Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Жан Ришар.   Латино-Иерусалимское королевство

II. Падение Иерусалима

Яффаский договор 1229 г. был заключен на десять лет, но казалось, что он будет прерван тотчас же после подписания, как из-за враждебности тамплиеров к этому навязанному им миру, так и из-за неудобного «коридора», что тянулся от Иерусалима к побережью. Тем не менее прошел целый десяток лет, прежде началась новая франко-мусульманская война.

В 1235 г. папа Григорий IX, предвидя истечение сроков перемирия и, возможно, надеясь восстановить единство христиан Сирии, поведя их на священную войну, принялся проповедовать крестовый поход. То, что различные мусульманские государства (распри между Эйюбидами и сельджуками достигли своего апогея) тогда находились в состоянии войны, внушало определенный оптимизм. Но папа назначил датой отправки экспедиции только 1239 г.: его призывы вызвали энтузиазм лишь у французских баронов, не участвовавших в крестовых походах с 1204 г.; к тому же самые многочисленные отряды для новой кампании выставили бургундский и шампанский регионы. Герцог Бургундии Гуго IV, графы Макона (который по этому случаю продал французскому королю свое графство), Шалона, Невера, Фореза, Бара, Сансерра, Жуаньи приняли крест одновременно с королем Наварры и графом Шампани Тибо IV. Но по ходу формирования крестового похода возникли значительные препятствия.

В 1237 г. Григорий IX узнал о смерти старого Иоанна де Бриенна, регента Константинопольской империи, оставившего это государство в критическом положении: уже в письме от декабря 1236 г. папа побуждал Наваррского короля повернуть поход на Константинополь, ибо Латинская империя испытывала сильную необходимость в помощи. Он заявил, что так можно было бы искоренить греческую схизму, а обеты освободить Святую Землю, которые приносили паломники, не пропадут даром, поскольку распад Латинской империи обернется катастрофой для Сирии. Григорий IX начал тратить средства, собранные на крестовый поход, на нужды юного императора Балдуина II.

Бароны были этим недовольны: они отказались изменить свой маршрут — правда, семьсот рыцарей направились в Константинополь в 1239 г. — и решили выбрать своим предводителем самого Фридриха II, который, будучи Иерусалимским королем, лучше всех остальных подходил на эту роль. Этот выбор пришелся не по нраву папе, который только что справедливо отлучил Фридриха (май 1239 г.) и боялся повторения «крестового похода» 1228—1229 гг. Он даже попытался остановить поход, но безрезультатно. К счастью для папы, Фридрих, который в 1238 г. пообещал лично или в лице своего сына Конрада принять участие в экспедиции, заявил, что не сможет выполнить свое обещание, ибо ему помешала война с ломбардцами — император совсем не стремился вступить в борьбу с султаном Египта в тот самый момент, когда готовил долгую войну с папством, продлившуюся до его смерти. Тогда бароны вернулись к кандидатуре короля Наваррского, который и принял командование над экспедицией1.

В Святой Земле крестовый поход встретил всеобщую поддержку: собравшись в Акре 7 октября 1238 г., сирийские прелаты, а также Готье де Бриенн, граф Яффы, коннетабль Эд де Монбельяр, Бальан Сидонский и Жан Цезарейский направили вождям крестоносцев письмо с несколькими предложениями: по их мнению, было бесполезно ждать истечения сроков перемирия, ибо сами сарацины его не соблюдают (большое число паломников было убито или захвачено в плен по пути в Иерусалим)2. Они также посоветовали крестоносцам отплыть из одного порта, Генуи или Марселя (на самом деле, подавляющее большинство отчалили из Марселя, другие из Эг-Морта, а некоторое число, по приглашению Фридриха II, из Бриндизи). Армии предлагали собраться на Кипре: помимо того, что на острове нашлось бы продовольствия для 1000—1500 рыцарей, там можно было бы созвать военный совет и решить, где начинать военные действия — в Святой Земле или Египте — расстояние от Лимассола до Акры, Дамьетты или Александрии было одинаковым. Наконец, «все, кто управляет в стране» (выражение свидетельствует об отсутствии центральной власти в королевстве Акры), запретили вывоз продовольственных продуктов из Святой Земли, так что крестоносцы могли не беспокоиться о снабжении провиантом3.

Совет высадиться на Кипре был весьма рассудительным: он указывает, что бароны Сирии сами имели разное мнение о цели крестового похода, однако высадка на острове могла позволить всем им прийти к общему мнению, а крестоносцам получить информацию о состоянии дел в Египте. Султан Аль-Камиль скончался: Дамаск и Египет, первоначально объединенные под властью его сына Аль-Адиля II, вскоре обрели независимость друг от друга. Один за другим Ac-Салих Эйюб и Ac-Салих Исмаил вступали на трон в Дамаске, и Эйюбу в июне 1240 г. удалось с помощью правителя Трансиордании Давуда захватить Египет у Аль-Адиля. Можно было бы лавировать между этими государями, чтобы попытаться вытянуть из них — как это сделал Фридрих в 1229 г., — максимум уступок. Однако западные крестоносцы сразу направились в Акру (сентябрь 1239 г.), думая только о том, как будут раздавать удары мечом направо и налево.

Начало кампании ознаменовалось повторным взятием Иерусалима мусульманами. Кастелян города ловко воспользовался распрями между эйюбидскими князьями и отстроил — в нарушение Яффаского договора — часть крепостной стены (естественно, после того, как мусульмане захватили Святой Град, гвельфы обвинили «имперского бальи» в том, что он не снабжал Иерусалим «ни людьми, ни пищей, ни оружием и военными машинами», однако нужно иметь в виду пристрастность франкских источников). Башня Давида, единственное укрепление, существовавшее в 1229 г., стала донжоном новой цитадели; начали работать над полным восстановлением крепостных стен. Узнав об этом, правитель Трансиордании подошел к Святому Граду, осадил городскую цитадель (нижний город был беспрепятственно захвачен), которая пала спустя 21 день. Башня Давида продержалась еще шесть дней. Ее защитники капитулировали и были отведены на побережье, тогда как Давуд разрушил все укрепления, на этот раз включая и башню Давида (август-сентябрь 1239 г.)4.

