Глава IV. Афинские колонии и их типология *

Колонизационная деятельность Афин началась сравнительно поздно, и ее первый этап смыкается с концом эпохи Великой греческой колонизации. Только в конце VII в. Афины выслали первую колонию. К этому времени Средиземноморье, Эгеида и Понт были поделены на сферы влияния, вследствие чего Афинам пришлось вторгнуться на уже освоенную территорию: колонисты были отправлены в Сигѳй, основанный эолийцами с Лесбоса, которые играли большую роль в заселении Троады¹. Захват Сигея повлек за собой войну между Афинами и Митиленой². Поскольку ни одна из сторон не добилась решающего перевеса, было у словлено обратиться к посредничеству Периандра, по третейскому суду которого Сигей остался за афинскими колонистами.

Отправление колоний афинянами было обусловлено двумя причинами. Первая и основная, как можно полагать, состояла в том, что, говоря словами Фукидида, «Аттики уже не хватало» для всех (I, 2, 6), Ее естественные земельные ресурсы были полностью освоены, так что под пахотные участки приходилось сводить лесные массивы³. С другой стороны, концентрация земли в руках новых богачей сопровождалась обезземеливанием и закабалением населения, что привело в конце концов к депопуляции Аттики⁴. Исходя из этого можно полагать, что выведение первых колоний, в том числе и в Сигей, прежде всего преследовало аграрные цели⁵. Вместе с тем, принимая во внимание важное стратегическое положение Сигея, являвшегося ключом к Геллеспонту, можно считать, что Афины начали войну за этот город с целью обеспечить себе беспрепятственное поступление понтийского хлеба⁶.

Первая попытка Афинского государства основать колонию окончилась неудачей: около 590 г. Сигей на полвека перешел в руки лесбосцев⁷.

Вторая афинская колония была выведена Мильтиадом Старшим на Херсонес во время первой тирании Писистрата, т. е. около 560 г.⁸ Колонизация Херсонеса, бесспорно, также имела в виду аграрные цели⁹. Характер этой колонии, точнее группы херсонесских колоний, не вполне ясен; по всей вероятности, это были апойкии, а не клерухии¹⁰.

Около 542 г. Писистрат после вторичного изгнания из Афин основал в районе Термейского залива небольшое поселение Рекел, откуда спустя немного времени освоил со своими людьми окрестности Пангея¹¹.

Все это убедило Писистрата в выгодах колонизационной деятельности, и, прочно утвердившись в Афинах, он приступил к установлению гегемонии в северной Эгеиде. Он захватил потерянный ранее Сигей и посадил в нем правителем своего незаконнорожденного сына Гегесистрата¹². Захват Сигея, видимо, сопровождался выведением эпойков из числа афинян: город стал доменом Писистратидов¹³.

Колонизационная деятельность Афинского государства имела одной из своих целей также освоение близлежащих территорий — Саламина и Эвбеи. Саламин был завоеван в упорной борьбе с мегарцамии¹⁴; хронология этих событий довольно неясна, однако, судя по шрифту декрета о Саламине, остров окончательно перешел к Афинам и был заселен клерухами, вероятно, в конце VI в. (см. № 15)¹⁵.

Около того же времени, в 506 г., разбив беотийско-халкидскую коалицию, афиняне оставили на земле гиппоботов 4000 клерухов из числа воинов афинской армии, вторгшейся на Эвбею¹⁶. Эта клерухия просуществовала до 490 г., когда афинские колонисты вернулись в Аттику ввиду угрозы персидского нашествия и измены эретриян¹⁷.

На рубеже VI—V вв. в сферу афинских интересов попадают Лемнос и Имброс. В последнее десятилетие VI в. на Лемнос была выведена афинская колония¹⁸, что находит подтверждение в двух эпиграфических памятниках: посвящении колонистов из Олимпии и найденной на острове надписи (около 500 г.) со списком имен, распределенных по клисфеновским филам¹⁹. Впрочем, не исключено, что последняя связана с афинянами, вновь захватившими остров через несколько лет после Марафонской битвы²⁰. В дальнейшем Лемнос входил в состав Афинского морского союза и, согласно податному списку 452/1 г., его города — Гефестиэя и Мирина — сообща вносили 9 талантов фороса²¹. Этот факт говорит о том, что афинские колонисты на острове по своему статусу являлись апойками, а не клерухами, поскольку последние, как афинские граждане, форосом не облагались.

В списке 450/49 г. Гефестиэя и Мирина фигурируют уже порознь и вносят соответственно 3 и 1,5 таланта. Это понижение фороса еще Кирхгоф связывал с выведением на остров афинской клерухии в 450 г.²² Его точка зрения получила всеобщее признание. Приняли ее и авторы ATL, которые вместе с тем указали на трудности, возникающие в связи с определением статута новых афинских поселенцев как клерухов²³.

Афинская колония на Имбросе, по всей вероятности, была выведена в то же время, что и на Лемнос, т. е. на рубеже VI—V вв. Как автономное союзное государство Имброс платил подать в размере 1 тал. Имбрияне вместе с лемносцами принимали активное участие в действиях афинской армии²⁴.

Занимая стратегически важные пункты Эгеиды, афиняне продолжали осваивать и близлежащие территории. На севере Эвбеи ими была основана колония, называвшаяся Афины Диады. Поскольку эту колонию упоминал Эсхид в «Главке Понтийском»²⁵, ее основание следует относить ко времени до 470-х годов. Афины Диады входили в морскую конфедерацию и выплачивали форос²⁶.

В первые годы существования Афинского морского союза афиняне поработили долопов со Скироса и заселили остров своими колонистами²⁷.

Еще со времен Писистрата афиняне испытывали постоянный интерес к прифракийскому региону, богатому корабельным лесом. В результате фракийской кампании Кимона афиняне прочно обосновались тут; в частности, известно, что колонисты были посланы в покоренный Эйоп на Стримоне и Девять Путей (Амфиполь)²⁸. Афинские колонисты были вытеснены фракийцами из Девяти Путей, но осенью 465 г. сюда было послано 10 000 эпойков из состава афинской и союзнической армий²⁹. Колонисты выбили местное население из этого городка и основали свое поселение. Однако уже зимой 465/4 г. они были разбиты местными фракийскими племенами и колония прекратила свое существование³⁰.

