Л. Лециевич. Летописные поморяне
|
Автор Повести временных лет в своем известном описании географии славян поместил предложение: «Словъни же ови пришедше съдоша на Вислъ, и прозвашася ляхове, а отъ тъхъ ляховъ прозвашася поляне, ляхове друзии лутичи, ини мазовшане, ини поморяне». В этих сведениях по языковедческим исследованиям правильно были объединены в одно целое славянские группировки на Среднеевропейской низменности — польские и полабские племена, которые в начале XII в. все еще были близки друг другу в языковом отношении1. Зато довольно значительно отличались от них моравы и чехи, поселившиеся с противоположной стороны Судетских гор.
Летописец назвал лишь главные племенные группы, опуская полабских ободритов и сербов, как и жителей Силезии и позднейшей Малой Польши. Правдоподобно, что термин «поляне» касался просто всех групп населения, входивших в состав государства Полянских Пястов. Исключением являлись бы здесь мазовшане. Причиной этого могла быть память о борьбе мазовшан с князем Казимиром в 40-е годы XI в. Сопротивление их было тогда подавлено, как известно, со значительной помощью Ярослава Мудрого. Сведения автора Повести временных лет касались древнего прошлого, и все приведенные им этнонимы также были древнего происхождения. За одним, однако, исключением — поморян, признанных рядом с полянами, лютичами и мазовшанами одним из главных ляшских племен, так как название «поморяне» появилось позднее. Впервые оно отмечено в немецкой хронике по случаю визита в царский двор трех западнославянских князей. Чешскому Бржетиславу и польскому Казимиру сопутствовал тогда «Земузил Бомераниорум»2. Вскоре этот этноним распространился в европейской историографии. Употреблял его Адам Бременский во второй половине XI в., когда писал, что «за Одрой, как мы узнаем, живут поморяне»3. Потом применяли его для названия жителей прибалтийских земель между устьями рек Одры и Вислы, Галл Аноним, автор Повести временных лет и другие летописцы. Название «Поморье», как это кратко определил в XII в. Герборд, обозначало край, «расположенный поблизости, то есть у моря»4, и такая этимология полностью принята современными языковедами5. Согласно вышесказанному, Винцент Кадлубек к концу XII в. называл поморян «маритими», В географическом смысле название это выражало материковую, польскую точку зрения. Долгое время оно не было признано поморянскими князями как официальное. Каким путем образовался этот этноним? Можно ли в нем усматривать свидетельство возникновения между нижней Одрой и Вислой великоплеменной организации? Чтобы ответить на эти вопросы, надо обратить внимание на историю вышеупомянутого региона в период, опережающий появление интересующего нас названия. Баварский Географ в IX в. в своем известном описании градов и территорий севернее Дуная учел, кажется, два поморянских племени: приссани, которых можно идентифицировать с пыжичанами в плодородной Пыжицкой земле на правом берегу нижней Одры и велюнзани — это наверное волиняне на острове Волин и примыкающем к нему клочке суши6. Некоторые исследователи считали, что упомянутые Географом немного раньше тафнези и зеривани также принадлежали к поморянским группировкам. Первые, читаемые как дравчане, занимали земли у р. Дравы, другие, читаемые как северные,—у р. Парсенты7. Гипотеза эта вызывает, однако, многие сомнения. В позднейших сведениях несколько раз говорится о волинянах. Боролся с ними в 967 г. Мешко I8, но, возможно, речь шла не о племени, а о жителях известного уже тогда города. В дальнейшем упоминании в 1007 г. говорилось о них именно в таком смысле9. Других племенных названий на Поморье источники не указывают. Можно лишь догадываться, что этноним кашубы, живущей в восточном Поморье по сегодняшний день этнографической группы, имеет древнее происхождение. Некоторые данные свидетельствуют о том, что местопребывание этой группы в средневековье находилось западнее, возможно в бассейне Парсенты. Недавно В. Лосинский доказал, что