Захват "скифами" римской провинции Дакии и овладение ими северным побережьем Черного моря
|
Уход принонтийских племен от Фессалоник лишь частично облегчил положение империи. Ведь в этот раз на нее активнейшим образом наступали не только «скифы», но и персы, германцы, племена Африки, и не подлежит сомнению, что и в последующие годы борьба на Дунае не утихала, более того — се дальнейшее развитие привело к важнейшему событию войн III века, а именно к утрате римлянами Дакии.
Рассказав о боевых действиях на Рейне, где Галлиен сопротивлялся натиску германских племен, Зосим затем переходит к краткому описанию хода войны на Дунае46. В этом описании немало путаницы, но, том по мопсе, из него с несомненностью явствует, что натиск на иллирийские провинции принял поистине угрожающий характер47, что в этом наступлении, кроме старых врагов, приняли активное участие и какие-то новые племена: бораны и уругунды48. Зосим, правда, ничего не сообщает об итогах этого нового огромного наступления на Дунае, поскольку его интерес переключается тут же на морские походы племен Меотиды, но здесь на помощь приходят данные латинских авторов, сведения эпиграфики и нумизматики. Все эти источники свидетельствуют об укреплении причерноморских племен на территории Дакии. Однако их крайне фрагментарный характер делает весьма затруднительным определение точной даты уступки римлянами Дакии49. Т. Моммзен, Шмидт и Раппапорт относят это событие к 256—257 гг., Дикулеску — к 260 г., Горовиц — к 271—275 гг., т. е. ко времени Аврелиана. На этой последней точке зрения стоит, в общем, и Дайковичью 50. При современном состоянии источников будет преждевременным решительно становиться на ту или другую точку зрения; новые археологические раскопки несомненно будут во многом способствовать окончательному разрешению данной проблемы. Но можно думать, что сами эти разногласия в датировке утраты Дакии свидетельствуют о том, что Дакия переходила в руки «скифов» по частям, и лишь Аврелиан принял решение о полном ее оставлении. Возможно, что первым этапом эвакуации Дакии и были 256—257 гг., последующим — 260—261 гг. (время пленения Валериана и гибели римской восточной армии) и, наконец, заключительным — время правления Аврелиана. Дакия не случайно стала первой римской провинцией, попавшей в руки «скифов». Она с трех сторон была окружена землями враждебных племен и, естественно, что в течение трех десятилетий на нее почти беспрерывно сыпались их удары. Даже те походы, которые направлялись вглубь иллирийских провинций, неизбежно так или иначе затрагивали Дакию. Если к тому же учесть, что мелкие войны на Дунае почти не прекращались со времени Маркоманнской войны, то станет ясно, почему оборона Дакии ко времени Галлиена была совершенно разрушена, а сама Дакия до крайности разорена и опустошена. Огромную роль в крушении римского владычества в Дакии сыграла и борьба местного населения против своих угнетателей; на территории провинции действовали многочисленные группы повстанцев, наводившие страх на римских чиновников, поссессоров, купцов. Несмотря на все стремление римлян разделаться с этими «latrones» (создание специальных отрядов и целой сети охранительных постов), борьба повстанцев пе прекращалась и в конце II — первой половине III в. слилась с наступлениями придунайских племен. Как отмечают в своих работах советские ученые, позже всех остальных провинций присоединенная к империи Дакия в наибольшей степени сохраняла свои племенные особенности; на ее границам жили полунезависимые дакийские племена, что, конечно, способствовало усилению освободительной борьбы дакийского населения. Вследствие этого комплекса причин Дакия и оказалась тем слабым звеном, которое первым выпало из системы римских провинций51. Перед лицом наступления «скифов» чиновники, и зажиточное население покидали обжитые места; опасность, повидимому, грозила даже Верхней Мёзии. Однако римлянам удалось удержаться на линии Дуная и сохранить за собой даже значительный кусок самой Дакии — современные Бапат и Малую Валахию. Эти районы Дакии прикрывались с севера Карпатским хребтом; хорошие военные дороги надежно связывали их с гарнизонами Верхней Мёзии и Паннонии, из коих некоторые получили значительные подкрепления. В силу подобных обстоятельств римлянам, отказавшимся от борьбы за удержание обширных и опустошенных районов (что было им явно не под силу), удалось, сосредоточив свои резервы па более короткой и укрепленной линии фронта, продержаться здесь еще в течение целых восемнадцати лет. Тем не менее успех их врагов был очень велик. «Скифы» получили в свое распоряжение плодородную и богатую страну, а несомненно, что одной из важнейших их целей было именно приобретение земель для посевов и пастбищ для скота; рудные богатства Дакии также в