Рост революционного движения в империи и ее распад. Борьба между "скифами" и империей 260-264 гг. н.э.
|
Поход 258 г., не встретивший фактически никакого отпора со стороны римлян, более того — переход значительных групп населения на сторону врага ярко свидетельствовали о том, что кризис империи вступил в свою высшую фазу. И, действительно, последующее десятилетие характеризуется невиданным доселе обострением классовой борьбы, распадом империи па части и новыми мощными и почти беспрерывными нападениями германцев и «скифов»61.
Беспрерывные войны, рост налогового гнета, экономическая разруха сделали положение народных масс совершенно невыносимым. Колоны, рабы, вольноотпущенники, не видя иного выхода, вступают на путь решительной борьбы против самих основ существующего строя. Повсюду вспыхивают восстания рабов и колонов. На этом этане в руках повстанцев нередко оказывались крупные города и значительные территории; особенную силу народным движениям придавал их тесный контакт со вторжениями внешних врагов империи. В Сицилии — старинном очаге рабских восстаний— вспыхнула настоящая рабская война, о которой биограф Галлиена повествует следующее: «Наконец, при общем потрясении всех частей империи (как будто в заговор вступал целый мир) в Сицилии вспыхнуло нечто подобное рабской войне, банды разбойников распространялись по всему острову и были подавлены лишь с большим трудом» 62. Пристрастие Поллиона и его ненависть к повстанцам но могут скрыть того факта, что, повидимому, весь остров находился некоторое время в руках рабов, и борьба с ними потребовала значительных жертв и усилий. Настоящая гражданская война разразилась в Африке, где в 260 г. «против Рима объединились восставшие колоны, жившие на римской земле племена и племена, вторгшиеся из-за границы провинции» 63. Не менее грозное положение сложилось и в Малой Азии. В провинции Понт-Вифиния народные низы совместно с вторгнувшимися «скифами» боролись против общего врага, дезорганизуя и расстраивая римскую оборону В противоположном конце Малой Азии, в Киликии, героической борьбой против Рима отличилось племя исавров, во главе которых встал некто Требеллиан. Укрывшись в глубине гор, Требеллиан оказывал успешное сопротивление римским войскам; он даже объявил себя императором и чеканил собственные монеты. И хотя Требеллиан, которого удалось выманить на равнину, погиб в неудачной для исавров битве, их борьба не затихла, несмотря на то, что римляне принимали против исавров чрезвычайные меры 64. Важнейшей особенностью политической борьбы в империи в это время был бурный рост сепаратистских движений в провинциях. Бессилие центрального правительства, войны и междоусобия, способствовавшие дальнейшей изоляции провинций друг от друга, все более увеличивали силу центробежных стремлений. Сепаратистские движения охватили почти все провинции; максимальный их размах приходится на 260 —262 гг., когда лишь незначительная часть империи сохранила верность центральному правительству. «Такова была роковая судьба римского государства при Галлиене, что каждый, кто только мог, стремился подняться па престол». Так характеризует сложившуюся обстановку Требеллий Поллион65. Значительные сепаратистские выступления произошли в Иллирии, где один за другим поисками были выдвинуты два императора. Восстание на Дунае было подавлено сравнительно быстро, но это восстание послужило толчком к отпадению Галлии. Здесь против Галлиена восстал его полководец Постум. Сын Галлиена Солонин и опекун последнего Сильван были осаждены в Кельне, выданы гарнизоном города и подвергнуты Постумом смертной казни. Все попытки Галлиена разгромить повстанцев успехом не увенчались. Постуму не только удалось сохранить за собой территорию Галлии, но даже расширить ее присоединением Испании и даже Британии66. Два года спустя после отделения Галлии империю постиг новый тягчайший удар — отделение части восточных провинций, сигналом к чему послужило пленение Валериана и новый огромный набег персов (260 г.). Объединяющим центром явилась на Востоке Пальмира, расположенная на скрещении торговых дорог и чрезвычайно разбогатевшая от широкой