в VI—X вв. в Поморье образовывались многочисленные мелкоплеменные организации, среди которых можно выделить упомянутых Баварским Географом пыжичан, волинян и др.10 Этот ученый обратил внимание на то, что в Приморье выделились две большие группы, возможно представлявшие собой племенные союзы. Одна из них у рек Реги и Парсенты сосредоточивала семь меньших группировок, а основной поселенческой единицей в ней были в VII—VIII вв. большие городища. Вторая большая группа между Вепжей и нижней Вислой сосредоточивала шесть—восемь группировок, основной формой оборонительного поселения которых были небольшие городища. Трудно решить, связано ли сходство этих групп с общим происхождением этих племен, или оно отражало новый уровень их общественно-политического развития. Во второй половине X в. Поморье оказалось в кругу интересов Пястов, объединивших в пределах своей монархии всех жителей земель, расположенных в бассейнах Одры и Вислы11. Сведения, содержащиеся в Саской летописи Видукинда (III, 66, 69), касаются именно боев князя Мешко I за овладение устьем Одры. В 972 г. он победил немецкого маркграфа Годона под Цедыней у нижней Одры12. В 990—992 гг. рубежи государства Мешко доходили на севере до «длинного моря». В 1000 г. в «соленом» Колобжеге находилось местопребывание одного из трех епископов, подчиненных возникшей тогда гнезненской митрополии13. Завоевания, однако, не оказались прочными. Уже в 1007 г. в двор Генриха II в Регенсбурге прибыли посланцы — лютицкие, чашские и из «большого города, называемого Ливильни», сообщившие об усилиях Болеслава Храброго, предпринимаемых против немецкого императора14. Ливильни убедительно идентифицируется с Волином; не удалась тогда польская попытка контролировать само устье Одры. Также епископ Колобжега Раинберн недолго вел миссионерскую. деятельность. Около 1012 г. Раинберн сопутствовал дочери Болеслава Храброго в путешествии на Русь, где и скончался. Возможно, уже в 30-е годы XI в., в период кризиса пястовской монархии, поморяне получили независимость. Хотя князь Казимир восстановил контроль над нижней Вислой, но его сын, Болеслав Смелый, вновь утратил «владычество над поморянами»15. Борьба, проводимая на линии р. Нотеци в конце XI и начале XII в., свидетельствует о продолжении усилий наследников Болеслава Смелого овладеть Балтийским побережьем. В конечном итоге Болеслав Кривоустый сумел подчинить своей непосредственной власти восточное Поморье с Гданьском и поставить в политическую зависимость князей западной части этого региона. Возникшее там княжество Вартислава во многом подражало устройству монархии Пястов. Это была, однако, отдельная государственная организация раннефеодального типа, которой были подчинены территории по обе стороны Одры и бывшие лютицкие земли в бассейне Пены и верхней Гавели. В своих стремлениях сохранять политическую независимость поморяне во многом напоминали лютицкие племена северного Полабья. Каковы были предпосылки этого сопротивления, окончившегося возникновением собственной государственной организации? Кажется, причины этих сепаратистских тенденций надо искать в специфике всей приморской зоны в раннем средневековье. В основу стремлений поморян к независимости легли в принципе те же элементы, которые способствовали жителям северного Полабья сохранить свою самостоятельность. Своеобразие заселения территории Поморья по сравнению с внутренними областями материка способствовало стремлению к обособлению этих земель. Поселения сосредоточивались главным образом в низменной прибрежной зоне, на урожайных почвах, местами на черноземах16. Во второй половине XI — начале XII в. поморяне доходили до заболоченной широкой долины Нотеци. Только позднейшие политические переговоры привели к присоединению этого пограничья к Великой Польше и Куявам. Поморяне не отличались от жителей внутренних районов по основным способам добывания пищи17. Как и у всех славянских народов, основой хозяйства у них являлось земледелие и