Глава 6. Уздечные принадлежности

В одном ряду с предметами вооружения важнейшую и многочисленную категорию вещей, происходящих из киммерийских могил, составляют уздечные принадлежности. Иногда уздечка оказывается единственным заупокойным даром, положенным при погребенном.
Как рано стала применяться узда для управления конем у степных народов Восточной Европы, еще не установлено. Судя по находкам костяных псалиев в памятниках катакомбной, абашевской и срубной культур, она стала широко использоваться для этих целей с первой половины II тысячелетия до н. э. В течение многих столетий уздечки делались с мягкими, очевидно, ременными, не сохраняющимися удилами [137, с. 46 и сл.]. Так продолжалось вплоть до начала железного века. Воспользовавшись находкой половины бронзовых удил со стремечковидиым концом на Бериславском поселении срубной культуры в Херсонской области, А. М. Лесков отнес появление металлических удил в Северном Причерноморье к белозерской ступени позднего бронзового века [97, с. 86].

Мы не можем категорически отвергнуть возможность появления бронзовых удил в белозерское время, однако никаких достоверных данных в пользу этого утверждения еще не известно. Менее всего такое мнение можно подтвердить бериславскими удилами, так как они подобраны на поверхности и являются, таким образом, случайной находкой. Кроме того, само Бериславское поселение можно назвать поселением лишь условно в виду незначительности и крайней измельченности обнаруженных на нем культурных остатков. Существенно также то обстоятельство, что бериславские удила, как о том можно судить по их морфологическим признакам (к ним мы вернемся еще раз ниже), не могут быть отнесены не только к белозерской поре, но и вообще к доскифскому времени.
Древнейшие из известных нам в Восточной Европе твердых удил — костяные — были найдены при раскопках зольника белогрудовской культуры в Белогрудовском лесу близ Умани. От них сохранился обломок (рис. 85, 2), имеющий вид толстой пластины с большим круглым отверстием на конце [157, с. 97, рис. 62, 2]. Другой экземпляр костяных фрагментированных удил происходит из Субботовского городища на Чигиринщине, где он был найден в комплексе вещей второй ступени чернолесской культуры. Удила эти (рис. 54, 3) представляют собой округлый в разрезе стержень сечением 1,5 см, снабженный небольшим круглым отверстием на конце; сохранившаяся длина стержня 10 см [157, с. 99, рис. 67, 1]. Не приходится сомневаться в том, что такого рода удила имеют в лесостепи срубное, степное происхождение. Очевидно, в срубной культуре они появляются в раннее белозерское время, к которому, по нашим данным, в днепровском Правобережье относятся памятники белогрудовской культуры [153, с. 75].

Ранее всего для позднейшего предскифского времени бронзовые удила с двукольчатыми концами были выделены Е. И. Крупновым на Каменномостском могильнике в 1948 г. Руководствуясь материалами чернолесской культуры в Среднем Поднепровье и фракокиммерийскими памятниками Карпато-Дунайского бассейна, мы кроме удил с двукольчатыми концами отнесли к той же поре бронзовые удила со стремечковидными концами, найденные вместе с псалиями особых ранних типов в ряде курганных захоронений, открытых в степях Северного Причерноморья в дореволюционное время: в курганах Черногоровском, Камышевахском и Малой Цимбалке [154, с. 10].

Рис. 85. Костяные уздечные принадлежности белогрудовского и раннего чернолесского времени из Днепровского лесостепного Правобережья: 1,2 — фрагментированные псалий н удила с поселения белогрудовской культуры в Белогрудовском лесу близ г. Уманн; 3, 4 — псалий ранней чернолесской ступени из землянки № 6 на Субботовском городище; 5 — псалий с места усадьбы Богдана Хмельницкого в с. Субботово.

В своих известных исследованиях о предскифской культуре в Восточной Европе А. А. Иессен признал лишь, что древнейшими металлическими удилами на ее территории были бронзовые удила с двукольчатыми концами, тогда как все погребальные комплексы, в составе которых найдены бронзовые удила со стремечковидными коннами, в том числе и названные нами выше, были без исключения отнесены ко времени не ранее начала собственно скифского периода, т. е. не ранее второй половины VI в. до н. э. [58, с. 49 и сл.].
Вопрос о существовании в предскифское время бронзовых удил не только с двукольчатыми, но и со стремечковидными концами перестал быть дискуссионным только после того, как Н. В. Анфимову удалось выделить для протомеотской культуры Прикубанья две ступени: раннюю, представленную Николаевским могильником, и позднюю, типичным памятником которой оказался Кубанский могильник. При этом подтвердилось, что, вопреки представлениям А. А. Иессена, старейшими в Европейской части СССР бронзовыми удилами с соответствующими им архаическими бронзовыми псалиями являются удила со стремечковидными концами, тогда как бронзовые удила с двукольчатыми концами оказались более поздними, относящимися к самому концу предскифского периода, ко времени, связанному с окончательной сменой предскифской культуры скифской [4, с. 171 и сл.].

Черногоровские бронзовые удила со стремечковидными концами мало, а в некоторых случаях, по-видимому, и совсем неотличимы от бронзовых удил с такими же концами, получивших массовое распространение в начале скифского периода. С полной достоверностью доскифский возраст тех или иных удил со стремечковидными концами определяется по другим сопровождающим их в находках изделиям, особенно по псалиям. К числу достоверных доскифских бронзовых удил со стремечковидными концами из степей Причерноморья продолжают относиться только те, которые там были известны нам и раньше, т. е. происходящие | из курганов Черногоровского, Камышевахи и Малой Цимбалки.
Из находок на других территориях в их круг нами первоначально включались только удила (одно звено), найденные вместе с бронзовыми псалиями черногоровского типа в Кобаиском могильнике в Центральном Кавказе. К настоящему времени число находок удил такого рода пополнилось несколькими экземплярами, происходящими с Северного Кавказа. Так, в Николаевском могильнике удила со стремечковидными концами, находившиеся в пасти конского черепа, сопровождались бронзовыми псалиями типа Малой Цимбалки в виде стержня с тремя муфтообразно оформленными отверстиями и маленькими шляпками на концах [4, с. 173, рис. 2, 1].

