Демография позднего средневековья
|
Демографические данные этой эпохи весьма относительны, однако их точность в сравнении с предыдущим временем несколько повышается. Это связано с участившейся практикой метрической регистрации рождений, браков, смертей в отдельных местностях; в XVI в. был принят даже ряд указов, предписывавших клиру вести такую хронику (Англия — 1538 г., Франция — 1539 г.). И хотя все эти материалы пылились и гибли в приходских архивах, не будучи сведенными воедино, сохранившаяся их часть позволяет делать выводы по некоторым аспектам демографии того времени. По-прежнему чрезвычайно высока была детская смертность. Так, материалы Лондона первой половины XVII в. показывают, что из 100 родившихся выживали до 16-летнего возраста лишь 40 человек. В имущих слоях картина была несколько более благоприятной; в Голландии, например, в знатных семьях из 100 детей доживали до 15 лет 70 (XVI в.) и 61 (XVII в.) ребенок. Рождаемость в целом была относительно высокой, и здесь по-прежнему значительную роль играли дети, рожденные вне брака; количество браков, как и прежде, было сравнительно невелико — в Цюрихе, например, в конце XV в. около 45% взрослых мужчин были неженаты. Причиной этого явления, как указывали сами [192] современники, чаще всего были материальные трудности, связанные с содержанием семьи. Продолжительность жизни оставалась небольшой: в тех же знатных нидерландских семьях из ста родившихся доживали до 50-летнего возраста в XVI в. 33, а в XVII в. — 25 человек. Средняя продолжительность жизни в Генуе во второй половине XVI в. составляла 23 года. Интересны суммарные данные по Лондону первой половины XVII в. Здесь из каждых 100 родившихся горожан выживало до 26 лет 25 человек, до 46 — 10 и до 76 лет — 1 человек. Свести эти (и другие) факты в какую-либо обобщающую систему трудно, однако несомненно, что в XVII в. в подавляющем большинстве стран средняя продолжительность жизни была ниже, чем в предыдущем столетии. И основную роль в этом сыграли голодовки, эпидемии и особенно войны. Войны в позднее средневековье приобрели крайне бедственный для населения характер. Кондотьеры, ландскнехты и другие наемники, сделавшие военное ремесло источником своего существования, считали имущество завоеванного населения своей законной добычей. Грабежи, насилия, убийства мирных жителей стали нормой ведения военных действий. В связи с широким распространением огнестрельного оружия резко увеличились и масштабы военных потерь. Количество убитых и умерших от ран в отдельных сражениях доходило до десятка тысяч человек. Так, в Итальянских войнах битва при Равенне (1512 г.) обошлась в 10 тыс. жертв, сражение при Мариньяно (1515 г.) — в 10-12 тыс. человек, в битве при Павии (1525 г.) потери обеих сторон превысили 12 тыс. человек. По подсчетам одного английского военного историка, только 49 крупнейших сражений и осадных операций XVI в. обошлись западноевропейским странам в 100 тыс. убитых солдат и офицеров. Не менее 100 тыс. жертв стоила германскому крестьянству Великая Крестьянская война 1524—1525 гг. В XVI—XVII вв. практически все европейские страны оказались полем военных действий: Италия в период Итальянских войн, Франция — Гугенотских войн, Нидерланды — во время революции. Особо большие потери принесла 30-летняя война. Разные авторы дают различные оценки ее последствий: некоторые, например, считают, что в Германии послевоенное население составляло 40-50% довоенного. В отдельных областях страны число жителей, уцелевших [193] в результате военных действий и не покинувших родные места, доходило до четверти от довоенного уровня.