На военном совете в Акре стали очевидны разногласия между баронами Сирии, которые желали атаковать египетского султана на его территории, и новоприбывших крестоносцев. Были выдвинуты разные проекты: напасть на Дамаск, захватить крепость Сафет, нервный узел Галилеи, или идти отбивать Иерусалим. Принятое решение было худшим из вариантов: «Сначала крестоносцы задумали идти к месту, где находился Аскалон, чтобы восстановить стены этого города, а потом начать марш на Дамаск. Этот двойной план, едва став известным, одновременно оттолкнул от крестоносцев султана Египта, который владел аскалонскими землями, и нового правителя Дамаска, Ас-Салиха Исмаила. Благодаря этой демонстрации силы французским крестоносцам угораздило примирить между собой мусульманских князей»5.

В начале ноября, несмотря на концентрацию в Газе египетской армии, крестоносцы двинулись на Аскалон, и графу Бретани Пьеру Моклерку удалось, после жестокой битвы, захватить караван и привести с собой крупную добычу. Граф де Бар (ле-Дюк) Генрих захотел повторить его подвиг, напав на авангард египетского войска, подошедшего к Газе. Вместе с с герцогом Бургундии, Амори де Монфором, Готье де Бриенном, Жаном д’Ибеленом (сеньором Арсуфа), Эдом де Монбельяром и Бальаном Сидонским он ринулся в дорогу, вопреки мнению своего предводителя Тибо IV, которого предупредили слишком поздно об этой затее, и магистров трех орденов. Тибо оставалось только выдвинуть свою армию к Аскалону, чтобы поддержать этих смельчаков. Скверное руководство привело к тому, что крестоносцы были захвачены врагом врасплох в полдень, когда завтракали в песчаных дюнах неподалеку от Газы. То был полный разгром (13 ноября 1239 г.): на поле битвы осталось 1200 человек убитыми и 600 ранеными, а сирийские бароны, чьим мнением пренебрегли, и герцог Бургундский спаслись бегством. Обескураженная и потрепанная армия через день начала отступление к Яффе и Акре6.

Тогда Тибо Шампанский вознамерился вмешаться, по просьбе некоего миссионера, дружившего с князем Хамы, в междоусобную войну между этим мусульманским правителем и его соседом из Хомса; затем он остановился в Галилее. В это время Аль-Адиль II был низложен, и новый султан Египта, Эйюб, начал борьбу с правителем Дамаска. Последний, когда князь Трансиордании Давуд захотел его лишить столицы, призвал на помощь крестоносцев; он заключил с Тибо договор, по которому франки и дамаскинцы должны были в Яффе или Аскалоне преградить египетским войскам дорогу в Сирию. Взамен правитель Дамаска уступил латинянам все внутренние земли Сидона, вплоть до Литани, включая Бофор; всю Тивериаду, с Сафетом; он также обещал вернуть все старое Иерусалимское королевство, за исключением областей к востоку от Иордана. Правда, ему пришлось применить силу, чтобы жители Бофора согласились подчиниться своему государю и передать замок Исмаилу, который и подарил его франкам7.

Недовольство мусульман имело и другое последствие: дамасские отряды, которые входили в соединенную франко-мусульманскую армию, перешли на сторону египтян, и франки были вынуждены отступить к Аскалону. Тем не менее Исмаил предложил совершить совместный поход в Египет. Но к этому времени латиняне уже готовились перезаключить союзные договоры в условиях, грозивших единству Сирии. Получили ли госпитальеры приказ как можно скорей заключить мир с Египтом? Или они действовали единственно из зависти к тамплиерам? В любом случае Великий Магистр госпитальеров уговорил Тибо IV примириться с султаном Эйюбом, чтобы освободить пленных, захваченных в битве при Газе. Нарушив клятву, которую они принесли Исмаилу, госпитальеры, тевтонцы (оба Великих Магистра действовали от имени Фридриха II8) и крестоносцы заключили с султаном Египта договор, который сирийские бароны и тамплиеры отказались ратифицировать: в то время как Тибо IV и большинство крестоносцев отплыли на Запад (сентябрь 1240 г.), франки Сирии, отряды тамплиеров и двое вождей крестоносцев, Гуго IV Бургундский и Гиг де Невер-Форез, по-прежнему стояли лагерем между Яффой и Аскалоном, оставаясь верными союзу с Дамаском! Гуго IV выгадал это время, чтобы восстановить стены Аскалона.

Именно тогда в Сирии появился новый крестоносец, Ричард Корнуэльский, брат английского короля. Ричард, будучи женат на сестре Фридриха II, первоначально надеялся примирить обе враждующие партии, но его замысел не увенчался успехом. Тогда он присоединился к Гуго IV под Аскалоном, который они вдвоем закончили восстанавливать. Но нужно было найти кого- нибудь, кто смог бы обеспечить защиту города: Готье де Бриенн, граф Яффаский, мог бы доказать свои права на этот второй город старого «графства Яффы и Аскалона». Но, кажется, он этого не сделал, и Ричард, которого тамплиеры упрашивали передать крепость им, отказался уступить Аскалон ордену, чья заносчивость ему претила. Он предпочел оставить Аскалон и крупные суммы денег, предназначенные на завершение строительных работ, представителю короля-императора, в лице Готье (или Пьера) де Пенндепье, управлявшего Иерусалимом в должности имперского кастеляна.

