Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

под ред. Т.И. Алексеевой.   Восточные славяне. Антропология и этническая история

Глава V. А.М. Маурер, И.В. Перевозчиков. Региональные обобщенные портреты великоруссов по материалам русской антропологической экспедиции 1955-1959 гг.

Обобщенный (более правильно с исторической точки зрения - составной) фотопортрет какой-либо группы людей представляет собой достаточно своеобразный методический прием. Чаще всего предполагается, что в портрете мы видим отображение среднего лица выборки на фоне внутригрупповой изменчивости, т.е., "портрет" стандартной антропометрической статистической таблицы. Иными словами, метод является своего рода аналогом многомерного анализа, при котором плотность и четкость деталей связана с морфологической изменчивостью внутри выборки, а получение заметного раздвоения контура будет говорить о двувершинности кривой распределения по данному признаку. Но уже создатель метода Френсис Гальтон считал, что портрет скорее отображение исходных индивидуальных данных, чем статистических параметров, рассчитанных по этим данным. Для того, чтобы внести некоторую ясность в этот вопрос, полезно проследить всю технологическую цепочку от возникновения изображения в светочувствительном слое до научных выводов при его экспертной оценки антропологом.

Наиболее распространенный вариант метода состоит из следующих этапов: а) получение одинаковых по освещенности и пространственной ориентации, и оптимальных по градационным характеристикам, негативных изображений; б) совмещение негативных изображений в процессе фотографической печати на одном листе бумаги с использованием реперных точек, линий и размеров, при этом каждое негативное изображение экспонируется с выдержкой в n раз меньшей оптимальной (где n - численность выборки); в) проявленное изображение может быть использовано для иллюстративных целей при описании изучаемой группы, при сравнении с другой группой как один из методов определения степени сходства и для суждения о внутригрупповой изменчивости. Пункт "а" особых комментариев не требует, а вот пункт "б" требует подробного рассмотрения. Дело в том, что зерна галогенидов серебра становятся способными к проявлению (процесс формирования скрытого изображения) только тогда, когда выбитые фотонами нестабильные атомы серебра в достаточном количестве собираются на поверхности кристалла, образуя стабильные пятна металлического серебра. Иными словами, существует пороговая граница величины энергии для создания так называемых центров проявления. При этом "поскольку зерно становится способным к проявлению, если в нем собираются вместе четыре атома серебра, число зерен, способных к проявлению, не пропорционально интенсивности света при низких уровнях освещенности" [Митчел, 1988]. Нарушение пропорциональности имеет место и при чрезмерной освещенности. При переходе верхнего порога почернения фотобумаги (т.е., при восстановлении всего серебра в данном месте в металлическое состояние) также может происходить потеря и искажение накапливаемой информации.

Итак, создание изображения связано с накоплением энергии, подаваемой порциями. При этом, чем больше численность выборки, тем меньше энергии в каждой отдельной порции, так как оптимальная градационная характеристика суммарного изображения - величина достаточно постоянная. Чем меньше экспозиция каждого отдельного негатива, тем больше его плотностная характеристика сдвигается в область недодержек характеристической кривой зависимости плотности от экспозиции. Эта часть криволинейна (как и область передержек), то есть нарастание плотности разных участков изображения не прямо пропорционально логарифму экспозиции. Можно представить себе, что при большой численности время экспонирования одного негатива будет столь
мало, что даже самые его светлые участки не образуют скрытого изображения.
Ввиду этого отдельные индивидуальные особенности вообще могут не принять участия в формировании общего изображения. Аналогично, при переходе порога почернения фотобумаги, вклад отдельных изображений на постпороговой стадии накопления экспозиции может быть утерян.
Уже одного этого перечня (а есть и другие своеобразные эффекты) достаточно для осознания, что воспринимаемый нами образ с теоретической точки зрения должен представлять довольно сложную конструкцию, и его толкование для специальных антропологических целей дело непростое.
Пожалуй, наиболее парадоксальная сторона дела заключена в том, что с помощью такого суммирования мы приходим к типологической характеристике выборки (а через нее и популяции). При этом, чем больше у нас выборка, тем больше индивидуальных особенностей может полностью исчезнуть из суммарного результата, происходит своеобразный "отрыв" суммарного образа от индивидуальных признаков. Например, на обобщенном портрете черепной серии современных армян и древней серии могильника Николаевка исчезли швы, и невозможно распознать отдельные зубы, но общее представление об основных морфологических особенностях есть. С общетеоретической точки зрения это осуществление типологической методологии в ее классическом варианте понимания сущности (эссенциализм) [Шаталкин, 1988]. А так как сущности не могут быть предметом анализа, то на этой стадии и следовало бы остановиться, если бы.... мы эту сущность не получили вполне механистическим путем (возможно, обобщенный фотопортрет первый пример получения сущности индуктивным методом, а не дедукцией). Круг замкнулся - крайний популяционистский подход привел к чисто типологическому результату. Но, подойдя к сущности как бы изнутри, мы можем позволить задать себе вопрос если не о всей полноте сущности, то, по крайней мере, о ее антропологической составляющей. Этот вопрос тесно связан с особенностями фотографического процесса накопления и численностью выборки.

