Торговля позднего феодализма

В позднее средневековье география европейской торговли претерпела значительные изменения: резко расширились ее пределы и масштабы, изменился удельный вес различных ее ареалов, произошли перемены в направлении и характере грузопотоков. На протяжении последних столетий феодальной эпохи менялось также соотношение водной и сухопутной торговли за счет неуклонного роста последней, но несмотря на это морская торговля продолжала играть ведущую роль.[221]

В Средиземноморье в XVI—XVII вв. морская торговля продолжала доминировать. Главными торговыми центрами на востоке этого региона были Венеция и Дубровник (Рагуза), занявший в результате покровительства турок важное место в посреднической торговле с Ближним Востоком; на западе (с последней четверти XVI в.) — Марсель, благодаря соглашениям французской короны с Турцией установивший активные связи с Левантом и Гарбо (Североафриканское побережье). Генуя, окончательно потеряв свои позиции в Восточном Средиземноморье, несколько компенсировала их установлением прямых отношений с Севильей; однако теперь она вышла из разряда великих торговых держав. Повышается значение Ливорно (морских ворот Тосканы), Барселоны, Картахены, Мессины и Палермо, хотя масштабы их торговли уступали венецианской.

Меняется и характер грузов. Транспортировка продуктов становится одной из главных задач флота; Венеция, например, ежегодно тратила на приобретение продуктов около 8 млн. дукатов. Главную роль в перевозках играет зерно. В XVI в. в Средиземноморье ежегодно транспортировалось около 50 тыс. тонн зерна — как местного, так и из других районов (Причерноморье, Балтика и пр.). Значительную часть его (около 10 тыс.т.) давала Сицилия, а затем Балканы и Египет; роль Апулии, Калабрии, Романьи, Прованса была гораздо меньшей. В XVII в. в хлеботорговле произошли большие изменения: в Средиземноморье хлынул на английских, а затем голландских судах балтийский хлеб; это было вызвано падением местного производства (после 1592 г. Сицилия, как уже говорилось, превратилась из экспортера в импортера хлеба; в это же время снизилось производство зерна в Апулии, еще раньше — в Провансе). Из других продуктов, транспортировавшихся морем, важную роль играли сыр (итальянский и южнофранцузский), соль, северная сельдь.

Значительное место в перевозках занимало различное сырье — квасцы, добывавшиеся в районе Чивитавеккья (Средняя Италия), английские свинец и олово, сода из Алеппо и особенно шерсть и кожа. Кожа пользовалась в ту эпоху большим спросом; она шла на одежду и обувь, упряжь и разнообразные поделки, на винные мехи и предметы роскоши. Много ее производилось в Испании, но там же она в основном и расходовалась; [222] другие средиземноморские страны ввозили кожу из Северной Африки, Восточной Европы, а с конца XVI в. и из Нового Света (через Испанию). Итальянская шерстяная промышленность использовала главным образом испанскую шерсть. Со второго десятилетия XVII в. итальянцы вынуждены были искать рынки шерстяного сырья в других местах: флорентийцы — в Сирии, Тунисе, Алжире, венецианцы — на Балканах, — хотя это и была шерсть более низкого качества, чем пиренейская.

В позднее средневековье прямой путь с Востока на Запад (правда, теперь уже не через Ближний Восток, захваченный турками, а через арабское Красное море) временами продолжал функционировать, и по нему европейские страны снабжались восточными специями, и драгоценностями, китайским и персидским шелком в те периоды, когда португальцы, атакуемые арабами и турками, временно теряли контроль над торговлей в Индийском океане. Однако по этому пути удавалось провозить сравнительно мало товаров (в 1550—1570 гг., например, 1,5-2 тыс. тонн специй в год), и они теперь уже не могли удовлетворить возросшие запросы европейского общества и не играли заметной роли в торговом обороте средиземноморских стран.