Отношения Ричарда с тамплиерами и сирийскими баронами, сначала добрые, не замедлили быстро испортиться. Ричард, будучи зятем Фридриха II и очень значительным персонажем на Западе, не смог стерпеть высокомерия тамплиеров, которые обращались с ним как с «мальчишкой». Ему не удалось примирить между собой два ордена. Поэтому он охотно прислушивался к советам умеренных лиц, таких как Готье де Бриенн, Гуго Бургундский и Великий Магистр ордена госпитальеров: в результате 23 апреля 1241 г. был заключен мир, дополняющий договор 1240 г. Ричарду удалось добиться от Египта территориальных уступок, что в свое время предложили дамаскинцы: внутренние области («горы») Бейрута, вся Сидонская сеньория, земля Акры (с Букье, Сен-Жорж), сеньория Торона и Шатонеф, Тивериада и вся Галилея, (с Бофором, Сафетом, Назаретом, Фавором и Лионом), окрестности Яффы и Аскалона (включая Мирабель, Рам и Аскалон, равно как и Гибеллин, который возвращался госпитальерам), наконец весь регион Иерусалима и Вифлеема (а не город без предместий, как в 1229 г.) возвращались в состав возрожденного Иерусалимского королевства. Лишь земли от Наблуса, Хеврона, Бейсана до Иерихона, к западу от Иордана, оставались в руках под властью мусульман9.

Не стоит думать, что это возвращение земель было теоретическим: иерусалимские бароны тотчас же заявили о правах своих предков. Эд де Монбельяр потребовал княжество Галилейское и незамедлительно принялся восстанавливать цитадель Тивериады. На восточном берегу Тивериадского озера Филипп де Могастель (тот самый, кого Фридрих II хотел назначить бальи в 1232-1233 гг.) вновь вступил во владение поместьем Корзи, которое в 1241 г. пожаловал тевтонцам10. Жиль Сидонский, чей отец Бальан, кажется, умер в 1239 г. получил Бофор и устроил одного из своих вассалов на «земле Шуфа и Гезена»; этот владелец Сидона, приняв титул «сеньора Сидона и Бофора (seigneur de Saete et de Biaufort)» также вернул себе крепость, долгое время служившую яблоком раздора — грот Тирона. Тамплиеры отстроили свой замок Сафет11, возможно, по инициативе епископа Марсельского Бенедикта д’Алиньяна (который 11 декабря 1240 г. положил в основание крепости первый камень). Мы не знаем, затевали ли госпитальеры такие же работы в Бовуаре и Гибелине. Франки не ограничились тем, что восстановили вновь возвращенные города и замки: Жан д’Ибелен, младший брат и вассал Бейрутского сеньора Бальана (старшего сына Жана д’Ибелена, старого сира Бейрута) в 1241 г. отстроил свой город Арсуф. Что касается Иерусалима, то там полным ходом начались работы по восстановлению укреплений: этот труд лег на плечи Риккардо Филанжиери и иерусалимского кастеляна Готье де Пенндепье, который вновь обосновался в городе12.

Таковы были результаты крестового похода Ричарда Корнуэльского. Но если ему удалось с помощью ловкой дипломатии восстановить королевство, то он не в силах был объединить подданных королевства. Даже в плане внешней политики тамплиеры по-прежнему отказывались одобрить договоры, заключенные с Египтом: в 1242 г. они разорили окрестности Хеврона, спровоцировав этим ответный набег правителя Трансиордании, владельца Хеврона. Вдобавок тамплиеры устроили грабительский налет на Наблус и опустошили город (30 октября 1242 г.). Тогда султан Египта выслал армию, которая окружила Яффу; но военные действия на этом остановились. Немного позднее правитель Дамаска возобновил войну против египетского султана: он вступил в союз с правителем Трансиордании, который, с целью заручится помощью франков, отдал им Храм, где до этого проводилось мусульманское богослужение. Султан Египта, чтобы избежать последствий этой уступки, поспешил со своей стороны признать этот дар: тамплиеры тотчас же принялись сооружать крепость на месте их прежней резиденции (1243 г.).

Ричард Корнуэльский пытался примирить обе партии, но враждебность гвельфов, которых поддерживали тамплиеры, к власти императора достигла такой остроты, когда всякое согласие стало невозможно. Поэтому, перед тем как отплыть на Запад (3 мая 1241 г.), английский принц с грустью писал об упадке королевства «из-за распрей и засилья узурпаторов»13. Кажется, что именно он предпринял последнюю попытку полюбовно восстановить власть своего шурина Фридриха; ведь только он один мог рассчитывать на всеобщее признание в Святой Земле. Спустя месяц после отъезда Ричарда «бароны, рыцари и горожане Иерусалимского королевства», включая вождей гвельфской партии, Бальана д’Ибелена и его братьев, их кузена Жана д’Ибелена, Филиппа де Монфора, сеньора Торона, и Жоффруа д’Эстрена, сеньора Хайфы14, сошлись на одном решении. Они попросили, чтобы император «вернул им свое расположение и простил все прошлые прегрешения, которые и послужили причиной раздора, до сего дня царящего на этой земле». Бароны также просили Фридриха, чтобы в ожидании совершеннолетия Конрада или его приезда в Сирию он назначил бальи графа Лестера, Симона де Монфора, с обещанием сохранять для каждого «его имущество (sa reisum) и право» и управлять «в соответствии с обычаями и ассизами Иерусалимского королевства». Все поклялись подчиниться этому бальи, снять колокол и упразднить должности консулов и капитанов коммуны Акры (7 июня 1241 г.)15. Весьма вероятно, что их письменное обращение к Фридриху, оригинал которого хранится в Лондоне, было переправлено графу Ричарду с тем, чтобы он заступился в пользу просителей перед императором.