В начале столетия Е.М.Чепурковский, используя специально сконструированную фотоаппаратуру, создал первые составные портреты крестьянского населения Великой, Белой и Малой России [Tschepourkowsky, 1923]. Численности лиц, введенных им в конечные изображения значительны: 451 - русские восточных областей Европейской России, 147-белорусы, 140-украинцы. Опубликованный в той же статье составной портрет чистых монголов (n = 25) отчетливо иллюстрирует расовые различия.
В Институте антропологии МГУ накоплен значительный опыт создания обобщенных фотопортретов, на настоящий момент их существует около ста. О.М.Павловский в двух работах [Абдушелишвили, Павловский, 1979; Архангельская и др., 1980] рассмотрел проблему влияния численности выборки на информативность обобщенного портрета. Он пришел к выводу, что "этнически опознаваемы" как правило портреты, созданные по небольшим численностям (10-15). Повторное изучение этого вопроса на казахах села Акколь подтвердило этот вывод - наилучший результат с точки зрения опознаваемости дала не вся выборка (около 80 человек), а небольшая ее часть (15 человек). Информативность малых выборок для "этнической опознаваемости" О.М.Павловский объясняет тем, что при таких выборках в создании образа участвуют в полном объеме все задействованные индивидуальные изображения, т.е., хотя и с недодержкой, проявляется каждое отдельное индивидуальное изображение. Второй вывод, сделанный О.М.Павловским, касается численности выборки, начиная с которой восприятие образа создаваемого портретом перестает сколь-нибудь существенно изменяться, она оказалась около 40. Практика работ авторов подтверждает этот второй вывод. В виде примера мы предлагаем читателю рассмотреть рисунки V-17 и V-18. На них приведены обобщенные портреты женщин из староверческого анклава Сибири (реки Селенга и Чикой). Выборка была разделена на две подвыборки (из разных селений) примерно по 40 человек. Сходство портретов столь велико, что их можно принять за однояйцовых близнецов. Практически такой же результат - очень сильное сходство портретов - был получен при разделении выборки горных талышей селения Пирасора на две составляющие ("клан Гусейновых" и "талыши разных родов") и выборки аджарских греков ("с усами" и "без усов") (наши, совместные с Г.Ш.Шугаевой, материалы). Аналогичные результаты были получены по финнам, саамам, башкирам и марийцам [Kajanoja, Shlygina, 1986]. Вывод из этого прост-обобщенный портрет при численностях от 25 и выше хорошо отражает сходство генофонда в выборках из одной и той же популяции. При численностях 80 и выше практически нельзя было обнаружить различий не только между западным и восточным антропологическим вариантами грузин, но и между грузинами и армянами, каракалпаками и казахами. Иными словами, при этих численностях мы переходим с "этнического уровня" ("этнической опознаваемости", по О.М.Павловскому) на более высокий уровень оценки сходства и различий, который, с некоторой долей условности, можно назвать уровнем зональных антропологических типов или генофондов.

