Глава XII. Р.У. Гравере. Одонтологический аспект этногенеза и этнической истории восточнославянских народов
|
Начало формирования восточнославянской народности и ее языка, согласно данным лингвистов, относится к IX-X вв. Однако, в культурном отношении славянские племенные группировки в начале средневековой поры весьма серьезно различались между собой [Седов, 1989]. Неоднородность славянских племен начала средневековья выявляется и на их краниологическом материале [Алексеева, 1973]. К сожалению, малочисленность одонтологического материала не дает возможности изучить весь процесс становления восточнославянской народности, но, вместе с тем, все же позволяет коснуться некоторых узловых проблем, выявляя тем самым корни и характер формирования русской, белорусской и украинской народностей.
Для решения проблем этногенеза привлекались краниологические коллекции средневековых восточных славян [Алексеева и др., 1986]. К сожалению, у большинства черепов из старых фондов Музея антропологии МГУ утрачены нижние челюсти, что лишает нас возможности полноценно использовать в одонтологических исследованиях этот обширный материал. В результате этого, кривичи представлены суммарной группой, в которой большинство составляют вологодские кривичи (60 черепов, раскопки А.В.Никитина, 1967-1972 гг.). Более полно представлены одонтологические данные по новгородским словенам из бывших Петербургской и Новгородской губерний. Нами также изучен одонтологический материал населения, оставившего курганы XI-XIV вв. в Сланцевском районе Ленинградской области. Одонтологические данные полян изучены на краниологических коллекциях из некрополей Киева и Чернигова. В последние годы значительно увеличился краниологический материал прибалтийских финнов и смешанного славяно-финского населения. В анализ включены одонтологические данные средневекового населения Ижорского плато (могильники Бегуницы, Лашковицы и Валговицы), а также данные о населении Старой Ладоги XI в. (коллекция № 5757 МАЭ). С.П.Сегеда проанализировал новый одонтологический материал из славянских могильников с территории Украины, а также материал салтово-маяцкой культуры [Кондукторова, Сегеда, 1986]. Для исследования истоков одонтологических типов восточных славян нами был привлечен весь имеющийся древний материал этих территорий. Рассмотрены одонтологические данные населения черняховской культуры Украины и Молдавии, впервые представлены результаты одонтологического изучения древнего населения трипольской культуры Украины (могильник Маяк). Все вышеперечисленные одонтологические материалы, вместе с имеющимися сведениями по некоторым группам западных славян [Kaczmarek, 1980, 1981а; Steslicka, 1977], балтам [Бальчюнене, 1985; Гравере, 1987], а также финнам (впервые привлекается для анализа материал белозерской веси), способствовали решению проблем восточнославянского этногенеза. Имеющийся одонтологический материал средневековых славянских племен весьма неоднороден. Показателен факт его неоднородности даже в пределах племенных групп, о чем свидетельствует крайне большой размах изменчивости большинства признаков (табл.ХII-1). Например, среди новгородских словен представлены популяции как с низким общим уровнем редукции зубной системы, так и с определенной грацильностью последней. Сходная изменчивость выявляется и по восточным зубным признакам. В целом, редуцированные четырехбугорковые первые нижние моляры у восточных славян варьируют от нулевых значений (отсутствия у кривичей) до весьма высоких частот у части новгородских словен и полян. Показательно, что сходная изменчивость этих форм характерна и для западных славян (табл.ХII-1). Диапазон изменчивости коленчатой складки метаконида у восточных славян составляет 0-14%, дистального гребня тригонида 0-17%, шестибугорковых первых нижних моляров 0-12%. Следовательно, среди изученных краниологических серий кривичей, новгородских словен, северян и полян выявляется значительный спектр изменчивости одонтологических признаков, что обуславливает наличие у них разных одонтологических типов. 