Двое бронзовых удил со стремечковидными концами происходят из погребений № 39 и 56 в могильнике кобанской культуры у селения Сержень-Юрт, раскопанного В. И. Козенковой [79]. Интересны бронзовые удила, найденные В. Б. Виноградовым и А. П. Рунич в Эчкивашском могильнике (погребение № 4) близ г. Кисловодска, у которых одно звено кольцевидное, того типа, который обычен для предскифских культур Северного Кавказа, тогда как другое — со стремечковидным концом [26, рис. 20, 6, 7]. Как и ранее, на что особое внимание обращал А. А. Иессен, бронзовые удила со стремечковидными концами еще ни разу не встречены совместно с бронзовыми удилами с двукольчатыми концами. Существенное значение поэтому приобретает эчкивашская находка удил, составленных из различных звеньев: встреча в этом случае однокольчатого типа со стремечковидным хронологически, очевидно, оправдана, так как в Николаевском могильнике наряду со стремечковидными одинаково представлены и однокольчатые удила, появляющиеся на Северном Кавказе также раньше удил с двукольчатыми концами. Эчкивашская находка еще раз подтвердила, что удила с однокольчатыми концами относятся не ко второй половине VII в. до н. э., как предполагал А. А. Иессен [58, с. 99 и 102], а находили широкое применение на Северном Кавказе в период, предшествовавший новочеркасской ступени киммерийской степной культуры.

Внешних особенностей у бронзовых удил черногоровского типа, которые позволяли бы уверенно отличать их от удил ранней скифской поры, очень мало. Замечается только, что у этих удил дужка петли в общем плавно переходит в «подножку». Удила, сходные с черногоровскими, встречаются и среди раннескифских находок, но для раннего скифского времени более типичны удила со стремечковидпыми петлями, подножки у которых выделены по концам более или менее крупными выступами, отсутствующими у доскифских экземпляров.
Несколько обособленно от других стоят бронзовые удила, происходящие из разрушенного кургана в Ростове-на-Дону, имеющие в отличие от остальных стремечковидные петли на концах, повернутые основаниями внутрь. Тип удил этого рода, как известно, хорошо представлен в материалах фракокиммерийской культуры Подунавья. Ближайшая находка одной половины таких удил нам известна еще лишь с Сахарнянского поселения в лесостепной части Молдавии (рис. 62, 18).

Наиболее изменчивой деталью узды с удилами, имеющими стремечковидные концы, являются псалии. При бронзовых удилах они, как правило, тоже бронзовые. Однако при погребении № 39 в могильнике Сержень-Юрт оказались удила со стремечковидными концами без псалиев, так что последние, по-видимому, были деревянные, подобно тому, как это неоднократно засвидетельствовано для памятников ранней скифской культуры. В том же могильнике в погребении № 38 засвидетельствована находка одних лишь бронзовых псалиев, судя по чему удила узды, положенной в эту могилу, были ременные. Во всех других известных нам случаях, когда в могилах встречались только костяные псалии, удила были ременные и не сохранились. Вероятно, нередко при уздечках с ременными удилами бывали деревянные или роговые псалии.
Бронзовые псалии при удилах со стремечковидными петлями, происходящие из захоронений черногоровской группы, принадлежат к одному и тому же типу, представленному различными вариантами: стержневидные с тремя отверстиями, размещенными в стержне в середине и по
его концам. По местам их находок в степных курганах мы делим эти псалии на три варианта: черногоровский, камышевахский и цимбальский. Находки псалиев черногоровского варианта (рис. 84, 2, 86) известны нам из следующих пунктов: Кабанского могильника в Центральном Кавказе [58, с. 79, рис. 19, 2], Николаевского могильника в Адыгее [4, с. 173, рис. 2, 3], с. Чернотин в Моравии [201, с. 167—168, табл. 76, 1, 3], Марошапо в Венгрии [196, табл. XXXIX, 3, 5], с. Кармине в Милическом округе в Польше [205, с. 34—37, рис. 54—69], могильника Курту II на Алтае [141а, ст. 44—47, рис. 5, 1] и, наконец, из царского кургана Аржан в Туве [456, с. 208]. По форме псалии в общем одинаковые: имеют вид слегка изогнутого стержня с тремя отверстиями, расположенными в утолщениях, находящихся в середине и по концам. У восточноевропейских экземпляров отверстия овальные, у западноевропейских— тоже овальные и круглые, у сибирских и центральноазиатских — круглые. У всех псалиев имеются на концах шляпки, более развитые на западе.

Камышевахские псалии (рис. 87, 1) сходны с черногоровскими, только овальные отверстия у них обозначены муфтообразными выступами, на одном конце стержня есть маленькая или сравнительно небольшая шляпка, а на противоположном конце — большая грибовидная. Псалии такого рода, известные в недалеком прошлом в Восточной Европе по единственной находке в Камышевахском кургане, к настоящему времени выявлены еще в следующих пунктах: случайная находка у ст. Ильинской в Прикубанье (рис. 87, 3), о которой нам сообщил Н. Н. Чередниченко, погребения № 38 и 39 в могильнике у селения Сержень-Юрт (рис. 87, 2) и Чечне [79]. Среди них ближе всего к черногоровскому варианту псалий из ст. Ильинской, у которого отверстия сделаны в утолщениях, не выделенных муфтовидными выступами. Псалии такого рода хорошо известны в Средней Европе в таких памятниках, которые там принято связывать с фракокиммерийской культурой (рис. 87, 4—7): Дингиеш, Толна, Исмеретлен в Венгрии [196, табл. IX, XI]; Штильфрид и Гаслау-Регельсбрун в Австрии [200, с. 504, рис. 348, 356] и др.