Для торговли этого региона характерна возрастающая роль сухопутных путей: увеличиваются масштабы и степень регулярности в отношениях посуху между отдельными районами внутри страны и особенно между Средиземноморьем и остальной Европой. Дело в том, что испанцы, обладавшие почти на всем протяжении XVI в. самым крупным военным флотом, практически закрывали доступ в Средиземноморье своим постоянным противникам — англичанам, голландцам — и перекрывали выход из него периодическим недругам — венецианцам, французам, Дубровнику. Естественным выходом из этой ситуации было развитие сухопутного пути через Альпы. Лишь к концу века, после сокрушительного разгрома испанской Армады, появилась возможность снять испано-португальскую блокаду, и Средиземноморье наводнилось голландскими, английскими, французскими купцами. Тогда же в связи с климатическим сдвигом усложнился и альпийский путь, но это уже не могло решающим образом повлиять на развитие сухопутной торговли. Из международных ее артерий важнейшей была линия [223] Венеция — Южная Германия, из внутренних — дороги с Пиренеев к северному побережью, в бискайские порты, где концентрировалось более половины всего экспорта испанской шерсти. Возрастает роль ярмарок в городах, стоящих в стороне от проторенных торговых путей, например, в Италии — Синегалья, Пьяченца и Больцано.

С средиземноморским торговым регионом в позднее средневековье тесно связывается еще один район — Южная и Юго-Западная Германия. Она поставляла в романские области хлеб и другие продукты, сельскохозяйственное сырье, льняные ткани, изделия металлопромышленности. Обратным потоком на север шли промышленные изделия итальянского производства и восточные товары. Однако в XVII в. из-за ухудшения условий альпийской торговли связи этих районов несколько ослабли и южногерманская торговля стала ориентироваться на Нидерланды по рейнскому речному пути.

В целом южноевропейская торговля в эпоху позднего феодализма несколько возросла, главным образом за счет изменения характера товаров, однако в сравнении с быстро развивающейся торговлей североевропейских стран она явно проигрывала. Особенно-резко разница в торговой активности этих районов стала проявляться со второй половины XVI в., когда в результате развития заокеанской торговли Средиземноморье постепенно превращалось в захудалую торговую периферию. На первое место выходят страны, непосредственно связанные с колониями, в первую очередь Португалия и Испания, затем Нидерланды, Англия и Франция.

В 1503 г. в Лиссабон пришел первый крупный караван с индийскими пряностями; после этого связь Португалии с Юго-Восточной Азией становится регулярной. И хотя эта торговля сопровождалась большими жертвами (в первой половине XVI в. в кораблекрушениях и стычках погибал каждый восьмой, а в 1550—1650 гг. — даже каждый пятый корабль), прибыли от нее были чрезвычайно высоки и нередко достигали нескольких тысяч процентов. В Лиссабонский порт широким потоком шли кофе, перец, опиум, индиго, чай, корица, жемчуг, золото и многие другие ценные товары из Индии и Малакки, черное дерево, слоновая кость и рабы — из Африки, сахар и кофе — из Бразилии. Большинство этих товаров, не задерживаясь в Португалии, сразу же [224] переправлялось в другие страны, особенно в Голландию и Венецию.

После открытия в 40-х годах XVI в. серебряных рудников в Потоси наладилась регулярная связь Испании с Новым Светом. С 1543 г. монопольным центром торговли с испанскими колониями становится Севилья, и это делает ее крупнейшим портом Атлантики. Одновременно поднимаются другие портовые города Андалузии — Кадис, Палос, Сан-Лукар. Расположенная в 60 км от устья Гвадалквивира, Севилья поначалу сохраняет свое монопольное положение, но к середине XVII в. на первое место постепенно выдвигается Кадис. В испанские порты также поступали сахар, красители (индиго, красильное дерево), драгоценные камни, кофе, кроме того, табак, какао; главным предметом импорта было серебро. По некоторым подсчетам, до 60-х годов XVII в. в Севилью было доставлено из Нового Света 181 тонна золота и 17 тыс. тонн серебра (не считая потерь от пиратства).

