а) Христианский солидаризм наций

В истолковании взаимоотношений между нациями католицизм исходит из принципа солидаризма¹. Этот принцип занимает важное место в социальной философии современного католицизма и применяется им в интерпретации различных сфер и форм общественных отношений, прежде всего отношений между личностью и обществом. Солидаризм определяется как «такая система общественного устройства, которая в противоположность односторонним учениям индивидуализма и коллективизма верна двухсторонности в отношении между личностью и обществом...»²

В специальной католической литературе по этому вопросу конкретные проблемы общественных отношений зачастую оказываются завуалированными в схоластическую форму общефилософской проблематики взаимоотношения единичного и общего, части и целого и рассматриваются обычно в плане социальной этики. Таким образом, диалектика отношений личности и общества как проблема философская и социальная подменяется этическим учением о солидарности — единомыслии, единодушии, общности интересов, взаимоответственности этих двух сторон. В таком смысле принцип солидаризма распространяется на взаимоотношения в семье, нации, государстве, на взаимоотношения между нациями, составляющими глобальную «семью народов». Главным в этих отношениях считаются взаимоотношения отдельного и общего — семьи и ее членов, государства (политически организованного общества) и его граждан, нации и ее представителей, всего человечества и составляющих его наций.

Схоластичность и абстрактность подмены социальной основы взаимоотношений отдельного и общего этическим аспектом лишает возможности вскрыть материальную основу этих взаимоотношений, заключающихся в экономической структуре общества. Отсюда противопоставление принципа солидаризма классовому анализу данной проблемы. Это прямо подчеркивается в социальной доктрине католицизма. «Солидаризм... общественно-экономическая система, выступающая за существование в обществе согласия и общность интересов независимо от разных общественных слоев и классов»³. Основными идеалами этизированного абстрактного принципа солидарности являются не менее абстрактные требования общего блага и справедливости, также этически интерпретируемые. «Солидаризм жаждет ввести в общественную жизнь христианские основы справедливости и любви так, чтобы появилось сотрудничество и согласие (один за всех, все за одного)»⁴.

Такова теоретическая платформа католицизма в вопросе взаимоотношений между нациями, а также взаимоотношений отдельных наций и всего человеческого общества в целом. Исходя из этого провозглашается христианская программа солидарности наций, которая должна быть основана на общем благе и справедливости.

Пока движение угнетенных народов не достигло уровня национально-освободительных революций и не стало, по выражению папы Иоанна XXIII, знамением времени, пока колониальная система империализма не терпела того краха, который начался с середины XX в., до тех пор католическая церковь не проявляла особого пристрастия к выработке программы христианской солидарности наций. Если Пий XII ответил на революционные процессы в колониальном мире усилением и усовершенствованием миссионерской деятельности католической церкви в основном в рамках колониализма, то Иоанн XXIII уже указывал на «жгучую экономическую нужду в мировом масштабе», на «ответственность экономически развитых стран», подчеркивая, что социальный вопрос принял мировые размеры. II Ватиканский собор в свою очередь уделил уже много внимания проблемам «семьи народов», указав, что «на развитых народах лежит спешный долг помочь народам, которые находятся на пути развития»⁵. Но больше всех этим занимается Павел VI, обращая особое внимание на проблемы развивающихся стран.

Энциклика «Populorum progressio» представляет собой программу папства по регулированию взаимоотношений между нациями в условиях национально-освободительной борьбы и развития народов развивающихся стран. Нас интересуют как основные тезисы этой программы, так и их обоснование.

Прежде всего в энциклике речь идет о цели программы — «реализовать истинное общение между всеми нациями»⁶. Основой такого общения считается всеобщее братство всех народов, имеющее дуалистическую природу — человеческую и сверхъестественную, ибо нации именуются детьми божьими; «нации должны между собой встретиться как братья и сестры, как дети божии»⁷. «Всеобщее братство» всех народов обязывает их выполнять долг трех видов: долг солидарности, долг социальной справедливости и долг всеобщей любви. Это относится и к путям, и к средствам достижения «истинного общения» между всеми нациями.

