Год 793-й — походы викингов

Точкой отсчёта начала походов викингов в Западной Европе считается 793 г. В «Англосаксонской хронике» рассказывается, что 8 июня язычники обрушились на монастырь св. Кутберта на о. Линдисфарн, небольшой остров на восточном побережье Англии, близ англо-шотландской границы. Этими язычниками были скандинавские викинги; монахи погибли под ударами их мечей. Богатства одного из известнейших и высокопочитаемых монастырей Англии, обители св. Кутберта, стали добычей викингов. В следующем десятилетии они разграбили многие другие монастыри, церкви и местечки по побережью от Ирландии до Уэльса ⁸¹.

793 г. отчётливо запечатлелся в сознании английского духовенства как год начала вторжений викингов, потому что в этом году впервые была разграблена одна из самых значительных британских святынь. На самом деле подобные разбойничьи нападения осуществлялись и несколькими годами раньше. Тем не менее 793 г. можно рассматривать как определенную веху, потому что с последнего десятилетия VIII в. нападения скандинавских флотилий на земли от Ладожского озера на востоке до Ирландии на западе становятся повсеместным бедствием (илл. 16). В первом десятилетии IX в. флотилии викингов нападают уже на мощные феодальные государства, такие, как Франкская империя. В 810 г. конунг данов Готтрик, двумя годами ранее разграбивший ободритский торговый город Рерик, на 200 кораблях прорвал франкскую береговую оборону и овладел частью Фрисландии. Дань, которую он потребовал, исчислялась в 200 фунтов серебра⁸².

16. Высадка викингов (реконструкция тактической схемы действий)

В Балтийском бассейне в это же время скандинавы («русы» в арабских источниках и «варяги» в русской «Повести временных лет»)⁸³ начинают продвигаться далее в глубь материка. Судя по археологическим данным, а именно следам непосредственною оседания или особо сильного влияния норманнов, их привлекали крупные, пересекавшие всю страну реки, по которым викинги, или варяги, попадали на юг. «Въездными воротами» в эти земли служили на северо-востоке Балтийского моря Ладожское озеро и Волхов. По речным системам из Ладожского озера можно было достигнуть Белоозера, центра финского племени весь (современные вепсы), где с X в. наряду с воздействием восточнославянской и волжско-булгарской культур ощущается влияние балтийской торговли. Из Ладожского озера по Волхову попадали к о. Ильмень в Новгород. По речным системам бассейнов Ладожскою озера и Ильменя можно было добраться до бассейна Верхней Boлги, а по Волге достичь державы булгар с ее столицей Великий Булгар. Согласно данным арабских авторов, чуть ли не в VII в. «русы» (в ранних источниках под этим именем нередко выступают варяги) сражались с арабами, состоя на службе у хазар, держава которых сложилась в низовьях Волги⁸⁴. Сведения о путях сообщения между областью о. Меларен на Скандинавском полуострове и Средним Поволжьем появились, по-видимому, в Средней Швеции ещё в эпоху бронзы (к этому времени относятся первые археологические свидетельства о существовании таких связей) и затем передавались из поколения в поколение⁸⁵. В IX-X вв. наиболее значительные комплексы находок, содержащие скандинавский материал или запечатлевшие значительное скандинавское влияние, обнаружены на археологических памятниках близ Старой Ладоги, а также в поселениях и могильниках у деревень Тимерево, Михайловское и Петровское под Ярославлем на Волге⁸⁶. Волжский путь через Каспийское море вёл в арабские страны Средней и Передней Азии, а по Нижнему Дону - в Чёрное море и Византию. Эти связи были настолько интенсивными, что у некоторых арабских географов сформировалось представление, будто Балтийское и Чёрное моря непосредственно соединены морским проливом. Согласно одному хазаро-персидскому известию, дошедшему до нас через «Древнейшую историю тюрок» от эпохи, предшествующей IX в., «русы» приходили Волжским путем с севера, с некоего острова, расположенного дальше волжских булгар и «сакалиба» (что здесь обозначает финские племена)⁸⁷. Ибн Фадлан, который в 922 г. собирал в Булгаре сведения о «русах», по мнению некоторых исследователей, наблюдал на Волге «русов», приходивших со скандинавской Балтики; независимо от арабского автора, о «руси» варягах из «заморья» (т. е. с Балтийского моря), сообщает «Повесть временных лет»⁸⁸. С Волжским путем на Ладожском озере или позднее на Ильмене пересекался другой водный путь (илл. 17).

17. Торговые пути раннесредневековой Европы

Через бассейн Ильменя, прежде всего по Ловати, можно было добраться до Западной Двины, в том числе до ее южных притоков, таких, как Каспля. Через Касплю, Касплянское озеро и систему волоков достигали Днепра в районе Смоленска (точнее, у Гнездова западнее Смоленска). Такие же волоки между Двиной и Днепром использовали и путешественники, продвигавшиеся из Рижского залива по Западной Двине в глубь страны. В Гнездове переоснащали суда и проводили здесь некоторое время перед дальнейшим движением. Поэтому в Гнездове не позднее рубежа IX-X вв. возникло обширное поселение, в котором жили представители местных, верхнеднепровских балтских племён, славяне и скандинавы. Ремесленники, торговцы, воины, крестьяне имели, видимо, свои обособленные кварталы в пределах обширного ареала расселения, раскинувшегося между речками Свинец и Олына, впадавшими в Днепр. В Гнездове представлены также многочисленные находки западнославянского происхождения (как керамика, так и украшения); вполне возможно, что здесь осела и группа торговцев или ремесленников, прибывшая с Нижнего Одера. Точное определение этнического состава населения, однако, станет возможно только тогда, когда материалы Гнездова будут систематично опубликованы»⁹⁰. По-видимому, существовало даже корабельное сообщение между речными системами Днепра, Вислы и Одера с помощью волоков. Так, в 1041 г. киевский князь Ярослав совершил поход на ладьях из Киева по Днепру и Вугу против мазовшан па Нижнюю Вислу⁹¹. Система волоков связывала между собой и Одер — Варту — Нотец — Вислу.