транзитной торговли. Правитель Пальмиры — князь Оденат — создал значительное войско и при помощи его добился больших успехов в борьбе с Персией. Правда, в первый период своего возвышения Пальмира не пошла на полный разрыв с Римом, но захотел этого разрыва и Галлиен. У Пальмиры и Рима имелся и это время общий опасный враг — Персия, и вспышка междоусобной борьбы могла бы лишь усилить персидскую угрозу, а самое главное — Галлиен, поглощенный борьбой с Постумом, «скифами», германцами, пе имел никакой возможности восстановить на Востоке власть Римской империи. Галлиен отчаянно боролся с многочисленными претендентами на престол и успешно подавил восстания в Иллирии, Греции, Африке, Египте. Но хотя империя и уцелела, всё же полностью восстановить ее не удалось; более того—и на Западе, и на Востоке сформировались «провинциальные империи». Во время развала империи натиск на нее со стороны германцев, «скифов», персов достиг необычайной силы. В 258—260 гг. крупных успехов добились германские племена. Франки, ворвавшись в Северную Галлию и страшно ее опустошив, проникли в своем дальнейшем движении в Испанию и разрушили там ряд городов, в том числе Тарракон. Источники сообщают, что часть франков даже добралась до африканских берегов67. Германское племя аламанов в свою очередь опустошило юго-восточную Галлию, а затем проникло и в саму Италию, поставив под угрозу столицу империи. С большим трудом римлянам удалось отразить нападение аламанов, но тут пришла страшная весть о военной катастрофе на востоке. Валериан, возглавивший римскую армию в Сирии, действовал очень нерешительно: римские тылы были дезорганизованы восстаниями, вторжениями «скифских» племен, а численность армии сильно сократилась в результате эпидемии чумы. Как утверждают Петр Патриций и Зосим, Валериан вступил в личные переговоры с персидским дарем и был предательски им схвачен (260 г.). Пленение римского императора имело тяжелые последствия для дальнейшего развития военных действий. Пользуясь растерянностью и деморализацией римлян, персы развернули мощное наступление. Антиохия была вновь захвачена ими, Сирия подверглась сильнейшему опустошению. Но на этот раз дело не ограничилось Сирией — персы прорвались в Малую Азию, овладели Тарсом и Цезареей. Десятки тысяч пленных, точно скот, угонялись в персидские владения68. Галлиен не имел ни малейшей возможности оказать восточным провинциям хоть какую-нибудь реальную помощь. Римский восток был фактически брошен па произвол судьбы. Племена Северного Причерноморья принимают активнейшее участие в военных событиях тех лет. Все более широкий масштаб приобретают морские походы; на Дунае их борьба смыкается с наступлением германских племен; удары но Малой Азии сближают «скифский» и персидский фронты, подрывают оборону римлян в Сирии и Каппадокии. Натиск припонтийских племен на имперские пределы, повидимому, начался сразу же, как только на север дошли известия о событиях на Востоке, и максимальный размах его падает, по всей вероятности, на 261 г. Эту дату позволяют уточнить некоторые данные SHA. По сообщению Поллиона, в 262 г. в империи разразилась страшнейшая эпидемия чумы69, которая, как определенно указывает Зосим, возникла прежде всего как следствие бедствий, вызванных «скифской войной», начавшейся, таким образом, уже в несколько более ранний период70. К сожалению, Зосим не рассказывает более подробно о ходе военных действий на территории Иллирийских провинций в 260—262 гг. Из других источников — свидетельства SHA здесь особенно путаны. Однако вряд ли правильно стремление Раппапорта полностью отвергнуть те данные из биографий, которые имеют отношение к этой войне 71. Борьба со «скифами» в этот период была для Рима необычайно трудной. Аламаны наводнили Северную Италию, во Фракию вторглась восточная армия Макрианов, в Греции одна за другой последовали узурпации Валента и Пизона. Подобная обстановка дала возможность припонтийским народам прорваться в самые глубинные районы придунайских провинции, овладеть рядом городов и произвести страшный их разгром72. Но жестокое поражение аламанов под Миланом, разгром восточной армии