Двадцать пятая глава
|
Крестьяне. — Имущественные различия и классовые деления среди крестьян. — Упадок крестьянства в XIV и XV столетиях; вместо одной полной гуфы крестьянские дворы начинают владеть менее чем четвертью гуфы. — Растущие притеснения землевладельцев. — Безземельные становятся крепостными. — Права марки узурпируются землевладельцами. — Жестокие наказания за браконьерство. — Крестьян высасывают городские ростовщики. — Кровавые крестьянские восстания от 1324 до 1525 года.
До половины XIV столетия297 положение земледельческого населения непрерывно улучшалось. Начиная с этого времени, положение вещей в корне меняется. В ту эпоху в пограничных областях, — на нижнем Рейне, в восточной Фрисландии, в Дитмаре, в Швейцарии, в Тироле298, — имелось довольно большое число свободных крестьян. Во внутренней же Германии крестьянство в своей массе постепенно потеряло личную свободу и оказалось в подчинении у землевладельца. В начале личная зависимость не была особенно отяготительной; положение осложнилось, однако, тем, что со временем внутри самого крестьянства появились большие имущественные различия и привели к довольно резкой социальной дифференциации. Это было результатом увеличения населения и обнаружилось вскоре после того, как была занята вся свободная земля, или по крайней мере большая ее часть и прекратилось переселение в восточные славянские земли. В эпоху первых поселений, т. е. еще до Меровингов, под «гуфой» понимали такое количество пашни и подсобной земельной площади, какое было необходимо для прокормления одного крестьянского двора. «Гуфой называется отведенная члену общины часть в разделенной на геванны пахотной площади, его пай в общинной пастбищной земле и отведенное для двора место. Таким образом гуфа не является единицей измерения, а обозначает совокупность хозяйственных условий, необходимых для семьи полноправного члена общины»299. Впоследствии слово «гуфа» стало приобретать значение единицы измерения; в старой Германии нормальной гуфой считалась площадь около тридцати моргенов, а в восточных колонизованных областях земля измерялась гораздо более крупными королевскими гуфами300. «Моргеном» называется участок пахотной земли, распашка которого требует дневной работы одного мужчины, т. е. работы, продолжающейся с утра до полудня. В те времена полным рабочим днем считалось только время от восхода солнца до полудня301. В древние времена одна такая гуфа считалась необходимым условием существования крестьянского хозяйства. Но в рассматриваемую нами эпоху уже давно миновало то время, когда каждое хозяйство владело более, чем одной гуфой земли. Правила наследования были различны; они варьировали не только в различных местностях Германии, но и в пределах одной и той же местности. Там, где отцовское наследие делилось между детьми или хотя бы только между сыновьями наряду с владельцами полной гуфы появлялись владельцы половины гуфы или еще более мелких участков. Там же, где вся земля передавалась одному сыну, остальные дети должны были довольствоваться еще более мелкими участками, оказывались на положении малоземельных или даже совсем теряли землю302. Поэтому уже в довольно раннее время крупные крестьяне стали считать себя лучше и выше своих односельчан и обходились с ними не только высокомерно, но нередко даже «с презрением, доходившим до жестокости». В XV столетии в густонаселенных местностях средний участок не превышал четверти гуфы. Понятно, что уже это одно обстоятельство затрудняло положение крестьянских семей. Земельную тесноту Лампрехт описывает следующими чертами303: «Крестьянин ранних эпох не знал в сущности таких моментов, когда бы он оказывался без пропитания; в плохие времена, когда случались неурожаи, он отправлялся в глухие уголки своей альменды, в луга и лес, за рыбой, зверями и птицами. Эти естественные ресурсы во всех случаях гарантировали ему жизнь. Теперь он работал только на своей четверти гуфы родительской земли и перебивался кое-как. В плохие времена альменда уже не оказывала ему былой поддержки. Благодаря раздроблению гуф и образованию мелких участков, к ней теперь слишком часто обращались за ресурсами. На земли общего пользования претендовал всякий; пришлось выработать строгие правила насчет рубки леса, пастьбы скота, использования воды, и даже косьба травы около дорог была точно регулирована. Таким образом далее общинная собственность все больше и больше раздроблялась. Исчезла прежняя широкая жизнь и только жестокой и даже бессердечной борьбой за существование, кое-как выравнивая возникавшие противоречия интересов, можно было сколько-нибудь обеспечить себе жизнь». С другой стороны, притеснения землевладельцев все более и более усиливались. Притеснения эти стояли в связи с вышеописанным хозяйственным упадком землевладения. Ярче всего оно сказалось на бесчисленных мелких землевладельцах, не смогших стать владетельными князьями, но все же остававшихся суверенными властителями на своих крошечных