3. Интернационализация общества и католицизм

Интернационализация общества — явление нового времени. Она представляет собой форму межнациональных отношений периода развивающегося и развитого капитализма, а также восходящего социализма. Содержание интернационализации общества составляют тесные и все более расширяющиеся общественные связи между нациями, в результате чего происходит постоянный процесс сближения, взаимопроникновения, ассимиляции или поглощения специфических национальных элементов различных этнических групп в области социально-экономической, идейно-политической, материально-технической, духовно-культурной жизни.

Поскольку этот процесс существенно изменяет ту область общественной жизни, которая является непосредственной сферой деятельности церкви, важно рассмотреть его объективное влияние на позиции католицизма, а также его доктринальное и практическое отражение в миссии католической церкви. В этом вопросе возникают такие его аспекты, как толкование основы интернационализации общества с точки зрения католической социальной философии и теологии, реакция католической церкви па факт интернационализации общества в ее внутренней жизни и в отношении к миру, роль церкви в интеграции многонационального, этнически разнообразного общества, сопоставление католического и марксистского понимания интернационализации.

Прежде всего следует подчеркнуть тот факт, что католическая церковь является единственным общественным институтом, существование и деятельность которого почти на протяжении двух тысячелетий носит международный характер. Ее богатейший опыт отношения с этнически разнородным миром накапливался на протяжении истории различных формаций вплоть до социалистической. Несмотря на распространение индуизма, буддизма, конфуцианства и других азиатских религий среди наиболее многочисленных народов мира, несмотря на исключительную экспансивность ислама во времена средневековья, только христианство (впоследствии католицизм) сохраняло в исторической перспективе глобальный характер. Этот международный опыт католицизма складывался под влиянием того, что, с одной стороны, католическая церковь постоянно имела перед собой этнически многосложное общество с различным переплетением международных связей, с другой стороны, она в своей пастырской и миссионерской, а также в не меньшей степени в социально-политической деятельности постоянно вырабатывала собственное отношение к этому международному миру.

Что касается различных исторических этапов, методов и форм распространения христианства среди народов мира, то весьма обобщенно это может быть представлено следующим образом: 1) стихийное распространение раннего христианства в пределах огромной Римской империи среди многочисленных народов и этнических групп как выражение их бессильного протеста против классового и чужеземного (инонародного) угнетения; 2) римско-католическая и византийская христианизация народов феодального общества (или периода разложения родового строя и формирования феодализма) в основном в Европе путем насилия, порабощения, в результате воин, династических союзов, государственных актов и т. п.; 3) глобальное распространение католицизма (и в значительной степени протестантизма) путем миссионерства при колонизации европейскими державами, а затем и США различных континентов земного шара.

Сам факт христианизации многих народов, безусловно, играл немалую роль в интеграции разобщенного общества: этому способствовали одна и та же форма религии, один и тот же культ, выполняющие свою функцию обратного воздействия на общественное бытие разных народов, а также централизующая структура католической церкви. Но какова эта интеграция относительно самих ценностей различных народов? Трудно ответить на этот вопрос однозначно не только потому, что он требует специального исследования, но также и потому, что сам процесс христианской интеграции внутренне противоречив. Исходя из общей оценки роли христианства для судеб народов можно считать, что оно было консервативной силой также и относительно собственных ценностей народов и их взаимоотношений.

Централизованная организация католической церкви, ее социально-политическая мощь, ее связь с западной культурой сформировали западную модель христианства, которая насаждалась среди разных народов вопреки их самобытности.

В новые времена католицизм оказался перед такой динамической картиной мира, в условиях которой его западная (но космополитическая) модель была пригодна лишь до тех пор, пока она совпадала с безраздельной экспансией космополитического (но западного) капитала, на основе которого впервые начался стремительный процесс интернационализации общества. Когда же в мире стали складываться факторы, противодействующие капиталистической интернационализации, когда возникло международное рабочее движение и его идеология пролетарского интернационализма, развернулось мощное национально-освободительное движение, приведшее к крушению колониальной системы, для западной модели христианства наступил кризис. Католицизм, который реализовал себя действительно глобально, оказался в «ситуации диаспоры», как это отметили наиболее дальновидные католические теологи, например К. Ранер.