Макрианов и гибель их самих дали, очевидно, возможность Галлиену обратить внимание и на восстановление положения в дунайских провинциях. В какой-то степени эта задача была выполнена — в точение четырех или пяти лет ничего не слышно о походах в Мёзию или Фракию. Но относительное и кратковременное спокойствие в этих районах объяснялось пе столько оборонительными мероприятиями Галлиена, сколько тем, что причерноморские племена возобновили свои нападения на провинции Малой Азии. О новом морском походе племен Причерноморья известно главным образом из Иордана 73; существенные подробности имеются и в Vita Gallieni74. Что же касается Зосима, Зонары и Синкелла, то у них сведения об этом походе включены в общие обзоры «морских войн». Так, Синкелл между описанием похода 258 г. и рассказом об опустошении Каппадокии и Галатии упоминает о разгроме ионийских городов. Все же сведения греческих авторов, совершенно недостаточные для воссоздания всей картины военных действий, очень важны для контроля данных, сообщаемых латинскими писателями. Наконец, известный интерес представляет и надпись из Милета, сделанная в честь Феста, тогдашнего прокуратора Малой Азии75. Точная дата этого похода устанавливается без особого затруднения при помощи некоторых отрывков из Vita Gallieni. Из биографии явствует, что столкновения со «скифами» совпали по времени с карательной экспедицией Галлиена против мятежного гарнизона Византия76. Но то же жизнеописание указывает, что сразу же после подавления мятежа Галлиен поспешил в Рим, где и отметил торжественно десятилетие своего правления. В таком случае война непосредственно предшествовала этим торжествам, имевшим место осенью 263 г., и приходилась, таким образом, на весну и лето того же года. Крайне сложен вопрос о том,какие же племена приняли участие в походе 263 г. — источники не дают для этого почти никаких данных (то же самое относится и к войне 260—262 гг. и походам 264 и 266 гг.). Латинские авторы говорят о «готах»77, греческие и V. Gallieni — о «скифах» или «скифах, именуемых готами»78. Совершенно очевидно, что если не приходится отрицать активную роль в этих походах собственно германцев- готов, то все же термин «готы» выступает здесь чаще всего в таком же собирательном смысле, как и термин «скифы». И это видно именно на примере похода 263 г. В триумфе Галлиена, посвященном не только деценналиям, но и завершению войны, выступают наряду с «готами» и «сарматы». На еще более интересные выводы могут навести сведения, сообщаемые Иорданом. Иордан, конечно, утверждает, что и этот поход — дело рук одних готов, но имена некоторых готских вождей, приведенные им в начале описания 79, носят явно славянский характер. Русская историческая наука в лице Забелина уже дано высказала предположение об активном участии славян в войнах не только III, но и II века н. э. (именно о Маркоманнской войне)80. Хотя в работе Забелина понятие славянства трактуется слишком расширенно, мысль, высказанная им, получает в настоящее время новые веские подтверждения. Как это установлено новейшими археологическими раскопками, во второй половине III в. н. э. на Дунае, Буге, Днестре появляется ряд памятников полей погребений, ясно свидетельствующих о продвижении на запад и юго-запад групп славянского населения81. Приведенное выше место из Иордана тоже является одним из свидетельств их участия в войнах III в. Правда, на этом этапе славяне, очевидно, еще не выступали в качестве самостоятельной силы и под своим собственным именем, как то было в более позднее время. Основное ядро славянских племен было отдалено от границ империи, славяне вели напряженную борьбу с германскими племенами, все это затрудняло их участие в войнах III в. Но несомненно и славянские дружины входили в состав тех коалиционных сил, которые из года в год вторгались в пределы Римской империи — общего82 врага как скифо-сарматских, так и славянских племен. Таким образом, поход 263 г. был походом ряда причерноморских и даже более отдаленных племен — сармат, готов, славян и других. Поход, повидимому, исходил из областей Западного Причерноморья, поскольку обратный путь нападавших