4. Международные отношения
|
После норманского завоевания английские короли попрежнему оставались норманскими герцогами и даже использовали Англию как базу для расширения своих владений во Франции. Точно так же и большинство военных сподвижников Вильгельма, являвшихся феодальными лордами Нормандии, продолжали держать земли по обеим сторонам Ламанша. В течение по крайней мере полутора столетий правящий класс Англии был чужеземным, или, если смотреть с иной точки зрения, обладал двойной национальностью. Во всяком случае, почти до конца XIII в. обычным языком для него был французский, и когда в 1380 г. Чосер в своих «Кентерберийских рассказах» мягко высмеивает настоятельницу, которая «...по-французски говорила плавно, как учат в Стратфорде у Боу...», он отнюдь не хочет заставить нас предположить, что французский язык в Стратфорде у Боу не был уже достаточно чист.
Этот двунациональный характер королей и баронов и тот факт, что вначале Франция была им ближе Англии, определил и основное направление внешней политики. Для английских королей и баронов, имевших владения по ту сторону Ламанша, стало почти привычкой проводить половину лета в походах во Франции. Возможно, что Англия вначале и ценилась ими больше как источник людских и материальных ресурсов для их военных авантюр, чем по какой-либо иной причине. Гораздо важнее этих войн, не приведших ни к каким существенным результатам и подробности которых теперь забыты, было возникновение новых экономических связей, новых торговых областей, появление новых товаров и ремесл, которые заносили в страну иностранные мастера. За Вильгельмом Завоевателем шли не только солдаты. Много было и торговцев — их как магнит притягивал к себе Лондон, всегда бывший центром торговли Северной Европы. О росте Лондона мы уже говорили; теперь его преобладающее значение окончательно утверждается. Б Лондон текли все товары из богатых английских долин. Он был расположен напротив устья Рейна — главного пути, по которому проводилась торговля между Средиземноморьем и Севером. Лондон уже установил тесные торговые связи со Скандинавией и Прибалтикой. Еще со времен Этельреда там были постоянные колонии «Императорских людей», повидимому рейнских купцов. За ними последовали и другие купцы из северогерманских городов Ганзейского союза и Прибалтики. Теперь стали прибывать еще новые партии на этот раз норманских и фламандских купцов, привлеченных в Лондон, как ясно говорит один современник, «тем, что он был удобнее всего для их торговли и больше всего снабжен товарами, которыми они привыкли торговать». Помимо Лондона оживленную торговлю с Фландрией и Прибалтикой вели через Ламанш порты южного берега и такие города, как Линн, Бостон и Ипсвич. Правда, объем торговли того времени был незначителен с точки зрения наших дней, но все же этим путем Англия получала целый ряд таких жизненно необходимых товаров, как железо, соль, ткани. Вплоть до XV в. Англия добывала и выплавляла мало железа, пользуясь, в основном, тем, что поступало из Швеции и Северной Испании. В условиях, когда общий уровень цен составлял примерно а/г0 современного, готовое железо стоило до 14 ф. ст. за тонну. Высокая стоимость железа была одной из наиболее серьезных помех в развитии сельского хозяйства, и на земледельческие орудия расходовали его крайне экономно. Бороны, например, были почти всегда деревянные, а в плугах только лемеха и резаки делались из железа. Шерсть и холсты были тоже непомерно дороги. В балладе «Старый плащ» почтенный человек говорит о своем плаще, как о предмете, служившем ему всю жизнь, и нередко одежда переходила по завещанию из поколения в поколение. В Англии делали только самые грубые ткани, более тонкие вывозили из Фландрии. Точно так же обстояло дело и в других областях хозяйства, — хотя по побережью, например, и выпаривали небольшое количество соли, но большую часть потребляемой соли поставляли юго-западные области Франции. После норманского завоевания появился целый ряд новых статей импорта. Дорогие ткани начинают появляться в большем количестве и разнообразии, ввозятся вина из Гаскони, пряности с Востока, и, что самое удивительное, импортируется в значительном количестве такой громоздкий предмет, как строительный камень. На строительство многих норманских замков и церквей по берегу моря или вдоль судоходных рек пошел камень, добытый в каменоломнях Кана. В состав экспорта, согласно списку, приведенному Генрихом Хантингдонским, писавшим в середине XII в., входили шерсть, свинец, олово