В такой постановке вопроса, несмотря на последующую конкретизацию понятий «солидарности», «социальной справедливости» и «всеобщей любви», совершенно отсутствует указание на реальную основу установления мира, справедливости и подлинно человеческих взаимоотношений между нациями. Энциклика декларирует «построение такого мира, который был бы более человечным для всех, где все смогут взаимно давать и получать без того, чтобы прогресс одних являлся помехой к развитию других»⁸. Хотя здесь содержится намек на антагонистический характер противоречий мирового процесса развития наций, но нет никакого упоминания его действительных причин и указания на пути разрешения этих противоречий. Как уже подчеркивалось, взаимоотношения между нациями зависят от их социальных структур и государственного строя, национальной политики господствующих классов, определяемых в конечном итоге способом производства. Эти объективные факторы нельзя устранить при помощи этизированных принципов солидаризма, справедливости и любви. И в тех случаях, когда католическая церковь пытается придать указанным принципам конкретно-действенный характер, Их производность от социально-экономических отношений людей полностью сохраняет свою силу.

Итак, социальная доктрина католицизма акцентирует моральную основу национальных отношений. Однако действительность, которую церковь не может игнорировать, вынуждает ее оценить значение социально-экономических факторов во взаимоотношениях между нациями. Поэтому энциклика «Populorum progressio» объясняет «долг солидарности» как «вспомоществование слабым» — «помощь, которую богатые нации должны оказать странам на пути развития»; а «долг социальной справедливости» как «справедливость в коммерческих отношениях» — «искоренение злоупотреблений в коммерческих отношениях между сильными и слабыми народами»⁹. Далее речь идет о необходимости борьбы с голодом и нищетой и их последствиями, о финансовой и научно-технической помощи слаборазвитым странам, о международном сотрудничестве по изучению, координации и программированию экономических нужд и взаимопомощи, о мировом фонде помощи нуждающимся странам, о развитии договорных отношений (о займах, их процентах и прочих условиях) и о других совершенно конкретных и практических сторонах взаимоотношений между народами. В тексте энциклики имеются яркие характеристики противоречий между полюсами изобилия и нужды, страданий людей и нерационального использования богатств» «Когда столько народу голодает, когда столько семейств находятся в крайней нужде, когда такое количество людей прозябает во мраке невежества, когда так много школ, госпиталей, жилищ, достойных этого названия, еще не начаты постройкой, всякий род расточительности, общественной или частной, всякий расход показного характера, будь он проявляем государством или отдельной личностью, равно как доводящее казну до изнеможения соревнование в области вооружения — становится нетерпимым. Святой наш долг — всенародно объявить эти плачевные вещи. Да пожелают те, на ком лежит ответственность, внять нашему слову, пока еще не слишком поздно»¹⁰. В этом папском документе имеется немало тезисов, которые ошибочно было бы относить лишь к социальной демагогии и которые положительно воспринимаются прогрессивными силами. Вообще документы по социальным вопросам понтификатов Иоанна XXIII и Павла VI заметно отличаются от подобных документов их предшественников — от Льва XIII до Пия XII.

Но если в позиции католицизма наблюдается некоторый сдвиг в сторону реализма в политике, то в социальной доктрине, особенно в ее методологической основе, им сохраняется консерватизм. Следствием применения католической социальной доктрины к обоснованию конкретных средств и практических способов «истинной» организации «семьи народов» является то, что эти средства и способы оказываются малоконкретными и недейственными, ибо их основа сводится к морали. В тексте «Рорulorum progressio» над экономическими категориями постоянно довлеют понятия «скупость», «эгоизм», «страх», «гордыня», «великодушие», «совесть» и т. п., которые обозначают факторы, якобы препятствующие или способствующие реализации «истинного» общения между всеми нациями. Так, «вспомоществование слабым» принимает каритативный (милосердный, благотворительный) характер¹¹.