Порты Пиренейского полуострова играли большую роль и во внутриевропейской торговле. Через порты северного побережья, в первую очередь Бильбао и Сантандер, экспортировалась основная доля шерсти; сушей высококачественная шерсть северокастильских мериносов доставлялась из Бургоса (особенно из провинций Сеговия и Сориа); дальше она отправлялась бискайским «шерстяным флотом» на континент — во Фландрию и затем в Брабант. Другим важным предметом экспорта было вино. До XVI в. наибольшим спросом в северных странах (Англия, Нидерланды, Северная Германия) пользовался бордосский кларет, и еще в начале этого столетия бордосские вина составляли 3/4 английского винного импорта; но уже к концу столетия они стали вытесняться легкими сухими винами Юго-Западной Испании и Канарских островов. Испания вывозила также и крепкие вина — мадеру, херес, малагу, которые стали производиться здесь после того, как родина популярнейшей в Европе мальвазии — Крит — попала в руки турок, однако трудности сохранения вкусовых качеств этих вин при транспортировке ограничивали их экспорт. Еще один продукт питания вывозился с Пиренеев — соль. Главные места ее добычи на Атлантическом побережье Европы — морской берег от Луары до Гаронны и Южная Португалия. Последняя в XVI в. резко увеличивает добычу соли, и Сетубал становится крупнейшим ее [225] экспортером на континенте. Все нидерландское рыбное дело зиждется на пиренейской соли, и прекращение ее доставки в результате разрыва с Испанией привело к тому, что голландцы вынуждены были привозить ее из Исландии и даже Америки. Кроме указанных товаров с Пиренейского полуострова вывозилось также железо, керамика, мыло, фрукты, шелк, но в гораздо меньших количествах; ввозились же французские промышленные изделия, которые затем шли в испанские колонии, голландская сельдь, итальянские ткани. Помимо портов, названных выше, некоторое значение имели также порты Средиземноморского побережья (например, Барселона), но, лишенные связи с Атлантикой и Северным морем, они принимали участие только в каботажной средиземноморской торговле.

В XVI в. Испания была одной из крупнейших морских держав Европы: объединенный испано-португальский флот по тоннажу превосходил голландский и в несколько раз превышал флоты других государств (Англии, Франции, Германии, Венеции). Но уже в конце столетия Голландия догоняет пиренейские страны и постепенно выходит на первое место.

Важную роль в торговле Атлантического побережья играли также французские порты Бордо, Ла-Рошель, Брест, Сен-Мало, Шербур и др. Вначале ведущее место среди них занимали западные гавани, особенно Бордо, экспортировавший в больших масштабах вино, но в XVII в. вперед выходят города Северо-Западной Франции. Они были центрами рыболовства (особенно в районе Ньюфаундлендской банки), базами военного флота и «государственного пиратства», через них осуществлялась связь с американскими владениями. Франции. Постепенно растет и их экспорт — холст, мешковина, парусина, зерно и другая сельскохозяйственная и промышленная продукция окружающих районов. Эти же товары стали занимать в XVII в. ведущее место в торговле западных портов, вытеснив традиционный предмет их экспорта — вино. Французские ткани (шелк, шерсть, полотно, парусина), парфюмерия, металлические изделия и другие предметы промышленного производства заняли важное место в торговле этих портов с Португалией и Испанией и таким образом получили признание в заокеанской торговле, отчасти вытеснив из нее собственную промышленную продукцию пиренейских государств.[226]

В позднее средневековье возрастает и сухопутная торговля этих районов. В отличие от средиземноморского региона здесь она развивается преимущественно внутри государств, так как политические обстоятельства ограничивали прямую связь между ними. Крупнейшим центром межобластной торговли во Франции был Лион, в Испании — Медина даль Кампо, Бургос, Толедо, Сан-Себастиан; все это были города, славившиеся своими ярмарками.

