4. Звуковой строй языка крито-микенских надписей

Основываясь на данных крито-микенских надписей и наших представлениях о фонетической эволюции греческого языка на раннем этапе его развития, фонемный состав микенского диалекта можно представить следующим образом (см. табл. 1).

Основной проблемой микенского консонантизма является вопрос о возможности наличия в микенском палатализованных смычных и спирантов как особых фонем.⁴²⁾ В то время как С.Я. Лурье решал этот вопрос положительно,⁴³⁾ другие исследователи предполагали, что особые слоговые знаки для передачи сочетаний tj + V, rj + V и др. в микенском греческом языке передавали бифонемные сочетания.⁴⁴⁾ В частности, сложную проблему представляет собой вопрос о фонологическом статусе и фонетической реализации фонем, условно транслитерируемых знаками серии z- (см. выше, раздел о графической системе). [87]

Таблица 1. Согласные и неслоговые сонанты:

4.1. Согласные и неслоговые сонанты

В микенскую эпоху уже завершился переход s > h в начале слова перед гласной и в середине слова между гласными:
e-qe-ta = heq^ue-tās (и.-е. корень *sec^u-, ср. επομαι, и лат. sequor);
е-те = hemē (и.-е. корень *sem-/*som-, ср. εις, εν-ός, лат. sem-el);
e-ke = hekhei (и.-е. корень *seg^h, ср. εχω, импф. ειχον < *εσεχον;^*1)
е-о = ehōn (и.-е. корень *es-, ср. εών, лат. es-se);
we-te-i = wetehi (дат.-места, пад. от wetos, (F)ετος.^*2)

Слог ha в Пилосе, как правило, передавался силлабограммой а₂: a₂-te-ro = hateron < *smtero (ср. ατερος, ετερος). В Кноссе же в этом случае употреблялся обычный знак а: te-tu-ko-wo-a = tetukhwoha (прич. перфекта от τεύχω), в Пилосе это слово засвидетельствовано в написании te-tu-ko-wo-а₂.

Следует полагать, что h, возникшее в результате этого перехода, еще сохранялось во всех положениях, хотя в большинстве случаев и не обозначалось на письме. Об этом свидетельствует отсутствие элизии в сложных словах, в которых второй компонент должен начинаться с h: a-pi-e-ke = amphi-hekhei αμφί и εχω o-pi-a₂ra {так — HF} = opi-hala (Acc. Sg. от οπί = επί и αλς 'местность над морем', но o-po-qo (а не o-pi-o-qo) = op-oq^uon (от οπί и ωψ, ср. μέτωπον 'налобник'). О сохранении h в середине слова говорит также употребление особого знака a₂=ha в им.-вин. падеже мн. ч. существительных среднего рода на -s: e-ke-a₂ = enkheha < *enkhesa, pa-we-а₂ = pharweha < *pharwesa от pharwos (cp. φάρος).

Равным образом, s перешло в h в середине слова в положении после гласной перед j. Можно привести такие примеры:

1) причастия перфекта жен. р. на -*usia > -uhia: a-ra-ru-ja = araruhiai (от αραρίσκω), de-di-ku-ja = dedidakkhuhiai (от διδάσκω);

2) женские имена на -esia >-ehia, образованные от мужских имен на -ēs: a-ti-ke-ne-ja, ai-pu-ke-ne-ja, ср. соответствующие мужские имена a-ti-ke-ne, ai-pu-ke-ne;[88]

3) прилагательные на -jo, образованные от существительных.

В языке классического времени в ряде случаев интервокальное s было сохранено, что отчасти совпадает с микенским состоянием. В классическом греческом мы застаем первоначальное интервокальное -s- сохраненным в двух основных случаях:

1) в окончаниях Dat. plur. -οίοι, -ασι, -αισι, -ιοί и др.;

2) в формах сигматического аориста и футурума глаголов с вокалическими основами типа δώσω, ετίμησα и т.п.