Выбор Симона де Монфора как претендента на пост бальи заслуживает того, чтобы обратить на него внимание: этот сын предводителя альбигойского крестового похода (того самого мелкого барона из Иль-де-Франса, который, завоевав Тулузу и победив Арагон, был близок к тому, чтобы овладеть всеми владениями могущественного дома Сен-Жиллей — Лангедоком, Руэгом, частью Гаскони и центральным массивом), был совсем не похож на своего брата Амори, который оказался неспособен удержать под своей властью «герцогство Нарбоннское». Он стал достойным наследником графов Монфор-л’Амори, которых на протяжении целого столетия судьба бросала в гущу сражений во всем латинском мире и манила короной. Симону, графу Лестеру, было суждено подчинить себе короля Генриха III Английского и погибнуть в битве при Ивземе, положившей конец почти королевской истории рода Монфоров. Можно задать себе вопрос: а не действовали ли сирийцы под влиянием Ричарда Корнуэльского, который, будучи встревожен амбициями своего новоявленного шурина (в 1238 г. Симон женился на его сестре)16, захотел избавить Англию от будущего вождя партии баронов и одновременно даровать Сирии энергичного предводителя, способного сплотить вокруг себя всех франков — разве Симон не стал впоследствии главой лиги баронов, чьи требования необычайно схожи с теми, что высказывали Ибелены? Возможно, что провал кандидатуры графа Лестера означал для франкской Сирии потерю последней надежды. Нам неизвестно, почему Фридрих отклонил Симона: в любом случае, Филанжиери продолжал управлять Тиром и Иерусалимом. По той же причине Филанжиери нажил себе грозного врага; с 1239 г. кузен Симона де Монфора начинает играть важную роль в Сирии: Филипп де Монфор был сыном Ги де Монфора, сеньора де Ла Ферте-Але, брата первого герцога Нарбоннского, и Эльвис д’Ибелен17. Вернувшись на Святую Землю, которую покидал для сопровождения своего кузена Амори (попавшего в плен в битве при Газе и скончавшегося на обратной дороге в Италию), Филипп женился на дочери Раймунда-Рупена, унаследовавшей от отца Торон и Шатонеф (1240 г.). Однако, несмотря на свое весьма скромное происхождение, Филипп вовсе не собирался довольствоваться сеньорией, состоявшей из фьефов всего восемнадцати рыцарей. Его брак давал ему право претендовать на трон Армении, коим он незамедлительно воспользовался18. Он стал одним из самых активных сторонников идеи возвести на практически вакантный иерусалимский престол своего брата Симона. Когда этот план провалился, Филипп задумал овладеть Тиром, богатейшим городом, который оставался единственным значительным владением Иерусалимской короны. Когда же он достиг своей цели, страх утратить город превратил его в одного из злейших врагов франкской монархии: он подчинится королевской власти только тогда, когда король Гуго де Лузиньян признает право Монфоров на Тир.

После этого перерыва, во время которого проблема заключения союза с египтянами или дамаскинцами только усилила распри, война между гвельфами и гибеллинами возобновилась: сделано это было по инициативе Филанжиери. Он с интересом наблюдал за раздорами в рядах франков и не мог спокойно стерпеть унижения, которым одержавшие победу гвельфы подвергли своих противников. Особенно это касалось тамплиеров, которые, не удовольствовавшись тем, что развязали свою личную войну против мусульман из Египта и Трансиордании, напали на своих соперников, рыцарей-госпитальеров и тевтонцев, даже не обеспокоившись мнением короля-императора19.

Таким образом, с 1239 г. госпитальеры вошли в партию гибеллинов, и первой заботой Великого Магистра Пьера де Вьей-Брида и Великого Командора Тевтонского ордена, было пожаловаться императору на нападение со стороны тамплиеров (резиденция тевтонцев в Акре была разграблена). Филанжиери использовал эту жалобу как предлог, чтобы вмешаться в дела Акры, что ему удалось довольно легко, так как тамплиеры немного времени спустя послали все свои силы в иерусалимскую армию Эда де Монбельяра20, стоявшую лагерем под Цезареей. В городе также не было ни одного Ибелена (Бальан находился в Бейруте, Жан д’Арсуф в своей Арсуфской сеньории, Ги и Бодуэн на Кипре); Жан Цезарейский только что умер, последовав в могилу за своим дядей Бальаном Сидонским. Партия гибеллинов вновь вырисовывалась в Акре, где Филанжиери мог рассчитывать на содействие пизанцев: двое нотаблей, Джованни Ваалино и Гильом де Конш, вступили переговоры с маршалом империи.

Тогда Филанжиери прибыл в Акру, без сомнения, преждевременно (возможно, он хотел всего лишь изучить ситуацию на месте): Великий Магистр ордена госпитальеров со своими войсками отправился в княжество Антиохийское, где командор Маргата воевал с султаном Алеппо. Маршал тайно проник в резиденцию госпитальеров, но Филипп де Монфор, который единственный из гвельфских баронов находился в тот момент в Акре, прознал, что двое названных выше «буржуа» собираются побудить население подчиниться власти бальи Тира, отказавшись от повиновения Эду де Монбельяру; они уже приняли клятвы от своих сторонников. Филипп спешно собрал гвельфскую партию, добился помощи генуэзцев и венецианцев и приказал арестовать Джованни Ваалино и Гильома де Конша. Филанжиери, которого предупредили о провале заговора, бежал из города по тайному ходу («ворота Мопа») и благодаря своему проворству спасся от войск Бальана д’Ибелен-Бейрута (пехотинцев из латинян и местного населения, маронитов или мусульман, с ливанской «Горы»), которые вошли в Акру и в течение нескольких месяцев осаждали резиденцию госпитальеров (решив, что там укрылся Филанжиери). Осада была снята только после того, как Пьер де Вьей-Брид и госпитальеры, вернувшись из Маргата, стали лагерем в командорстве Винь-Нов (откуда они угрожали Акре). Великому Магистру даже пришлось поклясться, что он не вступал ни в какой сговор с Филанжиери.