По-прежнему настоящей трагедией для населения, особенно городского, были эпидемии. Чума в первой половине XVI в. несколько поутихла, приобретя характер эндемического заболевания, но уже во второй половине столетия по Европе снова стали регулярно прокатываться волны чумных эпидемий: 1563—1566 гг. — Англия, Швеция, Германия, Швейцария, Савойя, Франция, Испания; 1575—1577 гг. — Сицилия, Северная Италия, Тироль; 1580 г. — Швейцария и Франция и т.д. В XVII в. эпидемии приобрели, особенно в крупных городах (Лондон, Милан), характер настоящих демографических [194] катастроф. Так, в Лондоне в 1603 г. от чумы умирал каждый пятый, а в 1625 г. — каждый шестой горожанин. Особенно большой ущерб нанесла эпидемия 1629— 1631 гг., обошедшая Францию, Испанию, Италию и Швейцарию. Появились новые массовые заболевания — «потливая болезнь» (невыясненной этиологии), на протяжении XVI в. четырежды косившая население континента и Британских островов, сифилис, тиф, смертность от которого не уступала, а нередко и превышала смертность от чумы. Размах эпидемий усугублялся особенно участившимися в XVII в. голодовками. Помимо социальных причин (в Англии, например, процесс огораживаний, приведший к сокращению посевных площадей) на их распространенность оказали влияние и физико-географические факторы — наступившее в последнем десятилетии XVI в. похолодание. Положение населения облегчалось вследствие усиления торговых связей и распространения новых дешевых продуктов — картофеля и маиса (кукурузы), в XVII в. постепенно входивших в рацион массового потребителя. Однако прямая зависимость между ценами на зерно и уровнем смертности сохранялась во всех европейских странах. Тесно связана с голодовками, войнами была массовая пауперизация европейского населения. Причины пауперизации разнообразны: «революция цен», усиление Налогового гнета, прямой сгон крестьян с огораживаемых земель и т.д. В результате всех этих процессов сотни тысяч крестьян были лишены крова и средств существования, превратившись в частично занятых рабочих, нищих, бродяг и воров. В Англии, например, уже при Генрихе VII (1485—1509 гг.) были обвинены в воровстве и повешены 72 тыс. бродяг. Бродяжничество было массовым явлением также в Испании, Италии, Франции; в Нидерландах, в Брабанте, Италии и Австрии власти издавали против бродяг жестокие законы наподобие английских «кровавых законов». Еще одним фактором, существенно влиявшим на демографическую картину Западной Европы в период позднего феодализма, были религиозные преследования. Десятки тысяч католиков и гугенотов погибли во время религиозных войн во Франции, тысячи кальвинистов — в Нидерландах и Англии, жертвой религиозного фанатизма пали многие протестанты и вообще заподозренные в «ереси» лица. Печально знаменитую роль сыграла [195] в этом инквизиция, деятельность которой в эпоху Контрреформации (особенно «охота за ведьмами») обошлась человечеству в огромное число жизней. Вместе с тем в позднее средневековье некоторую роль играли факторы, положительно влиявшие на рост населения. Выше уже упоминались расширение торговли продовольствием и распространение дешевых продуктов питания; к этому надо прибавить развитие рыболовства (в том числе в открытом море — на Ньюфаундлендской банке и в высоких широтах Северного моря), скотоводства, огородничества и т.д. Стол европейского потребителя стал гораздо разнообразнее и питательнее, а это непосредственным образом отразилось на демографических процессах. На демографических процессах отразились и социально-политические моменты. Разложение цеховой системы и постепенное уничтожение сословных перегородок вызвали увеличение количества браков; к тому же вела отмена протестантизмом монастырей и целибата. Некоторые государства (в частности, Франция), исходя из фискальных и военных интересов, стали поощрять рождаемость — выделять пособия многодетным семьям, приданое неимущим невестам и т.п. Наконец, определенную роль сыграл и биологический фактор — повышение удельного веса женского населения. Правда, все эти обстоятельства не могли решающим образом повлиять на численность европейского населения, но они в какой-то степени компенсировали действие противоположных сил. Изменение численности европейского населения в позднее средневековье было следующим. После резкого демографического спада XIV — первой половины XV в. начался медленный процесс прироста населения. Ранее всего он отмечался в Скандинавии, отдельных местностях Италии, Испании, Нидерландов; в истощенной 100-летней войной Франции и Англии он проявился позже. В XVI в. тенденция демографического роста становится характерной для всех европейских стран. В Нидерландах, Испании происходит