Данные крито-микенских надписей свидетельствуют о сохранении -s- в глагольных формах: do-se = dōsei (от δίδωμι), a-ke-re-se = agrēsei (от αγρέω). В существительных -s- встречается лишь у основ на слоговые сонанты и дифтонги: ka-ke-u-si = khalkeusi, а не *ka-ke-u-i = *khalkeuhi; ti-ri-si — trisi, τρισί. Здесь проявилось действие аналогии к основам на согласные и неслоговые сонанты, которые сохранили -s-, т.к. оно не находилось в интервокальном положении:

— a-mo-si = harmos(s)i < *harmnt-si, атт. αρμασι, ср. им. пад. мн. ч. a-mo-ta = harmota < *harmnta;

— e-ke-si = enkhes-si. εγχεσσι, ср. им. пад. мн. ч. (e)-ke-a = enkheha.

М. Лежен предлагает для сохранения интервокального -s- в этих двух случаях двоякое объяснение: либо -s- здесь вначале также перешло в -h-, а к эпохе написания дошедших до нас надписей было восстановлено по аналогии к согласным основам, либо под действием все той же аналогии -s- здесь вообще не ослаблялось в -h-.⁴⁵⁾

В двух вышеприведенных случаях микенский диалект совпадает с классическим древнегреческим языком. Однако между микенским и классическим греческим существует серьезное расхождение в отношении флексии дательного падежа множественного числа тематических основ: классическим окончаниям -οισι, -α(ι)σι соответствуют микенские -o-i, -a-i, которые мы должны интерпретировать как –oihi, -aihi < -oisi, āsi.⁴⁶⁾

Этот факт заставляет нас склониться к тому предположению, что первоначально -s- перешло в -h- во всех случаях, и лишь позднее под действием внутрисистемных морфологических факторов было восстановлено в формах дательного падежа множественного числа. Как пишет об этом сам М. Лежен, восстановление -s- должно было проходить в два этапа, к моменту написания дошедших до нас надписей был завершен лишь первый из них.⁴⁷⁾

Принимая во внимание то, что конечная группа -ns в ряде диалектов классического времени сохранилась (например, в аргосском и критском), а в других представлена самыми различными результатами фонетического развития, можно предположить, что в микенское время выпадение -n- еще не наступило. Это, в частности, относится к формам винительного падежа мн. ч. на -ons, -ans (на письме -о, -а).

Противоположной точки зрения придерживается М. Лежен, который [89] считает, что, если бы в окончаниях -ονς, -ανς в микенскую эпоху еще сохранялось -ν-, то вин. пад. мн. ч. передавался бы на письме окончаниями -о-по, -α-па. Тем самым мы имели бы, например, *si-a₂-ro-no = sihalons (от σίαλος) и *а₃-ka-sa-ma-na = aikhsmans (от αιχμή) (вместо засвидетельствованных на письме форм si-а₂-го и ai-ka-sa-ma), поскольку согласный в ауслаутной группе С + s передается на письме.

С другой стороны, очевидно, что в микенский период выпадение -n- перед -s с компенсаторным удлинением предшествующего гласного еще не могло иметь места.

Поэтому М. Лежен постулирует в раннегреческом для окончаний -ons и -ans аллофонные варианты -os и -as, выступавшие в результате упрощения конечной согласной группы в определенных позициях. К микенскому времени окончания -os и -as были обобщены во всех позициях и вытеснили окончания с -n-.⁴⁸⁾

Объяснение Лежена представляется нам в определенной мере искусственным. Естественнее, по нашему мнению, исходить из особого фонологического статуса сильноначального [n] в структуре слога, который соответствовал скорее статусу -i как второго элемента дифтонга. Поэтому в полном соответствии с основным принципом микенского письма как сочетания -οις, -αις, так и -ονς, -āνς передавались на письме как -о, -a.⁴⁹⁾

С другой стороны, группы -ts, -ds должны были уже перейти в -ss, так как они всегда передаются на письме как s + V: pi-we-ri-si = piwerissi (от Πιερίδες), а не *pi-we-ri-di-si, ne-ki-ri-si (им. пад. мн. ч. пе-ki-ri-de), а не *ne-ki-ri-di-si.