Когда же Фридрих II услыхал о новой неудаче, постигшей его маршала, то решил назначить вместо него Томаса Аквинского, графа д’Ачерра, ибо итог его предыдущих миссий позволял надеяться, что он сумеет лучше поладить с сирийскими баронами. Но было слишком поздно: вражда между гвельфами и гибеллинами достигла своего апогея. Акра была вновь отброшена в партию гвельфов, а госпитальеры стали соблюдать осторожность. Что касается Бальана д’Ибелена и Филиппа де Монфора, то они вознамерились покончить со «змеиным гнездом» ломбардцев в Тире. В этом городе у них были свои связи, которые они до сих пор сумели сохранить в тайне: некие жители Тира (венецианцы?) только что известили их об отъезде Филанжиери, которого отозвали на Запад, и о том, что его преемник еще не прибыл.

Но оказалось довольно затруднительно оправдать предприятие подобного рода: Фридрих II, от имени своего сына короля Конрада II, по-прежнему оставался законным государем, а Филанжиери по его поручению занимал пост «бальи Кипра и Иерусалима, легата в Армении, Антиохии и Триполи». Выход был найден поэтом и юристом Филиппом Новарским. «Ассизы Иерусалима» (без сомнения, в память о щекотливом восшествии на престол Балдуина II в 1118 г.) требовали, чтобы наследник короны, по своему совершеннолетию, прибыл на Святую Землю, чтобы лично вступить во владение своим королевством. Конрад родился 25 апреля 1228 г.: ему вот-вот должно было исполниться пятнадцать лет21. Поэтому Филипп Новарский считал, что заговорщикам не следует переходить к активным действиям до апреля 1244 г., дав Конраду время, чтобы прибыть в Сирию. После этой же даты корону спокойно можно будет передать его ближайшему родственнику.

Однако оба вождя гвельфов и слышать не хотели о том, чтобы ждать так долго: вместо того, чтобы ждать, пока можно будет полностью лишить Конрада его владений, бароны предложили назначить регента, который, если сын Фридриха не явится в королевство, становился бы его вероятным преемником. Конрад как раз потребовал оммажа от своих сирийских вассалов: на «парламент», собранный в резиденции патриарха в Акре, прибыла вся знать Сирии22. Королева Кипрская Алиса, дочь Генриха Шампанского, которая уже претендовала на корону в 1230 г., теперь возобновила свои требования23. Весь сценарий был тщательно подготовлен Ибеленами: с помощью юриста-«буржуа» Филиппа Бедана Филипп Новарский, вдохновитель этого государственного переворота, позаботился заранее подготовить все аргументы, которые изложил от имени королевы Алисы, выступив в роли ее адвоката (в качестве вознаграждения королева предоставила ему тысячу безантов ежегодной ренты и оплатила все его долги размером свыше тысячи марок серебром). Алиса недавно вышла замуж за брата графа Суассонского, Рауля, де Кевра. Ей удалось убедить присутствовавших на ассамблее в законности ее прав на корону (как дочери Изабеллы Иерусалимской и сводной сестры Марии Монферратской, чьим наследником и являлся Конрад). Эд де Монбельяр все же попытался добиться для Конрада отсрочки на год: но выступление старого коннетабля не увенчалось успехом. Самое большее, что удалось добиться — обещания, что Алиса и ее муж вернут королевство Конраду по его первому требованию, если он однажды появится в Сирии. После этого Раулю и Алисе вверили управление королевством; Бальан д’Ибелен и Филипп де Монфор первыми принесли оммаж новым государям, и Алиса, официальная регентша, потребовала от ломбардцев сдачи Тира, в чем ей было отказано.

Королевская армия, где Филипп Новарский был казначеем, стремительно готовилась к бою; галеры снабжали оружием, и венецианцы с генуэзцами присоединились к флоту. В Тире Бальи был заменен братом Филанжиери Лотарио, который в качестве маршала Иерусалима (сам Филанжиери был маршалом империи) временно взял управление в свои руки. Лотарио был «доблестным рыцарем, мудрым и смелым»24, но связи, которыми гвельфы располагали в городе, сделали всякое сопротивление бесполезным: обойдя крепостные стены по отмели, несмотря на сильный прибой, мешавший продвижению лошадей, гвельфские рыцари проникли в Тир через потайной ход скотобойни, который им открыли изнутри, в то время как их галеры преодолели преграду в виде цепи, ослабленную их сторонниками в городе, под ливнем стрел из сторожевой башни. Нападение было неожиданным, и Лотарио, которого мятеж в городе и атака гвельфов застали врасплох, едва успел укрыться в цитадели. После этого в порт вошла «barque de cantier»25 с нефа Филанжиери, потонувшего в открытом море. Потерпевших кораблекрушение, в числе которых находился и сам Филанжиери, несмотря на умение их капитана, рыцаря Жана де Гриля, буря отбросила обратно в Сирию, где они и направились в Тир, не подозревая о событиях, произошедших 12 июня 1243 г. Захваченного в плен Риккардо Филанжиери сделали заложником (по совету Жана д’Ибелена, кузена Бальана и будущего графа Яффаского). Лотарио, видя, как его брата угрожают повесить, сдал цитадель Ибеленам26. Это случилось 10 июля 1243 г.

У Фридриха еще оставались владения в Сирии: Боэмунд V, князь Антиохии и Триполи оставался верен императору-королю, возможно, как и граф Яффы, Готье де Бриенн, чьи владения примыкали к имперским городам Иерусалиму и Аскалону. Но император сознавал, что его власть над этими городами довольно зыбка, поскольку Рауль и Алиса в это время подчиняли себе императорские земли на севере королевства: он приказал своему новому бальи, Томасу д’Ачерре, вверить, Аскалон заботам госпитальеров до тех пор, пока от него не поступит новое распоряжение27.