В северной части континента в начале XVI в. нити всей торговли держали Ганза и Нидерланды, но на протяжении этого столетия влияние ганзейских городов сходит на нет. Брюгге, центр ганзейского влияния в Западной Европе, приходит в упадок. В связи с активизацией морского пути вокруг Ютландии сухопутный (и по каналам) маршрут Любек — Гамбург также захирел; голландцы же получают право свободного прохода через Зунд. Постепенно Нидерланды становятся монополистами в торговле этого региона. Если в конце XV в. Ганза и Нидерланды обладали приблизительно одинаковым флотом, то к концу следующего столетия голландский флот выходит на первое место в Европе. Он доминирует в балтийской торговле, осуществляет значительную часть перевозок других западноевропейских стран. Так, в XVII в. на голландских судах транспортировалось 2/5 товаров английского экспорта и 1/6 импорта. Из 714 судов, в 1601 г. посетивших Лондонский порт, более половины (360) было голландских, менее трети (207) — английских. Даже во время разрыва отношений с Испанией (последние годы XVI в.) в иберийские порты ежегодно приходило 400-500 голландских кораблей с зерном. В конце XVI — начале XVII в. голландские купцы прорываются в Средиземное море и устанавливают связь с Юго-Восточной Азией; постепенно их роль и в этих районах становится значительной. В XVII в, голландский флот достигает невиданных для того времени размеров: в 1670 г. его общее водоизмещение перевалило за 550 тыс.тонн и он превысил по масштабам флоты Англии, Франции, Испании, Португалии, Германии и Шотландии, вместе взятые. Нидерланды по праву становятся «морским извозчиком № 1» тогдашнего мира.

Главным предметом экспорта самих Нидерландов была сельдь. Если в первой половине XVI в. ведущая роль в сельдяной торговле принадлежала ганзейцам, [227] торговавшим балтийской рыбой, то с конца XVI в. голландская сельдь Северного моря стала доминировать на европейском, а позднее и на мировом рынке. Другим важным предметом вывоза было пиво, а также промышленные изделия (часы, приборы, книги, суда). Однако основная торговля велась не товарами голландского происхождения, а продукцией хозяйства других стран. И здесь первое место принадлежало хлебу. Постоянными импортерами его были Испания, Португалия, Скандинавские страны, в отдельные годы — Англия и Франция, позже — Италия. Основная масса ввозимого в эти страны зерна в XVII в. доставлялась из Балтики на голландских судах. Другим распространенным товаром балтийской торговли был лес. Кроме хлеба и леса из Восточной Европы шли пушнина, воск, мед, кожа, пенька, деготь и другое сырье, однако лес и зерно были главным предметом вывоза. Так, в Данциге из каждых трех выходящих из порта кораблей два были гружены хлебом, один — лесом. Хлеб составлял в середине XVI в. 65%, а во второй четверти XVII в. — 53% всего экспорта Прибалтийских стран. Конечно, в этой торговле участвовали не только приморские области; тот же Данциг собирал в своем порту продукцию всего бассейна Вислы.

Большое значение имела и колониальная торговля Нидерландов. Из Юго-Восточной Азии в Голландию прибывали пряности, шелковые, ткани, драгоценности, из Нового Света — сахар, ром, табак. Переработанные на голландских предприятиях, они затем расходились по всей Европе. В эту торговлю вкладывались невиданные для того времени средства. Так, капитал Вест-Индской голландской компании в начале XVII в. составлял свыше полумиллиона фунтов стерлингов (для сравнения укажем капиталовложения одноименной английской компании — около 30 тыс. фунтов); дивиденды ее вкладчиков доходили до 35-40%.

Главным предметом английского экспорта была шерсть; в северной части континента она считалась наиболее качественной. В XVII в. шерсть стала вытесняться шерстяными тканями, но она продолжала составлять основную часть экспорта (в начале XVII в. на шерсть и ткани приходилось 9/10 всей внешней торговли Англии). Вывоз тканей особенно увеличился после 1617 г., когда Фландрия, главный закупщик английской шерсти, отказалась от ее ввоза. Кроме шерсти из Англии вывозились [228] также металлы (свинец, олово), уголь; ввозилось же главным образом вино. В XVI — начале XVII в. в стране возникают многочисленные компании по торговле с заморскими странами; самыми крупными из них были Ост-Индская, Марокканская и Гвинейская, Восточная, Русская, Лондонская и Компания Гудзонова залива. Крупнейшими портами страны были Лондон и Бристоль.

