Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

В.И.Кузищин.   Римское рабовладельческое поместье

§ 2. Характер рабочей силы и ее организация

Одним из первых вопросов, возникающих при исследовании латифундиального хозяйства,— это определение характера рабочей силы латифундии. Кто здесь был основным производителем: рабы, работающие в централизованном порядке и на крупных площадях, или же мелкие зависимые земледельцы, клиенты, колоны, арендаторы, посаженные на клочках земли рабы?
Рассмотрим имеющиеся свидетельства о рабочей силе латифундий. «Хозяева, находящиеся в таких условиях, — писал Варрон, — предпочитают нанимать по соседству из года в год врачей, валяльщиков, ремесленников, а не иметь на вилле собственных, по-тому, что иногда смерть одного такого мастера уносит доход целого имения. Богатые владельцы латифундий (lati fundi divites) обычно возлагают эти занятия на домашних (domesticae copiae)65 ».

Если города или деревни далеко отстоят от имения, то земле-владельцы приобретают собственных ремесленников, чтобы держать их в усадьбе, так же, как и прочих необходимых им мастеров; надо, чтобы рабы из имения не бросали работу и не разгуливали, «празднуя по будням, вместо того, чтобы делать дело и прибавлять доходности имению» (I, 16, 4).

Итак, с точки зрения Варрона, в типичном имении, связанном с рынком, а также в отдаленном поместье основной рабочей силой являются рабы. Упомянутые здесь латифундии в этом отношении в данном контексте ничем от них не отличаются: различные ремесленники живут на вилле, составляя часть рабской фамилии, в то время как ее другая часть занята на сельскохозяйственных работах. В I, 13, 3 Варрон, говоря о виллах средних и больших поместий (fundus magnus), излагает основные принципы их устройства совершенно одинаково, что отражает и однородность их хозяйственной организации. Наконец, в отрывке I, 22, 2 он советует владельцу обширного поместья запастись двойным комплектом орудий труда, что говорит скорее в пользу централизованного производства, чем мелкого хозяйства колонов или клиентов 66.

Сенека-ритор писал о полчищах рабов (servorum catervae), об обработке огромных пространств эргастулами отдельных лиц (singulorum nunc ergastulorum), о власти виликов над пространствами, подобными царствам (latiusque nunc vilici quam reges imperant — 5—5). «Вашими латифундиями, — обличает Сенека-философ, — опоясаны моря, ваш вилик управляет и Адриатическим и Ионийским и Эгейским морями» (Ер., 39, 20). «Несчастен тот,— восклицает он, — кого влечет обширная книга его состояния и громадные пространства земли, обрабатываемые скованными рабами, бесчисленные стада скота, пасущиеся в провинциях и царствах, большая фамилия, укомплектованная из воинственных народностей» (de benef., VII, 10, 4). О толпах закованных рабов, разделенных по возрастам и народностям, о столь большой численности рабов, что казалось, будто это императорское войско, он упоминает и в других местах. Об обширных земельных владениях и бесчисленной рабской фамилии сообщает и Псевдо-Квинтилиан (33, 19—21). Любопытные сведения о рабочей силе поместий Тримальхиона дает Петроний (Sat., 53). В куманской латифундии, как упоминалось, в один день родилось 30 мальчиков и 40 девочек, причем нет сомнений в их рабском статусе67 . О внушительном по числу рабском персонале Тримальхиона говорят упоминания о чинах рабской администрации — виликах, сторожах, управляющих, смотрителях, — и о вольноотпущенниках 68. Судя по тому, что повар Тримальхиона был из сороковой декурии 69, можно думать, что его сельские рабы делились на декурии. Сам Тримальхион рассказывает, что после удачных торговых сделок он наряду с поместьями скупил множество рабов и скота (76). Напротив, каких-либо сведений о колонах или клиентах, сидящих на его землях, в романе Петрония не имеется.

Колумелла сообщает о могущественных людях, владевших целыми областями, населенными зависимыми от них гражданами и колодниками из эргастула (I, 3, 12), о громадных толпах рабов, разделенных на десятки и обрабатывающих обширные поля 70.
Хорошо известны ламентации Плиния Старшего: «А ныне те же поля возделывают скованные ноги, осужденные руки, клейменные лбы: не так же глуха земля, которую называют родительницей и окружают почтением, чтобы не против ее воли и не к ее негодованию происходило это, когда у тех (кто ее обрабатывает) отнята и сама честь. А мы удивляемся, что плоды работы порабощенных узников не те же, что были у победоносных полководцев» (XVIII, 21).

Для определения состава рабочей силы имеют большую ценность данные Плиния Младшего об обработке его громадных владений. Исследование показало, что рабочая сила Плиния состояла из двух категорий работников: из колонов, которые арендовали небольшие участки земли, и рабов, обрабатывающих обширные пространства, хотя Плиний отказался от колодников и ликвидировал эргастулы в своих поместьях71 .

Для Марциала крупные поместья ассоциируются с сотнями воловьих упряжек и звенящими от оков эргастулами на этрусских просторах (IX, 22, 4).

Апулей в «Апологии» (93) перечисляет имущество своей супруги Пудентиллы: при его разделе двум ее сыновьям достались плодородные поля, большое количество пшеницы, ячменя, вина, масла и фруктов, множество скота и не менее 400 рабов. Общее же земельное богатство Пудентиллы было еще больше.

Все вышеприведенные места из источников хорошо известны, тем не менее мы сочли необходимым их еще раз напомнить. Несмотря на преувеличения, обычные в риторических или художественных произведениях, данные, содержащиеся в этих текстах, видимо, нельзя отбрасывать совсем. Целесообразнее предположить, что эти своеобразные свидетельства в определенной степени отражают историческую действительность того времени. К тому же они не противоречат более надежным источникам типа агрономических трактатов или деловой переписки.

Основной лейтмотив указанных отрывков более или менее одинаков — подчеркивание рабовладельческого характера латифундий, тесной связи их хозяйства с рабской рабочей силой, пребывания на просторах латифундий обширного рабского персонала.
Косвенными свидетельствами о централизованной рабской об-работке латифундии могут служить указания на крупное земле-пользование, поскольку большие площади возделывались, очевидно, руками рабов, а не зависимыми земледельцами. Плиний Старший, предостерегая против ранней обрезки лоз, добавляет: «такое раннее подстригание — дело работников латифундий, а не законная торопливость природы»72 . Галльские жнейки, по словам Плиния, применяются на обширных зерновых полях галльских латифундий (Galliarum latifundiis — XVIII, 261, 296). Фронтон сообщает о латифундии, которая занята только зерновыми посевами и виноградником 73. Колумелла упоминает об обширных полях, огромных виноградниках (XII, 18), внушительных оливковых садах (XII, 52, 12). Весьма важно наблюдение землемера Сикула Флакка, который говорил о пестроте обработки участков, когда они принадлежали нескольким владельцам, и, напротив, о ее однообразии в латифундиях, что бесспорно свидетельствует о централизованном рабском хозяйстве 74. Можно привести и другие разрозненные примеры о сосредоточении рабских масс в отдельных латифундиях. Согласно Светонию, Август и Тиберий провели чистку эргастулов (этой неотъемлемой части латифундии), где оказались многие свободные граждане 75. В 24 г. Куртизий подстрекал к возмущению в районе Брундизия полудиких и неустрашимых рабов, обитавших в отдаленных сальтусах-латифундиях. Рабов, примкнувших к Куртизию, было достаточно, чтобы этот заговор оказался очень опасным (Tac. .Ann., IV, 27—28). В 54 г. Домицию Лепиду обвиняли в том, что «полчищами ее мало обуздываемых рабов в Калабрии нарушалось спокойствие Италии» (XII, 65)76 . Общеизвестен пример Луция Тария Руфа, затратившего на приобретение и обработку земель 100 млн. сестерциев. На такую сумму можно было купить много земли и, поскольку Плиний локализует их в Пи- цене, можно думать, что это была обширная латифундия, а не совокупность разрозненных поместий, не связанных друг с другом (XVIII, 37). Слова Плиния о прекрасной обработке земли, как известно, невозможной без больших затрат, бесспорно предполагают централизованную обработку с помощью рабов.