Таблица XII-1. Одонтологические данные по средневековому славянскому населению (в %) 
Среднеевропейский одонтологический тип, с присущей ему умеренной редукцией зубной системы и слабым проявлением восточных признаков, характерен для кривичей, киевских и черниговских полян и выявляется в северянской популяции из Липового. Вместе с тем, все перечисленные племена сравнительно четко различаются между собой. Кривичи, в целом, наибольшее сходство обнаруживают с балтскими представителями этого типа, особенно с восточными латгалами (табл.ХII-2). Обращает внимание факт увеличения в кривичских группах территориально в направлении с запада на восток удельного веса восточных зубных признаков основных показателей редукции зубной системы, и снижение частот варианта 2 med II, что в итоге позволяет отнести популяцию кривичей из Белозерского района Вологодской области не к среднеевропейскому, а скорее к североевропейскому реликтовому одонтологическому типу (метисному по своему происхождению). Наиболее западные серии кривичей, полностью соотносимые с среднеевропейским кругом форм, в который входят более ранние латгалы Видземе, аукштайты и жемайты, все же обнаруживают сходство с восточными латгалами - Латгале VII1-XII вв., которых следует рассматривать как местную популяцию с определенной долей североевропейского реликтового одонтологического компонента (коленчатая складка метаконида составляет 12%). Вышеизложенное подтверждают показатели среднего таксономического расстояния, рассчитанные по всему одонтологическому комплексу. Низкие и примерно сходные значения этого показателя объединяют кривичей и полян (0.44), кривичей и восточных латгалов (0.51), кривичей и латгало-селовское население Кокнесе (0.43). В целом, низкие расстояния выявляются между кривичами, земгалами (0,50) и чудской популяцией из Валговицы Ижорского плато (0.50) и, в определенной степени, также между кривичами и суммарной серией новгородских словен (0.54). В свою очередь, между кривичами в целом и некоторыми балтскими племенами, такими, как ранние латталы Видземе VII-X вв., жемайты и аукштайты, также представляющими среднеевропейский одонтологический тип, показатели сходства по всему комплексу признаков значительно выше (0.61-0.85) и почти достигают величин различий между представителями разных одонтологических типов. Так, между кривичами и рядом групп северного грацильного одонтологического типа (населением Старой Ладоги и белозерской весью) эти показатели составляют (0.720,76), и лишь между кривичами и ливами оно достигает статистически достоверного порога значений (1.07). 
Таблица ХII-2. Сравнительные данные по одонтологии балтских племен (в %) 
Рис.ХII-1. Сопоставление средневекового населения по комплексу одонтологических признаков методом кластерного анализа Следовательно, представленный в краниологических сериях кривичей среднеевропейский одонтологический тип, наиболее вероятно следует рассматривать, как местный по происхождению, формирующийся, по-видимому, на восточнобалтской и балто-финской (чудской) основе. В этой связи, интерес представляет примечание Е.А.Рябинина о том, что "в целом ряде севернорусских регионов отмечается интересная особенность - появление серий захоронений с вполне устойчивой промежуточной ориентировкой. Так, в бассейне Верхней Волги встречены средневековые кладбища с элементами восточнобалтийской обрядности и, в частности, с погребениями, ориентированными головой на восток. В этом же районе, преимущественно в Левобережье, исследованы могильники славянизированных финно-угров, включающие трупоположения с северной ориентировкой. И именно здесь получают распространения курганные захоронения, обращенные головой на северо-восток. Сходная картина вырисовывается и в костромском Поволжье." [Рябинин, 1979, с. 95-96]. Таким образом, выявленное сходство всех изученных группировок кривичей с восточными латгалами неслучайно и отражает один и тот одонтологический тип в их составе. Отмеченное в пределах кривичских группировок снижение в направлении с запада на восток основных показателей встречаемости варианта 2 med II вместе с четко выраженным увеличением частот восточных признаков свидетельствует о явном переходе из среднеевропейского одонтологического типа в североевропейский реликтовый. Об этом наглядно свидетельствует близкий к статистически достоверному показатель среднего таксономического расстояния между общей серией кривичей и белозерскими кривичами, 0.93). Тем не менее, это сходство отражает не взаимоотношения кривичей с белозерской весью, которая представляет ярко выраженный комплекс северного грацильного типа, а скорее с иным во- сточнофинским населением, обладающим умеренной редукцией зубов с повышенным удельным весом восточных признаков, возможно, с племенами мери. Так, в языке обитателей Галича "Мерского" сохранились реликты древней мерянской лексики [Рябинин, 1979], а у современных русских Костромской области - североевропейский реликтовый одонтологический тип. Поэтому вполне можно согласиться с утверждением Е.