«Ситуация диаспоры», в которой находится современный католицизм, означает, что он (все еще как западная модель), существуя в национально многообразном мире, где столкнулись две основы и соответственно два процесса интернационализации, не только оказался окруженным некатолическим, нехристианским и даже нерелигиозным обществом, но и содержание его собственной (католических общин и католических наций) жизни также оказалось мало христианским. Как пишет К. Ранер, «ситуация церкви в общественной жизни меняет свою форму. .. Церковь всюду начинает становиться церковью диаспоры, церковью, живущей среди нехристианских масс, и поэтому в таком культурном, экономическом, политическом, научном и художественном контексте, который не является делом христиан...»¹. Учитывая этот факт, современные католические богословы и сановники церковной иерархии особенно подчеркивают универсальный характер католицизма, но делают это с существенным изменением, связанным с сознанием того факта, что помимо интегрирующей роли христианства сам мир объективно стал более интегрален на основе процесса интернационализации и что, следовательно, в этих условиях западная модель христианства не имеет прежних перспектив.

Практическая ориентация католической церкви на интернационально интегральный мир уже давно осуществляется, ее обоснование в обобщенном виде выработано II Ватиканским собором. Почти во всех документах собора подчеркивается «всяческое единство» современного мира, «взаимозависимость всех людей», «общая судьба» Есего человечества, «общие глубокие и универсальные его стремления», всеобщая принадлежность культурных ценностей всем, универсальное сообщество всех наций, развитие средств международных отношений и т. д. и т. п. «Наглядно видим, что в самом деле все нации день ото дня все более объединяются, что люди различных культур соединяются все более тесными связями...»² — говорится в декларации о религиозной свободе.

Известно, что современная интернационализация общества охватывает как материальные, так и идеологически-духовные отношения между нациями. В основе этого процесса лежат объективные факторы, прежде всего экономические. В главной сфере человеческой деятельности — в производстве заложена основа интернациональных отношений. Капитализм, породивший наиболее развитый общественный характер производства и международный характер производительных сил, вызвал к жизни современные буржуазные нации и одновременно обусловил их тесные взаимоотношения. «Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим... она вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций. .. На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более и более невозможными...»³

Помимо производственно-экономической сферы факторам интернационализации и одновременно ее проявлению способствуют современные средства коммуникации и информации, технический прогресс и динамизм общественной жизни, индустриализация и урбанизация, наука и искусство, спорт и туризм, увеличение свободного времени, демографический рост, миграция и возрастание роли масс, политика, дипломатия и милитаризация и т. д. Распространение католицизма (и христианства вообще) также можно считать проявлением интернационализации общественной жизни.

Общая основа интернационализации, ее общие факторы и проявления в зависимости от способа производства и классовой структуры общества принимают неоднородный характер. Наряду с двумя противоположными тенденциями — национальной дифференциацией и интернациональной интеграцией выступают два социально-экономических типа современной интернационализации общества.

Капиталистическому типу интернационализации с его международными монополиями, политическими союзами, военными блоками и базами, с его ассимиляцией, подчинением, захватами, порабощением, в целом антагонистическим противоречием между национальными и интернациональными интересами, всему фронту мировой империалистической реакции противостоит международное рабочее и коммунистическое движение, общий антиимпериалистический фронт национально-освободительной борьбы, мировая система социализма с соответствующей экономической и политической структурой, обосновываемой марксистско-ленинской идеологией пролетарского и социалистического интернационализма, система, создающая возможность гармонического сочетания национальных и интернациональных интересов, в целом революционно-демократический и социалистический фронт освобождения наций, новый тип их взаимоотношения и развития.

«В условиях социализма происходит расцвет наций, укрепляется их суверенитет. Развитие наций осуществляется не на путях усиления национальной розни, национальной ограниченности и эгоизма, как это происходит при капитализме, а на путях их сближения, братской взаимопомощи и дружбы... У советских людей разных национальностей сложились общие черты духовного облика, порожденные новым типом общественных отношений и воплотившие в себе лучшие традиции народов СССР.

Развернутое коммунистическое строительство означает новый этап в развитии национальных отношений в СССР, характеризующийся дальнейшим сближением наций и достижением их полного единства...