На этом месте нашего рассуждения следует остановиться на том, что мы понимаем, когда говорим о сходстве или различиях между группами, или наших представлениях о них, по обобщенному портрету. Наш внутренний (мыслительный) обобщенный образ популяции может быть сформирован на основе статистической обработки измерительных и описательных признаков (статистический гештальт), но может образоваться и на основе мыслительного интегрирования отдельных образов (эмерджентный гештальт). При этом многое зависит от индивидуальной способности исследователя к такому образному представлению (любопытно, что Ф.Гальтон изучал эту способность людей к образному представлению). По мнению авторов, мы чаще всего сравниваем с фотопортретом эмерджентный гештальт. Причем, этот образ может иметь заметные отклонения в своей характеристике от образа, создаваемого на основе средних величин признаков. Бывает и так, что типологический образ формируется на основе сравнительно редко встречающихся признаков, но отличающих данную группу от соседей. В связи с этим вопросом очень интересно, что обобщенный фотопортрет обладает значительной привлекательностью для антропологов, хотя никто не может логически объяснить причину этого. Полагаем, что это результат феномена, обнаруженного Ф.Гальтоном.По результатам анкетного опроса английских и французских деятелей науки выяснилось, что у них ослаблена способность к видению мысленных образов. Он пишет (цитируем по [Канаев, 1972]) "Мой вывод тот, что определенная сверхлегкая способность видеть ясные умственные картины антагонистична приобретению высокообобщенной и абстрактной мысли, и что если способностью производить их всегда обладали люди, думающие строго (hard), то за отсутствием упражнения возможность визуализации весьма склонна теряться. Высшими умами оказываются, вероятно, те, у которых она не утрачена, а субординирована и готова к употреблению в случае надобности". Можно предположить, что обобщенный портрет раскрепощает у антропологов эту "субординированную" (как у людей науки) способность (которая есть, видимо, у многих антропологов как у людей науки, основой которой служит морфология).
Обобщенные портреты имеют еще одну интересную особенность. Они как правило производят благоприятное впечатление назрителя, "красивы". Объяснить это непросто, чаще всего предполагают, что это связано с большей симметричностью суммарного портрета по сравнению с индивидуальными и нашими представлениями о "красивости" среднего. Д.Перретт, К.Мей и С.Ешикава исследовали эту проблему методом экспертных опросов и показали, что привлекательность обобщенного портрета реальный феномен, но обобщенный портрет красивых лиц (женских) несколько отличается от обобщенного портрета всей выборки [Perrett et al. , 1994]. Авторы статьи выдвигают гипотезу о возможном существовании отбора, основанного на разнице между между привлекательностью "среднего" обобщенного портрета и оптимально привлекательным. Но, судя по иллюстрациям авторов, отличия между общим портретом и "оптимально привлекательным" очень малы.

Материал


По инициативе Т.И.Алексеевой авторы предприняли работу по созданию обобщенных региональных портретов великоросского населения по материалам Русской антропологической экспедиции, организованной Институтом этнографии АН СССР (отделом антропологии) при участии НИИ антропологии МГУ в 1955-1959 гг. (руководители В.В.Бунак и Т.И.Алексеева). Дополнительно были использованы материалы по русским старожилам (старообрядцам) Сибири экспедиции Института этнографии АН СССР в 1960-1964 гг. (руководитель В.В.Бунак [Русские старожилы..., 1973]) и экспедиции НИИ антропологии МГУ в 1974 году в Архангельскую область (руководитель Т.И.Алексеева).
На предварительном этапе авторами было изучено около 400 фотопленок, из которых было отобрано только 700 негативов, пригодных для создания обобщенного фотопортрета. Это примерно 8% от всего фотоматериала и 3% от всех исследованных. Столь небольшой процент объясняется чрезвычайным разнообразием условий съемок, ошибками при определении экспозиции, отклонениями в положении головы от принятых норм и т.д. Даже этот небольшой материал не был достаточно однороден с точки зрения экспозиции, и его пришлось разделить на три группы (3-х балльная шкала). Печать проводилась с совмещением зрачков и в масштабе 1/2 натуральной величины, так как величина изображения на негативе не позволяла сделать обычную печать в натуральную величину. В виду вышесказанного не все портреты получились технически достаточно хорошими, но мы сочли возможным их опубликовать, так как материалы Русской антропологической экспедиции уникальны. Все обследованные родились до войны, как правило, обследовались поселки и небольшие провинциальные города с наиболее постоянным контингентом населения, имеется полная антропологическая характеристика, и районирование антропологических зон проведено на основе их тщательного антропологического, исторического и этнографического изучения. Формирование выборок мы провели в соответствии с результатами этого исследования [Происхождение и этническая история русского народа, 1965]. Число индивидуальных изображений в наших портретах где-то на грани появления "сущностной" характеристики, и с этой точки зрения они недостаточно полны, но, по крайней мере, часть этой характеристики уже есть. Авторы намереваются продолжить это исследование великороссов, и данная работа может рассматриваться как этап.