Можно напомнить и знаменитую характеристику земельных отношений в догракханскую эпоху, данную Аппианом (В. С. I., 7), по нашему мнению, отражающую скорее всего условия I в. н. э.77 . Богатые, по его словам, стали возделывать вместо небольших участков обширные пространства земли на равнинах, пользуясь покупными рабами как рабочей силой в качестве земледельцев и пастухов, с тем, чтобы не отвлекать земледельческими работами свободнорожденных от несения военной службы. В картине, нарисованной Аппианом, есть одна подробность, которая довольно точно указывает на то, что речь идет о рабской рабочей силе как раз в латифундиях, а не в поместьях среднего размера. Это — упоминание об обильном размножении рабов, работающих на обширных равнинах-латифундиях. Это место перекликается с описанием Петрония куманской латифундии Тримальхиона.

Приведенные выше данные относились главным образом к латифундиям частных лиц. Начиная с Августа, появляются и по-степенно распространяются по Италии и в провинциях императорские поместья. Исследование Сираго показало, что рабский труд дольше всего существовал именно в императорских латифундиях, так как источники пополнения их рабского персонала были практически неиссякаемы, в отличие от частных владений78 . Анализ имеющихся материалов позволяет сделать вывод о рабовладельческом характере латифундий; это — огромные хозяйства, обрабатываемые централизованно руками рабов. Возникновение данного типа рабовладельческого хозяйства являлось закономерным результатом процесса земельной концентрации и постепенного расширения размеров поместья: от мелких крестьянских участков, порядка нескольких десятков югеров,— к среднему рабовладельческому поместью в несколько сот югеров, а от него — к более крупному владению, латифундии. Появившиеся в итоге этого процесса в условиях господства рабского труда в Риме латифундии, создававшиеся зачастую путем присоединения одних средних поместий с налаженным рабским хозяйством к другим, естественно, строились первоначально на знакомой базе рабства и централизованного хозяйства.

До сих пор речь у нас шла главным образом о рабах, обеспечивающих непосредственную обработку земли. Однако среди рабской фамилии крупных поместий были ремесленники, занятые в поместных мастерских, обычных для обширных владений79 .

Кроме рабов, вовлеченных в производственный процесс, т. е. работающих на полях или в ремесленных мастерских, в латифундиях был немалый обслуживающий персонал, включая и штат поместной администрации. Как правило, владельцами обширных латифундий были представители влиятельной и богатой знати, могущественные лица, имевшие обыкновение строить в своих поместьях роскошные резиденции, настоящие «персидские дворцы»80 , содержание которых требовало многочисленной прислуги. При внушительной по числу рабской фамилии был необходим разветвленный штат поместной администрации: ведь чем больше рабский коллектив, тем требуется большее число надсмотрщиков, которые призваны контролировать и принуждать к труду не только рядовых работников, ко и следить друг за другом. Прокураторы и их заместители, вилики со своими помощниками, акторы, магистры отдельных работ, мониторы, декурионы и старшие рабы, эргастулярии были той частью поместной администрации, которая контролировала сам ход сельскохозяйственных работ81 ; соответствующие должности были и среди тех, кто руководил ремесленными работами на вилле.

Плиний Младший и другие наши источники сообщают о постепенно усиливающемся контроле со стороны поместной администрации и за трудом колонов, что вряд ли обходилось без учреждения должностей особых надзирателей. Колоссальные размеры латифундиального хозяйства, сосредоточение больших запасов самой разнообразной продукции естественно требовали выделения специального обслуживающего персонала по учету, хранению и первичной переработке производимых в поместье сельскохозяйственных продуктов и ремесленных изделий. Появляются должности диспенсаторов, негоциаторов, акторов, казначеев, целлариев, многочисленных сторожей 82. Наконец, непосредственное обслуживание огромного рабочего контингента и поместной администрации требовало дополнительной рабочей силы: мельников, пекарей, поваров, лекарей, цирюльников и т. п.83 . Весьма вероятно, что они обслуживали не только нужды огромной рабской фамилии, но и живущие на периферии поместья семьи колонов 84.

Ниже будет сказано о существовании на виллах латифундии более многочисленного, чем на средних виллах, рабского женского и детского населения, что в целом не могло не увеличивать общую численность рабской фамилии латифундистов.

Если принять во внимание указанные особенности рабской фамилии латифундии, то можно признать справедливыми (хотя бы до известной степени) жалобы ряда риторов и художественные изображения некоторых римских писателей о толпах рабов в латифундиях. По сравнению со средними рабовладельческими виллами, где рабский коллектив был доведен до строго рассчитанного минимума и организован рационально, рабская фамилия латифундии имела более сложное строение. Количество рабского персонала вряд ли устанавливалось на основе тщательных расчетов и было относительно большим по удельному весу, в ее состав входили разные ремесленники, весьма велик был обслуживающий персонал, кстати, включающий рабов квалифицированных и иногда дорогостоящих (например, лекарей, цветоводов, дворецких или садовников и т. п.), штат поместной администрации был обширным и громоздким. Иначе говоря, в огромной латифундии происходит не только абсолютное и относительное увеличение рабского коллектива, но резкое возрастание непроизводительной ее части: поместной администрации, обслуживающего персонала, женщин и детей, непосредственно не занятых производительным трудом. Содержание этого огромного персонала ложилось тяжелым бременем на хозяйство латифундии и снижало ее общую доходность.

Наличие большого числа рабов не исчерпывало всей рабочей силы латифундиального хозяйства. В распоряжении исследователя имеются свидетельства и об иных категориях работников в пределах крупных владений и, в первую очередь, о колонах и клиентах. Е. М. Штаерман собрала довольно много сведений о колонах,, клиентах и кабальных должниках, занятых, очевидно, на полях землевладельца, их патрона85 . Выше нами уже обращалось внимание на использование труда таких работников в рабовладельческих поместьях среднего размера, мало связанных с рынком. Бесспорно, их было еще больше и в абсолютном исчислении и по удельному весу на просторах латифундии.