По Днепру достигали в конце концов Чёрного моря, а морем - Византии. Несомненно, на всех этих путях имелись опорные пункты, такие, как Киев, Чернигов, Гнездово, Ярославль, Ладога⁹². «Повесть временных лет» в начале XII в. очень подробно описывает круговорот торговых путей на Валдайской возвышенности: «Когда же поляне шли отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течёт и направляется на север и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы и дальше на восток пройти в удел Сима (т. е. Приуралье. - Й. X.), а по Двине - в землю Варягов...»⁹³ Этот путь на юг через Восточную Европу был уже известен до IX в.⁹⁴, в IX—X вв. значение его резко возросло в результате как процессов внутреннего развития этих областей, так и деятельности скандинавских пришельцев, подъёма северной торговли. По сравнению с «Путем из варяг в греки» Волжский путь был более древним и в силу этого более важным, особенно на раннем этапе развития балтийской торговли. Но по мере освоения переходов из верховий Западной Двины в верховья Днепра, создания системы ладейных волоков Двинско-Днепровский путь не позднее рубежа IX—X вв. приобретает большое значение⁹⁵.

Сравнительно слабыми оказались следы скандинавской оседлости в глубинных районах восточной части Центральной Европы, на территории Польши и ГДР. Немногочисленные находки указывают на более или менее эпизодическое использование водных путей вдоль Вислы и Одера. По ним попадали на Средний и Нижний Дунай и на Балканы, го есть непосредственно на территорию Византии. Древний «Янтарный путь», в предшествующие столетия связывавший римский Карнунтум, в устье Моравы, через Моравские ворота с устьем Вислы, в эту эпоху не играл значительной роли в сообщениях между севером и югом.

Область между Одером и Эльбой в IX—XI вв. подвергалась многочисленным локальным вторжениям викингов, пути которых проходили по рекам Пене, Варнов, Траве, а также по разветвленным внутренним водоемам, заливам и озерным системам. Подобная же ситуация складывается на южном побережье Северного моря, между устьями Эльбы и Сены.

В Западной Европе Франкская держава успешно оборонялась против викингов⁹⁶. Вслед за первым вторжением данов во Фрисландию с 810 г. по инициативе Карла Великого началось строительство кораблей. В устьях крупных рек были сооружены опорные пункты для военных флотилий и размещена береговая охрана. В 820 г. эта береговая стража отразила крупнейшую попытку вторжения норманнов во Фландрию; провалилась и их попытка прорваться в Сену. Затем викингам удалось добиться успеха: порт Руан был разграблен. Однако норманны были отброшены франкской береговой обороной; они стали нападать на Британские острова. После свержения в 833 г. Людовика Благочестивого борьба за престол во Франкской державе и всеобщий упадок империи привели к пренебрежению береговой обороной. Результат не замедлил сказаться: уже в 834-838 гг. викинги подвергли Фрисландию ужасающему опустошению, которым открывается длительный, занявший более трех четвертей века период вторжения норманнов в охваченную раздорами Францию.

Крупные торговые центры побережья, такие, как Дорестад, и Вальхерен, раз за разом разрушались до основания; под угрозой находился Кёльн. 14 мая 841 г. норманны вновь захватили Руан, он был выжжен дотла. Земли в устье Рейна оказались во власти викингов В 842 г. они разгромили крупнейшую из гаваней, Квентовик (будущий Кале). Годом позже пал Нант, в 845 г. - Гамбург. В пасхальное воскресенье 845 г. был захвачен и разрушен Париж, а в 848 г. пал Бордо. Нападения продолжались в последующие десятилетия одновременно с образованием постоянных владений норманнов. На уничтожение были обречены значительные производительные силы и культурные ценности, прежде всего в прибрежных районах и в устьях крупных рек. Господствующий класс центрально- и западноевропейских государств не смог организовать эффективную оборону. В землях между Сеной и Луарой, по сообщению Пруденция, крестьяне в конце концов поднялись против своего недееспособного дворянства, чтобы самим организовать сопротивление вторжениям викингов; дворян они при этом беспощадно уничтожали.