Результаты


Особенность анализа результатов обобщенных фотопортретов заключена в том, что исследователь и читатель находятся в равном положении, и читатель волен сделать свои собственные, отличные от исследователя, выводы, увидеть свои образы и иллюзии [Фейерабенд, 1986]. Сами портреты приведены на рисунках V-1-18. В подрисуночных подписях мы придерживались терминологии по работе "Происхождение и этническая история русского народа", где указывается, как правило, не тип, а географическая зона. Лучше всего на фотографиях представлена северная и северо-западная территория расселения великороссов. Юго-восточные территории отсутствуют. Из семи основных антропологических комплексов: ильменского, валдайского, западного верхневолжского, вологдо-вятского, дон-сурского, средневолжского, и верхнеокского на фотографиях представлены пять, нет дон-сурского и средневолжского.
Нами были проведены некоторые измерения на портретах и, в пределах ошибок измерений, мы не обнаружили сколь-нибудь заметных различий в пропорциях лица (абсолютные размеры не вполне показательны из-за одной базы совмещения). Достаточная однородность средних величин лицевых размеров отмечается у великороссов как на древних, так и на современных материалах.

По нашему мнению, можно сделать несколько выводов:
1. Принимая во внимание размер территории современного расселения великоросского этноса, общее сходство портретов разных антропологических зон значительно.
2. Несмотря на то, что южные великороссы представлены только десно-сейминской зоной, можно говорить об отличиях южных великороссов от северных (в первую очередь от североархангельского, вятско-камского и вологдо-вятского).
3. Портрет населения центральной зоны несколько ближе к населению десно-сейминской зоны. Это соответствует историческим и этнографическим сведениям [Зеленин, 1991; Седов, 1982]
4. Ильменско-белозерский вариант (в первую очередь мужчина) смотрится несколько особняком от остальных северных выборок. В его облике есть некоторые черты, сближающие его с обобщенным портретом финнов Куусамо [Kajanoja, Shlygina, 1986].
5. Также несколько особняком стоит североархангельский вариант, в основном, за счет высокой верхней губы и некоторой "архаичности" строения лица в назомалярной области. Антропологически он относится к кругу североевропеоидных форм.
6. Портрет населения валдайской зоны занимает несколько неопределенное среднее положение между всеми остальными.

Портреты старообрядцев методически сложнее сравнивать с другими. Они представляют выборки из существенно более однородных и изолированных генофондов, для которых велика вероятность воздействия случайных процессов. Не исключено, что на них мы видим части более древней картины типологического разнообразия.
Типологический метод часто и справедливо критикуют, но сама идея о некоем интегральном показателе, либо как рабочем приеме конденсирования информации о некоем множестве, либо в целях упрощения широко распространенного в биологии сравнительного метода ничего изначально предосудительного не имеет. В связи с этим авторы готовы согласиться с Полом Фейерабендом, когда он пишет "Не существует идеи, сколь бы устаревшей и абсурдной она ни была, которая не способна улучшить наше познание" [Фейерабенд, 1986].

Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 95-06-17743а.




















загрузка...
Другие книги по данной тематике

Игорь Коломийцев.
Народ-невидимка

под ред. Т.И. Алексеевой.
Восточные славяне. Антропология и этническая история

Б. А. Тимощук (отв. ред.).
Древности славян и Руси

Валентин Седов.
Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование
e-mail: historylib@yandex.ru