А.Рябинина о том, что за появлением относительно устойчивых разновидностей ориентировки в зоне контактов разно-этнического населения скрываются в ряде случаев сложные процессы культурного (по нашему мнению, не только) взаимодействия угро-финского, славянского и славянизированного балтского населения [Рябинин, 1979]. Среднеевропейский одонтологический тип, как упоминалось выше, представлен и среди киевских и черниговских полян, а также в серии с территории Украины (Липовое). Показательно, что этот одонтологический комплекс имеется и в составе западных славян (могильник Цединья X-XII вв. и, возможно, Груцзно в Польше). К сожалению, фрагментарность данных не позволяет охарактеризовать его полностью. Все же, по некоторым особенностям верхних и нижних моляров поляне обнаруживают выраженное сходство со средневековым населением, оставившем могильник Груцзно в Польше [Steslicka, 1970]. Иной вариант среднеевропейского одонтологического типа представлен популяцией Липовое на территории Украины (см. табл.ХII-1). Наравне с умеренной редукцией верхних и нижних моляров, ее характеризует повышенный удельный вес восточных признаков (шестибугорковых нижних моляров -7%, коленчатой складки метаконида - 14%, дистального гребня тригонида - 7%, варианта 2 med III - 88%). Особенно характерным сочетанием для упомянутого зубного комплекса является крайне низкая частота варианта 2 med II (13%), крайне высокая - варианта 2 med III (88%), вместе с повышенной встречаемостью бугорка tami (7%). Отмеченные особенности явились основополагающими для выделения особого - степного варианта среднеевропейского одонтологического типа у современных южных русских и сопредельных групп украинцев. Исследованный одонтологический материал популяции Липовое свидетельствует о наличии упомянутого зубного комплекса и у части славян на территории Украины. В этой связи, показателен факт наличия сходного одонтологического компонента и в составе отдельных групп полян (могильник Казаровичи XI-XII вв.). Наличие столь своеобразного восточного компонента в составе отдельных славянских популяций можно объяснить взаимоотношением последних с соседними племенами салтово-маяцкой культуры [Кондукторова, Сегеда, 1987, 1990]. В популяции из Липового почти полностью представлен весь одонтологический комплекс последних, например, Дмитриевской краниологической серии. Этот же одонтологический компонент, лишь с еще более усиленными восточными признаками, выявляется и среди кочевников, оставивших могильник Каменка. Вышеизложенное подтверждается вычисленными по всему одонтологическому комплексу показателями среднего таксономического расстояния (СТР), которые фиксируют наиболее выраженное сходство популяции Липового с сармато-аланскими племенами и кочевниками (0.50-0.56). Сходные показатели обнаруживаются и между последними и полянской популяцией из Казаровичей (0.42-0.56). Необходимо подчеркнуть, что, в пределах форм среднеевропейского одонтологического типа, кривичи сравнительно четко отличаются как от серии из Липового (СТР=0,75), так и от населения салтово-маяцкой культуры и сарматов (СТР= 0,720,88), а различия СТР у кривичей и кочевников имеют статистически достоверный уровень (1,05- 1,19). Кластеризация всего одонтологического материала средневековья выделила серию из Липового и Полянскую популяцию Казаровичи вместе с серией Белозерских кривичей в один общий кластер с алано-сарматскими племенами и кочевниками, тогда как объединенная серия кривичей сблизилась с частью латгало-селовских племен и населением Старой Рязани и вместе с ними вошла в общий большой кластер со всем балто-славяно-финским населением Северо-Запада (рис.ХII-1). Следовательно, вариант среднеевропейского одонтологического типа (степного происхождения), выявленный в некоторых популяциях славян и, в основном, у правобережных славян Поднепровья, следует связывать с местным дославянским населением этой территории. В этой связи можно сослаться и на археологические данные, по которым "сложение северян явилось результатом взаимодействия носителей днепровской группы роменско-боршевской культуры с местным населением" [Седов, 1982, с. 136]. Оформление северян, как отдельной племенной единицы было обусловлено местным субстратом. В целом, боршевская культура характеризует и донских славян [Седов, 1982], которые имели самое непосредственное взаимодействие с населением салтово-маяцкой культуры, о чем свидетельствует археологический материал. В свете изложенного, вполне правомерным является выделение как у части средневековых славян Правобережья Днепра, так и у современных южных русских и части украинцев особого, местного, происхождения так называемого степного варианта среднеевропейского одонтологического типа. Тем самым, не только современный одонтологический материал восточнославянских народов, но и одонтологические данные средневековых славян не позволяют считать выявленный у них , среднеевропейский одонтологический тип той основой, на которой формировались