Резкое усиление афинской колонизационной деятельности приходится на время расцвета Афинского государства при ІІерикле. В 450 г. было выведено 250 колонистов на Андрос³¹. Возможно, около этого же времени афиняне выслали колонистов в Эрифры и в район Колофона³².

Около 447 г. Перикл, совершив поход на Херсонес Фракийский, укрепил тысячей колонистов тамошние греческие города³³. Эта акция нашла отражение в значительном снижении фороса херсонеситов (с 18 до 1 тал.).

В 447 или самом начале 446 г. Толмид вывел две клерухии: на Эвбею и Наксос³⁴.

Последовавшее в 446 г. восстание эвбейских городов привело к установлению афинской клерухии (?) в Халкиде, Эретрии³⁵ и заселению афинскими колонистами Гестиэи³⁶. Между 446 и 438 гг. афиняне, но всей вероятности, выслали колонию в Брею на Халкидике.

В те же 440-е годы по инициативе Перикла была отправлено 600 воинов-колонистов для помощи демократам Синопы³⁷; колонисты были посланы также в Амие каппадокийский³⁸ и в Неаполь на Пропонтиде³⁹.

В 437 г. были высланы колонисты в Амфийоль⁴⁰, около 435/4 г. — в Астак⁴¹; в 434/3 г. афиняне приняли участие в основании Фурий⁴².

В 431 г. ввиду начавшейся Пелопоннесской войны афиняне изгнали жителей Эгины и вывели туда своих военных поселенцев — эпойков⁴³. С этого времени Эгина уже не фигурирует в податных списках, хотя раньше эгипеты вносили форос. Территория острова была поделена на участки, часть которых была посвящена богам⁴⁴.

Тысяча эпойков была послана также в Потидею, откуда афиняне в 430/29 г. изгнали местных жителей⁴⁵.

В 428/7 г. афиняне послали ойкистов к колофонцам и устроили Нотий «согласно с собственными законами»⁴⁶.

После восстания на Лесбосе в 427 г. из числа афинских граждан туда было отправлено 2700 клерухов. Лесбияне снимали в аренду земельные участки клерухов за 2 мины в год⁴⁷.

В 421/0 г. афиняне взяли Скиону и заселили ее вместе с платейцами⁴⁸. В 416/5 г. 500 колонистов было отправлено на Мелос⁴⁹. Это была последняя колония афинян, выведенная в V в.⁵⁰ В Пелопоннесской войне могущество Афин было настолько подорвано, что этим по существу и завершается их колонизационная активность. В IV в. афиняне еще высылали эпойков в Адриатику, клерухов — на Лемнос, Имброс, Скирос, Самос и в Потидею, однако это был уже закат их колонизационной деятельности.

Афинская колонизация в своем развитии прошла несколько этапов. До конца VI в. Афины лишь эпизодически участвовали в колонизационном движении. Первым этапом явилось выведение колоний в Сигей и на Херсонес, преследовавшее аграрные цели. Контингент колонистов, как можно предполагать, в основном состоял из обезземеленных жителей Аттики. Обстоятельства и цели основания первых афинских колоний чрезвычайно характерны для эпохи Великой греческой колонизации в целом, с последней фазой которой они хронологически совпадают.

Основание первых афинских колоний приняло традиционную форму выведения апойкий, однако с самого начала их отличительной чертой стала чрезвычайно тесная связь с метрополией в военно-политической и экономической сферах, которая выражалась прежде всего в обеспечении афинских интересов на Геллеспонте и в снабжении Аттики хлебом. С другой стороны, основание этих колоний подготовило почву для дальнейшей экспансии афинян в северную Эгеиду. Таким образом, несмотря на то что жители этих колоний утрачивали права афинского гражданства⁵¹, они по-прежнему состояли на службе интересов своей метрополии и в этом смысле оставались афинянами. Можно полагать, что первые афинские колонии устраивались по образцу метрополии; известно, что в Сигее функционировал пританей⁵².

По-видимому, уже первым колониям были свойственны те характерные черты, благодаря которым в дальнейшем афинская колонизационная практика стала значительно отличаться от традиционной. Второй этап, с которого, собственно, и началась активная колонизационная деятелыюсть Афинского государства, приходится на конец VI—первую треть V в. и заключается в освоения как ближайших территорий, так и северной Эгеиды, куда были выведены клерухии (Саламин, Эвбея) и регулярные апойкии (Афины Диады на Эвбее, Лемнос, Имброс). Основной причиной освоения этих колоний была нехватка земли в Аттике — ср. слова Фукидида о том, что эллийы, особенно те из них, кто не имел достаточно собственной земли, стали в морских походах покорять острова (1,15,1). Фукидид прежде всего имел здесь в виду афинян, на что может указывать сохраненный Плутархом⁵³ отрывок из неизвестной комедии: народ афинский «стал кусать Эвбею и кидаться на острова». Основание этих колоний во многом обязано активной внутренней и внешней политике Клисфена.

Третий этап приходится на 470—460 гг. Персидские войны и образование Афинского морского союза вызвали интенсивную милитаризацию афинского общества, которая повлекла за собой расширение колонизационной деятельности⁵⁴. Центральным объектом экспансии Афин стала северная Эгеида, о чем свидетельствуют фракийская кампания Кимона и захват Эйона в 476—475 гг.⁵⁵ и Скироса⁵⁶, его же херсонесская кампания и усиление колоний на Лемносе и Имбросе⁵⁷. Несмотря на отдельные неудачи (например, разгром 10 тыс. колонистов при Драбеске⁵⁸), афиняне прочно утвердились в богатом золотом и лесом прифракийском регионе и установили свой контроль над Геллеспонтом.

Четвертый этап надает на 450—431 гг. и, знаменуя собой высший подъем афинской колонизационной деятельности, является непосредственным результатом всестороннего расцвета Афин при Перикле. При этом внутри данного этапа четко выделяются две вспышки колонизационной активности, приходящиеся на 450 [Андрос, Эрифры (?), район Колофона] и 445/4 гг. [эпойки (?) на Херсонесе, клерухии в Халкиде, Эретрин, колонисты в Гестиэе]. Непосредственным поводом для выведения большинства этих колоний явилось подавление афинскими силами восстаний союзников. Вместе с тем обращает на себя внимание то обстоятельство, что именно в эти годы в Афинах была дважды проведена проверка гражданских списков, в результате которой значительное число жителей было лишено гражданских прав⁵⁹.