племен проходил вдоль фракийского побережья. Свое повествование о походе Иордан начинает с момента, когда припонтийские племена уже прорвались в Пропонтиду, опустив таким образом описание первого этана похода и только слегка коснувшись состояния дел в лагере римлян. Во вступлении Иордан указывает, что «готы» двинулись в поход на империю в то время, когда «всё находилось в полном разложении» 83. Конечно, о состоянии империи гораздо больше известно из SHA и других авторов, чем из беглых заметок Иордана, но и они все рисуют очень мрачную картину. Правда, империя не погибла от страшных потрясений пред-шествующих лот, но территория ее сильно сократилась. Если на Востоке Оденат успешно теснил персов, возвращая занятые ими области и города, и был притом «лоялен» цезарю, то на Западе вновь возобновилась упорная борьба с Постумом. Постуму удалось укрепить рейнскую границу, в свою армию он усиленно включал контингенты из германских племен и, прежде всего, франков. Поэтому в новую борьбу с Галлиеном он вступил гораздо более сильным. Несмотря на то, что Галлиен с успехом выступил против Постума, решающей победы, однако, он не достиг и теперь84. Во время своего пребывания в Галлии император получил известия о новом восстании — солдатском мятеже в Византии. Мятеж этот носил чрезвычайно бурный характер. Множество состоятельных горожан было истреблено, а сам город оказался в руках восставших85. Это восстание, происшедшее в крупнейшем городе империи, было тем более опасным, что Византии занимал ключевую позицию па путях из Черного в Эгейское море. Восстание византийского гарнизона и облегчило, повидимому, «готам» их задачу. «Скифский» флот успешно прошел Боспор. Прилегающие к Боспору и Пропонтиде районы Вифинии вновь подверглись ожесточенному опустошению. Халкедон, уже сильно пострадавший во время похода 258 г., на этот раз был совершенно разрушен. Иордан замечает, что, хотя город этот и был впоследствии восстановлен, но том не менее, еще и в его время он носил следы пережитого разгрома86. Но не Вифиния на этот раз была главным объектом нападения. Удар «скифов» обрушился теперь па западное побережье Малой Азии87 и, прежде всего, на ее городские центры. Прорвавшись через Геллеспонт, «скифы» разгромили Илион и другие города и, двигаясь далее на юг, продолжали нападать на крупнейшие населенные пункты прибрежных районов88. Ими был захвачен и Эфес, причем в пламени пожара погиб знаменитый храм Дианы Эфесской. Флот припонтийских народов достиг и более отдаленных районов. Так, эпиграфические данные свидетельствуют о том, что крупные военные события разыгрались в районе Милета. Из посвятительной надписи Фесту узнаем, что и этот город подвергся нападению. Горожане, спасаясь от гибели, укрылись в храме Аполлона. Храм подвергся осаде. Скученной массе горожан грозила гибель от жажды, однако источник воды, предусмотрительно восстановленный правителем Азии Фестом, снабжал их водой и тем помог выдержать осаду89. Положение дел на Юге вынудило Галлиена, успешно боровшегося с Постумом, прекратить эту войну и направить свое войско кироливам. Здесь пришлось вести борьбу на два фронта — против восставшего Византия, с одной стороны, и «скифов» — с другой. К счастью для Галлиена ему удалось довольно быстро справиться с восставшим гарнизоном Византия, причем, попреки заключенному соглашению, мятежные солдаты, сдавшиеся на милость императора, были истреблены верными ему войсками90. О ходе же войны против «скифов» сведения источников расходятся очень резко. Согласно Иордану, они, нагруженные добычей, счастливо совершили обратный путь через проливы, причем именно на этом обратном пути ими и были опустошены города Геллеспонта91. Поллион, автор биографии Галлиена, утверждает, что «скифы» отступили на родину лишь «после поражений, нанесенных им в Азии благодаря мужеству и искусству римских полководцев»92. Действительно, вряд ли «скифам» удалось совершить обратный путь без помех со стороны римских войск. С Галлиеном в район проливов явились, несомненно, значительные силы; быстрое падение Византия создало необходимые условия для более энергичных действий