В конечном итоге за «долгом солидарности» скрывается молчаливое оправдание такого положения в современном обществе, которое порождает неравенство в развитии наций, национальный гнет и дискриминацию. Таким образом, противоречие папской программы по национальному вопросу заключается в том, что, осуждая следствия, она оправдывает причины. Такое противоречие является весьма характерным для различных концепций в религиозно-идеалистических и утопических социальных учениях. Все обоснование принципа солидаризма не касается экономического, политического, а также весьма важного идеологического механизма взаимоотношения между нациями. Производственные отношения, в рамках которых развиваются производительные силы стран и которые определяют характер механизма международных отношений, не являются предметом рассмотрения в упоминаемой папской энциклике. Ё ней лишь противостоят нации «богатые» и «бедные». Их отношения должны быть построены по евангельскому принципу милосердия и благотворительности. «Нужно создать в мире такие условия жизни, в которых слово свобода не было бы пустым звуком и где бедный Лазарь мог бы сесть за один стол с богачом»¹². Так, по-христиански снимается противоречие между колониальными империалистическими державами и угнетенными ими экономически неразвитыми народами.

«Долг социальной справедливости», так же как и «долг солидарности», не устраняет положения, при котором одни нации являются богатыми, а другие бедными. Христианская справедливость не выходит за рамки существующих социальных структур, она необходима опять же во взаимоотношениях между богатыми и бедными. Практически требование справедливости в отношениях между нациями относится только к коммерческой сфере, к политике цен, к международным конвенциям в этой области. А чем гарантируется такая справедливость? На этот вопрос энциклика дает по существу тавтологический ответ: «Свобода товарообмена может оставаться в рамках справедливости лишь при условии подчинения требованиям социальной справедливости»¹³. Что касается более конкретного подхода к достижению справедливости в коммерческих отношениях на мировом рынке, то в энциклике содержится определенное осуждение свободной игры цен (именуемой либерализмом) и стремление к ограничению свободной конкуренции. «Отнюдь не упраздняя рынок конкуренции, нужно держать его в пределах, которые сделали бы его справедливым и моральным, словом, человечным»¹⁴.

Попытка регулировать экономические отношения абстрактным принципом социальной справедливости оказывается на деле бесплодной. Он не имеет действенной силы. А его обоснование теорией естественного права, идущей от Аристотеля и Фомы Аквинского, означает по существу оправдание социального неравенства, классового деления общества, а отсюда и неравенства в национальных отношениях. Не случайно нынешнее папство продолжает ссылаться на энциклику «Rerum novarum» Льва XIII, в которой с позиций «естественного права» обоснована «естественность» капиталистического строя. В представлении «святого престола» социальной справедливости в коммерческих отношениях между нациями угрожает только либерализм, национализм, расовая дискриминация, а не весь эксплуататорский строй, не классовая политика капиталистов и империалистов.

Если католические принципы солидарности и справедливости во взаимоотношениях между нациями, несмотря на их идеалистически-этическое обоснование, содержат все же весьма важные ссылки на реальные социально-экономические факторы, то «долг всеобщей любви» их почти совсем снимает. «Мир болен. Его болезнь состоит менее в истощении ресурсов или в захвате их некоторыми, чем в отсутствии братства между людьми и между народами»¹⁵. Национальная программа Павла VI по существу заканчивается призывом к «долгу гостеприимства». «Никогда не излишне настаивать на долге гостеприимства — это долг человеческой солидарности и христианской любви, который обязателен как семействам, так и культурным организациям гостеприимных стран»¹⁶. Объектами христианской любви должны быть в первую очередь молодежь, особенно студенты, рабочие-эмигранты. А носителями этой любви именуются различные отряды кадров — от предпринимателей-монополистов, научно-технических и культурных экспертов до церковных миссионеров, отправляющихся из «богатых стран» в развивающиеся страны. Павел VI обращается к «промышленникам, коммерсантам, директорам и представителям крупных фирм и предприятий», «кто по своим делам отправляется в страны, недавно предпринявшие индустриализацию», с призывом воздержаться от «нечеловеческих принципов индивидуализма». Как первый «капиталистический папа» Лев XIII был обеспокоен «крайностями» капитализма, так ими же обеспокоены и последующие папы. И это главным образом для предупреждения «крайностей» с другой стороны. Весь текст энциклики «Populorum progressio» пронизан предупреждениями «имущих мира сего» о возможных последствиях их «излишеств». «Известно всем, что население обширных областей приговорено таким печальным положением вещей (голодом. — Я. М.) к безнадежному мрачному отчаянию»; «...их (богатых. — Я. М.) слишком долго продолжающаяся скупость не может не вызвать божий суд, и гнев бедных, чреватый не поддающимися предвидению последствиями»¹⁷. О молодежи развивающихся стран, прибывающей в «богатые страны», энциклика проявляет заботу, целью которой является «защитить их (молодых людей. — Я. М.) от нездоровых условий, в которые они попадают, принужденные поневоле сравнивать крайнюю бедность своей родины с роскошью и расточительностью, которые их окружают», а также «чтобы сохранить их от пагубных доктрин и от приступов искушения агрессивности, которым они иногда подвергаются, при воспоминании о громадной «незаслуженной нищете»»¹⁸.