Второй этап афинской колонизационной деятельности также совпадает по времени с проверкой гражданских прав, имевшей место после низвержения тирании, т. е. вскоре после 510 г.⁶⁰ Если предположение о связи афинской колонизационной деятельности с пересмотром гражданских списков правильно, придется заключить, что контингент колонистов в определенной мере формировался из тех, кто потерял право афинского гражданства. По словам Плутарха, в 445/4 г. незаконных граждан (άλόντες) оказалось чуть менее 5 тыс.⁶¹ Лишение гражданских прав свыше одной четверти населения серьезно подорвало бы военные силы Афин, и, по всей вероятности, они были сохранены благодаря отправлению в колонии. Эти колонии представляли собой надежные форпосты военно-политической и территориальной экспансии Афин. Многочисленные колонии, в особенности клерухии, представляли собой продолжение Афинского государства, с которым они были связаны множеством нитей в экономической, политической и военной сферах. Связь была настолько тесна и действенна, что можно с уверенностью говорить об образовании афинской колониальной архэ, явившейся основой и важнейшей составной частью афинской державы в целом.

Пятый этап афинской колонизации приходится на период Пелопоннесской войны. Колонии обычно устраивались на стратегически важных пунктах, откуда изгонялось враждебное афинянам местное население. Этот период характеризуется упадком колонизациопной активности, так как уже Архидамова война серьезно подорвала экономическую и военную мощь Афин. В результате поражения Афин были ликвидированы все клерухии и часть апойкий. Афинские апойкии утрачивают зависимость от своей метрополии; их дальнейшие судьбы выпадают из общеафинской орбиты и приобретают локальный характер.

Последний, шестой этап, приходящийся на IV в., характеризуется в основном возобновлением клерухий в ряде тех пунктов, где они были в V в. С образованием второго Афинского морского союза многие афинские колонии вступают в него, однако узы, связывавшие их с Афинами, были уже значительно слабее, чем прежде. С развалом второго союза колонии оставляют его, и афинская колониальная архэ окончательно распадается.

Намеченные этапы афинской колонизационной деятельности имеют свои особенности, однако генетически они однородны, поскольку основаны на одной и той же базе — экспансионистских устремлениях Афинского государства.

Выводимые афинянами колонии имели различный статус. Афинские официальные документы четко различают два типа колоний — апойкию и клерухию⁶² — и три категории колонистов — апойков⁶³, эпойков⁶⁴, клерухов⁶⁵. В целом вследствие скудости источников вопрос о типологии афинских колоний и соответствующих статусах колонистов довольно неясен. Даже содержание традиционного термина «апойкия» в применении к V в. не вполне очевидно. Лучше освещен вопрос о клерухии, однако и здесь остается немало спорных моментов. Так, Берве вообще отрицал существование клерухии в раннее время⁶⁶. Близкую позицию занимал и Нессельхауф⁶⁷.

Мейер полагал, что существовало два типа афинских клерухий: первый, именуемый в источниках апойкией, характеризуется наличием собственных вооруженных отрядов, в то время как военные силы клерухий второго типа являются составной частью афинской армии⁶⁸. Шультесс полагал, что общего статуса у клерухий в действительности не было: в каждом отдельном Случае вырабатывались специальные установления⁶⁹.

Близка к точке зрения Мейера гипотеза А. Е. Паршикова, согласпо которой в V в. содержание терминов «апойкия», «апойки» изменилось и афиняне понимали под ними не только колонии обычного типа, но и поселения типа кдерухий IV в.⁷⁰ По мнению А. Е. Паршикова, афинские колонии V в. могут быть разделены на следующие четыре тепа: 1. Апойкии традиционного типа, образующие независимый полис. 2. Апойкии нового тина, близкие к афинским клерухиям IV в. 3. Эпойкии, основываемые на территории уже существующего полиса, гражданами которого становятся колонисты, но составляющие в нем тем не менее обособленную общину. 4. Клерухии, высылаемые на территории покоренных городов.

Эренберг отрицал существование каких-либо строгих различий между апойкиями и клерухиями, считая, что между чистой апойкией и чистой клерухиѳй было несколько переходных типов⁷¹. Одним из них, на его взгляд, была так называемая «муниципальная клерухия», отличавшаяся от клерухий, основанных в военных целях. Жители независимых муниципальных клерухий, но мнению Эренбѳрга, формально оставались афинскими гражданами, но фактически правами афинского гражданства они не пользовались. В целом он различает четыре типа афинских колоний: 1. Клерухии как гарнизонные контингенти. 2. Клерухии как независимые муниципальные общины. 3. Апойкии как зависимые колонии, входящие в состав афинской державы. 4. Апойкии обычного типа.

Основной материал по афинской «колониальной» терминологии предоставляет «История» Фукидида, сведения которого дополняются и контролируются данными эпиграфических источников. Вопрос о достоверности, или, точнее, характере, «колонизационной» терминологии Фукидида стал предметом острой дискуссии. В уже упоминавшейся работе Эренберг высказал мысль о том, что терминология Фукидида лишена узкого техницизма, поскольку термины, обозначающие колонистов, у него, как и у других писателей, иногда смешиваются⁷². Точка зрения Эренберга была подвергнута критике авторами ATL, которые отстаивали точность и системную ясность терминологии Фукидида. Вместе с тем они выдвинули предположение о том, что термины «апойки» и «эпойки; практически обозначали одну и ту же категорию колонистов, различаясь по смыслу так же, как и современные термины «эмигрант» и «иммигрант», т. е. как выселившиеся люди колонисты являются апойками, а как поселенцы — эпойками⁷³.

Эту идею авторов ATL в интересной статье развил и, пожалуй, довел до абсурда Брант, по мнению которого всякий колонист может быть одновременно назван и апойком, и эпойком, и клерухом. Как отправляющийся из метрополии он был апойком, как поселяющийся в новом городе — эпойком, а в качестве держателя земельного надела он был клерухом⁷⁴.