В языке крито-микенских надписей, в отличие от всех диалектов I тыс. до н.э., еще сохранялись лабиовелярные фонемы, противопоставлявшиеся губным, зубным и задненебным смычным фонемам.⁵⁰⁾ Эти фонемы [q^u], [q^uh] и [g^u] микенская графика передает при помощи слоговых знаков qo, qe, qi, qa. Фонема [q^u] засвидетельствована в словах a-to-ro-qo = anthrōq^uos, e-qe-ta = heq^uetās, jo-qi = hoq^ui (классические греческие ανθρωπος, επέτας, οτι). В некоторых именах собственных с исходом на -qo-ta вторую часть можно интерпретировать как –q^uhontās или –q^uhoitās (классическое -φοντāς или -φοιτāς), например: a-na-qo-ta, a-pi-qo-ta, a-e-ri-qo-ta, e-u-ru-qo-ta и др. В этих словах можно предполагать фонему [q^uh], независимо от того, какой вариант интерпретации второй части выбрать. Фонема [g^u] представлена в словах a-pi-qo-to + amphi-g^uotos (-βατός), -qo-o = g^uōs (βους), su-qo-ta = su-g^uotus (συβώτāς).

Есть основание полагать, что процесс перехода лабиовелярных в губные смычные, результаты которого отмечаются в аркадо-кипрском [90] диалекте классического времени, начинался уже в эпоху написания микенских табличек. Об этом свидетельствует знак 16 = qa (в некоторых работах по микенологии его транслитерировали как pa₂). Этот знак в основном передает индоевропейские лабиовелярные фонемы: o-qa-wo-ni — Hoq^uāwoni (дат. падеж ед. ч. от οπάων), ti-ri-jo-qa = Trioq^us (Τριόπας). В одном случае он засвидетельствован в слове с этимологическим [ph]: ku-su-to-ro-qa = ksunstrophā. Далее следует отметить, что в ряде случаев индоевропейские лабиовелярные фонемы перед [а] передаются знаком ра, а не qa: pa-te = pantes (< k^uant-),⁵¹⁾ pa-ra-jo = palaios (< q^ual-).

В трех случаях засвидетельствовано чередование:

pa-pa-jo (Jn 389) : qa-qa-jo (Vn 119),
pa-pa-ro (Dx 207) : qa-qa-ro (As 640),
te-pa-i (Oe 107) : te-qa-de (X 508), te-qa-ja (Ep 539).

Вероятно, знак 16 первоначально, действительно, передавал лабиовелярные фонемы перед [а]. Позже их реализация стала приближаться к реализации соответствующих губных либо совпала с ней, о чем и свидетельствуют приведенные выше написания. Некоторые исследователи, однако, считают, что лабиовелярные еще сохранялись перед [а]. В частности, Э. Вилборг указывает на то, что этимология слов πας, παλαιός нуждается в уточнении, а колебания в употреблении знаков ра и qa имеют место в собственных именах, где нет полной уверенности, что каждая пара представляет собой одно и то же слово.⁵²⁾

Самостоятельную фонему представлял собой также и звук [j]. Силлабарий имеет три знака для передачи его сочетаний с гласными: 57 = ja, 46 = je, 36 = jo. Как самостоятельная фонема этот звук встречается, в частности, в сочетании -wj-: me-wi-jo/me-u-jo = mewjōs, di-wi-ja/di-u-ja = Diwjā. В начале слова [j] встречается лишь в слогах ja и jo. Причем, во всех словах, начинающихся с jo, первый слог представляет собой относительное местоимение, которое пишется слитно с последующим словом (подробнее см. § 6.1). В ряде случаев формы с j чередуются с написаниями, где j отсутствует: jo- : о-, ja-ke-te-re : a-ke-te-re, а₂-ke-te-re, ja-sa-ro : a-sa-ro. Это может указывать на начало фонетического перехода j > h.⁵³⁾ Однако чередование jo : о может не иметь фонетического характера, а восходить к различным индоевропейским корням, тогда о- следовало бы интерпретировать как hō- из *sō-.