и скот. Так как английские короли правили по обоим берегам Ламанша, для купцов стали относительно безопасными путешествия по значительной территории. Пиратство в Ирландском море и проливах утихло. Помимо купцов в Англию начали приезжать и опытные мастера. У норманов были архитекторы, умевшие искусно строить каменные здания; для возведения замков и церквей им, вероятно, потребовалось большое число каменотесов из других стран. Вильгельм I, женившийся на дочери графа Фландрского, поощрял возникновение поселений фламандских ткачей. Эти поселения начали создаваться сразу после завоевания, а возможно еще и до него. Мы знаем, например, что деревня Флемптон в Суффолке упоминается в «Книге страшного суда» под именем Флемингтуна. Приходская церковь в этой деревне носит имя святой Катерины, покровительницы ткачей. Поселения этих Флемингов рассыпаны были по всей стране, пока по воле Генриха I большая часть их не была вынуждена переселиться на юг Уэльса. И именно с этими ткачами связаны первые признаки зачатков классовой борьбы в городах. Купеческие гильдии, которые начали появляться в XII в., нередко выносили решения не допускать ткачей к участию в получении городских привилегий. Несомненно, купцы поступали так, пытаясь удержать ткачей на положении зависимых ремесленников, а не потому, что, как полагали некоторые, исконные горожане просто-напросто были враждебно настроены к пришельцам из чужих мест. По мере роста торговли центр тяжести перемещался, и Англия становилась для королей и баронов важнее Нормандии или Анжу. А поскольку поместья барона в Англии становятся главным средоточием его интересов, он все с большей неохотой проводит лето во Франции, сопровождая короля в его военных походах. Феодальное войско обязано было отбывать военную повинность королю только сорок дней в году. Этого срока могло хватить для войны между двумя соседними государствами или баронскими владениями Европы, но для экспедиции из Англии во Францию этого было далеко не достаточно. Чтобы выйти из положения, Генрих II разрешил и даже стал поощрять уплату баронами специального налога, скутагия (щитовых денег), заменявшего личную воинскую повинность. Доходы от налога шли на наем войск на все время похода. Введение щитовых денег свидетельствует о том, до какой степени денежные взносы стали заменять целый ряд более старых натуральных повинностей и личную службу, которые еще сохранялись в XI в. В то же время и со стороны лендлордов также наблюдается ясно выраженное стремление превращать часть своих поместий в держание на условиях уплаты ренты и даже ч<коммутировать» на тех же условиях трудовые повинности своих вилланов. Деньги становятся обычной и все более насущной потребностью отчасти потому, что обмен становится делом все более обычным, а отчасти в связи с началом периода повышения цен, который длился полтора столетия, начавшись с середины XII в. Во всех этих изменениях, приведших к тому, что деньги все больше входили в жизнь, определенная роль принадлежала целой серии войн, называемых обычно крестовыми походами, начало которых падает на 1096 г. Крестовые походы были войнами переходного характера; они сочетали в себе некоторые черты набегов, совершавшихся скандинавами в поисках добычи и земель, с характерными чертами поздних войн с целью торговых и династических завоеваний. Эти походы, в особенности вначале, предпринимались не королями, а баронами, которые хотели получить новые, более богатые и независимые от короны владения. В этих ранних крестовых походах особенно широкое участие принимали бароны из покоренных скандинавами областей Франции и Италии. Иногда впереди войска двигались массы изголодавшихся по земле крестьян. В то же время крестовые походы были ответным ударом на новое вторжение мусульман, которые угрожали отрезать торговые пути на восток и даже грозили Константинополю. Палестина была стратегическим ключом к Леванту. К этому прибавились еще и религиозные мотивы — цель освобождения святынь Иерусалима. Во всяком случае, мусульманское нашествие преградило путь потоку паломников в Иерусалим, а эти паломничества были широко организованным коммерческим предприятием, очень важным для некоторых мест средиземноморского побережья. Папство возглавило организацию крестовых походов, используя их как средство усиления своего политического могущества. В первых крестовых походах, когда был взят Иерусалим и там было образовано «Латинское королевство», Англия почти не принимала участия. Происходило это вначале