Эренберг ответил па возражения авторов ATL специальной статьей, в которой, в частности, показал несостоятельность их взглядов в вопросе о соотношении терминов «апойки» и «эпойки»⁷⁵. Далее он привел примеры, свидетельствующие о терминологическом разнообразии языка Фукидида, употребляющего различные слова того же смысла, что и άποιχος, αποιχ ία, άποιχ ίζειν. Эренберг указал, что колонисты на Эгине, которых Фукидид называл эпойками, на самом деле являлись клерухами и этот факт поддерживается традицией. Приведя ряд подобных примеров, Эренберг пришел к тому же заключению, что и раньше, правда, выраженному в более мягкой форме: Фукидид использовал термины для обозначения колонистов пе только в их узком техническом значении; вместе с тем нет нужды говорить о смешении терминов — он, как и большинство греков, использовал их как в узком техническом значении, так иногда и в более широком смысле⁷⁶.

Точку зрения Эренберга поддержал и дополнил Грэйэм⁷⁷.

На мой взгляд, мнение Эренберга о характере терминологии Фукидида лишено твердых оснований. Один из центральных моментов его аргументации связан с определением статуса афинских колонистов на Эгине. Эренберг утверждает, что они были клерухами, и ссылается на Плутарха (Per., 34,2) и традицию, засвидетельствованную схолиастом к Аристофану (Ach., 654), согласно которой Аристофан был в числе эгинских клерухов⁷⁸. Однако, во-первых, терминология Плутарха довольно неточна и ни в коей мере не может служить аргументом⁷⁹; во-вторых, привлеченная Эренбергом версия отражает лишь одну из сторон дошедшей до нас традиции. Согласно «Биографии Аристофана», поэт был родом с Эгины (или Родоса) и Клеон, высмеянный в «Вавилонянах», привлек его к суду как иностранца за клевету на афинские власти (т. е. на самого Клеона)⁸⁰. Это известие косвенным образом поддерживается ст. 377—382, 502—503, 630—631 «Ахарнян». Аристофан действительно каким-то образом был связан с Эгиной⁸¹, однако характер этой связи совершенно неясен. Возможно, что в соответствии с утверждением схолиаста он имел земельный участок на Эгине, но более вероятными представляются данные его биографии о том, что он был по происхождению эгинетом⁸².

Аргументы Эренберга построены в основном на усматриваемом им противоречии между терминологией Фукидида и действительным статусом колоний. Доводов, так сказать, внутреннего, текстуального характера, только два. Первый связан с интерпретацией одного из пассажей Фукидида (VII, 57, 2). Однако структура этого пассажа может быть понята различным образом. Другой (в сущности единственный) текстуальный пример «свободного» обращения Фукидида с терминами состоит в том, что критские и родосские колонисты в Геле названы то апойками (VII, 57, 6, 9), то эпойками (VI, 4, 3). Однако в последнем случае дело заключается в порче текста переписчиком; некоторые рукописи дают правильное чтение αποίχους в этом месте, что отмечено и в лексиконе Бетана⁸³. Странно, но Эренберг этого факта не замечает.

Обратимся к терминологии Фукидида. Прежде всего надо отметить: она соответствует официальной терминологии, что подтверждается документальными данными: 1. В захваченную Нотидею посланы эпойки (II, 70). Так же эти колонисты называют себя в посвятительной надписи, найденной на Акрополе⁸⁴, и в договоре с афитейцами⁸⁵. 2. На Лесбос посланы клерухи (III, 50, 2). В декрете о митиленянах также упоминаются клерухи (№ 16, 17). 3. Перифрастическое обозначение колонистов, посланных в Гестиэю (VII, 57, 2), соответствует перифрастическому же обозначению их в декретах о Гестиэе (№ 12. 3, 11—12, 21-22).

Говоря об афинских колониях, Фукидид обращается также к различным словам и выражениям, но определяющим статуса колоний (οίκίζειν, κτίζειν, κατοικίζειν, αύτοί ωκισαν и т. д.). Наряду с этим он широко пользуется терминами «апойкия», «апойки» (в том числе три раза — в отношении афинских колоний или колонистов)⁸⁶; четыре раза упоминаются эпойки и один раз — клерухи.

Употребление различных терминов было обусловлено реальной разницей в статусе колоний.

Апойкия в традиционном смысле этого слова образовывала самостоятельный полис с собственным гражданством, общественными учреждениями и своим jus soli⁸⁷. Афинские апойкии, сохраняя эти традиционные черты, отличались более тесной связью с метрополией в различных сферах взаимоотношений. Старые апойкии, основанные афинянами до образования морской конфедерации, уплачивали форос (Лемнос, Имброс, Афины Диады). Колонии, основанные после этого времени, податей не вносили. Этот факт объясняется тем, что после Персидских войн характер афинской колонизации существенно изменился. Колонии стали неотъемлемой составной частью афинской морской державы, представляя собой ее форпосты в различных районах эллинского и варварского мира. Будучи номинально независимыми полисами, как новые, так и усиленные после персидских войн старые колонии фактически превратились в придатки афинской державы, почти целиком устроенные по образцу метрополии. Обладая формально своим jus soli, civitatis, без чего, кстати, попятие «апойкия» лишено всякого смысла, афинские колонии тысячью нитей были связаны со своей метрополией⁸⁸. Они были обязаны оказывать (и получать) действенную военную помощь с ее стороны⁸⁹. Военные узы, связывавшие их, символически выражались в установленном Афинским государством обычае отправления колонией на Великие ГІанафинеи полного гоплитского вооружения (№ 5.11—12).

В V в. внешняя и внутренняя политика апойкий определялась интересами Афин, которые устраивали колонии «в соответствии со своими законами» (χατά τους εαυτών νόμους)⁹⁰. Таким образом, афинские апойкии V в. характеризуются большей, нежели традиционная, связью с метрополией в самых различных сферах. В этом, на мой взгляд, и заключается изменение содержания термина «апойкия» в период существования Первого морского союза, что было обусловлено особенностями афинской колонизационной практики.

Термин «эпойки» употреблен Фукидидом в четырех случаях⁹¹.