В огромных поместьях земли были много, как правило, некоторая ее часть лежала в забросе, не обрабатывалась, главным образом из-за недостатка рабочей силы. Поэтому латифундист был заинтересован во введении в оборот своих залежных земель таким удобным путем, как сдача их в аренду мелким земледельцам, зависимым клиентам, должникам86 . Нам известны случаи и более крупной аренды, т. е. контракта на земельный участок размером со среднее поместье, обработка которого велась рабской фамилией арендатора, так называемого городского колона87 . Из переписки Плиния Младшего известно, что в его Тифернской и куманской латифундиях было довольно много колонов, обрабатывавших значительную часть его владений. Арендная плата колонов его Тусок достигала внушительной суммы в 400 тыс. сестерциев, что предполагает немалое число арендаторов (X, 8, 5). Колоны Плиния находятся уже в экономической зависимости от него и, очевидно, тесно срослись с его хозяйством, став его необходимой частью88 .

Исследование хозяйства Плиния Младшего показало, что обширный рабский персонал господина и многочисленные колоны не могли обеспечить полностью обработку обширных пространств его тифернской латифундии Рабочей силы, как обычно, не хватало в периоды уборочных работ, и Плиний, как и многие другие землевладельцы, был вынужден прибегать к услугам лиц, которых он называет негоциаторами. Они обязуются снять урожай с определенного участка и внести плату в 10—15 тыс. сестерциев, т. е. с участка порядка 60—70 юг. Судя по всему, негоциаторы использовали собственных рабов89 .

Рис. 17 Предполагаемая реконструкция так называемой гальской жнейки середины 1 в.н.э.
Рис. 17 "Предполагаемая реконструкция так называемой гальской жнейки середины 1 в.н.э."

Плиний в одном месте упоминает термин conductores, который, возможно, подразумевает не мелкого съемщика, колона, а более крупного арендатора, типа городского колона, о котором говорил в свое время Колумелла90 .

Таким образом, в Тифернской латифундии Плиния Младшего рабочий персонал состоял из рабочих разных категорий. Значительная часть поместья возделывалась большой рабской фамилией (но без колодников) в централизованном порядке. Многочисленные колоны — мелкие съемщики обрабатывали другую часть латифундии. Колоны арендовали небольшие участки, работали под наблюдением поместной администрации, но их хозяйства были независимы от господской виллы и, очевидно, лежали на периферии владения. Вполне возможно, что рабочая сила колонов использовалась и на полях господина, особенно при срочных работах, либо в виде отработочных дней, либо, скорее всего, в виде так или иначе оплачиваемого труда91 .

Какая-то часть латифундии сдавалась в аренду крупным съемщикам, обрабатывающим арендованный участок, очевидно, собственной рабской фамилией. Формой мобилизации дополнительной рабочей силы во время уборочной кампании была продажа урожая на корню негоциаторам. Пример тифернского владения Плиния, видимо, типичен и для других латифундий, расположенных на удобных путях связи с городским рынком. В более глухих местах, очевидно, крупная аренда и контракты с негоциаторами вряд ли играли большую роль, основными контингентами рабочей силы были собственные рабы и мелкие съемщики-колоны или клиенты.

Могли прибегать в латифундиях и к услугам батраков-мерценнариев, ведь потребность в рабочей силе здесь всегда была весьма велика. Но сомнительно, чтобы их наем играл важную роль в хозяйстве92 . При огромном размахе работ требовалось много батраков. Но при неустойчивом положении с предложением рабочих рук невозможно было строить в отношении них какие-либо расчеты. К тому же при экстенсивном производстве в латифундиях использование относительно дорогого и требующего хорошей организации труда наемников, вообще, должно быть, считалось нецелесообразным.

Каковы были основные принципы организации рабочей силы, и прежде всего многочисленного рабского персонала, в латифундиальном хозяйстве? Здесь, очевидно, не действовало основное правило, присущее поместьям, связанным с рынком: строго рас-считанный минимум, обеспечивающий выполнение текущих работ в году, мобилизация мерценнариев во времена уборки урожая, рациональная организация рабочей силы, в частности казарменное содержание рабов, максимальное сокращение женского и детского населения. Латифундисты, видимо, не могли ограничиться строго рассчитанным минимумом рабочей силы, так как ориентация на мерценнариев, рынок которых был неустойчивым, а труд относительно дорогим, была крайне затруднена при обширном хозяйстве93 . Выше было сказано, что, возможно, использовался труд колонов и клиентов, но и они вряд ли решали проблему рабочей силы полностью. Правда, часть латифундии сдавалась в аренду мелким и, крупным съемщикам, и тем самым сокращалась площадь, обрабатываемая непосредственно господскими рабами94, тем не менее и оставшаяся часть была велика. Естественно, в этих условиях латифундист шел по другому пути — увеличивал свою сельскую фамилию, чтобы обеспечить не только выполнение текущих работ, но и иметь кое-какой запас работников на летний период. Впрочем, вряд ли он рассчитывал полностью обеспечить жатву лишь силами постоянного рабского контингента 95. Как показывают свидетельства авторов о запустении ряда латифундий, некоторые владельцы не могли возделать всю землю собственными рабами или сдать ее в аренду, а потому забрасывали ее, оставляя в залежь96 .
Одной из сложнейших проблем, встававших перед латифундистом, была организация своего многочисленного рабского персонала, особенно занятого в сельскохозяйственном производстве. Рациональная организация даже небольшого рабского коллектива в полтора-два десятка человек — дело нелегкое. В больших коллективах эти трудности возрастали97 . Основная задача такой организации— эффективное принуждение к труду и постоянный контроль. Несколько выше говорилось о возрастании численности поместной администрации в латифундиях, что диктовалось не только увеличением рабского коллектива как такового, но и большей сложностью надзора. Однако разрастание поместной иерархии возможно лишь до известного предела, после которого ее содержание не оправдывается, так как не компенсируется соответствующим ростом производительности рабского труда. В ряде случаев латифундисту казалось целесообразным не доводить поместную администрацию до того предела, при котором надзор осуществлялся бы, как в интенсивных хозяйствах, а оставлять его ниже этой границы. С ослаблением надзора снижался уровень производительности рабского труда. Многочисленные свидетельства о плохой обработке латифундий, о запустении некоторых их частей говорят не только о нехватке рабочей силы, но и о более низкой производительности труда, обусловленной менее эффективным надзором над рабами и о худшей, чем в средних виллах, организации рабского труда.

Важны в связи с этим упоминания о колодниках и эргастулах в латифундиях. При всех преувеличениях эти сообщения могут свидетельствовать о значительной доле колодников в составе сельской фамилии латифундиста, по крайней мере до конца 70-х годов I в. н. э. Чем это объяснить? Как правило, работать в колодках очень неудобно, и выработка колодника, естественно, меньше, чем незакованного раба. Уже само по себе наличие колодников говорит о низкой производительности рабского труда и плохой обработке земли. К тому же, как правило, в колодки забивали рабов строптивых, дерзких, ленивых, за какие-нибудь проступки98. Более высокий удельный вес закованных рабов в латифундиях, по сравнению со средними поместьями,— показатель малоэффективной организации труда, заставляющей обращаться к устрашающим мерам воздействия, вряд ли приводящим к росту производительности рабского труда и доходности хозяйства. Со временем это стало настолько очевидным, что многие латифундисты отказались от таких методов и ликвидировали эргастулы99. Отказ от эргастулов не мог активизировать труд рабов в латифундиях, ведь при прочих равных условиях уменьшение угрозы наказания за плохой труд приводило к обратному результату.

