Глава 5. Горный промысел и рынок

Начало шахтной добычи руды и переход к использованию плавильных печей являлись этапом в развитии горнорудного промысла еще и потому, что с этого времени он превратился в область по преимуществу (если не исключительно) товарного производства.

Спорадический вывоз металла за пределы Швеции имел место еще в эпоху викингов¹, а в XIII в. шведское железо (osmund) было одним из обычных товаров североевропейской торговли ². В середине XIV в. Городское уложение Швеции уже тщательно нормирует порядок вывоза металла: в частности, узаконивается обычай взвешивания, клеймения и сопроводительных писем, утверждается тара для экспортируемого железа и меди и порядок их закупок купцами-экспортерами; роль основного центра по экспорту металла отводится Стокгольму³(который к этому времени стал главным стапельным пунктом шведской внешней торговли вообще, что определялось фискальными целями⁴).

В Городском уложении прямо указывается, что металл предназначен для вывоза в Германию (Tydztland), причем об этом говорится как о давно и хорошо всем известном факте⁵. Это еще раз подтверждает не только большую роль, которую немцы в качестве горных предпринимателей играли на самих промыслах, но и то, что они с самого начала сосредоточили в своих руках торговлю шведским металлом.

Торговля металлом в средневековой Европе вообще была одним из важнейших объектов монопольных устремлений и всякого рода крупных спекуляций купечества. Ведущие центры ганзейского торгового союза (позднее — союза вендских городов) Любек и Данциг (последний— со второй половины XV в.) во многом были обязаны своим процветанием торговле шведской медью и железом.

Во второй половине XIV в. металл составлял около 40% шведского экспорта: 20,1%—железо и 17,5% — медь; 2/3 или 3/4 всей продукции медных рудников проходило через Любек, который в 60-е годы XIV в. вывозил шведскую медь на тысячи любекских марок. Далее медь шла в Брюгге и расходилась по Прибалтике и русским землям. Шведское железо, ценившееся выше немецкого, также пользовалось широким спросом на европейских рынках⁶, и в последней трети XIV в. только Любек вывозил ежегодно от 275 до 900 тонн удобного для транспортировки железа осмунд.

С конца XIV в. соотношение в вывозе меди и железа резко изменилось в пользу железа. Правда, определенную роль здесь сыграло повышение цен на шведское железо ⁷, но основная причина, по-видимому, заключалась в том, что с конца XIV в. на европейских рынках появилась венгерская медь, ввозимая через Торн Данцигом. К тому же редукция земель 1395—1396 годов в Бергслагене ослабила позиции любекского купечества на медных промыслах, что, очевидно, снизило их прибыли от торговли шведской медью. В 20-е годы XV в. война короля Эрика с Гольштинией (к которой присоединилась Ганза) еще больше сократила объем медного экспорта⁸.

В 1492—1499 гг. через Любек проходило ежегодно по 196 лэстов ⁹ меди и по 600 лэстов железа. Таким образом, Швеция в XIV—XV вв. вела крупную оптовую торговлю медью и железом, поставляя их на европейские рынки ¹⁰.

Однако объем шведского экспорта металла был большим, чем это следует из данных, приведенных выше на основании ганзейских таможенных книг. Таможенные книги Ганзы и отдельных ее городов, хорошо известные историкам, обычно служат основными документами для исследования балтийской торговли в XIV—XV вв. Там же содержатся и данные о внешней торговле Швеции, в частности об экспорте металла ¹¹. Но не говоря уже о том, что эти книги до сих пор полностью не опубликованы, они — и это в данном случае самое главное — не отражают в полной мере, во-первых, вывоза металла из других (помимо Стокгольма) шведских городов, во-вторых, ввоза в ливонские города и на Русь, в-третьих, вывоза из Швеции других металлов (в частности, свинца в XV в. и серебра в XIV—XV вв.). Наконец, они содержат явно недостаточный материал для суждения о самостоятельной роли в вывозе шведского металла Данцига, Гамбурга, Ревеля и других ганзейских городов ¹². Учет этих моментов должен неизбежно привести к выводу о том, что объем вывоза металлов из Швеции в XIV— XV вв. был значительно больше, чем принято считать в настоящее время.