морфологически современные особенности зубной системы восточнославянских народов. Наиболее вероятным представляется, что формирование самого комплекса признаков среднеевропейского одонтологического типа в каждом регионе нужно связывать с сильным местным компонентом, который впоследствии вошел в состав и восточных славян. Как мы уже отмечали, среднеевропейский одонтологический тип был представлен и среди киевских и черниговских полян. Наибольшее сходство они обнаруживают с аукштайтами V-VII вв. (СТР=0.27), поздними латгалами (0.36) и латгало- селовским населением Кокнесе (0.41), а также населением Старой Рязани (0.36), и лишь потом с объединенной серией кривичей (0,44). Это наводит на мысль о неоднородном или метисном характере антропологического состава полян, у которых, по-видимому, кроме местного среднеевропейского (среднеднепровского), наличествует и более грацильный компонент, возможно, в форме южного грацильного одонтологического типа. Последний полностью выявился в полянской серии из Казаровичей (см. табл.XII-1). По уровню редукции верхних и нижних моляров сходный с полянами одонтологический комплекс представлен в средневековой популяции из Цзерска XI-XIII вв, в Мазовии [Kaczmarek, 1985]. К сожалению, отсутствие данных по другим важным признакам в этой серии не позволяет полностью определить представленный здесь одонтологический тип, а лишь отнести это население так же, как часть Полянских популяций, к кругу грацильных одонтологических форм. Вместе с тем, грацильные одонтологические комплексы представлены не только у славян, но и у некоторых балтских племен. Так, южный грацильный одонтологический тип выявляется в средневековом населении Кокнесе X-XII вв. И, по-видимому, связывается с селами. Грацильный зубной комплекс характеризует и земгалов VI-XIII вв. (см. табл.ХII-2). Однако, в отличие от селов, земгалы представляют в современном населении описанный одонтологический тип с массивным строением верхнего ряда зубов и высоко редуцированными нижними молярами с отсутствием восточных особенностей. Одонтологические комплексы селов и земгалов весьма четко различаются по таким признакам, как частота бугорка Карабелли (54% у селов и 17% у земгалов) и второму варианту второй борозды метаконида (33% у селов и 45-50% у земгалов). В этой связи привлекает внимание наличие грацильного одонтологического комплекса в составе новгородских словен (см. табл.ХII-1). Суммарную серию новгородских словен характеризует сравнительно сильно выраженная редукция как верхнего, так и нижнего ряда зубов вместе с крайне низкой встречаемостью восточных признаков и, в целом, заниженным показателем варианта 2 med II (24%). Тем самым, трудно однозначно определить представленный одонтологический тип. Наиболее вероятным является его рассмотрение в качестве метисного. На это указывает и сопоставление одонтологических данных всего изученного средневекового населения. Наибольшее сходство по всему одонтологическому комплексу суммарная серия новгородских словен обнаруживает с населением XI-XIV вв., оставившим курганы в Ленинградской области (СТР=0.34), смешанными славяно-ижорскими племенами (СТР=0.40), населением XXII вв. из Кокнесе (0.47) и Старой Рязани (0.47), словенской популяцией Хрепле (0.50), а также полянами (СТР=0.53-0.56), белозерской весью (0.52) и земгалами (0.54). Это, по-видимому, указывает на сочетание в суммарной серии словен нескольких компонентов, в том числе и северного грацильного, с характерным для него восточным комплексом. Вместе с тем, у словен прослеживается и другой, также, по-видимому, грацильный одонтологический комплекс, объединяющий их и с частью балтов (Кокнесе) и полянами. Для выявления последнего мы искусственно разделили суммарную серию новгородских словен на две отдельные группы, исходя из современных границ Новгородской и Ленинградской областей, что позволило в общих чертах уловить составные компоненты в их составе (см. табл.ХII-1). Так, серия словен с современной территории Ленинградской области, в отличие от группы с территории собственно Новгородской земли, обладает выраженной грацильностью зубной системы и, особенно, первых нижних моляров (четырехбугорковые формы составляют 15%) с наличием отдельных восточных особенностей (коленчатая складка метаконида составляет 5%). Вторая группа словен из собственно Новгородской земли отличается повышенной редукцией верхних и низкой редукцией нижних моляров, вместе с некоторыми восточными особенностями. Показательно, что популяция словен, оставившая могильник Хрепле IX-XI вв. в Водской пятине, представляет собой еще более легко отличимый одонтологический комплекс, полностью соотносимый с североевропейским реликтовым типом. Он же представлен у местного, очевидно, водского населения Ижорского плато, о чем свидетельствует его наличие в краниологической серии Валговицы. Сходный одонтологический комплекс отмечается и среди населения Старой Рязани. Следовательно, в составе новгородских словен, кроме собственно словенского, представлены и