Таким образом, известная перенасыщенность рабской силой 100, более слабый надзор за ней и, следовательно, меньшее принуждение к труду, в условиях увеличения поместной администрации и применения методов устрашения в виде эргастулов, т. е. нерациональная организация труда вызывали понижение производительности рабского труда и сокращение прибавочного продукта, а вместе с тем меньшую степень эксплуатации рабов. В латифундиях, видимо, не достигли умения получать силами рабов наибольший для того времени прибавочный продукт, как в средних поместьях, связанных с рынком. При автаркичности латифундии товарные связи не играли в ней решающей роли. У латифундиста не было экономической необходимости в высокой интенсификации своего хозяйства, особенно затрудненной его размерами, не было стремления к максимальному доходу, а, следовательно, и доведению эксплуатации рабского труда до наивысших по тому времени пределов. При слабом надзоре рабы получили большую возможность отлынивать от работы, часть их времени таким образом растрачивалась. Все сказанное в равной мере относится и к рабам, занятым в сельском хозяйстве, и к поместным ремесленникам. Как бы ни были велики потребности латифундии в ремесленных изделиях, сомнительно, чтобы ремесленники были равномерно заняты в течение всего года101 . Следует учесть, что поместная продукция не могла быть высококачественной и конкурировать с поделками из городских мастерских 102. Правда, в удаленных от городов местах латифундия могла снабжать ремесленными изделиями всю соседнюю округу, и в таком случае поместные мастера были заняты полностью.

Известное понижение степени эксплуатации рабской силы в латифундиях выражалось в отказе от казарменного содержания рабов, в поощрении брачных отношений в рабской среде и сказалось в появлении своего рода устойчивых рабских семей103 . Если в небольшом рабском коллективе в два — три десятка человек женщин на вилле было очень мало, и это были лишь подруги представителей поместной администрации, то в громадном хозяйстве латифундии роль женского населения становилась заметной. Ведь женщины были необходимы и для выполнения многих специфических работ, главным образом в сфере обслуживания. Удаление женщин с виллы, связанной с рынком, диктовалось стремлением к экономии, к рациональной организации рабочей силы и ее высокой эксплуатации, тогда как содержание рабской семьи требовало известных затрат. В крупных имениях положение было иным. Их самообслуживающееся хозяйство было обеспечено разнообразной продукцией, мало выходящей на рынок, поэтому содержание рабских семей не было обременительным104 . При отрыве от рынка и стремлении к сокращению расходов латифундист был заинтересован в поощрении семейных отношений среди рабов: это позволяла реализовать его сельскохозяйственную и ремесленную продукцию, мало вывозимую на рынок и часто пропадающую бесцельно, а с другой стороны, пополняло его фамилию за счет внутреннего воспроизводства и облегчало хлопотливое занятие по комплектованию огромного рабского контингента. Колумелла, как известно, поощрял рождение - детей в своем поместье, предоставляя ряд привилегий «плодовитым рабыням» (I, 8, 19). С большей строгостью это правило действовало в латифундиях. О рабском населении разного возраста в обширных владениях говорит Сенека в диалоге «О краткости жизни» (12,2). Плиний Младший упоминает о многих мальчиках, живущих в особой детской комнате, по всей вероятности, о детях его рабов (VII, 27, 12—13)105 . Напомним сведения Петрония о рабах Тримальхиона. Он сообщает о браке одного из сторожей с отпущенницей (Sat., 53) . В шутливом отчете управляющего сказано, что в куманской латифундии родилось в один день несколько десятков детей (Sat., 53)106. Рост деторождения у рабов на обширных просторах латифундии, согласно Аппиану (Ь. с.1, 7), — одна из важных особенностей их хозяйства 107. Развитие семейных отношений среди рабской фамилии предполагает возникновение своего рода отдельных хозяйств рабских семей с каким-либо имуществом на положении пекулия, что меняло общий быт сельских рабов. Среди рабов латифундии могли установиться некоторые родственные и деловые (в пределах их пекулиев) отношения. Возможно, были случаи дарения, разделов и завещания, иначе говоря, появилось нечто вроде имущественной самостоятельности рабов, хотя и в очень узких пределах 108. На наличие аналогичных отношений указывает Плиний Младший: «Я измучен болезнями моих людей и смертью их: умерли молодые люди. Есть у меня два утешения в этой печали,— несоизмеримые с ней, но все же утешения: во-первых, готовность, с которой я отпускаю людей на волю, во-вторых, разрешение рабам делать своего рода завещания (servis quoque quasi testamenta), которые я соблюдаю как законные (ut legitima). Они поручают мне и просьбы о том, о чем им хочется, я повинуюсь тому как приказанию: они делят, дарят, оставляют, лишь бы в пределах моего дома, так как для рабов господский дом — это своего рода государство» (VIII, 16, 1—2). Описанные Плинием отношения вряд ли возможны среди холостых рабов, живущих на казарменном положении. Е. М. Штаерман собрала .большой материал о семейных отношениях в рабской среде, причем особую ценность имеют указания римских юристов и упоминания о родственных отношениях среди рабов в надписях109 . Так, например, в Теане Апулийском сохранилась надпись рядового сельского раба по имени Эпафри и его нескольких сыновей, один из которых был весовщиком. Этот раб называет себя сальтуарием, он, очевидно, пребывал в рабской фамилии латифундии — сальтуса, столь обычного в Апулии110.

О развитии деловых и родственных отношений в рабской среде латифундий косвенным образом говорит возникновение и распространение объединений-коллегий в сельской и, конечно, многочисленной фамилии 111. Видимо, не случайно, широкое распространение рабских коллегий в частных латифундиях относится к I в. н. э., т. е. ко времени бурного развития латифундиального землевладения в Италии.

Характеризуя бытовое положение рабов в латифундии, следует принять во внимание возможность их общения с различными категориями свободных людей. Ими могли быть колоны и попавшие в клиентскую зависимость свободные крестьяне. Как известно, латифундист назначал некоторых рабов надзирателями над хозяйством свободных колонов. Свободные и рабы могли участвовать в общих поместных коллегиях. В латифундиях сельские рабы, таким образом, не жили в условиях строгой изоляции находящегося под тщательным надзором коллектива, усугублявшим тяготы их положения. Наши источники, сообщающие о семейной жизни рабов в латифундиях имеют в виду, очевидно, незакованных рабов, живущих вне эргастула. Что касается колодников, то они скорее всего жили изолированно в рабских тюрьмах-эргастулах на казарменном положении. Чем большая часть рабов была заключена в эргастулы, тем меньше возможностей было для внутреннего воспроизводства рабской фамилии. К тому же закованные рабы, видимо, быстрее выбывали из состава полноценных работников, так как находились в более тяжелых условиях, чем прочие. Латифундисты в связи с этим должны были столкнуться с нелегкой проблемой пополнения своих малодоходных эргастулов. При благоприятной рыночной конъюнктуре это не создавало больших трудностей. Владельцами латифундий, как правило, были влиятельные и чиновные лица, которые имели возможность приобрести рабов и вне рынка. Латифундист мог командовать легионом, быть наместником в провинции, получить рабов через влиятельных друзей.