Особенно часто выступает j в положении после [i] перед гласной. В этом случае оно представляло собой лишь переходный звук, совпадающий с фонетической реализацией фонемы [j], чем и объясняется его обозначение на письме: e-te-wo-ke-re-we-i-jo — etewoklewehios, ро-ni-ki-jo = phoinikios, ku-ru-me-ni-jo = Klumenios, ki-ni-di-ja = knidia. Такой же переходный звук выступал в произношении после дифтонгов со вторым элементом -i, не обозначавшимся на письме. Написание jV указывает на дифтонгический характер предшествующего гласного: [91] e-re-pa-te-jo = elephanteios, di-ka-ta-jo = diktaios, wi-ri-ne-jo = wrineios, o-pi-tu-ra-jo = opi-thuraios. Написания V-i-jV никогда не чередуются с написаниями v-jV, т.е. -a-i-jo, -e-i-jo, -o-i-jo и т.п. никогда не чередуются с -a-jo, -e-jo, -o-jo. Лишь в Кноссе мы встречаем два исключения: ke-ra-ja-pi/ke-ra-i-ja-pi, и po-ti-ni-ja-we-jo/po-ti-ni-ja-we-i-jo. По нашему мнению, написания V-i-jV являются здесь частным случаем от более общего исключения: обозначения на письме второй части дифтонгов с -i, которое в ряде случаев имеет место в кносских табличках (см. выше § 2.2).

Интересную проблему представляет собой фонологическая структура окончания род. п. ед. ч. тематического склонения. Ее можно представить как [ojo] и [oio]. Последнее реализовалось бы в произношении с переходным после дифтонга oi, т.е. oijo. Мы отдаем предпочтение первой интерпретации, принимая во внимание фонетическое развитие -osjo > -ohjo > -оjо. Кроме того, если бы за -оjо скрывалось -оiо, то в Кноссе, видимо, встречался бы графический вариант -o-i-jo.

В то же время фонема [j] не сохранилась в микенском диалекте в тех случаях, когда в позднейшем греческом языке этимологическое [j] представлено [ζ]. Звук, в который перешло [j], в этом случае условно транслитерируется знаками серии z-, но вопрос о его фонетической реализации остается нерешенным. Приведем пример: ze-u-ke-si = zeuges(s)i, дат. пад. мн. ч. от *ze-u-ko = zeugos, ζευγος, ср. лат. jugum. Аналогично фонеме [j] сонант [w] также выступает в надписях и как самостоятельная фонема, и как переходный звук между и и последующей гласной фонемой.⁵⁴⁾

Как самостоятельная фонема он засвидетельствован в словах wa-na-ka = wanaks, wa-tu = wastu, we-to = wetos, ke-ra-me-wi = keramēwi, te-mi-dwe-te = termidwente, dwo = dwō (ср. гомеровское δώ-δεκα < *δFώ-δέκα).

Как переходный звук (глайд) мы его обнаруживаем в ku-wa-no = kuanoi, e-u-wa-ko-ro = Eu-agros, a-re-ku-tu-ru-wo = Alektruōn, e-ri-nu-we = Erinuei, ta-ra-nu-wo = Thrānues.

4.2. Гласные

Характерной особенностью языка крито-микенских надписей, сближающей его с аркадо-кипрским и эолийскими диалектами, является судьба слоговых сонантов [r, l, m, n]. Как известно, в большинстве диалектов [m, n] перешли в [а], а [r] и [l] в[ar] или [ra], соответственно в [al] или [la]: *kmto-m > ε-κατόν, *es-m > ηα, *neun > εν-νέ(F)α, *-mn-t- > -ματ- (σπέρματα), *drt- > δάρσις, δαρ-τός, δρα-τός, *stlw- > σταλνā > лесб. στάλλα, атт. στήλη.