1.Изгнав эгинетов, афиняне выслали на остров своих эпойков, имея в виду начинавшуюся войну со Спартой (II, 27, 1). Это были воины, поселенные в стратегически важном пункте; в дальнейшем они участвовали в сицилийском походе (VII, 57, 2). Во время смуты 411 г. отряд эгинских эпойков явился в полном вооружении в Афины и содействовал установлению режима четырехсот (VIII, 69, 3). Фукидид строго следует своей терминологии: упоминая афинских эгинетов, он оба раза называет их эпойками.

2.В 430/29 г. афиняне изгнали из Иотидеи местное население и выслали в нее эпойков из своей среды (II, 70, 4). Потидея стала базой военных операций афинян на Халкидике. Интересно, что колонисты и в дальнейшем именовались эпойками⁹². В псефизме о Мефоно упоминаются потидейские солдаты, которыми, видимо, и являлись недавние афинские колонисты⁹³.

3.В 465 г, к устью Стримона были посланы 10 тыс. эпойков из воинов афинской и союзнической армий, видимо, подавлявших восстание на Фасосе (I, 100, 2—3). Колонисты вытеснили местное фракийское население и заняли их городок (на месте будущего Амфиполя). Вскоре, однако, они были разбиты объединившимися фракийскими племенами, которые считали враждебной эту колонию (I, 100, 3).

4.Во время происходивших в Мессане (Занкле) междоусобиц одна из партий обратилась за помощью в Локры Эпизефирские, которые выслали эпойков. Естественно полагать, что это были воины-переселенцы, а не просто так называемые дополнительные переселенцы, поскольку в течение некоторого времени они удерживали Мессану за собой (V, 5, 1).

Как видно, во всех случаях отправление эпойков связано с военными действиями, причем афинские колонисты направлялись в города, прежнее население которых изгонялось. Глагол έποιχεΐν употреблен дважды и в обоих случаях в связи с военной ситуацией⁹⁴. Данные Фукидида позволяют сделать заключение о том, что эпойки представляли собой контингент воинов-переселенцев. Этот вывод согласуется со свидетельствами ряда надписей VI—IV вв. об эпойках. Так, в декрете о колонии в Брее предусмотрено присоединение к контингенту колонистов эпойков — солдат афинской армии (№ 5.26—30). Солдаты, отправленные в 325 г. Афинским государством в Адриатику для несения сторожевой службы, также названы эпойками (№ 14.224). В древнейшем свидетельстве об эпойках — локридском законе конца VI в. — в случае войны предусмотрено принятие в число граждан 200 эпойков-солдат: άξξιομάχος επιΡοίκος (№ 2.8—10).

Таким образом, Фукидид использует термин «эпойки» в его специфическом значении. С другой стороны, для обозначения обычных переселенцев, несолдат, присоединяющихся к жителям какого-либо полиса, он употребляет термин ξυνοιχοι⁹⁵.

Колонии эпойков можно рассматривать как военные поселения, расположенные на стратегических узлах. Интересно, что в двух почти одинаковых ситуациях афиняне высылают на Эгипу эпойков, а на Мелос, население которого также было изгнано, — апойков⁹⁶, причем сведений об участии мелосских колонистов в военных действиях у Фукидида нет. Таким образом, разница в терминологии Фукидида обусловлена различным характером обеих колоний. Аналогично обстоит дело с афинской колонией в устье Стримона: в 465 г. сюда были посланы эпойки, которые вели военные действия против местного населения. Спустя 32 года на то же место были посланы анойки, основавшие Амфиполь⁹⁷, обычную, так сказать, «гражданскую» колонию. Разница между апойками и эпойками заключается, как будет показано ниже, между прочим, и в источнике формирования контингентов колонистов.

Вопрос о гражданстве эпойков довольно сложен. Об эпойках — простых дополнительных переселенцах — есть известия у Аристотеля, который сообщает, что им предоставлялись неполные гражданские права⁹⁸. Об эпойках- воинах свидетельствуют надписи, из которых явствует, что им предоставлялись гражданские права того полиса, в который они включались. Естественно полагать, что эпойки, присоединявшиеся к апойкам в Брее, как и последние, теряли права афинского гражданства. Фукидид называет эгинских колонистов, принявших участие в сицилийской экспедиции, «эгинетами, которые тогда занимали Эгину» (VII, 57, 2), и этот этникон служит определенным доказательством их неафинского подданства. Еще более определенные сведения имеются в отношении афинских колонистов на Херсонесе Фракийском, образовавших там несколько полисов. Эти колонисты в источниках именуются и апойками, и эпойками, и клерухами, что вызвало в историографии нового времени противоречивые суждения. Однако свидетельство Лисия (XIV, 38) о том, что Алкивиад был гражданином одного из городов Херсонеса Фракийского определенно говорит о том, что тамошние афинские колонисты, в том числе и эпойки 447 г., обретали новые гражданские права (Алкивиад в данном случае рассматривался как эпойк — дополнительный поселенец). По словам Фукидида⁹⁹, афиняне в Амфиполе обладали амфипольскнми гражданскими правами.

Таким образом, эпойки наряду с апойками обретали гражданские права нового полиса¹⁰⁰. Это отличает их от клерухов, которые сохраняли права афинского гражданства. Кроме того, земельные участки, которые эпойкам предоставлялись в собственность (№ 2.16, 18—19), клерухам передавались во владение, т. е. во временное пользование. Как и эпойки, клерухи совмещали земледелие с эпизодической военной службой (№ 15.1—3).

Подытоживая анализ терминологии Фукидида, следует отметить, что приведенные данные не подтверждают мнения Эренберга и его последователей о том, что она произвольна и лишена узкого техницизма. Фукидид строго проводит различие между апойками, эпойками и клерухами, которое существовало в действительности. Его словоупотребление ограничено рамками стройной, строго им соблюдавшейся системы официальной афинской терминологии.

Как указывалось выше, в литературе принято мнение, что колонисты, посланные в 450 г. на Лемнос, были клерухами. Авторы ATL указали на трудности, возникающие в связи с такой трактовкой¹⁰¹. На мой взгляд, эти колонисты были эпойками, которых отправили для усиления двух местных общин, состоявших из потомков афинских апойков доперсидского времени. Это были воины, сами или вместе со своими сыновьями принимавшие активное участие в Пелопоннесской войне на стороне своей метрополии.