Однако действие этих факторов не могло быть непрерывным. Вред, наносимый земле, дороговизна содержания закованных невольников, их низкая производительность труда и быстрое выбывание из процесса производства должны были показать рабовладельцам невыгодность колодников и неизбежно привести к сокращению эргастулов. Во времена Плиния Старшего колодников в латифундиях было много, но его племянник и другие латифундисты отказались от эргастулов. как от невыгодных и разорительных (III, 19, 7), а спустя три-четыре десятилетия эргастулы себя так скомпрометировали, что были в законодательном порядке запрещены императором Адрианом112 . Отказ от колодников привел к еще большему распространению семейных отношений среди рабов, к сокращению внешнего источника пополнения рабской казармы через рынок, к повышению роли внутреннего воспроизводства. Запрещение эргастулов, вероятно, больно ударило по владельцам средних поместий типа Колумеллы, а не по латифундистам113.

Таким образом, в организации рабочей силы латифундии I в. н. э. можно уловить следующие особенности: увеличение общей численности рабов, резкое возрастание числа поместной администрации и непроизводящего населения, неполная занятость рабской фамилии и растрата рабочего времени в течение годового цикла, меньшая степень эксплуатации и интенсивности рабского труда, улучшение бытового положения рабов, наличие в их среде семейных отношений, воспитание детей, появление некоторого подобия имущества-пекулия и зачатки имущественных отношений среди рабов в пределах рабской фамилии.

При такой организации многие преимущества рабского труда, рационально организованного и эффективно эксплуатируемого, терялись, а его отрицательные стороны выступали на передний план 114. Постоянно из-за трудностей с руководством падала на крупных площадях доходность и централизованного рабовладельческого производства. Напротив, все более очевидными становились преимущества колоната, его рентабельность, простота и надежность мелкого производства. Переход от малопроизводительного рабского труда к труду колона, от крупного землепользования к мелкому представляется естественным, он не приводил к коренному переустройству хозяйства, был безболезненным. Видимо, именно в латифундиях сделали такой принципиальной важности шаг, имевший большие последствия в будущем, как посадка рабов на клочки земли 115. Принципы организации рабочей силы в латифундиях заключали в себе основные условия перехода от централизованного рабовладельческого производства к широкому развитию децентрализованного хозяйства многочисленных колонов, включая и квази-колонов из рабов. Организация рабочей силы в латифундиях отличалась от порядков типичного рабовладельческого имения того времени. Однако при использовании колодников их бытовое положение и степень эксплуатации были не менее тяжелыми, чем в средних поместьях. Видимо, ранние латифундии, образовавшиеся из объединения средних рабовладельческих поместий, копировали на первых порах их принципы организации рабочей силы, в том числе и казарменное содержание рабов в эргастулах. Рабовладельческие латифундии, построенные на этих старых принципах, вскоре показали их несостоятельность в крупном хозяйстве и необходимость внедрения иных приемов использования рабочей силы, в том числе отказ от эргастулов.

Общее население латифундии состояло не только из рабов, хотя их было и много. Последние исследования показывают, что непосредственно на самой вилле жили вольноотпущенники и свободные люди. Из них довольно часто комплектовались высшие должности поместной администрации. Получивший из рук господина свободу отпущенник обычно оказывался более надежным исполнителем хозяйской воли, чем раб. Плиний охотно отпускал на волю своих рабов (VIII, 16, I), которые продолжали, видимо, жить в поместьях и вести прежние работы116 . О количестве отпущенников Плиния позволяет судить его завещание, в котором он назначил денежное содержание ста своим либертинам из числа самых доверенных. Некоторые его отпущенники имели дело с солидными суммами вплоть до миллиона сестерциев (VII, 11, 1—6).

Известна практика найма на должности прокураторов и виликов свободнорожденных. В одном из писем Плиний упоминает о подборе прокуратора из свободных для управления Камилла- новым поместьем Фабата. Какая-то часть окрестного крестьянского населения попадала в клиентскую зависимость от всемогущего латифундиста117 и привлекалась им к труду в его имении.

Таким образом, в пределах латифундии жило значительное количество самого разнообразного населения: множество рабов, среди них колодники и незакованные, причем последние с семьями, верхушка поместной администрации, отпущенники и свободные люди, многочисленный обслуживающий персонал. В пределах поместья, главным образом на его периферии, проживали колоны- арендаторы и свободные крестьяне, попавшие в клиентскую зависимость.

Как и где размещалось это многочисленное население и прежде всего рабы? В поместьях среднего размера хозяйственным центром и местом жительства рабской фамилии и самого господина была вилла — совокупность построек, расположенных вокруг одного или нескольких дворов, но в целом представляющих единый архитектурный комплекс 118. В ряде случаев происходило выделение господских апартаментов (villa urbana) в особое архитектурное сооружение, в то время как все хозяйственные помещения объединялись в другом комплексе119 .