Товарное производство Бергслагена играло большую роль в формировании внешнего рынка Швеции и росте тесно связанных с ним городов, особенно южных и юго-западных портов. Помимо Стокгольма, в вывозе железа и меди принимали активное участие Вестерос, Кальмар, Енчёпинг, Упсала, Чёпинг, Арбуга, Эребру, Або, Нючёпинг, Сёдерчёпинг, Евле, Вестервик, Мальмё, Стренгнес, возможно—Труса, Телье и другие города. Все они упорно боролись за право экспорта металла и уменьшение транзитной роли Стокгольма ¹³.

Вместе с тем монопольная роль Ганзы в вывозе шведского металла была чрезвычайно невыгодна для Швеции, и прежде всего для определенных кругов поднимавшегося к концу XV в. шведского купечества. Одной из важных причин были мошеннические операции ганзейских городов в отношении шведского металла. Так, в 1494 г. Стен Стуре писал в Данциг о жалобе шведских купцов на то, что в Данциге введен «новый вес», так что эти купцы теряют по бочонку железа на каждый лэст веса. В 1499 г. туда была отправлена аналогичная жалоба, но в ней речь шла уже о потере двух бочонков с каждого лэста. В 1500 г. магистрат Стокгольма жаловался данцигскому магистрату на большие потери, которые шведские купцы несут из-за неверных весов (pyndare) в Данциге ¹⁴.

Хотя большая часть шведского металла шла на экспорт, определенное количество его оставалось в стране, расходилось по ее ярмаркам, городским рынкам, попадало в руки ремесленников и бондов. Мелкие сделки с металлом были широко распространены. Его закупки (или выменивание) ремесленниками и бондами производились и в Бергслагене, о чем свидетельствует указ Альбрехта от 1380 г. и другие факты, приведенные выше. Даларнские документы буквально заполнены записями сделок, где металл употреблялся в качестве платежного средства.

Розничная торговля металлом в районе его добычи в значительной степени интенсифицировалась к концу XV в., после изменения формы заработной платы рабочих Бергслагена. Не случайно в привилегиях 1499 г. особо оговаривается запрет торговых сделок с медью «около горы» и предписывается ехать для этой цели в города ¹⁵. Весьма возможно, что в период активного вывоза меди (до начала XVI в.) население Швеции вынуждено было удовлетворять свои хозяйственные потребности в ней (а также и в железе) во многом за счет мелких местных залежей. Кроме того, на внутренний рынок страны попадала в основном продукция горных мастеров, оставшаяся после уплаты всякого рода налогов; основная же масса товарного металла попадала в руки предпринимателей и короны и уходила на экспорт.

Было бы неправильно усматривать причину резкого преобладания здесь внешнего рынка над внутренним только в условиях экспорта, в наличии выгодной внешнеторговой конъюнктуры для шведского металла на Балтике. Определенную роль играло и состояние самого внутреннего рынка сбыта — слишком узкого в XIV— XV вв. для быстро развивавшейся специализированной горнорудной промышленности. Немаловажное значение имели и социальные моменты, в частности присвоение основной массы товарной продукции горного дела и металлообработки королевской властью¹⁶, а также крупными феодалами: крупный, централизованный экспорт металла в тех условиях способствовал расширению внешнего рынка и в конечном счете — укреплению союза городов и королевской власти и восстановлению независимости страны. Но это меньше всего зависело от субъективных намерений короны, поскольку ее торговая ориентация была ганзейской; ее союз с городами закрепился лишь к концу XV в., когда выросло национальное шведское купечество, а в освободительной борьбе Швеции решающей силой оказалось массовое движение шведского народа против двойного и тройного гнета шведских и датских феодалов, шведского государства и ганзейских купцов.

А как обстояло дело до начала XVI в., до окончательного освобождения страны от влияния Ганзы? Нельзя не отметить, что активность короны в области торговли металлом имела тогда и другие стороны и последствия. Прежде всего, эта торговля, как мы видим, осуществлялась за счет хищнической эксплуатации рудничных рабочих, и по мере усиления заинтересованности короны в вывозе металла их эксплуатация все более увеличивалась. Стремление к максимальному вывозу металла приводило к его утечке из страны и подорожанию, а это, наряду с ограничениями розничной торговли металлом, тормозило развитие ремесел.