участках земли. Они не довольствовались тем, чтобы пополнять свои доходы наемной службой у князей или разбойничьими набегами, а прежде всего старались побольше выжать из подчиненных им крестьян304. Приблизительно с 1350 года начинают раздаваться жалобы на землевладельцев, «притесняющих своих бедных крестьян и отнимающих у них добытое в поте лица достояние». Землевладельцы стали увеличивать повинности, возобновляли старые, давно забытые повинности или вводили новые. Этим дело, однако, не ограничивалось. В южной и западной Германии дворянство стало распродавать или сдавать в аренду свою наследственную землю все более и более мелкими участками и за все более и более высокие цены. При усилившейся земельной тесноте дворянству это было нетрудно; поэтому положение семей, и без того владеющих слишком маленькими участками, еще более ухудшалось, тем более, что они должны были платить за свои клочки высокие арендные или покупные цены. Кроме того, землевладельцы нередко пытались отменить фиксированные денежные аренды, которыми на протяжении предыдущих столетий заменялись сборы и повинности, и ввести вместо них новые, произвольно повышенные. При непрерывном росте населения даже и участков в четверть гуфы в конце-концов не хватало, но дальнейшему раздроблению земли противились землевладельцы305, ибо трудно было ожидать аккуратного поступления платежей с слишком измельчавших участков. Таким образом, наряду с владельцами мелких и самых мелких дворов возник безземельный пролетариат; несмотря на то, что правовое основание повинностей, т.е. пожалование участка земли, обеспечивающего жизнь крестьянской семьи, в данном случае очевидно отпадало, безземельное население все же считалось обязанным платить оброк землевладельцу. Безземельные должны были платить так-называемую поголовную подать, откуда и возникло крепостное право в подлинном смысле этого слова в отличие от существовавшей ранее формы крепостной зависимости, при которой отсутствие личной свободы было результатом причитающихся с земли повинностей306. Число этих крепостных, образовавших совершенно новый класс, росло очень быстро. Уже в первой половине XV столетия оно было чрезвычайно велико. С течением же времени землевладельцы все более и более стремились к тому, чтобы и зависящих от них крестьян-землевладельцев и даже свободных арендаторов превратить в личных крепостных и лишить их прав земельного наследования. Таким образом все крестьянское население очутилось в конце-концов на положении крепостных. Единственной целью при этом являлось, конечно, возможно большее повышение повинностей. Это приводило к тому, что землевладелец все больше и больше узурпировал права свободной общины. В воззрениях людей фактические отношения стали представляться в совершенно обратном виде: считалось, что марка была первоначально частной собственностью помещика и права членов деревенской общины на общинную землю пожалованы помещиком, в возмещение чего он имеет право требовать себе компенсаций. «Скоро стали раздаваться жалобы, что землевладельцы конфискуют пастбища и запрещают пользование лесом и что крестьянин не имеет больше прав ни на лесных зверей, ни на птиц, ни на рыбу. В договоре о внутреннем мире, в 1395 и 1396 годах охота указывается, как исключительное право князей, графов, помещиков, имперских городов и духовных владетелей; право на охоту членов деревенских общин не упоминается ни словом»307. Вскоре положение стало еще хуже. В XV столетии крестьяне должны были платить огромные налоги за право охоты, между тем как охота за дичью, хотя бы с целью охраны полей от вредителей, строго запрещалась и влекла суровое наказание, как за браконьерство. В числе этих наказаний мы встречаем оскопление, отрезание рук и выкалывание глаз. Но все эти средства не помогали беднеющему дворянству улучшить свое положение и отвратить надвигающуюся нищету. Буржуазные историки объясняют это моральным упадком и расточительностью дворянства. По поводу этого Лампрехт рассказывает очень интересные вещи. Зажиточность горожан возрастала и дворянство стало завидовать им. Оно хотело во что бы то ни стало стать на одну йогу с разбогатевшими городскими купцами или даже превзойти их. «Отличительными чертами рыцаря стали франтовство и зверство. Австрийские дворяне пускали в ход всевозможные ухищрения, чтобы придать волосам шелковистость и белокурый цвет: В изысканности походки и костюма, в изнеженных модуляциях голоса они соперничали с женщинами и в то же время грабили церкви, насиловали и до чиста обирали крестьян. В других областях было не лучше. Всюду господствовала бессмысленная роскошь обнищавшего дворянина и платить за нее повсюду приходилось крестьянам»308. Все это, конечно, очень интересно и бросает свет на эпоху и ее нравы, но это нисколько не объясняет, почему, несмотря на все свои грабежи, дворянство все же не поправило своих финансов. Не только бесчисленные исторические примеры, но и простой рассудок ясно доказывают, что