Так ли было в латифундиях? Перед латифундистом стояла задача разместить многочисленное рабское население. Она осложнялась тем, что в рабской среде сложились семьи. Вряд ли было возможным поместить всех невольников на одной, пусть громадной вилле, хотя и нельзя отрицать попыток строительства огромных комплексов, где могло жить большое количество рабов 120. Размещение колодников не было сложным, даже при их множестве: их заключали в единый обширный эргастул (эргастул, найденный на вилле Гранано, например, имел площадь около 180 м2). На вилле, конечно, находилась и часть поместной администрации, осуществлявшая руководство всеми работами. Труднее решалась проблема устройства незакованных рабов. Некоторая их часть жила на центральной вилле, там, где содержались колодники и пребывала администрация. Но вряд ли на одной вилле сосредоточивались все рабы. При решении этой проблемы надо принять во внимание следующее: латифундии образовывались, как правило, не на пустом месте, а возникали путем захватов, купли-продажи или завещаний соседних участков, в том числе и средних рабовладельческих поместий, в каждом из которых была своя небольшая вилла в качестве хозяйственного и жилого центра. Следует думать, что при включении этих поместий и расширении латифундии присоединенные виллы не разрушались, а использовались для различных нужд, в том числе и для размещения части рабского населения и его администрации. Рабовладельческая латифундия с обширным эргастулом, которая, видимо, была господствующим типом италийской латифундии первой половины I в. н. э., имела одну громадную центральную виллу, где находились колодники, высшие представители поместной администрации, обслуживающий персонал и небольшая часть незакованных рабов с семьями, а также хозяйственные помещения нескольких мелких вилл, разбросанных по территории латифундии. Там и была рассредоточена основная масса невольников и часть поместной администрации. Эти периферийные виллы могли остаться от прежних владельцев, но могли быть построены и специально для нужд латифундиального хозяйства. Существование мелких периферийных вилл не означало па этом этапе (в I в. н. э.) развития латифундии, децентрализации ее экономики. Они были ее неотъемлемыми частями, своего рода отделениями единого центра — главной виллы. Что касается господской резиденции, то она, видимо, в I в. н. э. выделилась в отдельный архитектурный комплекс, стала виллой в собственном смысле слова — по выражению Страбона, настоящим «персидским дворцом» с цветниками и парком, изолированным от хозяйственных помещений 121. Примером такой господской резиденции может служить вилла Агриппы Постума в районе Помпей (вилла № 31 по списку М. Ростовцева), где обширная господская половина, не до конца раскопанная, контрастирует со скромными размерами хозяйственных комнат122 . К сожалению, еще не обнаружено никаких остатков громадной виллы италийской латифундии. Вообще сельскохозяйственная территория Италии, в том числе виллы и деревни, археологически, за исключением небольшого района древних Помпей, изучена слабо123 . В наших литературных источниках есть ранее остававшиеся без объяснения, но легко понятные указания на существование периферийных вилл внутри одного хозяйства. В поместье Цицерона около Кум, возможно, самом крупном из имений Цицерона, было две виллы: вилла около Лукринского озера и еще одна маленькая вилла Существование нескольких вилл в этом поместье находится в соответствии с многочисленным рабским персоналом, о чем свидетельствует упоминание во множественном числе виликов и прокураторов, а прокураторы, как правило, управляли довольно обширными владениями124 . Варрон (III, 2, 2—9) излагает диалог между Аппием Клавдием и сенатором Кв. Аксием. Аппий упрекает Аксия за изысканное убранство его господских апартаментов в Реатинской вилле. Аксий защищается, указывая на то, что наряду с роскошной villa urbana у него много кобылиц и ослов, а полольщики и пастухи оставили в ней множество следов, иными словами, его вилла — не только великолепная резиденция прихотливого господина, но и центр сельскохозяйственного производства. Недалеко от этой виллы, очевидно центральной, на берегу Белинского озера стоит еще одна вилла, куда не заходил ни художник, ни лепщик, являющаяся сугубо хозяйственной постройкой, дополняющая главную виллу с господским домом. Исследование некоторых помпейских усадеб, в частности виллы Попидия Флора, Азеллиев и № 26, показало, что им должны сопутствовать другие постройки. «У богатых хозяев (не у всех),— пишет М. Е. Сергеенко — можно заметить стремление отказаться от старинного плана усадьбы, в котором все строения образуют непрерывную линию, и перейти к отдельным разбросанным постройкам...»125 . Она считает, что такая вилла, состоящая из отдельных строений, раскинутых на значительном пространстве, вероятно, обносилась забором, иначе говоря, несмотря на разбросанность, все эти постройки образовывали единый хозяйственный и жилой комплекс. В громадном хозяйстве латифундии сделали следующий шаг в этом направлении. Наряду с обширной центральной виллой или комплексом сельскохозяйственных построек, объединенных забором, в пределах латифундии сохранялись или были заново построены небольшие периферийные виллы как неотъемлемые части общего централизованного хозяйства. О периферийных виллах как частях латифундии говорит Плиний Младший. Исследование его тифернской латифундии показало, что рабовладельческое централизованное хозяйство здесь было очень большим. На главной вилле помещались рабы, в том числе ремесленники, обслуживающий персонал, поместная администрация, и находились необходимые хозяйственные помещения 126. Вместе с тем здесь же существовали и периферийные виллы. «Продается имение, соседнее с моей землей, почти в нее вклиненное,— пишет он.— Многое побуждает меня к этой покупке, немалые соображения отпугивают. Побуждает прежде всего радость присоединения смежного участка; затем одинаково полезно и приятно иметь возможность навещать оба имения заодно, без лишних трудов и дорожных расходов, держать одного прокуратора и пожалуй одних и тех же распорядителей, одну виллу заботливо украшать, другую только поддерживать». В этот расчет входят и расходы на утварь, расходы на прислугу, садовников, ремесленников, а также на охотничье снаряжение: гораздо выгоднее собрать все в одном месте, а не рассеивать по разным (III, 19, 1—3). Итак, Плиний предполагает объединить хозяйства ранее самостоятельных поместий в одно, но сохранить новую виллу в качестве сугубо хозяйственных построек с соответствующим населением. В Тифернской латифундии было, видимо, несколько периферийных вилл. Имение было очень большим, и Плиний иногда объезжал его часть на лошади ради прогулки (IX, 15, 3). На этом обширном пространстве были земли, довольно удаленные от центральной виллы. Возможно, о них и говорит Плиний, когда пишет о статуях императоров, которые хранятся in longuinquos agros. В этом письме речь идет о его тифернской латифундии, и из него вытекает понимание longínquos agros как периферийных частей со своими виллами, на одной из которых хранились статуи императоров (X, 8, 1—2)127 .

Исследование транспаданской латифундии Плиния показало, что она создавалась постепенно путем купли, дарений и завещаний 128. Естественно, при адсорбции новых частей в них могли быть виллы, которые Плиний скорее всего не разрушал по примеру Ту- сок. Сам он в одном месте говорит о plures villas (IX, 7, 2), раскинувшихся на берегу Лария, из которых лишь две он заботливо украшал, назвав одну «Трагедией», а другую — «Комедией» 129. При заметной роли колодников в составе рабской фамилии строительство периферийных вилл несколько тормозилось, так как за колодниками должен быть централизованный надзор. Постепенная ликвидация эргастулов в латифундиях ко времени Плиния Младшего и внедрение новых принципов организации рабочей силы вели к тому, что система периферийных вилл получила развитие. Распространение поселка периферийных вилл, видимо, отразилось каким-то образом и на понимании роли центральной виллы как хозяйственного центра: с ликвидацией эргастулов она лишилась большей части производящего населения и связанной с ним поместной администрации. Возможно, необходимость в строительстве огромных помещений для хранения получаемой продукции стала менее острой. По-видимому, центральная вилла превратилась в местопребывание высшей поместной администрации, ремесленников с их семьями и соответствующих мастерских. Конечно, имелись и склады, и давильни, и стойла, но они не могли предназначаться для обслуживания всей латифундии: такие помещения и оборудование были рассредоточены по периферийным виллам. Латифундия представляла собой не одинокую центральную виллу с гигантскими помещениями и хранилищами, вокруг которой простирались свободные от построек площади сельскохозяйственных угодий, а поселок разбросанных на некотором расстоянии друг от друга мелких вилл, в центре которых находилась и объединяла их хозяйственно центральная усадьба.
На территории рабовладельческой латифундии часть земли обрабатывали колоны-арендаторы. Соседние крестьяне, владельцы собственных земельных участков, попадали в клиентскую зависимость от могущественного латифундиста. Колоны и клиенты, однако, не были тесно связаны с централизованным хозяйством латифундии, хотя они доставляли некоторые продукты на виллу, и, возможно, сколько-то дней трудились на поле господина во время горячих летних работ. Эти колоны и крестьяне-клиенты жили в деревнях, расположенных на периферии латифундии, и их поселения, таким образом, тяготели до известной степени к огромному хозяйству. В Велейской таблице и в надписи Лигуров Бебианов в составе отдельных поместий упоминаются casa, colonia, видимо, отдельные хутора, где жили или зависимые крестьяне, т. е. колоны, клиенты, или посаженные на землю рабские семьи. Однако такие хутора были, по-видимому, исключением. Общим же правилом была деревня колонов и клиентов130.