Далее. Выгодные условия для экспорта металла по преимуществу использовались именно короной. Отсюда упорное нежелание ее переводить громадные области Швеции, поставляющие металл, на денежную форму рент и налогов. Монополия короны на добычу металла, безусловно, препятствовала как развитию частного предпринимательства в самих рудниках, так и складыванию крупного шведского купечества, отстраняемого в силу этой монополии от одной из наиболее выгодных сфер внешней торговли страны: ведь королевская власть с самого начала предпочитала вести дела через представителей ганзейского торгового капитала, имевших налаженные коммерческие связи и всегда готовых предоставить короне большие кредиты под металл. А это, в свою очередь, препятствовало развитию и обогащению городов. Связь короны с ганзейскими купцами привела к тому, что королевская власть слишком медленно и непоследовательно проводила политику ограничения их торговли и влияния в Швеции, отчего страдали и города, и промыслы, и все население страны.

Поскольку горнорудные районы Швеции были областями узкоспециализированного товарного производства, они являлись рынком сбыта для всех остальных отраслей хозяйства. Поэтому ввоз в Бергслаген различных (в том числе импортных) продуктов питания и продуктов ремесленного производства носил широкий характер. Именно туда везли свои товары бонды, о которых говорится в указе Альбрехта и Государственном уложении Кристофера. На рудники привозили местные и импортные ткани, обувь, соль, зерно, рыбу, мясо и прочие товары, которые закупались горными мастерами и предпринимателями для оплаты рабочих, а с конца XV в. выменивались рабочими и другими горными людьми на металл ¹⁷. Важным продуктовым рынком для горных промыслов издревле был Эстерйётланд¹⁸. Активное развитие обмена в Бергслагене привело к складыванию там широкой сети местных рынков. Начиная с 1347 г. все привилегии для различных горнорудных районов особое место отводят вопросам рынка. На медных промыслах в Коппарбергете, на железных рудниках Норберга, Викаберга, Сальберга, Линдесберга и других промыслах «торговые дни» происходили дважды в неделю¹⁹, причем условия торговли на рудниках приравнивались к городским: отсутствие внутренних пошлин, надзор за качеством товаров и прочие свободы, которые имели все полноправные города²⁰. Как и в городах, предметы внешней торговли здесь должны были продаваться оптом ²¹ (хотя возможно, что это правило касалось прежде всего купцов).

На рынки Бертслагена попадали не только привозные товары, но и продукция местных ремесленников. Последние селились на территории рудников и в определенной мере подпадали под понятие «горняк» (bergsman), так как горные привилегии 1499 г. регламентируют и оплату рудничных ремесленников — кузнецов, портных, башмачников, кожевников и других специалистов (причем в ряде случаев оплата шла в металле) ²². Конечно, ремесленники появились на рудниках не в 1499 г., а значительно раньше. В привилегиях 1354 и 1355 гг. для железных промыслов говорится о штрафе за «фальшивую» работу кузнецов, обманувших своего заказчика. Скорее всего, здесь речь шла не о кричных кузнецах,подрабатывавших на частных заказах, а об особых ремесленниках, не связанных с плавильнями и домнами ²³. По всей вероятности, ремесленников в Бергслагене было немало: ведь не говоря уже о бытовых нуждах населения, само развитие горного промысла требовало изготовления в массовом масштабе разнообразных орудий труда, прежде всего металлических. Характерные названия хуторов и поселений в Даларне, связанные с наименованиями различных ремесленных специальностей, также свидетельствуют о наличии там оседлого ремесленного населения ²⁴.

Развитие горного предпринимательства, обмена, ремесла и тесная связь промысловых районов c внешним рынком обусловили возникновение и рост в Бергслагене горных городов, таких, как Хедемура и Фалун, жизнь населения которых была неразрывно связана с горным делом, с промыслами в целом ²⁵. Здесь не место рассматривать устройство горных городов; хотелось бы только отметить, что в их развитии, на наш взгляд, большую роль сыграл тот факт, что Бергслаген в XIV и XV вв. активно притягивал рабочую силу. К первой категории притекающего на промыслы населения относились бонды-сезонники и бонды-промысловики (углежоги и т. п.), о которых говорилось выше и которые постепенно утрачивали связь со своим первоначальным занятием, пополняя ряды горных людей. Другую категорию составляла та часть самодеятельного населения страны, которая в силу экономических условий жизни и социальных конфликтов оказывалась без средств к существованию и выталкивалась за рамки общины. Среди этих пришлых людей в XV в. было много финнов и карелов, которые работали в основном на самых тяжелых участках в шахтах и плавильнях и, как правило, не имели собственности ²⁶. Определенную часть рабочего населения промыслов составляли также немцы-специалисты. При всем этом основную массу горных людей на промыслах составляли шведы, что особо подчеркивается некоторыми шведскими историками для объяснения передовой роли Бергслагена в «дегерманизации» Швеции в конце XV в.