против войск «скифов» и, весьма вероятно, что на обратном пути «скифы» подверглись нападению со стороны контролировавших проливы римлян и понесли при этом немалые потери. Тот факт, что Требеллий Поллион называет в своем рассказе припонтийские племена «скифами» (вместо обычного—«готы») свидетельствует о том, что он здесь следует непосредственно Дексиппу, и это заставляет также отнестись к его словам с должным вниманием. Правда, говорить о крупных неудачах этих «скифов», пожалуй, также не приходится — их всё же не смогли разгромить при вторичном форсировании проливов; более того, двигаясь домой вдоль берегов Фракии, они сами напали на город Анхиал. Так что, подводя итоги этому походу, следует признать, что они были очень значительны. Припонтийские племена чрезвычайно расширили сферу своих морских предприятий; их флот, успешно пройдя Боспор, Пропонтиду и Геллеспонт, впервые вышел в Эгейское море. Успешное продвижение на юг дало нападавшим возможность опустошить новые цветущие районы империи. Особенно чувствительным было для римлян опустошение Ионийского побережья — густонаселенного района с высокоразвитым ремеслом и многосторонним сельским хозяйством. Не успел еще пройти страх, вызванный возобновлением морских походов, как на ту же Малую Азию обрушился новый, гораздо более тяжелый удар. Сведения о нем имеются в биографии Галлиена93, ценное дополнение к данным биографии дает Синкелл94. Биограф Галлиена рассказывает, что в то время как Оденат одерживал над Персией одну победу за другой, вернул Нисибис, Карры и даже осадил Ктесифон, «скифы» вновь напали на империю. Как для предшествующей войны Иордан, так и для войны 264 г. Поллион начинает изложение с того момента, когда нападающие уже находились на римской территории, именно в Каппадокии. «Пока все это происходило у персов, скифы прорвались в Каппадокию»95. Совершенно несомненно, что появлению «скифов» в Каппадокии предшествовала их высадка где-то на побережье Понта, возможно, в Трапезуйте, и последующее движение на юг. Однако Поллион, для которого этот поход — лишь один из эпизодов, иллюстрирующих нерадение Галлиена и жалкое состояние империи, ничего не говорит об этом. Возможно, что в своем движении до пределов Каппадокии «скифы» не встретили никакого значительного сопротивления. Однако в Каппадокии завязались упорные бои, шедшие с переменным успехом; припонтийским племенам удалось овладеть рядом римских городов, но биограф не сообщает, какие то были города. Повидимому, конечный исход боев был все же в пользу наступающей стороны, так как ее отряды прорвались в Галатию и дошли до Пессинунта, в своем дальнейшем движении достигнув и районов Вифинии. Неудачи римлян имели своим следствием также и новое солдатское восстание. Войска, поднявшиеся против неудачливого Галлиена, «подумывали о выдвижении нового императора»96. Солдатский мятеж наносил сильный удар делу обороны и открывал для «скифского» рейда новые, еще не затронутые районы Малой Азии. Эти обстоятельства заставили Галлиена энергично взяться за его подавление. После того как попытка успокоить солдат мирными средствами пе дала никакого успеха, последовала жесточайшая военная расправа. Но к этому времени «скифы» уже находились в Вифинии и, повидимому, без особых помех смогли совершить возвращение на родину. По свидетельству Поллиона, все эти события происходили в консульство Галлиена и Сатурнина, что дает и точную дату похода — 264 г. Полагают, что на этот раз поход исходил от племен Меотиды и Крыма. Очевидно, так оно и было в действительности. Однако аргументация, приводимая Раппапортом97 в доказательство этого, кажется поверхностной. Раппапорт считает поход 264 г. делом боранов и других племен Меотиды лишь потому, что в Крыму впоследствии распространилось православие (господствовавшее в Малой Азии), тогда как вестготы были ариане. Он, таким образом, совершенно не учитывает соответствующего влияния всех остальных походов. Масса пленных жителей Малой Азии была ведь уведена в Меотиду и в 257 г. и в 274—275 гг.; вместе с тем, ту же Малую Азию усиленно громили и племена, обитавшие между Доном и Днестром, а у них