Разбойничьи набеги викингов распространялись всё далее. Около 860 г. флот под водительством Хастинга вторгся в Средиземное море с целью разграбить Рим. Норманны, мало знакомые с географией Италии, вместо Рима обрушились на североитальянский город Луна. Сообщение хрониста живо воспроизводит методичность действий викингов: «Когда норманны опустошили всю Францию, предложил Хастинг двинуться на Рим и этот город, как ранее всю Францию, подчинить норманнскому господству. Предложение пришлось всем по нраву, флот поднял паруса и покинул побережье Франции. После многочисленных рейдов и высадок норманны, стремившиеся достичь собственно Рима, взяли курс на город Лунке, именуемый также Луна. Правители этого города, хотя и напуганные неожиданным, повергающим в ужас нападением, быстро вооружили горожан, и Хастинг увидел, что город нельзя взять силой оружия. Тогда пустился он на хитрость, а именно: он направил посланника к бургграфу и епископу города; представ перед высокопоставленными лицами, тот сообщил следующее: «Хастинг, князь датский, и все его люди, с ним вместе судьбою изгнанные из Дании, шлют Вам свой привет. Небезызвестно Вам, что мы, судьбой изгнанные из Дании, блуждая по бурному морю, прибыли наконец во Франкскую державу. Судьба предоставила нам эту страну, вторглись мы и во множестве битв с народом франков все земли державы подчинили нашему князю. После её полного покорения захотели мы вновь вернуться в свою отчизну; и сперва несло нас прямо на север, но потом измотали нас противные западные и южные ветры, и так не по своей воле, а в жестокой нужде оказались мы на Вашем берегу. Мы просим, дайте нам мир, чтобы мы могли закупить продовольствие. Вождь наш болен, терзаемый страданиями, желает он от Вас принять крещение и стать христианином; и буде свершит он это в своей телесной слабости перед смертью, то молит он Ваше милосердие и благочестие о погребении в городе». На что ответили епископ и граф: «Мы заключаем с вами вечный мир и крестим вождя вашего в веру Христову. Мы дозволяем вам также, по свободному соглашению между нами и вами, покупать, что вы захотите!» Посланник, однако, произносил лживые слова, и все, что он, полный коварства, выведал, то передал он господину своему злодею Хастингу.

Итак, заключили мирный договор и началась добрая торговля и общение между христианами и бесчестными язычниками.

Меж тем епископ приготовил купель, освятил воду, велел зажечь свечи. Мошенник Хастинг туда явился, в воду погрузился и воспринял крещение на погибель своей души. Поднятый из святой купели епископом и графом, он словно тяжелобольной вновь был отнесен на корабль. Там он тотчас созвал своих негодяев и открыл им омерзительный тайный замысел, им измышленный: «В следующую ночь сообщите вы епископу и графу, что я умер, и молите со слезами, что хотели бы меня, новокрещённого, похоронить в их городе; мои мечи и украшения и все, что мне принадлежало, обещайте им подарить». Сказано - сделано. Рыдая, спешат норманны к господам города и говорят: «Наш господин, ваш сын, ах! умер. Мы умоляем Вас, дозвольте похоронить его в Вашем монастыре и примите богатые дары, которые он перед смертью велел Вам передать». Обманутые этими лицемерными словами и ослепленные великолепием подарков, разрешили те предать тело земле в монастыре по-христиански. И посланники вернулись к себе и сообщили об успехе их хитрости. Хастинг тотчас велел, полный радости, собрать предводителей различных племен (tribus) и сказал им: «Теперь быстро сделайте мне погребальные носилки, уложите меня на них, словно мертвое тело, но при оружии, и станьте вокруг, словно носильщики кругом катафалка. Остальные должны поднять горький плач и крик на улицах, в лагере и на кораблях. Украшения, доспехи, отделанные золотом и драгоценными камнями топоры и мечи несите для всеобщего обозрения перед катафалком».

За этим приказом следовало точное его исполнение. Плач и крик норманнов разносился далеко, в то время как колокольный звон звал народ в церковь. Духовенство прибыло в праздничном облачении, старейшины градские, обреченные на мученичество, женщины, предназначенные обрести рабство. Впереди выступал хор мальчиков со свечами и крестами, а вслед за ними носилки с нечестивым Хастингом; христиане и норманны несли его от городских ворот до монастыря, где была приготовлена могила. И вот начал служить епископ торжественную мессу, и благоговейно внимал народ пению хора. Между тем язычники растеклись повсюду, да так, что христиане не почуяли обмана. Наконец закончилась месса, и епископ приказал опустить тело в могилу. Гут бросились внезапно норманны к носилкам, яростно взывая друг к другу, что не может он быть похоронен! Как громом пораженные, стояли христиане. И вдруг спрыгнул Хастинг с носилок, выхватил сверкающий меч из ножен, бросился на несчастного епископа, сжимавшего в руках богослужебную книгу, и поверг его, также и графа! Норманны быстро перегородили церковные ворота, и тут началось ужасающее избиение и истребление безоружных христиан. Затем бросились они по улицам, повергая каждого, кто пытался защититься. И войско от кораблей также устремилось через широко открытые ворота и вмешалось в бушующую резню. Наконец завершена была кровавая работа, полностью истреблен крещеный люд. Кто остался в живых, в цепях повлачился на корабли. Тут похвалялся Хастинг со своими и думал, что разграбил он Рим, столицу мира. Хвастался он, что теперь всем миром обладает, взяв город, который он считал Римом, властелином народов. Однако, когда он узнал, что это не Рим, пришел он в ярость и воскликнул: «Так разграбьте всю провинцию и сожгите город; тащите добычу и пленных на корабли! Люди здесь должны почувствовать, что мы побывали в их стране!» Так вся провинция была разгромлена и лютыми врагами огнем и мечом опустошена. После этого нагрузили язычники корабли добычей и пленными и вновь поворотили носы своих судов к державе франков»⁹⁷.