¹ Е. Yngström. Gävletrakten.., s. 16.
² Об упоминаниях осмунда в нидерландских и немецких документах начиная с середины XIII в. см. В. В о ё t h i u s. Gruvornas folk, s. 35—36.
³ Stadslag, KpB, b. XVI, XVII, XX, XXI, XXII; cp. St. tb. 1, s. 189, 298, 336, 446, 464, 475, 483, 492; St. tb. 3, s. 103; Dipl, Dal, N° 855, 944. Э. Лённрот даже считает, что обоюдные интересы в области внешней торговли, связавшие стокгольмское бюргерство с промысловиками Даларны, породили их единство, которое в конечном счете предопределило успех поддерживаемого ими Стена Стуре в битве при Брункеберге (см. Е. Lönnroth. Slaget på Brunkeberg, s. 184 f.). Подробнее о порядке вывоза шведского металла в XIV— XV вв. см. А. А. Сванидзе. Развитие горного промысла в Швеции.., стр. 234, 237—238.
⁴ Stadslag, КрВ, b. XXII.
⁵ Stadslag, КрВ, b. XXI.
⁶Так, в Англии шведское железо ценилось наравне со сталью (Е. F. Heckscher. Svenskt arbete, s. 49). Немецкие промышленники также высоко ценили шведское железо за его ковкость. В Марке (Вестфалия) были организованы предприятия, работавшие только со шведюким железом (Н. В г a u n е. Om utvecklingen.., s. 4).
⁷ В 1368 г. 140 лэстов железа «осмунд» было продано за 454 любекские марки, а в 1369 г.— 220 лэстов за 1399 любекских марок (N. A h n 1 u n d. Stockholms histori a, s. 224).
⁸ Dipl. Dal, № 53; E. Lönnroth. Från svensk medeltid, s. 104; И. Андерссон. История Швеции, стр. 91, N. Ahnlund. Stockholms historia, s. 223; T. Söderberg. Stora Kopparberget.., s. 161. B XVI в, когда в Европе появилась тирольская медь (из Шваца) и европейская торговля металлом во многом пошла через руки Фуг-геров, роль шведской меди в Европе упала. Железо, напротив, вывозилось со все возраставшей интенсивностью, его экспорт при Густаве Васе возрос в три раза (T, Söderberg. Stora Kopparberget.., s. 161; I. Hammarström. Finansförvaltning.., s. 141, not. 27).
⁹ Лэст (läst) — мера твердых и сыпучих тел, принятая в Швеции и балтийской торговле в рассматриваемый период. В XIV—XV вв. 1 лэст равнялся 12—14 шп меди или железа (около 5 т). См. L. В. F а 1 k m а n. Om mått..., s. 317, 394.
¹⁰ О вывозе металла из Швеции см, в частности, Fr. В г u n s. Die Lubeckischen Pfundzollbucher.—«Hansische Geschichtsblätter» (далее —H Gbll), Jg. 1904—1905, S. 107 f. Jhrg. 1907, S 457 f.; Jbrg. 1908, s. 357 f; G. Lechner. Die hansische Pfundzollisten des Jahres 1368 (18.111 1368 bis 10.III 1369), mit einem Vorwort von Fr. Rörig. Lubeck, 1935; К. К и m 1 i e n. Sverige och Hansearterna. Studier i Svensk politik och utrikeshandel. Stockholm—Lund, 1953; W. K o p-p e. Lubeck-Stockholmer Handelsgeschichte im 14. Jahrhundert. Neu-munster, 1933; E. F. Heckscher. Svenskt arbete.., s. 48—49; N. Ahnlund. Stockholms historia, s. 222—224; T. Söderberg. Stora Kopparberget, s. 98, 158, 440; В. В о ё t h i u s. Gruvornas folk, s 32 и др. О ввозе шведского металла на Русь см. А. Л. Хорошк е в и ч. Торговля.., стр. 310.
