7. Политическое значение ереси лоллардов
|
В первые столетия после падения Римской империи церковь оставалась единственной хранительницей учености и традиций античной культуры. Ее монастыри были очагами знаний, невысоких по качеству, но выделяющихся среди окружающей их тьмы невежества. Крупные монашеские ордена — Бенедиктинский, Клюнийский, Цистерцианский — поддерживали не только науки и искусства, но также и знания в области сельского хозяйства и производственной техники. Однако к XV в. влияние церкви упало. Церковники уже не пользовались обычно уважением, да и не заслуживали его. На то были определенные причины, как общие для всех стран, так и особые, относящиеся только к Англии.
Первая причина была результатом влияния, которое завоевала церковь в период темноты и невежества; это влияние она употребила на то, чтобы приобрести огромные богатства и земли. Поскольку монашеские ордена превратились в крупных землевладельцев, они вместе со всем классом землевладельцев стали объектом ненависти народа. Колоссальные земельные богатства церкви делали ее составной частью феодальной системы, и она разделяла упадок этой системы. Другим постоянным источником недовольства был сбор десятины. Общее мнение было таково, что священников больше интересует десятина, чем спасение душ своей паствы. Справедливость этого мнения подтверждает список типичных для крестьян грехов, составленный в помощь священникам при исповеди. Первым в этом списке значился отказ платить десятину, и следующие за этим два греха состояли в неуплате десятины в срок и сполна. Почти все из остальных девятнадцати грехов заключались в нарушении установленных церковью правил или в неуплате податей и неисполнении повинностей, которыми обязаны были крестьяне лорду манора. Трудно утверждать, что в прежние века церковники были менее продажны и развратны, чем в XIV в., но развитие культуры создало более высокий общественный критерий, и недостатки церкви стали заметнее. Духовенство не было теперь единственным грамотным классом. Миряне уже начинали высказывать свои взгляды на религию и критиковать невежественных и нерадивых священнослужителей, чего не могли бы сделать их предки. Лангланд жалуется, что в высших классах рассуждают о вопросах теологии за обедом и «злоязычествуют по адресу клириков». Эти перемены были общими для всей Европы. У Англии были особые основания для антиклерикализма. Англия была в числе тех стран, которые облагались папскими агентами наиболее тяжелыми налогами. Одна из главных причин непопулярности монахов в Англии заключалась в том, что огромная доля ее богатств утекала из страны в Рим. В 1305 г. перенесение папского престола в Авиньон усилило ненависть к папским поборам. С этого времени и до 1378 г. все папы были французами. В то время когда между Англией и Францией почти не прекращалась война, у англичан уже начало пробуждаться национальное чувство. С 1378 до 1417 г. было два соперничавших между собой папы — один в Авиньоне, а другой в Риме, они беспрерывно враждовали и бесчестили друг друга. Внутри самой английской церкви можно заметить признаки разделения на папистов и антипапистов. Монахи были более непосредственно связаны с папой и старались усилить его влияние. Епископы, наоборот, хотя и не менее ортодоксальные в богословии, почти все были вовлечены в государственный аппарат и совмещали с церковными должностями высшие гражданские посты. Когда корона и папство сотрудничали, что бывало часто на поприще дележа доходов, все шло гладко. Когда же вымогательства папских сборщиков или предоставление богатейших бенефиций Англии папским ставленникам, часто итальянцам, приводило к конфликтам, высшие церковные сановники бывали вынуждены становиться к папам во враждебную позицию. Англичане, побывавшие в Риме, рассказывали о роскоши и разврате, царивших при дворе папы. У себя на родине английский народ мог видеть те же качества у папских агентов, которые наводняли Англию, собирая подати, продавая отпущения грехов, бойко торгуя поддельными реликвиями святых. Когда в 1370 г. Уиклеф начал призывать к конфискации у монастырей их богатых владений, его поддержали и крупные лорды в надежде увеличить за счет этого свои доходы и даже многие приходские священники, которые остро чувствовали свою бедность, по сравнению с колоссальными богатствами, которыми владели монашеские ордена. Теоретическим обоснованием требований Уиклефа были