С победой коммунизма в СССР произойдет еще большее сближение наций, возрастет их экономическая и идейная общность, разовьются общие коммунистические черты их духовного облика»⁴.

Нельзя, конечно, отрицать реалистического отношения современного католицизма ко всем этим процессам и явлениям интернационализации общественной жизни как в глобальном масштабе, так и в рамках определенных социальных систем. Но нас интересует не столько признание факта интернационализации, сколько его интерпретация современным католицизмом. В этом отношении обнаруживается такой подход к факту, при котором основное внимание сосредоточивается не на самой основе интернационализации и, следовательно, главной сфере ее проявления, а больше на ее последствиях и средствах социально-технического и духовного общения людей, осознания ими этой общности. При гаком подходе утрачивается примат материально-производственного и социально-классового характера интернационализации. Хотя современным католицизмом весьма ярко осознается антагонизм между «богатыми» и «бедными» нациями, а также между национальными и глобальными интересами человечества, но причины этих явлений и перспективы разрешения противоречий не получают сколь-либо обоснованного объяснения. Все это предопределено тем же идеалистически-этическим и теологическим методом истолкования общественных явлений, человеческих отношений. В результате такого метода интернациональное единство мира истолковывается как его духовно-религиозное единство. II Ватиканский собор подчеркнул догму о божественном откровении, согласно которой якобы христианская церковь вдохновлена святым духом для объединения всех людей и всех наций, «благодаря которому началось распространение Евангелия среди язычников и было показано соединение всех народов во всеобщей вере через церковь, разговаривающую на всех языках и в силу своей любви понимающую и охватывающую все народы и, таким образом, преодолевающую раскол Вавилона»⁵.

В католическом лексиконе понятие «интернационализм» не употребляется. Интернациональному единству наций соответствуют понятия «семья народов» или «семья человечества», состоящая «из множества племен, наций и рас»⁶. Исходя из религиозной функции католической церкви «семья народов» интересует ее в первую очередь как объект деятельности — объект христианизации и пастырства. В таком случае фактическое интернациоиальное единство «семьи народов» подменяется теологическим тезисом о ее общем божественном происхождении и общей эсхатологической судьбе. Поскольку эта теологическая подстановка не согласуется с естественной историей всего человечества и отдельных народов, толкование «семьи народов» переводится в сферу библейских понятий, где речь идет о трансцендентных связях человеческого рода. Так происходит полная замена понятия нации как естественноисторической категории понятием божественной нации. В Ветхом завете это израильтяне, в Новом завете — христиане. Христиане должны составлять ядро, основу основ всей естественной «семьи человечества», ибо они реализуют божественный план. «Все люди призваны в новый народ бога. Для этого этот народ, оставаясь единым и единственным, должен распространиться во всем мире, на все времена, дабы исполнился план воли бога... Поэтому этот единственный народ бога живет во всех народах земли, потому что берет себе граждан из всех народов для царствия не земного, а небесного характера»⁷. Так «божественный народ» лишается своей естественной национальной принадлежности, своей естественной родины во имя мистической цели «вечной родины».

Естественноисторическая общность многонациональной «семьи человечества» подменяется «всеобщностью божественного народа». Но эта мистификация общественно-исторических отношений между народами есть иллюзорно-утопическое «решение» проблемы, которая вообще не может быть решена в условиях антагонистического общества. Христианство дает наиболее развитую, универсальную, но вместе с тем иллюзорно-утопическую модель солидарности, братства и любви народов. «Истинное христианство, — писал В. С. Соловьев, — не может быть только домашним, как и только храмовым: оно должно быть вселенским, оно должно распространяться на все человечество и на все дела человеческие... Истинная церковь... есть всечеловеческая, прежде всего в том смысле, что в ней должно вконец исчезнуть разделение человечества на соперничествующие и враждебные между собою племена и народы. Все они, не теряя своего национального характера, а лишь освобождаясь от своего национального эгоизма, могут и должны соединиться в одном общем деле всемирного возрождения»⁸.