какой-то степени могли быть использованы пришельцами, тем более что от «скифов» бежала лишь зажиточная часть населения, а угнетенные слои, к которым относятся, конечно, и рабы, занятые в рудниках, ждали прихода их, как избавления. Дело пе ограничивалось усилением материальных, в том числе и военных, средств причерноморских племен; их успех имел и крупный стратегический характер. Важнейший бастион Рима на его северо-восточных границах был уничтожен; плацдарм, с которого римляне могли угрожать соседним народам, был сведен к очень скромным размерам. Наоборот, «скифы» еще ближе придвинулись к глубинным районам империи и получили позиции для новых на нее наступлений. Период 50-х годов в истории борьбы Рима с племенами Причерноморья знаменателен не только тем, что в это время последние овладели большей частью Дакии,— не меньшее значение имел и факт их прочного утверждения на всем северном побережье Черного моря. В распоряжении науки нет, к сожалению, почти никаких данных о судьбе римских владений к востоку от низовий Дуная52. Несомненно, что изолированные от основной имперской территории, окруженные отовсюду скифо-сарматским миром, они в первую очередь должны были пасть под его натиском53. Свидетельством прогрессирующего ухудшения положения Тиры и Ольвии служит факт прекращения ими чеканки монет — Тирой в 238 г., а более отдаленной Ольвией — уже в 235 г. Правда, в40-е годы III в. н. э. они еще находились в руках римлян — в 248 г. в Ольвии отмечено присутствие римского гарнизона. Но с усилением «скифских» нашествий на придунайские провинции их положение становилось все безнадежнее; римские гарнизоны, очевидно, вскоре были выведены и отправлены в более ответственные места. А захват «скифами» Дакии, повидимому, сопровождался и окончательным овладением ими как Ольвией, так и Тирой, если они не перешли в руки причерноморских племен еще в более раннее время. Ольвия, очевидно, первой попала в руки «скифов» — ее положение было изолированно, и она не могла успешно сопротивляться натиску врага; затем пала и Тира — римские монеты встречаются там лишь до времени Галлиена54. Конечно, вовсе не обязательно полагать, что это было связано с катастрофой для города и его жителей; вполне вероятно, что горожане Тиры предпочли не доводить дело до крайности и, видя безвыходность положения, добровольно перешли на сторону противника. Для последнего же подобный исход был самым желательным— «скифы» очень нуждались в гавани и технических знаниях горожан для своих морских походов. Совершенно никаких сведений не сохранилось о судьбе Херсонеса в рассматриваемое время. Около 200 г. римские войска эвакуировали южное побережье Крыма55, передав оборону этих районов Босиорскому царству. Впоследствии Херсонес, конечно, также испытал нажим «скифов», но, в отличие от других колоний Северного Причерноморья, сумел сохранить свое самостоятельное существование. Он лежал несколько в стороне от основных направлений наступления 56(придунайские области — Босиор); Рим продолжал оказывать ему не-которую военную и финансовую помощь, но желая, видимо, утратить свой последний форпост; сам город был прекрасно укреплен. Иное положение сложилось на Боспоре. Его крепости и морской флот когда-то надежно прикрывали выход в восточную часть Черного моря. Между тем в III в. н. э. материальные ресурсы Боспора уменьшились в связи с ростом хозяйственного кризиса в стране и падением внешней торговли. Возобновление в широком масштабе войн «скифов» с Римом немедленно отразилось и на Боспорском царстве, которое также попало под удар «скифских» племен. Правда, о ходе войны «скифов» с Боснором нет никаких прямых свидетельств. Но в последних датированных надписях из Танаиса, относящихся к 236 г., имеются указания на оборонительные мероприятия57 — город, очевидно, уже находился под серьезной угрозой со стороны скифо-сарматских племен. В середине же III в. здесь вообще прекращаются какие бы то ни было официальные надписи, столь многочисленные в предшествующий период. Мнение тех авторов, которые считают причиной этого занятие города наступающими «скифами», кажется вполне справедливым. Потеря Танаиса была тяжелым ударом для Боспора. Враги нажимали отовсюду, оборонительная система Боснора терпела крах. Положение Боспора все более ухудшалось. Войны подрывали его экономику и особенно торговлю; Рим, сам оказавшийся в тяжелом положении, прекратил выплату субсидий царям Боспора и, повидимому, отозвал и те небольшие воинские подразделения, которые там находились в более спокойное время58. О том, как в конце концов «скифы» овладели и выходом в море и морскими базами, сообщает лишь Зосим: «Когда у них [боспорцев] царская власть переходила от отца к сыну, то по дружбе с римлянами, из-за торговых выгод и посылаемых им каждый