Рис. 86. Псалии черногоровского типа:
1 — Черногоровский курган; 2 — Кобанский могильник в Северной Осетии; 3—4 — с. Чернотин (Чехословакия); 5 —Марошапо (Венгрия); 6 — с. Кармине (Польша); 7 — могильник Курту II на Алтае; 8 — курган Аржан в Туве. 7, 8 — рог, остальное — бронза.

Если раньше, пока псалии из Камышевахи были единственными на территории Европейской части СССР, то предположение А. А. Иессена (его придерживались в своих работах и мы), что они имеют западноевропейское происхождение, являлось вполне оправданным. Ныне же, как о том можно судить по распространению этой формы на Северном Кавказе, в степном Причерноморье и в странах Карпато-Дунайского бассейна, а также по тем признакам, которые генетически связывают камышевахский вариант псалиев с черногоровским, следует признать, что и они, очевиднее всего, имеют восточноевропейское происхождение.
Цимбальский вариант псалиев представляет собой слегка изогнутый стержень с овальными отверстиями, оформленными в виде муфтообразных выступов, и более или менее одинаковыми небольшими шляпками на концах (рис. 88, 1). Несколько подобных псалиев происходит с Северного Кавказа: беспаспортная находка, хранящаяся в Новочеркасском музее [58, с. 74]; находки из Кисловодска (рис. 88, 3) [58, с. 74, рис. 3, 4]; Кобанского могильника (рис. 88, 2) [104, с. 33, рис. 37; 86; табл. XIV, 2] и Николаевского могилышка (рис. 88, 4) [4, с. 173, рис. 2, 1].

В Средней Европе ближе всего к цимбальскому варианту стоят псалии из Чернотина в Моравии (рис. 88, 6) [201, табл. 76, 2]. Следует отметить, что как у цимбальских псалиев, так и у псалиев черногоровского типа из Чернотина отверстия овальные, что подчеркивает их связь с восточноевропейскими псалиями этих вариантов. В Подунавье чаще встречаются подобные же псалии, но с одним более длинным концом (рис. 88, 5) [196, табл. XII, 1, 2].
Бронзовые удила с двукольчатыми концами составляют наиболее поздний тип удил предскифского периода на юге Восточной Европы. Они часто имеют при себе дополнительные звенья для п.овода, различающиеся между собой некоторыми деталями. Кроме того, при них бывают еще большие кольца с подвижными звеньями для поводьев. Все это отличается единообразием форм, устойчивостью и стандартностью.
А. А. Иессен описал много находок бронзовых удил с двукольчатыми концами, происходящих с юга Европейской части СССР.

При них обычно имеются псалии с тремя петлями на стержне, маленькой шляпкой на одном конце, тогда как другому придана форма изогнутой лопасти. Исключений этому очень немного: псалии из Майкопа (рис. 89, 2) не имеют шляпок на концах [58, с. 63, рис. 7, 2]; псалии из Константиновки (курган № 375) представляли собой круглый стержень с загнутым концом (рис. 41, 5). Может быть, эту группу исключений можно дополнить еще тремя трехпетельчатыми пластинчатыми псалиями с од-ним загнутым концом, происходящими из с. Пищальники на Каневщине (рис. 41, 7), из ст. Ханской в Прикубанье и из могильника Кобань [58, с. 72, рис. 3, 2].
Главные центры сосредоточения находок бронзовых удил с двукольчатыми концами и сопутствующих им псалиев находятся на Северном Кавказе и Днепровском лесостепном Правобережье. А. А. Иессен считал, что первенствующее место принадлежит Северному Кавказу и па основании этого заключал, что здесь-то они и возникли, распространившись затем на других территориях Восточной Европы. Однако различия в количестве находок между той и другой территорией не так уж велики, чтобы на этом основании можно было делать те или иные заключения, имеющие принципиальное значение. По подсчету, который был сделан А. А. Иессеном, в начале 50-х годов на Северном Кавказе было известно 19 пунктов, где найдено 23 экземпляра двукольчатых удил, тогда как в Степи и Лесостепи их находки отмечены в 21 месте, а выявлено тоже 23 штуки. С того времени в степной и лесостепной полосе удила с двукольчатыми концами найдены еще в семи местах: в Бутенках — пять, Гиреевой могиле— два, Носачевском кургане — пять и в Зольном, Ливепцовке, Родионовке и Шолданештах — по одному экземпляру. Всего в киммерийской степи и на ближайшей к ней территории к настоящему времени такого рода удила известны из 28 мест, а общее количество их составляет 40.

Рис. 87. Бронзовые псалии камышевахского типа:
1 — Камышевахский кургаи; 2 — могильник Сержень-Юрт в Чечне; 3 — станица Ильинская в Прикубанье; 4 — Дингнеш (Венгрия); 5 — Исмеретлеи (Венгрия); 6 — Ачков (Венгрия); 7 — Гаслау-Регельсбрун (Австрия).

