6. Восстание крестьян
|
У вилланов было три способа борьбы с попытками лордов оттеснить их назад, в ярмо крепостного рабства, от которого они только было начали понемногу избавляться. Одним способом был побег. Это был первый и самый простой способ, однако воспользоваться им могли только одиночки, для человека с семьей он был мало приемлем. Оставались два других способа: организация и вооруженное восстание.
Убегали и расходились по всей стране наиболее смелые и решительные из вилланов. Под их влиянием стихийно возникавшие повсюду примитивные местные крестьянские союзы постепенно разрастались в организацию общеанглийского масштаба. Вступление к статуту 1377 г. выражает страх, который испытывали лорды перед этим новым явлением. Вилланы, говорилось в этом документе, «угрожают управляющим имений членовредительством и убийством и, мало того, собираются большими толпами и сговариваются, чтобы один помогал другому насильственно противиться своим помещикам; и еще много другого зла творят они различными способами, учиняя большой вред их указанным помещикам и подавая дурной пример остальным». Во многих деревнях, вероятно, были свои местные организаторы, такие как Уолтер Холдербив Суффолке, который в 1373 г. был предан суду за то, что «в пору жатвы брал с разных людей по шести и по восьми пенсов за день и тогда же устраивал очень часто в разных местах сходки работников и подбивал их брать не меньше как по шести или по восьми пенсов». Усилиями этих первых безвестных руководителей и был создан «Великий союз», охвативший всю страну, производивший сбор денег для уплаты штрафов за деятельность своих членов и подготовивший программу требований, которая придала единство восстанию 1381 г. Некоторые черты в этом восстании резко отличали его от более ранних крестьянских восстаний средневековья. Если Жакерия, например, была мятежом отчаяния, движением доведенных до крайности людей, действующих без заранее намеченного плана с единственной целью причинить как можно более вреда своим угнетателям, то восстание 1381 г. было делом людей, которые завоевали уже какую-то степень свободы и благосостояния и теперь требовали большего. У вилланов, которые заявляли: «Мы созданы по образу и подобию божию, а с нами обращаются, как со скотом», проснулось сознание своего человеческого достоинства. Многие из них сражались во Франции и отлично понимали, что метко пущенная стрела одинаково валит с ног и простого крестьянина и дворянина. У английских крестьян обыкновенно имелось оружие, и они привыкли им пользоваться. Помимо непосредственных требований крестьян — уничтожения крепостного права, коммутации всех повинностей и установления единообразной денежной ренты (4 пенса с акра), отмены статута о рабочих — среди восставших были распространены и идеи примитивного коммунизма. Идеи коммунизма распространяли наиболее бедные из приходских священников, монахи, которые, как писал Лангланд, «Проповедуют людям по Платону и доказательства приводят из Сенеки о том, что все под небесами быть общим должно», и в какой-то степени лолларды, последователи Уиклефа, хотя их роль в возникновении восстания была, вероятно, значительно меньшей, чем это им часто приписывают, а сам Уиклеф не выражал восстанию никакого сочувствия. История сохранила для нас яркий образ только одного из этих проповедников христианского коммунизма — Джона Болла. Джон Болл родился на севере в сельской местности, однако деятельность его проходила главным образом в Лондоне и близлежащих графствах. Он обосновывал равенство всех людей их общим происхождением от Адама и заявлял, как передает Фруасар, что «дела в Англии не могут итти хорошо и никогда не пойдут, пока все не станет общим». Повстанцы 1381 г., несомненно, высоко чтили Болла, недаром они в самом начале восстания освободили его из тюрьмы в Мейдстоне, однако в предъявленных ими требованиях не было и тени коммунизма. Требования эти были, повидимому, тем минимумом, с которым все были согласны. Весной 1381 г. Великий союз перешел от организационной деятельности в экономической области к подготовке вооруженного восстания крестьян в общеанглийском масштабе. Начавшееся восстание обнаружило все