Итак, здесь последовательно используется социальная функция религии. Недостаток материальных благ у «бедных народов» компенсируется психологической иллюзией. Фактическое положение неравенства в «семье народов» отодвигается на второй план, главное беспокойство заключается в том, что этот факт получает свое адекватное отражение в сознании развивающихся наций. Религия, которая выступает как «протест против этого действительного убожества», одновременно должна закреплять это положение убожества. Сторона «закрепления» в противоречивой социальной функции религии обычно преобладает. Этот механизм используется современной церковью независимо от благонамеренных или реакционных политических побуждений ее иерархов.

Не случайно в последнее десятилетие Ватикан стал настоятельно ориентировать церковь на выполнение ею ее основной функции — насаждение и закрепление религии среди широких масс всех народов. Особенно это было подчеркнуто в период понтификата Иоанна XXIII. «Только религия, — пишет А. Моравская, — а не все вторичные роли и политические или социологические усилия церковных учреждений, а также какой-либо их интерес или престиж, иной, нежели престиж служения и свидетельства наивысших духовных ценностей», имеет «шанс в этом мире»¹⁹. Иоанн XXIII, Павел VI и II Ватиканский собор подчеркивали необходимость обострения внимания католицизма к его собственным источникам и к внешнему миру. Еще больше усилилась претензия церкви как «учреждения по единению наций», в связи с чем ею взята ориентация на совершенствование рычагов этого единения.

Вместе с крушением реакционнейших социально-политических и идеологических сил империализма и его колониальной системы, возвышением мировой системы социализма, ростом революционного и коммунистического движения, значительным сужением социальной базы и географических масштабов религиозного влияния потерпела морально-политическое поражение и католическая церковь. Поэтому в столь динамичном веке она взяла ориентацию на деполитизацию католицизма, с тем чтобы охватить «семью народов» своим влиянием некими надвременными средствами. Эту вынужденную деполитизацию католические иерархи обосновывают ссылкой на «социологическое единство мира». В комментарии к энциклике «Mater et magistra» по этому поводу говорится: «Церковь действительно стала повсеместной, ибо объяла весь мир, а ее общественная наука достигла положения настоящей зрелости и стала еще более универсальной перед лицом социологического единства мира. Благодаря этому и само христианство полнее понимается и сможет быть глубже и шире переживаемо. Особенно в последние годы церковь приступила к преодолению всяких форм партикуляризма. Выражением этого является не только экуменическое движение и возрождение теологии, но также и широта и смелость социальных концепций, доказательством чего является хотя бы «Mater et magistrą»»²⁰.

В католической концепции миссионерства выражена самая существенная сторона отношения церкви к «семье народов». Хотя миссионерство (деятельность церкви по распространению своей религии среди населения иного вероисповедания) свойственно и другим конфессиям (например, буддизму, исламу), но всего больше оно развито в христианстве и особенно в католицизме. II Ватиканский собор в специальном декрете подчеркнул миссионерскую сущность католической церкви. «Паломничествующая церковь является миссионерской по своей природе, поскольку она берет свое начало, согласно плану отца, от послания (ex missione) сына и послания духа святого»²¹. Эта миссия католицизма догматически обосновывается ссылкой на Библию, где говорится, что церковь послана самим богом гласить Евангелие всем народам²², чтобы все люди составили единую «семью народов» во Христе.

