II. Католицизм в национальной форме
|
Церковь, провозглашающая свою природу «не от мира сего» и претендующая на глобальную роль в мире, в действительности рядится в национальные наряды. Капиталистическим производственным отношениям и присущей им этнической структуре общества с порожденными ими духовными формами жизни людей не может противостоять ни одна даже самая сильная, веками наследуемая традиция. К национальному бытию общества, к его национальному самосознанию приспосабливается и «вселенская церковь». Приспосабливаясь к национальным формам жизни народов, нередко подпадая под влияние буржуазного национализма, ортодоксальный католицизм рискует даже своим абсолютизмом и универсализмом.
В различных католических странах в угоду интересам господствующей буржуазии, выражая ее идеологию и вместе с тем учитывая национальное самосознание, деятели католической церкви настолько акцентировали национальную форму, что вступили в противоречие с самими собой, объявив религию содержанием человеческого бытия, невозможным без национального воплощения. Например, литовский католический идеолог А. Мацейна рассматривал соотношение религии и национальности как соотношение содержания и формы. Религия в его понимании представляется определяющей основой, смыслом и целью человеческой жизни. Она составляет субстанциональность человеческого бытия. Национальность же не относится к субстанциональности. Она является лишь формой человеческого бытия. Но после этих ортодоксальных положений А. Мацейна пишет: «Национальность определила и религию человека... Религия оказывается подчиненной национальности в том смысле, что она может проявляться конкретно только в национальных формах... Нация дает религии конкретный способ проявления. Это факт, который полностью подтверждает история религии»1. «Диалектика» формы и содержания, которой спекулирует А. Мацейна, создает видимость верного решения вопроса о соотношении религии и национальности. Однако это видимость в пределах философского идеализма и теологии. Поэтому автор, что вообще присуще объективному идеалисту, постоянно находится в неразрешимом противоречии. С одной стороны, он утверждает трансцендентный характер содержания религии, но ничего не может сказать о нем без ссылки на ее естественно исторические формы, а с другой, говоря о ее конкретной форме, не может не мистифицировать ее самой во имя предвзятого тезиса о ее трансцендентном содержании. И католический философствующий теолог находит здесь утилитарное, апологетическое решение, оправдывающее паразитирование религии на организме нации. При этом получается так, что религия связана только с национальной формой бытия общества независимо от его социально-классовой структуры. «Национальный элемент в религии является очень ярким и очень значительным, — пишет А. Майцена. — Он делает религию религией этой действительности. Поэтому каждая религия есть и должна быть национальной, значит, соответствующей конкретным формам духа нации. Своим содержанием она может быть межнациональная и наднациональная. Но конкретными формами своего проявления, своим экзистенциальным способом она должна быть выросшей из национальной индивидуальности. Иначе она будет человеку чуждой, невоспринимаемой, ибо каждую вещь человек может принять в себя только тогда, когда она проявляется близкими его духу формами»2. Таким образом, католические авторы не могут игнорировать того исторического и социологического факта, что и «вселенская церковь» не может существовать без конкретных национальных форм. Но этот факт подвергается мистификации. 1 «Krikščionybė Lietuvoje», psl. 99—100. 2 Там же, psl. 100. |
загрузка...