В славянских землях южной Балтики, как и на франкском побережье, осуществлялись различные оборонительные мероприятия против нападений викингов и других морских разбойников; порой эти меры оказывались успешными, чаще же недостаточными. Племенная аристократия, так же как князья возникающих государств, начинает строительство крепостей, которые служили бы защитой от нападений с моря. Такие крепости сосредоточиваются в нижнем течении Варнова, на Рюгене, в низовьях Пене устье Одера, возле Колобжега, на курляндском побережье, в Латвии, в Рижском заливе, в Эстонии и в области восточнославянской колонизации вокруг Пскова и Новгорода. В Скандинавии также стремились защититься от нападений викингов с помощью системы берегового оповещения, как мы узнаем из одной упландской надписи, и путем строительства укреплений. Именно в это время было возведено, видимо, крупнейшее из круговых городищ Швеции - Граборг на Эланде⁹⁸, а также Экеторп на Эланде, планировку которого мы представляем благодаря раскопкам М. Стенбергера⁹⁹ (илл. 18). Роль таких крепостей и укреплений в борьбе против нападений викингов достаточно хорошо известна для франкских областей и по довольно скудным письменным данным - для Балтийского региона. Нередко местным племенам удавалось успешно обороняться от нападений и выдерживать осады.

18. Экеторп на о. Эланд. План укрепленного поселения

18. Экеторп на о. Эланд. План укрёпленного поселения.

Неоднократно, однако, укрепления бывали взяты приступом, люди захвачены, обложены данью, проданы или обращены в рабство.

«Житие св. Ансгария» сообщает об одном датском нападении в 40-с гг. IX в.: «Выпал им жребий отправиться в отдаленную крепость земли славян... Совершенно нежданными обрушились они там на мирных беззаботных туземцев, одержали верх силой оружия и вернулись, обогащенные награбленной добычей и многими сокровищами, на родину...»¹⁰⁰

Подобным же образом даны нападали на куршские племена. В 852 г. они «собрали флот и отправились на разбой и грабежи в Курляндию. Было в этой стране пять знатных крепостей, в которых собиралось население при известии о вторжении, чтобы в мужественной обороне защитить свое добро. И на этот раз они добились победы: половина датского войска была перебита, равно как половина их кораблей уничтожена; золото, серебро и богатая добыча достались им [куршам]». Далее собщается о новом нападении свеев под водительством конунга Олава. Себорг в Курляндии был разграблен шведами, другая крепость в глубине страны продолжала сопротивляться. Затем было заключено мирное соглашение, шведы с богатым выкупом и обещаниями дани удалились восвояси¹⁰¹.

Итак, для викингов такие нападения часто завершались большими потерями. Если в походах погибали люди из знатных родов, на родине в их честь устанавливали поминальные камни с руническими надписями. Таким образом до нас дошли некоторые сообщения о местах пребывания викингов-воинов и купцов. Они умирали на Балканах, в Византии, на Руси и в других краях. Некоторые примеры позволяют составить представление об этом источнике по раннесредневековой истории Скандинавии:

«Эйрик, и Хакон, и Ингвар, и Рагнхильд, они... Он умер в Греции...» - сообщается на камне из Хусбю-Люхундра в Упланде (R 142; М 88).

«Тьягн, и Гаутдьярв, и Суннват, и Торольв, они велели установить этот камень по Токи, своему отцу. Он погиб в Греции...» (Ангарн, Упланд, R 116; М 98)¹⁰².

«Торгерд и Свейп, они велели установить камень по Орму и Ормульву и Фрейгейру. Он умер isilu на севере, а они умерли в Греции...» (Вестра Лединге, Упланд, R 130; М 65).

«Руна велела сделать [этот] памятник по Спьяльбуду, и по Свейну, и по Андветту, и по Рагнару, сыновьям своим и Хельги; и Сигрид по Спьялбуду, своему супругу. Он умер в Хольмгарде (Новгороде. - Й. X.) в церкви [святого] Олава. Эпир вырезал руны» (Шюста, Упланд, R 131; М 89).

«Ингилейв велела поставить камень по Бруни, своему мужу. Он нашел смерть в Дании в белых одеждах (т. е. на смертном ложе, - Й. X.). Болли вырезал» (Амнё, Упланд, R 132).

«Гудлауг велел установить камень по Хольми, своему сыну. Он умер в стране лангобардов (Италии. - Пер.)» (Фиттья, Упланд, R 135).

«Рагнфрид велела установить этот камень по Бьёрну, сыну своему и Кегильмунда... Он пал в Вирланде (т, е. в северо-восточной Эстонии - Й. X.)» (Энгебю, Упланд, R 137; М 91).

«Бьёрн и Ингифрид установили камень по Отрюггу, своему сыну. Он был убит в Финланде» (Сёдербю, Упланд, R 143; М 76).

«...куру пал там в Англии» (Toнг, Упланд, R 164).

«Он умер в Серкланде («стране сарацинов». Пер.)» (Тиллинге, Упланд, R 165; М 82).

«Руны велел высечь Рагнпальд. Он был в Греции вождем дружины» (т. е. византийской варяжской гвардии - Й. X.) (Эд, Упланд, R 174; М 118).

«Ярко окрашенные установлены эти камни: Хакбьярн и его брат Хродвисл, Эйстейн [и] Эймунд вместе установили эти камни по Хравну к югу от Ровстейна. Они добрались вплоть до Айфора. Вифил вел [отряд]»; т. е. Хравн погиб на одном из днепровских порогов (Айфоре). (Пильгорд, Готланд, R 193; М 17).

«Хродвисл и Хродельв, они велели установить камни по трём [своим сыновьям], этот по Хродфосу. Его обманом убили валахи в далекой поездке...» (Шёнхем, Готланд, R 192; М 20, илл. 19).

19. Рунический камень нз Шёнхема

Размах походов викингов иллюстрирует камень из Тиманса на Готланде: «Ормига, Ульвар: Греки, Иерусалим, Исландия, Серкланд» (R 196; М 22).