Помимо цели евангелизации народов церковь всегда подчеркивала свой собственный интерес в миссионерской деятельности. При помощи миссионерских средств не только идеологических, но и материальных она пользовалась возможностью самым активным образом влиять на разные народы и управлять их общественной жизнью. Это влияние никогда и нигде не было чисто религиозно- церковным. В своей основе оно всегда было связано с существующей социально-экономической и классовой структурой общества, межнациональными отношениями. Известно, что на протяжении веков церковное миссионерство было неотделимо от колониальной политики мировых держав. Эта связь означала не просто следование церкви за колонизаторами, но и предшествие им, ибо миссионерство являлось своеобразной формой идеологической экспансии колонизаторов. Миссионерскую деятельность осуществляла не какая-то абстрактная (наднациональная) христианская церковь, но английские, французские, испанские, германские, бельгийские, американские и другие миссионеры — конкретные представители господствующих классов конкретных стран. Не случайно католическое (как и протестантское и др.) миссионерство приняло широкий размах в эпоху колониальных завоеваний. Начиная с XVI в. и вплоть до эпохи империализма действовал такой механизм колониальной экспансии, когда после миссионеров с Библией в страны прибывали купцы с товарами, а за ними военные экспедиции христианских держав. Ватикан, придавая исключительное значение католическому миссионерскому движению, создал в 1622 г. специальный центральный орган миссионерства — Конгрегацию пропаганды веры, существующий ныне в качестве департамента римской курии. Начиная с XVII в. и особенно в XIX в. были созданы национальные и международные миссионерские организации, весьма разветвленные и влиятельные поныне²³. В настоящее время имеются сотни иностранных миссионерских диецезий (епархий) с десятками тысяч миссионеров почти во всех странах Азии, Африки и Латинской Америки.

Как в период колонизации, так и в период борьбы за передел мира между империалистическими державами католическое миссионерство имело национально-классовый характер, оно представляло определенную страну, ее господствующий класс; в нем осуществлялось сотрудничество разноконфессиональных миссий одной и той же страны и происходила вражда между разнонациональными миссиями. Владея религиозно-церковными средствами, а также сферой образования, здравоохранения, благотворительности, администрации и распространяя космополитическую идеологию, миссионеры тормозили развитие национального самосознания народов. Религиозно-идеалистическое обоснование миссионерства служило иллюзорной платформой общности интересов его субъекта и объекта (крестителей и крещеных). Под эту вывеску подлаживалась и колониальная экспансия, которая под предлогом защиты христианства и его миссий осуществляла колониальные захваты и карательные экспедиции. Например, германский канцлер-католик Гогенлоэ говорил в рейхстаге в 1894 г.: «Немецкая колониальная политика имеет также идеальную и религиозную основу. Было бы принижением в мире немецкого имени, если бы и германский народ не хотел принять участия в культурной миссии, которая устраняет последние ужасы рабства и приносит свет на черный материк»²⁴. Как известно, резонансом подобных «просвещенных» речей правителей кайзеровской Германии были захват ею Цзяо-чжоу в 1898 г. и кровавая карательная экспедиция в 1900 г. германского фельдмаршала Вальдерзе для подавления в Китае народного антиимпериалистического восстания. И все это мотивировалось защитой христианских миссий. При христианской колонизации Африки во второй половине XIX в. архиепископ Алжира и примас всего континента французский кардинал Лавижери выступал за этническую ассимиляцию африканцев (за офранцуживание арабов, берберов, негров).