Конечно, в течение последнего времени немало двукольчатых удил найдено и на Северном Кавказе, но мы не решаемся сделать здесь их подсчет, так как нам недоступны некоторые еще не опубликованные данные новейших археологических открытий в области Предкавказья. За всем этим угадывается, что количественный фактор не имеет решающего значения в решении вопроса о месте, где могли быть созданы удила с двукольчатыми концами. Если в пользу северокавказского центра говорит сосредоточенность в его пределах находок, то в пользу степного, киммерийского их происхождения — обширность ареала удил этого рода в пределах Восточной Европы, а также и то важное обстоятельство, что в киммерийской степи было особенно развито табунное коневодство, вследствие чего здесь раньше, чем где-либо, можно было ожидать появления новых и более совершенных уздечных принадлежностей. Руководствуясь этим соображением, мы несколько лет тому назад высказывались в пользу того, что двукольчатые удила, очевидно, появились раньше всего в киммерийской степной культурной среде [149].

Однако после того, как Н. В. Анфимов установил объективную периодизацию протомеотской культуры в Прикубанье, позволившую нам расчленить позднейшую киммерийскую культуру на черногоровскую и новочеркасскую ступени, в вопрос истории конского набора вошло много нового, влияющего и на понимание генезиса удил с двукольчатыми концами. Главное, стало очевидным, что у киммерийцев в степях юга Европейской части СССР самыми ранними были удила со стремечковидными концами, а у протомеотов и кобанцев на Северном Кавказе, кроме того,— удила с однокольчатыми концами, тогда как двукольчатые появились позднее.

Рис. 88. Бронзовые псалии цимбальского типа:
1 — курган Малая Цимбалка; 2 — Кобанскнй могильник в Северной Осетин; 3— Кисловодск; 4 — Николаевский могильник в Адыгее; 5—Кискосцег (Венгрия); 6 — Чернотин (Чехословакия); 7 — Каменномостский могильник в Кабарде.

Конструкция удил с двумя петлями на концах, у которых к внутренним отверстиям ремешками крепились псалии, возникла у коневодческих народов Азии, где с глубокой древности (время еще точно не установлено) получили распространение удила со стремечковидной наружной петлей и не-большим кольцевидным отверстием за ней, к которому прикреплялся псалий. Повидимому, эта «сибирская» форма и послужила исходной при создании бронзовых удил с двукольчатыми концами в Восточной Европе. Так как у степных киммерийцев в черногоровское время в употреблении были почти исключительно удила со стремечковидными концами, то это заставляет нас снова вернуться к вопросу о возможности создания двукольчатых удил на Северном Кавказе, где с раннего времени известны однокольчатые удила. Приоритет в этом случае мог принадлежать протомеотским племенам, у которых в предскифское время

табунное коневодство, очевидно, получило особое развитие, как о том можно судить по широко усвоенному древними меотами обычаю класть в могилы конские чучела, о чем подробно сообщает Н. В. Анфимов[4].

Существенное подтверждение такому решению вопроса можно видеть в том, что только на Северном Кавказе имеются находки, которые позволяют выявить некоторые особые моменты в формировании стержневидных псалиев с тремя петлями и концом в виде изогнутой лопасти, являющихся принадлежностью удил с двукольчатыми концами новочеркасской ступени. А. А. Иессен в свое время обратил внимание на то, что на Северном Кавказе при однокольчатых удилах псалии, как правило, были типологически и морфологически «пестрыми», разнородными и изменчивыми по своим формам. Так, при удилах из Кисловодска оказались псалии в виде стержня с тремя овальными отверстиями, с маленькой шляпкой на одном конце, тогда как другой конец — гладкий и изогнутый. В общем они схематически сходны с необычными псалиями из Каменномостского могильника (рис. 88, 7), где они сопровождали удила с двукольчатыми концами [58, с. 72, рис. 3, 5].

Архаичнее других выглядят псалии из Эчкивашского могильника близ Кисловодска, сопровождавшие удила, у которых один членик с кольцевидной, а другой — со стремечковидной петлей [26, рис. 20, 5]. Псалии эти (рис. 89, 1) имеют вид коротких, круглых, чуть изогнутых стержней с выступающими из них петлями. Из Кобанского могильника известны однокольчатые удила в виде сравнительно сильно изогнутого стержня с тремя петлями [104, рис. 12, 3] и однокольчатые удила, сопровождающиеся псалиями, имеющими вид толстых пластин с изогнутым концом и отверстиями, которым придан вид трубочек (рис. 89, 4).
Вместе с Прикубаньем активная роль в создании удил новочеркасского типа с двукольчатыми концами, как нам кажется, могла принадлежать Подоныо, откуда происходит несколько интересных для нас псалиев. В их числе назовем псалии в виде длинных стержней с тремя петлями из Ростова-на-Дону (рис. 26, 9) и псалии из ст. Курмоярской (рис. 24, 17) с намеченной шляпкой на толстом конце стержня, тремя выступающими из него петлями и изогнутым концом с шишечкой. Однокольчатые удила протомеотского типа и пара особенно коротких прямых стержпевидных псалиев с тремя петлями найдена Е. В. Черненко и Д. В. Деопик у с. Сергеевка на берегу Сиваша, повидимому, на месте киммерийского стойбища-зимника (здесь, кроме того, собрали небольшое количество обломков глиняных сосудов, похожих на скифские).

Рис. 89. Бронзовые однокольчатые удила и сопутствующие им псалии:
1 — Эчкивашский могильник у Кисловодска; 2 —Майкоп; 3, 4 — Кобанский могильник в Северной Осетии.

К числу псалиев, с которых начинается их новочеркасский ряд, следует отнести также находку из с. Пищальники близ г. Канева. Эти псалии имеют вид изогнутой пластины с тремя боковыми петлями (рис. 41, 7).