Нередко путешественники возвращались домой с богатством. «Торстейн сделал [памятник] по Эринмунду, своему сыну, и приобрел этот хутор и нажил [богатство] на востоке в Гардах» (т. е. на Руси. - Й. X.), - повествует, к примеру, надпись на камне из Веда в Упланде (R 136; М 63).

Некоторые скандинавы оседали на чужбине. «Хертруд воздвигла этот камень по своему сыну Смиду, доброму воину. Его брат Халльвинд, он живет в Гардах...» сообщается на камне из Гордбю на Эланде (R 190; М 92).

В Упланде насчитывается 53 рунических камня, упоминающих о викингских походах: 11 из них сообщают о плаваниях на Запад; 42 - на Восток и Юг; в 3 из них говорится о Гардах, т. е. Руси; в 18 о Византии. Готландские рунические камни демонстрируют особенно широкий географический диапазон поездок: Исландия, Дания, Финляндия, Курляндия, Новгород, южная Россия, Валахия, Византия, Иерусалим. Одна из надписей в Сёдсрманланде с дефектным текстом содержит слово «винр»*, которое иногда интерпретируется как Вендланд, славянские земли на южном побережье Балтийского моря. Другие камни из Сёдерманланда сообщают о далеких походах целых дружин до Серкланда, т. е. в мусульманские страны.

Для своих военных и торговых походов викинги использовали преимущественно уже устоявшиеся, сложившиеся торговые пути, которые вели в наиболее высокоразвитые области. Там прежде всего они находили богатство и добычу, а также возможность поступить на службу к местным князьям в качестве воинов-дружинников. Какие-то шведские викинги уже в 838-839 гг. достигли Византии, несомненно некоторое время перед этим прожив на Руси и, судя по тигулатуре источника, поступив па службу к местному князю («хакану росов», как нередко в восточных источниках IX-X вв. именовались киевские князья). Обратный путь из Византии эти шведы предприняли через Южную и Центральную Европу: в 839 г. они появились при дворе франкского императора, предъявив ему письмо от византийского кесаря Феофила. Эти люди утверждали, «что их, то есть их народ, зовут Рос (Rhos)»; по их словам, они были направлены к Феофилу царем их, называемым хакапом (Chacanus), «ради дружбы». В помянутом письме Феофил просил, «чтобы император милостиво дал им возможность воротиться (в свою страну) и охрану по всей своей империи, так как пути, которыми они прибыли к нему в Константинополь, шли среди варваров, весьма бесчеловечных и диких племен, и он не желал бы, чтобы они, возвращаясь по ним, подвергались опасности. Тщательно расследовав причину их прибытия, император узнал, «что они из народа свеонов (eos gentis esse Sueonum)...»¹⁰³. Когда франкский двор выяснил, что речь идет о скандинавах, прибывших вместе с византийцами, он проявил настороженность и сдержанность. То были годы первых крупных кровавых нападений норманнов на Францию, и возникло подозрение, что «свеоны» могут быть шпионами викингов. Из этого сообщения также следует, что в формирующихся славянских государствах, прежде всего в Киевской Руси, скандинавы вступали на службу в княжеские дружины. В «Повести временных лет» неоднократно упоминается, как русские князья набирали скандинавских воинов, чтобы усилить свое войско, особенно для борьбы против Византии. Об этом же достаточно определенно сообщают и рунические надписи, посвященные норманнам, павшим в Греции. Лишь от соотношения военной мощи зависело, удавалось ли порою скандинавам где-либо создать собственные временные владения, в союзе с местной племенной аристократией подчинить местное население и заложить начатки государственной организации или же они должны были принять уже существующие формы государственной власти¹⁰⁴.

Примерно так же строились и отношения между самими скандинавами. Так, в IX в. конунг Хорик в Дании пал «в борьбе с разбойничьим нападением родичей...»¹⁰⁵.

Хедебю на рубеже IX-X вв. захватили шведские викинги под водительством Олава и основали там собственную княжескую династию¹⁰⁶.

Морские пираты не слишком обращали внимание на этническую принадлежность своих жертв. Когда, к примеру, благочестивый Ансгарий плыл из Хедебю в Бирку, чтобы обратить шведов в христианство, «повстречались ему разбойники-викинги», ограбившие миссионера и его спутников.