На протяжении последнего столетия папство постоянно занималось расширением миссионерства. Этот вопрос обсуждался на I Ватиканском соборе. Лев XIII особенно усилил миссионерство в Африке и в Китае. Озабоченный тем, что прямые политические интересы миссий компрометировали церковь, Бенедикт XV в энциклике «Maximum illud» (1919) предупреждал миссионеров, чтобы они интересы «царствия божия» ставили выше интересов своих государств, чтобы лучше служили Христу, а не своим правительствам. С этого времени началась разработка католической модели отношения папства к колониальным и полуколониальным странам. Пий XII в энцикликах «Evangelii praecones» (1951) и «Fidei donum» (1957) ориентировал деятельность миссий на приспособление к таким условиям, когда стремительно происходит процесс крушения колониальной системы. Им была поставлена задача, чтобы католицизм проник в социальную и культурную жизнь миссионерских стран; с этой целью делалась ставка на подготовку церковных кадров среди местного населения. В 1926 г. появился первый негритянский епископ, в 1959 г. их было 25. В директивах Иоанна XXIII миссионерству обращалось внимание на необходимость включения миссии в социальную деятельность молодых африканских государств для отвлечения их от нехристианских социальных доктрин, миссии предостерегались от причастности к национализму (национально-освободительному движению) и призывались к приспособлению для усиления деятельности в условиях, когда все народы поднялись к самостоятельной жизни.

II Ватиканский собор продолжил обсуждение вопроса о миссионерской деятельности католической церкви, не завершенной на предыдущем соборе, и принял специальный декрет «Ad Gentes». В этом документе еще раз подчеркиваются доктринальные основы католического миссионерства: проповедование Евангелия всем народам, признание того, что без церкви человечество не может найти пути спасения, цель миссионерства — единая «семья народов» на эсхатологической основе. При этом также делается ссылка на «человеческую природу»: якобы церковь выполняет свою миссию в соответствии с потребностью человеческой природы. Здесь же акцентируется наднациональный характер миссионерства. «Миссионерская деятельность также очень тесно связана с самой человеческой природой и ее стремлениями... Христос и церковь, которая представляет о нем свидетельство путем провозглашения Евангелия, стоят над всякими особенностями расы или национальности, и поэтому никто и нигде их не может считать чужими» ²⁵. Католицизм считает объектом своей деятельности весь мир. «Посланная Христом церковь для того, чтобы показать божью любовь и привить ее всем людям и нациям, знает, что она еще должна выполнять великое миссионерское дело. Ибо два миллиарда человек, — и их количество со дня на день растет, — которые составляют большие и определенные общества, соединенные постоянными связями культурной жизни, давними религиозными традициями, крепкими общественными узами, не слышало еще вообще или почти не слышало радостного евангельского возвещания. Одни из них исповедуют какую-либо из больших религий, а для других же бог остается чуждым, а еще иные отчетливо отрицают его существование и даже иногда борются против него. Церковь, чтобы она могла принести в дар всем тайну спасения и богом принесенную жизнь, должна врасти во все эти общества таким же образом, каким Христос включился через свое воплощение в определенные общественные и культурные условия людей, среди которых он находился»²⁶.

II Ватиканский собор разработал практические вопросы миссионерства, его средства, методы и формы. Главное внимание при этом уделено умению и способности миссионеров вживаться в условия того общества, в котором осуществляется миссионерская деятельность, особо учитывая его национальный характер и религию, которую предполагается заменить христианской. Поэтому миссионерам предписывается стать членами того общества, в котором они проповедуют христианство, принимать участие в общественной и культурной жизни и устанавливать всевозможные житейские контакты с местными людьми. Они также должны «сжиться с их национальными и религиозными традициями; пусть с отрадой и уважением выискивают скрытые в них зерна слова (божьего. — Я. М.); одновременно же пусть обращают внимание на глубокие изменения, совершающиеся среди народов, и стараются, чтобы люди нашей эпохи, излишне очарованные наукой и техникой сегодняшнего мира, не забрасывали божьих дел...»²⁷. Миссионеры предупреждаются против всякой дискриминации на расовой, национальной, социальной или религиозной почве, против вмешательства в дела управления «земных государств», против насильных мер христианизации.