признаки тщательной подготовки; это доказывали и его широкое распространение и единодушие, с каким повстанцы выдвигали свои требования. Когда настал решительный момент, таинственные, но хорошо понятные всем воззвания передавались из деревни в деревню. «Джон Шеп, некогда священник святой Марии в Йорке, а ныне в Колчестере, приветствует Джона Безымянного и Джона Мельника и Джона Возчика и наказывает им опасаться коварства в городе и стоять друг за друга во имя господа бога нашего и наказывает Пирсу Пахарю взяться за дело и покарать Гоба Разбойника и велит взять ему с собой Джона Справедливого и всех его товарищей, и никого больше; да смотреть в оба на одну голову (единство) и никак иначе»,— говорилось в одном из таких воззваний; другое, написанное более понятным языком, провозглашало: «Джек Справедливый извещает вас, что ложь и коварство царствуют слишком долго». Помимо общих экономических причин, породивших восстание, 1381 г. были еще дополнительные невзгоды. Затянувшаяся война с Францией, которая несла теперь Англии поражение за поражением, вынудила правительство непомерно увеличить и без того тяжелые налоги. Ричард II был еще ребенком, а Эдуард III уже впал в старческое слабоумие, и страной правила клика корыстолюбивой продажной знати, типичным представителем которой был Джон Гонт, дядя Ричарда. С ними был тесно связан новый слой откупщиков налогов и купцов-ростовщиков, к которым принадлежали казненные во время восстания Джон Лайонс Джон Лег. Большая часть поступавших от населения налоговых денег никогда не доходила до королевской казны. Налоги терзают нас всех Probat hoc mors tot validorum (Свидетельство тому смерть стольких достойных), И мало что из них досталось королю Fuit in manibus cupidorum (Он был в руках алчных), говорилось в популярном четверостишии того времени. Кроме того, землевладельцы в парламенте разработали новый вид обложения, специально направленного против недавно достигнутого благосостояния вилланов. «Богатство нации,— провозгласил парламент, — находится в руках работников», и в 1380 г. введен был подушный налог для того, чтобы отобрать часть этого богатства. Работников заставили платить налог в размере от четырех пенсов до одного шиллинга на каждую семью. Подушный налог, задуманный и воспринятый как мера классового угнетения, был причиной того, что неизбежное восстание разразилось именно весной 1381 г. В конце мая на юге Эссекса крестьяне напали на сборщиков податей и некоторых убили. Крестьяне скрылись в лесах и разослали вестников в другие районы графства, а также в Кент, прося оказать им поддержку. Пятого июня поднялись крестьяне в Дартфорде. Седьмого захвачен был Рочестерский замок, а десятого — Кентербери. К этому времени восстание распространилось уже на все графства вокруг Лондона и в Восточной Англии; повстанцы со всех сторон двинулись к Лондону. Один крупный отряд крестьян расположился у Блэкхит, другой подошел к городу с севера. Внутри города у восставших было много сторонников. У подмастерьев и учеников были свои счеты с правительством и с Джоном Гонтом, чьи сообщники по финансовым махинациям образовали в городе правящую олигархию. Кроме них была еще лондонская голытьба, ее ряды за последние два-три десятилетия пополнились сотнями беглых вилланов. Повстанцам сочувствовала даже часть зажиточных горожан, в том числе и два члена городской управы, Хорн и Сибайл. В четверг тринадцатого июня лондонские сторонники восстания открыли восставшим путь через лондонский мост и Олдгейт; крестьяне, не встречая сопротивления, хлынули £ Лондон и полностью овладели городом. «Савой», дворец Джона Гонта, был сожжен, однако особенных .