Вряд ли было бы справедливым просто отбросить христианскую модель «всечеловеческой любви» как нечто только негативное. Несмотря на научную несостоятельность ее философского обоснования и непригодность ее с точки зрения классово-революционной истории человечества, она все же имеет сферу своего применения, хотя и ограниченную. Христианская любовь как превратная форма человеческих отношений выполняет такую социальную функцию, которая не может быть оценена однозначно, — в ней осуществляется и протест, и утешение, и усыпление, и закрепление, и оправдание. Христианство дало миру немало таких исторических личностей, отвергая идеалистические концепции которых нельзя отвергнуть их благородного житейского идеализма в практическом отношении к людям. Не случайно даже многие великие социальные движения носили оболочку идеи построения «божьего царствия на земле» (например, движение под руководством Томаса Мюнцера). Тем не менее надо подчеркнуть, что в целом христианская модель «всечеловеческой любви» лишь мистифицирует проблему международных отношений, давая мистифицированный ответ на реальный вопрос и иллюзорное удовлетворение подлинному требованию.

В догматической конституции «О церкви в современном мире» II Ватиканский собор снова акцентировал традиционную идею католицизма о единстве народов на христианской основе. «К этому католическому единству народа бога, которое представляет и поощряет всеобщий мир, призваны все люди; ему всяческим образом принадлежат или подвластны как верующие католики, так и другие верующие в Христе, так и, наконец, вообще все люди, милостью бога призванные к спасению»⁹. С этих христианских позиций католицизм истолковывает объективный процесс современной интернационализации общества через теологическую и идеалистическую, духовно-этическую призму, усматривая основу интернационального единства народов, международного мира в вере, надежде, любви и других духовно-нравственных ценностях.

Но за последнее десятилетие вопреки догматически-консервативной традиции и идеалистической концепции католицизма в результате реалистического осознания им революционно-динамической, многонациональной картины мира с неуклонной тенденцией его интернационального единства в нем происходит существенная переориентация с учетом названных изменений в мире.

Эта переориентация выражается в осознании католицизмом его новой ситуации, приспособлении к ней и в усилии сохранить status quo. Понтификаты Иоанна XXIII и Павла VI и II Ватиканский собор засвидетельствовали широкое признание католической иерархией нехристианского мира, современной светской цивилизации и культуры, созданной в основном на национальной почве и имеющей интернациональный характер и значение. Католицизм признал «плюрализм» современного мира, «плюрализм» социально-экономических структур и «плюрализм» культур. Следовательно, наряду со своими христианскими он признал иные ценности (в том числе духовно-религиозные). А это означает крах его многовекового духа нетерпимости. II Ватиканский собор особенно много внимания уделил вопросу сочетания национальных и общечеловеческих ценностей, подчеркнув, что католическая церковь впитывает в себя ценности разных народов, но прежде всего она является хранительницей общечеловеческих ценностей. В разных его документах подчеркнуто признание «разнообразия в единстве», что также является существенно новым моментом в католической ориентации.

Высшая католическая иерархия наметила целый ряд сфер, форм и методов церковной деятельности, в которой предусматривается приспособление к современному национально-многообразному и интернационально единому миру. Это касается миссионерской деятельности, литургического культа, организационной структуры церкви, подготовки ее кадров, «диалога». Конечно, все это приспособление не только обусловливается национальными и интернациональными факторами, но последние здесь исключительно важны.

Итак, католическим миссиям, осуществляющим христианизацию в разных странах, предписывается проникнуть в дух и характер нации, в ее обычаи и традиции, участвовать в ее социальной жизни и различных институтах, видеть глубокие изменения в нациях, охватить христианской любовью всех без различия расы, социального положения и религии, быть отзывчивым относительно образа мышления нации, помочь преодолеть голод, болезни и невежество, быть хранителями национальных ценностей, с позиций философии и теологии разобраться в отношении между национальными традициями и христианской религией и т. д.¹⁰ В литургической конституции указывается необходимость упростить (и в том числе укоротить) церковные обряды, наряду с латинским языком предоставить больше места национальному языку, разнообразить литургию соответственно с национальным характером и местными обычаями; имеется даже указание пересмотреть историю «жития святых» — «нужно уточнить истории мученичества и описания жизни святых с точки зрения исторической правды»¹¹. Собор также заявил, что он не возражает против идеи разработки и введения нового календаря для государственной жизни.