два местных финских компонента в форме североевропейского реликтового и северного грацильного одонтологичеоких типов, чем и объясняется выявленное сходство по всему комплексу признаков словен с соседним финским населением. Наибольший интерес в составе новгородских словен представляет собственно грацильный одонтологический комплекс, показывающий определенное сходство с полянами и земгало- селовским населением Латвии. К сожалению, недостаточность одонтологических данных по новгородским словенам и полянам не позволяет охарактеризовать его полностью. Можно лишь отметить характерное для грацильных европеоидных форм сочетание высоких частот краудинга верхних латеральных резцов с умеренной встречаемостью межрезцовых диастем, в целом, повышенную для своего времени редукцию верхних моляров с высоким показателем бугорка Карабелли и высокую степень грацилизации нижних моляров, особенно, первого. Наиболее трудно на имеющемся материале достоверно определить частоты второй борозды метаконида, что усложняет и общую оценку представленного одонтологического комплекса. Как упоминалось ранее, в целом, грацильные одонтологические комплексы имеются как у балтов (селов, земгалов), так и у западных и восточных славян (полян). Новгородских словен также отличает общая грацильность зубной системы (перевес встречаемости краудинга над частотами диастем, повышенная степень грацилизации верхних и нижних моляров, высокие частоты бугорка Карабелли), не связанная с комплексом восточных признаков. Следовательно, основной одонтологический компонент у новгородских словен не прибалтийско-финского (в форме северного грацильного типа) происхождения. Вполне правомерным представляется связывать этот в целом грацильный одонтологический комплекс у новгородских словен с проникновением на современные территории Новгородской и севера Ленинградской областей в процессе собственно славянской или славяно-балтской (вместе с западными балтами) миграции с юго-запада, вероятно, с юго-восточного побережья Балтийского моря (с территории Польского поморья?). Об этом свидетельствует не только отсутствие или низкая проявляемость восточных признаков у новгородских словен, но и сходство современного одонтологического материала поляков, западных литовцев, южных латышей Земгале и части северозападных русских Новгородской области. В целом, сходный одонтологический комплекс прослеживается и у западных эстонцев, а в виде сильного компонента имеется в группе юго-западных финнов Финляндии. Своеобразная одонтологическая характеристика этого комплекса (грацильность без сочетания с восточными признаками) и его привязанность к определенной территории (побережье Балтийского моря), а также обнаруженная пока лишь на фрагментарных данных его связь с краниологическими материалами, позволяет рассматривать этот одонтологический комплекс как определенный самостоятельный одонтологический тип. Исходя из его исторической привязанности как в современном, так и в более древнем одонтологическом материале (впервые он обнаруживается у племен поморской культуры Польши), к побережью Балтийского моря, есть основание определить его как балтийский одонтологический тип, распространенный, по-видимому, у разных народов Балтийского побережья. В связи с этим, особый интерес привлекают археологические материалы, на которых вполне отчетливо просматривается циркумбалтийская культурно-экономическая область. Можно очертить "условные границы основной области племенного княжения словен ильменских в VIII-IX вв., охватывая компактный район, включая Ильменское поозерье, Верхнее Полужье, южное Приильменье (со средним течением р.Ловати). С той же общностью, видимо, связаны Псков, Изборск и другие памятники юго-восточного Причудья. На востоке граница области словен проходила по водоразделу Ильменя и Верхней Волги, среднему течению р.Меты. На севере связанная с Новгородскими землями территория, закрепленная цепочкой городищ, протянулась узкой полосой вдоль Волхова и Ладоги" [Лебедев, 1985, с.44 -45]. Обращает на себя внимание отличие материальной культуры названных поселений от славянских культур лесостепной зоны и выявление в ней аналогий, которые имеются в Польше [Лебедев, 1985]. В формировании комплекса ремесленных орудий заметен вклад североевропейской скандинавской традиции [Рябинин, 1980]. Оценивая исследованные в последние годы поселения Северо-Запада и сопоставляя их с памятниками Северной Польши и территории бывшей Германской Демократической Республики, Г.С.Лебедев [1985] заключает, что подтвердилось предположение И.И.Ляпушкина о том, что разделению славян на три основные группы предшествовал период разделения славянства на две большие группы: южную, расселившуюся в лесостепной полосе Восточной Европы, бассейне Дуная и на Балканах, и северную, продвинувшуюся в лесную зону вплоть до Балтики и Ладоги. Севернославянская культурная зона, по мнению Г.С.