Едва Тир был захвачен гвельфами, как начался дележ города: венецианцы — как и генуэзцы — сыграли значительную роль во взятии города, третьей частью которого они некогда владели. Марсилио Джиоржио стремительным напором завладел всеми прежними венецианскими владениями и выслал в октябре 1243 г. в Венецию их список. Сам же город по закону должен был отойти короне. Поэтому Рауль де Кевр счел вправе потребовать его себе как часть королевского домена. Но Филипп Новарский, приняв капитуляцию имперцев, передав цитадель под охрану Бальану д’Ибелену и Филиппу де Монфору. Эти два барона отказали Раулю в его требовании, сославшись на то, что Алиса и ее супруг были регентами лишь в отсутствие короля Конрада; именно ему (если он, конечно, прибудет в Сирию) оба кузена якобы собирались вернуть крепость, тем более что права Рауля не были неоспоримыми. На самом же деле Филипп де Монфор поторопился присоединить Тир к своим торонским владениям, и вскоре стал именовать себя «сеньором Тира и Торона» и даже — высшая узурпация королевских прав — чеканить там монету28. Рауль в ярости понял, что эти ловкачи оставили ему только подобие королевской власти и собираются держать его в стороне от дел. Он тотчас же отбыл во Францию. Тогда еще не забыли, что Алиса, появившаяся на свет в то время, когда еще был жив Онфруа Монреальский, первый муж ее матери, считалась незаконнорожденной: Бальан и Филипп не преминули воспользоваться этим случаем и подчинить своему влиянию королеву, чье право на корону они могли, в случае необходимости, начать отрицать...29

Таким образом, Иерусалимское королевство осталось без иного государя, кроме старой королевы Алисы (скончавшейся в 1246 г.). Эд де Монбельяр отказался занять пост бальи. Более в Сирии не было настоящего правительства: когда буря обрушится на эту страну, то застанет ее без защиты и без вождя.

Однако пока обстоятельства складывались благоприятно: мы уже упоминали, что из-за ссоры между султанами Каира и Дамаска христиане вновь обрели Храм в Иерусалиме. Папа Иннокентий IV тотчас же задумал использовать эту войну между мусульманами, как это сделали перед 1239 г.: он написал Иерусалимскому патриарху (преемнику Герольда де Лозанна, который, скончавшись 7 сентября 1239 г., стал единственным из всех патриархов XIII в., кто был погребен в церкви Гроба Господня), приказав взимать с сирийских франков налог на восстановление крепостных стен Святого Града30. Но не было власти, которая могла бы приняться за выполнение этой задачи: кому тогда принадлежал Иерусалим? Конечно, тамплиеры вошли во владение своей старой резиденцией, которую они продолжали укреплять, но разве имперцы не контролировали остальную часть города? Бальи Фридриха II, Томас д’Ачерра, не мог заняться обороной Иерусалима: после того как он узнал, что Тир находится в руках Филиппа де Монфора, ему пришлось обосноваться в Триполи31.

В то время, как под руководством имперского кастеляна Иерусалим спешно готовили к обороне, тамплиеры и их союзники — гвельфы забросили дипломатическую игру, которая позволяла им выторговывать уступки у своих двух противников одновременно: они решили вступить с султаном Дамаска, правителями Трансиордании и Хомса, союз, направленный против Египта. В качестве вознаграждения дамаскинцы обещали уступить им часть Египта, если его удастся захватить. Султан Египта, испугавшись этой коалиции, призвал на помощь «большие компании», которые в это время терроризировали Восток, так же как это станут делать во Франции эпохи Столетней войны политические враги. То были хорезмийцы, боевые соратники Джалал Ад-Дина в войне против Чингиз-хана, которые кочевали тогда в Верхней Месопотамии. Они прибыли на зов султана Эйюба, а по пути напали на Тивериаду (захватив нижний город) и Иерусалим. Иерусалимляне обратились за помощью к всем франкским князьям и мусульманским союзникам, стоявшим под Газой: но все было напрасно. Тем не менее они отразили первые атаки; но кастелян и прецептор госпитальеров погибли в ходе вылазки. Жители Иерусалима тогда обратились к своему соседу, мусульманскому правителю Трансиордании, с просьбой вывести их на побережье, но их колонна была атакована хорезмийцами и мусульманскими крестьянами: из 7000 франков до Яффы добрались 300 человек, в то время как осаждавшие, разбив лагерь перед городом с 11 по 23 августа, разоряли Иерусалим, разрушая Святые Места и королевские могилы. Святой Град был навеки утрачен для латинского мира. Однако разгром стал полным из-за уничтожения франкской армии: в битве при Форбии, возле Газы (17 октября 1244 г.), франко-мусульманская коалиция, на став дожидаться, пока ослабнут ее противники, чья позиция была неудачной, перешли в атаку на египтян и хорезмийцев. Несмотря на героические усилия, франкское войско было полностью истреблено, Великий Магистр ордена тамплиеров погиб. Великий Магистр ордена госпитальеров попал в плен вместе с Готье де Бриенном, графом Яффы. Филиппу де Монфору удалось бежать: он помешал египтянам захватить Аскалон, который защищали отважные госпитальеры. Что касается Великого Магистра Тевтонского ордена, Герхарда фон Мальберга, то, возможно, он входил в число тех трех рыцарей из его ордена, которые обратились в бегство (спустя некоторое время его лишили поста Магистра)32.

Так, Латинское королевство пожинало плоды раздоров, которые сделали ее внешнюю политику колеблющейся и бесперспективной. Фридрих II запретил порвать союз с египтянами33: руководствуясь интересами своей партии и желая вытянуть у дамаскинцев побольше уступок. Вместо того чтобы укреплять восстановленное в результате кропотливого труда Иерусалимское королевство, сирийские бароны и военные ордена вовлекли франкское государство в гибельную авантюру. В один миг завоевания Фридриха II и Ричарда Корнуэльского обратились в прах, и территории Акрского королевства опять свелись к непрочной прибрежной полосе.