II Ватиканский собор, учитывая интернациональную интеграцию современного мира, счел нужным внести соответствующие изменения в организационную структуру католической церкви. В связи с этим учрежден коллегиальный орган при папе римском — синод епископов, в который входят высшие церковные сановники из разных стран, представители от разных наций. Римская курия, состоявшая в основном из итальянцев, отходит от этой традиции и комплектуется интернациональным составом кадров¹². Ее ведомствам предписано «как можно больше приспособиться к потребностям времени, стран и обрядов»¹³.

В области подготовки церковных кадров подчеркивается необходимость соответствующей квалификации для ксендзов, работающих в национальных условиях, знание ими не только «вечной философии» Фомы Аквинского, но и философии разных народов новых времен. Предписывается расширение международных связей духовенства, расширение сети международных институтов по подготовке кадров¹⁴.

Особое место в новой ориентации католицизма занимает «диалог», который распространяется на христиан-некатоликов («отделившихся братьев»), на верующих-нехристиан, а также и на атеистов. По этому вопросу собор не принимал специального документа, но необходимость диалога указывается им в разных других директивных материалах. Наиболее развернуто этот вопрос изложен в энциклике Павла VI «Ecclesiam suam», а в 1968 г. опубликован специальный документ секретариата по делам неверующих «Диалог с неверующими».

Стремясь к единству христианских церквей, собор сделал реверанс восточным католическим церквам, подчеркнув признание и уважение их особых культов и призвав к сакральному сотрудничеству с ними. В отношении «отделившихся братьев» (православных, протестантов и других христиан-некатоликов), которые до недавнего времени рассматривались как «отлученные», снято обвинение в «грехе отлучения» и даже признано, что схизмы в христианской церкви происходили «иногда не без вины обеих сторон»¹⁵. Вместо былой анафемы христианские церкви призываются к обоюдному познанию, к тому, чтобы католики «лучше познали доктрину и историю, духовную и литургическую жизнь, религиозную психологию и культуру отлучившихся братьев»¹⁶. Осуществляя «диалог со всем миром», папа Павел VI учредил три секретариата в Ватикане: по объединению христиан, по делам нехристиан и по делам неверующих.

Все эти изменения, происходящие во внутренней жизни современной католической церкви и в ее отношении к современному миру, конечно, имеют главную цель — укрепление своих позиций в условиях, когда они в силу действия объективных факторов ослабевают. В связи с этим и католический «диалог» с миром строится на католических предпосылках, в чем нарушается логика истинного диалога.

Приспосабливаясь к «плюрализму» современного мира, к его национальному многообразию, к тенденции его интернационального единства, II Ватиканский собор снова акцентировал универсальность католической церкви. «Предназначенная распространиться во всех странах, она входит в историю людей, но в то же самое время переступает пределы времени и народов»¹⁷. В этом смысле собор еще раз подтвердил догматические и организационные основы существования папского престола — догму о его примате и главенстве над всеми церквами, догму о непогрешимости папы, централизованную монархическую структуру и иерархию церкви; подчеркнута также необходимость укрепления церковной дисциплины духовенства, его послушания, подтверждена «ценность» целибата, духа бедности и т. п. Особая ориентация взята на светский апостолат, который призван реализовать дух христианства в светской жизни и возместить недостаток церковных кадров. Предписывается в церковной деятельности (особенно в пастырской и миссионерской) больше использовать данные современной науки — психологии, педагогики, социологии, философии, истории, этнографии и т. д., привлекать экспертов-специалистов, лучше наладить международную информацию, участвовать в международных организациях¹⁸; охватить влиянием миграцию и обслуживающих ее людей (в том числе перемещенных, ссыльных, беженцев, кочевников, туристов, моряков, летчиков и т. д.).