Стандарт новочеркасских удил с двукольчатыми концами был в некоторой степени условным. Так, мундштуки удил из Зольного кургана, в отличие от прочих, имеют вид многочленной цепочки (рис. 17, /); у удил из гробницы № 5 Высокой могилы у с. Балки вместо первого внутреннего отверстия есть массивный столбик с парой дырочек для крепления псалиев (рис. 6, 8). Есть еще варианты, которые в свое время были описаны А. А. Иессеном. Имеются удила, у которых на месте внутреннего отверстия помещены отростки, похожие на псалии, отлитые вместе с удилами. Удила подобного рода были найдены «в Майкопском районе» [58, с. 92], в кургане № 376 у с. Константиновка близ г. Смела (рис. 41, 3), в кур-гане у с. Енджа в Болгарии (рис. 16, 8), в Кировоградской области [159а, с. 78, рис. 5] и в окрестностях с. Теремцы Каменец-Подольского района Хмельницкой области (находка 1975 г., ставшая нам известной по сообщению П. А. Горишного). В Константиновке и Ендже они оказались в составе больших комплексов вещей, судя по которым этот вариант удил относится едва ли не к самому концу предскифского периода или даже к началу скифской поры. Последнее нуждается в подтверждении.

Находки костяных псалиев позднейшего предскифского периода из степной и лесостепной полос юга Европейской части СССР еще немногочисленны. Они известны из степных захоронений в курганах, с поселений второй ступени чернолесской культуры в Днепровском Правобережье, памятников типа Сахарны — Солончены в Молдавии, на поселении Уч-Баш старейшей кизилкобииской культуры в Горном Крыму, протомеотской и кобанской культур на Северном Кавказе. В могилах они встречаются парами в составе различных других костяных принадлежностей от уздечек, но без удил, которые, следовательно, были ременные и не сохранились (хут. Жирноклеевский, с. Веселая Долина).

Все эти псалии, за исключением одного экземпляра, принадлежат к одному типу — стержневидных с тремя отверстиями, расположенными в одной плоскости. Различаясь в деталях, они делятся на несколько вариантов. Однако их классификация затруднена тем, что псалии с поселений в большинстве дошли до нас в фрагментированном состоянии. Наиболее элементарным из них по виду является псалий с Субботовского городища с овальными отверстиями в утолщениях (рис. 54, 1). Подобные псалии известны еще в нескольких экземплярах — то совсем прямые, то слегка изогнутые, с утолщениями и без них на местах овальных или восьмерковидпых отверстий. Они могут быть короткими (Сахарна, рис. 62, 17; 64, 1, 2), с небольшим или более удлиненным одним концом (Сахарна, рис. 62, 15, 16; ст. Соленая, рис. 24, 16; хут. Жирноклеевский, рис. 14, 9). На коротких концах псалиев с Субботовского городища (рис. 54, 4) и из Цахнауцы обозначены шляпки. С Субботовского городища известен псалий с квадратными отверстиями в сильно раздутых утолщениях и удлиненным концом, заканчивающимся шляпкой (рис. 55, 4). Судя по обломку, один псалий с Субботовского городища имел в середине круглое, а по сторонам короткие прямоугольные отверстия (рис. 54, 5). Из Кобаиского могильника происходит костяной псалий роговидной формы с тремя овальными отверстиями [97, с. 85, рис. 4,10]. Псалий из протомеотского Николаевского могильника в Прикубанье снабжен на конце шляпкой и имеет круглые отверстия с муфтообразными короткими выступами, а по бокам — овальные выпуклины [4, с. 172, рис. 2, 2]. Далее идут псалии с овальными отверстиями с сильно выделенными муфтовидными выступами. Один такой псалий, происходящий с Адамовского чернолесского поселения (рис. 36, 1), фрагментирован; псалий из кургана у хут. Веселая Долина имеет один удлиненный конец, завершенный утолщением. Один фрагментированный псалий с Субботовского городища с восьмерковидными отверстиями, оформленными в виде выступов, имеет несколько удлиненный уплощенный конец с круглым отверстием (рис. 54, 2). Обособлен псалий с Субботовского городища, имеющий дуговидную форму (рис. 54, 6). В середине у него сделано большое овальное отверстие для пропуска через него петель, которыми закапчиваются удила, а на концах небольшие круглые отверстия, поставленные поперечно по отношению к среднему отверстию.

По столь разрозненным материалам, которыми мы располагаем, еще нельзя уверенно установить, какие из описанных выше костяных псалиев принадлежат только к черногоровскому времени, а какие — к новочеркасской ступени. Для нас очевидно, что, с одной стороны, костяные псалии позднейшего предскифского периода развивались в духе старых местных традиций, в зависимости от форм, существовавших к северу от Черного моря у срубных племен конца бронзового века, а с другой стороны, на их формировании сказалось влияние широко распространившихся в это время различных бронзовых псалиев. Прямая зависимость этих псалиев или, точнее, связь с ранними сериями псалиев стержневидной формы с отверстиями очевидна.
Предстоит еще выяснить, до какого времени продолжалось употребление черногоровских по своему типу псалиев, в какой мере оно выходит (и выходит ли?) за пределы хронологических рамок этого периода. Обломок единственного костяного псалия, изготовленного по образцу трехпетельчатых псалиев с концом в виде изогнутой лопасти, найден на Жаботинском поселении (рис. 37, 4). Он использован В. А. Ильинской как одно из свидетельств большей древности ранних слоев этого поселения, чем это было принято считать раньше, т. е. подтверждает тот факт, что начало жаботинской ступени следует относить к доскифской, новочеркасской поре [65, с. 21, рис. 7, 17].
В общем мы пока не располагаем такими данными, которые позволяли бы наметить основы хронологического членения костяных псалиев предскифского времени и точно выяснить их эволюцию.