В упомянутых же выше диалектах индоевропейские слоговые сонанты [m, n, r, l]в ряде случаев перешли в ο, ρο, ορ, ολ, λο.⁵⁵⁾ Это же явление отмечается и в микенском диалекте: здесь результаты фонетического [92] развития и.-е. слоговых сонантов представлены как гласной [о], так и с гласной [а]. В слове a-no-wo-to = an-owoton < *n-ous-n-to — 'безухий' представлены оба варианта фонетического развития n. Начальное n- privativum всегда представлено как а-: a-na-mo-to = anarmostoi 'не прилаженные' (от αρμόζω), a-ta-ra-si-jo = atalansioi '(кузнецы), не имеющие задания' (от ταλασία).

Другие примеры: a-pe-a-sa = ap-esntia 'отсутствующая' (от απ-ειμι), а₂-te-ro = hateron < *sm-tero- 'другой' (кл. ετερος), e-ra-po = elaphos < *elnbho- 'олень';

но: a-pi-qo-to = amphi-g^uotos < *g^umto- (от αμφί и βαίνω), e-ne-wo = ennewo < *(e)newn, εννέα.

Суф. -mnt- представлен в микенском диалекте двумя вариантами: -mat и -mot-. Первый вариант, имеется, к примеру, в словах de-ma-si = derma(t)si (Dat. Pl. от derma < *dermnt, δέρμα), ka-ra-ma-to = klasmatōn (Gen. Pl. от klasma < *klasmnt, κλάσμα). Вариант -mot- засвидетельствован в двух словах: 1) а-то, a-mo-ta, a-mo-ta и a-mo-si (соответственно Nom. Sg., Nom. Pl., Nom.-Acc, и Dat. Pl. от harmo < *harmnt, αρμα), 2) ре-то = spermo < *spermnt, σπέρμα. Это слово имеет также и вариант ре-та = sperma.

Плавные: засвидетельствованы в таких надежных примерах как: pa-we-a = pharweha < *bhrwes- (от φάρος), qe-to-ro- = q^uetro < *q^uetr-'четыре', τέτταρ-ες, to-pe-za = torpeza < *(q^u)tr- pedia, атт. τράπεζα.

Интересной особенностью микенского вокализма является чередование е : i, засвидетельствованное, к примеру, в таких словах: te-mi/ti-mi-to, te-mi-ti-ja/ti-mi-ti-ja, a-te-mi-to/a-ti-mi-te, a-ke-wa-ta/a-ki-wa-ta, e-pa-sa-na-ti/i-pa-sa-na-ti, qa-me-si-jo/qa-mi-si-jo.⁵⁶⁾

Это чередование, которое отмечается в корнях слов, заимствованных из языков догреческого населения, следует объяснять влиянием субстрата. Нет ни одного случая такого чередования в корнях исконно греческих слов либо во флексии.

Слияние гласных, имевшее место в I тыс. до н.э., еще неизвестно в крито-микенских надписях: do-e-ro = doelos, кл. δουλος, е-та-а₂ = Hermahāi (d.s.), атт. ‘Ηρμης e-ke-e = hekhehen, атт. εχειν po-se-da-o = Poseidāōn, Ποσειδών.

В этих и подобных случаях контракции гласных препятствовал звук [h], возникший из интервокального [s]. Он частично получал отражение на письме при помощи знака а₂ = ha: ke-re-а₂ = skeleha (Nom. Pl. от skelos, σκέλος), pa-we-a₂ = pharweha (Nom. Pl. от pharwos, φαρος). Тот факт, что написания с а₂ чередуются в ряде случаев с написаниями при помощи знака N 8 = а (например, pa-we-a₂/ra-we-a), свидетельствуют, по мнению ряда исследователей, об ослаблении и даже выпадении h между гласными. По нашему же мнению, здесь мы имеем дело с графическим явлением: употреблением знака N 8 [а] в функции знака N 25 [a₂]. Поскольку особых знаков [93] для передачи сочетаний h с другими гласными не было, и знаки передававшие о, ō, е, ē и т.д., передавали также соответственно и hо, hō, hē, he и т.д., то по аналогии к знакам, передававшим другие гласные, знак а мог также употребляться и для передачи слогов hа и hā. Слово ko-to-no-o-ko = ktoino(h)okhos 'держатель участка земли' имеет графический вариант ko-to-no-ko. Здесь мы можем иметь дело с ранним ослаблением h между двумя гласными одинакового тембра и последующей контракцией гласных, либо со случаем гаплографии В слове по-ре-re-а₂, по-ре-re-е = nōpheleha, nōphelehe 'непригодные' отражена древняя домикенская контракция: пе-о... > nō-... (αν-ωφελής)