скотоводство, пополняемое лесным, охотничьим и рыбным промыслом. Они высевали прежде всего просо, рожь, пшеницу, ячмень, а в начале средневековья — и овес. В VII—VIII вв. преобладала в питании говядина, но в последующие столетия ее почти полностью заменила свинина. В просторных пущах были хорошо развиты лесной и охотничий промыслы. В XI—XII вв. дичь стала занимать кое-где значительное место в питании. Многие реки и озера и, очевидно, море, способствовали развитию рыбного промысла. В Колобжеге уже с VI—VII вв. жители занимались варением соли; около 1000 г. тамошние солеварни получили известность далеко за пределами Поморья. Начиная с рубежа VIII—IX вв. специфика приморской зоны благоприятствовала широкому развитию товарообмена, который способствовал динамичному развитию местного производства. Основой экспорта являлись, кроме рабов, в значительной степени меха, мед, воск и др. Отсюда, возможно, в неплодородную Скандинавию экспортировалось зерно, во внутренние районы — соленая селедка. Ремесло также обеспечивало растущие потребности местного населения. О развитии локального рынка свидетельствует относительно густая в XII в. сеть торгов, которые устраивались, например, в Щетине два раза в неделю. Некоторые особенности хозяйственного развития наложили отпечаток на общественную структуру поморян. Археологические открытия показывают, что в течение IX в. некоторые поселения у устья Одры, такие, как Щетин и Волин, а также Колобжег у устья Парсенты, преобразовывались в регулярно, плотно застроенные поселения, окруженные укреплениями, заселялись ремесленниками, рыбаками и, возможно, купцами18. Образованные в IX в. поселения — племенные центры (грады) не меняли во многом своей общественно-хозяйственной структуры вплоть до первой половины XII в. По сведениям биографов Оттона Бамбергского, правили там вельможи, которые объединяли вокруг себя другие категории населения по принципу кровного родства. Они торговали и их поддерживали служители религиозного культа. Менее очевиден статус основной массы жителей этих поселений: ремесленников, рыбаков и др. Известно, что они участвовали в военных делах, в вечах. Вернее всего это было население в своей основной массе свободное, отягощенное только соответственными данями и повинностями в пользу публичной власти. Кое-где поселялись и пришельцы: купцы, воины, возможно и ремесленники, которые пользовались, как свидетельствует Адам Бременский о Волине X—XI в.19, значительной свободой действий. Некоторые территориальные союзы со временем приобрели более «городской», чем «племенной», характер. Судя по сведениям Титмара о «большом городе Ливильни», можно сказать, что такое явление происходило уже в начале XI в. в Волине и немного позже в Щетине. Это позволило некоторым исследователям назвать политические союзы у устья Одры «городскими республиками»20. Несмотря на дискуссионные стороны вопроса, племенная сущность союзов не подлежит сомнению21. Сопротивление поморян государству Пястов можно объяснить наличием сильной власти их вельмож, занимающихся торговлей и морским разбоем. Их представители проживали не только в богатых прибрежных городах, но и в небольших центрах. Об этом могут свидетельствовать значительные серебряные клады X—XI вв., найденные на поселениях этого типа22. Трудности, связанные с попытками распространить контроль на побережье Балтийского моря, не могли, однако, препятствовать основной линии поведения польских князей. Государство Пястов возникло в бассейне Одры, и овладение устьем этой реки в силу самого его географического положения имело существенное хозяйственное и политическое значение. Из-за сопротивления со стороны жителей тамошних городов польские князья стали искать выход к морю в другом месте. С этим, кажется, было связано расширение Гданьска у устья Вислы в конце X в.23 Присоединение Поморья к государству Пястов во второй половине X в. имело далеко идущие общественно-политические последствия для этого региона. Это нашло