Лемносцы упоминаются в двух афинских надписях со списками воинов, павших в начале войны. В одном списке их имена перечислены под общим заголовком «Лемносцы из Μирины», в другом они составляют часть перечня убитых членов одной филы¹⁰². Эти надписи, по мнению ряда исследователей, указывают на то, что лемносцы сохраняли свое афинское гражданство и были, таким образом, клерухами. Однако в такой же мере можно утверждать, что они были эпойками, которые, как известно, наряду с апойками принадлежали в новом полисе к той же филе, что и прежде в Афинах¹⁰³. Принадлежность к афинской филе отнюдь не означает обязательное афинское подданство. Во второй надписи лемносцы перечислены вместе с афинянами. Этот факт может быть объяснен тем, что они постоянно сражались в рядах собственно афинского войска, располагаясь иногда на афинских квартирах¹⁰⁴. Кроме того, тип этникона «Лемносцы в Мирине» свидетельствует о том, что эти колонисты не были афинскими гражданами, т. е. клерухами, которые в IV в. обозначались этниконом типа «Афиняне, обитающие в Мирине». Отмечу в связи с этим, что Фукидид также именует их лемносцами (VII, 57, 2)¹⁰⁵.

В этом смысле интересна терминология локридского декрета об эпойках в Навпакте. Эти колонисты, отправленные из Локр гипокнемидских, именуются то по месту жительства навпактийцами, то по происхождению — локрами гипокнемидскими. При этом нужно заметить, что они теряли права гражданства на своей прежней родине и обретали новое гражданское состояние в Навпакте.

Форос, взимавшийся с Гефестиэи и Мирины, шел на оплату лемносских отрядов, находившихся в рядах действующей афинской армии. На это указывает графа в податном списке 421 г. «Города, выдавшие плату войску», в которой перечислены гефестиоты и миринейцы (вместе с имбриянами)¹⁰⁶. Этот факт еще раз указывает, что афинские эпойки были солдатами.

Таким образом, приведенные данные, на мой взгляд, свидетельствуют о том, что афинской колонизационной практике были свойственны два типа колоний — апойкия и клерухия — и три категории колонистов — апойки, клерухи и эпойки, причем последние образовывали апойкию, если основывали самостоятельное поселение (№ 14. 177). Только эти типы афинских колоний упоминаются в источниках, и поиски каких-либо иных типов не представляются оправданными реальным положением вещей. Изменение содержания термина «апойкия» в V в. заключалась не в образовании каких-либо промежуточных типов колоний, а лишь в более тесной, чем обычно, связи с метрополией при сохранении общих для всей страны формальных признаков апойкии (jus soli, civitatis etc.).