Генезис костяных псалиев основной черногоровской группы ныне уже достаточно ясен. Местная для юга Европейской части СССР эволюция их была нами впервые прослежена по материалам памятников Днепровского лесостепного Правобережья, из которых белогрудовские и сменяющие их памятники первой ступени чернолесской культуры соответствуют по времени белозерской ступени срубной культуры в Степном Причерноморье, опыты расчленения которой на две хронологические фазы предпринимаются А. М. Лесковым. Именно с белозерского времени в Европейской части СССР получают распространение костяные псалии с тремя отверстиями, расположенными в одной плоскости в стержне — в его середине и по концам. Впервые это. удалось установить по фрагментированному псалию, найденному на поселении белогрудовской культуры в Белогрудовской лесу близ г. Умани (рис. 85, 1). Псалий этот небольшой, с отверстиями в утолщениях, из которых боковые круглые, а среднее, имеющее большие размеры, — овальное.

Как это и предполагалось, псалии белогрудовского типа имели широкое распространение в различных культурах Восточной Европы. Находки их стали известны с поселения белозерской ступени срубной культуры у с. Дериевка близ Кременчуга [180, с. 60, рис. 3, 3], в одном из курганов срубной культуры у с. Кайбелы на Волге [97, с. 85—86, рис. 4, 1, 7], в Маклашеевском и II Полянском могильнике в ВолгоКамье [53, с. 30, табл. I, 9; 165, рис. 55, 163] и в Зандагском (Дагбаш) могильнике в Дагестане [125, с. 120, рис. 3, 6]. С этим кругом белозерских по времени псалиев связан интересный целый костяной псалий, найденный Р. А. Юрой при раскопках в Субботове на месте усадьбы Богдана Хмельницкого. Находка эта носит случайный характер, так как на месте раскопок не встречено каких-нибудь иных культурных остатков эпохи поздней бронзы. Стержень псалия (рис. 85, 5) слегкаизогнут в соответствии с формой отрезка рога оленя, из которого он изготовлен. По концам у него есть малые круглые отверстия, а в середине — поставленное в поперечном но отношению к внешним отверстиям овальное на одной стороне и прямоугольное на другой продолговатое отверстие. Так как в окрестностях Субботова и вообще в бассейне Тясмина еще не обнаружено памятников белогрудовской культуры, то можно предположить, что описанный псалий относится к ранней ступени чернолесской культуры. Кстати, он аналогичен одному псалию с Субботовского городища (рис. 56, 6).

Первая ступень чернолесской культуры оказывается представленной новым вариантом костяных трехдырчатых псалиев, тип которых установлен нами по двум разнородным псалиям от одной уздечки (рис. 85,3, 4), найденным вместе в одной из землянок Субботовского городища (№ 6): один — гладкий, тогда как другой — богато украшен гравированным орнаментом. Главная особенность обоих псалиев заключается в том, что отверстия у них имеют форму узких продолговатых прямоугольников по концам и более крупного прямоугольника в середине. Как правило, псалии в местах отверстий утолщены [157, с. 98, рис. 63,1, 2]. Такого рода псалии, кроме Субботова, известны еще из двух мест: два псалия найдены при раскопках Е. Ф. Лагодовской и М. Ф. Болтенко на трипольском поселении около с. Усатово близ Одессы (зарисованы мною в Одесском археологическом музее) и один на Кишиневском поселении культуры фракийского гальштата [110, с. 59—60, рис. 3, 1].
На основании находок псалиев белогрудовского типа можно будет выделять раннюю фазу белозерской ступени срубной культуры и хронологически соответствующие им памятники других культур Восточной Европы, а на основании псалиев ранней чернолесской культуры — позднюю фазу белозерской ступени и соответствующие им памятники в других культурах.
Особое значение белогрудовского и ранних субботовских псалиев для установления относительной хронологии памятников белозерской ступени подчеркивается и А. М. Лесковым [97, с. 85]. Кстати, А. М. Лесков к белозерскому времени отнес роговидный псалий из Кобанского могильника, считая, что отверстия у него прямоугольные. В действительности же отверстия у этого псалия овальные, а потому их нельзя датировать более ранним временем, чем поздняя черногоровская ступень. Отсутствие находок псалиев с прямоугольными продолговатыми отверстиями на востоке, в Поволжье и Подонье, по-видимому, объясняется тем, что в белозерское время на этих территориях срубная культура исчезает или находится в состоянии упадка, за исключением области нижнего течения Дона, где она стала известной нам по памятникам кобяковского типа.

Как рано на территории юга Европейской части СССР появились бронзовые удила и псалии, точно еще не установлено. Можно только сказать, что низкие шляпки, заметные у некоторых костяных псалиев белозерского времени, представляют собой воспроизведения подобных же шляпок у бронзовых псалиев, образующихся обычно на местах литников и их заделки. В этом можно видеть достоверное подтверждение того, что в белозерское время в Восточной Европе наряду с костяными существовали уже и бронзовые псалии.
Наши сведения о составе прочих принад-лежностей конского уздечного набора предскифского времени еще не позволяют реконструировать полностью киммерийское конское оголовье. В наших источниках слабее представлены материалы по убору уздечек черногоровского времени и значительно полнее по уздечкам новочеркасской поры. Процесс перехода от ранних уздечных наборов к поздним мы еще практически проследить не можем.
Сравнительно полно ранний набор представлен материалами из самого Черного-ровского кургана. Он состоит из бронзовых бляшек, среди которых (рис. 35, 5—8) мы видим маленькие и более крупные пуговицевидные круглые бляхи, плоскую бляху с отверстием в середине и кружком вокруг него и большую бляху (может быть, служившую наносником) в виде соединенных между собой небольшой лунницы и сильно выступающего кружка. Прочие металлические комплексы дополняют этот набор незначительно. Из Малой Цимбалки известна гладкая горизонтальная круглая бляха с петлей на обратной стороне (рис. 24, 4). Из Камышевахи имеется маленькая лунница со слабыми выпуклинами на концах (рис. 19, 7), в несколько более развитом виде представленная также единичной находкой в курганах у с. Суворово (рис. 33, 6).