Католицизм продолжает использовать искусство как мощное средство эмоционального воздействия на людей. Церковь уже давно признала и практикует применение некоторых жанров и видов модернистского искусства (в том числе элементов абстракционизма), отражающих эпоху научно-технической революции, динамизма, интернационализации и социальных антагонизмов. Этому вопросу в документах собора посвящены специальные разделы. «Церковь не считала строго своим ни одного художественного стиля, но принимала формы каждого столетия в соответствии с характером народов...Ив наше время искусство всех народов и стран должно широко использоваться в церкви...»¹⁹ Особо подчеркивается отношение к национальному искусству миссионерских стран. «Так как в некоторых странах, особенно в миссионерских странах, есть народы с самобытными музыкальными традициями, имеющими важную роль в их религиозной и социальной жизни, этой музыке должна быть придана правильная оценка и предоставлено соответствующее место как в формировании религиозного духа этих народов, так и в приспосабливании культа к их особенностям...»²⁰

Итак, если всмотреться в эволюцию позиции современного католицизма в отношение этнической структуры общества, то можно провести некоторые исторические аналогии. Нельзя не отметить некоторого сходства между процессами, происходящими в католицизме, и его отношениями с внешним миром в настоящее время с теми, которые имели место на склоне жизни феодального общества, в условиях зарождения и формирования современных наций с их экономическим базисом, материальной и духовной культурой. Феодальная церковь средних веков не справилась с новым миром перед лицом новой эпохи, которая рождала плюрализм национальных культур, в то время как католицизм был связан с одной средневековой культурой. Будучи прочно вписанным в социальную жизнь эпохи, католицизм тогда явился носителем западной модели христианства, которая только и могла сработать как определенная социальная форма. Это признается самими теологами.

Реформация ознаменовала непригодность средневековой формы христианства в условиях национального партикуляризма. Но формирование буржуазных наций породило не только новую этническую дифференциацию, но и тенденцию новой формы интеграции мира, унификации его истории и культуры, которая происходила уже не на церковной, а на светской основе. В этих условиях изменились силы, противостоящие католицизму. Если раньше ему угрожал нехристианский (мусульманский прежде всего) и языческий мир, то сейчас эта угроза стала больше внутренней, чем внешней. Как признает К. Ранер, когда «повсеместность церкви стала реальным фактом и когда одновременно... до этого раздельное развитие народов начало сливаться в одну историю человечества, в которой каждая нация и каждая отдельная историческая ситуация становятся для всех элементом собственной истории, сопротивление по отношению к церкви, в глазах теолога-историка, не может уже абсолютно происходить «извне». Оно должно появиться — в результате таинственной неизбежности... — как отпадение или отступничество (диссиденция) внутри христианства, как такового»²¹.

Таким образом, кризис католицизма в XVI—XVIII вв. был обусловлен появлением и развитием новой цивилизации и культуры, происходившими на национальной почве. Современный кризис католицизма также в большой мере связан с этнической структурой мира и ее динамикой. Развитие современных наций тем более расширяет и укрепляет общую интернациональную основу светской культуры. Национально-демократические революции, формирование социалистических наций и социалистического интернационализма еще больше обрекают католицизм на положение «диаспоры». И подобно тому как Тридентский собор (1545—1563 гг.), проходивший в условиях протестантского раскола западного христианства, ориентировал католическую церковь на борьбу против «внутренней» опасности и вынужден был признать необходимость внутренних реформ²², так и II Ватиканский собор (на котором, в частности, были нередкие ссылки на Тридентский собор) основное внимание уделил вопросу церковных реформ и приспособлению католицизма к «ситуации диаспоры». «Пока является фактом, — свидетельствует один из экспертов собора, К. Ранер, — что религиозная община оказалась поставленной в ситуацию, в которой должна жить, расти и защищаться в безразличной или враждебной среде, ибо является церковью диаспоры, и время продолжительности этой ситуации неизвестно»²³. Поэтому, как определяет этот же автор, единая западная модель католицизма, распространенного повсеместно на фоне разнородного мира, оказалась непригодной. Отсюда ориентация Ватикана на современную этническую картину мира и повышенное его внимание к национальному и интернациональному факторам.

Теологи, наиболее категорически критикующие католический традиционализм, требуют еще большего приспособления церкви к современной светской интернациональной культуре, отказа от былых притязаний на светскую власть, от клерикализма, от фронтальной линии, отказа от фанатизма и ориентации на просвещенность, деполитизации и возврата к религиозной аутентичности.