упадок хозяйственной системы нельзя предотвратить насилием. Поэтому можно было с уверенностью сказать, что без повышения доходности крестьянского хозяйства никакие повышения доходов, достигаемые насильственными мерами не помогут дворянству. Насилие приводило лишь к тому, что жизнь крестьян превращалась в ад. «Землевладельцы каждый год повышают крестьянские повинности», говорит нюренбергский бюргер Ганс Розенплют в 1450 году; «если крестьянин возражает, его убивают, как скотину, предоставляя его жене и детям умирать с голоду. В Швабии сочли обыкновенной мерой для повышения доходов землевладельца недостаточными; там начали брать с крепостных деньги за разрешение на брак, стали произвольно повышать судебные штрафы и для того, чтобы увеличить аренду и оброк применять в качестве единственного средства кулачную расправу и вооруженные набеги». Кроме притеснения со стороны дворянства, стала давать себя чувствовать и прямая конкуренция городов. Разбогатевшие горожане брали у дворян на откуп крестьянские повинности или покупали себе поместья. Владея капиталом, они заводили на своих владениях более интенсивные хозяйства. Правда, техника сельского хозяйства благодаря этому не особенно подвинулась, ибо горожане занимались главным образом садоводством и культурой технических красящих растений (например, вайды). Тем не менее эта конкуренция ухудшила положение крестьянина, который для уплаты невыносимо тяжелых повинностей часто прибегал к последнему средству и занимал деньги у городского богача. В большинстве случаев это влекло за собой полное разорение. Ростовщики буквально высасывали из него кровь и заставляли его платить 30 — 50%, иногда даже свыше 80% 309. Таковы были причины, вызвавшие многочисленные крестьянские восстания XIV и XV столетий. Великой крестьянской войне 1525 года предшествовали многочисленные возмущения. Уже в 1324 году восставшие фландрские крестьяне добились частичной отмены ростовщического процента; в 1391 году в Готской области и в 1431 году в Пфальце дело дошло до массовых избиений евреев, ибо евреи отдавали деньги в долг за ростовщические проценты. Это, конечно, не являлось национальной особенностью еврейской расы. В течение следующих десятилетий евреи были изгнаны из многих местностей, так, например, в 1432 году из Саксонии, в 1450 году из Баварии, в 1453 году из Вюрцбургского епископства, в 1470 году из Майнцского аббатства. Тем не менее, притеснения и ростовщичество продолжались, а следовательно продолжались и крестьянские восстания, направленные непосредственно против землевладельцев. В 1411 году восстали аппенцельские крестьяне, который удалось почти совершенно избавиться от помещичьих налогов и в качестве свободной общины войти в состав швейцарской федерации. Их примеру последовали, хотя и с меньшим успехом, крестьяне в Форарльберге, в Тироле, в Альгау и во всей юго-восточной Германии. В восьмидесятые годы XV столетия произошло восстание крестьян Кемптенского аббатства, насильственно подавленное швабским союзом. В течение XV столетия крестьянские восстания следуют одно за другим. В 1462 г. крестьяне восстают против Зальцбургского архиепископа, в 1478 году — в Каринтии против владетельного князя, бывшего тогда императором германским Фридрихом III, в 1492 году — в области Лех в Швабии и в Баварии, одновременно с которым происходят восстания в Бургундии. В 1493 году разразилось большое восстание в Страсбургской области, а в Шварцвальде крестьянское восстание продолжалось целых пять лет — с 1597 до 1602 года. Крестьяне не достигли почти ничего и большинство их восстаний было подавлено вооруженной силой, а вожаки казнены со всей жестокостью того времени. Конечно, все это не могло внести успокоения и нисколько не облегчало положение крестьян. В первое десятилетие XVI столетия кровавые мятежи продолжались в Швейцарии, в Швабии, в Штейермарке, в Каринтии и Крайне. Во всех этих местностях было перебито столько народу, что там долго чувствовался недостаток в людях для обработки земли310. 297Срав. выше, главу 13-ю и 16-ю. 298Лампрехт, т. IV, стр. 332. 299Белов, История земельных отношений, т. 1, стр. 53, см. также ч. 1 настоящего сочинения глава 5-я, изд. «Книга», Ленинград, 1924, 300Срав. выше, главу 16-ю. 301М. Ковалевский, Экономическое развитие Европы (немецкий перевод), т. III, стр. 193 и сл. 302Инама-Штернегг, т. III, часть 1, стр. 47, 48, 51. — Лампрехт, т. V, ч. 1, стр. 90. — Белов. Проблемы, стр. 60. 303Лампрехт, т. V, ч. 1, стр. 91 и сл. 304Инама-Штернегг, т. III, ч. 1, стр. 54 — 62. — Казер, стр. 232. 305Лампрехт, т. V, ч. 1, стр. 95.- Инама-Штернегг, т. III, ч. стр. 55. 306Инама-Штернегг. т. III, ч. 1, стр. 56. — Белов. Проблемы. стр.110. 307Лампрехт, т. V, ч. 1, стр. 96. 308Там же, стр. 99. 309Лампрехт, т. V, ч. 1, стр. 100. 310Лампрехт, т. V, ч. 1, стр. 100, 120 — 126. — Инама-Штернегг, т. III, ч. 1, стр. 67 — Сравн. также К. Каутский. (Предвестники современного социализма), 1909 г., т. I, |
загрузка...