Лебедева, входила в состав более широкого объединения, которое можно назвать Балтийским культурным сообществом. Общие тенденции и явления культуры VIII— X вв. прослеживаются на огромной территории вокруг Балтийского моря, и процесс славянского расселения в северных районах Европы, по крайней мере частично, совпадал с процессом формирования Балтийского культурного сообщества, в значительной степени определяя его характер [Лебедев, 1985]. О связях Или даже истоках славянской миграции из Польского Поморья в центральное Приильменье и другие центры, (как Изборск) свидетельствуют и другие археологи [Седов, 1995]. В свете приведенных археологических материалов показателен факт совпадения очерченной Г.С. Лебедевым территории расселения ильменских словен с распространением в современном одонтологическом материале русских так называемого балтийского одонтологического типа. Таким образом, на Новгородской земле как в современном, так и в средневековом одонтологическом материале рь)является грацильный зубной комплекс, для которого, по-видимому, не были характерны восточные особенности. Вероятно, на Новгородской земле он связывается с ильменскими словенами. Сходный грацильный одонтологический комплекс имеется в составе земгалов VI-XIII вв. и западных славян. Есть основание полагать, что своим происхождением он связан с Центральной или Средней Европой, поскольку в нем отсутствуют восточные зубные признаки и наблюдаются высокие или умеренные частоты варианта 2 med II. Вместе с тем, как у балтов (селы), так и у восточных славян (поляне), представлена и другая модификация грацильного одонтологического комплекса, выявляющаяся как южный грацильный одонтологический тип, на что указывают, наряду с общей грацильностъю зубной системы, и низкие частоты варианта 2 med II вместе с признаками юго-восточной ориентировки. На территории Латвии южный грацильный одонтологический тип характерен для населения, относящегося к так называемой восточной ветви курганной культуры II-IV вв. (могильник Боки). Как в мезолите, так и неолите лесной зоны Северо-Восточной Европы были представлены, в основном, два одонтологических типа - среднеевропейский и североевропейский реликтовый, в комплексах которых весьма четко проявляются следы их взаимоотношения (табл.ХII-3). Среднеевропейский комплекс признаков, в целом, представлен и среди мезолитического (Васильевка III) и неолитического (днепро-донецкая культура) населения Украины. На севере - в Карелии (Олений остров) и Латвии (Звейниеки) в мезолите прослеживается также массивный, т.е., в целом, нередуцированный одонтологический комплекс с рядом признаков восточного характера - североевропейский реликтовый одонтологический тип. Заслуживает внимания факт необычно сильно выраженного в серии Звейниеки восточного компонента с южными особенностями, о чем свидетельствует полное отсутствие у мезолитического населения Латвии варианта 2 med II, 69% встречаемости третьего варианта и 65% бугорка Карабелли. По встречаемости варианта 2 med III звейниекская мезолитическая серия сближается с Васильевкой III и всеми сериями южной полосы неолита-бронзы, что нехарактерно для северной части неолитических культур. Европейские племена неолита, в том числе и население Латвии, отличаются более низкими частотами варианта 2 med II (до 30%), более высокой редукцией верхних моляров и более редкой встречаемостью бугорка Карабелли. 
Таблица XII-3. Сравнительные данные по одонтологии населения мезолита - ранней бронзы (в %) 
Следовательно, среднеевропейский одонтологический тип в разных регионах на самых ранних хронологических периодах распадается на отдельные варианты, имеющие, по-видимому, разное происхождение. В этой связи заслуживает внимания выявление среднеевропейского одонтологического типа у фатьяновцев, представляющих восточную ветвь культуры шнуровой керамики. И это несмотря на отдельные проявления у них более раннего местного североевропейского реликтового типа, на что указывает наличие отдельных восточных особенностей, заниженный показатель второго и слегка повышенный - третьего варианта второй борозды метаконида. Племена ямной культуры отличаются от фатьяновцев, в пределах одного и того же умеренного редуцированного одонтологического типа, еще более низкой редукцией зубов (особенно верхних моляров), но с повышенной частотой бугорка Карабелли, и иным соотношением на первом нижнем моляре второго и третьего вариантов второй борозды метаконида (см. табл.