Адам Бременский следующим образом охарактеризовал викингов в своем описании южной Швеции: «Здесь имеется много золота, привезенного из разбойничьих морских поездок. Эти морские разбойники, которых они называют викингами, мы же аскоманами¹⁰⁷, дают, однако, конунгу данов дань, чтобы им можно было продолжать свои походы за добычей против варваров; во множестве живут они по берегу этого моря. Но поэтому случается, что они злоупотребляют предоставленной им свободой не только против врагов, но и против своих. Не знают они никакой верности по отношению друг к другу и без сострадания продают один другого, если тот ими захвачен, как несвободного слугу своему другу или варварам». Поэтому и в Скандинавии для защиты от нападений викингов появились центры береговой охраны, как об этом сообщается, например, в рунической надписи из Упланда (Бру, R 180) Время от времени во Фрисландии, а затем и на территории Франкской империи возникали норманнские владения¹⁰⁸, а с 911 г. под властью Роллона в Нормандии образовалось нормандское герцогство¹⁰⁹. Подобного же рода образования, как мы узнаем об этом из сообщения Римберта о Курляндии, могли появляться и на юге балтийского побережья. Они, однако, не бывали устойчивыми и длительными. Вторгшиеся или принятые на службу в качестве дружинников скандинавы быстро ассимилировались в них, растворяясь в формирующемся классовом обществе славянских стран, в Поморье, Польше, Киевской Руси, земле ободритов. Не может быть и речи о том, что викинги были основателями славянских государств Центральной и Восточной Европы, как это утверждалось в прошлом, прежде всего в германской науке, чаще всего с прямолинейно-националистическими целями¹¹⁰. Местные феодальные общества прошли уже достаточно долгий путь в своем собственном развитии, внутренняя классовая дифференциация и процесс образования государственности ко времени появления викингов в этих землях находились в стадии становления¹¹¹. К тому же варяги были немногочисленны, не слишком знакомы с местной системой отношений и, следовательно, не могли стать организующим началом. Активным элементом они становились лишь в тех случаях, когда включались в уже существующую общественную структуру, действовали в ее рамках, а вследствие этого и быстро ассимилировались. Так произошло на Руси. Люди со скандинавскими именами, появляющиеся в византийских и древнерусских источниках как представители Киевской Руси, находятся на службе у русских князей, и язык заключаемых при их участии договоров с самого начала греческий и славянский¹¹².

Нет каких бы то ни было указаний и на то, что скандинавы занимали сколько-нибудь заметное военно-политическое положение и в других славянских государствах¹¹³.

Походы викингов, однако, имели ещё один существенный результат. Они вели к укреплению организации обороны в землях к югу от Балтийского моря, строительству собственного флота, снаряжению военных экспедиций против скандинавских стран. На западных рубежах славянских земель ободритское войско в конце X в. двинулось против Хедебю и разрушило город¹¹⁴. Со второй половины XI в. рюгенские славяне и поморяне снаряжали крупные флотилии, многократно отражали набеги датчан и в свою очередь нападали на датские острова, даже заселив некоторые из них¹¹⁵. С поморянского побережья Балтики в это время были организованы подобные же экспедиции против Готланда, Эланда и в южную Швецию. Во второй половине X в. местное население восстанавливало такие старинные оборонительные сооружения, как в Экеторпе на Эланде; и здесь нередки были поселения славянских военных дружин. Известный шведский исследователь М. Стенбергер пришел к выводу, что многочисленные славянские элементы в материалах поздних слоев Экеторпа могут указывать не только на торговые связи, но и на то, что Эланд в это время был занят славянами с южного побережья Балтики, о чем сообщают Саксон Грамматик и датская «Сага о Кнютлингах»¹¹⁶.

События эти более или менее скрыты во мраке истории, так как для этой эпохи нет еще собственно скандинавских источников. В целом, однако, интересы славянских государств были связаны с континентом, а не со Скандинавией; они оборонялись от морских нападений скандинавов, но свои государственные территории расширяли за счет племен внутренней части материка. Интересы Киевской Руси были направлены прежде всего на Юг, против Византии и против степных кочевников. Польша в первой четверти XI в. при Болеславе Храбром осуществляла экспансию в Среднее Подунавье и на Эльбу в районе Мейсена. В это время шведский конунг Эйрик заключил союз с весьма могущественным польским королем Болеславом. Болеслав дал в жены Эйрику свою дочь или сестру. В результате этого союза враждебные Эйрику датчане подверглись совместному наступлению славян и шведов¹¹⁷. Ободритские князья попытались захватить области между Эльбой и Одером до среднего течения Хафеля. Широких же общественных слоев, заинтересованных в заморских войнах и завоевательных походах через Балтику на север, у племен и народов, обитавших на южном балтийском побережье, не было¹¹⁸. Конечно, это не исключает оседания отдельных групп славян в других районах Балтики, в том числе проникновения из бассейна Одера в Новгород и другие места Северо-Западной Руси¹¹⁹.

Военно-политический феномен походов викингов, пиратство и борьба за владычество над Балтийским морем были, как мы видим, внешним проявлением более глубоких социально-экономических процессов.

* Прочтение надписи связано с большими трудностями, и ономастическое толкование слова uinr сомнительно. См. мнение А. Рупрехта в цит. работе (S 61). Прим. перев.

⁸¹ Д. Вильсон выделяет три этапа экспансии викингов в Англии: 793-867 гг., нападения; 867-1017 гг., поселения в завоеванных областях; 1017-1042 гг., политическое господство: Wi1sоn D. М. Archaeological Evidence of the Viking Settlements and Raids in England. - Frühmittelalterliche Studien, Bd. 2. Sigmaringen, 1968, p. 291-304; idem. East and West: a Comparison of Viking Settlement. - In: Varangian Problems, p. 107.

⁸² Vogel W. Die Normannen und das fränkische Reich bis zur Gründung der Normandie (799 bis 911). Heidelberg, 1906.

⁸³ ПВЛ, 4. I, c. 18 и сл.

⁸⁴ Validi Togan A. Zeki. lbn Fadlan's Reisebericht. - In: Abhandlungen für die Kunde des Morgenlandes, 1939, Bd. 24, H. 3, S. 253.

⁸⁵ Tallgren А. M. Sveriges förbindelser med Ryssland under bronsälderen. - Finsk Tidskrift, 1916, b. 80, s. 362-374; Ekholm G. Sveriges äldsten förbindelser med Osteuropa. - Ord och bild, 1917, b. 26, s. 129-136; Вилинбахов В. Б. Ран-несредневековый путь из Балтики в Каспий. - SA, 1974, t. 21, с. 83-110.