некоторое отражение в археологических материалах24. Многие грады были уничтожены, а некоторые из них, выполнявшие в XII в. функции кастелянских центров, были расширены. Жители Поморья многое переняли от пястов в области организации публичной жизни25. Кроме городских республик, существовали общественные силы, заинтересованные в создании государства раннефеодального типа. На р. Парсенте, где в Колобжеге свой главный церковный центр локализировал Болеслав Храбрый, возникла, кажется, в XI в. местная поморская монархия. Ее представителем был, возможно, упомянутый Альтайской летописью в 1046 г. Земузил. Западнопоморянское княжество, лучше известное в позднейший период, заимствовало многие элементы своего строя из польской модели государства. Это видно в функционировании системы даней и повинностей, организации двора, администрации, судов и др. Появление в середине XI в. собирательного названия «поморяне» и «Поморье» надо толковать как результат создания нового типа территориальной связи, охватывавшей все прибалтийские земли между устьем Одры и Вислы. Этот процесс начался в период пястовского господства в конце X и в начале XI в. Новый этноним являлся свидетельством не возникновения племенного союза, а, вернее, интеграционной функции раннефеодальной государственности. Это был, впрочем, не единичный случай на польских землях. В то же время в верхнем течении Одры название одного из известных там в IX—X вв. племен было распространено на обширную территорию, названную тогда Силезией. Упоминание поморян в Повести временных лет было отражением их тогдашней политической позиции, отголоском их борьбы за сохранение своей независимости. 1Nalepa J. S'owiariszczyzna polnocno-zachodnia: Podstawy jednosci i jej rozpad. Poznan, 1968. 2Annales Altahenses/Ed. G. H. Pertz // Scriptores rerum Germanicarum in usum scho-larum. Hannover, 1868. S. 1046. 3Adam Bremensis Gesta Hammaburgensis ecclesise pontificum/Ed. B. Schmeidler// Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum. Hannover; Leipzig, 1917. 4Herbordi dialogus de vita Ottonis episcopi Babenbergensis/Ed. J. Wikarjak, K. Li-man//Pomniki Dziejowe Polski. N. S. W-wa, 1974. T. 8, N 3. 5Urbanczyk S., Leciejewicz L. Pomorze // Slownik Starozytnosci Slowianskich. IV. Wroclaw, 1970. T. 4. S. 224-226. 6Zakrzewski S. Opis grodow i terytoryow z polnocnej strony Dunaju czyli t. z. Geog-raf Bawarski. Lwow, 1917. 7Kiersnowski R. Plemiona Pomorza Zachodniego w swietle najstarszych zrodel pisa-nych // Slavia Antique. 1951/1952. T. 3. S. 73-130. 8Widukindi monachi Corbeiensis rerum gestarum Saxonicarum libri tres/Ed. P. Hirsch // Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum. Hannover, 1935. Ill, 69. 9Kronika Thietmara/Wyd. M. Z. Jedlicki//Bibl. tekstow historycznych. Poznan, 1953. T. 3. VI, 33. 10Losinski W. Osadnictwo plemienne Pomorza (VI-X wiek). Wroclaw, 1982. 11Labuda G. Studia nad poczqtkami panstwa polskiego. Poznan, 1946. S. 80—129. 12Kronika Thietmara. II, 29. 13Kronika Thietmara. IV, 45. 14Kronika Thietmara. IV, 33. 15Galli Anonymi Gronicae et gesta ducum sive principum Polonorum/Ed. K. Maleczyn-ski // Pomniki Dziejowe Polski. N. S. Krakow, 1952. T. 2. 16Losinski W. Osadnictwo... 17Leciejewicz L. Kszta'towanie si§ pierwszych miast u Slowian nadbaltyckich//Slavia Antiqua. 1970. T. 17. S. 93-124. 18Leciejewicz L. Pocz^tki nadmorskich miast na Pomorzu Zachodnim. Wroclaw, 1962. 19Adam Bremensis... 11, 22. 20Wachowski K. Slowianszczyzna zachodnia. Poznan, 1950. S. 219-255. 21Leciejewicz L. Sporne problemy niezaleznosci politycznej miast przy ujsciu Odry we wczesnym sredniowieczu // Ars historica. Poznan, 1976. S. 295-309. 22Leciejewiez L. Ksztaltowanie... S. 101-103. 23Historia Gdanska. Gdansk, 1978. Т. 1. S. 81-89. 24Losinski W. Poczatki wczesnosredniowiecznego osadnictwa grodowego w dorzeczu dolnej Parsety (VII-X/XI w.). Wroclaw, 1972. S. 299-306. 25Historia Pomorza. Poznan, 1972. Т. 1. S. 58-83, 278-326. |
загрузка...