¹¹ См. G. Lechner. Die hansische Pfundzollisten des Jahres 1368; Fr. Bruns. Die Lubeckischen Pfundzollbiicher, Jhrg. 1904— 1905.
¹² См. St. tb. 2, s. 467; F. Bruns. Die Lubeckischen Pfundzollbiicher, Jg. 1904—1905, S. Hie, 119; W. S t i e d a. Ueber die QueUen der Handelsstatistik im Mittelalter. Berlin, 1903, S. 45—46; W. K o pp e. Revals Schiffsverkehr und Seehandel in den Jahren 1378/84.— HGbll, Jg. 64, 1940, S. 113; К. К u m 1 i e n. Sverige och Hanseaterna; A, G. Sjöberg. Swedish Foreign Trade in the Midsixteenth Century.— «The Scandinavian Economic History Review», Kobenhavn, 1960, v. VIII, p. 176, 178 и др.
¹³Dipl. Dal., № 105, 315, 889, 896; Privilegier, № Ю7, 143, 151; MSUB, s. 31; Stadslag, KpB, b. XXI; F. B r u n s. Die Lubeckischen Pfundzollbucher, Jhrg. 1904—1905, S. 118, 119; A. Schuck. Studier..., s. 274; N. Ahnlund. Stockholms historia, s. 187, 292; B. Boéthiu s. Gruvornas folk, s. 33; T. Söderberg. Stora Kopparberget..., s 437, 440, 448, 449; L. B. Falkman. Om mått..., -s. 420; Ä. G. S j öb e r g. Swedish Foreign Trade.., p. 178; J. Sahlgren. Stadsnamnet Gävle, s. 21 f. О роли отдельных шведских городов в вывозе металла и их связях с горными промыслами см. подробнее в статье: А. А. Сванидзе. Развитие горного промысла в Швеции.., стр. 239-241
¹⁴ С. G. S t у f f е. Bidrag.., bd. 5, s. 176, 242, 250, 256.
¹⁵Dipl. Dal., № 170.
¹⁶ Окончательное утверждение государственной монополии на экспорт меди произошло в XVII в. (см. В. О d é n. Kopparhandel..., s. 11).
¹⁷Dipl. Dal., № 16, 22, 23, 170; Dipl. Sv, № 3526.
¹⁸ T. S ö cl c r b e r g. Ur östgötaspannmålens marknadshistoria, s. 5.
¹⁹ Dipl. Dal, № 16, 22, 23; Privilegier, № 32.
²⁰ Dipl. Dal, № 16.
²¹ Ibid em.
²² Dipl. Dal, № 170.
²³ Dipl. Dal., № 22, 23.
²⁴ Н. Ståhl. Ortnamnen i Kopparbergslagen, s. 11, 15, 17, 31, 32, 57, 65, 66, 125 и др.
²⁵ Dipl. Dal, № 99, 104, 1.13, 314; J. G ö t1 i n d. Falan.., s. 8—11.
²⁶ Об этом выразительно писал, в частности, Педер Монссон в своей поэме «Bondakonst», относящейся примерно к 1497—1501 гг. (Peder Månssons skrifter på svenska, s. 192). К. Тротциг указывает, что финны принадлежали к коренному населению Даларны (ср. Р. Е. Eriksson. Gamla bemärkelsedagar.—DHFT, 1927, s. 59, 60) и что именно финны в древности обнаружили залежи у Фалуна (К. T г о t z i g. Dalarnas bebyggande, s. 44). По поводу массового переселения финнов в Бергслаген в рассматриваемый период см. В. Boethius. Gruvornas folk, s. 28—29, 51—53; i d e m. Ur de stora skogarnas historia. Stockholm, 1917, s. 63, 76; T. Söderberg. Stora Kopparberget.., s. 28 f.; W. T h a m. Lindesberg och Nora.., s. 76; P. Nordman n. Finnarne i mellersta Sverige. Helsingfors, 1888.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3770

загрузка...

Другие книги по данной тематике