принципы, гласившие, что какие бы то ни были права на богатство и власть зависят от праведности человека. Праведные должны владеть всем сообща, доказывал он, ибо только праведным дано владеть всем. Его осуждение «кесаревых клириков», занимавших государственные посты, также встретило живейший отклик среди знати, представители которой начали считать себя самыми подходящими претендентами на эти должности. Тесная связь Уиклефа с Джоном Гонтом, который поощрял Уиклефа и покровительствовал ему, рассчитывая использовать его как орудие для ограбления церкви, удержала Уиклефа от распространения своих коммунистических теорий на дела мирские. «Дьявол, — писал он, — наущает некоторых говорить, что христиане не должны быть слугами и рабами ни языческих (т. е. неблагочестивых) господ... ни христианских господ». Некоторые последователи Уиклефа, не будучи столь изощренными богословами, делали из его учения социальные выводы, которых не смог сделать он сам. Наиболее смелым и революционным Уиклеф был именно в своих чисто теологических ересях, и каждое из его еретических положений имело политическое значение, все они если не по форме, то по значению и содержанию были антиклерикальными, антифеодальными и демократическими. Они провозглашали свободу мнений в вопросах религии, идею, что благочестивый мирянин так же близок к богу, как любой священник. Поэтому приверженцы Уиклефа отвергали таинство пресуществления и считали неправильным причастие мирян исключительно хлебом (вино оставалось лишь для священника). Подобно всем протестантам, Уиклеф учил, что церковные таинства имеют небольшое значение по сравнению с проповедями и изучением священного писания. Он или его ближайшие ученики сделали первый перевод библии с латинского на английский язык, и вскоре лолларды уже читали и толковали ее во всех уголках страны. И, наконец, он заявил, что лучше человеку вести праведную и деятельную жизнь в миру, чем запереться в монастыре. Эти идеи вскоре лишили Уиклефа поддержки его высокопоставленных покровителей, его теории были осуждены, и сам он изгнан из Оксфордского университета — первого центра лоллардизма. Это привело к тому, что лолларды рассеялись по всей стране и из оторванных от жизни теологов превратились в странствующих народных проповедников. Они находили сочувствующую аудиторию среди мелких джентри, йоменов и особенно среди ткачей Восточной Англии, т. е. всех тех классов, которые впоследствии были главной опорой Кромвеля. Влияние лоллардов росло так быстро, что в 1382 г. палата общин потребовала у короля и палаты лордов отмены ордонанса, облегчавшего аресты еретиков. В их резолюции говорилось: «Пусть он будет теперь уничтожен, ибо общины не желали быть осужденными за ересь и не хотели, чтобы сами они и их дети зависели от своеволия прелатов более, чем их предки в прежние времена». Такое заявление отражало, повидимому, и презрение к церкви и симпатии к учению лоллардов. Несмотря на это, вскоре началось жестокое преследование лоллардов. В 1401 г. Статут De Haeretico Comburendo потребовал сожжения упорствующих в ереси, затем последовал ряд казней. В 1414 г. вспыхнуло восстание, но оно было подавлено, а вождь восставших сэр Джон Олдкасл сожжен. Движение вскоре лишилось своих высокопоставленных сторонников и стало находить отклик только у людей бедных и темных. Следующее после Уиклефа поколение лоллардов-проповедников развило все скрытые в его учении буржуазные и демократические тенденции. Лолларды пришли к тому, что стали превозносить бедность и бережливость, осуждали развлечения и мирские удовольствия. Секта существовала весь период правления Ланкастерской династии, подвергаясь жестоким преследованиям, находясь в подполье, но сохраняя много приверженцев, особенно среди ткачей. Преследование лоллардов Ланкастерами объясняет то единодушие, с которым Восточная Англия поддерживала более веротерпимых сторонников Йорка в войне Алой и Белой Розы. Когда в начале XVI в. в Англии начало распространяться лютеранство, лолларды все еще существовали и с радостью встретили новых союзников. В 1523 г. лондонский епископ Танстолл писал Эразму Роттердамскому, что лютеранство — «не пагубное новшество, это новое оружие в руках огромного воинства еретиков Уиклефа». Протестантизм укоренился наиболее быстро и глубоко именно в тех районах и среди тех слоев населения, где особенно широким влиянием пользовались лолларды. |
загрузка...