почему-то распространялось не православие, а арианство. Поэтому правильнее будет исходить из самого маршрута похода 264 г.: Катшадокия — Галатия — Вифиния — таков был на этот раз путь скифо-сарматского войска. А если учесть, что различные нападавшие на территорию Рима племена как Причерноморья, так и Германии98 обычно действовали в более или менее постоянных и наиболее удобных для них направлениях, то восточная часть Малой Азии лежала безусловно в сфере вторжений именно племен Меотиды, пробиравшихся сюда вдоль западнокавказского побережья и укрепившихся ужо на подступах к Трапезунту. И после разгрома Трапезунта и Понта для них ближайшим объектом нападения должна была быть именно Катшадокия и прилегавшие к ной районы, тогда как племена Западного Причерноморья направляли свои удары на побережье соседней с Фракией провинции Азии99. Наконец, трудно предположить, что после тяжкого похода 263 г. ополчения племен Западного Причерноморья смогли, почти без всякой передышки, пройти через весь малоазийский материк, успешно проводя при этом многочисленные бои и осады. Поход 264 г. был одним из наиболее значительных в цени морских походов 250—260 гг. Его основным объектом явились Каппадокия и Галатия, игравшие огромную роль в системе римской обороны как непосредственный тыл персидского фронта, и в силу этого удар но Каппадокии и Галатии сильно ослабил позиции Рима на Востоке. Вместе с тем, поход 264 г. показал дальнейший рост сил причерноморских племен, появление в их морских походах новых существенных черт. Во время предшествовавших походов припонтийские племена ограничивались в основном опустошением прибрежных районов, тогда как в войне 264 г. они смело углубились в самые центральные районы малоазийского полуострова; преодолевая большие природные трудности и сопротивление врага, они пересекли территорию трех римских провинций и успешно завершили свой поход. 61Vita Gallieni, IV—VI, XIII. Данные источников о времени правления Галлиена чрезвычайно скудны, часто противоречат друг другу и поэтому характеристика положения империи в этот период представляет большие трудности. 62Vita Gallieni, IV. 63Е.М.Штаерман. Африканские восстания III века. ВДИ, 1948, № 2, стр. 71. Е.М.Штаерман. Африканские восстания III века. ВДИ, 1948, № 2, стр. 71. 64Vita trig, tyrann., XXVI, 6—7. 65Vita trig. tyrann , X, 1. 66OL, II, 4919, 4943; GIL·, Vil, 820, 822 67Aurel. Vict., Caes., XXX1IT; Eutrop., IX, 8. 68Zon., XII, 23 69Vita Gallieni, V, 6. 70Zosim., I, 37. 71В. Rappaport. Die Einfälle der Goten in das römische Reich. Leipzig. 1899, стр. 62—63. 72Zоsim., I, 37. 73Iordan., XX, 107—108; XXI, 110. 74Vita Gallieni, VI—VII. 75Б. II. Гpаков. Материалы по истории Скифии в греческих падписях Балканского полуострова и Малой Азии. № 55, ВДИ, 1939, № 3, стр. 278—280, 76Vita Gallieni, VII, 3. 77Iordan., XX, 107—108; Eutrop., IX, 8. 78Zоsim., I, 28; Vita Gallieni, VI—VII; Sуnсell., стр. 716. 79Iordan., XX, 107: «Respa et Veduco Tharuaroquc duces». 80И. Забелин. История русской жизни. М., 1876, I, стр. 304 81Ю. В. Кухаренко. Юго-Восточная границарассолсния раннеславянских племен. Автореферат дисс., М., 1951, стр. 12 сл. 82В. В. Кропоткин доказывает это положение на основании нумизматических материалов и, в частности, находки римских монет середины III пека н. э. в районе Киева (Клады римских монет в Восточной Европе, БДИ, 1951, № 4, стр. 251). 83Iordan., XX, 107. 84Vita Gallieni, IV, 5—6. 85Там же, VI, 8—9. 86Iordan., XX. 107. 87Там же: «sumplis navibus Asiam transierunt, fretum EHispontiacum tr.msvecü». 88'Гам же, XX, 108: «Vastantes itinere suo Troiam Iliumque». 89Б. H. Граков. Материалы по истории Скифии в греческих надписях Балканского полуострова и Малой Азии. ВДИ, 1939, Λ» 3 стр 278—280. 90Vita Gallieni, VI—VII. 91Iordan., XX, 108. 92Vita Gallieni, VII, 3. 93Там же, XI, 1—2. 94Syncell., стр. 716, 95Vita Gallieni, XI, 1. 96Vita Gallieni, XI, 2. 97В. Rappaport. Die Einfälle der Goten in das römische Reich. Leipzig, 1899, стр. 65. 98C. Jullian. Histoire de la Gaule. Paris, 1914, т. IV, стр 544 сл 99Iordan., XX, 107—108; Vita Gallieni, VI—VII. |
загрузка...