потому, что английские бароны заняты были освоением новых, только что захваченных владений, а позднее — потому, что Уэльс и Ирландия предоставляли для наиболее авантюристического типа баронов, предприимчивых и жадных до новых земель, т. е. как раз тех, кто составлял основное ядро армии крестоносцев, — аналогичное, но более многообещающее поле деятельности гораздо ближе к Англии. В третьем крестовом походе, для которого поводом явилось взятие Иерусалима армиями Саладина, впервые приняли непосредственное участие европейские короли. Среди них особенно видную роль играли французский король Филипп и король Англии Ричард I. Впервые в истории английские корабли вошли в Средиземное море, и то, что Ричард избрал в качестве покровителя святого Георгия, явилось одновременно и символом и прямым результатом его союза с возвышающейся морской державой — Генуэзской республикой. Этот крестовый поход оказался неудачным, стоил он колоссальных людских потерь и массу денег, а Ричарду, истратившему целое состояние на подготовку этого предприятия, пришлось собрать такое же состояние для уплаты выкупа за самого себя германскому императору, в плен к которому Ричард попал на обратном пути в Англию. Тем не менее в результате этого похода Англия установила непосредственные и прочные связи с торговыми городами Италии, то есть от местной торговли перешла к мировой торговле. Внутри самой Англии одним из первых результатов крестового похода был еврейский погром. Евреи пришли в страну вскоре после норманского завоевания и рассматривались как своего рода королевская собственность. Для евреев был закрыт доступ во все обычные отрасли торговли и ремесла, и в качестве ростовщиков корона использовала их как губку, которая впитывает деньги соседей и которую потом выжимает королевская казна. Таким образом удавалось маскировать королевские вымогательства, а озлобление, которое они вызывали, обращалось против евреев, а не против их хозяина. Когда корона ослабляла свое покровительство, как в 1189 г., начинался грабеж и резня евреев. Снаряжение огромного войска, с которым Ричард отправился в крестовый поход, потребовало очень больших сумм наличных денег. Добывались эти деньги различными путями, но главным была продажа хартий городам. Ко времени норманского завоевания эти города, за исключением Лондона, представляли собой не более чем разросшиеся деревни, принадлежавшие либо короне, либо феодальному лорду или монастырю. Все еще находясь в зависимости от обработки расположенных на их территории общинных полей, города отличались от окружавших их сельских местностей главным образом несколько более легкими условиями земельных держаний. Тем не менее и с них взыскивали целый ряд всевозможных поборов и рент, нередко произвольных и тяжелых. Все более разрастаясь, города начинают вступать в сделки со своими сеньерами, покупая за известную сумму денег или, чаще, за ежегодный взнос освобождение от своих повинностей. Эта операция требовала выдачи специальной хартии и создания корпоративной организации горожан, коллективно ответственной за уплату взноса. По мере своего развития купеческие гильдии (см. стр. 83) все теснее переплетаются с этими корпорациями горожан и нередко сливаются с ними полностью. Генрих II выдавал такие хартии, хотя и довольно скупо. Нужда в деньгах заставила Ричарда применять эту практику шире, а острота этой нужды позволила городам заключать сделки на очень выгодных для себя условиях. Во всяком случае, в период развития торговли и городов такие твердо установленные взносы, становившиеся более легкими по мере роста богатств города, представляли для горожан определенную выгоду. Это еще одна сторона жизни, на которой мы можем наблюдать развитие денежной экономики в недрах феодального строя. Возникновение самоуправляющихся городов, «коммун», свободных от системы личной зависимости и повинностей, привело к формированию новых общественных классов, готовых выступить на политическую арену. Короткое правление Ричарда было, таким образом, периодом важных преобразований. Это было также время, когда созданная Генрихом II бюрократическая организация подверглась испытанию в отсутствие самого короля. Эта организация под управлением юстициария Хьюберта Уолтера доказала свою жизнеспособность при подавлении попытки Иоанна, брата Ричарда, поднять мятеж. Этот мятеж был в истории Англии последним случаем, когда феодальный магнат пытался установить власть, направленную против государственной власти и независимую от нее. |
загрузка...