год даров — они преграждали путь скифам, желающим переправиться в Азию; когда же после гибели царского рода к власти пришли некие неблагородные и негодные люди, то из страха за себя они открыли скифам проход через Боспор в Азию и дали им для переправы свои суда»59. Это сообщение Зосима нашло различную оценку в среде специалистов- историков Боспора. Так, Латышев в своей работе «Краткий очерк истории Боспорского царства» подвергает некоторому сомнению свидетельство Зосима и вообще оставляет открытым вопрос о том, в чем, собственно, состоял смысл событий на Боспоре в 50— (60-е годы III в.60 Васильевский сводит его к «смутам» и борьбе претендентов за трон. Однако в новейшей советской историографии делается удачная попытка решения вопроса. Ученые отмечают, что с 239 — 240 гг. и вплоть до 50-х годов III в. н. э. Боспорском государством, судя по монетам, правил царь Рискупорид IV — член старой, лояльной по отношению к римлянам династии. И вот, в период 253—255 гг., наряду с его монетами появляются и монеты некоего Фарсанза61, царя, носящего явно «варварское» имя. Если принять во внимание, что именно в это время и начинаются «скифские» морские походы, то в лице Фарсанза вполне можно видеть одного из тех «недостойных людей», о которых рассказывает Зосим62. Правда, монеты его не выходят за пределы двух лет, но интересно и симптоматично, что вскоре на значительный период прекращается и выпуск монет Рискупоридом — несомненное доказательство крупных потрясений, переживаемых Боспором. Действительно, еще в более ранний период Боспорское царство переживало сильнейшие потрясения, вызываемые выступлениями народных масс. В рассматриваемый же период, период глубокого кризиса Боспорского царства и возросшего натиска внешних врагов, эта борьба низов должна была принять особенно обостренный характер. «Варваризация» Боспора и, прежде всего, его армии еще более ослабляла его сопротивляемость перед лицом внешних и внутренних врагов. Ослабление экономических связей Боспора с имперскими территориями в свою очередь содействовало росту антиримских настроений даже в среде господствующего класса63. Очевидно, в определенный момент на Боспоре произошло восстание и, в противовес старой, проримски настроенной династии, была выдвинута новая династия, которая, укрепившись на части боспорской территории, вступила в соглашение со скифами. Бесцельно гадать о взаимоотношениях западной и восточной частей, на которые, повидимому, разделился Боспор;. в дальнейшем, когда военное счастье оказалось на стороне Рима, Боспорскому царству удалось в какой-то мере восстановить старое положение вещей и старые границы. Таким образом, 50-е годы III в. н. э. ознаменовались новыми большими успехами припонтийских племен в их борьбе с Римом64. Они овладели Дакией, уничтожив тем самым важнейшую преграду на путях проникновения вглубь империи и создав плацдарм новых вторжений. В их руках оказалось и почти все северное побережье Черного моря, что открывало возможность для дальнейшего расширения борьбы и перенесения со на морс. Рейды «скифов» в империю становятся еще более глубокими и мощными, «скифские отряды прорвались на побережье Эгейского моря, осадили Фессалоники и создали непосредственную опасность Греции. В борьбу с Римом в этот период включились новые племена — бораны и уругунды; «скифская» коалиция возросла и усилилась. Добившись первого большого успеха в расчленении империи, многочисленные племена Северного Причерноморья готовились к нанесению еще более сокрушительных ударов. 46Zоsim., I, 31. 47Там же. 48Там же. 49И. Т. Кругликова. Римская провинция Дакия во II— III вв. Рукопись монографии, стр. 119 сл. 50C. Daiсo Viсiu. La Transylvanie dans l’antiquité. Bucarost, 1945, стр. 173. 51И. Т. Кругликова. Римская провинция Дакия во II— III вв. Рукопись монографии, стр. 2 сл. 52Ю. Кулаковский. Прошлое Тавриды. Киев, 1914, стр. 49. 53Там же. 54А. Н. 3ограф. Античные монеты. М.— Л., 1951, стр. 117. 55В. Н Дьяков. Тинрика в эпоху римской оккупации. Ученые записки МГПИ, т. XXVIII, вып. 1, стр. 89 сл. 56Г, Д. Белов. Херсонес Таврический. Л., 1948, стр. 129. 57IPE, II, 434. 58В. Ф. Гайдукевич. Боспорское царство. М.—A., 1949, стр. 444. 59Zоsim., I, 31, 2—3. 60В. В. Латышев. Pontica. Краткий очерк истории Боспорского царства. СПб., 1909, стр. 119. 61В. Н. Дьяков. Таврика в эпоху римской оккупации. Ученые записки МГПИ, т. XXVIII, вып. 1, стр. 22; А.Н.3ограф. Античные монеты. М.— Л., 1951, стр. 209. 62В. Ф. Гайдукевич. Боспорское царство. М.— Л., 19-49, стр. 452 сл. 63Рецензия В. Д. Блаватского и О. В. Кудрявцева на книгу В. Ф. Гайдукевич. Боспорское царство. ВДИ, 1949, № 4, стр. 155. 64А. Васильев. Готы в Крыму. Известия Российской Академии истории материальной культуры, 1921, т. I, стр. 265. |
загрузка...