65М. Е. Сергеенко. Варрон и его «Сельское хозяйство». В кн.: Варрон Сельское хозяйство М—Л, 1963, стр. 43. Она переводит «на собственную челядь», что не совсем точно.
66Sen., de brev vitae, 12, 12; de tranq. an., 8, 6.
67эти дети фигурируют в расчетных книгах господина, где также значится
500 тысяч модиев пшеницы, 500 быков и т. п.
68Реtr. Sat., 53.
69Там же, § 47.
70Колумелла (I, 9, 8) определенно имеет в виду владельцев больших имений латифундий. Он же здесь упоминает о толпе рабов (nimia turba), что перекликается с высказываниями моралистов.
71V. Sirago. Ор. cit., рр. 120, 141; Сираго считает, что северная латифундия
(около Комо) обрабатывалась в большей степени рабским трудом, чем Туски. R. Martin. Pline le Jeune et les problémes économiques de son temps «Revue des études anciennes», v. 69 (1967), pp. 64—66. Он подчеркивает близость хозяйственных принципов Колумеллы и Плиния Младшего См. так же В. И. Кузищин. Хозяйство Плиния Младшего. ВДИ, 1962, № 2, стр. 35—42.
72Колумелла упоминает столь обширные виноградники, что обрезку лоз в них
приходится делать не только в определенное время, но фактически в течение всего года (IV, 23, 1—2). Отрывок из труда Плиния предполагает раннюю обрезку в латифундиях потому, что в противном случае с ней нельзя справиться в рекомендуемые агротехникой сроки, скорее всего из-за внушительных размеров виноградника.
73Fronl., ed. Naber, 29:... latum fundum in sola segete frumenti et vitibus occupasse
74CAR ed. Thulin., pp. 125—126.
75Suеt. Aug., 32; Tib., 8.
76Очевидно, речь шла о рабах ее калабирийских сальтусов-латифундий, среди
которых было много пастухов. Тацит говорит об agmines servorum
77См. В. И. Кузищин. О латифундиях во II в. до н. э. («О толковании 7 гл.
I кн. «Гражданских войн» Аппиана»), ВДИ, 1960, № 1. Связь латифундий с рабской силой подчеркивает Дж. Тибилетти (Lo sviluppo..., рр. 247—251).
78V. Siragо. Ор. cit., рр. 143—146.
79Varr., I, 2, 21—24; I, 16, 4. Хорошую подборку отрывков из Дигест о ремесленных мастерских дает Е. М. Штаерман. Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения в ранней Римской империи. М., 1970, стр. 32—34.
80Выражение Страбона (V, 2, 5). Далее (V, 3, 12) он говорит о виллах знати
в Тускуле как о царских дворцах. См. описание Плинием его Тиферн-ской виллы (V, 6). О попытках реконструкции см. Е. Тanzеr. The Villas of Pliny Jounger. N. Yv 1924.
81В. И. Кyзищин. Внеэкономическое принуждение и создание поместной администрации в Италии II в. до н. э. — I в. н. э. «Вестн. Моск. ун-та», № 5, стр. 66—81; Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения..., стр. 36.
82Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Ук. соч., стр. 47—48; R. Ваrrоw. Slavery in the Román Empire. London, 1928, p. 76. Он отмечает, что в огромных рабских коллективах один надзиратель приходился на 4—5 рабов.
83Один из поваров Тримальхиона включен в сороковую декурию (Реtr. Sat.,
47), причем речь идет об обслуживающем персонале. . Конечно, это сильное преувеличение, но вспомним, что в доме Педания Секунда в момент его гибели оказалось около 400 рабов, т. е. около 40 декурий, а ведь это был главным образом обслуживающий персонал Роскошные деревенские виллы иногда соперничали с городскими дворцами.
84Об этом прямо говорит Соl., I, 6, 21
85Е. М. Штаерман. Расцвет..., стр. 67—78; Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения..., стр. 30—31. Ср. Т. Frаnк. Econ. Hist..., рр. 431—434.
86На это справедливо обратил внимание В. Сираго (Ор. cit., рр. 111—112).
87С о 1., I, 7, 3—4. Видимо, сдача в аренду поместья целиком городскому колону практиковалась со времен Сазерны вплоть до Колумеллы. См. V. Siragо. Ор. cit., рр. 155—166; Е. М. Штаерман приводит ряд примеров аренды имения в том числе и виликами (Рабовладельческие отношения..., стр. 41).
88V. Siragо. Ор. cit., рр., 110—113; Ср. Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения..., стр. 30—31; J. Тоutain. Ор. cit., рр. 276—277; Т. Frank. Econ. Hist., р. 431.
89Plin. Epist., VIII, 2, 1—8. О дифференциальных скидках и упомянутых здесь негоциаторах см. V. Siragо. Ор. cit., р. 118; В. И. Кузищин. Хозяйство Плиния Младшего..., стр. 41—42; Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Ук. соч., стр. 47. О негоциаторах и закупщиках продовольствия в императорское время см. Р. IBaldacci. Ор. cit., рр. 273—291. Он подмечает понижение их социального статуса в императорский период.
90См. В. И. Кузищин. Хозяйство Плиния Младшего, стр. 42.
91Е. М. Штаерман (Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова." Рабовладельческие отношения..., стр. 37) это решительно отрицает.
92Т. Frank. Econ. Hist..., р. 434. Он подчеркивает скудость данных об использовании наемного труда в крупных поместьях.
93О неустойчивом рынке мерценнариев часто говорит Колумелла — III, 21, 6; IV, 6, 2—3; II, 2, 12; III, 15, 5 и др.
94Ведь крупный арендатор вел хозяйство обычно с помощью своей фамилии.
95О привлечении дополнительной рабочей силы — в частности городских рабов— сообщает Плиний (IX, 20, 1—2). Заслуживает внимания тот факт, что он ни разу не упомянул о найме посторонних рабочих в период уборки, очевидно, в целом, обходясь своими рабами и, возможно, используя труд своих арендаторов.
96Если риторы и моралисты порицали эту особенность латифундий, то комментатор Вергилия Сервий более трезво оценивает этот факт: на залежных землях происходит восстановление почвейного плодородия истощенных ранее земель. См. Sеrv. Comm. Georg., II, 412.
97Тримальхиона например, знала лишь десятая часть его рабов (Рetr. Sat., 37),господин плохо знал хозяйство, и его управители действовали иногда самостоятельно, например, в Sat., 53, вилик покупает сады, не спро-сясь хозяина.
98Если даже отнестись скептически к словам Плиния Старшего: «скованные ноги, осужденные руки, клейменые лбы» (XVIII, 21), то деловое свидетельство Колумеллы (I, 9, 4—5), очевидно, не должно вызывать сомнений.