Изменяется и внутренняя, в первую очередь сухопутная, торговля. Если раньше основная масса товаров внутри стран шла водным путем, по рекам, то в эпоху позднего феодализма сухопутная торговля стала не уступать водной; что же касается внутренних, континентальных областей, то там она превышала последнюю. В этом сыграло роль и расширение масштабов самой торговли, выросшей из тесных рамок речных маршрутов, и установление относительного порядка на дорогах централизованных государств и другие обстоятельства. Однако стоимость транспортировки грузов на подводах по-прежнему намного превышала стоимость провоза по воде, поэтому при перевозке громоздких товаров на дальние расстояния, как и раньше, использовался водный транспорт.

Монеты, применявшиеся в практике позднесредневековой торговли, были по сути дела интернациональны. Конечно, каждая из них имела свой национальный ареал, где она предпочтительно употреблялась, однако золотые цехины (дукаты), гульдены, соверены, экю, гинеи, серебряные талеры, пистоли, ливры и другие монеты имели хождение практически по всей Европе и служили средством расчета в любых сделках. Что же касается более, мелких денежных единиц, то их судьба в разных странах была различной. В одних (Англия, Франция) завершается процесс упорядочения денежной системы и замены многочисленных местных вариантов монеты единой государственной единицей, в других (Италия, Германия) монетное разнообразие, характерное для предыдущих столетий, сохраняется и даже увеличивается. Так, например, в Милане эпохи позднего средневековья имели хождение 28 различных монет.

Итак, в позднее средневековье изменились направления и характер грузопотоков, усилилась сухопутная торговля, вместо двух обособленных районов (Северный и Средиземноморский) в Европе сложился единый торговый ареал, наиболее развитыми областями которого стали земли, непосредственно связанные с Атлантикой. [229] Западная Европа оказалась тесно связанной путем торговли с Восточной. Возник новый вид торговли — колониальная, охвативший огромные территории и безмерно расширивший ареал европейской торговли. И если в XVI в. колониальная торговля представляла собой открытый грабеж, то в XVII в., сохраняя свой характер, она приобретает также тенденцию к использованию новых земель в качестве рынков сырья (кожа, соль) и сбыта (французские промышленные товары, голландская сельдь). В целом масштабы торговли в эпоху позднего феодализма неизмеримо возросли.

Не менее важны и другие изменения в европейской экономике, связанные с развитием торговли. Укрепились и расширились торговые связи внутри областей, сложились местные рынки, намного превосходящие своими размерами рынки прежних средневековых городов. Как правило, в каждой из областей выделилось несколько центров, концентрирующих нити торговли широкой округи. Такими центрами для Нормандии, например, становятся Руан и Гавр, Бургундии — Шалон и Дижон, Лангедока — Тулуза, Каркассон и Ним, Прованса — Арль и Марсель. Выделяются более крупные центры, торговые связи которых охватывают территорию нескольких областей; во Франции позднего средневековья это Париж и Лион, в Англии — Лондон. В отдельных случаях (Нидерланды, например) процесс консолидации товарных связей приводит к началу образования единого национального рынка; в XVII в. вся торговая деятельность страны была по сути дела аккумулирована в Амстердаме, крупнейшем торговом и банковском центре не только Голландии, но и всей Европы.

Торговля оказала влияние на развитие европейской экономики и общественных отношений еще в одном направлении. Огромные барыши, получаемые от торговли (особенно колониальной), создали базу для развития европейской мануфактурной промышленности: именно торговый капитал лег в основу производственного капитала эпохи первоначального накопления.