^* Афинский материал интенсивно исследовался в литературе, и сразу оговорюсь, что по многим вопросам, в той или иной мере затронутым, но не имеющим прямого отношения к исследуемой теме «Афинская колонизация», исчерпывающей информации читатель здесь не найдет, — я могу лишь вскользь коснуться их.
¹ Stb., III, 599.
² 8Подробности см.: Hdt., V, 94—95; Stb., 599—600 (ссылки на Страбона даются по казобоновской пагинации»; Diog. Laert., I, 74; Лурье С. Я. Новое папирусное свидетельство о борьбе за Сигей. — ВДИ, 1938, № 3, с. 88—91.
³ Sol., fr. 1, 47-48 Diehl.; PluL, Sol., 22, 1, 3.
⁴ Arist., Ath. pol., 2, 2; Soll, fr. 24, 8-11; cp. 3, 23-25; Pint., Soll., 13, 2; 22, 1.
⁵ Ср.: Isocr., IV, 107; Schol. Arph., Nub., 203.
⁶ The Cambridge Ancient History, IV5, p. 32. Уже в это время Аттика испытывала недостаток продовольствия, что явствует из установленного Солоном запрета на экспорт продовольственных товаров (Plut, Sol., 24, 1).
⁷ О других аспектах колонизации Сигея см.: Ehrenberg V. Aspects of the Ancient World, p. 117—119.
⁸ Hdt., VI, 34-37.
⁹ Ср.: Isocr V, 6; Schol. Arph., Equit., 262: «Херсонес у Фракии — это местность... благоприятная для возделывания зерновых, откуда афиняне доставляли хлеб».
¹⁰ Ehrenberg V. Aspects of the Ancient World, p. 119—128.
¹¹ ArisL, Ath. pol., 15, 2; Cole J. W. Peisistratos on the Strymon. — Greece and Rome, 1975, 22, p. 42—44.
¹² Hdt, V, 94.
¹³ Сюда бежал Гиппий после низложения тирании в Афинах (Hdt., V, 94; Thuc, VI, 59, 4).
¹⁴ Plut, Sol., 8-10.
¹⁵ Ср.: Aratowsky В. Notes on Salamis. — In: Studies presented to D. M. Robinson. Saint Louis, 1953, 2, p. 789—796.
¹⁶ Hdt.t V, 77.
¹⁷ Ibid., VI, 100-101.
¹⁸ Ibid., VI, 136.
¹⁹ По поводу датировки см.: Meiggs R. The Athenian Empire. Oxford, 1972, p. 424; Gomme A. W. A Historical Commentary on Thucydides. Oxford, 1945, 1, p. 375, n. 1; Graham A, J. The Fifth Century Cleruchy on Lemnos, p. 127—128. Надпись с Лемноса см.: ATL, 3, p. 291.
²⁰ Hdt., VI, 137-140.
²¹ ATL, 2, список 3, 1.2.
²² Kirckhoff A. Ueber die Tributpflichtigkeit der attischen Kleruchen. — Abh. Ak. Berlin, 1873, S. 34.
²³ ATL, 3, p. 290-292.
²⁴ Thuc., III, 5, 1; IV, 28, 4; V, 8, 2; VII, 57, 2.
²⁵ Er. 31 Nauk.
²⁶ Tod., 1, N 46, V. 26 (443/2 г.); Stb., V, 446.
²⁷ Thuc, I, 98, 2; Plut., Cim., 8, 5.
²⁸ Thuc, I, 98, 1; Plut., Cim., 7, 3; 8, 2.
²⁹ Видимо, это были воины, подавлявшие восстание на Фасосе. Ср.: Thuc., I, 100, 2—3. Столь же большое число колонистов было набрано Гиероном для основания города Этны (Diod., XI, 49, 1—4).
³⁰ Thuc., I, 100, 3; IV, 102, 2; Diod.y XI, 70, 5; XII, 68, 2; Paus., I, 29, 4.
³¹ Thuc, VIII, 69, 3; Pint., Per., 11, 5.
³² ATL, 3, p. 252 sq., 282-284; ML, N 47 (ср. стк. 41).
³³ Diod., XI, 88, 3 (под 453/2 г.) Плутарх называет этих солдат-колонистов то эпойками (Per., 19, 1), то клерухами (Per., 11, 5); Анкодид (III, 9) и Эсхин (II, 175) имеют в виду апойкию.
³⁴ Diod,, XI, 88, 3; PluU, Per., И, 5; Paus., I, 27, 5. Эвбейские клерухи, видимо, поселились в Каристо. Ср.: IG, XII, 9, р. 149.
³⁵ ATL, 3, р. 294—297. Сообщения Элпана (Var. hist., VI, 1) и Филохора (у схолиаста к Аристофану, Nub., 213), видимо, относятся к этому событию. Исследование аттической керамики из Эретрии привело Грина и Синклера к заключению, что здесь было расположено афинское поселение (Green J. R., Sinclair R. К. Athenians, in Eretria. — Historia, 1970, 19, p. 515—527). На мой взгляд, ксены. упоминаемые в известном афинском постановлении о Халкиде (ML, As 52.52—57), были афинскими колонистами; ср. уложение о навпактских колонистах, которые по отношению к своей метрополии являлись ксенами (№ 3.2). Еще одна параллель состоит в следующем. Афинские эпойки в Халкиде должны были вносить подати даже в том случае, если кому-либо из них была предоставлена ателия в Афинах (т. е. па Халкиду эта ателия не распространяется, сткк. 54—57); аналогичным образом гипокнемидские эпойки вносят подати по новому месту жительства, т. е. в Навпакт (Да 3. 10-11, 14—16). Из новой литературы об этом пассаже см.: Whitehead D. IG, I 39: «Aliens» in Chalcis and Athenian Imperialism. — Zeitschrift fiir Papyrologie und Epigraphik, 1976, 21, p. 251—258.
³⁶ Thuc., I, 114, 3; VII, 57, 2; Diod., XII, 7, 22; 22, 2. Thud I, 114, 3; VII, 57, 2; Diod., XII, 7, 22; 22, 2.
³⁷ Plut., Per., 20, 2. Точное время похода Перикла в Понт неизвестно.
³⁸ Sib., 547 (Theopomp., fr. 389); PluL, Luc, 19, 7.
³⁹ ATL 1 p. 525.
⁴⁰ Thuc., IV, 102, 3-4; Polyaen., VI, 53; Diod., XII, 32, 3.
⁴¹ Stb., 563; Метлой., fr. 12, 2. О датировке см.: ATL, 3, p. 282, n. 68.
⁴² Diod., XII, 10, 3-7; Sib., 263; Plut, Per., 11, 5. Из новой литературы по этому вопросу см.: Castagnoli F. Suir urbanistica di Thurii. - PP, 1971, 26, p. 301—307; Rutter N. K. Diodorus and the Foundation of Thurii, p. 155—176.
⁴³ Thuc., II, 27, 1; VIII, 69, 3; Xen., Hell., II, 2, 3; Plut., Per., 34, 2.
⁴⁴ Hill., B96 (b).
⁴⁵ Тhuc, II, 70, 3-4; Diod., XII, 46, 7.
⁴⁶ Thuc., III, 34, 4. Ср. афинский договор с Колофоном примерно 447/6 г., в котором упоминаются ойкисты (ML, N 47, 41).
⁴⁷ Thuc, III, 50, 2.
⁴⁸ Thuc, V, 32, 1; Plut Lys., 14, 3.
⁴⁹ Thuc, V, 116, 4.
⁵⁰ Согласно Эсхину (III, 175), между 421—416 гг. афиняне вывели значительное число колонии.
⁵¹ Ср. этникон Σiγεiετς; — «сигойцы» — в Syll. 3, N 2.
⁵² Syll3, N 2, начало или середина VI в.
⁵³ Plut.t Per., 7, 8.
⁵⁴ Ср.: Arist., Ath. pol., 24, 1—3.
⁵⁵ Hdt., VII, 107; Plut., Cim., 7-8.
⁵⁶ Thuc, I, 98, 2; PluU, Cim., 8, 3.
⁵⁷ 465 г. — Hdt., VI, 136-140; Plut., Cim., 14, 1—2.
⁵⁸ Thuc, I, 100, 3; IV, 102, 2.
⁵⁹ При архонте Антидоте (451 г. — Arist., Ath. poL, 26, 4) и в 445А г. (PluL, Per., 37, 3—4). Восстание эвбейских городов было подавлено поздним летом 446 г. Устройство колоний приходится, таким образом, на 445—444 гг.