Мало пока данных о раннем металлическом уборе дают памятники чернолесской, фракокиммерийской, кобанской и других соседних со степью культур. С Субботовского городища к их числу принадлежат: круглая выпуклая бляшка (рис. 52), ма-ленькая плоская лунница с грубо проточен-ным по краю желобком (рис. 56, 8), крупная бляха с выступающей кнопкой в середине и пятью выпуклинами вдоль края (рис. 56, /). Тот факт, что для черногоровского времени были типичны все другие простейшие по форме лунницы, подтверждается материалами из могильника в Сержень-Юрте в Чечне. К этому раннему времени мы относим беспаспортную лунницу в собрании Киевского исторического музея (рис. 42, 5). Подобные же лунницы имеются во фракокиммерийских древностях из Фюзешабони и Угры в Венгрии [196, табл. IV, 3; XIX, 14) и из Брно-Обрджан в Моравии [201, с. 68, рис. 13, 15].
Находки бляхи напосников», или, как их лучше называет, следуя Я. Вернеру, В. И. Козенкова, «шлемовидных», известны нам из следующих пунктов: четыре беспаспортные бляхи из Киевского исторического музея (из которых три крупные, а одна маленькая), происходящие, по-видимому, из одной комплексной находки; из Нико-лаевского могильника в Адыгее [3, с. 118, табл. III, 2], из могильника в Сержень-Юрте в Чечне [79], из Штильфрида в Австрии [200, с. 497, рис. 356, 12], из могильников в Угре и Кискосцеге в Венгрии [196, табл. XV, 4; IV, 5]. Из могил новочеркасской ступени вместе с двукольчатыми удилами шлемовидная бляха найдена еще у селения Зандаг в Чечне [103, с. 46, рис. 18, 1].
В одном ряду с описанными стоят бронзовые бляхи для уздечных перекрещивающихся ремней. Имеются две такие бляхи, из которых одна найдена при раскопках на Колонтаевском городище, а другая при раскопках, производившихся Ю. И. Козуб в 1968 г. на античном поселении V в. до н. э. к западу от Ольвии, на западном берегу Заячьей балки. Бляхи эти обычные, в виде низкого цилиндра с четырьмя отверстиями для ремней и плоским наружным кружком. Бляхи для перекрещивающихся ремней известны в ряде находок в области фракокиммерийской культуры. Они отличаются от описанных тем, что имеют выпуклую форму.

Важную серию находок составляют костяные дополнительные уздечные принадлежности. В материалах из Субботовского городища, относящихся к поздней чернолесской культуре, в одних и тех же комплексах оказались бляхи, изготовленные по металлическим образцам, а также бляхи других оригинальных форм. В числе подражательных форм здесь можно назвать круглую выпуклую бляху с парой петель на обратной стороне и большую плоскую бляху также с двумя петлями на обратной стороне (рис. 56, 6, 7). Обособленно здесь стоят выпуклые бляхи, имеющие вид овальных пуговиц с двумя поперечными отверстиями внизу (рис. 56, 2—5). Кроме того, такие же овальные пуговицевидные бляшки есть в составе уздечных наборов, происходящих из курганов у хут. Жирноклеевского (рис. 14, 12, 13), с. Веселая долина (рис. 11) и у с. Луганское (рис. 20, 6, 7).
Прочие костяные бляшки, происходящие из этих курганов, имеют различную форму. В Жирноклеевском кургане оказались продолговатые фигурные бляшки с выступающим язычком (рис. 14, 10); из кургана у с. Веселая Долина происходят бляшки с одним овальным выступом на краю и слегка изогнутые бляшки с тремя овальными выпуклинами; в кургане у с. Луганское найдены сравнительно крупные бляшки бантиковидной формы (рис. 20, 4, 5).

Аналогии пуговицеобразным овальным бляшкам выявлены при захоронениях в Николаевском могильнике в Адыгее [3, табл. III, 3] ив Кобанском могильнике на Центральном Кавказе [104]. Замечательно, что в том же Кобанском могильнике найдены костяные бляхи в виде бантиков, которые ничем не отличаются от таких же блях из кургана у с. Луганское.
Наборы дополнительных принадлежностей при новочеркасских бронзовых удилах с двукольчатыми концами оказываются значительно разнообразнее по составу и несравнимо богаче декорированными. Среди них мы находим однотипные с более ранними бляшки для перекрещивающихся ремней, украшенные на наружной стороне ромбовидным значком. Особенное развитие получают бляшки с различным богатым геометрическим орнаментом в виде четырехлепестковой розетки, лунниц со спиральным и кольчатым орнаментом, кружков со вписанным крестом, гладкие выпуклые бляхи и пр. Интересно отметить, что принадлежности уздечек, изготовленные из кости, ничем существенно не отличаются от бронзовых как по своим формам, так и орнаментации. Аналогии им известны в материалах протомеотской, кобанской и древнейшей ананьинской культур. Как правило (за исключением единичных случаев), они в других культурах оказываются более упрощенными и не имеют такой богатой декорировки, какая характерна для них в степных памятниках. Обращает внимание, что во фрако-киммерийской культуре Дунайского бассейна уздечные бляхи развитых форм, свойственных новочеркасской группе, отсутствуют. Ближе других к степным новочеркасско-киммерийским на западе стоит лунница из комитата Липтау в Венгрии.