1 Martene. Thesaur. Novus Anecdotorum, I, col. 998; E. Petit. Histoire des dues de Bourgogne, IV, 84—93. — Huillard-Breholles, V, P. 361, 426, 433, 474, 645—647 (помощь, оказанная Фридрихом II крестоносцам).
2 «История Эракля» и папа в своем послании, где он угрожал тамплиерам доверить защиту паломников Готье де Бриенну, ежели они и дальше будут пренебрегать охраной дорог (Registres de Gregoire IX, II, 4129 — 9 марта 1238 г.), подтверждают нарушение перемирий.
3 Martene. Op. cit., col. 1012.
4 Мы больше доверяем рассказу Макризи (Revue Orient Latin, X, P. 323), который нам кажется менее пристрастным, в отличие от Эракля (Р. 529—530); однако Р. Груссе (III, 374—376) считает, что Маркизи ошибся, когда писал о том, что после падения цидатели мусульманам пришлось осаждать еще и башню Давида.
5 Grousset, III, 378.
6 Histoire des patriarches d’Alexandrie (R. O. L., X), P. 324—325. «Сражения, произошедшие в этот год между франками и мусульманами, завершились поражением франков. Виной же тому были франки, пришедшие из стран Запада, ибо они попали на незнакомую землю и раньше не сталкивались и с поведением мусульман в бою... Франки же, жившие в «Sahel», хотели владеть этой землей в одиночку и предоставили тем самим выпутываться из беды, по своему обыкновению заключив союз с врагами против своих единоверцев». В этом курьезном объяснении нашли свое отражение ожесточенные споры между крестоносцами и пуленами под Газой.
7 Перечень всего, что было таким образом возвращено франкам, см.: P. Deschamps. Etudes sur un texte latin enumerant les possessions musulmanes dans les royaume de Jerusalem vers l’annee 1239 // Syria, Т. XXIII, 1942-3, P. 82.
8 В своем письме от 1244 г. Фридрих II называет договор от 1240 г. «нашим королевским договором, который мы вместе с советом и магистры орденов Св. Иоанна и Св. Марии Тевтонской от нашего имени заключили (nostro regio foedere, quod nos una cum conventu et magistris domorum Sancti Johannis et Sanctae Mariae Theutonicorum nominee nostro contraxeramus)» (M. Paris, IV, P. 300).
9 Matthieu Paris, IV, P. 138, 167, 290, 527. — О расходах Ричарда в Сирии см. письмо папы, где он обещает герцогу возместить его издержки (Additamenta, I, Р. 91).
10 R. R., 1104. Церкви также извлекли выгоды из завоевания: монахи Мон-Фавора вновь обрели свою обитель, а монахини из Нотр-Дам в Акре — свой «филиал» в Труаз Омбре (возле Лидды). Du Cange-Rey, P. 835.
11 Deschamps. Le Crac des Chevaliers. P. 100—101.
12 Сеньория Ибелен (Lois, I, P. 107) так и не возвратилась к Ибеленам: последним ее владельцем был Бальан II, отец Жана Старого, сеньора Бейрутского. Но в Иерусалимском государстве не был четко установлен порядок наследования в случае, ежели пресечется прямая ветвь владельцев, и последним из оставшихся в живых детей Бальана была Маргарита Цезарейская, мать Жана Цезарейского. Именно она унаследовала Ибелен, а не ее племянник Бальан. Владелица Ибелена, за этот замок она стала вассалом графа Яффаского, Готье де Бриенна.
13 Matth. Paris, IV, P. 138.
14 Этрюан, Норд, кантон Камбре? Жоффруа был назван Эраклем «d’Estrueni» в 1232 г., когда он присоединился к Жану д’Ибелену. В «Линьяжах» он назван Жоффруа Пуленом. Он женился на Эльвис, дочери Рохарда II (позднее вышедшей замуж во второй раз за Гарсию Альвареса), и от нее у него было двое сыновей, Жиль и Роберт. Жоффруа погиб в 1244 г. под Газой. Приходился ли этот сеньор сыном или внуком Дрэ д’Этрюану, умершему в Романии после четвертого крестового похода (Villehardouin, ed. Faral, II, P. 142), а свое прозвище «Пулен» унаследовал от матери, уроженки Сирии?
15 Хартия, изданная Рерихтом в Archives de l’Orient Latin, I, 402—403.
16 В то время Симон вел борьбу с Генрихом III: см. Bemont. Simon de Monfort, earl of Leicester (1208—1265). Oxford, 1930. P. 64—65.
17 Филипп родился около 1202—1204 гг. от брака Ги и Эльвис, вдовы Рено Сидонского: он появился на свет в Сарепте, столице Сидонской сеньории, где Ги был бальи до смерти своей супруги, скончавшейся через пять лет после рожденя сына (Amadi, P. 187).
18 Согласно "Истории татар" доминиканца Симона Сен-Кантенского, написанной около 1248 г.
19 Matth. Paris, IV, P. 167. G. K. J., P. 853-854. В 1238 г. между тамплиерами и госпитальерами едва не началась настоящая война из-за владения двумя мельницами (Delaville le Roulx, II, 489, III, 59)
20 Эд де Монбельяр стал шурином главы дома Ибеленов Бальана, который женился на его сестре. V. Les Monbeliard de Palestine (Rev. d’Alsace, 1875).
21 «Книга короля» предписывала короновать в двенадцать лет, но совершеннолетним король по-прежнему становился в 15 лет (Балдуин IV), а женщины — в 12 (Мария Монферратская и Изабелла де Бриенн). Dodu, Р. 123—124.
22 Присутствовали ли там знать из гибеллинов? Пизанцы, будучи союзниками императора, не прибыли на собрание, тогда как венецианцев, генуэзцев и киприотов пригласили. Среди знатных гибеллинов можно назвать Пьера де Сканделиона и Гарнье Германца Младшего, засвидетельствовавшие в мае 1242 г. акт Филанжиери (R. R., 1107). Сенешаль королевства, Раймунд Джебейлский (1240—1243 гг.), был смещен из-за того, что получил свой пост от Фридриха II, не имевшего никакого права это делать (Lois, II, 400).