⁸⁶ Клейн Л. С., Лебедев Г. С., Назаренко В. А. Норманнские древности Киевской Руси на современном этапе археологического изучения. - В кн.: Исторические связи Скандинавии и России IX-XX вв. Л., 1970, с. 220-252, карты на с. 244, 245; Добровольский И. Г., Дубов И. В. Комплекс памятников у деревни Большое Тимерево под Ярославлем. - Вестник ЛГУ, 1975, № 2, с. 65-70; Голубева Л. А. Весь и славяне на Белом озере. М., 1973.

⁸⁷ Validi Togan A. Zeki. Op. cit., S. 311.

⁸⁸ Ibid., S. 82,199. Ср.: «И идоша за море къ варягомъ, к руси. Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие...» (ПВЛ, ч. 1, с. 18).

⁸⁹ Булкин В. А., Лебедев Г. С. Гнездово и Бирка. - В кн.: Культура средневековой Руси. Л., 1974, с. 11-17; Авдусин Д. А. Гнездово и Днепровский путь. - В кн.: Новое в археологии. М., 1972, с. 159-166. В. В. Седов отметил (письмо от 7.10.76): «Торговый путь по Волге, связывавший европейские страны с Балтикой, проходил не по озеру Ильмень, как Вы утверждаете, но по рекам южного Приладожья, выходя на Волгу в районе Ярославля. Путь по Ильменю стал использоваться, судя по археолого-нумизматическим материалам, лишь после того, как был проложен «Путь из варяг в греки», связавший Северную Европу с Византией». Это замечание учтено, однако проблема датировок водных путей требует дальнейшего обсуждения (см. также раздел «Русь и варяги»). См. также: Авдусин Д. А. Об изучении археологических источников по варяжскому вопросу. - Скандинавский сборник, вып. XX. Таллин, 1975, с. 147-157; автор решительно исключает датировку Днепровского пути IX в. Однако Й. Боба, основываясь на тщательном анализе письменных источников, обнаруживает указания на Днепровский путь со второй половины IX в. Уже в начале IX в. Волхов и Ильмень включились в движение серебра по Волге, см.: Носов Е. Н. Нумизматические данные о северной части балтийско-волжского пути конца VIII—IX в. - ВИД, вып. 8, 1976, с. 95-110; Воba J. Nomads, Northmen and Slavs. Eastern Europe in the Ninth Century. Den Haag, Wiesbaden, 1967.

⁹⁰ Д. А. Авдусин весьма энергично отстаивает положение о западнославянском населении в Гнездове, при этом, видимо, несколько занижая долю скандинавских поселенцев. См.: Авдусин Д. А. Гнездово...; он же. Об изучении..., с. 155-157.

⁹¹ Kowalenko W. Przewloka na szlaku zeglugowym Warta-Gopło-Wisła. - Przegląd Zachodni, 1952, t. 8, c. 2, s. 46-100.

⁹² Подробнее см.: Гуревич А. Я. Походы викингов, с. 78.

⁹³ Повесть..., с. 3.

⁹⁴ О пути Днепр-Двина в IV в. н. э., пути пушной торговли из устья Дона в Прикамье, и пр. см.: Arrhenius W. Studia Gotica, S. 254; Haussig H.-W. Byzantinische Geschichte. Stuttgart, 1969, S. 45.

⁹⁵ Гуревич А. Я. Походы викингов, с. 80-92. О Днепровском пути и его датировке, прежде всего начальной дате, см.: Авдусин Д. А. Об изучении..., с. 147-157; см. также: Lebedev G. S. On the Early Date of the Way «From the Varangians to the Greeks». - In: Fenno-Ugri et Slavi 1978, Helsinki, 1980, p. 90-91.

⁹⁶ Vogel W. Op. cit., S. 168-177.

⁹⁷ Цит. no: Vogel W. Op. cit., S. 174

⁹⁸ Stenberger M. Vorgeschichte..., S. 139.

⁹⁹ Idem. Eketorp...

¹⁰⁰ Vita Anskarii, S. 63.

¹⁰¹ Ibid., s. 95.

¹⁰² Rupreсht A. Die ausgehende Wikingerzeit im Lichte der Runeninschriften. Göttingen, 1958, S. 55. См. также: Свердлов M. Б. Известия рунических надписей о скандинавах на Руси и в Византии. - Археографический ежегодник, 1972, М., 1974, с. 102-109; Мельникова Е. А. Свидетельства скандинавских рунических надписей XI-XI1 вв. о народах Восточной Европы. - Скандинавский сборник, 20, 1975, с. 158-166; автор приходит к выводу, что рунические надписи сообщают
а) о скандинавских военных походах;
б) о скандинавских торговых связях, прежде всего с северо-западными областями Восточной Европы.
См. также: Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. Тексты, перевод, комментарий. М., 1977. В тексте указана нумерация надписей по книге А. Рупрехта (R) и Е. А. Мельниковой (М). Переводы на русский язык Е. А. Мельниковой.

¹⁰³ Annales Bertiniani. MGH SS, t. I, Hannoverae, 1826, p. 434.

¹⁰⁴ Этот вопрос в каждом конкретном случае остается в высшей степени дискуссионным, так как источники обычно допускают различную интерпретацию. Однако ничего удивительного не было бы в том, что и в Восточной Европе отдельные дружины викингов иногда могли добиться таких же успехов, как и в феодальных государствах Западной Европы, где им удавалось основывать более или менее самостоятельные владения. Однако и в том, и в другом случае эти временные военно-политические образования не следует отождествлять с созданием местной государственности, как это делали норманисты. См.: Гуревич А. Я. Походы викингов, с. 94; Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества ХII-ХIII вв. М., 1982, с. 314-315.