Следует коротко коснуться «динамики цифр»²⁴, т. е. количественной стороны католицизма на этнографической карте современного мира. По данным католической статистики, католики считаются самой многочисленной вероисповедной группой по сравнению с другими религиями мира — около 600 млн. человек, или 18,3% всего населения Земли. Католические приходы (их более 160 тыс.) имеются во всех странах мира без исключения. Но абсолютное большинство католиков сконцентрировано на двух континентах — 86% всех католиков находятся в Европе и Америке. В Азии их — 5,5%, в Африке — 3%²⁵. Соотношение и перспективы роста населения разных континентов земного шара, недостаток священников в Азии, Африке и Латинской Америке, кризис «духовных призваний» в традиционных странах католицизма также наглядно свидетельствуют о «ситуации диаспоры» современной католической церкви. «Католическая община не является неким родом образцовой и замкнутой институциональной сети, расселившейся спокойно на карте мира и минуемой динамикой истории. Она стоит так, как стоит сегодня весь Старый свет, перед «вызовом» Африки и Азии и также наподобие старого мира этим вызовом застигнута врасплох»²⁶. С национальным возрождением народов развивающихся стран католицизм оказался перед дилеммой: либо, ассимилируя восточные и иные местные культы, утратить свою ортодоксальность и универсальность, либо, сохраняя свою «чистоту», утратить верующих в этих странах, которые отбрасывают католическую модель западного христианства как религию колониальной системы.

Итак:

1. В условиях действия двух противоположных тенденций в национальных отношениях католицизм стремится противостоять национальному партикуляризму в религиозном культе и церковной организации и одновременно приспособиться к процессу интернационализации общества.

2. Естественноисторический процесс интернационализации общественной жизни в католической доктрине принимает мистифицированный характер — интернациональная общность людей представляется как мнимая реализация божественного плана по объединению всех людей и народов в «одном стаде с одним пастырем».

3. Это служит догматической основой для католической церкви в ее универсальной и глобальной претензии на интернациональную интеграцию всех народов на христианских позициях.

4. Поскольку западная модель римско-католического христианства, связанная с одним определенным сектором истории и культуры в современном мире, непригодна, католическая церковь сегодня принимает новую ориентацию — она признала необходимость диалога с некатолическим, нехристианским и нерелигиозным миром, а также приспособления к национальным условиям вплоть до ассимиляции местных культов.

5. Однако, поскольку современная интернационализация общественных отношений происходит на основе светской культуры, претензия католической церкви на роль международной интеграции в христианском духе в отличие от средних веков в наше время социально беспочвенна.

¹ К. Rahner. О možliwośći wiary dzisiaj, str. 203.
² «Dignitatis humanae», 15.
³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 427—428.
⁴ «Программа Коммунистической партии Советского Союза». М., 1965, стр. 112—113.
⁵ «Ad Gentes», 4.
⁶ «Gaudium et spes», 75.
⁷ «Lumen gentium», 13.
⁸ В. С. Соловьев. Собр. соч., т. III. СПб., [б. г.], стр. 184—185.
⁹ «Lumen gentium», 13.
¹⁰ «Ad Gentes», 22.
¹¹ «Sacrosanctum concilium», 92.
¹² Назначение французского кардинала Вийо (Jean Villot) государственным секретарем Ватикана (правая рука папы и премьер папского государства) также означает стремление осовременить католицизм, учитывая тенденцию интернационализации.
¹³ «Christus Dominus», 9.
¹⁴ «Optatam totius».
¹⁵ «Unitatis redintegratio», 3.
¹⁶ Там же, 9.
¹⁷ «Lumen gentium», 9.
¹⁸ 10% руководства важнейших международных организаций являются католиками.
¹⁹ «Sacrosanctum concilium», 123.
²⁰ Там же, 119.
²¹ К. Rahner. О možliwośći wiary dzisiaj, str. 201.
²² Католические комментаторы усматривают историческую аналогию между нынешней ситуацией католицизма и той, в которой он находился в эпоху Реформации, в принятии нынешним папой имени Павла. Тридентский собор был созван папой Павлом III и продолжался при понтификате Павла IV; Павел III учредил орден иезуитов для борьбы с протестантской схизмой, понтификат Павла IV относится к периоду католической контрреформации.
²³ К. Rahner. О možliwośći wiary dzisiaj, str. 207.
²⁴ A. Morawska. Perspektywy. Katolicyzm a wspołczesność, str. 13—23.
²⁵ См. там же, стр. 13, 14.
²⁶ Там же, стр. 15.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4504

загрузка...

Другие книги по данной тематике