беспорядков в городе не было. Вожди повстанцев старались предотвратить грабежи, а если они и происходили, то в основном повидимому, по вине городской голытьбы. Король и его приближенные укрылись в Тоуэре, а в пятницу вышли к восставшим в Майл-Энде и дали обещание удовлетворить все их требования. Почти в это же самое время крестьяне ворвались в Тоуэр, схватили государственного казначея и архиепископа Садбери, который как канцлер был, по их мнению, виновен в установлении подушного налога, и казнили их. На следующий день началась кровавая расправа с живущими в Лондоне фламандцами. Возможно, что и это произошло по инициативе лондонцев, ибо мятежников крестьян не могли интересовать чисто местные конфликты Лондона. После свидания с королем в Майл-Энде большая часть крестьян разошлась по домам, считая, что их дело выиграно. Другие же, понимавшие, что правительство хочет только оттянуть время, остались, чтобы проверить, действительно ли будут исполняться данные им обещания. Именно с этого момента восстание начало обнаруживать неизбежную для каждого крестьянского восстания слабость. Крестьяне могли объединиться на срок, достаточно продолжительный, чтобы запугать правящие классы, но они не имели возможности установить постоянный контроль над политикой правительства. Создание крестьянского государства было невозможно, ибо крестьяне рано или поздно должны были разойтись по деревням, предоставив управление государственной машиной помещикам. В субботу король вторично явился на свидание с предводителями повстанцев в Смитфилде, и во время их переговоров, при обстоятельствах все еще не ясных, один из свиты Ричарда убил предводителя повстанцев Уота Тайлера. Немедленное столкновение королю удалось предотвратить только тем, что он поспешил подтвердить свои обещания, данные в Майл-Энде. После этого мятежники покинули Лондон, часть стала расходиться по домам, и только немногие, более дальновидные, отправились на места, чтобы подготовить народ к сопротивлению. Центром восстания был Лондон, однако оно отнюдь не ограничилось одними внутренними графствами. Восстала вся Англия к югу и востоку от линии, проходящей от Йорка до Бристоля. Крестьяне громили поместья и убивали особенно ненавистных им помещиков и судей. Больше всего пострадали монастыри, чрезвычайно неохотно переводившие своих вилланов на денежную ренту. Было разграблено аббатство в Сент-Олбанс. В Бери на рыночной площади выставили голову настоятеля монастыря, а рядом — голову верховного судьи. Уже после того как повстанцы покинули Лондон, все еще трудно было успокоить народ в провинциях. Между тем знать и ее приспешники, попрятавшиеся во время восстания, собрались теперь в Лондоне, подготовляя расправу. Обещания, дважды данные королем, были нарушены, и простые люди Англии познали на горьком опыте (и урок этот был не последний), как неразумно полагаться на честность своих правителей. Королевская армия прошла кровавым маршем по районам, принимавшим участие в восстании. Простых людей сотнями казнили по приговору суда и без суда; когда жители Уолтема напомнили о данных королем обещаниях, им грубо ответили: «Вы — рабы, рабами и останетесь». Но хотя восстание потерпело неудачу, не произошло полного возврата к прежним порядкам. Помещики были изрядно напуганы. В 1382 г. парламент установил новый подушный налог, распространявшийся теперь только на землевладельцев; это мотивировалось «бедностью страны».. Пришлось отказаться и от попытки удержать на прежнем уровне заработную плату рабочих; в 1390 г.. новый статут о рабочих предоставил мировым судьям право фиксировать размеры заработной платы в своих районах в зависимости от уровня цен. Еще в течение нескольких десятилетий после 1381 г. вспыхивали мелкие восстания вилланов, и крестьянские союзы продолжали вести борьбу за более высокую оплату труда и перевод повинностей на денежные платежи. Коммутация практиковалась все шире, и XV век был, повидимому, веком наибольшего благосостояния трудящегося населения английской деревни. Систему открытых полей все решительнее начали вытеснять компактные фермерские хозяйства. Этот период отмечен постепенным падением цен, которое было несколько завуалировано уменьшением количества серебра в монетах, следовательно, и реальная заработная плата рабочих оставалась высокой и имела тенденцию повышаться. Восстание принесло крестьянам большую независимость и сознание своей силы и общности классовых интересов. После 1381 г. стало еще очевиднее, чем после Креси, что правящие классы не могут уже относиться к крестьянам без некоторой доли уважения, имеющего основанием вполне реальный страх. Крепостной превратился в свободного фермера или в наемного рабочего. |
загрузка...