¹⁰⁵ Vita Anskarii, s. 31.

¹⁰⁶ Widukindi res gestae Saxonicae, I, 40; Thietmari Chronicon, I, 17. Обсуждению проблемы посвящена работа А. Хофмайстера, который утверждает: «Но это государство, просуществовавшее около 50 лет, было датским государством, хотя правители его были шведами по происхождению» (Hofmeister А. Der Kampf um die Ostsee vom 9. bis 12. Jh. - Greifswalder Universitätsreden. Lübeck/Hamburg, 1931, S. 16). Относительно археологических доказательств шведского господства в Хедебю см.: Jankühn Н. Haithabu. Neumünster, 1972, S. 137-142.

¹⁰⁷ Adami Bremensis Gesta, IV, 6; происхождение названия «аскоманы» В. Фогель связывает с названием одного из типов кораблей викингов, aske. См.: Vоgе1 W. Normannen, S. 225.

¹⁰⁸ Ibid., S. 97.

¹⁰⁹ Brown R. A. The Normans and the Norman Conquest. New York, 1969, p. 21; Vоge1 W. Normannen.

¹¹⁰ Lowmiański H. Zagadnienie roli Normanów w genezie państw slowiańskich. Warszawa, 1957. Та же точка зрения изложена в работе: Гуревич А. Я. Походы викингов, с. 84-87. Подробнее см. главу «Русь и варяги».

¹¹¹ Widеrа В. Die Entstehung des russischen Staates Kiewer Rus. - In: Beiträge zur Staatsentstehung. Hrsg. von J. Herrmann und J. Sellnow. Berlin, 1976, S. 222; Ширинский С. С. Объективные закономерности и субъективный фактор в становлении Древнерусского государства. - В кн.: Ленинские идеи в изучении истории. М., 1970, с. 212-220.

¹¹² Договор киевского князя Олега с византийским императором Львом VI в 907 г.; договор Олега и Льва VI 911 г.; договор 944 г. между киевским князем Игорем и византийским императором Романом I. Ср.: Dölger F. Regesten der Kaiserurkunden des Oströmischen Reiches von 565 bis 1453. Corpus der griechischen Urkunden des Mittelalters und der neueren Zeit, Reihe A, Abt. 1, Т. 1. München, 1924. См. также: Сахаров А. H. Дипломатия Древней Руси. IX—первая половина X в. М., 1980.

¹¹³ Ещё в 1931 г. А. Хофмайстер доказал несостоятельность положения об основании польского государства скандинавами, выдвигавшегося националистически настроенными немецкими историками. См.: Hofmeister A. Op. cit., S. 51-60. Антропологический аспект проблемы присутствия норманнов в составе древнерусского господствующего слоя исследован Т. И. Алексеевой (Москва). Она пришла к выводу, что скандинавские антропологические типы представлены в Ладоге, а также в Шестовицком могильнике под Черниговом, однако их совершенно нет в Киеве (Алексеева Т. И. Антропологическая дифференциация славян и германцев в эпоху средневековья и отдельные вопросы этнической истории Восточной Европы. - В кн.: Расогенетические процессы в этнической истории. М., 1974, с. 71-85).

¹¹⁴ Ср.: Brüske W. Geschichte des Lutizenbundes, S. 102.

¹¹⁵ См. раздел: «Керамика - свидетельство связей со славянским побережьем» главы «Дания и даны». О славянских топонимах на о. Фальстер, Лолланд, Мэн, в Лангеланде см.: Vasmer М. Spuren von Westslaven auf den dänischen Inseln. - In: Vasmer M. Schriften, Bd. 11. Berlin, 1971, S. 630.

¹¹⁶ Stenberger M. Eketorp..., p. 14.

¹¹⁷ Adami Bremensis Gesta, II.

¹¹⁸ Переданная Хельмольдом (Helmoldi Chronicon I. 84) жалоба Прибыслава позволяет отчасти понять причины славянского пиратства; славян Вагрии гнало в море угнетение со стороны саксонской феодальной знати: «Что же оставалось нам, покинув страну, как не отправиться в море и жить среди волн? В чем же вина наша, если, изгнанные, сделали мы море опасным и со странствующих по морям данов или же купцов добывали себе пропитание? Разве не виноваты в том князья, вынудившие к этому нас?»

¹¹⁹ О чём неоднократно писал В. Б. Вилинбахов, см., например: Vilinbachov V. В. Die Ostseeslawen im Nordwesten der Rus. - In: Lĕtopis B, 1973, N. 20/2, S. 212. Там же остальная литература. К сожалению, до сих пор не осуществлена статистическая обработка массовых новгородских материалов, в первую очередь керамики. Немногие приводимые в литературе находки могут быть связаны и с торговлей. Конечно, вполне возможно и переселение каких-то групп западных славян в Новгород или Новгородскую землю, прежде всего в связи с развернувшейся немецкой феодальной экспансией, а также и с борьбой между поляками и поморянами в начале XII в. Для того чтобы решить этот вопрос, необходимо систематическое сравнение массовых материалов. Однако если в VII-IX вв. славянские мореплаватели на Балтике достигали Скандинавии, то, конечно, они могли из западнославянских областей Балтики прибывать и в Новгород, и в Старую Ладогу, поселяясь в этих торгово-ремесленных центрах.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 11725

загрузка...

Другие книги по данной тематике