ХII-3). Выявленные различия полностью соответствуют основным закономерностям в пределах разных вариантов среднеевропейского типа, подчеркивающим значение местного компонента в сложении последующих культур в разных регионах. Характерно, что даже среди племен Черняховской культуры Среднего Поднепровья, выявляется в целом среднеевропейский одонтологический тип, хотя и с некоторыми южными или северными влияниями. Поэтому наличие среднеевропейского типа у словен также, как у балтов, главным образом, объясняется сохранением в их составе древнего местного по происхождению компонента этой территории. Однако, в конце неолита и энеолита на юге или в южном поясе неолитических культур Восточной Европы появляются грацильные антропологические формы, о чем наглядно свидетельствует выявление средиземноморского компонента в серии черепов, представляющей культуру крашеной керамики Туркмении и, главным образом, наличие этого типа почти во всех краниологических сериях трипольской культуры [Кондукторова, 1973]. Одонтологический тип населения трипольской культуры, судя по данным могильника Маяк, отличается ярко выраженной грацильностью зубной системы, на что указывают повышенные частоты краудинга и редуцированных форм верхних латеральных резцов, нижних моляров, бугорка Карабелли на первом верхнем моляре. Этот редуцированный зубной комплекс у трипольцев сочетается с некоторыми чертами юго-восточного происхождения, формируя в целом южный грацильный одонтологический тип. По-видимому, сходные по типу ранние земледельческие племена энеолитических культур юго- восточного происхождения, относящиеся к трипольско-кукутенской историко-культурной области, сформировали ту основу грацильного одонтологического типа, которую впоследствии впитали племена южных славян и которая проявляется в современном населении Болгарии и Венгрии. Не только генетические корни южного грацильного одонтологического типа указывают на его связь с Юго-Восточной Европой (Балканами), но она подтверждается и археологически, поскольку формирование трипольской культуры увязывается с Восточным Средиземноморьем и Балканами. Таким образом, южный грацильный одонтологический тип на территории Украины имеет весьма древние следы обитания. Как компонент (правда, весьма незначительный), он присутствует в составе отдельных групп скифов, однако наиболее проявляется в одонтологическом материале сармат и племен салтово-маяцкой культуры, однако, сочетая при этом и более сильный восточный компонент. Следует полагать, что южный грацильный одонтологический тип должен присутствовать также у части племен черняховской культуры, поскольку они впитали часть алано-сарматского населения. Все же в исследованном до сих пор одонтологическом материале этой культуры южный грацильный тип не представлен. Однако, он имеется в составе отдельных восточнославянских племен (поляне, северяне), что можно расценивать как сохранение или включение ими местного компонента этой территории. На территории Белоруссии ареал распространения южного грацильного одонтологического типа соответствует территории локализации ятвяжских могильников с каменными курганами [Седов, 1987, с. 412, карта 48]. Наличие южного грацильного типа у балтов подтверждается и одонтологическим материалом по селам (Леясдопелес и Кокнесе). На территории Латвии он впервые выявляется у населения курганной культуры II-IV вв. Следовательно, распространение южного грацильного одонтологического типа ограничено определенной территорией, северной границей которой является южная часть Латвии (Аугшземе), а основной областью распространения этого типа является Юго-Восточная Европа. С Центральной Европой, и именно с южным побережьем Балтийского моря, связывается иной одонтологический тип - балтийский. Он прослеживается как в современном, так и в средневековом населении, а наиболее древнюю форму этого типа представляют племена поморской культуры Польши 400-125 гг. до н.э. [Kaczmarek, 1981]. Основными различиями этого комплекса признаков от южного грацильного одонтологического типа, при общей для них грацильности нижних моляров и отсутствии восточных особенностей, является низкая встречаемость на верхних молярах бугорка Карабелли и высокая частота второго варианта второй борозды метаконида (52%). По поводу происхождения поморской культуры существует несколько взглядов. Часть исследователей признают, что в состав поморской культуры вошли более ранние племена лужицкой культуры, которым польские археологи отводят основную роль в ее формировании [Кухаренко, 1969]. В.В.Седов считает, что основу поморской культуры все же составили местные древности периода поздней бронзы [Седов, 1979]. Столь же неоднозначна этническая принадлежность этой культуры, которую первоначально рассматривали как германскую (Коссина), затем, исходя из лужицкой ее основы, - как славянскую, а в последнее время признается ее балтская принадлежность, на которую указывает общее для нее и восточнопрусских курганов каменные ящики, устраиваемые для захоронения, многие типы глиняной посуды и, главным образом, общая основа - единая культура бронзового века [Седов, 1979]. "Вторжение поморских племен в области лужицкого населения приводит к постепенному слиянию культур и, в результате, к V-IV вв. до н.э. здесь формируется одна общая культура - культура подклошевых погребений" [Седов, 1979, с.48]. Полагая, что носители культуры подклошевых погребений были самыми ранними славянами, В.В.