значительный подъем числа жителей; например, население Арагона за XVI в. выросло почти в полтора раза. В основном европейское население в XVI в. повсеместно достигло уровня начала XIV в. и перевалило за него; во Франции и Англии, например, где первая половина XVI в. была более благоприятна с точки зрения политических условий, этот [196] уровень был достигнут соответственно к началу и в середине XVI в. В целом XVI век был временем стабильного роста европейского населения. Иная картина наблюдалась в XVII в. Последствия разрушительных войн предыдущего времени, (Гугенотские, Итальянские войны, Реформация в Германии, Нидерландская революция), участившиеся недороды, эпидемии, 30-летняя война и другие события резко сказались на численности населения; уровень его во многих странах к середине столетия ненамного превышает цифры начала века или даже несколько отстает от них; и лишь во второй половине XVII в. снова намечается тенденция к росту населения континента. Территориально население распределялось следующим образом. В северной части континента наибольшей плотности оно достигало в Нидерландах, а точнее — в Голландии. Густо населены были также отдельные районы Франции (Иль-де-Франс, Нормандия, Северо-Восточная Франция), Англии (графства Центральной Англии к северу от Лондона, юг Восточной Англии). В наиболее населенных районах Нидерландов плотность доходила до 120-150 человек на кв.км; в английских графствах в середине XVII в. — до 50-60 человек на кв.км. Плотным было население Италии — Ломбардии, Тосканы, Кампаньи; в последней местами насчитывалось до 160 человек на кв.км (конец XVI в.). Вообще в Средиземноморье наиболее густое население было именно на Апеннинском полуострове: в Неаполитанском королевстве оно составляло в среднем около 50-60 человек на кв.км, а в Италии в целом — 44 человека. Густота населения в других средиземноморских странах была намного ниже: в Испании и Португалии — 17 человек на кв.км, в Южной Франции — несколько больше (средняя плотность по всей Франции — 34 человека на кв.км). Абсолютные цифры численности населения по разным странам, как и применительно к предыдущим эпохам, у разных исследователей варьируются в значительных пределах. Так, например, население Англии в начале XVII в. оценивается Роджерсом в 2,5 млн. человек, Кингом — в 4,9 млн. Для ориентировки приведем несколько данных одного из авторитетов в области средневековой демографии Ю. Белоха. По его расчетам, население Сицилии в 1501 г. насчитывало около 600 тыс. человек, в 1548 г. — 850 тыс., в 1570 г. — несколько более миллиона, [197]
в 1607 г. — 1,100 тыс.; позже, на протяжении всего XVII в., оно практически не менялось. В Неаполитанском королевстве по переписям испанской короны было зарегистрировано в 1505 г. 255 тыс. «очагов», в 1545 г. их стало 422 тыс., в 1595 г. — 540 тыс., в 1648 г.— 500 тыс. (традиционно считается, что «очаг», т.е. семья, в среднем состоит из [198] 4,5 человек). По данным Гонсалеса, население Кастилии в 1530 г. насчитывало около 3100 тыс. человек, в 1541 г. — около 4 млн., в 1594 г. — приблизительно 6 млн. человек. Но только за первую половину XVII в. Испания потеряла около 25% населения. Здесь, на Пиренеях, по переписи 1530 г. больше всего жителей насчитывали области Севильи, Саламанки; по переписи 1594 г. — Севильи, Толедо, Саламанки, Заморры. Вместе с тем в стране существовали области с чрезвычайно редким населением; так, один из путешественников той эпохи отмечал, что во время своих поездок по Верхнему Арагону он целыми днями не встречал ни одного местного жителя. В Португалии также основная масса населения жила в северных районах; южные области (в частности, Альгарва) были населены относительно редко. Особенностью географии населения эпохи позднего феодализма является резкое увеличение числа людей, живущих в городах. Причины этого разнообразны: пауперизация сельского населения, потребности развивающейся промышленности и т.д., в результате чего массы деревенского населения хлынули в город. Это явление наблюдалось почти повсеместно: Милан наводнили «бергамаски», жители района Бергамо, Геную — батраки Лигурии, Лондон — изгнанные со своих наделов английские крестьяне. Население городов бурно растет; если за столетие до этого средний европейский город насчитывал 15-20 тыс. жителей, то в XVI в. размеры его увеличиваются вдвое. В Испании, например, в 1530 г. такие центры, как Кордова, Вальядолид, Толедо, Барселона, Валенсия, имели по 30-40 тыс. жителей. К концу столетия даже такие, далеко не первостепенные, городские центры, как Палермо, Севилья, Мессина, Лиссабон, Рим, выросли до 100 тыс. человек. Венеция, после Черной смерти насчитывавшая