. Полуметровые деревянные древки дротиков, диаметром 20 мм, увенчаны гранеными наконечниками. Меч воина состоит из клинка и эфеса. Длина клинка меча составляет порядка 800 мм при ширине 45 мм. Эфес состоит из крестовины, рукояти и навершия. Поскольку конструкция данного меча восходит к римским кавалерийским спатам, все детали эфеса изготовлены из кости. Подпрямоугольная реберная крестовина состоит из двух половин, соединенных заклепками, рукоять покрыта поперечными ребрами. Венчает эфес подпрямоугольное навершие. Ножны меча повторяют контур клинка, изготовлены они из дерева и обтянуты кожей. Конструкцию ножен с лицевой стороны дополняет прямоугольная скоба, служащая для продевания плечевого портупейного ремня. Оконечность ножен окована тонкой металлической полосой. 
Изображен воин, принадлежащий к старейшему константинопольскому гвардейскому кавалерийскому соединению — «Скола». Комплекс защитного снаряжения воина включает в себя шлем, стеганую поддоспешную куртку, пластинчатый панцирь и щит. Шлем воина сегментноклепаной конструкции состоит из цилиндрического венца и куполовидной тульи, образованной шестью каплевидными сегментами, стыки которых закрыты Тобразными вертикальногранеными накладками. Шлем увенчан дисковидным навершием, снабженным втулкой, в которую вставлен плюмаж из конского волоса К нижнему краю венца шлема крепится пара массивных наушей и кольчужная бармица, защищающая шею воина. Гематий (стеганая куртка) воина имеет конструкцию типа «пончо», состоит из стеганного льняными очесами нагрудника и наспинника, снабжен боковыми разрезами, соединяющимися завязками. К подолу и пройме рукавов крепятся тканевые подпрямоугольные элементы (птериги), стеганные таким же образом, как и детали, защищающие корпус. Панцирь воина, закрывающий грудь и спину, имеет ламеллярную конструкцию и покрой типа «пончо». Панцирь набран из мелких подпрямоугольных пластин, соединенных между собой посредством кожаных сыромятных ремешков (фрагмент панциря из Айгевани, современная Армения, находки пластин на территории современной Италии, фрагменты панцирей из погребений алеманнов и франков на территориях, современных Франции и Германии). Щит воина изготовлен из деревянных дощечек толщиной около 10 мм, обтянут кожей и усилен металлическим куполовидным умбоном, закрывающим отверстие для кисти руки, расположенное в центральной части деревянного остова. К обратной стороне щита крепится деревянная рукоять, служащая для удержания щита. Лицевая поверхность щита имеет роспись в виде латинских букв «P» и «X», заключенных в круг. Наличие данных символов на щите воина свидетельствует о его принадлежности к элитному, базирующемуся в Константинополе, соединению, входящему в число личных императорских войск. Воин вооружен мечом и копьем. Меч воина состоит из клинка и эфеса. Клинок имеет длину, равную 750 мм при ширине в 45 мм. Клинок меча имеет линзовидное сечение и плавно сужается к острию. Эфес состоит из подпрямоугольной металлической крестовины, деревянной цилиндрической рукояти и грибовидного навершия (находки мечей V—VI вв. в могильниках Дюрсо, Сочинском и Туапсинском районах). Деревянные ножны меча крепятся к поясной портупее посредством металлической скобы, расположенной в лицевой части ножен. Короткое копье воина состоит из деревянного древка и втульчатого металлического наконечника, снабженного пером иволистной формы, имеющим ромбовидное сечение (находки в погребениях Цебельдинской цитадели). |
загрузка...