II Ватиканский собор предусмотрел систему подготовки кадров для миссионерской деятельности. Особый упор делается на местные национальные кадры и на разностороннюю образованность миссионеров. «Правильная и упорядоченная миссионерская деятельность требует, чтобы евангелические работники были научно подготовлены для своих задач, особенно для диалога с нехристианскими религиями и культурами, и чтобы в ее выполнении получали действенную поддержку; ведь желательным делом является, чтобы все научные институты, которые занимаются миссиологией или другими науками, либо знаниями, полезными для миссий, такими, как этнология, лингвистика, история, религиоведение, социология... сотрудничали для блага миссий»²⁸. В декрете также указывается на то, чтобы семинарии и университеты представляли молодежи, подготавливаемой для миссионерской деятельности, правдивую ситуацию мира и церкви в нем и чтобы миссионеры пользовались современными средствами коммуникации и информации.

В соответствии с решением собора Конгрегация пропаганды веры должна быть «орудием администрации, как и органом динамического руководства, который пользуется научными методами и современными средствами работы, учитывая именно сегодняшние исследования в области теологии, методологии и миссионерского пастырства»²⁹. В связи с этим Конгрегация была подвергнута критике за «окостенелость, бюрократичность и устаревшие методы». Далее в декрете говорится по этому поводу: «Конгрегация должна иметь в своем распоряжении постоянную группу квалифицированных советников, людей мудрых и опытных. Их задачей, между прочим, будет собирание соответствующей информации о ситуации в разных странах, об образе мышления разных групп людей, о методах, которые следует применить в евангелизации, а также представление научно обоснованных предложений, относящихся к миссионерской деятельности и ее поддержке»³⁰.

Таким образом, современная католическая концепция миссионерства отличается от времен крещения огнем и мечом, от этапа непосредственного участия церкви в колониальной экспансии новыми элементами, в которых учитывается современная ситуация национального бытия народов, национальных отношений. Эти новые элементы сводятся: к созданию церковных кадров из людей местных народностей и национальностей; к особому учету этнографического фактора и национальных традиций, к приспособлению к ним вплоть до их ассимиляции в христианстве ; к имманентным методам христианизации (социальное христианство, деполитизация); к усилению роли католиков-мирян в деле христианизации народов.

Ориентацией на деполитизацию и на то, чтобы не связывать глобальное миссионерство католицизма с определенной цивилизацией, социальной структурой и национальной культурой, католическая церковь стремится осуществить свои безграничные претензии быть духовным вождем «семьи народов». В этом стремлении она находится на пути поиска «христианского абсолюта». Отсюда ее вынужденное признание «национальных партикуляризмов», «социально-идеологических плюрализмов», а также определенная терпимость к нехристианским конфессиям, в том числе местным культурам, и, наконец, даже диалог с неверующими.

Но чем шире претензии католицизма, тем больше его противоречие с миром. Национальное возрождение народов, порожденное развитием капитализма и буржуазно-демократическими революциями, нанесло непоправимый удар христианству и больше всего католицизму. Современные национально-демократические революции несут еще больше «семье народов» духовное освобождение от иллюзий христианского спасения. Католическая церковь сегодня находится в диаспоре, с тревогой заявляют столпы католической теологии. «Всюду в мире и в отношении к миру христианство находится в ситуации диаспоры, разумеется в разных степенях. Всюду становится количественно меньшинством, по крайней мере если имеем в виду истинно переживаемое христианство. Нигде не играет руководящей роли, которая позволила бы придать светской жизни глубокую и отчетливую печать христианских идеалов... Действительно, это является только делом милости, если кто, однако, распознает в церкви дом бога, несмотря на всякие фальшивые готики, которые там видит, и всю реакционную и мелко-буржуазную ярмарку»³¹. Так красочно характеризует вселенскую церковь — учительницу и наставницу «семьи народов» — один из влиятельнейших католических теологов, бывший эксперт II Ватиканского собора — Карл Ранер.