⁶⁰ Arist., Ath. poL, 13, 5.
⁶¹ Plut., Per. 37, 4. Законных граждан оказалось около 14240.
⁶² Например: IG, I2, N 140.9.
⁶³ Например: ML, N 49, passim.
⁶⁴ ATL, 2, D 27,9. Tod., 1, № 60. Термин «эпойкия», употреблявшийся в Локриде, неизвестен афинским источникам.
⁶⁵ Tod., 1, N 63. 146; IG, II2, N 30.
⁶⁶ Berve II. Miltiades. — Hermes. Einzelschriften, II. BM 1937, S. 49.
⁶⁷ Nesslhauf II. Untersuchungen zur Geschichte der Delisch-Attischen Symmachie, S. 133 f.
⁶⁸ Meyer E. Forschungen, 2. Halle, 1899, S. 182-183.
⁶⁹ Schultess О. - In: RE, 1921, Hbd. 21, Sp. 828.
⁷⁰ Паршиков A. E. О статусе афинских колоний V в. до н. э. — ВДИ, 1969, № 2, с. 11. Эта мысль ранее была высказана также Ф. Готье (Gauthier Ph. Les cleronques dc Lesbos et la colonisation athenienne au Vе siecle. — REG, 1966, 79, p. 70—71).
⁷¹ Ehrenberg V. Aspects of the Ancient World, p. 133—134.
⁷² Ibid., р. 131.
⁷³ ATL, 3, р. 285.
⁷⁴ Brunt Р. A. Athenian Settlements Abroad in the Fifth Century В. C, p. 73.
⁷⁵ Thucydidcs on Athenian Colonisation. — In: Ekrenherg V. Polis und Imperium, p. 245—246.
⁷⁶ Ibid., p. 252.
⁷⁷ Graham А. 1. Colony and Mother City, p. 170—191. К сожалению, мне недоступна статья: Vartsos J. A. ' Άποικος, ιποιχος, κληροΰχος. — Athena, 1972—1973, σ. 583—593.
⁷⁸ Ehrenberg F. Op. cit., p. 248
⁷⁹ Так, афинских колонистов, оставленных Периклом на Херсонесе, Плутарх называет то японками (Per., 19.1), то клерухами (Per., 11.5). Терминология Плутарха, надо думать, целиком зависела от того источника, которым он в данном месте пользовался.
⁸⁰ Aristophanis comoediae/ Rec. F. Η. Bothe. Lipsiae, 1845, v. 1, p. XIII.I Ср.: Christ W. Gcschichte der griochischen Litteratur. Munchen, 1890, S. 248.
⁸¹ В «Ахарнянах» (ст. 617—619) он говорит: «Лакедемоняне предлагают вам мир и ставят условием его заключения возврат Эгины, помышляя при этом не столько об острове, сколько о том, чтобы лишить афинян этого поэта» (т. е. самого Аристофана).
⁸² Если принять, что Аристофан родился около 450 г., то он мог бы быть в числе колонистов, отправленных на Эгипу в 431 г. Однако ст. 530—532 «Облаков» подразумевают более позднюю дату рождения поэта — около 445 г., что делает невозможным его участие в этой колонни. Ср.: Соболевский С. Аристофан и его время. М., 1957, с. 79 сл.; История греческой литературы. М.; Л., 1946, т. 1, с. 440.
⁸³ Betant Е. Lexicon Thncydideaxn. Hildesheim, 1961, 1, p. 393.
⁸⁴ ML, N 66.
⁸⁵ ATL, 2, D 21.9.
⁸⁶ Амфиполь (IV, 102, 1), Мелос (V, 116, 4), Гестноя (VII, 57, 2).
⁸⁷ ATL, 3, р. 285.
⁸⁸ По этой причине, признавая правильной идею Мейера, Готье и Паршикова об изменении содержания термина «апойкия» в афинской колонизационной практике (замечу — послеперсидского времени), нельзя согласиться с их мнением о том, что афинские апойкии V в. представляли собой колонии типа клерухий IV в. Действительно, территория колонии фактически была продолжением Аттики, но формально она рассматривалась как территория независимого полиса, который иначе не был бы апойкией. Апойки утрачивали афинские гражданские права (см. раздел о колонии в Брее) и получали наделы в собственность, а не во владение.
⁸⁹ N 13, фр. С; ср. N 5.13-15; Thuc, VII, 57.2-4.
⁹⁰ Thuc, III, 34, 4. Это хороню прослеживается на примере устройства апойкии в Гестиэе, о чем см. ниже.
⁹¹ Появление этого термина в пассаже VI, 4, 3, как указывалось, обязано порче текста.
⁹² См. договор афитейцев с ними: ATL, 2, D 21.9; ML, N 60.
⁹³ ML, № 65.27-28. Ср.: Thuc, IV, 120, 3: «афиняне, занимающие Потидtю» в операциях против спартанских союзников.
⁹⁴ Декелею занимали (έπωχεΐτο) гарнизоны солдат, совершавших набеги на Аттику (VII, 27, 3); сиракузяне, обитающие (έποιχουντες) не в лагере, а в большом городе, злоумышляют против соседних государств (VI, 86, 3).
⁹⁵ Thuc, II, 68, 5; ср. IV, 64, 3. Эти термины не эквивалентны, ср.: Аrist., Pol., 1303а 28.
⁹⁶ Thuc., V, 116, 4.
⁹⁷ Ibid., IV, 102, 1; V, 11.
⁹⁸ Arist., Pol., V, 2, 10—11.
⁹⁹ Thuc, IV, 107, 1; ср.: IV, 106, 1.
¹⁰⁰ Вообще, создастся впечатление, что афиняне модифицировали слегка общегреческий обычай, предоставлявший эпойкам обусловленное право на возвращение (см. выше), ввиду чего каждый эпойк потенциально мог стать гражданином метрополии. Афинские же эпойки имели как бы двойное гражданство — и в колонии и в метрополии — главным образом потому, что в условиях Пелопоннесской войны население колоний было подвижным.
¹⁰¹ Например, при взимании фороса: ATL, 3, р. 290—292. Например, при взимании фороса: ATL, 3, р. 290—292.
¹⁰² IG, I2, № 947, 948.
¹⁰³ Это явствует, например, на декрета о колонистах в Брее (№ 5.7; ср. 26—29).
¹⁰⁴ Thuc, III, 5, 1; IV, 28, 4; V, 8, 2.
¹⁰⁵ Приведенные Грэйэмом аргументы в пользу того, что этникон не может служить критерием подданства (Graham A. Colony and Mother City, p. 103—105), верны лишь для обратного случая, а именно: если бы лемносцы называли себя афинянами, то это указывало бы на их афинское происхождение. Что же касается афинского стратега IV в. Афинодора (р. 168), то имбриянином его называет Плутарх, а не современные свидетельства. Ср.: Tkuc, III, 32, 2: самосские изгнанники, утвердившиеся в карийской Ансе, именуются анейцами. Как известно, община, принявшая изгнанников, могла предоставить им или их потомкам права гражданства (ср.: Plut., Sol., 24, 2; IG, I2, N 68a; Hesperia, 1945, 14, p. 106). Ср. также: Stb., 445: жители Гестиэи, приняв оритов, стали называться оритами; Thuc, VIII, 69, 3: афинские колонисты на Андросе, Теносе, Эгине и в Каристе названы соответственно андросцами, теносцами, эпитетами, и каристянами.
¹⁰⁶ Tod., 1, As 71.83-87.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 7544

загрузка...

Другие книги по данной тематике