23 К этому времени Алиса вернулась из Франции, где требовала для себя графство Шампанское: в 1189 г. граф Генрих вынудил своих вассалов признать своего брата Тибо в качестве своего наследника; рождение двух его дочерей, которых считали незаконными, ничего не меняло в наследовании Шампани. Но (с согласия Иоанна де Бриенна) Эрар де Бриенн, вопреки запретам понтифика, взял в жены младшую из дочерей Генриха, Филиппу, и развязал войну в Шампани. По миру, подписанному 10 ноября 1221 г., Шампань осталась за Тибо. В свою очередь, Алиса возобновила претензии сестры (невзирая на многочисленные папские буллы, запрещавшие ей это делать), воспользовавшись враждой между Тибо IV и остальными французскими баронами, которые упрекали графа за верность регентше Бланке Кастильской (1230—1234 гг.). Лишь в 1234—1235 гг. она отказалась от своих требований в обмен на ежегодную ренту в 2000 ливров и сумму в 40 000 ливров: чтобы ее выплатить, Тибо пришлось продать королю Франции право сюзеренитета над своими графствами Блуа, Шартра, Сансерра и виконством Шатоден (D’Arbois de Jubainville. Hist, des comtes et dues de Champagne, Т. IV, 1). Отметим, что претензии Эрара де Бриенна поддерживал прелат из Святой Земли, родом из Шампани — архиепископ Тирский Клерамбо Бруай (Chandon de Briailles // Syria, XXI, 1940, P. 82).
24 Amadi, P. 192.
25 «Barque de cantier» называли большие лодки, которые везли за галерами и использовали в качестве вспомогательных и спасательных шлюпок. Жан де Гриль не решился плыть на утлой барке и на мусульманской лодке, где разместилась остальная часть экипажа, в открытое море, что и стало причиной возвращения: Chiprois, Р. 132.
26 Балиан д’Ибелен, помня, как грубо обращался с ним Филанжиери в то время, когда он находился в заложниках у Фридриха, в 1228—1229 гг., в Лимассоле, жаждал повесить своего обидчика.
27 R. R. 1112 - Согласно Рихарду из Сан-Жермано, граф д'Ачерра долен был уехать в июне 1242 г.
28 Schlumberger. Numismatique: как сеньор Тира, Филипп чеканил медные монеты (помимо сарацинских золотых безантов, чеканившихся на монетном дворе Тира). Охрана Тира была ему доверена королем Генрихом I в 1246 г., в то время как Бальан д Ибелен выторговал себе Казаль-Юмбер, отторгнутый от королевского домена (Strenhlke. Tabulae.P. 84).
29 Бароны, отказав Марсилио Джиоржио вернуть венецианцам все их права в Тире, сослались на то, что королева не была законной наследницей королевства, где лишь Конрад являлся "правым наследником". (Rochricht, G. К. J., 859).
30 Mas-Latrie. Les patriarches latins, P. 22 (новым патриархом стал Роберт Нантский). Rodenberg, II, 6 (5 августа 1243): «quam liberius et melius fieri potest, hoc tempore exorta discordia soldanorum». Много христиан завещало, чтобы их имущество пошло на постройку стен в Иерусалиме и Аскалоне: в 1257 г. эти суммы были использованы на пользу других городов (Registres d’Alexandre IV, № 1939).
31 Delaville le Roux, II, 615 и далее. 15 марта 1244 г. в присутствии Боэмунда и триполийской знати он утвердил передачу Аскалона госпитальерам. В августе-сентябре он утвердил дарение тому же ордену поместья из региона Наблуса.
32 Число погибших при Форбии приводится в письме патриарха Иерусалимского. Орден тамплиеров потерял 312 рыцарей (из 348) и 324 туркополов, орден тамплиеров — 325 рыцарей (из 351) и 224 туркопола, Тевтонский орден — 400 рыцарей; рыцари ордена Св. Лазаря, отряды сеньора Хайфаского, архиепископа Тирского, графа Яффаского, епископа Лидды, князя Антиохийского (300 рыцарей) и короля Кипрского (300 рыцарей) пали в битве, а их предводители убиты или взяты в плен. Патриарх, спасшийся от разгрома и располагавший сведениями из первых рук, исчисляет общие потери в 1600 франков и огромным количеством вспомогательных войск из коренного населения: иначе говоря, вся походная армия франков. Со своей стороны, правитель Хомса, союзник франков, потерял 1720 турок из 2000 (Joinville, ed. N. de Wailly, P. 292).
33 После повторного падения Иерусалима Фридрих II написал Ричарду Корнуэльскому возмущенное письмо: «Praepter id quod Templariorum superba religio et aborigenarum terrae baronum deliciis educata supebia soldanum Babiloniae... per querram improbam et improvidam coegerunt, nostro regio foedere parvipenso quod nos una cum conventu et magistris domorum S. Johannis et S. Mariae Theutonicorum nomine nostro contraxeramus...» Matthieu Paris, IV, P. 100 и далее; Huillard-Breholles, VI, P. 236—240.
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Лев Карсавин.
Монашество в средние века

Игорь Макаров.
Очерки истории реформации в Финляндии (1520-1620 гг.)

Сьюард Десмонд.
Генрих V

Джуэтт Сара Орне.
Завоевание Англии норманнами

Жорж Дюби.
История Франции. Средние века
e-mail: historylib@yandex.ru