4.2.4. Интересный случай метатезы гласных представлен в словах re-wo-te-re-jo = lewotreios 'предназначенный для мытья' и re-wo-to-ro-ko-wo = lewotrokhowoi 'банщики', ср. гомеровские формы λοετρόν и λοετροχοóς.⁵⁷⁾

⁴²⁾ Bartoněk A. Outline of phonemic system in Mycenaean Greek // Sborník praci filosoficke fakulty Brnenske University. A. 12. 1964. P. 195-209.

⁴³⁾ Luria S. Die Sprache der mykenischen Inschriften. S. 5-10.

⁴⁴⁾ См., например: Palmer L.R. Mycenaeans and Minoans. P. 59; Lejcune M. Contexte et interprétation. Mémoires. T. III. P. 41-53.

^*1) Скобка не закрыта в книге. HF.

^*2) Скобка не закрыта в книге. HF.

⁴⁵⁾ Lejeune М. Restauration analogique de la sifflante intervocalique // Mémoires... . T. III. P. 157-162.

⁴⁶⁾ Подробнее см. ниже в разделе о тематических основах.

⁴⁷⁾ Lejeune М. Notes de morphologie mycénienne // BSL. 60. 1965. P. 1-5.

⁴⁸⁾ Lejeune M. Restauration analogique... // Memoires... T. III. P. 157.

⁴⁹⁾ Дифтонгоидным характером сильноначальных -п, -r, -l объясняет их пропуск на письме С.Я. Лурье, см.: Luria S. Die Sprache der mykenischen Inschriften... S. 20-21.

⁵⁰⁾ Открытие лабиовелярных в микенском греческом языке, имеющее огромное значение для индоевропеистики, принадлежит М. Вентрису и Дж. Чедуику, см. Evidence for Greek dialect... Из последних работ рекомендуем: Тодорович М. М. Индоевропейските лабиовелари во микенскиот грчки диiалект // Żiva antika. 1984. G. 34. Sv. 1-2. S. 73-78 (резюме на фр. языке).

⁵¹⁾ Сочетание kw в греческом языке претерпело те же изменения, что и q^u, ср. ιππος > *ekwo-.

⁵²⁾ Vilborg E. Tentative grammar of Mycenaean Greek. P. 32, 46.

⁵³⁾ Русаков А.Ю. Судьба и.-е. *у- в греческом // Лингвистические исследования, 1983. Функциональный анализ языковых единиц. М., 1983. С. 165.

⁵⁴⁾ Вопрос о фонетической реализации этой фонемы (билабиальная или лабиодентальная?) остается открытым.

⁵⁵⁾ См.: Morpurgo A. L'esito delle nasali sonanti in miceneo // Rendiconti della classe di scienze morali, storiche e filologiche dell' Accademia dei Lincei. 15. 1960. P. 331-336.

⁵⁶⁾ Подробнее см.: Лурье С.Я. Язык и культура микенской Греции. С. 72-75; Hester D.A. The i/e alternation in Mycenaean Greek // Minos. 6. 1958. P. 24-35; о палеобалканском влиянии на фонетику микенского греческого см.: Откупщиков Ю. Палеобалканские элементы в микенской фонетике // Concilium "Eirene" XVI, 16th International Eirene Conference. Vol. 3. P. 145-150.

⁵⁷⁾ См.: Ventris M., Chadwick J. Evidence for Greek dialect... P. 96; Лурье С. Я. Язык и культура... С. 84; Luria S. Die Sprache der mykenischen Inschriftcn. S. 37-38.