Подводя итоги рассмотрения вопроса о так называемом христианском солидаризме наций, приходим к следующим выводам:

1. Рассматривая отношения между нациями с абстрактных социально-этических позиций, католицизм строит утопическую схему солидарности наций применительно ко всей этнической структуре современного общества независимо от различных уровней социально-экономического, политического и культурного развития наций. Методологическая несостоятельность христианского солидаризма заключается в том, что он обосновывается не столько социально-экономическими факторами, сколько абстрактными моральными принципами социальной справедливости, общего блага и братолюбия.

2. Выступая за мир между народами, церковь проповедует классовый мир как основу международного мира. Проблему войны и мира она толкует антропоцентрически.

3. Выступая с глобальной претензией на роль духовной наставницы во всемирной «семье народов», католическая церковь в последнее время особенно подчеркивает свою миссионерскую сущность, делая ставку на укрепление влияния в разных странах, в первую очередь по линии религиозной, приспосабливаясь к национальным условиям жизни народов.

4. Каковы перспективы католицизма в роли глобальной интеграции перед лицом национального партикуляризма и плюрализма, покажет будущее. Однако исторический опыт буржуазного возрождения наций уже ниспровергал католический универсализм и абсолютизм, которые сейчас оказались перед фактом национально-демократических революций.

¹ От латинского solidus — прочный, французского solidaire — взаимно обязывающий, solidarite — общность интересов.
² W. Brugger. Philosophisches Wörterbuch, S. 293.
³ М. Kowalewski. Mały słownik teologiczny. Poznań — Warszawa — Lublin, 1959, str. 351—352.
⁴ «Gaudium et spes», 86.
⁵ «Populorum progressio», 43.
⁶ Там же.
⁷ Там же, 44.
⁸ «Populorum progressio», 44.
⁹ Там же, 53.
¹⁰ В связи с этим Павел VI подчеркивает значение деятельности международной католической благотворительной организации «Caritas Internationalism.
¹¹ «Populorum progressio», 47.
¹² Там же, 59.
¹³ Там же, 61.
¹⁴ «Populorum progressio», 66.
¹⁵ Там же, 67
¹⁶ «Populorum progressio», 45, 49.
¹⁷ Там же, 67.
¹⁸ A. Morawska. Perspektywy. Katolicyzm a wspòłczesność, str. 8.
¹⁹ Papiež Jan XXIII. Encyklika о wspòłczesnyšč przemianach spòłecznych w gwietle nauki chrzešcijanskiej (Mater et magistra), str. 202,
²⁰ «Ad Gentes», 2.
²¹ «...Идите, научите все народы, крестя их во имя отца и сына и святого духа» (Матф., 28:19).
²² Вот перечень наиболее известных из них: 1) Миссионеры св. Винцента, или лазаристы (1624, Париж); 2) Товарищество иностранных миссий (1658, Париж); 3) Миссионеры наидрожайшей крови, или сангвинисты (1815, Рим); 4) Миссионеры Францишка Салезианского (1838, Турин); 5) Организация африканских миссий (1856, Лион); 6) Товарищество иностранных миссий (1856, Милан); 7) Английская организация иностранных миссий (1866); 8) Общество иностранных миссий св. Петра и Павла (1867, Рим); 9) Миссионеры африканской божьей матери,или «белые отцы» (1868,Алжир); 10) Миссионеры св. Иосифа (1872, Мехико) (М. Kowalewski. Maty slownik teologiczny, art. «Misjonarze»).
²³ Цит. по: K. Bachen. Vorgeschichte, Gcschichte und Politik der deutschen Zentrumspartei, Bd. V. Koln, 1927—1932, S. 376.
²⁴ «Ad Gentes», 8.
²⁵ «Ad Gentes», 10.
²⁶ Там же. 11.
²⁷ Там же. 34.
²⁸ «Ad Gentes», 29.
²⁹ Там же.
³⁰ Например, приспосабливаясь к местным культурам, католицизм совмещается с некоторыми верованиями, праздниками и обрядами синтоизма в Японии (обожествление императора, почитание павших в бою), китайского культа предков, религиозной традиции сожжения умерших на Сандвичевых островах.
³¹ К. Rahner. О možliwośći wiary dzisiaj. Krakow, «Znak», str. 198, 212.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3099

загрузка...

Другие книги по данной тематике