Седов [1979] считает, что племена поморской культуры и внесли в славянский язык какую-то часть особенностей, которые объединяют его с балтским. На северо-востоке носители культуры подклошевых погребений вплотную соприкасались с западнобалтскими, а на северо-западе - с германскими племенами (ястофская культура). Все это как будто соответствует выводам сравнительно-исторического языкознания о древнейших славяно-балтских, славяно-германских и балто-германских отношениях [Седов, 1979а]. В этой связи показательна одонтологическая характеристика племен поморской культуры, которая связывает часть балтских (западных) и славянских (западных и ильменских словен) племен. Этот же одонтологический тип представлен и в отдельных группах черняховской культуры (Молдавии и юго-запада Украины). При этом, он не связывается со скандинавским (готским) элементом, хотя последний и представлен в отдельных памятниках черняховской культуры, например, в гавриловской краниологической серии из Побужья, которая выявляет северный грацильный одонтологический тип. Связь этого типа со скандинавским элементом подтверждает одонтологический материал XI века из Старой Ладоги. Возможно, наличие северного грацильного одонтологического типа у современных русских Смоленской области также следует связывать именно со скандинавским элементом. Возвращаясь к балтийскому одонтологическому типу, объединившему впоследствии в виде отдельного варианта часть юго-западных украинцев и поляков Польши, а в более северных территориях, в его основной форме, западных литовцев, южных латышей, русских средней части Новгородской области, следует, очевидно, именно с этим одонтологическим комплексом связывать общую основу балто-славянского и, возможно, германского этногенеза. Наличие же балтийского одонтологического типа в составе Черняховских племен еще раз подтверждает отмеченный рядом исследователей западнобалтский или славянский компонент в этой культуре. Следовательно, в составе восточных славян представлены разные по происхождению и древности одонтологические компоненты (типы). Один из них - среднеевропейский одонтологический тип, наличествующий в современном материале у южных русских и части украинцев, связывается с местным по происхождению протоевропейским антропологическим типом, выявленном на территории Украины уже в мезолите-неолите. Этот местный по происхождению одонтологический тип впоследствии вошел в состав всех последующих культур и племен этой территории. Среди восточных славян он представлен у северян и в некоторых группах полян, в археологическом материале которых также отмечается сильный местный субстрат [Седов, 1982]. В целом среднеевропейский одонтологический тип имеется в составе кривичей. Однако, здесь он отличается местными балтскими (восточнобалтскими) корнями, а среди групп восточных кривичей, иным одонтологическим типом - североевропейским реликтовым, формировавшимся при взаимодействии восточнофинского и балтского компонентов. Этот одонтологический тип имеется и в составе отдельных групп новгородских словен: в популяции из Хрепле IX-XI вв., и в средневековом населении некрополя Валговицы на территории Водской пятины. Археологическое своеобразие последнего позволяет видеть в нем ярко выраженный памятник средневековой води [Рябинин, 1985]. У славяно-финского населения Ижорской возвышенности, оставившего могильники Бегуницы и Лашковицы, представлен и другой характерный для финнов одонтологический тип - северный грацильный, типичными представителями которого являются племена веси, ливов и, по-видимому, ижоры. Этот же одонтологический тип представлен у древнего населения Старой Ладоги XI века, где он может связываться и со скандинавами [Алексеева, 1973]. Рассмотрение одонтологического материала позволяет присоединиться к мнению некоторых исследователей, которые предполагают первоначальное разделение славянства на две большие группы: южную, расселившуюся в лесостепной полосе Восточной Европы, бассейне Дуная и на Балканах, и северную, продвинувшуюся в лесную зону вплоть до Балтики и Ладоги [Лебедев, 1985]. Об этом свидетельствует наличие среди современного населения Болгарии и Венгрии, а также у части современных украинцев и белорусов Полесья, а в XI-XIII вв. среди полян южного грацильного одонтологического типа. Однако, формирование самого этого типа связано с очень ранними этапами истории, ранними земледельцами Юго-Восточной Европы. Северная же ветвь славянства формировалась, по-видимому, в Центральной Европе, возможно, в областях средней и частично Верхней Вислы, проходя в своей предистории период балто-славянской, а возможно, и балто-германской общности. От последней сохранился единый одонтологический тип, именуемый нами балтийским и объединяющим часть средневековых балтов и славян (из восточных славян-ильменских словен), а в современном одонтологическом материале - часть поляков, западных литовцев, южных латышей (Земгале), часть западных эстонцев и новгородских русских. Сложение известных по летописям племен восточных славян происходило при значительном участии местной (балтской, балто-финской, финской, общей евразийской на юге этого ареала) основе, что и привело к наличию у восточно-славянских народов разных одонтологических типов. |
загрузка...