Из других уздечных принадлежностей, встречающихся в новочеркасских комплексах, следует упомянуть различные уздечные принадлежности, не встречающиеся в шборах черногоровской фазы. К их числу принадлежат несколько различные по форме дополнительные звенья для повода, отливавшиеся отдельно от удил в виде кольца со свободно передвигающимся по нему на петле подвесом с двумя или с одним бляшковидным выступом. Такие кольца имеются в наборах из Гиреевой могилы (рис. 3, 4) и из Бутенок (рис. 38, 15, 16). В Прикубанье они известны в составе находки 1930 г. на могильнике у хут. Кубанского [60, с. 121, рис. 10]. Есть они и в за-хоронении кобанской культуры в комплексе из г. Ессентуки [58, с. 60, рис. 6] и в находке 1950 г. у Лермонтовского разъезда в Пятигорске [60, с. 123, рис. 12] (рис. 78, 8). Подобные кольца с дополнительными звеньями за пределами киммерийской степи и предгорий Кавказа пока не известны.
Далее можно назвать бронзовую круглую пряжку с рамочным выступом, типичную для сбруйных конских наборов майэмирского этапа на Алтае и раинего сакского времени в Казахстане, относящихся к VII—VI вв. до н. э., а также характерную для савроматов в Поволжье и Приуралье [45, с. 11, рис. 4, 8, 9; 71, с. 317, рис. 8 и др.; 160, рис. 7, б]. В состав богатого конского убора могли входить кисти и, может быть, султаны, принадлежностями которых, вероятно, служили костяное кольцо с овальной обоймой и два резных костяных цилиндра, из которых в меньшем был железный стержень. Эти изделия оказались при уздечном наборе в Зольном кургане.

Обособленно стоят большие бронзовые фигурные бляхи, найденные в Носачевском кургане (рис. 45, 28—31). По происхождению они ассирийские, судя по тому, что подобные им бляхи в качестве украшений конской сбруи есть на рельефах дворцов ассирийских царей Саргона (722—705 гг. до н. э.) и Ашурбанипала (668—624 гг. до н. э.).

Основные линии развития и смены форм уздечных принадлежностей в течение позд-нейшего предскифского периода выявляются все более и более отчетливо. В черногоровское время костяные принадлежности уздечек с очевидностью являются прямым продолжением того, что существовало еще в белозерское время. Отчетливее всего это прослеживается по псалиям, но подтверждается и другими принадлежностями. Так, на Кировском поселении, находящемся на Керченском полуострове, А. М. Лесков нашел круглую бляшку с петлей и лунницу, образованную тремя кружками с различным резным орнаментом. Вещи эти отнесены им к белозерскому времени [95, с. 37, рис. 30, 1,3], что вполне вероятно. В Широчанском могильнике белозерской ступени у г. Скадовска найдена овальная костяная бляха с парой поперечных отверстий [97, с. 79, рис. 2, 3]. Этими находками подтверждается местное происхождение лунниц и пуговицевидных овальных бляшек, основная область распространения которых в позднейшее предскифское время ограничивается югом Европейской части СССР.
Ныне уточнилось, что древнейшими бронзовыми удилами на юге Восточной Европы были удила не с двукольчатыми, а со стремечковидными концами, а на Северном Кавказе и однокольчатые. Как и ранее, происхождение бронзовых удил со стремечковидными концами, очевидно, следует объяснять их проникновением из Сибири и Центральной Азии. Столь же вероятным является сибирское происхождение и сопутствующих им бронзовых псалиев черногоровского типа, лучше всего представленных в материалах кургана Аржан в Туве, исследованного М. П. Грязновым и М. Маннайоол. Не исключено, что пуговицевидные бляхи появились в Восточной Европе также из глубин Азии, поскольку стало известно, что они хорошо представлены в уздечных наборах того же Аржана [45а, с. 205].

Появление на Северном Кавказе удил с однокольчатыми концами скорее всего обусловлено влияниями, идущими из Закавказья, откуда могли на наш юг попасть бронзовые и стержневидные псалии с тремя отверстиями и шляпками на окончаниях, близкие к типу Цимбалки. Если это так, то на юге Европейской части СССР псалии эти подверглись некоторой переделке: если в Закавказье они применялись исключительно как напускные на стержни удил, то на юге Восточной Европы их стали привязывать к петлям удил, как это практиковалось почти у всех уздечек, применявшихся в конце эпохи бронзы и раннем железном веке на обширных пространствах Евразии у различных народов. Впрочем, не исключено, что псалии типа Цимбалки также привнесены на юг Восточной Европы из Сибири или Центральной Азии, где они имеют близкие аналогии в материалах того же кургана Аржан.
Возникновение удил с двукольчатыми концами на основе однокольчатых удил естественнее всего связывать с Прикубаньем, где такого рода удила были значительно распространены в черногоровское время, и еще более с коневодческими районами Подонья и Приазовья. Создается впечатление, что, раз возникнув, двукольчатые удила решительно и быстро распространились на обширных пространствах юга Европейской части СССР и вытеснили из обихода удила со стремечковидными концами. Смена одних удил другими произошла, по-видимому, так стремительно, что они до сих пор еще ни разу не встретились совместно в достоверных комплексах. О находке В. В. Хвойкой двукольчатых и стремечковидных удил в гробнице одного из курганов около с. Жаботина пишет М. И. Вязьмитина [32], но у нас нет безукоризненных средств для проверки этого случая. Возможность сосуществования тех и других удил вполне вероятна, но мы не можем согласиться с А. М. Лесковым, что оно подтверждено фактами. Двукольчатые удила и сопутствующие им другие уздечные принадлежности не проникли из Причерноморья на запад, что еще раз подчеркивает факт нарушения контактов в новочеркасское время между киммерийцами и фракокиммерийцами в Средней Европе.

Вторично бронзовые удила со стремечковидными петлями распространяются в VII в. до н. э. на юге Восточной Европы и, в свою очередь, быстро вытесняют удила с двукольчатыми концами.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 14442

загрузка...

Другие книги по данной тематике