около 60-70 тыс. жителей, имела в 1540 г. 130, а в 1568 г. — 170 тыс. человек. Свыше 100 тыс. населения к концу столетия было в Генуе, Милане, Антверпене, Амстердаме. Население Лондона в начале XVII в. приближалось к 200 тыс., Неаполя и Парижа (с пригородами) — 300. Темпы роста городского населения были невиданно большими. Амстердам, например, с 8 тыс. жителей в конце XV в. вырос к 1506 г. до 25 тыс., во второй половине века — до 50 тыс;, а в 1630 г. насчитывал 130 тыс. человек. Население Лондона за вторую половину XVI в. увеличилось вдвое — со 100 до 200 тыс. [199] Прирост населения городов совершался главным образом за счет деклассированных элементов — люмпен-пролетариата, бывших крестьян, что особенно было характерно для столиц: Неаполя, Парижа, Лондона. В столицах значительную часть населения составляли двор, армия, бюрократия и т.п. Так, в Берлине начала XVII в. гарнизон доходил до 20% от всего числа жителей. В XVII в. рост городского населения притормаживается. В связи с эпидемиями этого столетия население многих городов катастрофически уменьшилось. Так, число жителей Венеции после чумы 1630 г. снизилось до 100 тыс. человек. Еще больший удар нанесла эта эпидемия Милану; по мнению современников, возможно, преувеличенному, она унесла жизни трех четвертей жителей. Невиданно тяжелые последствия имела также «Великая чума» 1665 г. для Лондона. Наиболее густым городское население было в Голландии. Здесь в 1622 г. свыше 60% всех жителей проживали в городах; причем 75% из них жили в нескольких городах (Амстердам — 105 тыс. человек, Лейден — 45 тыс., Хаарлем — 40 тыс., Роттердам — 20 тыс. и т.д.). В дальнейшем процент городского населения увеличился: считается, что за последующие 30 лет численность населения крупных городов возросла в полтора раза. Другой особенностью географии населения позднего средневековья были миграции. Они были вызваны разными причинами. Одно из них было резкое обнищание населения, особенно деревенского, заставлявшее многих крестьян искать счастья на стороне — как в городах, так и в других областях. Возникают стабильные пути переселений — савойских горцев на Нижнюю Рону, арагонцев в Каталонию, корсиканцев в Тосканскую Маремму — и встречный поток лигурийских батраков на равнины и плоскогорья Центральной Корсики. В связи с перемещением торговых и ремесленных центров идет миграция специалистов различных профессий — генуэзских моряков в Испанию, Португалию и Англию, итальянских шелкоткацких мастеров и венецианских стеклодувов в Нидерланды, Англию и Францию, миланских горных рабочих (из областей Комо и Бреши) в южногерманские земли и т.д. Новые районы промышленного производства и добычи ископаемых притягивают к себе массы специалистов со всех концов континента; так, на шахтах Саксонии, Богемии, Тироля работают мастера [200] из разных мест Центральной и Южной Европы, немецкие горные мастера руководят производством на английских, французских и других приисках. Большое значение имела военная и военно-колонизационная миграция. Из Испании, например, ежегодно эмигрировало в Новый Свет 10-15 тыс. идальго и других искателей приключений и легкой добычи. К середине XVII в. Северная Америка насчитывала до 50 тыс. английских и столько же голландских колонистов. За три столетия, с конца XV до конца XVIII в., Швейцария дала только Франции около 700 тыс. наемников. Как правило, эти лица составляли самую активную часть населения своих стран, и потенциальные потери от их отсутствия были еще более велики. Наибольшего размаха достигали миграции, вызванные религиозными преследованиями. В 1609 г. несколько сот тысяч морисков покинули Испанию. Во время 30-летней войны австрийские лютеране массами переселялись во Франконию и другие протестантские земли. В предыдущем столетии десятки тысяч беженцев из Испанских Нидерландов уходили пешком на север и переправлялись через Ла-Манш; за XVI в. население Голландии выросло вдвое — в значительной степени за счет выходцев с юга. Периодические изгнания евреев из земель испанской короны (Неаполитанского королевства, Миланского герцогства) привели к постоянному миграционному потоку их в северные области континента. Сама же Испания пополнялась беженцами — католиками из Ирландии, спасавшимися от преследований англичан. В Германии в XVI в., как и прежде, население западных областей переселялось на восточные земли. Масштаб переселения не уступал колонизационному движению XIII—XIV вв., однако теперь в нем значительную роль играли религиозные моменты: происходило массовое переселение меннонитов, гуттеритов и представителей других сект, подвергавшихся преследованию на старых местах и искавших «землю обетованную». |