99Плиний Младший (III, 19, 7) и многие другие латифундисты отказались от
колодников.
100Е, М. Штаерман (Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения..., стр. 26) в общей форме говорит о перенасыщенности италийского сельского хозяйства рабами.
101Данные Дигест (Dig., XXXIII, 7, 25, 1) предполагают возможность использования ремесленников (гончаров), работающих в поместных мастерских, на сельскохозяйственной работе.
102М. Ростовцев (Ор. cit., рр. 208—209) прямо связывает снижение качества
ремесленных изделий II—III вв. с распространением поместного ремесла в латифундиях
103Специальные исследования о рабских браках и их трактовке в римском прав
провел венгерский ученый Е. Роіау. См. Е. Роlау. Die Sklavenehe und das rõmische Recht. Szeged, 1967.
104Cp. R. Вarrow. Ор. cit., р. 74.
105Плиний охотно отпускал своих рабов на свободу (VIII, 16, 1). Может быть
он следовал совету Колумеллы об отпуске на волю многодетных рабов? Как показал Мартен, многие хозяйственные принципы Плиния близки положениям Колумеллы
106Термин repudiare применялся к расторжению законного брака. См. Е. Polaу
Ор. cit., рр. 36—38.
107См. Juv., IX, 60—62: «...Разве лучше детей деревенских с матерью, с хижиной вместе, с игривым щенком предоставить по завещанию другу-скопцу, что кимвалом бряцает». Передача рабских семей по наследству (без дробления семьи) фиксируется уже в праве второй пол. I в. н. э. См. Е. М. Штаерман/ М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения..., стр. 18. См. также Е. Роlау. Ор. cit., рр. 22—35.
108Е. Роlау. Ор. cit., рр. 22—35.
109Е. М. Штаерман. Расцвет..., стр. 54—56; Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения..., стр. 17—18. Правда, она не связывает эти сведения с определенным типом хозяйства.
110CIL, IX, 705
111Е. М. Штаерман. Рабские коллегии и фамилии в период империи. ВДИ,
1950, №3, стр. 71—85; Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения..., стр. 43—44.
112Об эргастулах I—II вв. и их ликвидации Адрианом см. И. Е. Тимошенко.
К Spart., Hadr., 18 (О римских эргастулах), «Филологическое обозрение» (далее — ФО), XIII, 1897), стр. 43, 46.
113Видимо, дольше всего эргастулы сохранялись в средних интенсивных поместьях, а не в латифундиях. При небольшом числе колодников их труд можно организовать рационально, а существование эргастула было эффективным средством устрашения незакованных рабов. Во всяком случае, Колумелла ничего не говорит о неудобствах с эргастулами См. I, 7, 1; а в I, 9, 4—б он склонен их даже похвалить. Эргастулы, конечно, не исчезли и после указа Адриана. Так, об эргастуле в сер. II в. н. э. упоминает Апулей (Ароl., 47). Эргастул обнаружен на вилле латифундии, открытой у села Хобица в Румынии, просуществовавшей с 139 по 222 г. См. рецензию И. Г. Рознера на кн. D. Тudоr. Istoria sclavajului in Dacia Rómana. Bucureçti, 1957. ВДИ, 1960, № 3, стр. 212.
114R. Barro w. Op. cit., pp. 74—76.
115Е. М. Штаерман. Рабские коллегии и фамилии в период империи. ВДИ,
1950, №3, стр. 65—70
116Epist., II, 17, 9 упоминает вольноотпущенников на Лаврентинской вилле.
117Col., I, 3, 12; Plin. Epist., VII, 30, 2; IX, 39, 2; IV, 1, 4; X, 8, 2; Juv. Sat., IX, 59—60.
118См. описание виллы — Сat., 12—15; Vаrr., I, 13; Vitr., VI, 6; даже у Колумеллы при его несколько большем хозяйстве вилла — одна, и она выступает как*единый архитектурный комплекс, объединяющий господские апартаменты, хозяйственные помещения, комнаты для рабов и проч. (Col., I, 6). Исследование вилл этого рода на материалах помпейских villae rusticae см. R. Carrington. Some Ancient Italian Country Houses. — «Antiquity», v. VIII (1934), №31.
119«Notizie degli Scavi di Antichità», XVIII (1921), p. 442 и сл., вилла № 26 (посписку Ростовцева) непременно должна была дополняться какой-нибудь villa urbana и другими необходимыми сооружениями. См. М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 196.
120Одним из примеров постепенного расширения путем пристроек первоначально
скромной виллы до громадного комплекса (общим размером в 200X 250 м) может служить вилла, раскопанная Ф. Фремерсдорфом в окрестностях Кельна. Основание виллы датируется I в. н. э. Публикацию см. Fr. Frеmеrsdоrf. Der rõmische Gutshof. Kõln—Münger-sdorf.— «Rõmisch—Germanische Forschungen», Berlin—Lpz., 1933, Bd. 6.
121Таковой была, например, Тифернская вилла Плиния, его «Трагедия» и «Комедия». См. Н. Таnzеr. Ор. cit.; R. Сagnatet V. Сhароt. Manuel d’archéologie romaine. Р., 1920, р.
122«Notizie ...», XIX (1922), рр 459—479. Обнаруженные здесь
постройки и жилые помещения для рабского персонала имели отношение только к обслуживанию роскошной villa urbana, а отнюдь не ко всему поместному хозяйству как таковому.
123В 1962 и 1965 гг. раскопаны в районе Капуи и Капены остатки вилл латифундий, краткие отчеты о которых даны в «Papers of the British School at Rome», Lond., 30 (1962), 33 (1965), однако полной публикации нет. См. К. D. Whit. Latifundia..., р. 72.
124См. В. И. Кузищин. Земельные владения Цицерона. «Научные доклады
высшей школы, сер. Исторические науки», 1958, № 3, стр. 133.
125М. Е. Сергеенко. Очерки..., стр. 198—199.
126В.. И. Кузищин. Хозяйство Плиния Младшего., стр. 35—37.
127Ср. V. Siragо. Ор. cit., рр. 29—30
128В. И. Кузищин. Хозяйство Плиния Младшего..., стр. 28—30.
129Рlin. Epist., IX, 7, 2: ...huius in litore plures villae meae, sed duae máxime ut delectant ita exercent.
130Е. М. Штаерман, М. К. Трофимова. Рабовладельческие отношения..., стр. 60—61. Упомянутая Ювеналом хижина (casa) семейного раба, посаженного, очевидно, на клочок земли, могла быть расположена в деревне, а не отдельным хутором, на это указывает определение рабских детей как rustid infantes (Juv., IX, 60—62).
загрузка...
Другие книги по данной тематике

С.Ю. Сапрыкин.
Религия и культы Понта эллинистического и римского времени

Карл Блеген.
Троя и троянцы. Боги и герои города-призрака

А. Кравчук.
Закат Птолемеев

Франк Коуэл.
Древний Рим. Быт, религия, культура
e-mail: historylib@yandex.ru